Текст книги "Борцы с нечистью. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Андрей Никифоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 17
– Древний

Отец Лука призвал то же заклятье, что и при первом столкновении с Лёхой. На полу заклубилась тьма, из которой полезли цепкие костлявые руки. От боярина Воротинского можно было ожидать сотворения молний, однако, судя по всему, он опасался разжечь пожар в деревянном храме, а потому избрал иную стихию: над раскрытой ладонью возник белёсый шар, источающий зимний хлад.

Между тем со «старца» слетели чары иллюзии, и теперь напротив жертвенника в боевой стойке как боксёр пританцовывал Лёха. Но что он мог сделать против пары сильных колдунов? Ничего, вступи юноша в схватку один.

Распахнулись входные ворота, и в притвор влетела Евдокия. Ближайшего культиста она угостила горшком с кислотной жидкостью, которая с лёгкостью разъедала одежду. Обожжённый противник покатился по полу, вопя и дымясь. Как и боярин, Евдокия пока не стремилась поджигать церковь, а потому предпочла «греческому огню» другую смесь. На пару с женщиной атаковал Олег – рубанул другого культиста. Тот успел сотворить магический щит, да только тонковат он оказался супротив зачарованного топора, направленного богатырской силой. Враг пал, рассечённый от плеча до пояса.

Тем временем в окне, через которое недавно бежал Лёха, появилась Ирина. Она прыгнула, крутанулась в воздухе и, проносясь над головой боярина, выстрелила в него из пистолета. Пуля угодила в магическую броню, созданную Воротинским, однако это не позволило ему закончить плетение ледяного заклятья. Монахиня ещё не успела приземлиться на ноги, а Лёха уже пошёл в атаку не менее яростную, чем при первом бою со лжесвященником. Юноша метил в боярина, но Лука отразил удар – на сей раз не щитом, а собственным колдовским клинком.

Культисты посылали магические разряды или отмахивались холодным оружием в попытках остановить Олега и Евдокию. Но пара отбивала любые наскоки, тоже показав способность к созданию защитных заклятий, и смертельно контратаковала. Ещё один культист испытал на себе остроту и жар топора Олега – кипящая кровь забрызгала иконы на стенах. Другому колдуну Евдокия кувалдой размозжила черепушку. На высоко расположенное оконце зала взобралась Весняна. Оценив обстановку, русалка спрыгнула на спину боярского прислужника, и впилась острыми зубами в шею. Разрывая плоть с яростью голодного волка, Весняна быстро расправилась с противником. А когда подняла голову, пока ещё живые культисты с ужасом узрели залитую кровью скалящуюся гримасу, в которой не осталось почти ничего человеческого. Рыча и стреляя хищным взглядом, русалка выбирала новую жертву.

Пока Лёха рубился с лжесвященником, попутно отбиваясь от вызванных им колдовских рук, Ирина пыталась достать Воротинского. Но тот, как и любой другой глава боярского рода, был первоклассным магом и фехтовальщиком, а потому удары руками и ногами замедлял или отбивал волшебной преградой, и порой молниеносными взмахами сабли вынуждал монахиню вместо атак уклоняться. До засады Ирина получила небольшой отдых и целительными чарами подлечила рану, так что можно было драться в полную силу не опасаясь кровотечения. Только сильная боль от резких движений напоминала о ранении и сбивала так необходимую сейчас концентрацию.

Олег, Евдокия и Весняна покончили со всеми культистами, однако лжесвященник неслышимым велением призвал помощь. Снаружи постепенно усиливалась какофония из рёва, шипения, клёкота и воплей. Все чудовища округи побежали, поползли и поскакали к церкви.

– Я помогу дитяткам! – Олег бросил взгляд на алтарь, у которого шёл ожесточённый бой. – А ты Евдокия вместе с Весняной задержите чудовищ!

– С Богом! – кивнула Евдокия.

Шевеля щупальцами, скрежеща когтями, клацая зубами и пуская ядовитые слюни, многообразные твари полезли через ворота и окна. Тут уж Евдокия не стала церемониться, и забросала паперть горшками с «греческим огнём». Вблизи порога вспыхнула стена пламени, однако монстры попёрли сквозь неё не считаясь с тяжёлыми ожогами. И когда обожжённые твари ступали за порог или пролезали через окна, здесь их встречали кувалда Евдокии или клыки и нечеловеческая сила Весняны.

Олег кинулся помогать Лёхе, но тот крикнул:

– Справлюсь! – он отбил светящийся красным волшебный клинок Луки. – Ирине!

Глава команды поколебался, однако увидев, что его уроки фехтования не прошли даром и юноша вполне справляется самостоятельно, поспешил к монахине. Её дела шли не в пример хуже. Иногда Ирина попадала по боярину ногой или кулаком. Мастерских ударов монахини, к тому же усиленных священной магией, хватило бы, чтоб крошить черепа, ломать деревяшки и раскалывать камни. Но волшебство Воротинского давало ему сверхчеловеческие выносливость и стойкость. Пропуская в голову с вертушки, боярин только чуть пошатывался и сразу продолжал бой как ни в чём не бывало. А саблей махал так, что походил на стальной ураган. Ирина получила несколько сечек – не опасных, однако показывающих, сколь близок Воротинский к нанесению серьёзного ранения. Прорубившись через призванные Лукой руки, Олег напал на боярина с другого фланга. Дело пошло легче, вдвоём борцы вынудили Воротинского больше времени уделять защите, а не нападению.

Что до Луки, то он оказался весьма достойным противником в бою на мечах, пускай и магических. Не раз красный клинок пролетал в опасной близости от лица или живота Лёхи. А сам юноша какие бы хитрости и обманные движения не применял, так и не нашёл прорехи в защите противника. И потому сменил тактику.

Лёха тяжело задышал, изображая усталость; чуть замедлился; косился на соратников слева и справа, будто показывая надежду на помощь со стороны; чаще предпочитал атаке защиту. Всё это, само собой, не укрылось от внимания Луки. Он пошёл в нападение смелее, сильнее вкладывался в удары. Лёха ушёл в глухую оборону, прикрываясь полупрозрачным волшебным куполом. Лжесвященник с рычанием усилил натиск, и зарубил ещё ожесточённее, когда на магической преграде соперника появились трещины, а сам он со стоном упал на одно колено. Когда в порыве атаки Лука чуть потерял бдительность, Лёха прибегнул к приёму, изобретённому в битве с волколаками.

Голубоватый купол взорвался, но не от ударов, а по воле своего хозяина. Большие и малые осколки полетели в лжесвященника, нанося ему множество ран от головы до ног. Однако немалую часть осколков Лука отбил и пока не получил достаточно тяжёлой травмы, из-за которой не мог продолжать схватку.

Теперь настал черёд Лёхи идти в атаку. Он набросился на окровавленного священника, и потеснил его в сторону алтаря. Кровь заливала глаза Луки, так что он с трудом успевал парировать выпады противника. Не оценивая пространство вокруг, потрёпанный лжесвященник уткнулся спиной в позолоченный ковчег с «мощами». И потому не смог сделать шаг, чтобы уклониться от очередной атаки. Магический клинок Лёхи рассёк грудь Луки. Он зашатался, и упал на колени, уткнувшись лицом в ковчег и оказавшись спиной к противнику.

Лёха не стал играть в благородство, а попросту воткнул меч промеж лопаток врага. Лука захрипел, сплёвывая кровь на ковчег. «Готов, падла! – юноша поглядел на соратников, гадая, кому сейчас больше требуется помощь – Ирине и Олегу или же Евдокии и Весняне?». Наскоро рассудив, что боярин является более приоритетной целью, Лёха дёрнулся к жертвеннику. Но отец Лука ещё не погиб, хоть и получил смертельный удар.

– Древний! – выдохнул лжесвященник, размазывая кровь по ковчегу. – Взывает к тебе… твой верный раб… Душа моя… ничтожна и не годится… для полного возрождения… Но отдаю её без остатка… хватит на пробуждение… Пробудись!

С этим словом Лука испустил дух.

Лёха уже поднимался по амвону, когда ковчег вдруг задрожал, как если бы кто-то брыкался внутри. От его колебаний тело Луки сползло на пол. Лёха остановился у иконостаса и медленно повернулся. В этот момент крышка ковчега со страшным треском взметнулась с такой силой, что проломила крышу храма. Все прекратили бой: боярин, Олег, Ирина, Весняна, Евдокия и даже чудища замерли. Все уставились на ковчег.

Глава 18
– Перебежчик

В зале повисла такая тишина, что, казалось, будто она ощущается кожей. Первый звук, который отчётливо прорезал безмолвие – скрежет внутри открытого ковчега. Лёха надеялся, что его слуху это только чудится, однако скрежетание повторилось. А затем у боковых краёв ковчега показались фаланги пальцев, обтянутые сухожилиями и кусками тёмно-красной плоти. Пальцы вцепились в ковчег, и с этой опорой их хозяин приподнялся.

В каком-то смысле это действительно были нетленные мощи – частично разложившееся останки, высушенная плоть на костяке. Только зелёный огонь, мерцающий в глазницах ожившего трупа, едва ли имел святое происхождение. Он повернулся, обозревая собравшихся, опустил взор на бездыханное тело Луки, а затем взглянул на свои руки.

Всю эту паузу Лёха лихорадочно перебирал в памяти знания, почерпнутые из бестиариев: что за тварь подпадает под описание мертвеца, которому требуются кровавые жертвоприношения? Юноша находил варианты, мысленно цепляясь за них и ощупывая, чтобы вскоре отбросить, но так и не нашёл удовлетворительного ответа.

Мертвец медленно произнёс что-то на никому не знакомом языке, хотя слова, эхом разнёсшиеся в церкви, через несколько мгновений будто проникали в разум и преобразились там в понятную речь:

– Преображение не завершено. Я поднят раньше срока.

– Владыко! – подобострастно крикнул Воротинский. – Враги твои здесь и желают уничтожить тело твоё!

Оживший мертвец оторвался от созерцания высушенных рук, чтобы ещё раз осмотреть собравшихся. Приостановленная схватка возобновилась с новой силой. Боярин замахал саблей, отбиваясь от Ирины и Олега. Монстры попёрли через угасающее у порога пламя, где их вновь встретила Евдокия – у её ног валялось несколько чудовищных тел с раздробленными лапами и головами.

Только Лёха избрал новую цель. Юноша метил магическим клинком в костлявую шею восставшего. Он не выставил руку, чтобы защититься; не попытался увернуться. Восставший только чуть взглянул на Лёху, и клинок увяз в незримой массе. А затем оживший мертвец чуть шевельнул пальцем, и дерзкого юношу кинуло назад, так что он сбил спиной подсвечник. Кем бы ни было это существо, даже в незавершённом и ослабленном виде оно обладало великой силой.

По мановению тонкой руки поднялись убитые культисты и отец Лука. Но воскресли не личности, а только тела стали ёмкостями для колдовской силы. Иными словами, трупы восстали как зомби. Одни пошли к Евдокии, а другие направились к алтарю.

– Что же ты наделал, ирод! – орал Олег, отбивая топором саблю Воротинского. – Хучь разумеешь, кого призвал из преисподней?!

Боярин мстительно усмехнулся и ткнул саблей в сторону Ирины. Ей же пришлось ненадолго отвлечься, чтобы встретить подступающих зомби.

У Евдокии осталось всего два горшка с «греческим огнём». И больше женщина не собиралась сдерживаться в его применении. Один полетел в стену – пламя охватило брёвна и быстро поползло к потолку. А второй горшок Евдокия бросила в существо, до сих пор стоящее в ковчеге. Ёмкость повисла в воздухе в полуметре от восставшего и пламя горящего платка потухло. Затем горшок упал, а когда разбился, то вместе с его осколками по полу разлетелись куски заледеневшего «греческого огня». Столь же играючи восставший расправился с пожаром: призвал заклятье холода, которое так нещадно подавило пламя, что на обгоревшей стене заблестел иней.

Евдокия могла бы ещё долго сдерживать орду из чудовищ и зомби. Если бы восставший не послал в женщину импульс магической силы, который сбил её с ног. Монстры навалились на Евдокию со всех сторон, так что её уже не было видно за гурьбой.

– Дуня! – воскликнула Ирина.

Монахиня бросилась на выручку, и поздно заметила, как восставший метнул зелёный магический шар. Угодив в Ирину, он парализовал её, и девушка кулем покатилась с амвона, чуть не расшибив лоб. Подняться монахиня уже не смогла.

Воротинский не имел сил и времени для сотворения достаточно сильного боевого заклинания, чтобы сжечь врагов, как и не смел надеяться пронзить Олега одним ударом. Однако каким будет упущением не создать чего попроще, пока здоровяк с топором в замешательстве! – понимал боярин. Этим «попроще» стал громовой разряд. На Олега он произвёл тот же эффект, что и заклятье восставшего на Ирину. Глава команды борцов упал как тряпичная кукла.

Восставший воспарил над ковчегом, и медленно опустился костлявыми ногами на пол.

Против всего скопа нечисти остались только Лёха и Весняна. Парень быстро пришёл в себя после столкновения с подсвечником, и уже раздумывал, с какой бы стороны попытать счастья в новой атаке. В воображении Лёха быстро наметил путь: как сделает обманный рывок влево, затем кувырок в противоположную сторону, если восставший или боярин запустят какое-нибудь подлое заклинание; далее прикрыться магическим щитом для подстраховки, решающий выпад – и клинок пронзает рёбра демона.

Только юноша рыпнулся, чтобы осуществить задумку, как получил по затылку нокаутирующий удар, что в зародыше обрубило всю стройную цепочку блестящего плана. Весняна встала над оглушённым Лёхой, потирая ладонь.

Борцы потерпели поражение. Чудовища прижимали Евдокию к земле, ожидая разрешения хозяина, чтобы вдоволь насытиться сочной плотью здоровенной тётки. Зомби вознамерились растерзать беспомощную Ирину. Боярин с надменным видом подходил к обездвиженному Олегу; готовился произнести несколько прощальных фраз, в которых будут как насмешка, так и похвала за дерзкую попытку. А затем можно заколоть врага как собаку…

Весняна пала ниц перед восставшим и страстно завопила, привлекая всеобщее внимание:

– О, великий! Многие века мы молились о твоём возвращении! От поколения к поколению, из уст в уста передавалась надежда, что наступит час, когда ты, владыка, придёшь из тьмы забытья, дабы вернуть сей земле старый порядок! Без твоего надзора люди распоясались и поклоняются чужеземным богам! Слава тебе, великий, и в милости своей позволь стать носительницей твоей воли…

– Лгунья!! – заревел Воротинский.

Он позабыл про Олега и побежал к восставшему, на пути растолкав зомби, что склонились над Ириной.

– Великий! – боярин перенял обращение русалки. – Сия скотина с самого начала была с врагами, что воспрепятствовали жертвоприношению! Она боролась с твоими истинными служителями!

Ни один тонкий мускул на черепе восставшего не дрогнул, магические огоньки в глазницах не мерцали. Так что живым было сложно догадаться о настроении существа, внимавшего их крикам.

– Воспрепятствовали жертвоприношению, – бесстрастно произнёс восставший. – И ты не смог им помешать.

Он указал перстом на боярина.

– Чт… Я не… – растерялся Воротинский. – Владыка! Мною проделан огромный труд! Я всё это…

Боярин развёл руками.

– Я всё это сотворил ради твоего возрождения.

– Я действительно помогала врагам, – вкрадчиво заговорила Весняна. – Но лишь затем, чтобы своевременно прервать их замыслы. Для такой как я всё равно бы не сыскалось место среди рода людского. Зато русалки веками прислуживали древним… А жертвоприношение ещё можно устроить. Да-а, отшельников в пУстыне больше не осталось. Однако ж есть ещё одна чистая душа, благодаря которой ты обретёшь былую силу, владыка. Сия монахиня!

С полминуты восставший испытывающим взором изучал обездвиженную Ирину. Та могла только протестующе мычать и чуть шевелить пальцами.

– Да-а, душа её чиста, – протянул восставший. – Подойдёт.

– Что до прочих пленённых врагов, то и для них найдётся полезное применение, – раскланялась русалка. – Во время ритуала их можно замучить до смерти. Все вместе они не стоят души монахини, но их страдания усилят магию крови.

Боярин хмурился, возмущённый тем, как нагло эта перебежчица метит на место правой руки древнего. Но пока не отваживался вновь перебивать её.

– Да будет так. В темницу их. Мне они всё равно не противники. А ты, раб, – восставший обратился к Воротинскому. – Подготовь новый ритуал. Пущай все в округе, кто хранит память о тысячелетней давности, придут сюда служить. Ибо вернулся их истинный господин – Кощей Бессмертный…

Тем временем монстры у порога расступились, пропуская в притвор ещё одного человека. Завидев его, боярин почтительно обошёл Кощея, а потом скорым шагом направился к притвору.

– Где ты был в тот момент, когда так был необходим⁉ – Михаил Андреевич отвесил сыну звонкую оплеуху. – Из-за тебя мы чуть было… Аргх… Иди и засвидетельствуй свою верность нашему владыке. Давай!

Стерев кровь с губы, Захар медленно пошёл к восставшему. И покосился на пленённых борцов, которых тащили в темницу монстры и зомби.

Глава 19
– Запах цветущей ивы

Он в очередной раз приложил волевое усилие, стараясь вызывать магический клинок. В голове гудело после удара и падения, однако Лёха не переставал фокусироваться в попытках ощутить течение волшебной силы. Бесполезно, не удавалось сотворить даже искорки.

Всё из-за антимагических кандалов, сковывающих руки и ноги. Этими браслетами обездвижили и Олега, так что он не мог разогреть цепи, чтобы сделать их податливыми и разорвать. Что касается мощной Евдокии, то прихвостни боярина не поскупились потратить на неё, наверное, целую версту цепей и верёвок. Только Ирины не оказалось в темнице. И Весняны.

– Слухай, Алёшка, – Евдокия отвлекла парня от бесплодных стараний. – А чаго ещё за Виктор Корнеплод? Ну, донеслось до моих ушей, как ты назвался у жертвенника. Святой какой али ещё кто?

Лёха несколько секунд молчал, будто вовсе не расслышав Евдокию. А потом вдруг расхохотался, несмотря на бедственное положение. В темницу даже заглянул культист, насторожившийся из-за нетипичного для пленника поведения: часом, не сошёл ли кто из них с ума?

– Да так… – ухмыльнулся Лёха, когда надзиратель вышел.

– Хм-м… Слухай, Алёшка, – пробудилась в Евдокии жажда общения, которую она почему-то сочла нужным утолять именно через юношу. – Ты ж вроде как впервые живую душу погубил, хучь и грешную донельзя. Не мертвяка, не одержимого, не чудища, а живого. Того нехристя и Луку прирезал – ажно не поморщился. Сердце не гложет сейчас?

– Вот уж о чём беспокоиться, когда нам грозит мучительная смерть, – буркнул Лёха. – Не гложет. Хотя нет, единственное, о чём жалею – как мало мразей убил.

И всё же вопрос пробудил в юноше отвлечённые размышления: «а ведь и правда – человека убил. Помню звуки и отдачу в руке, когда клинок пронзал плоть и кости… Бр-р-р… Но никаких мук совести. Наверное, свой отпечаток наложило пребывание в суровом мире, где часто льётся кровь. Так ведь скоро дойду до того, что буду оправдывать всякие жестокости, которые местные считают за норму: страшные и длительные казни, пытки, малую цену жизни низших сословий… „Дойду“, угу. Чтобы „дойти“, надо хотя бы пережить эти сутки». Лёха вздохнул и вернулся к потугам по сотворению клинка.

Но Евдокия не унималась.

– Слухай, Алёшка…

– Дуня, я, между прочим, ищу способ выбраться отсюда, – прошипел Лёха. – Давай ты займёшься тем же самым, ну, или хотя бы не будешь мешать.

– У тебя всё равно ничего не выйдет, – флегматично сказал Олег.

– Не понимаю, ты так спокоен, – удивился Лёха. – Или смирился, что мы все умрём? Не, я так подыхать не хочу. Ирину спасти надо. И грёбаной русалке должок вернуть… Кстати, как вообще эта предательница оказалась среди борцов с нечистью?

– Как… Ты не читал, каким способом русалки размножаются? Нет… Дивно, что такой книжный червь, и вдруг да упустил сию особенность. Зря. Такому балде, как ты, пришлось бы по нраву.

– Я знаю, как, но любо послушать сызнова, – Евдокия довольно звякнула цепями. – Даже хорошо, что Ирина не слышит сего непотребства.

– В общем, как нетрудно догадаться, – продолжил Олег, – русалки очаровывают и зазывают молодцев в воду. Но ежели молодец со всех сторон ладен и крепок, то прежде чем потопить и слопать, русалка забирает его семя.

– К-как забирает? – вырвалось у Лёхи.

– Единственно возможным делом, – хохотнула Евдокия. – Да ты ещё невиннее буде, нежели наша Иринушка.

– Так русалки продолжают свой род – от человека, – говорил Олег. – Все подробности истории Весняны мне неведомы. О многих вещах я токмо догадываюсь. Известно мне, что приглянулся русалке молодец один. Да так приглянулся, что не стала она растерзывать его, но долгое время тайно встречалась с ним под покровом ноченьки, вдали от чужих глаз. Ибо связь такую не одобрят что со стороны людской, что с русалочьей. Вроде как дошло до того, что родилось у Весняны дитя. Тогда сёстры разузнали про долгую связь. Во время очередного свидания другие русалки набросились на молодца, и разорвали его на глазах Весняны. Быть может, та же участь постигла дитя али его попросту отняли у матери – доподлинно неизвестно мне. Неча удивляться, что убитая горем русалка воспылала ненавистью к сёстрам и задумала отомстить.

Всхлипнула Евдокия и зазвенела цепями, пробуя дотянуться до увлажнившихся глаз.

– Но отомстить своими руками – сил не хватит. Весняна хитростью натравила на собственное племя борцов с нечистью. Среди них был и я. В тот день мы убили многих из водных баб… Убил бы я и Весняну, но… Она попросту стояла на коленях пред нами, опустив равнодушный взор. Не пробовала защититься. Токмо сказала, мол, не медли, руби. Меня поразило то безразличие к собственной жизни, ведь русалки, вестимо, до последнего борются и так просто душу не отдают. Я медлил, а когда Весняна подняла очи, то узрел в них нечто знакомое мне, что однажды испытывал сам… Потерю близкой души, опосля чего весь белый свет немил. Мы разговорились. Поразмыслив, я предложил Весняне помогать Церковной службе борцов с нечистью…

– Трогательная история, – проворчал Лёха. – Жаль только, что проку нам от этого сейчас никакого. Может, русалка и помогала раньше, но теперь…

– И теперь поможет.

За дверью послышался болезненный хрип, а затем шум от упавшего тела. Ещё через несколько секунд ключ заскрипел в тюремном замке, и дверь темницы отворилась. В проходе стояла Весняна, а за ней виднелся труп культиста.

Пока Лёха офигевал, русалка освободила Олега. Он, в свою очередь, взялся снимать оковы с Евдокии.

– Скучал по мне, дорогуша? – возясь с Лёхиными цепями, Весняна склонилась над ним, так что грудь почти касалась лица. – Я знаю, ты верил до последнего, что непременно выручу тебя хучь из лап сатаны. Чего такой кислый вид?

– Как это понимать прикажешь? – пожаловался Лёха, вдыхая идущий от русалки запах цветущей ивы. – Сперва долбанула меня в самый ответственный момент, а теперь вдруг заявилась спасительницей?

– Глупышка, – Весняна на мгновение приостановилась и с лёгким раздражением посмотрела в глаза юноши. – К тому моменту бой мы уже проиграли. Я лишь искала способ продлить наши жизни, дабы получить новую возможность отыграться. Да и не надо меня такой дурой считать: долго бы русалку-перебежчицу терпеть не стали. Как бы я не разыгрывала верность новому хозяину, Воротинский всё равно буде пытаться по-тихому меня заколоть.

Кандалы спали с ног Лёхи. Но Евдокию пришлось освобождать не в пример дольше.

– Эх, поспешать надобно, – взволновалась Весняна. – Прочухают вскорости, что мы сбежали. К тому же ритуал ближе к вечеру начнут, святошу заколют, ежели возиться будем. И тогда Кощей вступит в полную силу и его уже никто не остановит.

– Поразительно, – дивилась Евдокия. – Я думала, будто кощеи – легенда.

– Равно как и я, – пропыхтел Олег, ослабляя узел верёвки. – Никто из борцов прежде с ними не сталкивался, а старые книги сохранили весьма скудные и обрывочные сведенья. Не знаю, насколько мы можем доверять им, а то ведь выдумками окажутся.

– Другой информации… Ну, то есть сведений, я так понимаю, мы не имеем, – сказал Лёха. – Что в них сказано?

– Точно, не имеем, – согласился Олег. – Сказано, будто всяк кощей скрывает свою жизнь в магической игле али ещё каком предмете. Игла, дескать, под деревом, а дерево – на острове.

– Знакомо, – буркнул Лёха, но так невнятно, что никто не разобрал.

– Остров… – Евдокия уже могла потереть онемевшие руки. – Помнишь, Веснян, как ты рассказывала про некий остров на Волге, вокруг которого много нечисти ошивается?

– Само собой. Сразу припомнила. Токмо разумейте, что про кощеев мне известно не более вашего. Хучь от старших сестёр тоже наслышана, будто сии древние хоронят жизнь и смерть в запрятанной игле.

Последняя верёвка спала с Евдокии.

– Оружие ваше в соседнем комнатушке, – сказала Весняна.

– Я сбегаю, принесу, – Евдокия с кряхтением поднялась.

– Стало быть, от двух разных источников предполагаем о существовании иглы: старых бестиариев, написанных в тот век, когда службы борцов ещё не существовало; и от русалок, – подытожил Олег. – И может статься, что ежели игла есмь, то Кощей прячет её на том речном острове. Неслучайно нечисть бродит вокруг – сторожит иглу. Али её сила попросту привлекает чудищ. По бестиариям получается, словно Кощей не способен держать иглу рядом с собой. Таково диковинное условие чар бессмертия… Одна токмо беда – в старых бестиариях написано много всякого, что на деле не подтверждалось.

Вернулась Евдокия с топором и кувалдой.

– Старшие моего племени ещё говаривали, – промолвила русалка, – древние прятали жизнь и смерть у воды также потому, что она подпитывает заклятье неуязвимости. Так что совсем отмахиваться от преданий неправильно. На ум не приходит иных мест, где хранятся жизнь и смерть Кощея. Сдаётся мне, что кто-то должен отправиться к острову; ежели надобно, пробиться туда силой, и сломать иглу! Благо остров недалеко. Токмо дорога к нему известна мне одной, посему я точно должна идти.

– Но как же Ирина? – забеспокоился Лёха. – Сама же сказала, что ритуал начнут в скором времени. Пока пойдём к острову – её заколют.

– Ежели иглу не найдём, то Кощей нас одолеет в любом случае, – сказала Весняна. – Хучь спасай Ирину, хучь нет.

Прежде чем высказать решение, Олег на полминуты погрузился в раздумья, взвешивая «за» и «против».

– Вот что, родненькие, – произнёс он наконец. – Весняна и Алексий устремятся к острову. Я же и Евдокия задержим ритуал елико возможно.