Текст книги "Колыбель Тени"

Автор книги: Андрей Астахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Эй, Резаная, иди сюда!

Женщина вздрогнула. Человека, который появился из переулка вместе с двумя стражниками, она знала хорошо. Даже слишком хорошо, хотя совсем не была рада этому знакомству. В Эргалоте каждая шлюха знала, что человек по прозвищу Крысовод – садист и изувер. Что ему доставляет удовольствие издеваться над женщинами. Когда-то Крысовод был сутенером, поставлял клиентам малолетних проституток – на уличном жаргоне «крыс», – за что и получил свою кличку. Настоящего имени его уже никто не помнил. Потом Крысовода вместе с его братом, тоже сутенером и тоже садистом, арестовала полиция – по трущобам Эргалота ходил слух, что братья до смерти забили какую-то тринадцатилетнюю девчонку, утаившую от них подарок клиента, латунную брошку с фальшивым красным самоцветом. Через три года Крысовод нежданно-негаданно объявился в Эргалоте, но уже как сержант королевской полиции. Догадок, почему и как бывший сутенер стал полицейским, было много, но истины не знал никто. Жильена-Резаная слышала от подруг, что брат Крысовода умер в тюрьме от брюшного тифа еще во время следствия, что самого Крысовода приговорили за убийство проститутки к двенадцати годам каторги, и он получил помилование, согласившись поступить на службу в полицию. Очень скоро Крысовод доказал свою лояльность властям – начал жестоко преследовать уличных женщин в Нижнем городе и в Городе Каналов, где он знал все притоны и подозрительные места. Однако какое-то время спустя кто-то заметил, что Крысовод не особенно суров к тем девицам, которых в свое время «вывел в свет». Резаная была в их числе. Она впервые встретила Крысовода, когда ей было двенадцать лет, в тот самый день, когда родной отец погнал ее на панель зарабатывать деньги на выпивку. С тех пор прошло уже пять лет, но Резаная хорошо помнила, как Крысовод обращался с девушками, которые чем-то ему не угодили. Теперь он снова появился в их квартале. И он сержант полиции. Так что лучше не злить этого ублюдка. Если он зовет, надо подойти.

– Да? – спросила Резаная, приблизившись к сержанту.

– Да, господин сержант, – сказал бывший сутенер. – Когда я научу вас, сук трипперных, вежливости? Повтори!

– Да, господин сержант.

– Уже лучше. – Крысовод подошел к Резаной ближе, заглянул ей в вырез платья, попробовал на ощупь простенькую сережку в правом ухе девушки. – Давненько не виделись, Жильена. Как поживаешь?

– Хорошо, господин сержант.

– Верно, потаскушки стали сытые да ухоженные. Гляжу, сиськи у тебя выросли. А ведь была ты доска доской, пощупать нечего. Помнишь, как я твои дырочки растачивал? – Крысовод засмеялся. – Помнишь, как же! И язычком тебя научил работать тоже я. Так что я вроде как твой учитель, Жильена. А учителя надо благодарить, молиться за него и подарки ему делать. Хороший доход сегодня?

– Нет, господин сержант, – Резаная опустила глаза. – Никакого дохода.

– Вот как? Клиенты тебя избегают, не так ли? – Крысовод приблизился к девушке, обнюхал ее. – Дерьмом, потом и вчерашней спермой вроде не воняешь. Чистенькая. Может, больная?

– Я здорова, господин сержант, – еще тише ответила Резаная. От страха у нее начали дрожать ноги.

– Тогда почему дохода нет? Плохо работаешь, не можешь угодить уважаемому клиенту? – Крысовод запустил руку в бархатный кошель на поясе девушки. В кошеле не было денег, только носовой платок, баночка с мазью и несколько завернутых в лоскуток тампонов из корпии. Крысовод выругался, брезгливо вытер руку в перчатке о платье Резаной.

– В нем дело, – Резаная, виновато улыбнувшись, провела пальцами по безобразному шраму, рассекавшему ее левую щеку. Полгода назад пьяный клиент ни за что ни про что саданул ее навахой по лицу, чудом не перерезав артерию и лицевой нерв, и хорошенькая черноглазая Жильена Пантэ превратилась в Жильену-Резаную. – Из-за него никто меня не хочет, господин сержант.

– Ну, морда в твоем деле не самое главное. Ты просто ленишься, сука. – Крысовод схватил девушку за подбородок, задрал лицо так, чтобы свет уличного фонаря освещал изуродованную щеку. – Точно ленишься. Шрамик-то пустяковый. Могу тебе и вторую щечку разукрасить. Или рабочую дырку тебе на пол-брюха расширить, а?

– Господин, простите…

– Два арджена, сука. С тебя два арджена за неделю. Ты работаешь на моей улице, так что плати. Не будешь платить, я тебя заставлю. Знаешь, что я с тобой сделаю? Сам тебя оттрахаю куда можно и не можно и коня своего заставлю обслужить. А потом нос отрежу. Хочешь?

– Я… я поняла, господин сержант.

– Поняла? Вот и ладушки. Вот и молодец. Два арджена сегодня до полуночи. Я вернусь. Сбежишь – из-под земли достану.

– Не сбегу, – Резаная чувствовала, как слезы сами собой наворачиваются на глаза.

– Иди, работай, сосалка грязная! – Крысовод толкнул девушку в спину и, повернувшись на каблуках, медленно направился к углу улицы. Стражники, усмехаясь, двинулись за ним.

Резаная с трудом доковыляла до стены одного из домов, облокотилась на нее, чтобы не упасть. Руки у нее тряслись, хотелось кричать от страха и обиды. Или напиться так, чтобы забыть эту гнусную рожу, этот мокрый рот с кривыми желтыми зубами, растянутый в мерзкой кровожадной ухмылке. Но денег у нее нет даже на стакан дешевого самогона. Скоро ночь, на этой улице ей до полуночи не заработать два арджена. Идти к площади бесполезно – там работают девочки Мокрой Бэсс, которым совсем не нужна конкурентка, даже такая, у которой порезано лицо. А Крысовод вернется. Он всегда держит свое слово…

– Ты плачешь?

Резаная обернулась. Человек, заговоривший с ней, был жрецом. Длинный особого покроя темный плащ с капюшоном совершенно скрывал его фигуру и лицо. И подошел он так тихо, что Резаная не услышала его шагов

– А тебе-то что? – бросила она, вытирая слезы. – Иди своей дорогой, преподобный.

– Я подумал, что мы можем поговорить.

– На хрена мне с тобой говорить? Мне сейчас не до исповеди.

– А если я жду от тебя не исповеди?

– Вот как? – Резаная уже с интересом посмотрела на странного жреца. – Что, ретивое зашевелилось, преподобный? Бабу захотелось?

– Мы все грешны. А ты очень красива.

– Я красива? – Резаная фыркнула. – Да ты, видать, и впрямь давно воздерживался. Коль так, давай к делу. Пять ардженов. Я знаю укромное местечко, можно туда пойти.

– Веди.

Резаной показалась, что она ослышалась. Но мгновение спустя она поняла, что сегодня боги сжалились над ней. Проклятый пес Крысовод получит свои два арджена – чтоб ему их на глаза положили, паразиту! Она так вцепилась в руку жреца, что тот засмеялся.

– Не бойся, малышка, я не убегу, – сказал он.

Жрец, а туда же, подумала Резаная, ведя странного клиента за собой к темному тупику между домами, где обычно обслуживала клиентов. Малышкой называет. И что самое смешное – завтра ведь будет в храме о грехах плоти громкие речи произносить, клеймить разврат, учить свою паству, что богам неугоден блуд, и блудника ждет наказание в будущей вечной жизни. Все они такие, эти святоши. Всех поучают, а как баба перед ними ноги раздвинет, так готовы чуть ли не внутрь залезть… Пресветлая Берис, да что это за мысли у нее! Радоваться надо такой удаче, а не богохульствовать.

– Ну вот, пришли, милый, – сказала Резаная, когда они добрались до тупика. – Деньги вперед.

– Хорошо, – шепнул жрец, и звук его голоса почему-то испугал девушку. – Выйди на свет, чтобы я мог видеть твои глаза.

– Какой ты… – игриво сказала Резаная, шагнула в сторону, так, что полная луна теперь светила ей прямо в лицо. – Ну, давай же, распахни свой плащ. Хочу увидеть твоего дружка.

– Вот мой дружок, – жрец молниеносно выбросил из-под полы плаща правую руку. Отточенный клинок свистнул в воздухе, рассек горло девушки, скрежетнул по шейным позвонкам. Хрипя и заливая кирпичный забор кровью, Жильена Пантэ осела на землю, судорожно царапая замшелые кирпичи ногтями. Жрец стоял и наблюдал, как она умирает. Когда широко распахнутые, полные ужаса глаза Резаной остановились и остекленели, и кровь перестала толчками выплескиваться из рассеченных артерий, он шагнул к трупу и склонился над ним, чтобы довести до конца дело, ради которого пришел этой ночью в городские трущобы. Он работал спокойно, неторопливо, с бесстрастностью врача, заботящегося только о результате операции. И Тьма и полная луна были его невольными и безмолвными ассистентами.

**********

– Вот, извольте глянуть, господин сержант.

– Фу! – Крысовод с трудом удержал в желудке недавно съеденный завтрак, отвернулся, нашел взглядом стоявшего рядом с приставом королевского коронера, бледного и тщедушного молодого человека. – Когда это случилось?

– Тело уже остыло, сержант, – ответил коронер. – Думаю, ее убили как минимум несколько часов тому назад.

– Свидетели есть?

– Ни одного.

– Плохо, – Крысовод старался не смотреть в сторону залитого кровью забора. – Ну да ладно, плевать. В конце концов, всего лишь дешевую шлюху прирезали. Невелика потеря.

– Не просто прирезали, сержант, – в глазах коронера мелькнула ненависть. – У нее вырезан язык. Целиком. Извлечены печень и яичники. Странно, как он умудрился вырезать их так аккуратно в темноте. Клянусь Некриан, без колдовства тут не обошлось.

– Ну и что? – Крысовода снова затошнило.

– Очень похоже на то, что мы видели на старом кладбище три недели назад. И на прочие убийства, о которых вы знаете. Это уже девятый труп, сержант.

– Провались оно все к Маранису! – Крысовод злобно плюнул себе под ноги. – На моем участке! Что теперь будет-то? Что лейтенанту-то говорить?

– Это меня не заботит, – ненависть в глазах коронера стала еще заметнее. – Надо доставить тело в лечебницу. Хотя тут и без вскрытия все ясно. Вернее сказать, вскрытие уже произведено, будь проклят этот ублюдок!

– Чего делать-то, господин сержант? – осведомился у Крысовода пожилой стражник.

– Телегу искать, мать ее! – Крысовод направился к толпе зевак, боязливо жмущихся друг к другу в начале тупика. – Чего зенки выпучили, овцы? А ну, по домам!

Люди молчали. В их глазах были тьма и ужас. Крысовод хотел еще разок прикрикнуть на них, но сдержался. На душе у бывшего сутенера почему-то стало муторно и тошно. Из глубин памяти вдруг выплыла картина пятилетней давности: его старая хибара у канала, ночь, колеблющийся свет фонаря под потолком, перепуганное личико двенадцатилетней милашки Жильены Пантэ, забившейся в угол. Он видит ее глаза – в них нет ничего, кроме страха и тоски. Пьяный брат, опершись на стол руками, кричит ему со смехом: «Засади ей поглубже, братан! Пусть привыкает!»

Что– то ледяное вползло под одежду Крысовода, заставило задрожать. И это был не промозглый холод октябрьского утра. Что-то другое. Бывший сутенер Крысовод, а ныне сержант королевской полиции Алесс де Карм, внезапно понял, что теперь этот взгляд двенадцатилетней девочки будет преследовать его очень долго. Всюду и везде.

До самой смерти.

************

Гость прибыл еще до полуночи. Авер Ла Бантьен впервые встречался со своих хозяином лично – до сих пор мастер Вархиш, один из старших магов Теневой Чаши, вел со своим резидентом в Селтонии все дела исключительно через своих агентов. Теперь же шеранский маг прибыл в Эргалот собственной персоной, выдавая себя за купца-оптовика из гномских земель, торгующего алхимическими препаратами и ингредиентами. Смуглый чернобородый и тучный Вархиш был так мал ростом, что его вполне можно было принять за кобольда.

Маги обменялись церемонными поклонами. Ла Бантьен предложил гостю вина – шеранец отказался и предложил сразу перейти к делу.

– У меня все готово, – сказал Ла Бантьен. – Мой Нерожденный закончен. Я ждал вас, чтобы закончить обряд.

– Вы поступили правильно. Я привез вам все необходимое. Для начала возьмите это, – шеранец подал Протектору хрустальный флакон с зеленоватой жидкостью. – Выпейте прямо сейчас.

– Экстракт сальварии? – Ла Бантьен, открыл пробку, втянул ноздрями аромат зелья. – Я пробовал приготовить его сам, но в Селтонии двухлетний корень сальварии огромная редкость. Пришлось изрядно потратиться – вы знаете, мастер Вархиш, о чем я. Эликсира получилось так мало, что я сам даже не мог его попробовать. Одному из моих подчиненных ушлые торговцы всучили вместо корня сальварии корешок фалассии, и этот болван принес его мне. Видели бы вы его сияющую физиономию!

– Я привез вам корни сальварии. Много корней. Хватит на десятки доз Эликсира Чистой Крови. Формула у вас есть. Теперь ваш больной непременно поправится и станет просто боготворить вас, ха-ха-ха!

– Вы уверены в его действенности?

– Абсолютно. Сколько раз ваш пациент принимал эликсир?

– Той сальварии, которую удалось купить в Эргалоте, хватило на четыре порции.

– Для полного курса лечения нужно не менее шести доз. Да и вам экстракт сальварии может очень пригодиться. Если общаешься с обитателями Теневой Стороны и теми, кто принял силу Тени, лишняя предосторожность не помешает.

Ла Бантьен благодарно кивнул и в два глотка осушил флакон. Горячая душистая волна обожгла язык, желудок, струйками разбежалась по жилам. Сравнить вкус эликсира было не с чем, но Ла Бантьену он показался восхитительным.

– Теперь идемте, – сказал Вархиш. – У меня мало времени.

– Прошу, мастер.

Ла Бантьен снял с замка в подвал заклинание Сцепленных Рук и открыл его ключом, который всегда носил с собой. За дверью начиналась уходящая вниз лестница. Ла Бантьен шел впереди, освещая путь магическим светляком, шеранец шел следом, сопя и отдуваясь. Лестница вывела магов к следующей двери, массивной и окованной железом. Ла Бантьен открыл ее заклинанием. Переступив порог, селтонский маг отступил в сторону, пропуская Вархиша вперед.

Старая университетская лаборатория стараниями Ла Бантьена была оборудована всем необходимым для самых сложных магических экспериментов. Вархиш с одобрением оглядел лабораторию и прошел к мраморному столу, на котором лежало нагое человеческое тело. В колеблющемся свете больших свечей оно казалось белее мрамора столешницы.

– Девушка? – с удивлением спросил он.

– Я в душе романтик, мастер, – усмехнулся Ла Бантьен. – К тому же мужчин было бы труднее убивать.

– Сращивание тканей полностью закончено?

– Позавчера я раздобыл язык, печень и яичники. Благодаря вашим препаратам они прижились за сутки. Больше мне ничего не требовалось, все остальное я заготовил заранее.

– Вы талантливый маг, мой друг, – сказал Вархиш, глядя в лицо лежавшего на столе создания. – Совершенная работа, просто произведение искусства. Ни одного шрама, ни одного дефекта. Рожденные от женщины порой выглядят намного хуже, ха-ха-ха! А главное, вы успели вовремя. Через семь дней наступит Ночь Ночей, тот единственный день в году, когда эманация Колыбели проявит себя. И ваше творение обязательно ее почувствует.

– Не сомневаюсь в этом, мастер. Я сам с нетерпением жду наступления Самахейна.

– Самахейна?

– Так у нас в Селтонии называют Ночь Ночей.

– Тогда за дело.

Ла Бантьен быстро и сноровисто подвел питающие трубки от контейнера с кровью к катетерам в венах создания. Вархиш тем временем извлек из-за пазухи небольшой футляр из полированного металла, отвинтил крышку и с величайшей осторожностью вытащил крохотный флакончик с чем-то темным внутри.

– Откройте контейнер, – велел он Ла Бантьену.

Во флакончике было всего несколько капель темной жидкости, которая тут же смешалась с кровью в контейнере. Ла Бантьен по знаку шеранца тут же открыл краны питающих трубок.

– Понадобится несколько минут для того, чтобы ихор Чаши полностью впитался в ткани гомункула, – сказал шеранец, глядя на тело. – Скоро ваша красавица оживет.

– Какие новости вы привезли мне, мастер Вархиш?

– Хорошие и плохие. Дарнат начал войну с сабеями. Мы наконец-то захватили Орсиану. Остатки орков укрылись в Логаре, их король был убит в сражении. Теперь королем стал его сын, но он очень молод. Он не обладает харизмой и магическими талантами своего отца.

– А плохие новости?

– Смотрите, она оживает!

Создание на столе открыло глаза. Ла Бантьен едва не лишился чувств от радости. Получилось! Нерожденный, фантастический персонаж легенд о могущественной магии древних, стал реальностью.

– Моргвен! – позвал Ла Бантьен. – Моргвен!

Обязательная часть обряда – творение должно услышать свое имя из уст своего творца. Вархиш стоял рядом с Протектором и с одобрением качал головой. Взгляд Нерожденной стал осмысленным, она повернула голову, посмотрела на Ла Бантьена. От этого взгляда Протектора подрал мороз по коже. В нем не было ничего человеческого – глазами Моргвен на мага смотрела смерть.

– Моргвен, ты слышишь меня? – спросил Ла Бантьен, прекрасно понимая, что создание его слышит.

– Чего ты хочешь? – ответила Нерожденная. Голос ее звучал странно, будто два человека говорили в унисон.

– Хочу, чтобы ты служила мне.

– Наденьте это ей на палец, – шепнул Вархиш, подавая Протектору тяжелый золотой перстень с шестнадцатиконечной звездой на печатке. – Торопитесь, она может выйти из-под контроля.

– Протяни руку, Моргвен, – велел Ла Бантьен, подходя к существу.

Прикосновение к руке создания заставило Протектора вздрогнуть – она была мертвенно холодной. Но Ла Бантьен все же надел перстень на безымянный палец Моргвен.

– Ты прекрасна, – сказал он, отступая на шаг, и добавил последнюю ритуальную фразу: – Отныне ты принадлежишь мне, а я принадлежу тебе, Моргвен.

Моргвен посмотрела на свою руку, глубоко вздохнула. Поднялась на своем мраморном ложе и встала во весь рост, переводя взгляд с Протектора на Вархиша и обратно. Ла Бантьен про себя отметил, что его творение не отбрасывает тени.

– Маг хочет, чтобы я ему помогала и защищала его, – сказала она. – Маг выполнил то, что необходимо выполнить. Я готова служить магу. Пусть маг назовет свое имя.

Ла Бантьен почувствовал огромное облегчение. Опасности больше не было, приручение демона состоялось. Осталось выполнить последнюю часть обряда.

– Я Авер, – сказал он, коснувшись пальцем груди демонессы. – Авер Ла Бантьен. Запомни, кто твой господин.

– Я запомню. Авер Ла Бантьен. Моргвен хочет есть.

– Иди в ту дверь, – Протектор показал на выход в дальней стене лаборатории. – А потом возвращайся.

– Кто там у вас? – шепнул Вархиш, глядя в спину удаляющемуся существу.

– Двое забулдыг из предместья. Чтобы уговорить их прийти сюда, пришлось пить вместе с ними в вонючем кабаке чуть ли не полночи. Вы представления не имеете, мастер Вархиш, сколько могут вылакать эти простолюдины, особенно на дармовщину. Я заходил к ним час назад, и эти скоты спали мертвым сном. А уж запах от них!… Ого, началось!

За дверью, в которую скрылась Моргвен, послышались вопли, полные ужаса и боли – и глухое рычание, похожее на раздраженный рык леопарда. Что-то тяжелое повалилось на пол, раздался звук бьющейся посуды. Ла Бантьен слушал с замирающим сердцем, хорошо представляя себе, что сейчас творится за дверью.

Моргвен вернулась через несколько минут. Ее губы и подбородок были испачканы кровью, глаза горели.

– Новорожденная закончила свою первую трапезу, – засмеялся Вархиш. – Надеюсь, кровь пьяниц не вызовет у нее детского несварения желудка.

– Отдыхай, Моргвен, – велел Ла Бантьен. – Ты мне больше не нужна.

Существо покорно улеглось обратно на стол, сложило руки на груди и через несколько мгновений вновь напоминало бездыханный труп. Ла Бантьен снял с пальца создания перстень Вархиша. Маги покинули лабораторию, Ла Бантьен запер дверь, наложил заклятие и провел гостя наверх.

– Теперь я спокоен за вас, друг мой, – сказал Вархиш, прощаясь. – Вы добились всего, чего мы от вас ожидали. Вы сумели добыть стилос и заставить Магна Коллегию Селтонии работать в наших интересах. Осталось найти Колыбель и рельеф, о которой я вам говорил.

– Что я должен делать с этим рельефом?

– Скопировать его и передать нам. Без подробного плана катакомб Сабианума нам никогда не найти Шлем Бездны.

– Я сделаю все, что необходимо.

– Не сомневаюсь. Теперь прощайте, мне пора идти.

– Вы рассказали мне о хороших новостях, но не не успели сказать о плохих, – напомнил Ла Бантьен.

– Они не стоят того, чтобы о них говорить. Занимайтесь своим делом. Я пробуду в Селтонии еще три недели, завтра отправляюсь в Гатулон. Когда копия рельефа будет у вас, немедленно передайте ее мне. Я буду ждать вас в Гатулоне, в гостинице Нормайна.

– Я найду это место, мастер Вархиш. И еще одно…

– Что?

– Не хотел вам говорить, но в наших землях видели сида. Точнее, девушку-сидку.

– И что из этого?

– Мне кажется, ее появление как-то связано с нашими поисками.

– С чего вы это взяли?

– Мне трудно это объяснить. Предчувствие. Сиды сотни лет не появлялись в селтонских землях. Теперь же вдруг объявилась эта девка. По чести сказать, меня это беспокоит. Сиды весьма сильны в магии, и я подумал, что сидка тоже разыскивает Колыбель. Хотя это всего лишь предположение.

– И что вы намерены делать, мастер Ла Бантьен?

– Мой человек нанял одного опытного убийцу. Возможно, он решит проблему.

– Ваша сидка меня не волнует. Схема Сабианума – вот что важно.

– Я найду Колыбель и схему.

– Ищите. Благословение Отца Теней на вас!

Ла Бантьен проводил гостя, вернулся обратно в гостиную. На столе лежал тяжелый мешок, оставленный Вархишем. Две тысячи золотых тулонов, плата от магов Чаши за проделанную работу. Хорошая добавка к корням сальварии. Корни сальварии, конечно, важнее. Во-первых, теперь он может быть спокоен – зелья хватит, чтобы довести до конца курс лечения. Во-вторых, когда слухи об Эликсире Чистой Крови подтвердятся, он возьмет за горло герцогов Братства. Их влияние держится на извечном страхе людей перед вампирами, но кто станет бояться Братьев, если от вампиризма появится эффективное лекарство? Никто не мог найти управу на вампиров сотни лет – а он, Авер Ла Бантьен, найдет. И заставит Братьев делать то, что ему нужно. Однако главное событие случилось четверть часа назад в лаборатории. Теперь можно начать работать по плану, который Ла Бантьен разработал и продумал уже давно. Плану, который сделает его архимастером Магна Коллегии и владыкой всей Селтонии. И, может быть, не только Селтонии. И Моргвен ему в этом поможет. Чудовище послужит своему создателю. А потом…

Потом он найдет способ избавиться от этой твари.