Текст книги "Волшебная трубка (СИ)"

Автор книги: Андрей Лапин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– То, что сам по себе пролетариат довольно пассивен. Главная сфера его интересов – это бабы, водка, бабло и авось. Активной же частью пролетариата является только его авангард – весьма малочисленный, но очень сплоченный и энергичный.

– КПСС?

– Да – бюрократы. По главному вектору у капитализма и коммунизма разногласий нет, потому, что и там и здесь главным смыслом существования является что?– Шустринг прищурился и посмотрел в глаза Горя.

– Наиболее полное удовлетворение потребностей?

– Верно! Молодец! Только у нас в авангарде пролетариата идут бюрократы, а у них – буржуазия! (из этого высказывания видно, что Шустринг постиг древнюю мудрость ариев о приходе "Железного Века" и правлении шудр интуитивно, благодаря своему необычайно острому уму). Другими словами по главному "Вопросу об удовлетворении потребностей" у мирового пролетариата разногласий нет, поэтому он и является на данный момент самым передовым классом. Спор существует только между бюрократом и буржуа – кто из них самый эффективный и прогрессивный управленец. И судя по всему, наши бюрократы этот спор проиграли. Да и с лагерями в свое время перегнули палку. Про лагеря, небось, знаешь?

– Знаю,– ответил Семен со вздохом,– И что теперь будет?

– Будет смена авангарда. Я думаю, что очень скоро бюрократы канут в Лету, а их место займут прогрессивные буржуи. Они и поведут пролетариат дальше – к его извечной и заветной цели.

– А что же будет со всеми нами?!– воскликнул Горь в отчаянии,– Ведь буржуям не нужны райкомы!

– Конечно, не нужны,– подтвердил Шустринг,– Они и пролетариям не очень-то нужны, если честно. Резолюции может накладывать кто угодно, хоть безногий и безрукий инвалид – это дело не хитрое.

– И что теперь делать?!– снова воскликнул Горь (кстати сказать, несмотря на свою относительно неплохую начитанность Чернышевского он так и не удосужился прочесть за всю свою жизнь). Казалось, что прямо перед ним в табачном дыму возник призрак "Завода ? 8" и аквариум с несчастными рыбками.

– Если по уму, то нужно, не теряя времени, тщательно изучать "Капитал". Помнишь, наверное, это бессмертное изречение вождя – "учиться, учиться и учиться!"?

– А то!

– Это поможет занять достойное место в будущем авангарде. Ты из какого института?

– Из Финансово-Экономического.

– Молодцом! Когда защита диплома?

– Через год, а что?

– Запиши телефон, защитишься – позвонишь. И помни – не трать ни минуты, тщательно изучай "Капитал", все, что касается политэкономии капитализма, а про политэкономию социализма – забудь! Эх, только бы времени хватило!

Через год Семен Борисович Горь благополучно окончил высшее заведение и получил диплом под названием "Младший счетовод-кладовщик широкого профиля". Его распределили на "Подшипниковый завод ? 9", расположенный в соседней губернии, но после звонка Шустрингу перераспределили в экономический отдел Коминтерновского РК ВЛКСМ. "Совсем рядом прошло,– подумал тогда Семен,– Чуть осколками не зацепило".

– Ну как – изучил "Капитал"?– спросил его улыбающийся Шустринг в первый же рабочий день.

– В полной мере!– бодро воскликнул тогда Горь.

– Вот и молодец, скоро нам твои знания понадобятся.

Деятельность экономического отдела поначалу была рутинной – все те же отчеты и совещания. Теперь Семену приходилось часто ездить в обком КПСС, возить бумаги на подпись заместителю председателя по идеологии товарищу Борису Архиповичу Промахову – типичному старому бюрократу еще хрущевской закваски. Похож он был на жирного китайского истукана (из-за окруженных упругими кожаными мешками глаз), зачем-то одетого в мешковатый костюм от фабрики "Большевичка". Единственное, что умел делать Промахов, так это подписывать разного рода бумажные листы. Для этого у него был разработан целый ритуал.

– От Макарки из Коминтерновского? – спрашивал он у Горя и получив утвердительный ответ, приступал к священнодействию. Первым делом Промахов довольно долго держал лист перед глазными щелями, а затем медленно доставал из внутреннего кармана толстую чернильную ручку и начинал неспеша раскручивать колпачок.

– Опять, наверное, чего-то там намудрили?– спрашивал он у Горя.

– Нет, Борис Архипович, в этот раз все в порядке!

– Ой, смотрите у меня, комсомольцы – беспокойные сердца! Когда-нибудь доиграетесь – вызову на бюро!– Промахов вытягивал руки, вперед освобождая манжеты клетчатой рубашки из рукавов пиджака, и приступал собственно к нанесению на бумагу резолюции и подписи. Изобразив в правом верхнем углу слово "Утверждаю" он всегда подчеркивал его ровно два раза и, приоткрыв от напряжения рот, принимался рисовать подпись. Эта самая подпись была настоящим произведением искусства – очень сложное скопление плавно изогнутых линий и ровных перекладин с изумительной красоты вензелями и виньетками совсем в пушкинском стиле. Горь был уверен, что такой рисунок не смог бы точно скопировать ни один художник мира.

– Это все?– спрашивал Промахов по окончании работы.

– Да, Борис Архипович, это – все!– отвечал Семен.

– Ну, иди, работай. И передай Макару, чтобы с квартальным отчетом все было в ажуре, а не так, как в прошлый раз! Ты меня понял?

– Понял, Борис Архипович!

– Ну, ступай-ступай.

Однако привычная работа отдела продолжалась недолго. Вскоре, кто-то надоумил главного партийного бюрократа СССР приподнять немного Железный Занавес и напустить вовнутрь евроазиатского казана внешних сквозняков. Почти моментально в окружающем райком пространстве все пришло в движение. Сначала сквозняками затащило и выплеснуло на бумажные листы огромное количество антисоветской литературы и воззваний к пролетариату – о смене авангарда и способа достижения окончательной цели наиболее полного удовлетворения потребностей, а затем появились и новые (давно позабытые) идеи экономического характера.

В конце концов, вся территория СССР вскоре как грибами после дождя покрылась так называемыми "кооперативами". Шустринг тут же подсунул Промахову на подпись проект о создании кооперативной сети видеопроката "ВЕТЕРНЭПА" при Коминтерновском РК ВЛКСМ. Пробубнив обычное "Доиграетесь!" Промахов его как всегда украсил своими вензелями.

Сеть "ВЕТЕРНЭПА" располагалась в подвалах тех самых заводских бараков для разведения пролетариев и пользовалась в их среде невероятным успехом. Шустринг поручил развитие сети Горю, как самому опытному в отделе специалисту по экономике, а сам прикрывал его деятельность по партийной линии. Главной задачей Семена Борисовича на тот момент было извлечение из сети как можно большей прибыли с последующим аккумулированием ее в секретном сейфе, расположенном в специально вырытом под одним из подвалов погребе. Опытным путем Горю удалось определить, что максимальную прибыль приносят вечерние и ночные демонстрации жесткого порно под воблу и пиво "Жигулевское" (вероятно здесь сказалась общая ориентация заводского жилого фонда). Кроме того оказалось, что молодых пролетариев привлекают вывески на латинице, и сеть "ВЕТЕРНЭПА" была вскоре переименована в "VETERNEPA", а затем – в "VERTEPNEPA".

Спрос на западную духовность в пролетарской среде был таким огромным, что за первый же месяц работы сеть принесла очень значительную прибыль, которая совершенно определенно указала Семену Горю на преимущества свободной капиталистической экономики. Он оставил свой рабочий стол в РК ВЛКСМ и переехал в небольшой кабинет при одном из салонов. К слову сказать, этот салон располагался в том самом подвале, где раньше находился читальный зал Берты Наумовны, и, пересчитывая ночами мятые рубли и трешки, Сеня часто ее вспоминал.

Тем временем экономическая обстановка в стране накалялась. Кооперативы наглядно продемонстрировали свою жизнеспособность и эффективность, а потому прогрессивная часть населения уже вовсю ратовала за следующий исторический шаг – проведение приватизации крупных предприятий. Всем было понятно, что приватизация назрела, но было непонятно как ее можно осуществить в обстановке полного отсутствия крупных денежных средств у населения. Наконец, на самом верху нашелся один очень умный человек с веселой и запоминающейся фамилией. Он предложил ввести в оборот специальные приватизационные деньги под названием "мяучеры". Всех граждан наделили этими самыми "мяучерами", а затем тут же начали рекламную компанию по их дискредитации.

Для правдоподобности компания была подкреплена массовой остановкой промышленных предприятий и общим экономическим упадком. По улицам городов носились огромные толпы пролетариев с "мяучерами" в руках и не знали, куда их девать. Вскоре стоимость одного "мяучера" упала до символической отметки – цены одного флакона местной спиртовой настойки. Шустринг и Горь поняли, что пришел их звездный час. Они мгновенно организовали фонд "ДОБРО-ИНВЕСТ" и начали скупку "мяучеров" мешками. На это уходила вся прибыль от сети "VERTEPNEPA" и сформированные ранее предусмотрительным Горем запасы спиртовой настойки (с поставками этого пойла в торговую сеть тогда же начались серьезные перебои). К тому же на народном хозяйстве в те благословенные времена все еще сидела кукла Промахова (теперь уже в дорогом импортном костюме), которая по привычке подмахнула Шустрингу несколько очень важных приватизационных листов.

– Подавитесь, объебайсы!– кричали пьяные пролетарии и швыряли свои мяучеры на стол перед Горем и Шустрингом. Затем они хватали бутылку со спиртовой настойкой и залпом опорожняли ее прямо на выходе из ворот фонда "ДОБРО-ИНВЕСТ".

Описывать все перипетии приватизационной компании в СССР не имеет никакого смысла – сейчас они всем хорошо известны. Да это, собственно, и не важно. Важно то, что однажды Семен Борисович Горь проснулся очень богатым человеком – совладельцем сети подшипниковых заводов, расположенных в разных концах страны. Это было очень кстати, так как сеть "VERTEPNEPA" вскоре разорилась – порнографию теперь открыто транслировало множество частных телеканалов. Было похоже на то, что Горю и его партнеру Шустрингу удалось остаться в авангарде пролетариата и таким образом навсегда избежать расплющенных пальцев и покрытых машинным маслом аквариумов.

Вы спросите – каким образом человеку далекому от производства материальных ценностей удавалось управлять промышленными предприятиями? Во-первых: помог опыт, приобретенный во время прохождения "Производственных Практик" в детстве. Во-вторых: неординарное житейское чутье и оригинальный способ мышления и подхода к решению проблем. В-третьих: конечно же, доскональное знание "Капитала". Разве этого мало?

Поначалу акционерное общество "Шары Шустринга и Горя Лимитед" процветало. Семен Борисович занимал место генерального директора, а Шустринг – председателя совета директоров одноименного акционерного общества. В самом начале Горь пытался добросовестно вникать во все технические нюансы производства металлических шариков и роликов, но вскоре это ему порядком надоело. К счастью теперь он довольно часто выезжал за границу с деловыми и рекреационными целями, а за деятельностью предприятий следил по финансовой отчетности, точнее по самой важной ее составляющей – динамике нормы прибыли. Как только кривая нормы прибыли шла вниз, Горь посещал какую-нибудь малоизвестную заграничную школу бизнеса и нанимал там нового топ-менеджера для своих предприятий. Причем руководствовался он при этом своей жизненной сметкой и полученным еще в детстве опытом. До личных дел и учебных баллов претендентов Семену Борисовичу не было никакого дела.

Обычно он посещал матч имеющейся при каждом западном учебном заведении футбольной команды и выбирал самого энергичного, грубого и склонного к грязным приемчикам игрока. Если же у претендента была к тому же еще и зверская физиономия, то это было еще одним аргументом в его пользу. До поры до времени такая стратегия срабатывала, но вскоре наступили тяжелые для шарикового бизнеса времена. Это случилось, когда китайские товарищи вслед за своими учителями и старшими братьями тоже решили изменить бюрократический вектор достижения главной цели мирового пролетариата. Пролепетав что-то про черную кошку истории, они вывалили на мировые рынки невероятно огромное количество дешевой жизненной силы своих пролетариев. Этим обстоятельством тут же воспользовалась жадная до прибылей старая мировая буржуазия.

С одной стороны это подтверждало марксистскую теорему о трехстах процентах прибыли за которые любой империалист зарежет собственную бабушку, а с другой грозило разорением целым секторам допотопных предприятий по всему миру. К несчастью к таким предприятиям относились шариковые заводы "Шаров Шустринга и Горя Лимитед". Конечно, перед катастрофой менеджеры со зверскими лицами докладывали ситуацию Горю, но он только отшучивался:

– Да бросьте вы! Какие еще китайские шарики? Не нужно бояться китайских шариков, следует бояться китайских орешков! Ха-ха-ха!

Впрочем, очень скоро этот смех сменился тишиной, а затем и мрачными раздумьями. Конкурировать с дешевыми китайскими шариками не помогали даже самые радикальные меры. Вскоре пришлось сократить количество работающих пролетариев ровно в два раза, а оставшимся увеличить рабочий день до десяти часов и отменить все праздники, кроме церковных (к возвышенным материям и духовным потребностям своих пролетариев Семен Борисович всегда относился с осторожностью и пониманием). Еще через некоторое время на всех предприятиях "Шаров Шустринга и Горя" в целях экономии пришлось отключить горячую и холодную воду вместе с отоплением. Все цеха "ШШГ" тут же покрылись безобразными желтыми наледями, разноцветными разводами и начали источать ужасный запах. Вместе с парами горелого машинного масла эти наледи и коричневые окаменевшие кучи сами собой наводили любого внимательного наблюдателя на мрачные размышления о дальнейших перспективах подобного бизнеса.

По всем понятиям выходило, что это – конец, экономический крах, катастрофа. Однако и здесь жизненная хватка не подвела Семена Борисовича – за два месяца до окончательного краха он продал свою долю в "Шарах" Шустрингу, а сам отправился к новому месту жительства – далекому и теплому княжеству под названием Монако. Там уже давно был куплен уютный двухэтажный особнячок на берегу бухты с водой лазурного цвета. Конечно, беспокойный Шустринг, как мог, пытался отговорить своего напарника от этого шага:

– Опомнись, Семен!– говорил он, быстро вышагивая по кабинету Горя.– Это же чистой воды правый уклонизм! Как можно в такое тяжелое время оставить свое место в строю? Борьба за достижение конечной цели для всего мирового пролетариата в самом разгаре! (эта тирада говорит о том, что Шустринг все еще оставался на тот момент до какой-то степени красным романтиком). Война за создание новых рабочих мест идет не на жизнь, а на смерть, тебе же известно положение дел в Китайской Народной Республике?! Сейчас каждый проверенный боец на счету! А такие знатоки марксизма как ты – вообще на вес золота! Семен, опомнись!

В ответ Семен Борисович только посмеивался и качал головой. Он-то знал в душе, что никакой он не боец, а обычный беженец с пропитанных машинным маслом полей сражений. В общем, расстались товарищи по борьбе не очень хорошо. Семен Борисович рассовал свои несколько десятков миллионов по швейцарским банкам и с головой погрузился в спокойную буржуазную жизнь состоятельного обывателя-рантье.

Чтобы скоротать время, которое теперь целиком было в его распоряжении, будущий Черный Олигарх завел у себя в особняке недурную библиотеку (сказывалась благоприобретенная детская привычка к чтению) и спортивный зал, а также несколько дорогих увлечений, главными из которых были французские коньяки и кубинские черные сигары. Кроме того он начал коллекционировать дорогие трубки и прочие курительные принадлежности, а также мешочки с редкими сортами табаку.

По вечерам Семен Борисович удобно располагался в открытом кафе на берегу лагуны, выпивал пятьдесят грамм самого дорогого коньяку, раскуривал кубинскую сигару и любовался огромными яхтами белых олигархов, которые плавно покачивались у причалов на мягких европейских волнах. Своего соратника Горь не забывал и иногда звонил ему в офис прямо из кафе.

По всей вероятности дела у Шустринга шли не очень хорошо. Иногда разговоры с холодными северными территориями прерывались автоматными очередями или даже хлопками далеких взрывов. Из газет Семен Борисович знал, что там как раз начинался очередной кровавый передел собственности – претендентов на водительство пролетариата к заветной цели в тех местах всегда хватало.

Однажды, отдыхая в своем любимом кафе на набережной, Горь увидел понуро бредущего куда-то Шустринга. Семен Борисович закрепил сигару в хрустальной пепельнице и бросился к другу. Бывшие партнеры прочувствованно обменялись рукопожатиями и обнялись.

– Вот и молодец, Макар!– говорил Семен Борисович, вытирая скупые слезы радости,– Ну их к шутам совсем – эти шары! Здесь тоже можно жить! И весьма неплохо!

Оказалось, что Шустринг боролся за "Шары" до последнего, но все равно был вынужден под дулом автомата продать свою долю, какому-то ранее неизвестному миноритарному акционеру.

– Как ты не поймешь, Семен!– расстроено воскликнул Шустринг.– Ведь это же полное поражение и разгром! Ты хоть знаешь, что сделал новый владелец?

– Ну и что же он такого сделал?

– Порезал все наши заводы на металл и продал сюда, а на их месте понастроил супермаркетов. Все наши пролетарии оказались на улице. Вместе с бабами и детишками.

– Ну и что? Продавцы супермаркетов тоже пролетарии и у них, конечно же, есть и бабы и детишки.

– Конечно, есть, но ведь все не могут работать продавцами! А как же создание новых рабочих мест и борьба за наиболее полное удовлетворение потребностей?! Новых продавцов появилось всего тысяча, а шариковых пролетариев уволено больше пятнадцати тысяч! Чуешь, какая выходит арифметика?! Нет, Семен, ты как хочешь, а я все это воспринимаю как личное поражение,– Шустринг опрокинул в рот стопку французского коньяку и начал раскуривать кубинскую сигару,– И смириться я с этим не могу! Не успокоюсь, пока не создам пятнадцать тысяч новых рабочих мест! А может быть и все двадцать!

– Я бы на твоем месте так не переживал. Ведь мы же достигли конечной цели наиболее полного удовлетворения? Достигли! Я бы воспринимал это так – мы как авангард мирового пролетариата цели достигли, а остальная армия подтянется потом, со временем.

– Нет, Семен, так рассуждать нельзя. Как учат нас классики, расслабляться нельзя ни на минуту,– по-видимому, Шустринг уже немного успокоился и пришел в себя,– Что же ты думаешь – оформил счета и все? Можно свесить ножки и существовать на проценты?

– Ну, в общем, как-то так. А что?– насторожился Горь.

– А инфляция? А рост цен? А приближающийся Мировой Финансовый Кризис? Нет, Семен, жизнь на проценты это – дорога в никуда. На свалку истории. А может быть и еще куда похуже...

– И что же теперь делать?!– воскликнул Горь (каков Чернышевский, а?) совсем как на памятном совещании в Коминтерновском РК ВЛКСМ.

– Я думаю, что настало время обратить внимание на мировые финансовые рынки. Скобяной бизнес себя не оправдал, займемся бумажным. И действительно – зачем извлекать деньги из шаров, шариковых пролетариев (наших и китайских), если их можно извлечь прямо из других денег? Путем нажатия, так сказать, на клавиши счетных устройств?

– А как же с борьбой за удовлетворение, созданием новых рабочих мест и прочим?– не удержался от иронии Горь.

– Часть прибыли от финансовых операций можно пускать на инвестиции,– невозмутимо ответил Шустринг.– Сейчас весь мир стоит на коленях и слезно просит об этих самих инвестициях. С ценными бумагами не пропадем! Ты же по образованию финансист, должен понимать, как все устроено.

– Та я здесь один раз попробовал сыграть на лондонской площадке ...

– И как?

– За пять секунд лишился пяти миллионов долларов. То есть – по одному миллиону в секунду выходит. По-моему, это слишком уж как-то быстро получается... Там такие ветры дуют, Макар, что ...

– Ну-ну, играть нужно уметь, Сеня. Есть тут у меня на примете один специалист ...

– Финансовый аналитик?

– Не совсем. Бывший киллер из наших соотечественников, тоже кстати комсомолец.

– Я бы тебе не советовал в этой местности ...

– Ты не понял. Понимаешь, у него в процессе предыдущей, так сказать, деятельности, выработалось одно очень ценное умение.

– Стрельба на звук?

– Нет, он может предугадывать события. Конечно не отдаленную перспективу, в его прежнем ремесле это было и не нужно, но на пять миллисекунд – гарантированно. Я уже провел соответствующие медицинские тесты. А при современном быстродействии коммуникативных компьютеров больше нам и не требуется. Ну, как – ты в деле? Поборемся за счастье трудового народа?

– Можно попробовать. Как хоть зовут этого нового борца?

– Адам Биндюга, коренной одессит, между прочим. Очень ценный кадр!

– Не сомневаюсь,– пробормотал Горь.

Вскоре в мире появилась еще одна инвестиционная компания – "Инвестиции Шустринга и Горя энд Компани" со штаб-квартирой в Монте-Карло. Девизом компании был слоган: "Быстрые инвестиции – мгновенная отдача!". Фирма занималась операциями на фондовых и валютных рынках всего мира, причем с невероятным для предкризисных времен успехом. Конечно, в этом была немалая заслуга нового консультанта, который скрывался за словами "энд Компани", Адама Биндюги. Это был моложавый крепыш атлетического телосложения с белой шапочкой на макушке. Шапочка была изготовлена из нескольких слоев пуленепробиваемой ткани, так как голова была самым ценным органом Адама Биндюги. Именно он осуществлял практически всю экономическую деятельность и отвечал за извлечение прибылей из горбатых синусоид и корявых кривых графиков изменения курсов акций и валют. Когда Адам смотрел на очередную синусоиду, он как бы мысленно сливался с ней и на некоторое время сам ею становился. Биндюга терпеливо выжидал, когда синусоида, как великая грешница не достигнет крайней точки своего падения, а затем, ровно за пять миллисекунд до начала ее движения вверх нажимал на клавишу "Купить". Здесь-то и начиналась самая напряженная и ответственная фаза торговой операции. Обычно моральное возрождение и подъем синусоиды носил очень неустойчивый и быстротекущий характер. Оно и понятно – ведь подъем вверх гораздо тяжелее свободного падения в бездну. Такое падение может произойти в любой момент, иногда почти сразу же после начала подъема. Адам тонко чувствовал все эти финансово-эзотерические моменты и никогда не ошибался в своих решениях – он хорошо знал цену всем этим падшим синусоидам и кривым. Ровно за пять миллисекунд до того, как начиналась очередная фаза падения в бездну, он твердо жал на кнопку "Продать". Жал так, как в иные времена, бывало, жал на спусковой крючок снайперской винтовки, или на гашетку тяжелого полуавтоматического пистолета с глушителем. Как и предвидел хитроумный Шустринг, навыки и способности Адама оказались исключительно полезными для работы на фондовых рынках – фирма "Инвестиции Шустринга и Горя энд Компани" процветала и уверенно смотрела в будущее. Раньше Горь относился к выходцам из мира предоставления услуг деликатного характера с некоторым предубеждением, вполне естественным для любого североазиатского олигарха, но Биндюга произвел на него хорошее впечатление своей эрудицией и хорошими манерами. Однажды компаньоны сидели в любимом монтекарловском кафе Семена Борисовича и мирно беседовали.

– В мире финансов грядут очень нехорошие события,– сказал Биндюга и придавил вилкой заварное пирожное,– очень нехорошие.

– Почему вы так считаете, Адам?– спросил Шустринг, выпуская колечко сигарного дыма.

– Все из-за этого евро, будь оно неладно. В одном мире не может быть двух мировых валют. Две мировые валюты могут существовать только в двух разных мирах,– Биндюга положил в рот кусочек пирожного.

– Почему же?– поинтересовался Горь,– По-моему, это очень даже хорошо для нашего бизнеса. Можно играть на курсах, и все такое ...

– Вы меня неправильно поняли. Игра на курсах хороша только в краткосрочной перспективе, а в долгосрочной – просто губительна.

– Почему это?

– А вот представьте себе – занимаетесь вы, ну например, садоводством. Вместе с другими садоводами. И при этом у вас есть волшебная лейка с чудесной жидкостью. Вы еще не успели, так сказать, достать ее из штанов, а все растения в саду уже поворачивают к вам свои листья и соцветия – ждут, когда на них прольется благодатная влага. А сразу после полива в вашем саду начинается настоящий праздник жизни – все так и прет из земли! Кабачки размером с торпеду! Капуста размером с хорошего бегемота! Смородиновые ягоды как футбольные мячи! Естественно, что все другие садоводы слезно просят вас отлить им немного в их лейки и готовы отдать за это все что угодно – да хотя бы и все свои чахлые грядки оптом! И вдруг совсем рядом появляется еще один садовод с чудесной жидкостью. Все – гармония нарушена! Цены на чудесную жидкость падают, садоводы-неудачники воротят от вас носы, показывая пальцем на конкурента, количество поступающих продуктов резко падает. А при скрещении двух благодатных струй возможно проявление эффекта наложения (интерференции) – и вот вам, пожалуйста, взрыв! Финансовый кризис! Экономическая катастрофа!

– Вообще-то я где-то читал, что конкуренция хороша для бизнеса,– сказал Шустринг задумчиво.

– Вообще-то хороша, но не для всякого. И не сейчас. Поймите, Макар, финансы – это очень тонкая материя!– воскликнул Биндюга,– А так называемые мировые деньги – в особенности! С этим шутить нельзя, ни при каких обстоятельствах! Никогда! Ни за что!

– Скажите Адам, а как вы оказались в таком экзотическом бизнесе, как оказание э-э... ритуальных услуг?– поинтересовался Семен Борисович.

– Понимаете, я родом из Одессы. Этот теплый благодатный край испокон веков был населен очень умными, смелыми и благородными людьми. Не секрет, что в СССР Одесса была кузницей кадров для всей старой империи. Каждый одессит благодаря своему уму, благородству и эрудиции был буквально на вес золота. Но когда Окраина отделилась, проявился дефицит подходящих вакансий. Вскоре все подходящие должности внутри Окраины были очень быстро заняты, поэтому оставшимся не у дел одесситам пришлось конкурировать между собой и, в конце концов, заняться не свойственными для них бизнесами. На скрипке играть я не умел, танцевать балеты тоже, так что пришлось срочно осваивать новую профессию. В то время килл-услуги пользовались огромным спросом, заработки были приличными, так что я ни о чем не жалею.

Здесь нужно сделать важное отступление. Несмотря на то, что с ним обошлись не очень хорошо в плане выбора подходящей профессии, Адам всегда свято верил в священное братство одесситов. Он знал, что где бы ни оказался любой одессит, он всегда протянет руку другому одесситу, другой – третьему, третий – четвертому, и так далее. А взявшись за руки, одесситы могут свалить на землю и затоптать ногами любое Зло, каким бы страшным оно не выглядело на первый взгляд. Однако вернемся к разговору в монтекарловском кафе.

– Да, конечно я вас теперь вполне понимаю,– рассудительно сказал Горь.– К тому же ваши навыки нам так пригодились. Скажите, Адам, а вам не кажутся несколько эксцентричными идеи товарища Шустринга об авангарде пролетариата и о его борьбе за наиболее полное удовлетворение потребностей? Я заметил, что вы всегда улыбаетесь, когда он об этом заговаривает.

– Конечно, со стороны эти идеи могут показаться несколько экстравагантными, но если вдуматься – на деле все именно так и обстоит. Подумайте сами – кто, если не настоящий знаток удовлетворения потребностей, мог бы возглавить такую борьбу? Бюрократы, конечно, пытались в свое время сделаться знатоками, но выходило это у них не очень хорошо – сказывалась идеологическая зашоренность и недостаток фантазии, а вот новые североазиатские буржуа, это совсем другое дело. Если кто и может вести пролетариат к его заветной цели, так только они! Никто кроме них!

– В самом деле?– спросил Семен Борисович рассеяно.– Признаться, я об этом как-то не подумал.

Над лазурной лагуной заходило спокойное европейское солнце, а к монтекарловской пристани швартовалась огромная белоснежная яхта с золотистой надписью "Маруся Климова" на обоих бортах. Матросы в голубых матросках от кутюр споро крепили концы.

Глава II.

Яхт-клуб «Морской Иерихон».

Идея использования списанных ударных авианосцев в качестве яхт появилась на свет неожиданно. Однажды Горь, Шустринг и Биндюга за игрой в покер на одной из вилл Монте-Карло обсуждали последствия так называемой «Очередной Волны Мирового Финансового Кризиса». Последствия «Волны» были самыми серьезными – мировые рынки ценных бумаг сильно лихорадило. Очень сильно. Можно было даже сказать, что в мире бушует мировой финансовый шторм. По этой причине компаньоны решили временно залечь на дно и спокойно обдумать ситуацию. Почти вся игра проходила в полной сосредоточенной тишине. Наконец, Шустринг не выдержал. Он бросил карты на стол и произнес:

– Однако нужно же что-то делать. Предпринимать какие-то шаги пока не поздно. У кого-нибудь есть продуктивные идеи?

Горь положил на стол свои карты и принялся неспеша раскуривать сигару (он уже тогда был знатоком курительных принадлежностей и всем сортам сигар предпочитал кубинскую традиционную марку "Кохиба").

– Что делать – в общем-то, понятно,– сказал Биндюга,– Нужно срочно переводить деньги в какие-нибудь прочные активы с высокой ликвидностью. В вечные ценности, так сказать.

– Золото? Бриллианты?– встрепенулся Горь.

– Поздно,– заметил Шустринг,– Все золото и бриллианты уже раскуплены. Я вчера проверял позиции.

– К тому же еще не факт, что в послекризисном мире они будут высоколиквидными. Золото на хлеб не намажешь,– заметил Биндюга философски,– Нужно попытаться увидеть, что будет цениться в мире после завершения этого проклятого кризиса. Но пяти миллисекунд для этого явно недостаточно. Придется импровизировать.

– Наверное, послекризисный мир будет поистине ужасен,– заметил Семен Борисович печально.

– Конечно,– поддержал его Шустринг,– Ведь в этом мире будут отсутствовать главные ценности – доллар и евро. Мой мозг отказывается соглашаться с такой перспективой. Мир без ценностей – цивилизация без исторических перспектив. Что может быть хуже этого? Пожалуй, только тепловая смерть Вселенной.

На некоторое время в комнате установилась полная тишина. Вдруг Биндюга воскликнул:

– Послушайте, господа, а что если нам взять, так сказать, свою судьбу в свои руки и самим создать для послекризисного мира новые ценности?!