Текст книги "Колыбель Тени"

Автор книги: Андрей Астахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Я верю в то, что видела. И теперь, увидев Виолу, понимаю, что вампиры есть. Если честно, я бы предпочла, чтобы их не было.

– Это и есть самое страшное, Каста, – заметил Ла Мар. – Вампиры сумели убедить людей, что их нет. Что все разговоры о вампирах всего лишь нелепые суеверия и глупые сказки. Но хуже всего то, что у вампиров есть союзники среди людей. Они знают правду, и все равно внушают прочим, что все разговоры о Ночном Братстве – всего лишь предрассудки, дурацкие фантазии глупого необразованного мужичья. Я и сам восемь лет назад представить себе не мог, что однажды поверю в существование кровососов, да еще в Селтонии. Поэтому мне до сих пор кажется, что все происходившее со мной за эти годы приснилось мне в страшном сне.

– И много вампиров ты убил, Ла Мар? – поинтересовалась Каста.

– Я не считал. Наверное, не меньше четырех десятков. Может, больше. И что самое ужасное – с каждым годом я все чаще встречал этих тварей. Только в этом году я прикончил тринадцать упырей. Может быть, я просто стал опытней, а может, что Братьев просто становится все больше и больше.

– Почему их называют Братьями? Там что, только мужчины?

– Нет. Это название взято из старинных книг по демонологии. Раньше считалось, что вампиризм и редкая болезнь крови, которую называют злокачественная кровоточивость, гемофилия – это одно и то же. Гемофилией болеют только мужчины, поэтому демонологи предполагали, что вампирами могут быть тоже лишь мужчины. Вот и называли кровососов Братьями или Братством. Сейчас это название лишь дань традиции. Мне приходилось видеть среди вампиров немало женщин и даже подростков. Вот только стариков среди них нет. Упыри не стареют.

– Ты, похоже, знаешь о них все, мой друг, – сказала Каста. – Тогда уж расскажи, откуда берутся эти твари.

– Этого никто толком не знает. В одной старинной книге я прочел, что человек, хоть раз попробовавший крови другого человека, обязательно станет вампиром. Что-то с ним происходит после этого. Знаешь, как волк – уж если напал раз на человека, будет нападать постоянно. А еще вампиризм заразен. Он как болезнь, что-то навроде бешенства, передается с укусами упырей. – Ла Мар бросил быстрый взгляд на Виолу, хлопотавшую у стола. – Одно знаю точно: вампиры никакие не восставшие мертвецы. Все намного сложнее – и страшнее.

– Место, которое мы ищем – может оно порождать вампиров?

– Возможно. Мне говорила об этом сидка, с которой ты тоже встречалась. По правде сказать, я бы очень хотел верить, что мы сможем единым махом покончить с этой напастью.

– И ты останешься без работы, Ла Мар, – заметил Вислав.

– Я буду счастлив, если услуги охотника за вампирами никогда никому больше не пригодятся. Я занялся этим ремеслом не по своей воле. Совесть заставила. Я видел, что люди страдают, а помогать им никто не собирается. Попробуй, докажи лекарям, жрецам или судебным приставам, что в очередной загадочной смерти замешаны Братья. Умер ребенок от непонятной болезни, а тебе твердят, что это просто горячка. Заболел и скончался молодой здоровый мужчина, на горле характерные ранки от клыков, а лекарь утверждает, что это порез от бритья на шее, что он воспалился и вызвал общее гнилокровие. Только в Агриануме и только за год я видел четыре случая гибели людей от укусов Братьев. И все делали вид, что ничего не происходит. Не верили, что такое возможно. Вот и решил начать свою войну.

– Садитесь ужинать, – позвала Виола, закончив собирать на стол.

После стаканчика конхобара принялись за похлебку. Ели молча, делая вид, что говорить больше не о чем. Лишь когда миски опустели, Каста решила продолжить тему.

– У каждого из нас своя цель в этом походе, – сказала она. – Я иду в Монсалидар потому, что такова воля Забытых богов, и я вынуждена ее исполнить, чтобы обрести саму себя. Вислав идет потому, что решил мне помочь. Виола идет за тобой, Ла Мар. А ради чего идешь ты?

– Ради Виолы, – не задумываясь, ответил маг.

– Хороший ответ, – сказала Каста, заметив, как просветлело лицо Виолы. – Я могу положиться на тебя.

– Ты считаешь, я не справлюсь?

– Теперь не считаю. Когда мы отправляемся?

– Завтра на рассвете. Если в пути нас ничто не задержит, послезавтра утром мы будем в Монсалидаре. И для начала нам придется договариваться с вайдорами.

– Вайдоры? – переспросил Вислав.

– Жрецы Велирры, древнего божества войны, не вошедшего в Пантеон. Говорят, Велирре поклонялись в этих местах еще во времена, когда Монсалидар принадлежал сидам. Магна Коллегия давно точит на них зуб – вайдоры не почитают никого из Пантеона. Знать не хотят других богов, кроме Велирры. Еретики, одно слово. Но они хорошие воины, и норрингский герцог Аксель Великий покровительствует им. Поэтому мы сможем попасть в Монсалидар только с разрешения старейшин вайдоров.

– Если надо договориться, будем договариваться, – сказала Каста.

– Давайте спать, – предложил Вислав. – Меня от этого воздуха и конхобара что-то морит. Но у тебя в доме только две кровати, Ла Мар. Куда определишь гостей на ночлег?

– Одна кровать нам с Виолой, а вторая…

– Э, нет! – Каста мотнула головой. – С Виолой лягу я. Не хочу, чтобы Вис всю ночь храпел у меня под ухом.

Ла Мар понял, что хотела сказать Каста. И его уважение и симпатия к этой удивительной женщине еще больше окрепли. Вряд ли у кого достанет мужества провести ночь в одной постели с вампиром! Каста давала понять, что полностью доверяет Виоле, не испытывает перед ней страха. А если и испытывает, то никак этот страх не проявляет. Виола тоже это поняла. И с благодарностью посмотрела на Касту. Единственным, кого разочаровали слова селтонки, был Вислав.

– Тогда не будем засиживаться за полночь, – сказал он и хлопнул себя ладонью по ноге. – Где моя кровать?

– Отдыхайте, – Ла Мар встал, набросил плащ. – Спокойной ночи.

– А ты? – спросила Каста.

– Надо приготовить кое-какие эликсиры. Они могут нам понадобиться.

– Я с тобой, Арен, – сказала Виола.

Ла Мар только развел руками. Слабо улыбнувшись Касте, Виола выпорхнула из дома следом за Ла Маром. Каста и Вислав остались одни.

– Теперь кровати в нашем полном распоряжении, – сказал Вислав. – И это меня совсем не радует.

– Почему это?

– Ты разбиваешь мне сердце, женщина. Тебе милей провести ночь с вампиршей, чем со мной.

– Она очаровательна, – сказала Каста. – Хотела бы я иметь такую сестру. И она безумно влюблена в Ла Мара.

– Еще одна горсть соли на мои раны. Всех любят, кроме меня.

– А Леодан? – Каста засмеялась. – Не завидую сейчас бедняге Фасису. Наш друг теперь попортит ему столько крови из-за нас с тобой, сколько ни один вампир не высосет.

– Я понял тебя, – Вислав шагнул к входу одной из спальных каморок. – Чтобы угодить тебе, постараюсь не храпеть. Обещаю.

– Да уж, сделай одолжение.

Каста задула фонарь, быстро распустила ремни панциря, стянула сапоги, поставила у изголовья Фламейон и залезла под одеяло из звериных шкурок. Только сейчас она поняла, что ужасно хочет спать. Думать о том, что может случиться в будущем, не хотелось. Главное выспаться.

– Спокойной ночи, Вис, – сказала она.

Ей ответил только громкий храп. Вислав и не собирался выполнять свое обещание.

************

Где– то далеко волки уведомили о своем присутствии тоскливым многоголосым воем. Ла Бантьен покосился на шнур в часах -он прогорел почти на две трети, и тусклый синеватый огонек колебался уже у самого поставца. Полночь давно минула, пора подумать об отдыхе. Однако спать почему-то не хотелось. Возможно, это волнение. А может, остаточное действие стимулятора, который он принял.

Маршал Салем де Фортан вздохнул во сне, перевернулся на другой бок, но не проснулся. Ла Бантьен посмотрел на догорающий шнур, потом на страницу своего дневника. Завтра у него вряд ли будет время на записи. Лучше еще немного пободрствовать.

«– Дорога от Эргалота до Монсалидара заняла у меня шесть дней, – писал Ла Бантьен, – дольше, чем я рассчитывал, но это не моя вина. Всему виной медлительные и тупые орки де Фортана. Я встретился с ними в Лашене, в сорока лигах севернее Эргалота. Их командир Шарлак Тархо – полный кретин, настоящий зверь, по недоразумению разгуливающий на двух ногах, а не на четвереньках, как ему полагалось бы. Однако мне нужна сила и мечи орков, а не их ум. Сам де Фортан прибыл чуть позже с остальными воинами. Орки слушаются его с полуслова, чем-то он их взял. Орки, обращаясь к нему, называют его «гахарт Салем» – вождь Салем. Уважают… Никогда не думал, что этих диких тварей можно приучить к воинской дисциплине…»

Ла Бантьен обмакнул перо в чернильницу, прислушался к звукам за полотняными стенами шатра. Волки больше не выли. Холодный ветер, трепавший шатер еще несколько минут назад, тоже стих, и вроде как даже теплее стало.

«– Я думаю, на де Фортана можно рассчитывать, если вайдоры не захотят добром пропустить нас к Клыкам Горы, – продолжал Ла Бантьен. – Он внушает мне доверие. Настоящий воин, старый боевой пес. Между прочим, у него забавное выражение лица – он как будто все время чем-то обижен. Ни разу не улыбнулся и не засмеялся. Приказ Брока прочитал с полным спокойствием и никаких вопросов не задал. Значит, готов действовать так, как я скажу. Уж не знаю, сколько вайдоров засели в Монсалидаре, но если они захотят драки, они ее получат. У де Фортана восемьдесят тяжеловооруженных орков, почти весь гарнизон Железного Замка. Плюс я и Моргвен. Моя красавица тоже кое-что умеет. Но я все еще надеюсь, что вайдоры не станут артачиться. Какими бы фанатиками они не были, но жить они хотят».

Снова вой. На этот раз слишком низко для волков, больше похоже на тягучий утробный рык. В этих диких лесах бродит немало всякого неведомого зверья. Ла Бантьен слышал, что близ Монсалидара видели огромных черных медведей в два человеческих роста величиной и гигантских кошек с кисточками на ушах. Проклятое место этот Монсалидар. Сидская магия, напитавшая за тысячелетия его камни, все еще сохраняет свою силу.

Де Фортан снова зашевелился, засопел. Внезапно налетевший порыв ветра хлопнул пологом шатра, ворвался внутрь, заставил Ла Бантьена поежиться. Протектор потянулся к кубку с пуншем, но напиток давно остыл. Пожалуй, самое время забраться под одеяло. Или выйти к оркам-часовым, которые греются у огромного костра снаружи.

«– Сегодня на закате мы встали лагерем на холме в пяти лигах южнее Монсалидара, на границе Лайферна, пограничного леса. Дальше начинаются владения вайдоров, и утром мы пересечем границу и войдем в Лайферн. Полагаю, за нами уже наблюдают. Такой большой отряд неизбежно привлек к себе внимание. Я сказал об этом де Фортану, но маршал только хмыкнул. Он или полностью уверен в своих орках, или…»

За пологом шатра послышался шорох. Ла Бантьен кинулся к выходу, одернул полог. Никого. Впереди, в десятке локтей от мага, пылал костер, вокруг которого расхаживали темные фигуры дозорных. Еще два костра пылали у края поляны, где были привязаны кони.

Ла Бантьен шагнул было обратно внутрь шатра, но тут внезапно ощутил на себе взгляд. Он порывисто обернулся, зашептал заклинание Обнаружения, ладонью направляя магический поток от правого к левому краю лагеря. Оранжевыми столбами полыхнули ауры орков, стороживших лошадей. Ауры самих лошадей слились в размытое красноватое свечение. Еще оранжевые вспышки, потом тепло от костра. Оранжевая аура, оранжевая, снова оранжевая… Ла Бантьен почти успокоился. На всякий случай он послал сканирующий пучок в сторону орочьих шатров. Только пятна бледного оранжевого света. А потом Ла Бантьен увидел Моргвен – Нерожденная стояла на самой границе круга света от костра и смотрела на лес. Ее аура была серо-лиловой. Серый цвет – цвет смерти.

А лиловый? Ла Бантьен не мог вспомнить, какое существо может иметь лиловую ауру.

– Что ты видишь? – спросил Протектор у существа, подойдя ближе.

– Я не вижу. Чувствую. Поток силы. – Моргвен показала пальцем на север. – Оттуда.

– Все правильно. Там Монсалидар, и мы идем туда.

– Сила там, – Моргвен издала странный шуршащий звук. Ла Бантьен мог поклясться, что раньше его Нерожденная не издавала подобного звука. – Там хозяин, и он ждет.

– Твой хозяин я. Запомни это.

– Конечно.

Опять шуршание, похожее на звук сыплющегося песка. Громкое и необъяснимое.

– Не подходи к оркам близко, – приказал Ла Бантьен прежде чем вернуться в шатер.

– Конечно…

Нет, эту тварь он уничтожит своими руками. Сразу после того, как найдет рельеф, о котором говорил Вархиш. Испепелит ее молнией или огненным шаром там же, в Колыбели Тени. И никогда больше не попытается создать нового Нерожденного. Ла Бантьен не мог понять, что же в Моргвен вызывает в нем такой темный и непонятный ужас.

Надо будет расспросить Вархиша, когда все закончится.

Ла Бантьен вернулся в шатер и допил остатки пунша, чтобы побороть озноб. Де Фортан крепко спал. Шнур в часах прогорел полностью, осыпавшись пеплом на походный столик. Снаружи опять поднялся ветер, и в шатре стало холодно.

Озноб не проходил. Ла Бантьен улегся на койку, завернулся в плед и попытался заснуть.

Что могли означать слова Моргвен: «Там хозяин, и он ждет?»

Ла Бантьен еще какое-то время размышлял над странными словами существа, но потом мысли начали сбиваться и путаться. И он уснул, так и не найдя вразумительного объяснения.

К середине ночи ветер стих, облака разошлись, на небе появилась ущербная луна. Стало тихо – очень тихо. У огромного костра перед шатрами орки-часовые из последних сил боролись с дремотой.

Моргвен продолжала стоять недалеко от палатки, в которой спал Ла Бантьен. Она не отрываясь смотрела на северо-запад, в ту сторону, откуда шел поток Силы.

Она хорошо понимала, что сейчас происходит. Потому что видела и слышала еще кое-что – то, чего никто из живых видеть и слышать не мог. Скольжение теней, парящих на бесшумных крыльях над ночной землей. Шепот тех, кто принял силу Теневой Стороны. Тех, кто невидимо присутствовал в холодной осенней ночи. Существ, подобно ей слышавших зов Колыбели, стремящихся напитаться исходящей от нее мощью. Их становилось все больше и больше, и они двигались к границе Лайферна, исчезая во мраке под кронами деревьев. Моргвен понимала, что это значит. Хозяин собирает всех, кто может ему помочь. Он ждет, когда же создавший ее смертный снимет заклятие с входа. Когда путь наконец-то будет свободен. А потом они встретятся, и хозяин освободит ее от той тюрьмы, в которой она томится.

И горе тому, кто станет свидетелем ее освобождения.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Утренняя молитва была окончена. Девин выполнил обряд приношения, разжег курительные палочки у постамента статуи Велирры, выпрямился, окинул взглядом своих собратьев – все они сейчас были здесь, в молитвенном доме Монсалидара. Все семьдесят два члена общины, которая уже сегодня, возможно, прекратит свое существование.

– Мы здесь, Велирра! – провозгласил Девин и, как требовал освященный веками ритуал, положил к подножию статуи богини три стрелы – учебную, охотничью и боевую. Это означало, что вайдоры готовы к битве.

Ренхольд, молодой глава разведчиков, поднялся с колен и шагнул к верховному жрецу.

– Ты больше ничего не хочешь нам сказать, отче? – спросил он с некоторым вызовом в голосе.

– Сказать? – Девин устало посмотрел юноше в глаза. – Разве я не все сказал? Или ты плохо понял мои слова, Ренхольд?

– Отче, ты не призвал нас выступать немедленно. Мы рвемся в бой. Мы готовы прямо сейчас обрушиться на врага и покончить с ним. Орки на своих шкурах испытают остроту наших стрел!

– Мы готовы! – закричали те из вайдоров, кто был помоложе. Более зрелые жрецы терпеливо ждали, что скажет патриарх.

– Мы уничтожим врага, и Велирра поможет нам! – воскликнул Ренхольд, сверкая глазами.

– Это разумеется само собой, – Девин обвел взглядом все собрание, застывшее в напряженном молчании. – Мы знаем свою силу, потому что мы вайдоры, потомки древних людей Меннарахана. Мы жрецы великой Велирры. А я – ваш патриарх. Но от моих слов ничего более не зависит. Мы обречены, и бессмысленно оттягивать последний час.

– Обречены? – воскликнул пораженный словами патриарха Ренхольд.

– Сегодня круг вайдоров и святилище Монсалидар закончат свою тысячелетнюю историю.

Девину ответили изумленные возгласы вайдоров. Десятки пар глаз смотрели на старого жреца с недоумением. Девин слышал шепот – удивленный, растерянный, негодущий. И молчал, глядя Ренхольду прямо в глаза.

Глава разведчиков смутился, опустил взгляд. Девин протянул руку, коснулся сухими узловатыми пальцами плеча юноши.

– Слушай меня, Ренхольд. И вы все меня слушайте! – обратился он к собранию. – Сейчас я скажу вам то, что никогда от основания нашего круга не говорилось в этих стенах. Открою тайну, которую в свои последние минуты открывал своему преемнику каждый из патриархов круга – не раньше. Я первый нарушу традицию. Поступлю так потому, что час, о котором говорили основатели круга, близок. Это час нашей последней битвы и нашей победы.

– Победы! – Ренхольд повернулся к остальным, потряс сжатыми кулаками. – Вы слышали слово патриарха. Мы победим!

– Мы победим! – закричали вайдоры.

– Да, нас ждет слава и исполнение того долга, который издревле было нам предназначено исполнить, – продолжал Девин, жестом велев своей пастве утихнуть. – Но сами вайдоры станут легендой, ибо им больше не придется ничего охранять. Тысячи лет существует круг вайдоров, воителей Велирры. И тысячи лет вайдоры, верные некогда принятой клятве, охраняли пути, ведущие к проклятым руинам Меннарахана. С тех пор, как наш святой основатель Царикат закрыл злу доступ к Колыбели Тени, мы и только мы знали, как можно снять заклятие Цариката. Но теперь об этом знает зло. Тайна Цариката перестала быть тайной. – Девин сделал паузу, оглядел напряженные лица жрецов-воителей. – Стилос Цариката в руках посланника Тени, и он пришел к Монсалидару, чтобы проникнуть в запретное святилище.

– И это все? – Ренхольд с недоверием посмотрел на старого жреца. – Все, что ты хотел сказать, отче? Прости меня, но я не понимаю, почему ты говоришь об этом с такой обреченностью в голосе. Порождения Тени и раньше пытались пробраться в Монсалидар, но мы уничтожали их. Вайдорам по силам любой враг, будь то черный маг, человек, орк или вампир. Мы защитим нашу землю, как защищали ее наши предки сотни лет. К чему сомнения?

– Ты отважен и силен, Ренхольд, – сказал Девин. – И я не сомневаюсь в тебе. Знаю, что ты будешь драться насмерть, защищая подступы к Меннарахану. И все вы, братья мои, скорее погибнете, чем дадите эмиссарам Тени ступить на священную землю Монсалидара. Моими устами сейчас говорит не страх, не сомнение в ваших силах и в вашем мужестве. Я говорил о тайне, которую тысячелетия хранили патриархи Круга. Вот эта тайна – придет час, когда мы, вайдоры, по воле Велирры сами впустим зло в Меннарахан! Так сказала мне та, кого ждали в этих стенах, как никого другого.

По молитвенному дому пронесся тяжелый удивленный вздох. Ренхольд невольно отшатнулся от Девина. Потом наступила недоуменная тишина, которую внезапно прервал звонкий женский голос.

– Благодарю тебя, отец Девин, теперь моя очередь говорить!

Стройная молодая женщина прошла от дверей молитвенного дома к амвону, заставляя вайдоров расступаться перед ней. Легко взбежала по ступенькам, встала рядом с патриархом, сбросила с головы зеленый бархатный капюшон.

– Сидка! – ахнул Ренхольд.

– Я Эннид ап-Гленнсид, – сказала удивительная гостья, обращаясь к вайдорам. – Я пришла сказать вам, что пришел день искупления. Сиды и люди больше не разделены враждой, которая когда-то началась не по нашей вине. Примирение кровью состоялось. До поры до времени мы скрывали от вас это событие, но теперь духовные наставники сидов позволили мне сообщить вам о примирении. Впервые за тысячи лет родился ребенок, в сердце которого течет смешанная кровь. Это радость для нас, сидов. Но это не все. Сегодня вы, жрецы-воины Велирры, докажете друзьям и врагам, что вы достойны вашей славы. Вы совершите то, ради чего когда-то был создан круг вайдоров. Вы уничтожите древнее зло, но сначала передадите избраннице Велирры святыню, которую хранили ваши предшественники. Отец Девин сказал правду – стилос Цариката в руках тех, кто пытается вернуть проклятые времена воплощенных Теней. Мы можем попытаться остановить нашего врага с оружием в руках и даже победить. Но мы не в состоянии предовратить неизбежное.

– Почему посланница Первого Народа так говорит с нами? – нахмурившись, сказал Эрам, один из старших жрецов. – О какой неизбежности ты говоришь? Все мы знаем, что нет в мире воинов лучше вайдоров. Долгие века в Монсалидар приходили те, кем двигала тайная воля Велирры. Приходили, чтобы пройти обучение Огнем и Сталью, Страхом и Сомнением, Отчаянием и Верой. Лишь один из ста соискателей проходил весь цикл и становился вайдором, защитником Монсалидара и святыни Велирры. Разве не к неизбежному мы готовили себя все эти годы? Мы готовы победить любого врага, даже если сам Отец Теней стоит за его спиной. Или умереть, защищая Монсалидар и алтарь Велирры.

– Нет нужды говорить об этом, мастер Эрам, – сказала сидка, когда стихли возбужденные крики вайдоров. – Никто не сомневается в вашей отваге и в вашем воинском мастерстве. У входа в долину Лайферн стоит отряд хейланских орков, которые тоже исполнены отваги и решимости драться. Но орки вам не враги. Однажды вы поймете, в чем дело, но сейчас просто верьте мне на слово. Важно другое – человек, который привел сюда этих орков, владеет ключом к Меннарахану. Этот ключ когда-то Царикат вручил правителям Селтонии, и со временем его истинное назначение забылось. Однако нашелся тот, кто узнал секрет алмазного ключа. Он выполнил волю прислужников Тени, пославших его и снабдивших его тайными знаниями. Ему было поручено снять заклятие Цариката и открыть бездну, которая порождает зло, терзающее эти земли – вампиров. И он должен ее открыть. Но нам не следует препятствовать ему. Потому что следом за ним идет Воитель Забытых богов, женщина-воин, призванная Велиррой. Та, для кого вайдоры веками хранили и защищали от врагов доспехи богини. Та, что закроет пасть бездны и покончит с проклятием Меннарахана.

Вайдоры молчали. Даже Девин, казалось, был потрясен. Лишь Ренхольд не удержался и спросил:

– А почему мы должны верить тебе, сидка?

– Потому что я говорю от имени Велирры. Потому что я и есть Велирра.

– И я свидетельствую это, – промолвил Девин и опустился перед Эннид на одно колено. – И прошу тебя принять нашу помощь. Будь милостива к нам.

– Нет, отец Девин! – Эннид нежно взяла старика под руки, помогла встать. – Не вы пришли просить Велирру о милости, а она пришла просить вас о помощи. С воительницей, о которой я говорю вам, сюда идет моя дочь. На нее пало проклятие Тени, и спасение ее – в ваших руках. Я прошу помочь мне спасти мою дочь.

– Но как же так? – Эрам, бледный и растерянный, шагнул к Эннид. – Ты просишь нас о помощи? Ты, Велирра? Богине нужна помощь смертных?

– Да, Эрам. И не только мне – всем Забытым богам.

Эннид шагнула к главной святыне молитвенного дома вайдоров – статуе Велирры позади амвона. Статуя, по преданию была выполнена сидским мастером незадолго перед падением Меннарахана и изображала молодую женщину в доспехах эльфийской фалькарии – так в эпоху последнего правителя древнего Гленнсида Аведео Отважного называли девушек-лучниц из личной гвардии короля. Неизвестный скульптор из Гленнсида изобразил свою лучницу отдыхающей, без оружия и без шлема, с пышным хвостом волнистых волос на макушке, перехваченных длинной падающей на правое плечо лентой. Полукираса-лиф из украшенных затейливой чеканкой прочных электроновых пластин, была выполнена в виде сокола, раскинувшего крылья. Эти крылья красивым изгибом охватывали грудь фалькарии, соединяясь концами на пояснице статуи. Глаза сокола были рубиновыми, концы перьев вычернены, а по верхнему краю крыльев вился гравированный золотом затейливый узор из переплетенных эльфийских иератических письмен. Такие же знаки шли по краю массивных карвашей и узкого латного воротника, защищавшего горло. Наручи и поножи покрывала тонкая резьба, настолько искусная, что эти детали доспехов казались сделанными из серебристых соколиных перьев. Короткая юбочка из мелких панцирных колец была перехвачена наискось, от правого бедра к левому, широким электроновым поясом в виде сцепленных друг с другом вызолоченных лапок хищной птицы. Легкость и ажурность этих удивительных доспехов соответствовали грации и красоте носивших их древних воительниц. Самому их названию – фалькарии.

Слово «falkaria» на древнем наречии Гленнсида означало «пустельга».

– Добро и зло на земле вершатся руками людей, мастер Эрам, – сказала Эннид, обращаясь к жрецу. – Я здесь по воле всех тех, кто стал Забытыми богами и утратил свою божественную власть. Мы вольны лишь распорядиться теми реликвиями, которые сохранили. Одна из них все минувшие века хранилась в этом храме. Эти доспехи когда-то принадлежали мне. И ныне я забираю их у вас, чтобы передать воительнице Забытых богов. Она возглавит ваш поход против зла.

– Почему не ты? – спросил Эрам.

– Потому что только воительнице дано пройти Вратами Смерти. Лишь она сможет совершить то, что не могла сделать Велирра много столетий назад. И чего не могу сделать я.

Эрам не успел ответить – молитвенный дом вайдоров наполнил золотистый ослепительный свет. Он был так ярок, что воины-жрецы невольно закрыли глаза. Когда волшебный свет померк, и люди смогли осмотреться, Эннид ап-Гленнсид уже была в древних доспехах – тех самых, в которую сидский скульптор-маг облек свою статую. А статуя исчезла бесследно. И уже никто не сомневался, что это сама Велирра пришла в Монсалидар, чтобы повести вайдоров в битву.

Вайдоры все как один опустились на колени. Никто не смел встретиться глазами с Велиррой. И никто не видел, как странно смешались во взгляде Забытой богини счастье и печаль.

Счастье оттого, что, надев некогда принадлежавшие ей доспехи, она вновь, пускай на время, стала Лаэкой, могучей и прекрасной богиней войны.

Печаль оттого, что очень скоро ей придется расстаться с этими доспехами.

И уже навечно.

**************

Ла Бантьен не верил своим глазам. Он ожидал всего, чего угодно, но только не такого поворота событий.

Монсалидар был пуст.

Мощная каменная крепость вайдоров, перекрывавшая вход в священную долину, начинавшуюся за Лайферном, была оставлена. Брошена вайдорами. Ла Бантьен поначалу не поверил разведчикам, которые вернулись из дозора и сообщили эту поразительную новость. Салем де Фортан им тоже не поверил. Но орки не лгали. Орки вообще не знают, что такое ложь.

– Это засада, – заявил Ла Бантьен, когда маршал отпустил своих разведчиков. – Вайдоры приготовили для нас западню.

– Может быть, сударь Протектор, – ответил де Фортан. – Но это не причина и дальше оставаться на месте. Впрочем, если вы передумали…

– Нет-нет! Мы идем в Монсалидар. Просто прикажите своим оркам быть готовыми к внезапному нападению.

– Они всегда к нему готовы. Я поднимаю воинов, сударь Протектор.

Через четверть часа отряд де Фортана вошел в лес. Ла Бантьен держался в середине колонны, и Моргвен все время была при нем. Де Фортан все время отправлялся то в голову колонны, то в ее арьергард. Прошли час, два, три, но лес оставался безмолвным и пустынным, даже животных и птиц не было заметно. Тишина в лесу была неестественной. Мертвая звенящая тишина, которую нарушали лишь чавканье грязи под копытами, фырканье коней, лязг металла доспехов и сбруи и вздохи осеннего ветра в верхушках огромных грабов, дубов, ясеней и кленов. Отряд втянулся в узкую лесистую долину между высокими выветренными холмами – идеальное место для засады. Но вайдоры не встретили непрошеных гостей и здесь. А в конце этой долины показались оборонительные сооружения Монсалидара.

– Ну вот, я же говорил, – произнес де Фортан, подъехав к магу. – Пусто.

– Невероятно! – Ла Бантьен вытер взмокший под капюшоном плаща лоб ладонью. – Я всего ожидал, но такого…

– Не будем терять времени. Едем к воротам.

Отряд миновал ров, въехал в тень мощных каменных стен с квадратными башнями и боевыми балконами. Нижняя часть стен и башен была из розового эльфийского бетона, выше начиналась грубая кладка из природного камня, скрепленного раствором. Ла Бантьен подумал, что такие стены легко поддались бы умело направленному динамическому удару, и пара-тройка опытных магов смогла бы развалить стены вайдорской крепости за несколько часов. Но в боевой осадной магии сейчас не было никакой нужды. Ворота Монсалидара были раскрыты. Огромный створ древней надвратной башни, в который могло проехать в ряд пять всадников, зиял, будто огромная полукруглая пасть. Ла Бантьен с опаской поглядывал на тяжелую кованую решетку, поднятую к своду – не обрушится ли, не пригвоздит незваных гостей своими железными зубьями? Но и здесь опасения не оправдались. Миновав ворота, Ла Бантьен почувствовал себя гораздо спокойнее. На всякий случай окружил себя Магическим Коконом, хотя эманации чужой магии тоже не ощущал.

Монсалидар был странным местом. Трудно было поверить, что здесь в течение столетий продолжали жить люди. Ни полей, ни садов, ни животных. Часть домов, мимо которых проезжала кавалькада, выглядела вполне ухоженными, другие были заброшены – и заброшены давно. Стены из тесаного камня обрушились, окна-провалы неприветливо смотрели на пришельцев, крыши зияли дырами. Руины сплошь заросли плющом, вьюном, диким виноградом, у подножия стен густо рос колючий терновник. Искалеченные магией, тысячелетия действующей в этих местах, старые деревья, скрученные и корявые, напоминали обугленные скелеты. Разбитая размокшая дорога петляла между домами, уходя в гору. Очень скоро глинистая почва сменилась каменными россыпями, и вместо домов по краям дороги выросли скалы самых причудливых очертаний. Орки вертели головами, пытаясь разглядеть среди скал притаившихся врагов, но ни одна стрела не ударила в непрошеных визитеров. Монсалидар казался вымершим. Куда делись вайдоры, которые должны были бы насмерть защищать это место? Ла Бантьен этого не мог объяснить, оттого в нем росло беспокойство.

– Ты чувствуешь Силу? – спросил он Моргвен, ехавшую рядом.

– Впереди, – выдохнула Нерожденная. – Мы едем правильно.

Может, вайдоры решили встретить чужаков у самого святилища? Надо бы сказать об этом де Фортану.

– Мы готовы к бою, – сказал маршал, выслушав Ла Бантьена. – Делайте свое дело, а мы сделаем свое.

Орки между тем выстроили узким клином, в голове которого ехал их предводитель Шарлак и два десятка вооруженных луками воинов, а в середине оказались Ла Бантьен и Моргвен. Протектор водил ладонью, сканируя окружающие дорогу скалы и кустарник, пока не почувствовал, что его магия истощается. Он открыл свой ларец, принял агрегатор маны, подождал, пока сила снова не начала пульсировать в кончиках пальцев. Но продолжать сканирование не стал. Надо поберечь энергию для возможного боя – вайдоры наверняка не только отличные воины, но и маги. Их не стоит бояться, но недооценивать уж никак нельзя.