Текст книги "Волшебная трубка (СИ)"

Автор книги: Андрей Лапин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Annotation

Лапин Андрей

Лапин Андрей

Волшебная трубка

0

Андрей Лапин

Волшебная трубка

Роман

2012

? А. Лапин, 2012.

Содержание.

Глава I. Наиболее полное удовлетворение ....................................2

Глава II. Яхт-клуб "Морской Иерихон".......................................26

Глава III. Трубка товарища Сталина.............................................53

Глава IV. Путешествие Черного Олигарха........................................85

Глава V. За Русланд! ..................................................................................122

Глава VI. Мексиканский гамбит................................................147

Глава VII. Бой за Чикатлипоко ..................................................184

Глава VIII. Гиперборейский Дымок..............................................210

Глава I.

Наиболее полное удовлетворение.

Говорят, что приход в мир североазиатских олигархов был предсказан древними ариями в достопамятных ведических текстах. Как известно, авторы древних текстов, в отличие от современных историков, считали, что человечество движется от расцвета к упадку, а не наоборот. Всего древние арии насчитали четыре этапа этого движения – 1. Золотой Век – время правления Богов (основателей или создателей, что практически одно и то же). 2. Серебряный Век – время правления брахманов (священнослужителей, доверенных лиц). 3. Бронзовый Век – время правления кшатриев (воинов, правообладателей – кто с мечом, тот и прав) 4. Железный Век – время правления шудр (их арии насчитали аж две разновидности – т.н. «обдирателей падали» и т.н. «пожирателей падали»).

Якобы после того как анонимные Боги создали людей, они некоторое время управляли ими привлекая к процессу осуществления властных полномочий своих доверенных лиц. Этот период и известен сейчас под названием "Золотой Век". Затем мудрые Боги куда-то исчезли, а управлять людьми начали эти самые доверенные лица. Здесь нужно сделать важное отступление. Доверенные лица приступили к исполнению управленческих обязанностей вовсе не по поручению Богов, как считают некоторые, а по собственной инициативе. Причиной, которая побудила их приступить к выполнению этой нелегкой работы, была та, что население по привычке все еще продолжало приносить Богам дары и складывать их в специально отведенных местах. Доверенным лицам пришлось взять управление этим имуществом в свои руки для того, чтобы добро не пропадало зря, а затем, как это часто случается, они просто вошли во вкус. Впрочем, по некоторым данным, людям тогда жилось неплохо – доверенные лица побаивались возвращения хозяев и управляли своими подданными относительно справедливо. Это время и вошло в историю планеты под названием "Серебряный Век".

Однако время шло, Боги не возвращались, и доверенные лица начали постепенно наглеть – они все время увеличивали размеры приношений, начали передавать свои места по наследству (верный признак деградации, так как природа любит иногда отдыхать от своих трудов), часто отступали от божественных законов и все такое-прочее. В общем, людям это, в конце концов, надоело, и на историческую сцену вышли обладатели грубой физической силы (правообладатели). Опираясь на огромные дубины и полоски остро отточенной стали, правообладатели начали устанавливать размеры приношений и новые законы самостоятельно. Гармония внутри человечества нарушилась, но жизнь все еще была терпимой, потому, что правообладателей было не так уж много, по крайней мере, в самом начале и они краем уха что-то слышали о законах, данных людям Богами. Этот период получил название "Бронзового Века".

Упадок правообладателей случился после того, как природа всласть отдохнула на их потомках. Из брутальных гигантов с великолепно развитой мускулатурой, они постепенно выродились в тонкокостных особей с хрупкой конституцией и ногами, одетыми в кружевные белые чулки и туфли с серебряными пряжками. Вскоре их место на вершине власти заняли представители самых низших (подлых) сословий – так называемые "шудры". Эти особи о божественных законах не знали ничего, а человеческие трактовали весьма своеобразным образом. Тарифно-квалификационный справочник по шудрам огромен и, привести его здесь полностью нет никакой возможности. Начинается он с позиции "сборщик податей" (современный Налоговый Инспектор), а оканчивается позицией "сборщик падали" (современный Дворник или т.н. Работник Улицы). Если исходить из того, что где-то в центре перечня находятся позиции "ростовщик" и "уличный меняла", то можно считать, что здесь мы вплотную приблизились к историческим корням таких современных профессий, как "Банкир", "Промышленник", "Торговый Посредник" и, собственно – "Олигарх".

Итак, время правления шудр, известное как "Железный Век" вполне согласуется с представлениями древних арийских авторов о ходе развития человеческой цивилизации. Печаль здесь вызывают только представления древних о ее конце, который должен неминуемо последовать за правлением шудр и быть отчасти следствием этого правления.

"А не все ли равно, кто покажет человечеству его Конец!"– воскликнет здесь раздосадованный читатель. "Конечно, все равно!– поддержим мы его возмущение,– Но ведь конец там или не конец, а люди все равно любят слушать и рассказывать друг другу разные интересные, смешные и поучительные истории. Чтобы скоротать время".

История, о которой речь пойдет ниже, была рассказана миру профессором Оксфордского Университета мистером Джоном Джонсоном, антропологом, который как раз и занимался изучением различных социальных страт, в том числе – видов, подвидов и мировых семейств так называемых "олигархов". Началась история в то время, когда последняя стадия Мирового Финансового Кризиса (МФК) уже окончилась и началась Первая Послекризисная Стадия (ППС). Это была Последняя Великая Депрессия – время расцвета таких общественных и гражданских движений как "Захвати!", "Отхвати!", "Отдай!" и др. в том же духе, если здесь будет уместным употребить это слово.

Однажды профессор Джонсон поднялся на крышу своей виллы, которая находилась в Оксфордском укрепрайоне ? 6, для того, чтобы нарвать для салата помидоров с грядки (в послекризисное время большие плоские крыши особняков очень пригодились в чисто практическом смысле). Первые атакующие волны "Захватчиков" уже прошли и вокруг царили тишина и покой. На всякий случай профессор осмотрел окрестности через оптический прицел своей винтовки, а затем прислонил ее к стене и хотел уже приступать к сбору помидоров, как вдруг заметил в дальнем конце крыши какие-то странные предметы. Мистер Джонсон медленно взял винтовку в руки и осторожно передернул затвор, а затем начал приближаться к неизвестным объектам. Как оказалось это были две слегка подмороженные туши голубого тунца. Нужно сказать, что армия Ее Величества иногда подкармливала ученых сбрасываемой с вертолетов рыбой, так что ничего странного в этом не было. Правда то была рыба самых дешевых сортов – мойва, скумбрия, если повезет – треска, но чтобы голубой тунец? Не успел профессор, как следует порадоваться свалившемуся на него прямо с неба гранту, как заметил еще один предмет – завернутый в шкуру какого-то морского обитателя квадратный сверток. Это оказалась книга в обложке из кожи гавайского осьминога с исписанными от руки страницами, в которой содержалось жизнеописание одного из североазиатских олигархов, некоего человека по фамилии Семен Борисович Горь.

Из приложенной к книге записки следовало, что она написана ближайшим соратником Горя – неким Адамом Биндюгой, и передана профессору с целью научного исследования, а тунцы приложены в качестве гонорара. Глаза профессора заблестели – это были материалы, которые он безуспешно пытался разыскать всю свою жизнь и голубые тунцы здесь были абсолютно ни при чем. Джонсон как раз заканчивал двухтомную монографию по североазиатским олигархам, так что свалившиеся с неба материалы были настоящим подарком судьбы. Профессору доводилось кое-что слышать о Горе и раньше, но слухи эти были настолько невероятными, что в монографию их нельзя было включать ни под каким видом – это могло повредить научной репутации. И вдруг такое невероятное везение! Профессор позабыл о снайперской винтовке и тушах голубых тунцов (простительная рассеянность, которая так свойственная настоящим ученым), схватил книгу и бросился в свой рабочий кабинет. Следующие четыре дня ушли на изучение материалов. Не будем скрывать – ученый почерпнул для себя много нового. Некоторые факты казались просто невероятными, но профессор был склонен доверять рукописи Адама Биндюги, главным образом потому, что она подтверждала некоторые его научные догадки и предположения.

Так, Джонсон выяснил, что североазиатские олигархи делились на две большие группы – т.н. "белых" и "черных". "Белых" олигархов было совсем немного – несколько десятков или около того. Это были не очень умные, но весьма тщеславные представители биологического вида хомо сапиенс. Они никогда не упускали случая выставить свой относительно скромный достаток напоказ. Эти господа скупали горные курорты кварталами, поливали эскадроны самых дорогих проституток ведрами такого же дорогого шампанского, приобретали спортивные клубы целыми дивизионами и т.п. Если какой-нибудь автопроизводитель выпускал совершенно непрактичную, но очень дорогую модель (что-нибудь вроде внедорожника "Бентли" с золотым рулем и украшенными бриллиантами колпаками колес), они всегда были тут как тут вместе со своими огромными кошельками, которые больше походили на чемоданы из крокодиловой кожи. Здесь, кстати, тщета тщеславия абсолютно ни при чем, просто североазиатские олигархи все как один были традиционалистами, сторонниками марксистской теории первоначального накопления капитала и предпочитали нал безналу. Всех их, в конце концов, сгубила тщеславная страсть к саморекламе – редко, какая телепередача о счастливой жизни проходила без демонстрации их дородных физиономий. По этой же причине, разумеется, белых олигархов знали в лицо не только все школьницы мира, но и оперативники ЧСК, и боевики из движения "Захвати Рублевку", и так называемые "Креатурщики". В отличие от "белых" о "черных" олигархах не было почти никакой достоверной информации, что свидетельствовало о незаурядных умственных способностях последних, а также о спокойном их отношении к земной славе и прочей человеческой суете.

Весь послекризисный мир, конечно, знал о флотилии авианесущих яхт из яхт-клуба "Морской Иерихон", поскольку она довольно часто появлялась на рейде крупнейших финансовых центров докризисной эпохи, были также известны основные тактико-технические характеристики этих плавсредств и их названия, но это, собственно, была и вся достоверная информация.

Джонсон с удивлением узнал, что Горь был не только автором идеи создания авианесущих яхт, но и главным организатором и вдохновителем яхт-клуба "Морской Иерихон", а также его первым руководителем (Гросс-адмиралом), а впоследствии – почетным председателем (контр-адмиралом). Совершенно определенно в руки профессора попал поистине бесценный исторический материал, настоящее сокровище. Книга Адама Биндюги содержала весьма подробную биографию Горя, которую, якобы поведал автору сам главный фигурант в перерывах между мировыми финансовыми баталиями и партиями в бильярд в курительной комнате кают-компании авианосца "Деньгиврост" – флагмана яхт-клуба "Морской Иерихон".

Джонсон решил включить биографию Горя в свою монографию, но столкнулся с одной проблемой. Дело в том, что, как правило, биография начинается с момента рождения конкретного индивида, но по записям Биндюги выходило, что начинать биографию Горя следует, отталкиваясь от совсем других точек отсчета. А именно – от промышленной политики СССР, которая проводилась красными романтиками коммунистической Атлантиды в середине 70-ых годов прошлого века.

Как тогда считали эти самые романтики, главным итогом существования человеческой цивилизации является появление на поверхности планеты так называемых "пролетариев" – низкооплачиваемых промышленных рабочих. По представлениям красных романтиков выходило, что пролетарии не только будут производить различные технические приспособления, но также и окажутся носителями высокой культуры, нового искусства, да и вообще – всего самого лучшего и светлого, что есть в человеке. Предполагалось также, что если дать пролетариям образование, медицинское обслуживание, отучить их пить спиртосодержащие жидкости, научить обрезать ногти на нижних и верхних конечностях, регулярно чистить зубы и мыть уши, то совсем скоро пролетарская среда сама даст миру философов, писателей, поэтов и художников "нового типа". Из всего этого следовало, что нужно производить как можно больше пролетариев, а для этого, в свою очередь, требуется строить как можно больше заводов и фабрик.

В СССР новые заводы и фабрики строились очень даже просто. В окрестностях какого-нибудь города (т.н. "населенного пункта") выбиралась относительно ровная площадка. Затем по площадке прокладывались рельсы и пускались трамваи. С одной стороны от рельсов строились заводы, а с другой высаживалась лесозащитная полоса. Сразу за полосой возводились ровные ряды бараков низкой этажности (4 – 5 этажей, не больше). Всем известно, что в землях СССР существовала извечная проблема с возведением жилых помещений, поэтому достигающие половой зрелости люди вынуждены были искать места, где бы им можно было уединиться и заняться сексуальными играми и размножением. Директора новых заводов предоставляли им такую возможность, путем заселения в бараки, а взамен половозрелая молодежь должна была становиться пролетариями и работать на этих самих заводах. Здесь интересно будет указать на тот факт, что когда большинство из заводов прекратили свое существование, были порезаны на металл и вывезены за границу для последующей переработки на автомобили "Мерседес", стиральные машины, кофеварки и прочее, бараки, как ни в чем не бывало, продолжили свое существование и даже наполнились следующими поколениями пролетариев. Правда им теперь негде было работать и духовно совершенствоваться, но это уже совсем другая история, которая не имеет к североазиатским олигархам никакого отношения.

Семен Борисович Горь родился в одном из таких бараков в окрестностях довольно крупного населенного пункта, в семье работника улицы и конторской служащей. Населенный пункт находился на той территории, которая много позже отделилась от СССР и была записана в реестр ООН под гордым названием "Окраина". Пространствообразующим предприятием в той местности было некое заведение под названием "Подшипниковый завод ? 8". Старший Горь работал работником улицы при одном из барачных ЖЭКов, поэтому больше всего на свете не любил пять вещей – свою работу, листопад, снегопад, людей и собак. Много чего успел позабыть о своем детстве Черный Олигарх, Контр-адмирал яхт-клуба "Морской Иерихон", командир авианосца "Деньгиврост", Семен Борисович Горь, но фразу начальницы ЖЭКа: "Скажи Горю, чтобы завтра утром выходил на четвертый участок, там сегодня ночью собаки опять мусорные контейнеры пообсирали", запомнил на всю жизнь.

Детство маленького Семочки проходило заурядно – с беготней по лужам и Новогодними праздниками. Директор "Подшипникового завода ? 8" был добрым человеком, любящим отцом и дедушкой, поэтому никогда не забывал выделять деньги на новогодние подарки для детишек своих работников. Да что там – он иногда сам приезжал на утренники и водил с ними хороводы вокруг украшенной разноцветными гирляндами елки. Поэтому второй вещью, которую запомнил Семен Борисович о своем детстве, был шелест разворачиваемых конфетных оберток и волнующий запах шоколада. В те далекие времена Семену Борисовичу иногда казалось, что простое человеческое счастье находится где-то совсем рядом, возможно, под новогодней елкой рядом с Дедом Морозом, сделанным из папье-маше.

К семи годам Семен Борисович благополучно окончил начальное детское учреждение и поступил в среднюю школу все при том же "Подшипниковом заводе ? 8". Радостных воспоминаний об этом периоде жизни у него почти не осталось. Конечно, Семен помнил некоторых своих учителей – пожилых, уставших от кухонных забот и жировых отложений, женщин, которые скороговоркой зачитывали ему учебную программу. Но о чем они тогда пытались поведать его чистому юному разуму, позабыл начисто. Именно во время обучения в среднем заведении в жизнь Семена начал потихоньку заползать ужас окружающей жизни. Это было связано с существованием детских лагерей (в СССР всегда питали слабость к лагерям). Детские лагеря были двух типов – "Отдыха" и "Труда и Отдыха". В лагерях "Отдыха" было, еще так сяк – в них юных пролетариев обучали строевой подготовке и рифмованным выкрикам всяких бессмысленных предложений, по-видимому, это было связано с необходимостью приучения к дисциплине и готовности к труду и обороне. А вот лагеря "Труда и Отдыха" в которых приучали собственно к труду, показались Семену Горю настоящим кошмаром.

Суть приучения к труду заключалась в следующем: летом, вместо заслуженного отдыха, учеников младших классов вывозили на территорию сельскохозяйственных предприятий (т.н. "колхозов"), где они должны были работать на полях вместо спившихся и деградировавших сельских пролетариев. Семен прекрасно помнил уходящие за горизонт ряды сахарной свеклы, поросшей сорняками в человеческий рост. Листья и соцветия сорняков дрожали и покачивались в раскаленных потоках восходящего к синему небу воздуха. Приучение к труду состояло в рубке этих сорняков с утра и до обеда, а отдых – в послеобеденном купании в небольшой грязноватой речушке, в которую сливал свои отходы все тот же "Подшипниковый завод ? 8". Конечно же, вместо приучения к труду в этих лагерях происходило как раз обратное. После посещения этих учреждений многие умные и не по годам развитые советские дети в первый раз серьезно задумывались о продолжении процесса обучения и о растягивании его на как можно более продолжительный период. Именно в этих лагерях и Семен Борисович первый раз задумался о поступлении в высшее учебное заведение.

Как оказалось, летние лагеря были только прелюдией к настоящему кошмару. По достижении четырнадцатилетнего возраста всем учащимся лагеря "Труда и Отдыха" были заменены так называемой "Производственной Практикой", которая проходила, читатель уже и сам догадался – где. Во время этой самой практики у Семена Борисовича и произошли первые озарения и открытия, которые затем во многом послужили к превращению советского пионера и комсомольца в будущего Черного Олигарха.

Свою первую "Производственную Практику" Семен проходил в одном из цехов "Подшипникового Завода ? 8". Этот цех, известный как "Шлифовка ? 2" был поистине ужасен. Все внутреннее помещение было сделано из, покрытого толстым слоем машинного масла, ржавого металла. При передвижении по скользким плитам пола ноги все время разъезжались в разные стороны, что грозило получением серьезной производственной травмы. Огромное внутреннее пространство "Шлифовки ? 2" заполняли грязные трясущиеся агрегаты, которые не только дико гремели, но и выбрасывали в атмосферу клубы пара и дыма, из-за чего уже на расстоянии в два метра ничего нельзя было, как следует рассмотреть. Прямо посередине цеха проходила узкоколейная железная дорога. Иногда Семену казалось, что из клубов пара в любую минуту может показаться тролль, толкающий вагонетку с подшипниками, в окружении прыгающих и свистящих гоблинов с кнутами-семихвостами. Впрочем, роль гоблинов в цеху исполняли так называемые производственные мастера, которые из-за перегара, рваных грязных халатов и манеры изъясняться в гинекологических терминах были не менее страшны четырнадцатилетнему ребенку, пусть даже и выросшему в заводских бараках.

Один такой мастер, от которого почему-то сильно пахло одеколоном, приставил Семена к трясущемуся шлифовальному агрегату. В этот агрегат теперь предстояло пихать металлические кольца – ровно 210 часов (тридцать рабочих дней по семь часов каждый). Отмотав очередную смену, уставший, покрытый потом и машинным маслом Сеня, шел к железному трапу, в конце которого располагалась раздевалка для рабочих. Рядом с трапом прямо в стену был вмурован довольно большой аквариум с декоративными рыбками. Лобовое стекло искусственного водоема было обильно покрыто разводами машинного масла. Семен всегда останавливался рядом с аквариумом, и некоторое время наблюдал за его обитателями. Судя по трясущимся иссеченным плавникам и глазам, косящим в разные стороны, жизнь у них была непростой. Когда в цеху ухал какой-нибудь пресс или хмельные пролетарии роняли на пол контейнер с подшипниками, рыбки вздрагивали и начинали метаться по своему ограниченному жизненному пространству. Сене было жаль рыбок, а себя – еще больше.

К концу "Производственной Практики" Семен Борисович научился сносно ругаться матом, заработал 80 советских рублей, порезы на руках, растяжения и ушибы некоторых мышц, а вот пот с его рабочей футболки так и не удалось отстирать и ее пришлось выбросить. Но имелись и полезные приобретения в плане обогащения жизненным опытом. Дело в том, что у всех заводских пролетариев была очень примечательная форма пальцев верхних конечностей. Они были сильно расплющены на концах, как у австралийских гекконов, и покрыты толстыми желтыми ногтями с потрескавшейся эмалью. Как заметил Сеня, такие трансформации с пальцами пролетариев происходили от того, что те часто промахивались молотком мимо цели, забивая в свои агрегаты какой-нибудь шуруп или болт. Конечно, скажет внимательный читатель, ведь выпимшему человеку часто кажется, что у него на руке не пять пальцев, а несколько больше, и здесь, конечно же, он будет абсолютно прав. Много позже у Семена Борисовича выработалась привычка обращать внимание на руки своих собеседников. По форме пальцев и ногтей, он не только мог определить, к какой социальной страте относится его визави, но так же и многое узнать о его характере, привычках и наклонностях. Это было очень хорошо и полезно для ведения бизнеса.

Гекконов Семен Борисович никогда не боялся, а вот обладателей тонких наманикюренных перстов с нежным загаром опасался всегда. Кроме того у Семена Борисовича сложилась покойная ясность насчет того к какой судьбе его хотят подготовить при помощи всех этих лагерей и практик. И он, несмотря на нежный, в общем-то, возраст решил воспротивиться окружающим указаниям, знакам Судьбы и обстоятельствам.

Единственным шансом вырваться из порочного шарикоподшипникового круга ада было поступление в высшее учебное заведение. Понятно, что никакой помощи в этой борьбе от старшего Горя ждать не приходилось, как, впрочем, и от среднего заведения с его заученными наизусть образовательными мантрами. Сеня забросил футбол и общение со своими сверстниками – будущими обладателями гекконовых пальцев, и все свободное время пропадал в читальном зале, расположенном в подвале соседнего барака. Посетителей в этом заведении было мало, поэтому заведующая – Берта Наумовна очень скоро обратила внимание на странноватого мальчика. А когда она поняла, что подросток совсем не обращает внимания на разные "Как правильно закалять" и "Туманности Скорпиона" решила принять участие в процессе его самоотверженного самообразования. К очередному посещению Семеном культурного заведения Берта Наумовна формировала для него специальные пакеты книг, которые по ее мнению следовало читать культурному молодому человеку. Так будущий Черный Олигарх впервые познакомился с мировой классикой (правда в очень сокращенном и урезанном виде), приобрел привычку к чтению, а самое главное – к самостоятельному мышлению. Берту Наумовну Семен Борисович всю свою жизнь вспоминал с теплотой.

Еще одним знаменательным событием в юности Горя был прием его в члены ВЛКСМ. В этом нет никакого идеологического подтекста, просто во время церемонии Семен обратил внимание на форму пальцев членов приемной комиссии и понял, что они так далеки от шариковых и подшипниковых производств, как только это может быть вообще, в принципе. Совершенно определенно выход из аквариума находился где-то рядом. Отвечать на вопросы престарелых комиссаров Семену было легко – сказывался уже накопленный к тому времени интеллектуальный багаж.

– Какие решения II-ого Съезда РСДРП были самыми судьбоносными для рабочего движения?– спросил его один из членов комиссии с хитроватым, как у легендарного вождя пролетариев, прищуром.

– Углубить работу с пролетариатом, расширить агитацию, усилить сопротивление царизму, крепить солидарность, уверенно двигаться вперед!– без заминки выпалил Семен.

– Правильно,– удовлетворенно кивнул член,– А как бы вы охарактеризовали современный империализм?

– Как до сих пор учит нас товарищ Ленин, империализм есть загнивающий, разлагающийся, покрытый социальными язвами и потому очень сильно воняющий капитализм!

– Молодец!– воскликнул обладатель тонких пальцев с розовыми ногтями,– Держи билет! На значок!

После окончания среднего заведения, Семен благодаря упорному самообразованию без особого труда поступил в высшее заведение под названием "Финансово-Экономический Институт". К тому времени он окончательно убедился в том, что для удаления от шарикоподшипниковых производств на достаточное расстояние в СССР мало иметь справку о "высшем образовании". Сема решил делать партийную карьеру и самовыдвинулся на должность комсорга группы Э -12, на которую и был утвержден единогласно (корпеть над отчетами о якобы проделанной работе и собирать медные деньги комсомольских взносов никто из студентов не захотел).

Сема тоже не хотел тратить свое свободное время на бесконечные заседания, малевание плакатов к партийным праздниками и прочую чушь, но цель оправдывала средства – от цехов "Завода ? 8" нужно было отплывать как можно дальше по эсхатологической реке жизни. Иногда, клея в пустой аудитории какую-нибудь картонную шестерню к очередному партийному празднику, Семен почти до слез завидовал своим пьющим пиво и любящим девиц легкого поведения одногруппникам. Но с другой стороны он понимал, что те либо отчаянно безрассудны, либо имеют высокопоставленных родителей. Высокопоставленных родителей у Семена не было, а все безрассудство он к тому времени в себе уже окончательно изжил.

Исполнительного и нетребовательного комсорга группы вскоре заметили в институтском Комитете ВЛКСМ, и Сема резко пошел вверх. Сначала он занял место комсорга потока, а затем – курса. Теперь ему не приходилось клеить и насаживать на палки картонные шестерни. Два раза в месяц Сеня ездил на совещания в райком, после чего учил клеить и насаживать других, а сам занимался т.н. "общими вопросами". Во время одного из райкомовских совещаний он и познакомился с инструктором по идеологическим вопросам производственно-экономического отдела Коминтерновского РК ВЛКСМ Макаром Шустрингом.

Это знакомство произошло в курилке райкома, и было знаменательной вехой в судьбе Горя. Во время заседаний актива, которые иногда продолжались по нескольку суток, с кратковременными перерывами на сон и отдых, глоток табачного дыма иногда был важнее глотка свежего воздуха. В курилках собиралась в основном райкомовская молодежь и молодые активисты из расположенных в районе учреждений и заведений. Во время этих перекуров велись очень свободолюбивые и смелые разговоры в вольтерьянском духе. По сравнению с длиннющими схоластическими докладами, которые зачитывали старшие партийные товарищи в зале заседаний, эти разговоры казались не только смелыми и интересными, но где-то даже и несколько контрреволюционными. Главной темой заседаний в те годы было подробное перечисление всего, что удалось произвести в подотчетной местности за прошедший отчетный период, с традиционными вставками: "усилить", "активизировать", "углубить" и т.д. В тот год как раз, один из старых высокопоставленных партийцев, с давно утонувшим в океане маразма рассудком, предложил не просто перечислять все произведенное местными пролетариями, а каждую деталь и узел по отдельности – вплоть до пружин и болтов. Понятно, что в результате этого прогрессивного нововведения резко увеличилась продолжительность заседаний, а вместе с ней и продолжительность, и качество разговоров в курилке.

– Скоро всему этому великолепию придет конец!– сказал однажды Шустринг и указал дымящейся сигаретой на окно, за которым дымили огромные трубы заводов и фабрик.

– Как?!– воскликнул Семен,– Неужели империалистам удалось добиться превосходства в ядерных вооружениях?!

– Да нет, я не в том смысле. Ядерный паритет пока сохраняется. Империалистам удалось достигнуть превосходства в экономической сфере, а она же, по сути, есть и политическая, поэтому скоро диктатуре пролетариата придет конец! Не смог пролетариат указать человечеству путь в Светлое Завтра, его хрупкие плечи просто не выдержали колоссальной исторической нагрузки. Да и к тому же (в этом месте Шустринг произнес малопонятную и загадочную фразу) Меченый Балабол уже повсеместно разлил свое балабольство, и красный трамвай скоро на нем поскользнется.

– Не понимаю,– сказал Семен,– Все вокруг как всегда. Из чего следуют такие эпохальные выводы?

– Из наблюдений за окружающей действительностью,– спокойно ответил Шустринг.

– Очень интересно – из каких таких наблюдений?

– А вот ты скажи – много молодежи у вас в институте носит американские джинсы?

– Изрядно,– сказал Семен и задумался,– Я бы даже сказал, что большая часть.

– Вот видишь. А ты когда-нибудь видел в новостях, или там, в "Международной панораме", чтобы американцы носили наши ватники и кирзовые сапоги?

– Нет, не видел,– признался Семен.

– То-то же. Кстати в пролетарских кварталах за такие джинсы могут даже и убить. Да что там – за джинсы! За упаковку жвачки убьют! Это ли не экономическое поражение?

– И что же, получается, что товарищи Маркс, Энгельс и Ленин ошиблись?

– Как раз наоборот – были абсолютно правы, но по основным, так сказать направлениям. А вот по частностям немного промазали. Но в этом их вины нет – просто из XIX-ого века XX-ый век было плохо видать. Каждое прогрессивное учение, товарищ Горь, должно все время совершенствоваться и дополняться в соответствии с пульсом времени. А кто его у нас тут совершенствовал? Эти губошлепы, что ли?– Шустринг указал подбородком на раскрытые двери зала заседаний,– Они только одно умеют хорошо делать – резолюции на бумагах рисовать.

– И что именно товарищи из XIX столетия не смогли как следует рассмотреть? Какие частности?