Текст книги "Ксанкина бригантинка"

Автор книги: Андрей Дугинец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

6. Не сдаваться!

Черная непроглядная ночь. Студеный осенний дождь льет как из ведра. Все живое попряталось в свои жилища. И лишь один кто-то неугомонный медленно и неуклюже шагает по полю. Вспыхнувшая возле школьных ворот электролампа осветила странную приземистую фигуру в одежде, похожей на скафандр космонавта, только шлем на нем не круглый, а цилиндрический.

Кто его знает, может, он не землянин. А какие скафандры у космонавтов с других планет, поди узнай.

Провода опять замкнулись, лампочка погасла, неуклюжий ушел в поле, в сторону совхозной пасеки.

Ветер качает, дергает провода, ноет, скулит и кружит дождем, как пургой.

Опять вспыхнула лампочка. С поля бежит человек в скафандре.

* * *

Утром дождь утих, но грязища была непролазная. Не надеясь на улучшение погоды, директор школы-интерната мобилизовал всех ребят на уборку дров под навес. В хоздворе было как на огромной муравьиной куче. Одетые в черные спортивные костюмы, все таскали белые березовые поленья. Работали все – и большие и маленькие.

Дежурный по школе Атнер вышел за ворота узнать, о чем это Висеныч так горячо спорит с усатым, розовощеким пасечником из совхоза. Пасечник рассказывал, видно, очень недоброе, потому что учитель разводил руками, ахал и повторял:

– Не может быть, Антоныч! Да не может этого быть. Ведь они еще дети. Это же для них опасное дело!

И вдруг Висеныч заметил Атнера.

– А ну-ка, дежурный, иди сюда! – поманил он пальцем.

Атнер, чувствуя беду, быстро подошел к мужчинам и поздоровался.

– Ты Ивана Антоновича знаешь, конечно? – кивнув на пасечника, спросил Висеныч. – Ну так вот, минувшей ночью кто-то разорил у него два улья.

– Унесли много меда? – в тревоге спросил Атнер.

– Да не в меде дело! – сокрушенно почесывая затылок, заметил Иван Антонович. – Пчелок жалко. Лежат в грязи, побитые дождем, как дети после бомбежки! А пчелки-то опытные. Я их специально на зиму не прятал, держал на морозе, закалял. Две зимы они уже выдержали. А тут… – И вдруг старик сам подошел к Атнеру и доверительно положил руку ему на плечо. – Да ты, милок, не бойся, я ведь не собираюсь в милицию тащить. Мне главное что? Там еще уцелели два улья. Так мне бы просто договориться по-хорошему с этими разорителями, чтоб не трогали больше. А медку если хочется, так я могу сам принести вдвое больше. Мне ведь дорог сам опыт. Ну и пчелок жалко.

Видя, что Атнер внимательно слушает, пасечник решил, что мальчишка что-то знает, и пригласил:

– Вот идемте, посмотрите. Там и след от сапог остался, может, признаете. Милиция, она, конечно, все узнала бы по следу. Но нехорошо по-соседски тяжбу заводить. Ребята-то у вас хорошие, не раз помогали мне. А это… какая-нибудь одна паршивая овца завелась.

На пасеку шли по вязкой грязи гуськом, следуя за Иваном Антоновичем, чтоб не затоптать след разорителя ульев.

В сотне метров от дома пасечника стояли четыре улья, похожих на миниатюрные домики. Один из них был перевернут, в стороне от него валялась крышка и соты, перемешанные с грязью. К этому улью даже не подошли. Остановились возле второго, который внешне был в порядке. Но, когда пасечник приподнял крышку, он оказался пустым. Лишь на дне чернела куча погибших пчел.

– Вот! – развел руками пасечник. – Это я утром закрыл, а всю ночь крышка лежала в грязи и дождь бил пчелок насмерть! – И, видно, не в силах больше смотреть на это разорение, пасечник ушел домой.

– Следы большие, – робко сказал Виктор Семеныч, приседая возле улья. И вдруг он закричал на Атнера, закричал со злобой, какой ребята никогда в нем не замечали: – А ну-ка, предводитель, глянь сюда! Глянь! Что это? – Брови Висеныча вытянулись, словно ими одними он хотел уничтожить виновника беды. – Я тебя спрашиваю, атаманище, что это такое?

Атнер увидел под крышкой пчелиного домика приклеенный алый флажок со знакомым шифром «С. 3.».

Увидел и остолбенел. Он быстро перебрал в уме всех членов своей бригады, гадая, кто бы это мог сделать. Но сказать ничего не мог.

Молча, как враги, вернулись они с Висенычем на территорию школы-интерната, где ребята уже возвращались с хоздвора.

– Собери сейчас же свою бригаду в мастерской! – сквозь зубы сказал Висеныч. – Но ничего заранее не говори, иначе буду считать предателем.

* * *

Висеныч сидел на верстаке и каждому члену бригады «С. 3.», входившему в столярку, молча указывал рукой на другой верстак, – садись. Ребята усаживались тесной семейкой, в середине Ксанка. И когда все сошлись, Висеныч тихо сказал:

– Н-да. – И опустил взгляд на кучу стружек под ногами.

Ребята робко и выжидающе смотрели на любимого учителя, стараясь угадать, что произошло.

На черном осунувшемся лице Висеныча пуще обычного выделялись сизоватые мешочки под глазами. Сегодня эти мешочки подрагивали. Что у него случилось? Может, кто из родных умер? А поделиться не с кем, вот и собрал их, самых близких. Ксанка тихим, робким голосом спросила:

– Виктор Семеныч, что у вас случилось?

– Не у меня одного, ребятки, – печально качнув головой, ответил Висеныч. – У всех нас… – и он рукой очертил круг, объединяя себя с сидящими напротив детьми. – У всех…

Ребята молча и как-то испуганно переглянулись. Низко опустив голову, словно виноватый, ни на кого не глянул только Атнер.

– Ходили мы с Атнером на пасеку, в совхоз. Пришли, смотрим – вокруг ульев черным-черно, все пчелы погибли.

– Мыши забрались? – привстав, спросил Валерка. – Они головки отгрызают пчелам.

– Один улей совсем разворочен, крышка лежит в грязи, рамки валяются. Другой тоже раскрыт. Пчелы замерзли, в грязь втоптаны. – Висеныч всей пятерней провел по затылку, тяжело вздохнул и вытащил из-за пазухи красный флажок. – Вот это было прикреплено к разграбленному улью.

Все, кроме Атнера, увидев флажок со знакомыми буквами, словно по команде, спрыгнули и подбежали к Висенычу.

Ксанка, как бомбу, взяла флажок из рук учителя и стала его рассматривать со всех сторон.

– Что ты им любуешься?! – сердито бросил Атнер. – Ясно, что это подделка. Кто-то на нас наклепал.

– Что-то подделка, а что-то и нет… – тихо и деловито, словно стоит у разгадки страшной тайны, возразила Ксанка. – Вот смотрите, зеленое пятнышко на обороте.

– Ну и что? – вырвав из рук флажок, задорно спросил Атнер.

Ванько спокойно взял у него флажок и, рассмотрев со всех сторон, передал Валерке, а тот – Ахмету.

– Ну что, ты что сама на себя наговариваешь? – подступил Атнер.

– Это наш флажок. Тот, что висел на двери у Евгении Карповны, – уверенно ответила Ксанка.

– Значит, ты разорила пасеку? – закричал Атнер. – Или я! Больше некому!

– Да ты не кипятись! – с досадой махнула Ксанка. – Я только о флажке говорю, что это наш, а все остальное – подделка, поклеп на нас!

– Ксанка права, – пряча флажок, сказал Висеныч, и все затихли. – Идемте на улицу, еще что-то покажу.

За дверью мастерской лежал дном вверх какой-то старый фанерный ящик. Висеныч осторожно поднял ящик и отбросил. На маленьком куске фанеры, которую так бережно укрывал Висеныч, ребята увидели комок густой грязи с глубоким отпечатком большого ботинка или сапога.

– Вот это след того, кто разорил пасеку, – сказал Висеныч. – Я принес его оттуда.

Ребята обступили след и, затаив дыхание, внимательно его рассматривали.

– Взрослый, – заметила Ксанка.

– Конечно, – подтвердил Атнер. – Да еще какой! – Обувь носит, наверное, сорок третий размер.

– Вот бы Евгения Карповна, – вздохнул Атнер, – та сразу бы все узнала.

– И мы узнаем, – серьезно сказал Валерка, низко наклоняясь и искоса рассматривая четкую вмятину каблука.

– Что ты узнаешь? – недовольно пробурчал Атнер.

– Думаешь, у каждого ботинка или сапога на каблуке такой вырез в середине? – заметил Валерка.

– Где ты видишь вырез? – недоверчиво спросил Атнер.

– Правда, и я вижу! – поддержала Валерку Ксанка и опустилась на колени, чтобы лучше рассмотреть след. – Валер, смотри, смотри, тут рядом с фабричным вырезом еще немного и ножом отрезано.

Валерка опустился на то место, где только что на колене стояла Ксанка.

– Это каблук резиновый, – заключил он.

– А ну погоди, – Атнер присел и внимательно присмотрелся к отпечатку каблука. – Да, этот след надо запомнить.

– Запомнить и везде искать! – сурово сдвинув широкие брови, тихо молвил Ванько.

– Ну, запомнили? – спросил Висеныч и опять прикрыл след ящиком. – Отнесу его в милицию, пусть ищут, чтоб напраслину на нас не валили.

– На милицию надейся! – скептически протянул Атнер. – Мы скорее найдем.

Висеныч хитро усмехнулся и стал просить:

– Да нет уж, вы не отнимайте кусок хлеба у работников уголовного розыска. Там ведь и капитан Федоров.

О, Федоров – это фигура! Бывший снайпер. Его вся округа знает.

– Если передадите в милицию, все шишки свалятся на «С. 3.», – печально сказала Ксанка.

– Ты права, – согласился Висеныч не менее огорченно. – Но что же делать? Ваша борьба с замками – хорошее дело. Но привить это дело можно только там, где все друг друга знают, как в одной семье. Надо приучить людей жить без замков. Трудное это дело. Очень трудное. Тут будет, пожалуй, как в коллективизацию… А все равно надо. Не падайте духом от таких вот каблуков.

– Пока что от этой затеи всем только плохо, – рассудительно сказал Ванько. – Евку…

– Опять – Евку! – оборвала его Ксанка.

– Ну, Евгению Карповну, – поправился Ванько, – ее в больницу свезли, от пасечника поклеп на всю школу.

– И ты уже скис? – хмыкнул Висеныч. – По нас в коллективизацию из обрезов палили, а мы знай свое!.. – И Висеныч подбадривающе похлопал Ванька по плечу.

– Нельзя в милицию! – настаивала Ксанка.

– Ну почему же? – удивился Висеныч.

– Стыдно будет, если кого-то из образцовой школы потащат в милицию, да еще с флажком.

– Так потому я вас и собрал втайне, что про флажок никто ничего не знает. Даже сам пасечник его не видел, иначе сорвал бы. Я как увидел его, аж в глазах помутилось. Неужели мои ребята? И скорее в карман. – Висеныч долго молчал, рассматривая ребят, потом решительно отрубил рукой: – Ладно, на первый раз попробуем без милиции, я тоже думаю, что это вас кто-то спровоцировал.

– Кто и за что нам может мстить? – сердито спросил Атнер.

– Да та же Нина Пеняева, за то, что не принимаем ее в «С. 3.»!

– Пеняиха в таких сапогах утонула бы, – возразил Атнер. – А потом она одной пчелы боится, и не полезла бы к улью!

– Это правда! – согласилась Ксанка, задумываясь.

– Дождь лил такой, что пчелы из улья не могли подняться, и, к сожалению, не искусали разорителя, – заметил Висеныч.

– Ладно, будем искать, – решительно сказал Атнер. – А Евгения Карповна выздоровеет, поможет нам.

* * *

Ребята долго ломали голову над тем, как найти таинственного разорителя пчел. Наконец Атнер придумал хитрый и сложный план. Сложным он оказался потому, что нужен был радиопередатчик. Валерка невольно вспомнил о ящике с деталями и снова занялся любимым делом. Он раскрыл ящик и стал показывать свои сокровища друзьям и объяснять что к чему. В этот же день один из укромных уголков столярной мастерской был превращен в радиомастерскую. Ребята охотно взялись помогать Валерке. А Висеныч, словно ничего не зная о посылке, спросил, откуда такое богатство.

– Папка прислал, – как-то неожиданно тепло ответил Валерка.

– Вон как? – удивился Висеныч и значительно добавил: – Так он не такой уж плохой отец.

– Когда не пил, мы с ним так здорово дружили… – с грустью ответил Валерка и рассказал о письме матери.

– Ну, эту дружбу можно еще возобновить, раз мать так пишет, – покручивая ус, уверенно заявил Висеныч. – Ты напиши ему, поблагодари за подарок. Это его подбодрит. И вот посмотришь, он еще сам прикатит за тобой.

Валерка так и сверкнул глазами: неужели, мол, приедет? Но тут же смущенно повернулся к своей работе.

А Висеныч смотрел на него чуть прищурившись и думал: «Конечно же тяжко ему сиротствовать при живых родителях… Надо съездить к отцу, поговорить по-мужски… – подумал так и тут же почесал затылок: – Опять, скажут, вмешиваюсь не в свое дело. И все равно поеду…»

7. Суд

– Кто там стучит? Карандашом, что ли? – спросила Валентина Андреевна, глядя на парту у окна, где сидели Атнер и Валерий.

– Это за окном ветер качает ветку и бьет об стенку, – заметно волнуясь, ответил Атнер.

В классе стало совсем тихо. Все молча решали задачу по алгебре.

Это был не урок, а послеобеденное выполнение домашних заданий, поэтому каждый старался поскорее решить задачу и уйти на вольную волю.

Валентина Андреевна теперь заменила в шестом классе Евгению Карповну, и ей, видно, тоже не хотелось сидеть в душном классе, когда на дворе наконец установилась теплая погода. Совсем по-летнему светило осеннее солнце. Таких деньков будет немного. А потом уже начнется сырая, холодная осень. С какою ласкою Валентина Андреевна смотрит на ветку тополя, заглядывающую в форточку. На ветке чудом уцелели два бледных листочка.

А вот Атнер и вся бригада хотели, чтобы грязь еще немножко подержалась, пока найдут-таки разорителя пчел. Они идут уже на всякую хитрость, чтобы выгадать время и искать злополучный сапог.

Валерка же больше всего переживал, что он не успеет сделать радиопередатчик. Расторопный Ахмет, пропустивший уже два занятия, чего доброго, уже напал на след преступника. Иначе зачем бы он так настойчиво стучал в стенку?

– Валерий, ты витаешь в облаках. Или уже решил? – вдруг сказала Валентина Андреевна. – Чего ты сегодня такой рассеянный?.. Атнер, да перестань в окно заглядывать, а то пересажу.

Валерка молча уткнулся в тетрадь. Задачу он еще и не прочел как следует. Валентина Андреевна права, что сегодня он рассеянный. Но если бы она знала, что творится там, за окном.

Стук повторился тревожно и настойчиво.

– Да что же это такое! – громко воскликнула Валентина Андреевна и распахнула окно.

Но не успела выглянуть. Валерка бледный, растерянный встал и попросил разрешения выйти из класса. Валентина Андреевна разрешила.

Валерка, выбежав из школы, глянул за угол, там его нетерпеливо ждал Ахмет.

– Скорей за мной, – скомандовал Ахмет, направляясь за хоздвор, где развешивается белье. – Попался тот след!

«С разорения пчел переключился на кражу белья!» – подумал Валерка о преступнике, на след которого наконец-то напали, и побежал что есть духу.

Хотя с самого утра жарко светило солнце, грязь стояла непролазная и следы на ней оставались глубокие, долго незаплывающие. Ахмета Валерка догнал, когда тот уже присел над следом большого сапога.

– Смотри! – тихо проговорил Ахмет, махнув Валерке, чтоб тоже присел.

Валерка послушно сел.

В мягкой, распаренной солнечным теплом грязи след большого сапога был четким и глубоким. Особенно отчетливо отпечатался каблук и на середине каблука вырез. Тот самый вырез, что видели на отпечатке следа разорителя пчел. Валерка проглотил что-то застрявшее в пересохшем от волнения горле и полушепотом произнес:

– Он.

– Тот самый, – подтвердил Ахмет. – Ты сапсем уверен?

– Конечно, – еще тише, но твердо ответил Валерка.

– А теперь смотри сюда. – И Ахмет показал другой отпечаток того же сапога, чуть дальше.

Так, не обращая внимания на отпечаток левого сапога, ребята пошли по следу правого, приметного. След привел к кастелянной, где все было утоптано и больше невозможно было разглядеть отпечаток выреза.

– Неужели белье украли?

– Молчи. Пойдем дальше! – И Ахмет направился от кастелянной в ту сторону, где за хоздвором, словно стая огромных белых птиц, трепыхалось развешанное на веревках белье.

Немного отойдя от кастелянной, ребята снова напали на знакомый след. Но теперь Ахмет предупредил друга, чтоб не нагибался над следом, не присматривался, потому что сапоги эти и сейчас еще бродят здесь, совсем недалеко.

Холодный пот выступил на лбу Валерки, он хотел сказать, что, может, лучше сразу сообщить в милицию, а то вдруг этот тип нападет на них. Но не хотелось показываться трусливым, и он молча последовал за храбрым следопытом. Не доходя до развешанного белья, ребята увидели тетю Тасю, их прачку, развешивающую привезенные на тележке от прачечной полотенца. Сама она маленькая, сухонькая женщина, а обута в огромные сапоги, в те самые сапоги, следы которых привели сюда ребят. Тетя Тася не заметила своих преследователей. А те, немного постояв, ушли, боясь даже сильно дышать. Лишь далеко за хоздвором остановились и посмотрели в глаза друг другу, не зная, что и сказать.

– Сначала я, когда увидел след, подумал, что это и есть тот грабитель пчел, – виновато заговорил Ахмет. – Вот и подал сигнал. А теперь думаю, что тут только его сапоги.

– Да-а, поймали вора… – огорченно проговорил Валерка.

– Постой, скоро не торопись.

– А вдруг она купила сапоги на базаре?

– Тогда наше дело сапсем пропал будет! – махнул рукой Ахмет.

– Расскажем Ксанке. Она давно здесь живет, может, что знает про эту тетю Тасю… – сказал Валерий, направляясь к учебному корпусу. – Ну, я побегу, а то Валентина Андреевна будет искать…

На следующее утро Атнер увидел злополучные сапоги на заборе. Тетя Тася повесила их сушиться. Атнер осмотрел их и ахнул. Это оказались их сапоги. Те самые, в которых они бегали в дождь пускать кораблики.

Ребята пошли к тете Тасе узнать, как попали к ней эти сапоги. Тетя Тася ответила:

– Так это ж Саша, ну тот, кого Худорбой дразните, выбросил их на кучу мусора как-то совсем уже ночью, и ведро, которое вы на голову надевали в дождь. Ну, ведро уже не годится. А сапоги я подобрала, смотрю, они еще крепкие, зачем же сжигать.

Атнер понимающе присвистнул:

– Значит, это Худорба и весь скафандр наш выбросил тогда от зависти, что мы переписываемся с девчонками.

– Эх ты, от зависти! Ничего ты не понял, – возразил Валерка. – Ты видел, как пасечники подходят к улью? В сетке! А у Худорбы сетки не было, так он наш скафандр нахлобучил и пошел в гости к пчелам.

– Так это он разорил ульи? – хлопнул себя по колену Ванько.

– А кто же…

Вечером после недолгого допроса Худорба во всем сознался. Оказывается, он решил сделать так, чтобы вся бригада «С. 3.» попала в милицию за воровство меда. Он оделся, как водолаз, натянул рукавицы и пошел на пасеку. Сначала он наклеил флажок на улей, потом полез за медом. Только пчелы не дали ему вытащить ни одной рамки, залезли под рукавицу и искусали руку. Он не знал, что они и в дождь кусаются.

Суд этот происходил при закрытых дверях, без воспитателей. И приговор вынесли на первый взгляд совсем не страшный. Решили бойкотировать Худорбу и подговорить всех воспитанников не разговаривать с ним и вообще не обращать на него внимания. Никакой ему помощи ни в учебе, ни в чем!

Худорба, нахмурившись, молчал. А Ванько сказал, что это – очень легкое наказание.

– Не торопись! Потом посмотришь, это самый тяжкий наказание! – возразил Ахмет, предложивший такую казнь. – Один, сапсем один человек долго не может жить. Волк может один жить. Человек сапсем не может жить один.

* * *

Валерка был дежурным по кухне, и вдруг его вызвали к директору. Не чувствуя за собой никакой вины, Валерка все же встревожился. Возле двери кабинета директора он немного постоял, чтобы собраться с духом, но почувствовал, что сердце бьется все тревожней и чаще, постучал в дверь и вошел.

Сергей Георгиевич приветливо кивнул ему в сторону окна. Валерка глянул туда и обомлел. Возле окна сидели двое: его самая любимая вожатая из родного села Таня и отец. Удивило и обрадовало Валерку то, что отец был таким, как много лет назад, когда он не пил и не буянил. Молодой и красивый, в новом костюме, как тогда, когда он за руку привел Валерку в первый класс.

«Пап!» – хотелось громко крикнуть Валерке, как когда-то, и рассказать самую последнюю и самую важную новость. Но на воспоминание о том далеком и добром времени наплыла тяжелая, мрачная туча невеселых воспоминаний. Валерка стих. Молча пожал протянутую руку отца. Потом подошел к Тане. Но и с ней не нашел, о чем говорить.

Гости усадили Валерку между собой на третий стул. И вдруг Таня спросила, глядя на красную повязку на рукаве пиджачка:

– Ты что, дежурный?

– По столовой! – кивнул Валерка, радуясь, что разговор можно начать именно с этого.

– У вас скоро обед? – заметила Таня. – Тогда беги. Корми ребят. А мы тебя подождем…

Облегченно вздохнув, Валерка убежал, хотя директор и разрешал ему остаться, обещая перенести дежурство на другой день.

Валерке нужно было уйти, чтобы собраться с мыслями, подготовиться к разговору…

К гостям он вернулся часа через полтора. Отец и Таня сидели одни в кабинете директора. Против ожидания, отец ничего не говорил о доме, а только расспрашивал о школьных делах.

О доме рассказала Таня, когда Сергей Георгиевич водил гостей по школьному саду. Воспользовавшись тем, что директор и отец Валерки заговорились, Таня шепотом рассказала о событиях дома. Это правда, что отец перестал пить. Но сейчас им самим с матерью негде жить, не то что забрать Валерку. Дом ни разу не ремонтировался и теперь пришел в негодность. Свободного времени у отца теперь много, и он начал строить новый дом. К весне он его поставит и сразу же заберет Валерку.

– Только ты не отказывайся вернуться домой, Валерочка, – горячо шептала Таня. – А то он с горя снова может взяться за старое. Любит он тебя очень, иначе не бросил бы пьянку… Я понимаю, теперь у тебя тут друзья, тебе тут лучше. Но…

– Я бы и сейчас вернулся. С ребятами я все равно теперь на всю жизнь подружился. Окончим школу, вместе учиться пойдем на геологоразведчиков, – тихо отвечал Валерка. – Я очень жалею маму и его… – Он кивнул в сторону отца, стоявшего под яблоней и оживленно говорившего с директором.

– Потерпи до весны. Пусть уж достраивает. Он ведь рубит дом по вечерам, после работы. А затеял большой, крестовый домину. – И, ласково улыбнувшись, Таня похвалила: – Задал ты ему работу.