Текст книги "Последняя война"
Автор книги: Андрей Мартьянов
Соавторы: Марина Кижина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)
– У вас действительно есть с собой сокровища? Отбирать силой не буду, однако не стану возражать, если надумаете поделиться.
Фарр, онемев, посмотрел на склон оврага и поразился еще больше. У Ясура, кстати, тоже челюсть отвисла. Человек, о котором они только что говорили, сидел в полудесятке шагов выше по овражному скату на торчащем из сухой земли камне и преспокойно смотрел на двоих ошеломленных путешественников. Ясур про себя отметил, что длинноволосый не держит в руках оружия, а висящий за спиной меч увязан на гарде ремешками. Мешок лежит в стороне, справа.
"Пусть меня сожрут, а потом изблюют кости все демоны Нижней Сферы! пронеслось в голове у храмового сторожа. – Как он сумел к нам подобраться? Я все время смотрел за округой, и вдобавок земля здесь слишком высушена, постоянно осыпается… Я бы услышал!"
– Что вы на меня уставились, будто на призрака? – весело спросил человек. – Я настоящий. Фарр, можешь подойти и потрогать. Уважаемый Ясур, оставь в покое саблю. Я не собираюсь нападать на вас.
– А чего хочешь? – поборол оцепенение старик, однако ладонь с сабельной рукояти не убрал. – Ты кто такой?
Незнакомец представился по-иноземному. В Саккареме люди никогда не стеснялись называть свое имя, ибо, как сказано в Книге Провозвестника Эль-Харфа, "каждое имя славно". Этот же ответил с непременными у людей с полуночи – сегванов или, например, сольвеннов – глупыми оговорками:
– Среди людей меня обычно называют Кэрисом. Еще рассказывают, будто моим отцом был Каван из Калланмора, что на полуночи, в землях вельхов, но я в этом сильно сомневаюсь. Я недавно слышал, будто моя мать называла себя девицей Арран, но это и вовсе неправда… Легенды говорят о многих моих родичах, и не все предания лживы. Правда, половину историй я придумал сам – чтобы звучало красивее.
Фарр недоуменно посмотрел на Ясура. Сторож ответил таким же взглядом.
– Чего? – заикнулся наконец атт-Кадир, все еще с опаской глядя на довольно лыбящегося чужеземца.
– Называй меня просто Кэрис, – ответил тот. – Я не обижусь. Почтенные, может быть, побеседуем?
После более чем утомительного дневного перехода Фарра в высшей степени не интересовали переживания ворчливого старика. Хотелось есть и спать. А самое главное – не думать ни о чем. Включая навязчивого Кэриса, продолжавшего околачиваться где-то неподалеку.
Днем Ясур грубо прогнал незнакомца, не обращая внимания на атт-Кадира, робко попытавшегося остановить разбушевавшегося храмового сторожа. Ясур после нежданного и столь удивительного появления чужеземца на полдневной стоянке двух путников взъярился, высказал Кэрису все, что он о нем думает, в таких выражениях, что Фарр долго не мог прийти в себя: раньше он полагал, что подобных слов вообще не существует. Потом Ясур безо всякой боязни выступил вперед, демонстративно обнажил саблю и, краснея лицом, проорал нечто наподобие: "Катись отсюда, бродяга!"
Кэрис рассмеялся, пожал плечами, легко подхватил свой громадный и наверняка почти неподъемный мешок и, будто таракан, пополз наверх. На сей раз потревоженные его сапогами песок и слежавшаяся пыль, покрывавшая склон оврага, нещадно осыпались, устроив небольшой оползень. Ясур еще долго прислушивался к тихому звуку удаляющихся шагов и шелесту травы. Вскоре он нещадно отругал Фарра за "достойную разжиревшего купчины лень" и «изнеженность», едва не пинками поднял на ноги, и изнурительное путешествие под беспощадным степным солнцем продолжилось.
Теперь Фарр не забывал оглядываться и через полтысячи шагов твердо уяснил: непонятный иноземец целеустремленно топает вслед за ним и Ясуром, даже не пытаясь скрываться. Правда, держался Кэрис на расстоянии полулиги, не подходя ближе, но и отставать явно не собирался. Старик, которому, казалось, были нипочем солнце, пыль и жажда, глухо ругался, сожалел, что нет при себе арбалета или хотя бы простенького охотничьего лука, и вслух грозил прилипчивому «разбойнику» самой страшной смертью, едва лишь тот окажется на расстоянии, достаточном для удара клинком.
На сей раз дорога превратилась для Фарра в истинное мучение, равное страданиям древних святых и страстотерпцев за учение Провозвестника. Ясур без всякой пощады гнал мальчишку вперед, видимо пытаясь оторваться от преследователя. Привалов не было до вечера. Лишь когда перед закатом Фарр осмелился громко возмутиться и заявить, что он сядет прямо здесь и никуда не уйдет до завтрашнего дня, пусть даже в эту часть степи сбегутся все мергейты, обитающие под солнцем, старик смилостивился. Тем более он видел – у подопечного открылась рана на босой ноге, а значит, идти дальше – только калечить мардиба-недоучку. Все может кончиться тем, что царапины загноятся и придется устраивать долгий отдых на несколько дней. В предгорьях, где есть ручьи и можно поохотиться, такая стоянка была бы возможной, но в сухой степи… По оценкам Ясура, шагать до первых отрогов Самоцветного кряжа оставалось еще дня два-три.
Кроме того, Ясур сам отлично понимал – нахальный длинноволосый горец отставать не собирается. Как ему не тяжело переть по выжженной степи в кольчуге, да еще волоча на себе неудобный тюк с поклажей?
Оставив Фарра отдыхать и выделив ему половину маленького бурдючка воды, Ясур отправился за хворостом для костра, избрав для этого единственно верное, по его мнению, направление – в сторону, где последний раз поблескивала звездочкой под светом заходящего солнца серебристая кольчуга. У горцев хорошее зрение, и наверняка Кэрис, увидев, что преследуемые остановились, решил не лезть на рожон и устроил привал на почтительном расстоянии.
Ясур никогда никого не боялся – весь страх перед людьми у него изжился еще в молодости, после войн в закатных областях Саккарема и Халисуне. Тем более старик не мог испугаться этого чужеземца. Кэрис, конечно, не очень высок с виду, но силен… Однако давным-давно в войске солнцеликого Ясур насмотрелся на таких молодых да ранних. Наглости хоть отбавляй, бесшабашной смелости хватит на десятерых, только умения никакого. Если и схватятся за оружие, то любому опытному вояке не составит труда выбить меч или саблю из рук такого, с позволения сказать, «бойца». А потом можно нанести обидный удар или поговорить по душам, растолковать, что лезть не в свои дела нехорошо.
Обшарив склон кургана, возле которого последний раз отирался Кэрис, старик покряхтел, вслух ругнулся и пошел обратно. Чужеземец на глаза не показывался, а что самое главное, Ясур не нашел даже его следов: примятой травы или отпечатков сапог на серой земле…
Поднявшись на вершину сопки, где чернели купы низенького кустарника, Ясур вытащил саблю, привычно попросил у Атта-Хаджа прощения за то, что использует благородное оружие не по прямому предназначению, машинально оглянулся и…
Вечер был очень хорош. Солнце уползло за горы, и теперь половина неба горела яркими желтовато-оранжевыми и пурпурными красками. Ветер переменился прохладные порывы налетали со стороны изрядно приблизившегося кряжа и ласкали опаленную солнцем кожу на лицах. Ясур неудовольствием отметил, что зарево, хорошо видное прошлой ночью на полудне, исчезло, но это не предвещало ничего хорошего. Значит, великая армия степного шада ушла дальше, к рассекающему Саккарем напополам хребту Кух-Бенан или в сторону рек Венца Державы. Получается, что войско солнцеликого отступает.
Осмотрев горизонт, Ясур собрался было ударить острием клинка по жестким колючим веткам, но вдруг замер и, опустив саблю, прорычал:
– Убью мерзавца! Просто убью!
В четверти лиги от одинокой сопки-кургана светился желтый огонек – костер. Именно там, где Ясур оставил заболевшего после целого дня быстрой ходьбы Фарра.
– Проклятый ублюдок! Пусть дэвы сожрут его тело, а душу заберет себе самый вонючий демон Нижнего Мира!..
Ясур скатился к подножию холмика и заспешил на огонь, словно мотылек, узревший лампу во дворе загородного дома. Саблю он так и не вложил в ножны.
Естественно, что на труды Фарра в деле разведения огня рассчитывать не приходилось. Во-первых, рядом с местом, выбранным для ночлега, не росло подходящих кустов, а во-вторых, атт-Кадир не носил с собой огниво. И, конечно же, мальчишка поленился бы самостоятельно обеспечить себя горячей едой и котелком зеленого чая. Значит, потрудился обнаглевший волосатый горец. Ясур решил, что зарежет сначала одного, а потом другого. И вообще, Фарру давно следует задать хорошую трепку. Неужто юнец не понимает, сколь великую ответственность возложил на него Предвечный, доверив хранить истинную веру и Камень из Мед дай?
Быстрым, но тихим шагом, стараясь не спугнуть возможного гостя, Ясур приблизился к костру и вдруг приостановился, вслушиваясь. Фарр, само собой разумеется, вовсю трепал языком с проклятым чужестранцем.
– …Очень хорошая мазь, почтенный. Я никогда о ней не слышал.
– Послушай, хватит называть меня «почтенным». Надоело. Я тебе сказал мое имя, значит, ты должен обращаться ко мне как к Кэрису из Калланмора. А мазь я купил по случаю у аррантов, торговавших лечебными снадобьями в Акко. Слышал про такой город? Это на побережье океана, в Халисуне. Аррантский лекарь говорил, будто мазь заживляет любую рану меньше чем за половину ночи. Особенно если произнести наговор.
– Наговор? Ты владеешь колдовством? В Книге говорится, что колдовство происходит от злых сил, а чудеса – от Атта-Хаджа. И никак по-другому.
– Ты веришь всему, что написано в книгах? Особенно в таких старых, как сборник сурий этого вашего… погонщика верблюдов, именуемого теперь Провозвестником? Я вот читал другую книгу, в которой говорится, будто Эль-Харф был пьяницей, отбил жену у своего хозяина, а все его мудрости, якобы услышанные от Творца Вселенной, давным-давно изложены в преданиях хали-сунцев и джайдов, а потом записаны аррантами.
– Как ты можешь говорить о вещах, истинной сути коих вовсе не разумеешь? прозвучал возмущенный голос Фарра. – Если ты не веришь в наших богов, это твое дело, приноси требы своим! К чему злословить о вере других людей?
– Кто злословит? – Кэрис посмотрел на саккаремца озадаченно. – Это просто другая точка зрения! К твоему сведению, я вообще в богов не верю. Ни в каких. Я знаю, что есть существо, которое люди обычно называют Творцом Вселенной и которое давным-давно устранилось от дел Средней Сферы, в которой обитают люди. Спасибо ему, конечно, за наши с тобой жизни, горячее солнце или холодную воду, однако… Неважно. А те, кого ты называешь богами, есть лишь воплощенные, а чаще бестелесные духи, которым плевать на людей. Кроме того, мне на их месте было бы неприятно когда твое собственное изображение мажут медом, поливают кровью или коптят дымом! У разных людей и народов свои привычки.
– Странно ты говоришь, – ответил Фарр. – В каких трактатах ты вычитал столь богопротивные мысли?
– Подобные знания есть результат большого жизненного опыта и долгих размышлений, – наставительно сообщил Кэрис и добавил: – Ну вот, повязку снимешь утром. Кстати, тебе сейчас нужно много пить, а воды, как я погляжу, у вас маловато. У меня с собой бурдючок с особенным напитком, который в Саккареме не знают. Пивом, называется. Хочешь попробовать?
– Давай… ой, Ясур… А тут Кэрис пришел…
– Вижу, – ледяным голосом ответил старик, шагнув в круг света костра. Быстро все осмотрев, Ясур отметил для себя, что чужестранец – человек весьма деловой и привычный к дальним путешествиям. Способный загореться от любой искры ковыль вытоптан на пять шагов от огня, для костра выкопана изрядная яма, неподалеку валяется огромная связка сушняка, видимо нарубленного заранее. На двух неизвестно откуда взявшихся железных рогатинах подвешен стальной прут с котелком. Вода кипит, а запах листьев зеленого чая и шафрана блуждает в воздухе, вызывая в памяти блаженные, необременительные дни жизни при шехдадском храме. Фарр выглядит немного обескураженным, но сытым.
– Милости прошу, – длинноволосый поднялся с колен, мельком глянув на чистую повязку, облегающую ступню Фарра, и оскорбительно вежливо поклонился Ясуру. – Чай готов. Я поджарил немного мяса из ваших запасов, а у меня в мешке найдется сладкая нуга, сушеные фрукты с сахаром и… Эй, эй, старик, я не буду с тобой драться!
Ясур незаметным кошачьим шагом переместился поближе к Кэрису, выбросил вперед руку с саблей и коснулся острием шеи нежданного гостя. Кэрис стоял так, будто ничего не произошло, и смотрел прямо в глаза сторожу.
– Ты кто такой? – рыкнул Ясур. – Что тебе от нас нужно? Фарр, сиди на месте, не вмешивайся!
– Кто я? Я уже сказал днем, что во многих селениях к закату и полуночи отсюда я известен как Кэрис, сын…
Лезвие сабли еще сильнее прижалось к коже чужеземца, а из царапины выступила капелька крови.
– Повторяю: кто ты такой? – угрожающе вопросил старик. – Я ведь тебя убью не задумываясь. Времена нынче беспокойные, верить первому встречному – то же самое, что самому завязать себе петлю или положить голову под опускающийся топор. Не смотри на меч, не успеешь схватить.
– Ясур, перестань! – Фарр приподнялся на локтях, пожирая глазами наставника. – Он приготовил мне еду, перевязал ногу, специально для тебя варил чай с шафраном. Ты что, с ума сошел?
– Я – нет, – преспокойно ответил Ясур, по-прежнему держа клинок у горла Кэриса. – Добрый человек, я спросил и не слышу ответа.
– Люди моего ремесла обычно именуются наемниками, – прохрипел Кэрис. – Я не причиню ни тебе, ни Фарру ничего дурного. Опусти саблю, сядь, и я все объясню.
– Значит, объяснишь? – прищурился Ясур, превращая свои глаза в щелки толщиной едва в волосок. – Хоро… О, все демоны! Затаптывай костер, быстрее! Да быстрее же!
Кэрис рванулся в сторону огня, вывернул на кострище кипящий котел. Зашипели мелкие угольки, в небо ударил фонтан розовых искр. Ясур, судорожно копаясь в поясе, искал деревянную пластину пайзы, чтобы прицепить ее на грудь. За разговорами они слишком поздно услышали приближающийся топот копыт. Степняки!
– Убери меч! Вообще спрячь его куда-нибудь! Фарр, лежи спокойно и ничего не говори! А ну, тихо!
Огонь так и не успел погаснуть. Желто-багровый свет выхватил силуэты пяти невысоких косматых лошадок и коренастых всадников в четырехугольных мергейтских шапочках. Фарр различил краем уха очень тихий скрип натягиваемой тетивы.
– Удачного пути под взглядом Заоблачных! – заорал Ясур на степном наречии, которое знал достаточно неплохо. Он и сам понял что если первым не подать голоса, лучники начнут стрелять без всякого предупреждения. – Кто здесь?
Всадники подъехали ближе. Ошибки не было – мергейты. Пятеро хорошо вооруженных воинов в темных чапанах. У троих в руках луки. Молчат. Плохой признак.
Ясур выступил вперед и коснулся левой рукой пайзы.
– Охранный знак хагана, – пояснил он. Человек на лошади, как видно, десятник или просто командир разъезда, склонился, молча рассмотрел пайзу и очень нехорошо улыбнулся.
– Ты родом не из Степи, – наконец произнес мергейт. – Ты стар и однорук. Почему на твоей одежде знак тысячи Непобедимых?
Ясур понял, что проиграл. Сейчас пронзят стрелами…
В то же мгновение в тишине коротко свистнули метательные ножи.
Только потом, под утро, пожилой сторож понял, отчего столь сильно удивился: в руках, на поясе или перевязи Кэриса не было никаких ножей. Кинжал висел, это точно, меч валялся поодаль, рядом с Фарром, а вот ножи… Откуда они взялись?
Рассуждать о загадочном появлении спасительного оружия времени не оставалось, хотя бы потому, что началась драка. Ножи Кэриса сделали свое дело – трое степняков с луками повалились из седел, и опасность, грозившая от стрел, исчезла. Теперь силы уравнялись – двое на двое. Фарра в расчет можно было не принимать, хотя он, шипя от боли в ноге, схватился за валявшийся у кострища изогнутый кинжал Ясура.
Старик все сделал правильно – саблей отвел в сторону удар и, когда мергейт-десятник на мгновение потерял равновесие, зацепил его острием клинка по бедру и левому боку. Рана оказалась неглубокой, но болезненной. Степняк выпустил поводья лошади, зажимая ладонью длинную царапину, вместо того чтобы рвануть с места, отъехать на несколько десятков шагов и взяться за лук. Ясур сделал несколько обманных движений, запутывая противника, и наконец аккуратно ударил его в шею. Хороша схватка! Больше походит на убийство. Всадник совершенно точно не имел никакого представления об искусстве боя с пешим противником и не умел владеть саблей. Не такие уж и страшные эти мергейты…
Оглянувшись, Ясур с изумлением узрел крайне любопытную сцену. Кэрис непонятно каким образом выволок второго уцелевшего степняка из седла, коротко и громко хакнул, отгоняя лошадь в сторону, а сам учинил с доблестным воителем армии Гурцата весьма странный поединок. Едва не брызжущий слюной от ярости мергейт наскакивал на играющего отнюдь не длинным кинжалом Кэриса, который перекидывал узкий обоюдоострый клинок из руки в руку, успевая изящно отводить в пустоту мощные, но бестолковые сабельные удары. Кинжал порхал в его ладонях, словно птица с узким железным клювом. Рассмотреть движения горца было практически невозможно – слишком быстры. Вдобавок Кэрис успевал добавлять на мергейтском степном наречии:
– Нет, неверно… Кто так бьет? Тебя чему-нибудь учили, узкоглазый? Опять не попал, извини… Вот, уже лучше!
Ступни необычного горца не двигались, торс также оставался неподвижен. Работали одни только руки. Красиво, ничего не скажешь. Ясур с крайним неудовольствием подумал, что, успей он всерьез схватиться с Кэрисом до появления мергейтов, его собственного умения точно не хватило бы для победы. Справиться с таким ловкачом крайне трудно. Да вы посмотрите, он играет с низкорослым степняком, будто кот с покалеченной ящерицей!
– Будет! – провозгласил Кэрис, когда сабля вновь коснулась лезвия его кинжала, и руку мергейта самым удивительным образом повело в противоположном удару направлении. – Уж прости, ты мне надоел. Катись к своим Заоблачным!
Пока степняк в который уж раз заносил изогнутый полумесяцем клинок для удара, Кэрис легонько взмахнул ладонью и с преувеличенным огорчением вздохнул, наблюдая, как противник валится в сухую траву. Брошенный кинжал вошел точнехонько в правую глазницу мергейта, тот не успел даже понять, от чего умер.
– Исключительно полезный вечер, – бесстрастным голосом сообщил Кэрис, не обращаясь напрямую к Фарру или Ясуру, а будто разговаривая сам с собой. – Пять лошадей, три для нас, одна для поклажи и одна заводная. Луки опять же… И в седельных сумках у мергейтов наверняка обнаружится что-нибудь интересное. Хорошо, что эти недотепы решили взглянуть, кто жжет костер в их собственной степи.
– Умелец, – буркнул Ясур, смерив Кэриса тяжелым взглядом. – Ладно, потом поговорим. Идем коней ловить. Фарр, сиди спокойно, справимся.
– Не смотри на меня голодным волком, уважаемый, – волосатый рубака улыбнулся Ясуру. – Твой образ мыслей понятен насквозь: настоящие воины, мол, никогда не издеваются над противником, не позволяют себе устраивать с ними игру вроде той, которую ты видел, а убивают сразу… Да пойми, уважать такого противника – значит не уважать самого себя. Может, эти узкоглазые хари могут обставить меня в стрельбе из лука, но сегодня у меня сложилось впечатление, что все, – Кэрис размашистым жестом длинной руки обвел пять трупов и, шагнув вперед, наклонился да вытащил из черепа убитого степняка свой кинжал. Вытер окровавленное лезвие о чапан мертвеца и бросил обратно в ножны, – что все эти несчастливцы впервые взяли в руки саблю только сегодня перед закатом. И, понятное дело, поплатились. А вообще-то я человек не злой. Кстати, Ясур, выкини свою пайзу. Она не пригодится, слишком приметная.
– Умелец, – недовольно повторил сторож, качая головой, и, сплюнув, направился в темноту, где похрапывали и глухо перестукивали копытами косматые лошадки мергейтов. – Не стой столбом, помоги.
Фарр сидел ни жив ни мертв. В Шехдаде он достаточно насмотрелся на кровь, трупы и следы необъяснимых зверств степняков, однако настоящее убийство видел первый раз в жизни. Да еще такое… За время пятидесяти ударов сердца Ясур и Кэрис положили пятерых, а последний отправил в бесконечное странствие за пределы мира живого человека с шуточками да прибауточками. Фарр старался не глядеть на мертвецов и огорченно думал о том, что дело могло обойтись оиром: воины армии хагана наверняка прислушались бы к словам Ясура и оставили путешественников в покое. Или все-таки их надо было убить?
Лошадей изловили и стреножили, Ясур приволок к кострищу снятые с седел сумки, а Кэрис, насвистывая веселенькую мелодию, без всякой тени брезгливости на лице принялся оттаскивать убитых подальше, в густую траву.
– Горячего чая сегодня больше не будет, – сообщил он, вернувшись. Обойдемся без костра. Где пять мергейтов, там и полсотни. Если заявится крупный отряд и найдет своих нукеров в настолько неприглядном виде, нам не поздоровится. Поедем прямо перед рассветом, еще затемно.
– Мы что, тебя с собой звали? – опять насупился старик. – Шел бы ты своей дорогой, а?
– Моя дорога, – кашлянул горец, подсаживаясь к Ясуру, осматривавшему на предмет какой-никакой добычи грязные сумки степняков, – лежит… э-э… к закату и полуденному закату. К горам. Следовательно, пока нам по пути. А в будущем – посмотрим,
