Текст книги "Дело о давно забытой пощечине"

Автор книги: Андрей Легостаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Барри здесь не причем! – закричал свидетель. – Черт с вами, все равно все проверите. Я познакомился с ним уже здесь, в Эль-Сентро. Но, признаться честно, мы подружились настолько, клянусь могилами моих предков, что...

– Боюсь, – улыбнулся Мейсон, – что могилы ваших предков сегодня стремительно рухнули к центру Земли.

Адвокат бросил многозначительный взгляд в сторону журналистов, присутствующих на процессе. Двое самых сообразительных поняли его взгляд как команду к действию и направились к выходу из зала, чтобы первыми позвонить в редакцию – такую сенсацию упускать нельзя. Каждый из них клял себя, что и сам мог бы вспомнить – действительно, процесс был громкий, мошенник не из рядовых.

– Вы подвергаете сомнению слова этого свидетеля насчет появления обвиняемого в конторе Барри Деннена и произнесенных им угроз? – вышел из себя Болдуин Маршалл.

– Я? – удивился Мейсон. – Нет. Это в компетенции Скамьи Присяжных подвергать сомнению показания того или иного свидетеля. Высокий Суд, дамы и господа присяжные, я хочу лишь обратить ваше внимание на то обстоятельство, что этот человек под присягой солгал в показаниях, касающихся совершенно незначительного аспекта – срока его знакомства с погибшим. Насколько достоверны остальные его показания вам решать, дамы и господа. Я же больше вопросов к этому свидетелю не имею.

Сделав презрительный жест, Мейсон с достоинством вернулся на свое место.

Судья Чивородис бросил быстрый взгляд на часы и повернулся к окружному прокурору:

– Господин обвинитель, у вас есть еще вопросы к этому свидетелю?

Болдуин Маршалл хотел было что-то сказать, но Майкл Д'Або быстро зашептал ему на ухо.

– Нет, Ваша Честь, – наконец ответил окружной прокурор. – Я закончил допрос свидетеля. Он мог ошибиться в пустяке, но я верю, что в главном он был честен. К тому же его показания подтверждаются и показаниями других свидетелей. Господину защитнику не удастся опрокинуть нашу версию, не взирая ни на какие эффектные фокусы и разоблачения, высосанные им из пальца, и...

– Хватит, – резко оборвал судья Чивородис. – Если вы позволите себе еще хоть один личный выпад в адрес адвоката защиты, я наложу на вас штраф за оскорбление Суда. Вы поняли меня, господин окружной прокурор?

– Да, Ваша Честь.

– Прекрасно, – ответил судья. – В таком случае Суд объявляет перерыв на обед. Суд соберется в этом зале в три часа. В течение этого времени присяжные заседатели не имеют права формулировать или высказывать свои суждения по существу слушаемого дела. Только когда дело будет полностью представлено им, они смогут приступить к составлению выводов. Присяжные также не имеют права дискутировать между собой и позволять, чтобы о деле дискутировали в их присутствии.

Обвиняемый остается под стражей. Суд объявляет перерыв до трех часов.

Он встал и покинул зал заседаний.

Мейсон повернулся к своему подзащитному.

– Дункан, я прошу вас ответить мне, как своему адвокату...

– Мейсон, – перебил его Краудер, – я не хочу, чтобы вы меня защищали. Это будет вашим первым делом, которое вы проиграете. Мне очень неприятно, но это так.

– Дункан, – терпеливо повторил Мейсон, – я просто прошу вас честно ответить на один-единственный вопрос: вы убили Барри Деннена?

Обвиняемый отвернулся от адвоката и холодно произнес:

– Ответа не будет.

– Что ж, – вздохнул Мейсон, – как хотите. Сейчас я отправляюсь в больницу навестить вашего отца и заодно поговорю с ним о деле.

Вечером, после заседания, я навещу вас в тюрьме. И прошу хорошенько подумать, Дункан, вам угрожает газовая камера. Самое опасное лгать своему адвокату, и вы должны знать это сами не хуже меня.

– Я никогда никому не лгал и не собираюсь. Я просто не желаю ни с кем разговаривать.

– Возможно, к вечеру ваше мнение изменится, – улыбнулся Мейсон. Пойдем, Делла, у нас еще много дел. – Он повернулся к стражнику и сделал ему знак, что арестованного можно увести. В это мгновение он заметил приближающегося к нему Болдуина Маршалла. – Вы что-то хотели мне сказать, мистер Маршалл?

– Да, Мейсон, – с деланным сочувствием начал окружной прокурор, – я давно слежу за вашей карьерой.

– С того дела, которое вы мне проиграли?

– Вам тогда просто повезло, Мейсон. Как и во многих других случаях.

Но сейчас вы смотрите Фортуне в спину. Везенье отвернулось от вас, Мейсон. Лучше бы вы произнесли сегодня речь на конгрессе адвокатов, наверняка это было бы прекрасное выступление. Вместо этого вы примчались сюда и влезли в драку, даже не зная в чем дело. Мне жалко вас, Мейсон, но от поражения вам не уйти.

– Благодаря вашим стараниям, – улыбнулся адвокат, – я уже в курсе этого дела.

– У нас все выверено до мельчайших деталей! – не выдержал Маршалл.

– Даже москит не найдет дырочки, в которую смог бы вонзить свое жало!

– Мне приходилось иметь дело с москитами, – пожал плечами Мейсон.

– Смею заметить, довольно безмозглые твари.

– Вас ждет поражение, Мейсон! Мои люди проверили каждую деталь!

– Что ж, в таком случае я готов заключить пари. Если моего подзащитного осудят, после завершения процесса я пришлю вам бутылку самого дорогого шампанского, чтобы вы могли отпраздновать победу.

– Я не пью вина, – желчно сказал Маршалл, – но эту бутылку я выпью до дна, каждый день по глотку – я буду смаковать ваше поражение.

– Но если моего подзащитного оправдают, – все с той же улыбкой продолжил Мейсон, – вы пришлете моей секретарше букет самых лучших роз, которые здесь только можно найти, с серебряной табличкой, на которой выгравируете кому предназначен букет и от кого.

– Я готов подарить очаровательной мисс Стрит букет роз просто так! – в сердцах выкрикнул Маршалл. – И мне придется это сделать – я ей их просто подарю. Потому что победы в этом процессе вам не видать!

– А мы повесим вашу табличку в нашем офисе, – словно не слышал его слов Мейсон, – рядом с нашими остальными трофеями.

Маршалл какие-то мгновения смотрел на Мейсона, не находя слов, затем резко развернулся и отправился прочь.

– Надо поторопиться, Делла, – адвокат взял секретаршу под руку, – а то мы не успеем пообедать.

– Пообедать! – фыркнула Делла Стрит. – Ты еще не завтракал.

– Боюсь, – ответил Мейсон, – что завтракать нам придется во время ужина.

– Мистер Мейсон, вы помните меня? – улыбнулся мужчина, блокнот в руках которого, четко говорил о его профессии.

– К сожалению, нет.

– Я – журналист газеты "Сентинентал" Ридли Фармер. Вы проводили здесь как-то процесс, защищая мисс Вандебилт, а я присутствовал при вашем ее допросе на так называемом детекторе лжи. Вы тогда заявили, что мои публикации очень помогли вам для победы на процессе.

– К сожалению, – повторил адвокат, – не помню. Я не могу помнить все дела, которые вел, и не собираюсь этого делать.

– Дело о завядшем тюльпане, – напомнила адвокату Делла Стрит.

– Вполне может быть, – пожал плечами Мейсон.

– Как же вы жалуетесь на свою память, – удивился журналист, – если только что продемонстрировали удивительную прозорливость. Да я же ведь сам писал тогда репортаж об этом мошеннике, ездил собирать материал в Лос-Анджелес и ни сном ни духом не заподозрил в сегодняшнем свидетеле того самого афериста.

– Когда моему клиенту необходимо, – сказал Мейсон, – я вспомню все. Даже то, чего и не было никогда. Что вы сейчас от меня хотите, мистер Фармер?

Журналист усмехнулся.

– Я осмелился напомнить вам о нашем давнем сотрудничестве исключительно в надежде на его продолжение. Помог я тогда вам или нет, не мне судить, но то что материалы, полученные с вашей помощью увеличили тираж газеты – это бесспорно. Господи, в наш тихий провинциальный городок вновь приезжает Мейсон, да еще бросив конгресс адвокатов в Вашингтоне и тут же, в первые часы процесса, линия обвинения, в прочности которой ни у кого не было ни малейших сомнений, начинает давать трещины! Скажите, что вам известно о второй пуле, выпущенной из того злополучного пистолета?

– Ровным счетом ничего, – улыбнулся Мейсон. – Знаете, мистер Фармер, я понял, что вы хотите, но сейчас не могу вам быть полезным ни в чем. Кроме, разве что, вы захотите опубликовать мой доклад, который я именно в эти часы должен был читать в Вашингтоне. Смею отметить, отличный доклад.

– Я не сомневаюсь в этом, мистер Мейсон, но мне бы хотелось...

– Так вот сейчас, кроме доклада, другим материалом я не располагаю. И временем, к сожалению, тоже. Но помня о нашем давнем сотрудничестве, я могу сделать вам предложение.

– Какое? – тут же оживился газетчик.

– Я еще не знаю, где остановлюсь, но вы это с легкостью выясните.

Вечером вы придете ко мне и в вашем распоряжении будет полчаса для эксклюзивного интервью.

– А в замен? – быстро спросил журналист.

– Для начала мы просто поговорим, и вы мне расскажете об этом деле и о расстановке сил в вашем городе все, что вам известно.

– Господи, мистер Мейсон, да ведь это такие пустяки!

– Пока это все, что мне требуется. Извините, но я еще не завтракал и...

– Я все понял, мистер Мейсон, меня здесь уже нет. До вечера. Можно я приду с фотографом?

– Разумеется, – улыбнулся адвокат.

– Благодарю! – поклонился журналист, раскланиваясь. – Господи, самый заурядный процесс превращается в сенсационный! – пробормотал он себе под нос. – Вся Калифорния будет о нем судачить, а я получил эксклюзив. Главный редактор сейчас расцелует мою лысину!

– Вперед, Делла! – воскликнул Мейсон, – иначе нам будет не выбраться отсюда до окончания перерыва. – Грудью пробьем себе дорогу!

– О, какая встреча, мистер Мейсон! – воскликнул один из двух мужчин, вставших на их пути. – Очень раз столь неожиданному сюрпризу. Каким ветром вас занесло в нашу пустыню?

– Восточным ветром, и очень быстро. Здравствуйте, Макманаман, а вы что здесь делаете? Уж не адвокат ли вы того красавца, которого я допрашивал последним? Это было бы вполне в вашем стиле.

– О, нет, Мейсон, по счастью нет. Хотя уже прослышал о вашем подвиге.

Нет, я был здесь с коллегой по своим делам, но узнав о вашем появлении не смог отказать себе в удовольствии поприветствовать вас.

– Разве о нашей последней встрече у вас остались теплые воспоминания?

– удивился Мейсон.

– Конечно, – рассмеялся Макманаман. – Что было, то быльем поросло, а иметь честь проиграть поединок самому Перри Мейсону из Лос-Анджелеса... Это даже почетно. Позвольте представить вам моего коллегу, одного из самых известных адвокатов нашего города, Мюррея Хейда.

Мужчины пожали друг другу руки. Делла Стрит, всем своим видом выражая нетерпение, закатила глаза, показывая, что так они вообще не выберутся из Дворца Правосудия.

– Очень рад познакомиться с вами, мистер Мейсон, давно мечтал, доброжелательно улыбнулся Мюррей Хейд. – Я не пропущу теперь ни минуты этого процесса.

– С чего такая честь?

– О, – воскликнул Макманаман, – после обеда здесь соберутся все адвокаты города, которые только смогут освободиться. Весть о вашем прибытии уже облетела Эль-Сентро и все только об этом и говорят.

– И какова же будет цель их присутствия? – спросил Мейсон, красноречиво поглядывая на дверь.

– Ну как же! – рассмеялся Мюррей Хейд. – Во-первых, всегда приятно поучиться у признанного мастера адвокатуры, известность которого простирается далеко за пределы штата...

Мейсон поклонился.

– Вы мне льстите, – сказал он. – Но раз было "во-первых", значит есть и "во-вторых"?

– И даже "в-третьих", – широко улыбнулся Хейд. – Во-вторых, если вы вдруг проиграете, мы будем присутствовать при историческом событии...

– Сомневаюсь.

– Вот поэтому-то есть и "в-третьих". Ведь если вашего подопечного оправдают то, наверняка, обвинение переложат на кого-то другого и, как это обычно бывает, именно с вашей подачи. Мы хотели бы подготовиться заранее, вдруг вы укажете именно на моего клиента. У меня в городе более четырехсот клиентов, все люди видные и уважаемые.

– Вы полагаете, что я могу указать конкретно на кого-то из ваших клиентов? – заинтересовался Мейсон.

Мюррей Хейд рассмеялся.

– Мы, адвокаты, даже в дружеских беседах не уступим друг другу ни дюйма пространства, – ответил он.

– И правильно, – вмешался Макманаман, – каждый держит свою территорию.

– Желаю вам удачи в обороне своих рубежей, – улыбнулся Мейсон.

– Извините, но мне нужно идти, каждая минута на счету.

– Это вы извините нас, мистер Мейсон, что украли у вас время! – с виноватым видом заметил Хейд. – Если у вас будет желание вечером посидеть за коктейлем...

– Я бы с удовольствием, мистер Хейд, но полагаю, что сегодня никак не получится.

– Но мы еще все равно увидимся.

– Буду только рад.

Мейсон быстро пожал руки коллегам, подхватил Деллу под локоть и, чуть ли не бегом миновав коридоры Дворца Правосудия, вышел на свежий воздух.

– Мистер Мейсон! – тут же подбежала к ним молодая, довольно привлекательная женщина лет двадцати пяти – двадцати семи, в строгом деловом костюме и больших очках, придававших ей какой-то беззащитный вид. – Мистер Мейсон, я ждала вас.

Мейсон посмотрел на свою секретаршу и глубоко вздохнул.

– К сожалению, мы очень торопимся.

– Мистер Мейсон, мне просто необходимо поговорить с вами, – она говорила быстро, боясь, что он ее прогонит. – Меня зовут Барбара Кей, я работаю секретаршей в конторе мистера Дункана Краудера и в курсе...

– Знаете... – начал было адвокат и вдруг спросил: – Вы – мисс?..

Она кивнула головой.

– ...мисс Кей, мне тоже необходимо обязательно поговорить с вами. Но перерыв на обед короток, а я хочу навестить вашего босса. Кстати, где он лежит?

– Это совсем недалеко отсюда, по этой улице в четырех кварталах, Центральный госпиталь Эль-Сентро, напротив отеля "Фэйбол", вы сразу увидите, мистер Мейсон. Он лежит на втором этаже, в палате...

– Спасибо, дальше мы спросим. Вы будете присутствовать на вечернем заседании?

– Да, конечно, мистер Мейсон, буду.

Адвокат улыбнулся ей:

– Я приглашаю вас вечером на ужин и мы поговорим с вами обо всем, что вы хотели. Думаю, у меня возникнет к вам ряд вопросов, на которые вы не откажетесь ответить.

– Конечно, мистер Мейсон, только я вам и сейчас скажу, что Дункан никого не убивал, он... Он... Все из-за той женщины!

Мейсон внимательно посмотрел на собеседницу, бросил быстрый взгляд на часы и вздохнул.

– Конечно не убивал, – вновь улыбнулся девушке Мейсон, – разве иначе я взялся бы его защищать? Все будет хорошо. А пока мне надо идти. До вечера.

– До вечера, мистер Мейсон, – прошептала девушка. – Я верю вам.

Она смотрела им вслед, сложив руки на груди, пока они спускались по лестнице и шли к взятой напрокат машине, припаркованной неподалеку от Дворца Правосудия.

Мейсон, открыл дверцу автомобиля и помог Делле сесть.

– Наконец-то мы избавились от всех, – вздохнула Делла Стрит. – Даже не верится.

Мейсон уселся за руль и вставил ключ зажигания. В это мгновение впереди них к тротуару подъехала знакомая машина и из нее вышел высокий нескладный мужчина со слегка на выкате глазами и отсутствующим выражением на лице.

– Ну наконец-то, – с облегчением вздохнул Мейсон, – теперь я получу все карты с раздачи. Привет, Пол!

– Привет, Перри! Привет, красотка! Как дела?

– Почему ты приехал на автомобиле, а не сел на самолет, Пол? Экономишь?

– Мне-то что, платишь ты. Просто я посчитал, что без автомобиля в чужом городе будет несколько затруднительно, а брать напрокат машину, в которой неизвестно когда и что сломается... Лучше уж на своей старушке – на вид неказиста, но для меня нет ее прекрасней. Что у нас плохого?

– Пока ничего хорошего, – усмехнулся Мейсон.

– Уж не на обед ли вы собрались? Это было бы как нельзя кстати после трех часов гонки по дороге, где в качестве приза я ожидал засаленный гамбургер.

– Знаешь, мне сейчас не до обеда, Пол, но ты бери Деллу и отправляйся с ней в самый лучший ресторан и закажи по сочному бифштексу. Съешь порцию и за меня, я на обратном пути во Дворец Правосудия перекушу гамбургером. По дороге сформулирую для тебя задание. Кроме самых общих вопросов, проявляются уже и конкретные, работы хватит.

– Ты говоришь серьезно, Перри? – удивился Дрейк. – Идет работа по делу, а ты позволяешь мне наслаждаться обедом, в то время как сам собираешься есть гамбургеры? Даже странно, я так привык, что обычно все происходит наоборот...

– Успокойся, Пол, – улыбнулась Делла Стрит, – уже вечером тебе будет некогда сходить в ресторан, ты же знаешь шефа.

– Знаю, потому и удивляюсь, что он отправляет нас на обед вместо того, чтобы усадить за телефоны.

– Успеешь еще посидеть на диете, – проворчал Мейсон, – таблетки от желудка у тебя с собой?

– Когда я имею дело с тобой, Перри, – уныло ответил детектив, – то беру несколько упаковок.

– Все, мне пора отправляться, – сказал Мейсон. – Я буду ждать вас в зале суда к трем часам.

Делла Стрит пересела в машину Дрейка и они разъехались в разные стороны.

Глава 2

Шаги гулко раздавались в больничном коридоре. Врач Центрального госпиталя Эль-Сентро вел Мейсона в палату Дункана Краудера-старшего.

В больнице начинался тихий час, сестры уносили пустую посуду после обеда, уборщицы уже мыли полы в операционных. Посетителей в этот час к больным категорически не пускали. Но Мейсон, в случае необходимости, мог убедить кого угодно в чем угодно.

– Я вас пускаю к больному только потому, мистер Мейсон, что много читал о вас и знаю, как тяжело переживает случившееся мистер Краудер.

Он находится в очень тяжелом состоянии, и три дня мы вообще никого к нему не пускали, но сегодня ему лучше.

При этих словах Мейсон несколько странно посмотрел на доктора, но ничего не спросил.

– Сегодня мы перевели его из реанимационного отделения, – продолжал врач, – и, вообще-то, посетители для него желательны. Не во время послеобеденного отдыха, конечно, но для вас мы сделаем исключение, так и быть. К тому же родственников у него, кроме сына, нет и навещает пациента лишь его секретарша, симпатичная такая, миниатюрная... Вот мы и пришли. В вашем распоряжении двадцать минут, мистер Мейсон. В случае, если состояние больного ухудшится, над кроватью есть кнопка. Я буду поблизости. Вы уверены, что хотите говорить с мистером Краудером наедине?

– Извините, доктор, – мягко улыбнулся Мейсон, – но это не прихоть с моей стороны. В случае, если вы будете присутствовать, то мой разговор с мистером Краудером не будет являться конфиденциальной беседой адвоката с клиентом. А я не знаю, что могу услышать от него. Еще раз приношу свои извинения, доктор.

– Что ж, я понимаю вас, мистер Мейсон. Я много о вас читал и знаю вашу репутацию. Я буду теперь с особым вниманием следить за процессом.

Я желаю вам удачи. К тому же, обоих Краудеров я знаю много лет и мне симпатичен Дункан... то есть, сын мистера Краудера-старшего.

Подождите здесь минуточку, я предупрежу о вашем визите больного.

Мейсон согласно кивнул. Через минуту доктор приглашающе открыл дверь:

– Прошу вас.

Мейсон зашел в больничную палату и плотно прикрыл за собой дверь.

– Здравствуй, Дункан, – обратился он к своему старому другу, которого не видел много лет.

– Мейсон? – старик едва повернул голову в сторону гостя. – Как я рад тебя видеть, Перри! У нас такое горе...

По морщинистой щеке покатилась одинокая слеза. Больной закрыл глаза, не в силах продолжать.

С правой стороны от него громоздились медицинские аппараты и приборы, но ничего, кроме капельницы, по прозрачной трубке которой текла прозрачная же жидкость, к больному подсоединено не было. С левой стороны, у окна, через которое пробивались веселые солнечные лучи, на тумбочке, в стеклянной вазочке, стоял букет простых цветов. Рядом, в декоративной пластмассовой тарелке, горкой было насыпано хрустящее печенье. Мейсон вспомнил, что со вчерашнего вечера ничего не ел.

– Да, Перри, мне совсем уж немного осталось... – сказал Краудер-старший. – Я рад увидеть тебя перед смертью...

– Ты рано себя хоронишь, Дункан, – ответил Мейсон. – Не ты ли учил меня, что всегда надо бороться до последнего...

– Я исчерпал свой резерв, стою на рубеже. Одной ногой, считай, в могиле. А тут еще такое случилось с Дунканом. Ты в курсе?

Мейсон кивнул.

– Я пытался сам разобраться, но он не пожелал со мной говорить. Со мной, Перри, с отцом! Но он не убивал, я хорошо знаю своего мальчика... Но есть что-то, что заставляет его молчать. Я бы разобрался во всем, но... силы не те, Перри, увы. Мне надо было самому вспомнить о тебе и позвать на помощь, но видно от старости мозги размягчились. Спасибо, что приехал навестить меня перед смертью. Ты из газет узнал о происшедшем, Перри?

– Дункан, – стараясь не волновать больного, проникновенным тоном сказал Мейсон, – я ничего не знал. Я был на конгрессе адвокатов в Вашингтоне и сегодня утром готовился произнести речь. Ночью я получил телеграмму, подписанную твоим именем, бросил все дела и все утро провел в зале суда, защищая твоего сына...

– Перри, ты...

– Неужели ты думаешь, что я мог бы поступить иначе? – улыбнулся Мейсон. – После того, что ты когда-то сделал для меня? Ведь именно ты открыл мне дорогу в адвокатуру, когда я мальчишкой закончил юридический факультет и ничего не знал о жизни. Дункан, я сделаю для тебя все, не говоря о том, что мне симпатичен твой сын и я так же убежден, что он не способен на убийство кого-бы то ни было. Но у меня нет информации, я сидел на утреннем заседании, как полный истукан.

– Перри, я не посылал тебе никаких телеграмм, – с трудом выговорил старик. – Я три дня был практически без сознания.

– Та-ак, – сказал Мейсон и достал из внутреннего кармана сложенный пополам бланк. – Здесь написано:

ДУНКАН КРАУДЕР-МЛАДШИЙ ПОПАЛ БЕДУ ТЧК СУД НАЧИНАЕТСЯ ЗАВТРА ДЕСЯТЬ ЧАСОВ ЭЛЬ-СЕНТРО ТЧК СРОЧНО ТРЕБУЕТСЯ ВАШЕ УЧАСТИЕ ТЧК ЗАЯВКА СЕКРЕТАРИАТ СУДА ВНЕСЕНА ТЧК РАЗМЕРЫ ГОНОРАРА ЗПТ АВАНС ДОГОВОР ПО ПРИБЫТИИ. АДВОКАТСКАЯ КОНТОРА "КРАУДЕР КРАУДЕР".

– Хм, – задумчиво произнес Мейсон, – здесь действительно не подписано твоим именем... Неужели это Болдуин Маршалл настолько уверен в своей победе, что решил вытащить меня, чтобы заодно и мне отомстить?

Что, черт возьми, припрятано у него в рукаве, какие козырные тузы? А я попался, как... Нет, Дункан, я не жалею, что приехал сюда, злее буду, но Маршалл...

– Успокойся, Перри, – неожиданно улыбнулся старик, – я, кажется, догадываюсь, кто послал тебе телеграмму.

– И кто же?

Больной с трудом повернул голову и многозначительно посмотрел на букет цветов и печенье на тумбочке у окна.

– Тот же человек, кто приходит ко мне каждый день. Садись, Перри, я хочу обсудить с тобой это дело.

Мейсон взял стул, поставил его ближе к кровати и сел.

– Печенье хочешь? Угощайся, а то у меня совсем аппетит пропал, а она обидится, что я не ем.

– Да, спасибо. Признаться честно, я сегодня не ел ничего, – сказал Мейсон и взял печенину.

– Перри, надежда вновь просыпается во мне. Ты защищаешь моего сына и теперь все будет хорошо..

– Конечно, Дункан, я сделаю все, что смогу...

– Даже без твоих слов я знаю, что ты сделаешь не то что сможешь, а то, что окажется необходимым. Ты вывернешься наизнанку, но сделаешь. И я прошу, просто умоляю тебя об этом. Любой гонорар за...

– Дункан, мы достаточно давно знакомы, чтобы терять драгоценное время на финансовые вопросы. Так кто послал телеграмму, если не Маршалл?

– Барби, – улыбнулся больной. – Это наша секретарша...

– Да? Я видел ее сегодня. Она производит впечатление девушки, которая...

– Она необычайно сильный человек, Перри. И она влюблена в моего сына, я вижу. И он тоже, но боится признаться в этом сам себе.

– Ты уверен, что именно Барбара послала телеграмму? – на всякий случай переспросил Мейсон.

– Да, Перри. Кто еще сейчас может от нашей конторы послать? Наверное, я в бреду вчера вспомнил тебя или она сама догадалась. У нее спросишь.

Да ты бери, печенье, не стесняйся.

– Хорошо, перейдем к делу. Врач дал мне всего двадцать минут, да и вечернее заседание скоро уже начнется. Кстати, ты как себя чувствуешь, Дункан?

– Теперь, когда ты взял дело в свои руки, гораздо лучше. Я сам хотел защищать сына, но я уже стар... Контора носит прежнее название, но я там почти не появляюсь – Дункан прекрасно справляется один. А я, Перри, купил себе небольшое ранчо... Конечно, какое это ранчо – два десятка кур и три козы, но мне нравится. Если я выйду отсюда, Перри, мы обязательно съездим. Там есть милое озерцо неподалеку и такая рыбалка... Да, Перри, обязательно съездим... Но сначала ты должен спасти моего сына, Перри.

– Все будет хорошо, Дункан. В крайнем случае, зародить обоснованные сомнения у присяжных я всегда сумею. Но если он не виновен, то я полностью оправдаю его, даю тебе слово.

– Хорошо, Перри, дай мне попить вон из того графина, – попросил Краудер. – Говорить немного трудно.

Мейсон встал, налил стакан воды и протянул больному. Старик пил долго, но Мейсон не торопил.

– Я пытался работать над делом, – наконец начал старик, – но годы не те. Я ездил в тюрьму к сыну, но он замкнулся в себе, словно устрица в раковине и даже со мной не стал говорить о деле. Я долго думал, Перри. Я вижу три варианта.

– Какие именно?

– Первый вариант, что убил этого, как его...

– Барри Деннена, – подсказал Мейсон, протягивая руку за очередным печеньем.

– Да, Барри Деннена. Так вот первый вариант напрашивается: на самом деле Деннена убил Дункан. Об этом я даже думать не хочу, но все же...

Да нет, не проходит. Мой сын спокойный, сдержанный человек, иначе он не смог бы вести адвокатскую деятельность все эти годы. Он все делает добротно и основательно. И если бы ему понадобилось бы избавиться от чьих-то домогательств, он нашел бы весьма разумный способ в рамках закона. Да и чем мог ему досадить какой-то торговец недвижимостью?

– На суде, в качестве мотива, обвинение выдвинуло версию о шантаже.

Якобы несколько лет назад Дункан в нетрезвом виде сбил насмерть пешехода, а Деннен оказался единственным свидетелем.

– Чушь! Перри, Дункан никогда не сядет за руль даже после одного коктейля. К тому же я вообще никогда не слышал, чтобы он напивался.

Перри, я хотел проверить все дорожные происшествия в нашем городе, кончившиеся трагическим исходом, но силы покинули меня...

– Да, Дункан, я и сам собирался провентилировать этот вопрос, – кивнул Мейсон.

– Проверь, чтобы разбить версию обвинения.

– А каков второй вариант?

– Тут сложнее. Ты говорил с Дунканом?

– Пытался. Он не хочет обсуждать дело, – ответил Мейсон.

– Вот, Перри, в этом-то вся и загвоздка. Почему он молчит передо мной или тобой? То есть, по всей видимости, он знает кто убийца и не говорит.

– Ты можешь что-то предположить?

– После смерти Линды... Ах да, Перри, ты не знаешь. Как давно это было, как давно я не видел тебя... Разошлись наши дорожки, чтобы встретиться сейчас... Так вот, Дункан был женат на прекрасной женщине и она ждала ребенка. У Дункана было много работы, я тогда еще не совсем отошел от дел, но все больше и больше обязанностей падало на Дункана. Как-то вечером Линда позвонила Дункану и просила приехать пораньше домой. Он не смог. Оказалось, что Линде звонил ее старый дружок, только что вышедший из тюрьмы, и угрожал ей. Эх, почему Линда прямо не рассказала все Дункану, он бросил бы все дела! Когда Дункан вернулся, этот подонок уже побывал у Линды и избил ее до полусмерти. У нее начались преждевременные роды и она умерла в больнице. Ни ее, ни ребенка спасти не удалось. Во всем мой сын обвинял только себя. С тех пор Дункан жил словно робот, одной работой, растопить его сердце, казалось, было невозможно. Мне в какой-то момент подумалось, что это удастся Барби, но, видно, совесть мучила Дункана за Линду, он не смотрел на женщин. Он переживал. Он боялся повторения. Но несколько месяцев назад с ним произошла перемена. Я не могу, Перри, объяснить в чем она заключалась. Да и виделся в последнее время с сыном я не так часто... Я почти не вылезал со своего ранчо... Так вот, Перри, второй вариант, что он кого-то выгораживает. Возможно, женщину.

– Я думал над такой возможностью, – согласился Мейсон. – Но у меня нет никаких зацепок. Мне сейчас необходимо отправляться на вечернее заседание, может узнаю что-нибудь там. Вечером обязательно поговорю с Барбарой и с кем еще получится. Детективное агентство Дрейка начнет работу немедленно. Все, что я смогу узнать, я узнаю. Ты говорил еще о каком-то третьем варианте?

– Да, Перри. Ты бери печенье, бери. Так вот... У меня много врагов.

Как, впрочем, и у тебя, наверняка, тоже. Наверное, и у сына их хватает. Его могли заманить в такую дьявольскую ловушку, что он молчит, понимая, что запутается еще больше. Не мне тебя учить, Перри, что правда, зачастую, намного невероятнее хорошо продуманной лжи.

– Как раз об этом, в частности, я готовил речь, которую должен был произнести сегодня, – грустно усмехнулся Мейсон. – Что ж, надо просмотреть все дела, которые Дункан вел в последнее время. Зацепка может оказаться там. Мне необходимо твое разрешение на это.

– Разумеется, Перри. К тому же, тебе надо где-то работать. Моя контора в твоем полном распоряжении. Лучше выбери себе мой кабинет, он просторнее... Ведь тебе для размышлений надо расхаживать взад-вперед, я помню, – усмехнулся старик. – Скажи Барби, она передаст тебе ключи.

– Спасибо, Дункан, это как нельзя кстати.

– И Барби тоже используй как можешь. Случайностей в этом деле быть не должно, Перри. Спаси моего сына. Пусть Барби оформит договор с тобой и выпишет чек на аванс, я подпишу...

Мейсон попытался что-то сказать, но Краудер жестом остановил его.

– Нет, Перри, все должно быть официально. Пусть Барби заедет ко мне, пока идет вечернее заседание. Я проинструктирую ее пока... пока чувствую себя нормально.

– Врач говорит, что дела у тебя идут на поправку и скоро ты вернешься на свое ранчо, – без колебаний соврал Мейсон.

– Мои дела пойдут на поправку только когда с Дункана снимут все обвинения.

Мейсон встал и поставил стул на прежнее место. На тарелке одиноко оставалось одно печенье. Мейсон почему-то испытал чувство стыда, зато голод пропал.

– Я обещаю тебе, Дункан, что твой сын выйдет на свободу, – заверил он больного.

– Перри, я верю тебе. Ведь ты лучший адвокат в стране. Не сможешь ты значит, не сможет никто.

– Ну уж лучший, – улыбнулся Мейсон. – Не забывай, кто был моим учителем.

– Не зря существует поговорка: ученик превзошел учителя, – с трудом усмехнулся старик. – В данном случае она подходит как нельзя лучше.

В это мгновение открылась дверь и на пороге появился врач.

– Ваше время истекло, мистер Мейсон.

– Все, Перри, отправляйся в суд, – сказал на прощанье больной. – Я верю в тебя.

– Я не подведу, Дункан, обещаю, – серьезно, словно святую клятву, произнес Мейсон и вышел из палаты.