Текст книги "Analyste"
Автор книги: Андрей Мелехов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)
Глава 4
Уриэль, присевший рядом с Мари на металлическую кованую скамью у общественной библиотеки, очень похожей на сталинское министерство, внимательно посмотрел на нее.
– Вы похудели и стали еще красивее, но у вас появилось затравленное выражение глаз.
– Спасибо за комплимент! – неискренне поблагодарила его француженка. – Насчет выражения глаз готова согласиться: действительно, есть о чем тревожиться. Спасибо всей вашей потусторонней сволочи! А вы, извините, похожи на беженца. Даже пахнет от вас какой-то дезинфекцией. Лаванда? Фиалки? Фу! Как туалетный освежитель! Что, правда? Вас понизили в должности? И вообще как вы здесь оказались?
Уриэль тяжело вздохнул, что, опять же, поразительно не сочеталось с его обычной напористой наглостью.
– В свое время, после первого мятежа ангелов, я был послан сюда сторожить Ворота Ада. Естественно, с обратной стороны, чтобы никто из него без моего ведома не вышел.
– То есть вы не были падшим ангелом?
– Нет, нет: наоборот! Это было одним из самых почетных и важных назначений! Меня сделали хранителем Ворот, потому что я был самым преданным и надежным! А это надо было заслужить кровью – своей и своих падших братьев… Гражданская война есть гражданская война: все обычные мерзости множатся на десять. Впрочем, на эту должность я попал вопреки мнению Михаила…
– Так что же случилось потом?
– Понимаете, быть героем и выполнять очень важное поручение – это почетно и прекрасно. Вот только если ты сидишь у проклятых Ворот несколько тысяч лет и не можешь отойти даже на минуту… В общем, если о тебе, герое, забыли и ты оставлен на произвол судьбы – спать на земле и питаться ящерицами, – то твоя преданность делу неизбежно начинает страдать. Особенно когда рядом есть место, где пускай очень и очень изредка, но все же можно отдохнуть. Что, кстати, никто никогда мне прямо и не запрещал.
– Понятно, в один прекрасный день стойкий часовой у Ворот Ада не дождался смены караула и ушел отдохнуть. И как, стоило оно того?
Уриэль задумался и после паузы сказал:
– Не знаю. В любом случае об этом узнали.
– Как всегда узнают. И вас отозвали… А Египтянин взял провинившегося героя на службу…
Уриэль молча кивнул. После некоторой паузы он сказал:
– Учитывая историю моих отношений с Адом, вы должны понимать, что я здесь не на экскурсии и не для того, чтобы делать вам комплименты. Во всяком случае, не только для того. Я послан сюда с дипломатической миссией, чтобы предложить вам и вашей дочери полное прощение грехов и статус праведников Рая. То есть то, о чем вы так долго мечтали и чего так сильно добивались.
Мари с усталым удивлением посмотрела на Уриэля своими огромными серыми глазами.
– И каким это подвигом во имя Господа мы заслужили столь неожиданное счастье? Не говорите: я сейчас сама угадаю! М-м, наверное, я вежливо обслужила правильного святого в трапезной? Нет? Или я правильно защищала свою честь от библейского персонажа Красавчика? Неужто? Или моя дочь уже достаточно настрадалась и заслужила нормальное существование? Ох и возблагодарю же я Господа нашего! Ведь это его, Всепрощающего, мне надо благодарить, не правда ли?
Уриэль нахмурился и попросил:
– Дайте сигарету!
Закурив и выдохнув дым с видом делающего это далеко не в первый раз, он пошевелил крыльями с перьями, топорщащимися, как у больной птицы, и продолжил:
– Вы пока не сделали то, за что вам будут предоставлены все эти блага. И благодарить вам придется моего шефа – Законодателя или, если вам это больше нравится, Египтянина. До некоторых вещей его руки доходят гораздо быстрее, чем у Самого.
– И чего только интересного не услышишь о Самом от его слуг небесных! И что же он хочет?
– На самом деле он всего лишь хочет, чтобы вы пошли навстречу своим скрытым и с трудом подавляемым желаниям. Он хочет, чтобы вы встретились здесь с вашим знакомым Аналитиком и наконец получили то, чего хотели.
– Массаж ступней? Его мнение о французской внешней политике?
– Не паясничайте! Мы смотрели ваши сны. Там он вам не только ступни массировал. Даже Учитель приревновал бы?
Мари рассмеялась и сделала это, к своему собственному удивлению, без особого смущения.
– Ладно, не буду отрицать: этот мужчина мне небезразличен! И что же еще от меня ждет наш мудрый египетский жрец?
– Он считает, что, когда вы и ваша дочь вернетесь в Рай в качестве его полноправных обитателей, ваш друг Аналитик должен присоединиться к вам. Нам кажется, что это было бы вполне логично.
– А если я ему не понравлюсь в постели? А если он не захочет быть с нами? Зачем ему мертвая семья с дочкой-инвалидом?
– Я подозреваю, что вы оба не разочаруетесь в степени взаимного сексуального удовлетворения. В любом случае предмет ваших ночных мечтаний относится к вам так трепетно не только из-за ваших внешних данных и того, что от вас можно ожидать в постели.
– Бог ты мой! Ну и разговоры! Давайте-ка прекратим обсуждать техническую сторону! Скажите лучше, что произойдет с Аналитиком, когда он вернется со мною? Его все же будут судить?
– Что вы! Конечно, все пройдет тихо и без глупых формальностей. С ним… будут беседовать.
– А еще?
– Его могут попросить о некоторых одолжениях и о корректировке своих планов.
– А если он откажется?
– Уверяю вас, он получит предложение, от которого не сможет отказаться!
– Надо же: как в фильмах о шпионах! Оказывается, я не должна в очередной раз предать дорогого мне человека, заманив его на расправу к врагам. Нет, я всего лишь должна не стесняться и сделать себя и свою дочь счастливой. А если откажусь теперь уже я?
– Вы не откажетесь! Мы знаем о вас и Учителе. Об этом пока не знают здесь. Но подобные вещи долго скрывать невозможно… Не могу даже представить, как ваше положение изменится, когда Сатана узнает, что в его распоряжении имеется любимая женщина самого ненавидимого им человека! У меня просто перья дыбом встают, когда я думаю о способах, которыми Диавол мог бы попытаться причинить ему боль!
Мари подавленно молчала. Уриэль посмотрел на нее, и на его красивом лице появилась прежняя уверенная улыбка мастера манипуляций. Потом, вдруг перестав улыбаться, он добавил:
– Да вы не истязайте себя! Вы должны понимать, что если мы этого захотели, то все равно своего добьемся. Тем более что в этом совпадают интересы Египтянина, других иерархов и, наконец, Михаила, который уже обратился к Сатане с просьбой о немедленной экстрадиции. Подумайте лучше о том, какое вечное блаженство ожидает вас и вашу дочь в каком-нибудь тихом месте возле Эдема! А Аналитик… Что ж, вот вам еще одна причина не страдать: мы можем вернуть вашего мужа. Или, извините, вашего жениха. Вашего первого мужчину! Отца вашей дочери! По-моему, здесь и думать-то не о чем! Согласились в первый раз, соглашайтесь и теперь! Ведь сделать надо то же самое, а на кону стоит гораздо большее!
Тем не менее Мари продолжала молчать. Тут Уриэль как будто что-то внезапно понял и поспешно добавил:
– По поводу жениха: можете не торопиться с решением. У вас всегда будет эта возможность. Когда бы вы ни пожелали!
Мари хмуро посмотрела на ангела-искусителя и подивилась не только его цинизму, но и, в очередной раз, тем странным и порою страшным вещам, которые, казалось бы, спрятаны так глубоко внутри тебя, что и сам о них не знаешь, но при этом их могут видеть посторонние. Наконец, приняв еще одно решение о предательстве, она сказала глухим голосом, не допускающим противоречий:
– Так вот, слушайте меня внимательно! Во-первых, мне нужна письменная гарантия: вашему Египтянину я не верю! Во-вторых, с чего вы взяли, что я хочу оставаться в вашей богадельне? Меня от нее тошнит точно так же, как и от этой клоаки. В общем, нам не нужен ни Ад, ни Рай: верните меня и дочь на Землю, отдайте нам наши жизни и здоровье и сделайте так, чтобы мы больше никогда не слышали о загробной жизни! Понятно? Все, что нам надо, – это прожить нормальную жизнь на Земле. Как получится, со счастьем и несчастьем, радостями и печалями.
– Вы отказываетесь от вечности? – не поверил своим ушам Уриэль. – Вы хоть понимаете, что вы делаете?
– Да, я прекрасно понимаю, что я делаю. Особенно после того, как я эту вашу вечность повидала. Мне и моей дочери ее не надо. Что же касается моего мужа: это должно быть его собственное решение. Все. Когда я получу документ?
Уриэль не стал более спорить и достал из кармана потрепанного плаща свернутый пергамент.
– Осталось добавить одно: мы можем вернуть вас на Землю, но мы не можем дать глаза вашей дочери. Это – прерогатива Бога, а не Египтянина.
Мари обдумала это, кивнула, развернула документ и внимательно его прочитала. Те фразы, которые ее не устраивали, немедленно, на ее глазах, меняли свои очертания и приобретали приемлемую форму. Когда она повторно прочла документ и, посмотрев в глаза непадшего ангела, сказала «согласна!», под текстом сама по себе вспыхнула подпись-иероглиф, в котором Аналитик, возможно, смог бы узнать тот самый символ, который он когда-то пытался начертать на покрытом росой парапете крыши дворца в Эдеме. Отдав документ, Уриэль с облегчением, но в то же время и некоторым сочувствием посмотрел на несчастную сероглазую красавицу, вновь вынужденную совершить самый страшный грех, предав одного дорогого ей человека ради другого. Мари вдруг достала из сумочки пачку «Голуаз» и решительно протянула сигареты искусителю из Рая:
– Мне они более не понадобятся: Аналитик не курит и наверняка не любит, когда курят его женщины. На Земле же я никогда не курила и начинать не собираюсь.
Уриэль кивнул и взял атрибут богомерзкой привычки, засунув его в карман все того же кожаного плаща. Перед тем как расправить мощные крылья и покинуть Мари, он на прощание сказал:
– Понимаю, что вам это никак не поможет, но, выполнив это поручение, я не чувствую гордости и удовлетворения.
И это было почти правдой.
В этот момент на расстоянии многих миллиардов километров от созвездия Центавра, в ином измерении и иной реальности, военно-транспортный самолет ВВС Россия с грузом запасных частей для штурмовиков Су-24, кассетными бомбами и некоторыми другими высокоэффективными военными прибамбасами, почему-то запрещенными международными конвенциями, продолжал свой долгий полет, начавшийся на аэродроме Чкаловский под Москвою. Его конечным пунктом прибытия после промежуточной дозаправки на Мальте была Луанда – столица Народной Республики Ангола. Этот Ил-76ТД принадлежал боевым частям, а не отпущенным в свободное коммерческое плавание на списанных летательных аппаратах отрядам наемников. Он был не зафрахтован, а выполнял боевую задачу. Поэтому, когда наш старый друг Полковник собрался в рамках проводимой операции вновь посетить знакомую страну, он решил не пользоваться обычными коммерческими рейсами из Европы, а присоединиться к коллегам из 10-го Управления Генерального Штаба.
«Десятка», как в просторечии называли ее те, кто о ней знал, еще с советских времен отвечала за межправительственные поставки оружия самым различным странам мира, а также за посылку военных советников и инструкторов по боевому применению всего этого хозяйства. Связи между «Десяткой» и «Аквариумом» были старыми, тесными и традиционно теплыми, чему способствовали частая совместная работа в одних и тех же гиблых местах, регулярный обмен кадрами и общая нелюбовь не только к огласке их деятельности, но и к публичному упоминанию самого факта их существования.
Поэтому два офицера из «Десятки», сопровождавших ценный груз, с любопытством, но без особого удивления отнеслись к внезапному появлению в последнюю минуту перед отлетом моложавого мужчины со спортивной фигурой и очень спокойными светлыми глазами. Будучи людьми бывалыми, они примерно знали, у кого и почему появлялся этот устремленный в пространство взгляд. В ходе завязавшегося разговора Полковник рассказал им свою легенду: как будто он, военный врач-эпидемиолог, летел в Анголу, чтобы проверить причины вспышки желтой лихорадки среди российских миротворцев, находившихся там по контракту с ООН. Офицеры вежливо кивнули, но не поверили ни одному слову. И они, и Полковник и так знали, что причин вспышки скорее всего могло быть две: или миротворцам вкололи просроченную вакцину домашнего приготовления, или после инъекции они не последовали хорошему совету воздержаться от алкоголя в течение двух недель. Тем не менее обижаться они не стали, и завязался обычный разговор опытных военных, успевших побывать не на одной войне и потому неизбежно находивших тему для долгого обсуждения за бутылкой спиртного. Что было естественно во время подобных путешествий через полмира.
Они рассказали Полковнику, как однажды в Эфиопии пришлось расследовать любопытный инцидент. Тогда, пятнадцать лет назад, в западных средствах массовой информации появилась очередная клевета о том, что войска еще не свергнутого правительства Менгисту применяют химическое оружие. Поскольку Советский Союз сроду не поставлял подобных опасных вещей не до конца развитым странам, то возник законный интерес, а откуда все же подобные слухи появились. В итоге, к всеобщему удивлению, оказалось, что та половина Германии, которая в то далекое время еще называлась демократической республикой, производила по советской лицензии авиабомбы и поставляла их эфиопам за свободно конвертируемую валюту для облегчения процесса выяснения отношений с так называемыми сепаратистами. Но немцы всегда оставались немцами и усовершенствовали наш дизайн, начинив бомбы такой взрывчаткой, которая не только рвала на части, но еще и вызывала жуткий зуд и поражения слизистой у тех, кому посчастливилось остаться целыми. Советские товарищи тогда посмеялись над западной прессой: мол, если бы там действительно применили нечто химически активное нашей разработки, то жертвы зудом и кашлем не отделались бы. Нет, милые вы наши, пришлось бы какать кровью и кашлять кусками легких!
Полковник, посмеявшийся вместе с ними над этой былью, не стал рассказывать, что рецепт ядовитой взрывчатки был затем выведан у немецких коллег при его непосредственном и активном участии. Вместо этого он поведал о другом путешествии на Ил-76. Путешествие случилось примерно в то же время, что и описанный эфиопский инцидент, только в Анголе. Тогда Полковник был гораздо моложе и младше по званию. Самолет эвакуировал кубинский танк с Центрального фронта в Луанду. У экипажа первоначально были большие сомнения в том, что машина сможет взлететь с таким грузом с аэродрома, расположенного на плоскогорье. Но в итоге прозвучало неизбежное в наших доблестных войсках «авось!», и Ил-76 с надрывом и лишним пробегом по полосе, отстреливая тепловые ловушки от «Стингеров», все же взлетел. Между кабиной летчиков и поднятым в воздух многотонным бронированным чудищем сидели пассажиры – обычный набор русских и ангольцев, которым повезло воспользоваться оказией. Ангольцев в этот раз было двое: их взяли по знакомству члены экипажа, и они сразу же вызвали большие подозрения у остальных пассажиров своим молодым возрастом и бегающими глазами жуликов, откупившихся от призыва в армию.
Хотя в течение всего полета внимание советских офицеров было преимущественно приковано к гремящим цепям, кое-как удерживавшим танк в чреве воздушного корабля, они все же заметили периодические забегания подозрительных чернокожих за бронированную машину, где возле самой рампы находился багаж возвращавшихся в Союз советников. Багаж, естественно, заключал в себе неизбежный набор жизненно важных атрибутов красивой жизни в понимании неискушенных советских граждан, как-то: тайваньские магнитолы, китайские спортивные костюмы, отрезы блестящей синтетической материи, и пачки видеокассет с немецкой порнухой. Все это было поставлено втридорога неким советско-испанским совместным предприятием с неоригинальным названием «Сов-испан» и было вполне привлекательным и ликвидным товаром не только для Советского Союза, но и для Африки. Что и было доказано: эмпирически, когда встревожившиеся советники наконец решили посмотреть, а что же там, у рампы, происходит, и застигли упомянутых молодых сынов ангольской нации потрошащими их драгоценные чемоданы и ящики.
Некто Линч, чьим именем была названа небезызвестная и любимая американским народом процедура, некоторое время с успехом заменявшая правосудие в отношении чернокожих сограждан, мог бы позавидовать эффективности и быстроте наказания понесенного их ангольскими братьями по несчастью, когда советские военные убедились в степени нанесенного им материального и морального ущерба. После того как юных африканцев обработали руками, ногами и прикладами автоматов, после того как их лица неоднократно соприкоснулись с лобовой броней «Т-52», запечатлев на ней свои кровавые отпечатки и следы от зубов, настало время кульминации. Посовещавшись, советники решили, что достойной мерой революционной законности будет выброс тел преступников через открытую рампу самолета над ангольской саванной с высоты, позволяющей разгерметизацию грузового отсека без опасности для жизни его более удачливых обитателей.
Когда этот нехитрый, но оригинальный план был доведен до экипажа, летчики пришли в ужас и, забаррикадировавшись в кокпите, выразили свое категорическое несогласие с тем, как собирались поступить с их пассажирами, и бизнес-партнерами. После чего группа возбужденных офицеров в течение короткого времени обсудила альтернативные варианты действий, включавшие в том числе и взятие кабины пилотов штурмом. К счастью, к этому моменту пар был уже выпущен: ведь всем известно, что русский человек по своей генетической природе на самом деле добр, миролюбив и отходчив! Да и самолет решительно пошел на снижение, приближаясь к раскаленному бетону посадочной полосы в Луанде, что вновь привлекло внимание к танку, опять со скрипом наклонившемуся, но теперь уже в другую сторону. В общем, с «летунами» был достигнут быстрый компромисс, и в итоге африканские негодяи, покусившиеся на самое святое для русского человека, были взяты за руки и за ноги и после раскачивания выкинуты из полуоткрытой рампы на упомянутый бетон, пока самолет рулил к своему зарезервированному месту стоянки.
«В общем, полетали!» – завершил эту историю Полковник под одобрительный смех своих собеседников. Последовал обмен еще несколькими вполне реальными анекдотами на ту же занимательную тему межрасового общения в экстремальных ситуациях, была выпита еще одна бутылка водки, и наконец наступил этап, на котором можно было, никого не обидев, прекратить общение и уснуть, улегшись, на чехле для авиадвигателя.
Когда после тринадцати часов полета Полковник смог наконец вновь вдохнуть вонючую красную пыль Луанды, солнце уже прошло пик своего убийственного воздействия на не сумевших найти тень европеоидов. Обосновавшись в очень непритязательной гостинице или, скорее, общежитии, принадлежащем российскому посольству, и приняв освежающий душ под тоненькой струей прохладной воды, Полковник сел возле кондиционера и решил еще раз подумать о происходящем. Из щелей едва справляющегося с жарой устройства периодически выглядывали тараканьи усы таких размеров, что можно было только догадываться о том, как же чудовищно должны были выглядеть их владельцы. Усы отвлекали. Полковник хряпнул железной ладонью по пластиковой панели. Хитиновые прутья на какое-то время исчезли. Полковник меланхолично подумал, что размер ангольских насекомых находится в обратно пропорциональной зависимости к размерам, скажем, куриных яиц и клубники, всегда бывших до обидного мелкими и дорогими.
Выражаясь дубовым языком официального отчета, Полковник прибыл сюда «для выявления дополнительных свидетельств» как инцидентов, предшествовавших исчезновению Аналитика, так и возможных новых связей этого происшествия с событиями в пустыне Негев. Поскольку не прекращающиеся ни на минуту лихорадочные усилия нескольких не самых плохих спецслужб мира еще так и не выявили каких-либо следов пропавшего термоядерного устройства и его таинственных похитителей, нервишки у руководителей этих секретных учреждений начинали пошаливать. Ежедневные разносы у демократически избранных лидеров, связанные с этим печальным фактом, становились с каждым разом все более жаркими – с использованием ненормативной лексики, способной поразить воображение даже профессиональных лингвистов. Это никак не прибавляло шпионским начальникам ни душевного покоя, ни сна, ни хорошего настроения. То, что в любую минуту новые владельцы «ковчега» могли начать шантажировать весь свободный мир или просто взять и поднять на воздух средних размеров европейскую страну, лишь делало кислотные потоки, разъедающие стенки начальственных желудков, всё более обильными и едкими. В результате никогда еще кабинеты начальников не пахли так одинаково дурно. Смрад в этих шпионских храмах с специально искривленными от прослушивания стеклами и вмонтированными в письменные столы пулеметами усугублялся стоялой вонью сигаретных окурков, так как некоторые начальники постарше, не курившие со времен Карибского кризиса, теперь не выдержали и посылали референтов за пачками курева «покрепче». Некоторые, чтобы поддержать себя и не развалиться окончательно, понюхивали кокаин. Все без исключения, кто временно, а кто и навсегда, потеряли интерес к сексу.
В этой удушливой атмосфере метана, ожидания неминуемого армагеддона и позорных отставок Полковник, по-прежнему не распространявшийся по поводу своей небесной теории происхождения загадочных террористов, очень быстро получил бюрократическое одобрение планировавшейся командировке. В конце концов, если ГРУ и было что-то известно о похитителях, то исключительно благодаря ему и его подчиненным.
Хотя Полковник и договорился с умиравшей «мамой Терезой» о том, что она поможет ему связаться с пребывающим где-то в глуби загробного мира Аналитиком, он все же не был уверен, что любимая учительница сможет или успеет найти офицера, зачем-то понадобившегося пока не установленным небесным посланникам. Но даже если бы она и довела до него приказ руководства, у этого самого руководства не было уверенности в том, что приказ был бы выполнен. И не обязательно потому, что Аналитик стал бы дезертиром и отказался выполнять его. Поймав себя на слове «дезертир», Полковник прошептал: «Бред какой-то!» и еще раз в раздражении врезал по панели кондиционера. На этот раз усы спрятались ровно на одну секунду: наглые твари понимали лишь язык химической войны и инсектицидов.
Нет, вернулся к своим непростым мыслям Полковник, даже преданный своему делу сотрудник ГРУ мог найти сложным выполнение такогоприказа: во что бы то ни стало, в Раю или в Аду, найти спертую у евреев термоядерную бомбу, обезвредить ее и в любом случае не допустить ее попадания в плохие руки на Земле. Отдавая подобное приказание, Полковник, разумеется, задумывался о возможных последствиях ее детонации в загробном мире, но, поскольку его познания об этом мире были незначительными и коль скоро работал-то он на вполне мирскую организацию, то для простоты и решил, что это было бы все равно гораздо предпочтительнее, чем полное уничтожение Москвы или Вашингтона. Вдобавок, даже если бы Аналитик оказался настоящим разведчиком и выполнил приказ, было неясно, как бы об этом узнали на грешной Земле. Был бы это вещий сон, плачущая икона или дошедший через несколько лет свет от ядерной вспышки?
Подумав и отдохнув под прохладным сквозняком кондиционера, Полковник наконец взял в руки аэрозольную бутыль индустриальных размеров с инсектицидом, предназначенным для гарантированного уничтожения тараканов в бункерах с суперкомпьютерами противоракетной обороны. На бутыли белого цвета не было никаких глупых картинок с умирающими в муках насекомыми, равно как и ярких маркетинговых надписей, призванных облапошить отчаявшуюся домохозяйку. Зато на ней имелись страшноватые для глаз специалиста непроизносимые названия убийственных химических веществ, значения их концентрации и вполне понятные значки, недвусмысленно указывавшие на необходимость использования противогаза и других средств химической защиты в ходе боевого применения отравы. Полковник поколебался и прижал к носу и рту смоченный водою носовой платок. Как будто прочитав его враждебные намерения, обладатели огромных усов нервно зашевелились, издавая громкий шуршащий шум, напоминающий шевеление средних размеров крыс, и, по всей видимости, обрабатывая информацию о готовящемся нападении. Задержав тренированное дыхание, Полковник нажал на головку распылителя и с наслаждением провел плотной ядовитой струей по щелям в кондиционере. После этого он со злорадным любопытством стал ожидать выпадающих из щелей трупов. Прошла минута: трупов не было. Полковник вынужденно перевел дыхание, вспомнил чью-то мать, закашлялся от удушающих паров, опять грязно выругался и подумал о том, что, по счастью, в Африке просто нет военных суперкомпьютеров.
После неудачной попытки расправиться с истинными хозяевами общежития Полковник почистил уже успевший отсыреть автоматический пистолет иностранного производства, достал венесуэльский дипломатический паспорт, прибор ночного видения, гигантский фотоаппарат и герметично запакованную еду. Экипировавшись таким образом для длительного стационарного наблюдения, он сел в прокаленный солнцем подержанный автомобиль с фальшивыми номерами и направился к дому человека, знакомого читателю по прозвищу Детектив. У Полковника, лишь недавно обратившего внимание на некоторые любопытные детали пересечения жизненных путей ангольского полицейского и их общего знакомого Аналитика, было странное предчувствие. Быть может, подумал он, это было предчувствие знамения. Или как там еще, в Бога мать, они это называют.
