Текст книги "Борцы с нечистью. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Андрей Никифоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 20
– Ради выживания, сын мой

Только Олег и Евдокия сделали шаг к порогу темницы, как вдруг их остановил Лёха:

– Нет, Олег. Я иду в храм прерывать ритуал.

– Алёшка, нет времени на пересуды, – Олег со вздохом повернулся. – Бой в церкви буде очень тяжким.

– Считаешь меня слишком слабым для этого противостояния? – с вызовом спросил Лёха. – Но кто может сказать наверняка, что прорываться на остров будет проще? К тому же в прошлых боях я доказал – кое-что да могу. Чё хочешь говори, можете наказать меня после или вообще из службы выгнать, если выживем, но я точно иду в церковь.

– Эх, какой же молодец меня, хрупкую и беззащитную, буде спасать при поиске иглы? – театрально вопросила Весняна.

Олег несколько секунд смотрел Лёхе в глаза. Тот не отводил взора.

– Хорошо, – согласился Олег. – Весняна и Евдокия идут на остров. А мы с тобой топаем в церковь. Вперёд.

Прежде чем выйти, Олег прихватил с собой моток антимагических цепей.

Снаружи на Залесное вновь опустился колдовской сумрак. Прежде чем разделиться, Весняне сперва пришлось отвести мужчин к церкви. Тех немногих чудищ, что встречались на пути, борцы быстро уничтожали.

– Ну, с Богом, – Олег кивнул Евдокии и Весняне, когда за мглой показался силуэт храма.

– Целоваться перед расставанием не буде? – русалка помахала рукой. – Да хранят вас священные воды…

Олег и Лёха пошли к паперти, а Весняна и Евдокия скрылись в сумраке.

– А что делать-то будем? – Лёха замедлил шаг. – Мы всей группой не могли совладать с Кощеем, а уж сейчас…

– Нам и не надобно пока одолевать его, – ответил Олег. – Освободить Ирину, уйти из церкви и тянуть время до тех пор, пока наши не сломают иглу.

– Ох… – до Лёхи только сейчас доходило, что весь рискованный план выстраивается на предположениях, что по своей прочности немногим крепче любой иглы. – Надеюсь, этот артефакт действительно существует.

– Поздно отступать. Ежели повернём, то без русалки заплутаем в сумраке.

Олег толкнул входную дверь.

Когда широкие створки отворились, то борцы узрели уже раз виденную картину: культисты поют, – правда, теперь их меньше, чем раньше – а у жертвенника стоит боярин. Рядом с ним Ирина, окружённая служителями. Только сейчас они не удерживают её, а именно что поддерживают, ибо девушка выглядела одурманенной то ли из-за чар, то ли будучи под действием какого зелья: нетвёрдо стояла на ногах, голова покачивается, а взор затуманен. При этом на девушке почти не было одежды, только рваное тряпьё прикрывало наготу. Труп Луки убрали, но измазанный кровью пустующий ковчег для мощей был на своём месте. Сам же Кощей на глаза не попадался.

– С двух флангов давай, – бросил Олег Лёхе.

Он кивнул, и борцы ринулись в атаку по отработанной схеме. Олег рубил культистов с левой стороны, а Лёха – с правой. Блеснул магический клинок, рассекая шею служителя. Его тело ещё не успело упасть на пол, а юноша уже напал на следующего культиста.

– Проклятье! – выругался боярин, видя, как быстро борцы прорываются к алтарю. – Быстрее заканчиваете ритуал и режьте монахиню! Сын, мы должны помешать им!

Одним из служителей, что стоял около Ирины, оказался Захар. К тому времени, когда последний культист в средней части храма пал, монахиню растягивали на жертвеннике и приготовили кинжал. А путь борцам преградили Воротинский Михаил Андреевич и его сын. Оба с саблями.

Только сейчас Кощей соизволил явиться. Он спустился прямо по воздуху откуда-то из темноты высоких сводов, и приземлился позади Воротинских.

Наверное, боярин или древний хотели произнести какую-нибудь речь о своём неизбежном торжестве; о том, что попытки борцов обречены на провал и всё в таком духе. Однако если и было желание высказаться, то Олег прервал его до того, как открылся чей-то рот. Мужик метнул антимагическую цепь в Кощея. Он сотворил вязкую колдовскую преграду, но зачарованное железо прошло сквозь неё ничуть не замедлившись. Цепь обмоталась вокруг тщедушного тельца Кощея и сбила его с ног. После этого Лёха и Олег устремились в атаку.

Боярин отбил магический клинок Лёхи, и понадеялся, что сын сделает то же самое с топором Олега. Но, к удивлению Михаила Андреевича, удар предводителя борцов пришлось поспешно отражать ему же.

– Захар! – рыкнул боярин, бросив взгляд назад.

Чтобы увидеть, как сын рубанул по Кощею, что стаскивал цепи. Покрытая магическими рунами сабля перерубила шею древнего, и его череп покатился по полу. Дёрнулось обезглавленное тело, и застыло. Потухли огоньки в глазницах.

– Захар?.. – Михаил Андреевич был так поражён, что с немалым трудом отбил последующие удары борцов.

Боярский сын на соделанном не остановился, но ещё несколько раз взмахнул саблей. Последние культисты украсили пол у жертвенника своими бездыханными телами. Заклятье ритуала повисло в своей заключительной стадии, когда требовалось лишь прирезать невинного агнца. Только вместо этого Захар сотворил чары, сбрасывающие дурман с Ирины. Монахиня ещё не успела опомниться, как боярский сын подхватил её за локоть и потащил в обход отца и останков Кощея.

– Сын… – Михаил Андреевич опустил саблю.

В свою очередь, Олег и Лёха, не меньше боярина изумлённые столь благоприятным поворотом событий, прекратили натиск. Когда Захар привёл Ирину к борцам, она, пока находясь в полусонном состоянии, повисла на Лёхе, крепко обняв его. Ощущая, как монахиня прижимается к нему, в первые несколько секунд юноша растерялся и размяк, а затем робко положил руку ей на спину и повернулся полубоком, прикрывая от возможных угроз со стороны боярина.

– Что… ты… творишь? – выдавил из себя Михаил Андреевич, переводя взор с головы Кощея на сына.

– Что… я… творю? – Захара затрясло.

Он потёр рану на губе, а потом заговорил с жаром:

– А то ты не ведаешь! Когда всё токмо начиналось, то ты заверял, будто в жертву принесём разве что лихих людей, достойных смерти! Но чем дальше, тем более гнусные дела мы совершали. Да такие, что по своей тяжести стократ перевесили любые преступления тех самых лихих людей вместе взятых!.. Ты говорил, отец, будто древнюю силу мы подчиним себе, буде использовать её осмотрительно и во благо царства. На деле же мы подчинились ей, демон вырвался из-под узды и несёт с собой ужас, с каким страна наша прежде не сталкивалась.

– И что теперича, Захар?! Надеешься что сим, – боярин указал саблей на тело Кощея, – заслужишь прощение, а когда папку казнят, то мыслишь род возглавить и сесть одесную царя? Так что ли? Думаешь, примут тебя после всего?

– Нет, не примут! Не дурак я, понимаю, что прощения и пути назад уже нет. Такой же я антихрист, как и ты, и никто никогда сего не забудет. Рад был бы раньше восстать супротив непотребства, да колебался в своей нерешительности, а между тем руки наши пачкались в невинной крови, ещё более склоняя меня к промедлению. И покуда сообразил, что в грехе тону, поздно было раскаиваться. Нет нам прощения – ни тебе, ни мне! Однако… хучь погубил я свою душу безвозвратно, увлёкшись твоими речами, – хотя слова скорее влагал в тебя сам дьявол – более участвовать в сём не буду! Ежели ещё можно исправить злодеяние, то приложу все свои усилия!

Тем временем Ирина окончательно пришла в себя. Обнаружив, что находится в Лёхиных объятиях, монахиня отпрянула и отвернулась, как от близкого пламени. А затем бедняга вся сжалась, заметив, что её тело только чуть прикрыто одеждой.

– Эх, Захар, сын мой… Не я повёл нас по гиблой тропе. Мы уже шагали по ней ещё до появления… этого, – боярин кивнул на Кощея. – И шли мы по сей тропе невольно, на радость врагам нашим. О, да, врагов у нас немало среди «своих» же. Народ знает Воротинских как старый уважаемый род, приближённый к великим князьям и царю. Но сие лишь часть правды. Истинна в другом. Известно тебе, как легко впасть в немилость нашего государя. Оное уже приключилось со всем нашим родом. И среди прочих родов полно ворогов, которые спят и видят, как бы подсидеть нас и искоренить род Воротинских. На войне меня пытались убить руками ляхов, оставив в битве без прикрытия. Позже подсылали убийц с кинжалами и ядами. Не токмо ко мне – и твоей смерти желают! Немало усилий приложил я, дабы сберечь тебя, Захар! Однако ж столь многие тайно и явно ополчились супротив нас, что своими силами не выдюжить. Тогда пришлось мне искать силу на стороне… Захар, то, что мы сделали. Сие не из-за властолюбия. Из-за простого выживания. Либо мы, либо нас…

– Ажно так, – боярский сын зажмурился и вздохнул, – не могу я выживать такой ценой. Прости отец. У других прощения просить не смею, но у тебя… Прости.

В глазницах Кощея вновь вспыхнул зелёный огонь.

Глава 21
– Драгоценная жертва

И Захар, и его отец хотели добавить что-то ещё к уже сказанному, но всеобщее внимание привлёк шорох: голова Кощея сдвинулась, и поплыла по воздуху к туловищу. Через несколько секунд она воссоединилась с телом, появились недостающие шейные позвонки, которые тут же обросли тонкой плотью. От сабельного удара не осталось даже шрама.

Кощей неторопливо поднялся, осмотрел собравшихся, и разразился каркающим смехом.

– Неразумные чада. За все тысячелетия со мной чего только не творили. Резали на части.

Кощей вытянул левую руку, и махнул правой, словно рубя невидимым клинком. Левая кисть отделилась, будучи ровно срезанной, и зависла напротив древнего.

– Меня жгли.

Ампутированная конечность так хорошо воспламенилась, будто была облита бензином.

– Топили.

Обгоревшая кисть потухла и плавно опустилась ниже.

– Накладывали чары.

Золотистый сияние окутало конечность.

– Кости скармливали собакам, измельчённую плоть закапывали, сожжённое развеивали по ветру, а иной прах отвозили в далёкие страны. Думали, так уничтожат меня.

Кисть стремительно срослась с обрубком.

– Все они ошиблись, – Кощей демонстративно повёл восстановленной рукой, неспешно сгибая и разгибая пальцы, – все ошибившиеся погибли страшной смертью.

– Так может, как Терминатора надо было в расплавленную сталь опускать, – проворчал Лёха.

– Отходим, – прошептал Олег, напоминая цель плана: спасти Ирину и потянуть время.

Борцы мелкими шажками двинулись к выходу, при этом не поворачиваясь спиной к боярину и Кощею. Чуть поколебавшись, Захар последовал примеру троицы.

– Я рад, что ты с нами, – сказал Лёха боярскому сыну.

– Вы не скроетесь, – произнёс древний. – Мне нужна священная жертва и я получу её.

Он быстро призвал заклятье, и у порога церкви засияла стена зелёного света. Приблизившись к выходу, Лёха ударил волшебный мечом по магической преграде. Синий клинок отскочил и по барьеру прошла рябь. «Преграду можно пробить, – подумал Лёха. – Но подарят ли нам на это время?»

– Священная жертва, говоришь, нужна?! – крикнула Ирина. – Невинного агнца хочешь заколоть?

Она на несколько мгновений опустила взор, размышляя о чём-то, а потом резко повернулась к Лёхе, и уставилась на него. Прежде юноша наблюдал самые разные выражения на лице Ирины: часто отстранённое или блаженное, иногда задумчивое, после проказ угадывалась примесь раздражения, а в бою – праведный гнев; совсем изредка мелькало что-то похожее на добродушие или весёлость. Но такого странного взгляда Лёха у монахини ещё не наблюдал. И даже несколько растерялся из-за того, что голубые глаза так пристально и немигающе направлены на него. В чём-то она напоминала юноше человека, который замер у края скалы и собирается духом, чтобы совершить смертельно опасный прыжок с высокого обрыва в воду. Разве что намеренье не столь очевидно, как у экстремала перед нырком.

И на свой «прыжок» монахиня решилась – она дёрнулась в сторону Лёхи. Но столь же резко застыла, вся покраснела, и отвернулась. А затем выхватила нож из-за пояса Олега.

– Не бывать сему! – Ирина приставила лезвие к своей шее. – Лучше убьюсь, чем моя душа достанется злу! Ежели пойду на оное, то не зачтётся за окончание ритуала!

– И-ирина, – испугался Лёха.

Повисла непродолжительная пауза.

– Ты сего не сделаешь, – сказал боярин. – Самоубийство – тяжкий грех. Это слишком для монахини.

– Тяжкий, но вынужденный, – из-под лезвия показалась капелька крови, и лениво заскользила по шее, словно не желая покидать молодое и здоровое тело. – Господь поймёт и простит.

– Достаточно, – произнёс Кощей.

Он сотворил сжатый ледяной поток, который ударил по группе борцов. Олег наоборот сильно разогрел воздух перед собой, чтобы если уж не отразить совсем магическую атаку, то хоть ослабить. Ирина, Лёха и Захар вместе сотворили волшебные щиты: золотистого, синего и зелёного цветов. Обжигающий мороз окутал борцов и всё же совместными усилиями у них получалось сдерживать натиск древнего.

Его напор уже начал ослабевать, когда в дело вступил Михаил Андреевич. Громовые раскаты потрясли стены церкви; призванные боярином ветвящиеся молнии ударяли по защите борцов и слепили их блеском. Соединяясь, отчасти магические барьеры борцов походили на стену щитов в древнегреческой фаланге, в которой соратники прикрывают не только себя, но и друг друга. Однако даже этого оказалось недостаточного, чтобы выдержать совокупный удар как древнего, так и одного из лучших магов царства. Защита лопнула и борцов отдачей раскидало по углам помещения.

Дальше бой завертелся непредсказуемым ураганом: одни противники сходились, чтобы после короткого обмена ударами быть отброшенными и оказаться лицом к лицу с другим врагом. Так Кощей поочерёдно успел принять удары обжигающим топором, магическим клинком и зачарованной саблей, однако сразу восстанавливаюсь и отвечая дождём из ледяных стрел. Одна из молний боярина угодила в пустой ковчег для мощей – его разнесло на множество осколков. Только Ирина старалась избегать ближнего боя, чтобы не попасть в лапы Кощея; и держалась позади соратников, поддерживая их лучами сжигающего света. При этом монахиня всегда держала нож наготове и демонстративно направляла лезвие к груди, если враг оказывался поблизости. Между делом бросаясь боевыми заклятьями, Михаилу Андреевичу довелось скрестить оружие с Олегом, Лёхой и только напоследок очередь дошла до Захара.

– Сын, ещё не поздно передумать! – перекрикивал боярин шум сражения. – Иначе ты найдёшь лишь смерть!

– И мне не хочется поднимать оружие супротив тебя, – сказал Захар. – Но хватит с меня метаний. Будь что будет!

– Стало быть, избираешь смерть, – помрачнел Михаил Андреевич.

Отец и сын скрестили сабли. По первости неуверенно, пара больше походила на спаррингующихся фехтовальщиков, чем на реальных противников. Но с каждой новой атакой звон сабель раздавался всё чаще и сильнее. От пробных выпадов соперники перешли к сериям, в которых были попытки не просто выбить оружие, а как минимум тяжело ранить. Отец и сын хорошо знали манеру боя друг друга, ведь один обучал другого с малых лет, и порой тренировочные схватки получались весьма суровыми, однако впервые удары сыпались в полную силу. Улучшив момент, Лёха попытался помочь боярскому сыну, набросившись на Михаила Андреевича сбоку, да успел сделать только пару взмахов магическим мечом – пришлось опять переключать внимание на подлетевшего Кощея.

Кружа по залу, отец и сын оказались вблизи жертвенника. Сабля заскрежетала об саблю, когда противники, стиснув зубы, старались один оттолкнуть другого, чтобы занять выгодную боевую позицию. В тот миг Михаил Андреевич послал электрический импульс от своего клинка на клинок Захара. Простейший приём, – пуск силы на оружие – каким владеют все знатные воины, не обделённые колдовским даром. Именно таким образом Олег разогревал топор. И все боярские дети знают, как защищаться от передачи импульса.

Но будучи опустошённым физически и морально, Захар слишком поздно отреагировал на уловку. Разряды молний охватили его руки, а затем и всё тело. Боярского сына затрясло, он выронил саблю и сам упал на колени. Разряд настолько потрепал Захар, что он напрочь потерял способность к сопротивлению.

– Судьбинушка-злодейка, эко она всё повернула, – боярин схватил сына за волосы. – Я защищал тебя, Захар, видя в тебе будущего главу и продолжателя рода. Но ежели остановлюсь сейчас, то всему роду погибель. А ежели… сделаю то, что должен, то, быть может, наши потомки будут властвовать. Сын… ты просил у меня прощения. Не-ет, это ты меня прости… Захар.

С этим словом боярин задрал голову парня, и перерезал ему шею лезвием сабли. Кровь хлынула на жертвенник. Боярский сын захрипел, вытаращил глаза, но не мог вырваться из крепкой хватки отца.

– Прими сию жертву, о, владыка! – надрывно крикнул Михаил Андреевич, вместе с кровью сына роняя на жертвенник свои слёзы.

– Захар!! – Лёха кинулся к алтарю, но был отброшен Кощеем.

Никто не мог пробиться к жертвеннику и жизнь стремительно покидала боярского сына. Слабея, он бы плюхнулся на пол, но отец поддержал его и аккуратно опустил.

– Свершилось, – промолвил Кощей. – Я вхожу в полноту своей мощи.

Кощей величественно распрямился, широко развёл руки и огонь в его глазницах разгорелся ярче прежнего. Тряхнуло землю, так что многострадальная церковь вся заскрипела, грозясь рассыпаться в любой момент. Попадали со своих мест те иконы, что прежде выдержали все потрясения боя. Присутствующие почувствовали течение магических потоков, которые устремились к парящему у алтаря древнему.

– Как же так? – не верила глазам Ирина, когда всё стихло. – Разве не чистая жертва должна усилить демона? Почему сработало с Захаром?

От удивления девушка выронила нож.

– Ты монахиня, а сути жертвы не понимаешь, – севшим голосом сказал Михаил Андреевич, неотрывно смотря на тело сына. – Не токмо чистота важна. Жертва может быть и просто дорогой, ценной для приносящего её. А что окажется дороже, чем собственное дитя? Посему Господь дабы испытать верность патриарха Авраама повелел ему заколоть на жертвеннике долгожданного сына, с коим связывалось большое будущее. Сие высвобождает огромную силу. Вот и я свершил… подобно патриарху.

– Но сына патриарх не заколол – Господь остановил в последний момент! – Ирина крепко сжала кулаки и приняла широкую боевую стойку.

– Мразь! – зарычал Лёха. – Убью!!

Его охватило всепоглощающее желание покарать за убийство Захара, даже угроза окрепшего Кощея отошла на периферию сознания. В порыве нахлынувшей ярости юноша сильно махнул рукой так, будто метнул оружие, хотя в тот миг не отдавал себе отчёта в том, что именно делает. Магический меч слетел с ладони, и устремился в боярина, ярко полыхая синим.

Нельзя сказать, что собственноручное принесение в жертву сына далось Михаилу Андреевичу легко; горе прорывалось наружу, несмотря на волевые попытки подавить его. И всё же боярин не потерял связь с реальностью, заметил опасность и сотворил щит. Однако напоенный злостью магический клинок пробил преграду и вонзился глубоко в грудь Воротинского.

Он пошатнулся, и упал на колено. Дрожащей рукой боярин потянулась к ране, но клинка не нащупал – магия развеялась. Продержавшись ещё несколько секунд, Воротинский растянулся рядом с Захаром. При этом губы Михаила Андреевича двигались, он беззвучно говорил что-то – быть может, молился или просил прощения у мёртвого сына.

Когда Лёха осознал, как сразил боярина, то озадаченно повертел ладонью. Юноше и помыслить не мог, что магический клинок можно метнуть как обычное оружие, ведь всегда казалось, что меч является продолжением руки. На секунду Лёха испугался: а ну как выбросил клинок вообще и новый уже не призвать, да ещё в такой важный момент, когда впереди продолжение боя? Но по волевой команде в ладони возникла успокаивающая тяжесть заново сотворённого оружия.

– Пущай, – невозмутимо сказал Кощей. – У меня более нет нужды в сем рабе. Вскоре найдутся новые. И вас подчиню как рабов – мёртвых.

Он указал перстом на Ирину – монахиня отпрыгнула назад. Пол, где она стояла миг назад, взорвался, и доски осколками разлетелись по сторонам, раня открытую кожу девушки – к счастью, не сильно. Но у Кощея больше не было причин жалеть монахиню. Он послал магические удары и в других борцов – Олегу и Лёхе пришлось проявить чудеса ловкости, чтобы вовремя увернуться.

– Демон пока не получил всю мощь, – выдохнул Олегу, получив короткую передышку. – Она течёт в него постепенно. Ещё есть времечко…

Дождавшись, когда Кощей отвлечётся на Ирину и Лёху, Олег побежал вперёд. Однако он избрал целью вовсе не древнего. Кувырком уйдя от сотворённых колдовством ледяных копий, мужик прихватил антимагическую цепь. К тому моменту, когда Кощей воспринял Олега как наиболее опасного противника, он махнул цепью как хлыстом. Гремящие звенья обвились вокруг ноги древнего. Рывок на себя, и демон теряет равновесие. Тогда Олег выпустил цепь и с рёвом прыгнул, занеся топор.