Текст книги "Волшебная трубка (СИ)"

Автор книги: Андрей Лапин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Что угодно шанованному панству?– осведомился человек в очках, когда компания приблизилась к столу, с трудом протиснувшись через мешочные завалы.

– Нам угодно совершить валютообменную операцию,– сказал Семен Борисович и положил на стол купюру в два шустригоря.– Возможно такое?

– Почему – нет?– сказал человек и пожал плечами.– С нашим удовольствием. Он мельком глянул на купюру, а затем бросил на стол толстенный гроссбух, и начал листать его изредка смачивая пальцы языком,– Где-то я уже такое видал,– бормотал он,– Ага – вот! Денежная единица неизвестного происхождения, обменный курс на сентябрь – 1 к 500000, по пропозициям одесского банка "Бегущее Солнышко"... ага... хорошо...

Человек придвинул к себе щеты и быстро защелкал костяшками.

– Итого: 2 к 1, вас устроит?– сказал он, наконец, и встряхнул щеты.

– Как – 2 к 1?– не понял Семен Борисович.

– Та все в порядке, адмирал,– зашептал сзади Зайчонко.– На нули здесь уже давно никто не обращает внимания.

– А-а,– протянул Семен Борисович, а затем громко обратился к счетоводу.– Нас устроит! Меняйте!

Человек открыл ящик стола и ловко сбросил в него шустригорь, а на его место бросил грязную мятую бумажку, с бледным оттиском. Семен Борисович взял денежную купюру в руки и принялся ее разглядывать под тусклым светом керосиновой лампы. Бумага была настолько тонкая, что в некоторых местах уже протерлась насквозь. На краях купюры было два ротапринтных оттиска, которые изображали двух абсолютно одинаковых мужчин с намотанными на голову банными полотенцами. Мужчины указывали друг на друга шипастыми дубинами, между которыми располагался нечеткий оттиск с указанием номинала: "Один миллион карбованцев". Никаких указаний на эмитента и обеспечение Семен Борисович так и не разглядел – бумага была довольно грязной. Совершенно автоматически он прикинул – сколько шустригорей потребуется для того, чтобы приобрести хотя бы один мешок с карбованцами и ужаснулся. В голове адмирала вдруг шкалами универсальных ценностей защелкали логарифмические линейки курсов, а затем вступили в непримиримый спор друг с другом какие-то визгливые голоса.

– Скажите, уважаемый,– обратился он к счетоводу,– а один миллион – это ваш самый крупный номинал?

– Какое там,– отозвался счетовод.– Один миллион – это как раз самый мелкий, а самый крупный ... я даже затрудняюсь назвать. Впрочем, если хотите, я вам могу написать прописью.

– Не стоит,– остановил его Семен Борисович.– Бумага вам может пригодиться.

– Это верно,– согласился счетовод.

Когда компания выбралась наружу, Семен Борисович обратился к Биндюге:

– Адам, вы хоть понимаете, что по сравнению с этим сельским менялой мы просто нищие оборванцы? Мы недостойны чести, сидеть с ним за одним столом!

– Я бы не делал скоропалительных выводов Семен. Давайте дождемся результатов наших инвестиционных операций. Время покажет – кто будет сидеть за столом, а кто – под ним!

Семен Борисович хотел продолжить пререкания, как вдруг его внимание привлек странный, похожий на рев паровозного гудка звук. Он повернул в сторону звука голову и содрогнулся – на крыше одного из домов сидело огромное крылатое существо и ревело, медленно вращая безволосой головой. У чудовища были большие перепончатые крылья, мускулистые передние лапы с острыми когтями и украшенный острым шипом хвост. На торговой площади случился переполох – морпехи устанавливали треноги для крупнокалиберных пулеметов, а БМП "Брэдли" разворачивали в сторону чудища башни и ракетные установки.

Однако военных опередили торговцы. Почти все селянки выхватили бейсбольные биты, косы на коротких рукоятках, зазубренные топоры, шипастые дубины и толпой бросились к чудищу. Подбежав к дому, они принялись колотить своими ужасными орудиями по стенам и громко кричать. Монстр взревел еще громче, оттолкнулся задними лапами от крыши и взмыл в небо. Часть крыши отделилась от перекрытия и с глухим стуком обрушилась на землю. Торговки ловко отскочили в сторону. Монстр рывками поднимался ввысь, стремительно уменьшаясь в размерах.

– Так,– сказал Семен Борисович.– С меня хватит! Объявляю приказ по десанту – все на Одессу! Ускоренным маршем! Больше ни одной остановки под страхом смертной казни! За мной!

Контр-адмирал бросил миллион карбованцев на землю и вытер руки о сюртук, а затем бегом бросился к джипу. За ним бежали Зайчонко и Биндюга. Зайчонко по дороге оправдывался:

– Это летуны из Чернобыльской зоны. Они совсем безобидные. Вот чупапокабары – совсем другое дело. По ночам к девкам подкрадываются, и глаза им лапами закрывают!

– Но предупредить-то можно было заранее?– кричал на бегу Биндюга.– Адмирал нервничает.

– Да их даже Центральная Касса в Красную Книгу Окраины занесла – хотела туризм с Русландом развивать! Говорю же – они безвредные!– оправдывался Зайчонко.

***

Колонна въехала в Одессу только во второй половине дня. Семена Борисовича поразило странное безлюдье одесских улиц. Лишь изредка навстречу колонне двигались конные отряды вооруженных пиками и саблями всадников, да иногда проносились пулеметные тачанки с пьяными на вид людьми в полосатых блузах и бескозырках. Окна старинных особняков были либо забиты толстыми бревнами, либо заложены мешками с морским песком. Иногда из-за мешка с песком выглядывало дуло станкового пулемета какой-то древней конструкции. Тревожное настроение создавали также надписи белой краской на стенах домов и воротах: "Здесь нет москалей!", "Здесь нет жидов!", "Все ушли на Брайтон-Бич!", "Осторожно – во дворе крупнокалиберный пулемет!". Иногда между домами быстро перебегали какие-то темные личности, по дороге они прятались за кустами и озирались, приложив ладонь к глазам.

– Мрачновато,– заметил Семен Борисович.

– Да, обстановка сложная,– ответил Биндюга.– Но это только осенью. Все остальное время здесь вполне можно не только жить, но и заниматься бизнесом в свое удовольствие. Может, заедем в центр? Я знаю несколько вполне приличных рестораций. Отдохнем, пообедаем?

– Нет уж, увольте!– отозвался Семен Борисович.– Едем прямо к Земляничке!

Вскоре колонна приблизилась к одному из типичных одесских двориков. БМП заблокировали въезд, а снайперы заняли позиции на крышах домов. Горь, Биндюга и Зайчонко прошли во двор и начали подниматься по металлической лестнице. Биндюга поднялся на второй этаж и остановился перед бронированной дверью.

– Кажется здесь,– сказал он, сверяясь с записью в записной книжке.

Зайчонко расстегнул застежку на ножнах и нажал на кнопку звонка. Дверь не открывали довольно долго. Наконец, над переговорной панелью замигал зеленый огонек и сиплый голос спросил:

– Кто там?

– Простите за беспокойство,– вежливо произнес Биндюга.– Нам нужно повидать мадам Земляничку. Это возможно?

– Станьте точно перед объективом и покажите руки,– сказал голос.

Биндюга пригладил волосы, поправил галстук и исполнил требование. После непродолжительного перерыва дверь открылась, и на пороге появился упитанный молодой человек в белой рубахе и черных брюках с подтяжками. Вид у него был довольно растрепанный, а волосы на голове взлохмачены и торчали в разные стороны.

– А, так вы к бабушке?– спросил молодой человек.– Восьмая дверь по правой стороне.

Молодой человек повернулся на каблуках и пошел по тускло освещенному коридору, а Семен Борисович собрался было считать двери, но был остановлен Биндюгой:

– Айн момент, Сеня! Я должен предупредить тебя и Петра – эта человеческая особь очень опасна! Она в молодости попадала из нагана в пятак с тридцати шагов. После падения Крыма лично отправила на тот свет несколько казачьих полков вместе с офицерами и штандартами. Говорят, что у нее от непрерывной стрельбы сильно уставала рука, поэтому товарищ Троцкий самолично распорядился изготовить для ее правой кисти специальную подставку на колесиках. А про те изменения, которые, скорее всего, постигли ее психическую организацию за последние сто лет, я вообще лучше умолчу.

Зайчонко только пренебрежительно хмыкнул, а Семен Борисович задумался. Наконец, было решено пустить вперед группу спецназовцев. Через минуту после того, как морпехи скрылись за восьмой дверью справа, раздался резкий хлопок и крики: "Гад дэмед! О, гад!". Биндюга с Зайчонкой быстро переглянулись, а затем ринулись в дверной проем, Семен Борисович осторожно последовал за ними. Внутри стояли два спецназовца. Один прижимал к левому уху окровавленный марлевый тампон, а второй целился из автомата в самый темный угол комнаты.

– Что здесь произошло, капитан?– спросил Биндюга, перейдя на английский.

– Сэр, Биндюга-коммандер, сэр!– воскликнул спецназовец.– Проклятая ведьма прострелила голову сержанту Пирксу вот из этой штуки!

Спецназовец передал Биндюге револьвер системы "наган" с дымящимся стволом. Биндюга взял наган в руки, резко обернулся, посмотрел в глаза Зайчонке и Семену Борисовичу, а затем снова обратился к спецназовцу:

– Где она?

– Да вот же она, сэр, прямо перед вами, сэр!– морпех указал стволом автомата в темный угол.

Только теперь все заметили в углу сухонькую старушку. Она сидела в кресле-каталке и прижимала к груди раскрытый старомодный ридикюль. Вдруг старушка несколько раз сильно ущипнула себя за руку, а затем достала из ридикюля огромную английскую булавку и принялась колоть себя во все подряд. Совершая эти манипуляции, старушка бросала быстрые взгляды сначала на Горя и Биндюгу, а затем куда-то вправо. Семен Борисович проследил взглядом за направлением глаз старушки и понял в чем дело – на стене висел огромный, написанный маслом, групповой портрет основоположников в тяжелой золоченой раме. Карл Маркс сидел, вальяжно развалившись и скрестив ноги в глубоком кресле, а Фридрих Энгельс стоял за его спиной, положив ладонь на спинку сиденья.

– Успокойтесь, товарищ Земляничка!– воскликнул Семен Борисович.– Мы – не они! Это просто обычное сходство! Совпадение, так сказать!

– Ну, я бы не стал утверждать, что совсем уж обычное ...– попытался возразить Биндюга, но Горь его перебил.

– Товарищ Земляничка, нам нужно переговорить с вами по архиважному вопросу!

– Правда?– старушка всплеснула руками и улыбнулась.– Но кто вы такие?

– Мы странствующие немецкие философы-экономисты. Нас очень интересует история революции в Русланде, и мы бы хотели с вами поговорить на эту тему. Как с живым свидетелем, так сказать.

– И участником,– снова вмешался Биндюга.

– Конечно-конечно, я до сих пор все прекрасно помню!– воскликнула старушка.– Присаживайтесь, пожалуйста. Располагайтесь поудобнее. Нет, ну кто бы мог подумать! Просто одно лицо! И кстати верните мой револьвер – я к нему так привыкла.

– Но вы ведь не будете больше...?– начал, было, Биндюга.

– Ну, что вы! Я просто решила, что ко мне ворвались империалистические наймиты, вот и шмальнула не целясь. Привычка, знаете ли. Но уже давно нет в мире той силы, которая заставила бы меня стрелять в товарищей!

Биндюга перевернул наган рукояткой вперед и подал его Земляничке, а она быстро спрятала оружие в ридикюль.

– Итак, с чего начнем, товарищи?– деловито осведомилась Земляничка.– С задач, методов или конечной цели?

– Видите ли, товарищ,– сказал Семен Борисович, оглаживая бороду,– Задачи, методы, а особенно конечная цель изучены нами уже достаточно глубоко. Нас интересуют в первую очередь биографии великих людей революции, ее вождей, так сказать, а также интересные факты из их жизни.

– Я понимаю, но у революции было так много вождей и притом совершенно замечательных личностей, что я право нахожусь в растерянности. Не могли бы вы уточнить?

– Нас в первую очередь интересуют занимательные факты из жизни товарища Сталина,– отозвался Семен Борисович.– Ну, и его окружения, конечно. Куда же без него...

– О, это был великий человек! Настоящий титан Революции! Красный Рыцарь без страха и упрека!– разразилась восклицаниями Земляничка.– Ближайшими его соратниками были Лев Троцкий и Яков Свердлов, что видно даже из их псевдонимов. Старые большевики не могли на них налюбоваться и так их и называли: "Наши Орлы – Йося, Лева и Яша". На полях сражений "Наши Орлы" зарекомендовали себя с самой лучшей стороны – они храбро сражались за пролетарские цели до последнего солдата и матроса. Рубали беляков шашками и быстро носились на бронепоездах, поливая врага из пулеметов, вешая его на реях ...

– Вся эта революционная работа нам хорошо известна,– прервал Земляничку Семен Борисович.– Но нас больше занимает работа этих товарищей в мирное время. Восстановительные экономические вопросы и их решения, так сказать, общее экономическое устройство послереволюционного мира и его проблемы.

– Понимаю,– тихо сказала Земляничка и нахмурилась.– А вот с восстановительными вопросами не все так просто. Признаться, я даже не знаю с чего начать...

– Трубка?!– выкрикнул Семен Борисович наугад, посмотрел на Земляничку проницательным взглядом и показал фотографию товарища Сталина за работой.

– Да,– подтвердила Земляничка,– Эта ужасная трубка! Я узнаю ее! Вы себе не представляете, какие кошмарные вещи с нею связаны! Сразу после разгрома белых банд Йося Лева и Яша приступили к строительству пролетарской экономики. Получалось у них прекрасно! Если честно, это было несложно. Дело в том, что до революции экономика Русланда состояла в основном из крестьянских полей и огородов. Озверевшие князья и графья сильно тормозили ее развитие, пряча от крестьян земельные фонды, не давая крестьянам вдоволь наработаться на полях и огородах для удовлетворения своих нужд и потребностей. Понятно, что после того, как земля была роздана крестьянам, произошло экономическое чудо. Все рынки наполнились превосходными продуктами по совсем бросовым ценам. Особенно много было тогда вологодского масла. Вы хоть представляете себе, молодой человек, что это такое – "вологодское масло"?!

– Признаться – нет,– честно сознался Семен Борисович.

– Вот то-то же!– воскликнула Земляничка.– А нижегородские копченые балыки!? А карпики под сметаной!? А белгородский творожок с желтизной!? А самарская баранинка!?

– Признаться, обо всем этом мы слышим в первый раз,– растерянно сказал Биндюга,– Но что же случилось потом?

– А потом Йося начал курить эту ужасную трубку и все испортил. Несчастных крестьян начали сгонять с земли и отправлять для обработки вечной мерзлоты в эту ужасную Сибирь! Кругом понаделали-таки чугунных заводов и населили их пьяными пролетариями! Землю всю перерыли этими ужасными траншеями и насверлили в ней глубоких дыр и отверстий. Да что там говорить ... Понятно, что первым пропало вологодское маслице, а за ним и все остальное. Началась эра селедки и вареной картошки в мундирах, да так и не закончилась вплоть до прихода пластмассовых заграничных деликатесов.

– Но откуда взялась эта волшебная трубка?– спросил Семен Борисович.– Ведь не из Русландских же земель?

– Конечно же, нет!– воскликнула Земляничка.– Ее Йосе подогнал этот ужасный "Железный Феликс", темный колдун и спиритуалист. Преподнес и трубку, и курительную смесь. Оформил как якобы подарок от каких-то "мексиканских товарищей".

– Так там была еще и смесь?– спросил Семен Борисович.– Значит, все дело в смеси?

– Главным образом,– подтвердила Земляничка.– Но и в трубке, конечно, тоже.

– Но как все это действовало?

– Говорят, что Йося закрывался ночью в своем кабинете, загадывал желание и принимался-таки курить, накладывая на листы бумаги какие-то загадочные символы, а в это время над землей Русланда начинали носиться ужасные красные шары. Они сгоняли крестьян с земли, разрушали дома и сжигали пашни, а затем строили эти ужасные чугунные заводы с просто-таки невероятной скоростью.

– Так просто?– удивился Биндюга.

– А чего вы хотели?– сказала Земляничка.– Ведь и трубка и смесь были волшебными!

– А кто-нибудь пробовал отучить товарища Сталина от табакокурения?– поинтересовался Семен Борисович.– Протянуть ему руку братской помощи, так сказать, в борьбе с пагубной привычкой?

– Конечно!– воскликнула Земляничка.– Лева делал такие попытки много раз. Он даже отправился в Мексику и пытался там раскрыть секрет курительной смеси. Экспериментировал с составом, ставил опыты на кролях, но было уже поздно – на тот момент эта ужасная трубка уже полностью контролировала и текущую экономическую ситуацию, и сознание товарища Сталина!

– Что – товарищ Троцкий заставлял кролей курить эту гадость? Невероятно!– воскликнул Горь.

– Для большевика с несгибаемой волей нет ничего невозможного,– подтвердила Земляничка.– К сожалению, эти опыты закончились трагически.

– Да, мы в курсе,– сказал Биндюга.– Правда, у историков другая версия этих событий.

– Ой, не могу!– Земляничка всплеснула руками и дико захохотала.– Нашли, кого слушать – историков! Да им лишь бы истории рассказывать! Страшные – на ночь, ха-ха-ха!

– Однако, это многое проясняет,– сказал Семен Борисович, поглаживая бороду.– Спасибо вам, товарищ Земляничка! Вы нам очень помогли, однако, нам пора!

– Погодите, товарищи!– воскликнула Земляничка,– Вы не могли бы помочь и мне?

– Конечно, товарищ,– откликнулся Семен Борисович,– Все, что в наших силах! А в чем собственно дело?

– Да намедни с моим внуком Йозиком случилась пренеприятная история. Он у меня директор банка "Бегущее Солнышко" ("Solar spring") и проиграл все деньги на Полтавской Фондовой Бирже – и свои, и "Бегущего Солнышка". Вложился не в те позиции по соленым огурцам. Он у меня такой игруля! Так, что "Солнышко" теперь бежит по его следам и, судя по всему, скоро догонит. Не могли бы вы мне помочь – как товарищ товарищу?

– Конечно, товарищ Земляничка,– Семен Борисович встал и подошел к Зайчонко.– Петро, помоги старой женщине.

– Понял, адмирал!– сказал Зайчонко и потянул из ножен мачете.

– Ты что?!– воскликнул Семен Борисович.– Я имел в виду – выдай пару пачек из адмиральского фонда!

– А-а, понял,– сказал Зайчонка. Он вложил мачете обратно и пошел к Земляничке, улыбаясь и весело тараторя на ходу,– Ну, что бабуля, мертвые казачки по ночам не беспокоят?

– Нет, не беспокоят,– отвечала Земляничка скрипучим голосом.– Они меня до сих пор боятся!

Когда компаньоны спускались по лестнице, Биндюга не выдержал и спросил у Семена Борисовича:

– Что все это означает, Семен? Неужели ты во все это веришь? Это же полная чушь, бред, мракобесие! Опомнись, Сеня, ведь мы же материалисты! Причем – самой кристальной, чистой воды!

– А что если мы ошибались все это время?– возражал Семен Борисович.– Не учитывали в экономических расчетах, так сказать, фактор сверхъестественного в борьбе за достижение цели наиболее полного удовлетворения потребностей? Или, что еще хуже, что если этот фактор все историческое время и был определяющим? По-моему, Адам, товарищ Сталин это прекрасно понимал. Ведь ты же ученый, Адам! Представь только, какое поле исследований открывается здесь для вдумчивого исследователя! Это же реальный шанс для творческого переосмысления всей мировой экономической теории!

– Мнда ... кгм ... хм,– говорил только Биндюга и растерянно пожимал плечами,– Бог с ним со всем. Однако куда теперь? Возвращаемся на "Деньгиврост"?

– Да,– отвечал Семен Борисович,– Я узнал все, что хотел. Заедем только проконтролировать наши вложения. Кажется, здесь недалеко?

– Да, недалеко.

– Вот и прекрасно. Я думаю, что много времени и нервов это у нас не отнимет.

***

Еще только приближаясь к указанному в учредительных документах адресу, Семен Борисович испытал немалое удивление. В конце, покрытой рытвинами, дороги была отчетливо видна проходная нового завода. Она представляла собой красивое здание из стекла и алюминия в стиле "модерн", которое никак не гармонировало с окружающей средой. Перед проходной красовались аккуратные голубые ели и фонари европейского вида. По обеим сторонам дороги к проходной двигались толпы рабочего люда – по-видимому, предприятие работало в две смены. Над стеклянными входными дверями была видна надпись, изготовленная из блестящих бронзовых букв: "1-ый Одесский подшипниковый завод им. Адама Биндюги". Семен Борисович прочитал надпись и с улыбкой посмотрел на Биндюгу. Тот даже слегка покраснел:

– Но построен-то он на шустригори.

– Все в порядке, Адам! Ты вполне заслужил эту честь,– сказал Семен Борисович успокаивающе.– Мне приятно думать о том, сколько пролетариев достигнет здесь своей конечной цели!

Колонна медленно приближалась к проходной завода и Горь начал понемногу нервничать. Дело в том, что спешащие на смену пролетарии вели себя как-то странно – они совсем не двигались. Как будто знали о том, что из дверей проходной вот-вот появится что-то необычное, и готовились к этому событию, застыв на месте.

Когда адмиральский джип подъехал к проходной, Семен Борисович выбрался наружу и остолбенел. Он понял, что вместо живых пролетариев перед проходной толпились искусно выполненные манекены из папье-маше. Манекены были выполнены с невероятным мастерством и достоверностью. Особенно поразил Семена Борисовича вихрастый парень с тормозком в руках. Он стремительно бежал к проходной, оставаясь при этом в полной неподвижности – наверное, опаздывал на работу. Семен Борисович подошел к голубой ели и убедился, что она изготовлена из пластмассы, а затем приблизился к двери проходной и толкнул ее от себя.

Как оказалось, проходная была с необычайным мастерством нарисована на сборном куске толстого картона. За дверями находился поросший бурьяном пустырь, на котором кое-где торчали из земли куски ржавого металла и спиралевидные гирлянды толстой стружки.

Семен Борисович несколько раз прошел через картонные двери туда и обратно, а затем заложил руки за спину и принялся раскачиваться на каблуках.

– Так,– сказал он, наконец.– На сколько они нас поимели?

– Восемнадцать чемоданов с пятисотенными,– ответил Биндюга и нервно дернул бородой.– Мерзавцы!

– Однако,– сказал Семен Борисович, а затем начал отдавать распоряжения уверенным адмиральским голосом.– Радио на "Деньгиврост" коммодору Смиту: "Приготовить к стрельбе батарею баллистических ракет. Быть в полной боевой готовности к масштабной десантной операции на территорию Одессы. Жду доклад о готовности к началу боевых действий. Контр-адмирал Горь". Домашние адреса инвесторов у нас, я надеюсь, имеются?

– Имеются,– подтвердил Биндюга.– Семен, давай не будем пороть горячку. Я понимаю, что ты взволнован открывшимися обстоятельствами, но ...

– Я взволнован?– перебил его Горь.– Напротив – я абсолютно спокоен!

– Семен, опомнись!– настаивал Биндюга.– Могут пострадать невинные инвесторы! Ракеты могут зацепить красивейший в Европе, а теперь, возможно, уже и в мире, оперный театр! Дела так не делаются, Семен! Бизнес так не ведется! Петро может все это дело уладить быстро, без шума и без больших разрушений!

– Точно, шеф!– подтвердил Зайчонко.– Я могу!

Но Семен Борисович к тому времени уже и сам взял себя в руки.

– Хорошо, Петро, действуй,– сказал он спокойно, а когда Зайчонко скрылся в ночи, Семен Борисович покрутил над головой рукой и закричал.– Все по машинам! Идем к точке эвакуации! Возвращаемся на "Деньгиврост"!

Колонна направилась за город – на один из широких одесских пляжей, откуда их должны были забрать транспортные вертолеты. Адам Биндюга был сильно расстроен и всю дорогу пытался оправдаться перед Горем:

– Это, конечно, моя вина,– говорил он, сокрушенно качая головой.– Не доглядел – каюсь! Но каковы мерзавцы?! А?!

– Оставь, Адам,– утешал его Семен Борисович.– У тебя было так много инвестиционной работы. А тут еще я со своими просьбами. Мы все вернем – обещаю!

Однако приключения Черного Олигарха на окраинской земле, как оказалось, еще не кончились. Уже когда колонна находилась на пляже откуда-то с гиком и свистом выскочила сотня всадников в синих жупанах и желтых смушковых шапках. К джипу подъехал пьяный всадник и постучал нагайкой по тонированному стеклу. Семен Борисович опустил стекло и вежливо осведомился:

– Что вам угодно?

– Комедианты?– спросил всадник, громко икнув и закашлявшись.

– Увы, пожалуй, можно сказать и так,– ответил Семен Борисович с грустью.

– Вылазь! Мои хлопцы хотят кумедию!– сказал всадник и приложился к горлышку десятилитровой бутыли с мутной жидкостью.

– Уважаемый, может в другой раз? Труппа сегодня не в духе. Люди устали.

– Я кажу – вылазь! Давай кумедию, а то хуже будет, зараза! Живо!

– Что же ты такой настырный-то?– спросил Семен Борисович, постепенно распаляясь и приходя в негодование.– Прямо как удод, в самом деле!

– А шо?!– воскликнул всадник недоуменно.

– Спокойно, Сеня,– тихо сказал Биндюга.– Это бандиты. Видишь – у них к седлам тюки с барахлом приторочены? Разреши, я покажу им комедию?

– Только чтобы это не мешало погрузке на вертолеты,– сказал Семен Борисович, а затем повернулся к всаднику и громко добавил.– Хорошо, сейчас вам покажут комедию. Рассаживайтесь поудобнее, господа, в смысле – паны, или как вас там...

Семен Борисович выбрался наружу и начал прогуливаться по песку в ожидании адмиральского вертолета. На пляже шла оживленная работа. В прибывший с авианосца "Чинук" заезжали грузовики и грузились пехотинцы, а Биндюга готовил представление. Он расположил четыре БМП в ряд и кричал всадникам:

– Подходим! Подходим! Располагаемся! Поплотнее, пожалуйста! Так, хорошо!

Всадники рассаживались прямо перед орудиями БМП. Многие из них были сильно пьяны и едва держались на ногах. Иные отказывались слезать с дебелых коней и сидели на них важно подбоченясь. Все зрители часто прикладывались к бутылям с мутной влагой, указывали руками на башни БМП и громко хохотали.

Наконец, прибыл адмиральский вертолет. Уже когда Семен Борисович усаживался в кресло, Биндюга громко закричал:

– Увага! Мы начинаем наш концерт!– а затем упал на землю и закрыл голову руками.

Пространство пляжа огласилось шумом выстрелов и украсилось линиями трассирующих очередей. Семен Борисович сидел возле иллюминатора и наблюдал за тем, как по пляжу носились обезумевшие лошади, волоча за собой тела всадников в расхристанных жупанах. Многие из них сжимали мертвой хваткой уже никому не нужные десятилитровые бутыли с мутной жидкостью. Влага из бутылей с бульканьем проливалась на серый морской песок.

***

Биндюга оказался прав – Петро Зайчонко знал свое дело туго. Уже на следующий день к "Деньгивросту" начали подходить баркасы груженные продовольствием. День и ночь на борт поднимались бочки с салом и огурцами, мешки с мукой, пшеном и сахаром. В специальных клетках прибывали куры, гуси и индюки. Вскоре все хозяйственные помещения и морозильные камеры авианосца были забиты продовольствием под самую завязку.

Поначалу контр-адмирал Горь руководил процессом лично, но затем утратил к нему всякий интерес. Он поручил хлопоты мсье Жилю и самоустранился:

– Запомните, мсье Жиль – главное не брать на борт молочные продукты и клубнику!– отдал он свое последнее распоряжение по погрузочным работам и тут же приступил к обдумыванию дальнейших шагов по поиску трубки и курительной смеси товарища Сталина.

В последующие дни Семен Борисович в халате бродил по палубам, не обращая никакого внимания на снующих вокруг морпехов в испачканной мукой форме. Он размышлял над полученными от товарища Землянички сведениями. Иногда к Семену Борисовичу в ноги бросались какие-то странные субъекты. Они протягивали к нему забинтованные обрубки пальцев и просили спасти их от какого-то загадочного "зайца-убийцы".

– Да-да,– отвечал Семен Борисович, рассеяно глядя куда-то вверх.– Продолжайте, товарищи...

Биндюга тоже не принимал в происходящих событиях никакого участия. Он закрылся в своей каюте и снова занялся теоретическими изысканиями по НЭТу.

Наконец, когда мешками с пшеном были уже завалены даже палубы с бассейнами и барами, а клетки с курами мешали взлету и посадке палубной авиации, Семен Борисович приказал прекратить переговоры с партнерами, и отозвал с берега Зайчонку.

В целом, произведенные инвестиционные вложения можно было считать успешными – коэффициент внедрения равнялся крепкой единице, а площадь заражения Окраины значительно увеличилась. Кроме того были получены огромные дивиденды на каждый вложенный в дело шустригорь – осадка яхты сильно возросла.

Глава V.

За Русланд!

Майор Василий Дронин (киборг d-Ронин 256/11 Sk) уже четвертые сутки находился на специальном задании. Он сидел на высокой ели, крепко обнимая руками ствол, и сканировал окружающее пространство. Несмотря на то, что в тайге стоял сорокаградусный мороз, Василию было абсолютно не холодно. Наоборот, при низких температурах проводимость полупроводниковых каналов повышалась, и скорость всех процессорных операций увеличивалась. Поэтому Василий Дронин любил мороз и не любил жару. Прямо перед глазами Василия находилась небольшая капля замерзшей воды. Луч солнца падал на каплю, переливаясь всеми цветами радуги, а затем отражался от ее поверхности и проецировался на кремниевую нейронную сеть фоточувствительных элементов, спрятанных за очень искусно изготовленными глазными яблоками Василия. Майор любовался игрой света, а попутно анализировал химический состав звезды, его испустившей. Линии фтора и водорода были сильно усилены и сдвинуты вправо, поэтому Василий знал, что на Солнце скоро произойдет выброс радиоактивной плазмы.

Неделю назад майор Дронин получил специальное задание лично от командующего Хабаровским укрепрайоном казачьего генерал-аншефа Есаулова. Ему поручалось добыть живого ордынца и доставить его в штаб Хабаровского укрепрайона. Ордынцы шли на земли Русланда огромными конными лавами со стороны бывшей границы КНР. Они как саранча проносились по восточносибирским землям, а затем возвращались обратно – за воображаемую линию бывшей границы. Шесть дней тому назад Василий наткнулся в тайге на широкую просеку, оставшуюся после прохождения одной из таких орд. Майор решил не идти на преследование орды (конные лавы передвигались слишком быстро), а дождаться возвращения их из набега. По личному опыту ведения боевых разведывательных операций, Василий знал, что орда будет возвращаться назад тем же путем, которым она прошла на территорию Русланда. Конница будет на тот момент уже уставшей, сильно перегруженной добычей, и обязательно найдется несколько нерадивых всадников, которые отстанут от своих тысяч и будут плестись в конце колонны. Среди них майор и надеялся захватить так нужного генерал-аншефу Есаулову языка.

Четверо суток нахождения в засаде на лютом морозе не имели для Василия никаких негативных последствий – он мог пребывать в таком положении неделями, месяцами и даже десятилетиями. Что бы ни случилось, киборги серии 256/11 Sk всегда добивались своей цели.

Так произошло и на этот раз – на пятый день нахождения на ели, сенсоры Василия засекли инфракрасное излучение, а звуковые детекторы – тихий конский храп. Орда возвращалась. Конники в черных круглых малахаях ехали колоннами – по четыре всадника в ряд. К седлам были приторочены тюки с добычей – в основном с аккуратно распиленными и уложенными в пакеты короткими досками. Майор перешел в боевой режим и начал подсчет противника. По результатам подсчета он сделал вывод, что имеет дело с так называемой "тьмой" – четырьмя тысячами всадников, разбитых на четыре конные лавы по тысяче сабель в каждой. Вскоре основные ордынские силы прошли под сосной, и Василий понял, что пора начинать. Он взял в руки лук с лазерным прицелом и вложил стрелу в ложе. Через сорок минут на избитой тысячами конских копыт просеке появились отстающие ордынцы. Вид у них, как и у всяких недисциплинированных солдат, был довольно расхлябанным – луки висели за плечами слишком высоко, а сабли наоборот – слишком низко, косматые лошаденки были плохо ухожены и недокормлены.