Текст книги "Волшебная трубка (СИ)"

Автор книги: Андрей Лапин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Ну как?– поинтересовался Деришкурка.

– Сойдет,– ответил Семен Борисович,– Свежо так ... нетривиальненько, одним словом.

– Это только наброски. Работы еще ведутся. Я хотел бы попросить у тебя команду дизайнеров, ну тех, помнишь. ... Где они, кстати, что-то их не видно?

– К сожалению, их больше нет с нами,– сказал Семен Борисович холодно.

– Как нет? А где же они?

– Они пожелали сойти на берег.... В Швеции.... Уже достаточно давно.

– Какая жалость! А где именно? Может быть, мне удастся их разыскать?

– Не могу точно сказать. Там, кажется, рядом была какая-то рыбацкая деревня. Валгалла, кажется, но точно не помню. Послушай, Рома,– сказал Семен Борисович, чтобы перевести разговор на другую тему,– Ведь ты же прибыл сюда не ради этих дурацких орденов?

– Верно,– хохотнул Деришкурка,– Не ради орденов. Но я хотел бы о деле переговорить с тобой с глазу на глаз.

– Конечно, как раз пора менять блюда, да и нам не мешало бы освежиться.

Адмиралы прошли в курительный салон и расположились в глубоких удобных креслах. Вскоре ливрейный лакей поставил на стол серебряный поднос с кофе, коньяками и сигарами, а затем бесшумно удалился, аккуратно притворив за собой дверь.

– Так о чем ты хотел со мной говорить?– спросил Семен Борисович, раскуривая сигару,– Думаю, что дело касается проекта "Гиперборей"?

– А вот и нет!– воскликнул Деришкурка радостно и выпустил аккуратное колечко белого дыма,– В чужие дела мы не лезем. Пусть там лазит товарищ Шустринг, коли ему такая приспичела охота. Контр-адмирал Горь, я прибыл сюда, чтобы обсудить гораздо более серьезные вопросы. Ни много не мало – будущность нашей организации.

– А что с ней не так – с этой будущностью? По-моему перспективы самые радужные ...

– Влиятельные члены клуба считают, что пришло время создать сухопутную опорную базу.

– Влиятельные люди – это Кусняровский и Подорожанский, надо полагать?– заметил Горь с сарказмом.

– Я не уполномочен раскрывать персоналии,– сказал Деришкурка самым серьезным тоном,– Так вот, мы решили, что для этих целей подойдет отдельно стоящая, безлюдная, окруженная Мировым Океаном территория. А именно – Австралия!

Семен Борисович поперхнулся дымом.

– Ну, это вы явно погорячились, братцы. В Мировом Океане достаточно других территорий, размерами поменьше. И потом, что значит – безлюдная. Там полно народу.

– Все другие отдельно стоящие территории недавно превратились в действующие вулканы, и на них нет подходящих верфей. А вот Австралия будет в самый раз. А населению мы предоставим право свободного выбора нового места жительства и оплатим все издержки связанные с переездом. Попутно и шустригори внедрим. Ты только представь, Сеня, огромные территории, покрытые теннисными кортами, гольф клубами и охотничьими хозяйствами! И ни одного захватчика!– Деришкурка мечтательно прикрыл глаза,– Ни одного! Да и какой, в самом деле, смысл иметь позолоченный роллс-ройс, если кататься на нем приходится по взлетной палубе авианосца? Вот ты скажи мне – какой?

– Я не люблю стрелять по кенгуру,– мрачно заметил Семен Борисович, а сам подумал о том, что все ранее им слышанное о белых олигархах – чистая правда.

– Не вопрос, Сеня! Специально для тебя завезем медведей из Канады!

– А кто загонять будет?

– А мы оставим аборигенов. Ну, этих – австралопитеков, кажется.

– Не пойдет, лучшие загонщики – русландцы, сам знаешь.

– А мы аборигенов в косоворотки нарядим и в фуражки с лаковыми сапогами! Все будет ништяк, Сеня, клиенты останутся довольны!

– Я смотрю, ты к разговору подготовился, Рома.

– А то!– воскликнул Деришкурка радостно.

– Ну и осуществляйте свои бизнес-планы сами. Я-то вам, зачем нужен?

– "Рабочая Оппозиция" без тебя участвовать в регате откажется, ты же знаешь. А у нас может не хватить боевых мощностей. Тебе-то всего только и нужно – воззвание к черным олигархам подписать!

Семен Борисович понял, что ему неожиданно представился случай отомстить своему заклятому сопернику. Он злорадно улыбнулся и сказал:

– Без адмирала Шустринга я такие ответственные решения принимать не могу! Разговаривай с Шустрингом!

– Да Шустринг твой давно тю-тю!– воскликнул Деришкурка и покрутил пальцем у правого виска,– Корабельный мазут в нефтяные скважины закачивает. Макар Гипербор, в голове перебор, блин! Это матросы такую песенку сочинили, сам слышал.

– Рома, не зарывайся,– спокойно сказал Семен Борисович,– Иначе наша встреча закончится самым неожиданным и трагическим образом!

В курительном салоне установилась тягостная тишина. Деришкурка внимательно рассматривал висящие на стене курительные трубки разных калибров.

– А знаешь,– сказал он, наконец,– Я тут недавно одну книжку читал. Старая большевичка написала по имени Земляничка. "Горящие версты Революции" называется. Так вот эта ведьма утверждает, что трубка Сталина была не простой, а волшебной. Якобы этим и объясняются все его управленческие успехи.

– Какая чушь!– воскликнул Семен Борисович,– Бред!

– Как знать,– Деришкурка пожал плечами,– Ведь, если вдуматься, Сталин был обычным бюрократом, хотя и очень усидчивым. А это племя только в одном сильно – в рисовании резолюций, тебе ли не знать. Сидел себе за бюро и накладывал резолюции, а в это время вокруг заводы и фабрики росли как грибы. Ты только представь – наложил резолюцию и индустриализация проведена! Наложил – и Германия разбита! Наложил – и атомная бомба готова! Наложил – и ракеты взмыли в синее небо! Как такое может быть? Ведь до нанесения этих резолюций все в лаптях ходили. А когда уставали ходить, снимали лапти и черпали ими щи и кашу. И вдруг в один миг половина мира стала красной! Уже и Марс назвали Красной Планетой, и планы по разведению на ее поверхности яблоневых садов разрабатывали, да времени совсем чуть-чуть не хватило. Я считаю, что это можно объяснить только чудом! Да и с чего бы такой отъявленной материалистке, как мадам Земляничка врать? Ты вот даже производство шариков не смог наладить, а тут – цивилизационный скачок из феодализма в социализм в чистом виде и в кратчайшие сроки! Что это такое, если не волшебство?

– По-моему в нашем клубе не один Шустринг тю-тю!– зло заметил Семен Борисович.

– Ага! Попался! Попался!– радостно закричал Деришкурка,– Ты же отлично понимаешь, что адмирал Шустринг недееспособен. Сам виноват – не нужно было вступать в торговые отношения с ЧСК. Ну, что подпишешь воззвание к "Рабочей Оппозиции"?

– Нет!– твердо сказал Семен Борисович,– Плыви к Шустрингу! По Северному морскому пути!

Переговоры адмиралов не принесли никаких результатов, и Деришкурка отбыл на "Мзду" ни с чем, за исключением десятка разнополых крольчат породы "Семипалатинский Великан".

Однако эта встреча имела и неожиданные последствия. Всю следующую ночь Семен Борисович не спал. Он лежал с открытыми глазами и думал о разговоре в курительном салоне. В конце концов, он поднялся, запахнул шелковый халат и вышел на капитанский мостик. Там Семен Борисович раскурил кубинскую сигару и принялся расхаживать взад-вперед, заложив руки за спину. В сверхъестественное он не верил, хотя своими глазами видел однажды летающую тарелку.

В тот день, когда это произошло, "Деньгиврост" пополнял рыбные запасы глубинным бомбометанием. Неожиданно, вместе с дохлой треской и осьминогами на поверхность кверху брюхом всплыла небольшая летающая тарелка. Матросы собрались на палубе и начали, улюлюкая, бросать в нее рыбьи кости и банановую кожуру. Вдруг тарелка затрепыхалась и быстро ушла на глубину, оставляя за собой широкий пенный след. Матросы принялись смеяться и улюлюкать еще громче, а вскоре на горизонте появился сверкающий красный шар. Он повисел немного над поверхностью воды, как бы наблюдая за "Деньгивростом", а затем взмыл в небо и растаял в облаках. Семен Борисович посмеялся тогда над происшествием вместе с матросами – он твердо знал, что существование таких предметов невозможно в принципе, потому, что оно никому не может принести никакой прибыли.

Расхаживая по мостику, Горь попыхивал сигарой и тихо шептал:

– Нет, ... это невозможно.... А как было бы хорошо – покурил и все проблемы решены! Покурил – и цель наиболее полного удовлетворения потребностей достигнута, причем в мировом масштабе! Покурил – и шустригори внедрены! Покурил – и проект "Гиперборей" успешно завершен! Покурил – и кафе в Монте-Карло восстановлено, и я сижу за столиком и любуюсь этими смешными белыми яхтами прошлого! Нмда ... как было бы хорошо!

Семен Борисович заканчивал курить сигару, тут же раскуривал следующую и продолжал вышагивать по мостику весь остаток ночи. По палубе бродил одинокий морской пехотинец-часовой, и лунные блики играли на штык-ноже его автомата.

Глава IV.

Путешествие Черного Олигарха.

«Деньгиврост» дрейфовал в районе Констанцы, а контр-адмирал Горь и его заместитель по идеологии Биндюга разрабатывали планы торговых операций с населением Окраины. К тому времени вокруг яхты образовался довольно большой плавучий лагерь из деревянных плоскодонок. Население лагеря состояло из бородатых мужчин с серьгами в ушах и веселых женщин в нарядных цветастых юбках. Они играли на гитарах, танцевали и призывно махали морским пехотинцам руками, предлагая присоединиться к их веселью. Иногда между лагерниками и военными с «Деньгивроста», «Быстросвопа» и «Фьючерса» происходили быстрые обменные операции – цветастые женщины гадали матросам по руке, а те одаривали их шустригорями мелких номиналов.

Вскоре на "Деньгивросте" по невыясненным причинам началась стремительная убыль кролей, а на лодках появились подозрительные крашенные дрессированные медведи совершенно дикого вида. Горь приказал кораблям эскадры отойти на большие глубины и отгонять лагерников винтами барражирующих на малой высоте вертолетов.

В конце концов, было принято весьма разумное решение – перед началом торговых сессий провести ряд разведывательных операций. Общее руководство операциями взял на себя Биндюга. Он ночью высаживался на окраинский берег с небольшой группой спецназовцев и уходил вглубь территории, иногда пропадая в причерноморских степях по нескольку недель. По признанию Биндюги и разведчиков его группы эти операции были довольно рискованными, но приносили массу ценнейшей оперативной бизнес-информации. Так выяснилось, что на окраинской территории в результате окончания Мирового Финансового Кризиса произошли серьезнейшие политические, экономические и культурные изменения. По официальной версии окраинских властей Окраина считалась буржуазно-националистической демократической республикой. В Киеве функционировал даже небольшой парламент, который распоряжался так называемой "Центральной Кассой" (фиктивным бюджетом Окраины).

Но такого знатока политэкономии, как Биндюга весь этот декор обмануть не мог. Он считал, что в Окраине сложился совершенно особый, никогда ранее не виданный политэкономический уклад. Вся окраинская территория была разделена между несколькими сельскохозяйственными баронами-латифундистами. Они не только производили в огромных количествах продовольствие, используя поденный крестьянский труд, но и попутно управляли Окраиной. Почти каждый год, сразу после уборки урожая, между баронами происходили частные, но довольно кровопролитные войны за очередной передел латифундий. В этих войнах решалось, кто будет иметь Окраину на протяжении следующего сельскохозяйственного периода. Кроме баронов имелись также многочисленные разбойничьи банды, которые разгуливали по чумацким шляхам и грабили обозы с пшеницей, салом и сахарной свеклой (по слухам, эти шайки состояли из бывших окраинских чиновников, с которыми МФК обошелся наиболее жестоким образом). Приближаясь к очередному обозу с продуктами питания эти люди, обычно произносили сакраментальный боевой клич: "Мы рассмотрели ваш вопрос и постановили!" а затем бросались в атаку и начинали грабить. Иногда, самые большие банды рисковали даже заходить в довольно крупные города и грабить расположенные в них кошерные ресторации, которые составляли становой экономический хребет Окраины на текущий момент времени.

Обменные операции производились с участием независимой окраинской денежной единицы – "карбованца Центральной Кассы". По сведениям Биндюги, карбованец не пользовался доверием населения Окраины, и оно старалось не держать его в руках слишком уж долго, а побыстрее обменять на добрый шмат сала, ведро картошки или десяток цибулин. На первый взгляд обстановка для начала внедрения шустригорей в сознание окраинцев складывалась самая благоприятная.

Однажды, после возвращения разведгруппы Биндюги из очередного рейда по окраинским тылам, компаньоны обедали в кают-компании и обсуждали перспективы экономического вторжения.

– А кто там у них сейчас на Кассе?– спросил Семен Борисович, прихлебывая чай из водорослей.

– Трудно сказать,– ответил Биндюга, намазывая на хлеб тресковый паштет,– Политическая ситуация самая неопределенная.

– Как так?– удивился Горь.

– У них в парламенте каждое утро происходят кулачные бои между двумя фракциями – "Забздющенками" и "Карпатскими Вервольфами". Кто кому перед утренним заседанием вломит того и Касса.

– Ну, это понятно. Я имею в виду – каковы основные подводные течения, и, так сказать, скрытые политические тренды?

– Да есть там два депутата, бывшие боксеры – браты Вкатигорошки. Обе фракции кровно заинтересованы в том, чтобы привлечь братьев на свою сторону, перед началом утреннего заседания. Проблема в том, что братья в раннем детстве поклялись не бить друг друга, так, что растащить их по разным фракциям пока не удается и политическая интрига по этой причине полностью отсутствует. Окраинские политологи с напряжением следят за тем, с кем братья ужинали накануне, и оглашают соответствующие выводы через деревянные громкоговорители, вот и все подводные течения. Но нам не следует обращать на окраинскую политику особого внимания.

– Как так?– снова спросил Семен Борисович.

– Экономическое наполнение Центральной Кассы сейчас невелико и состоит, главным образом, из добровольных пожертвований баронов-латифундистов. Ну, там – тонн десять картошки, вагон сахару-песку, десять бочек соленых огурцов, пара пудов подсолнечных зерен и все такое. Этого с трудом хватает даже на содержание парламента, о широкомасштабных обменных операциях с Центральной Кассой не может быть и речи. Главной торговой площадкой сейчас является Полтавская Фондовая Биржа (ПОЛФОНДБИР), вот этот объект заслуживающий нашего пристального внимания!

– И каковы там масштабы обменных операций?

– О!– воскликнул Биндюга с оптимизмом,– Они поистине огромны! Для послекризисного мира торговые обороты Полтавской Фондовой Биржи имеют просто стратегическое значение! Картофель обменивается десятками тонн, сахар – вагонами, соленые огурцы и капуста – десятками бочек, сметана льется рекой! Добавьте к этому экспорт в Русланд, и вы поймете – что я имею в виду!

– Но это же означает, что наши традиционные товары неконкурентоспособны на окраинском рынке!– воскликнул Горь с отчаянием в голосе.

– Увы,– сказал Биндюга и промокнул салфеткой бороду.

– Но, что же нам, в таком случае, делать?!– в который уже раз воскликнул Семен Борисович,– Наши перспективы на окраинском рынке представляются мне абсолютно безнадежными! Нужно срочно дать радиограмму адмиралу Шустрингу на "Красное Золото"!

– Рано сдаваться,– заметил Биндюга,– У меня есть план.

– Спасибо, я не употребляю,– устало сказал Горь.

– Вы не поняли, у меня есть отличный бизнес-план по внедрению шустригорей в окраинскую экономику.

– Слушаю вас очень внимательно, Адам.

– Мой план основывается на том, что в Окраине совсем не развит рынок иностранных инвестиций.

– Подозреваю, что это не просто так,– заметил Семен Борисович саркастически,– Очень может быть, что славные окраинцы просто позабыли, что это такое.

– Отчасти вы правы,– сказал Биндюга спокойно,– Но тем интереснее и перспективнее наша затея. Нужно пробудить у населения Окраины интерес к иностранным инвестициям, причем во все возрастающих масштабах. И мне уже удалось наладить связи с группой заинтересованных лиц из Одессы! Они не только предложили мне проинвестировать несколько интересных проектов на территории Одессы, но и готовы организовать рекламную компанию шустригорей на причерноморских землях!

– А по-другому никак нельзя?– вяло поинтересовался Горь,– Я еще в детстве слышал, что одесским инвесторам нельзя класть пальцы в рот, а крупные суммы – в руки.

– Риск, конечно, существует и немалый,– философски заметил Биндюга,– Но с другой стороны у нас нет выбора. Треска и кроличье мясо здесь мало кому интересны. К тому же Риск – родной брат и вечный спутник Бизнеса, вам ли не знать?

– Но в мире бизнеса всегда есть страховки, а здесь как я понимаю, они отсутствуют начисто.

– Я об этом позабочусь,– сказал Биндюга и встал из-за стола.

Вскоре к борту "Деньгивроста" по ночам стали швартоваться рыбацкие баркасы, наполненные темными личностями в длинных фраках и широкополых, сильно надвинутых на глаза, шляпах. Они о чем-то шушукались с Биндюгой, а затем забирали чемоданы с шустригорями и исчезали в ночи. Семен Борисович понял, что на его глазах совершаются инвестиционные операции, а темные личности – это загадочные инвесторы из Одессы.

– Как там наши вложения?– поинтересовался он однажды у Биндюги.

– Идут полным ходом!– ответил тот с гордостью в голосе,– Перспективы самые радужные – объемы сделок постоянно растут! А главное, КВ уже равен 1,00 и даже немного больше – у меня вчера пропала золотая запонка!

– И куда вкладываем?

– В строительство шарикоподшипникового завода.

– Это, что – шутка такая?– спросил Семен Борисович растерянно,– Объяснитесь, Адам!

– Видите ли, Семен, в Окраине до сегодняшнего дня существовало только две отрасли хозяйства – производство продуктов и ресторанный бизнес, которые были связаны между собой теснейшим образом. Но по мере увеличения объемов продовольственных перевозок, начал расти спрос на деревянные повозки, причем большого тоннажа. А используемые ранее деревянные колесные втулки не могут выдержать большой вес. Поэтому Центральной Кассой недавно было принято решение о реанимации производства на кременьчуцком заводе большегрузных телег. Конечно, эти телеги будут выпускаться с деревянными втулками (которые попросту не выдержат возросших нагрузок на условную тележную полуось), поэтому очень скоро завод обанкротится и производство встанет. Наши одесские партнеры решили сыграть на опережение, и наладить производство металлических подшипников для колесных пар большегрузных телег.

– Звучит разумно и привлекательно,– сказал Семен Борисович и потер ладонью подбородок,– Как я понимаю, наши партнеры нацелились не только на подшипники, но и на кременьчуцкий завод?

– Верно!– воскликнул Биндюга,– Если правильно повести дело, то скоро в наших руках окажется все окраинское машиностроение! Плюс сервис и дороги, и придорожные рестораны – в придачу! Да и в производстве шариков мы кое-что понимаем, не правда ли?

– Правда,– подтвердил Семен Борисович и вспомнил задымленные цеха "Завода ? 8" вместе с памятным аквариумом и дрожащими рыбками,– Но я настаиваю на обеспечении наших вложений соответствующими гарантиями, причем самым решительным образом!

Вскоре вопрос со страховкой разрешился сам собой. Разведгруппа Биндюги вернулась однажды с раненным окраинским человеком. На человеке была окровавленная униформа старого, еще советского образца, а в правой руке он крепко сжимал залитое кровью мачете. Медицинские специалисты "Деньгивроста" так и не смогли разжать правую руку раненного, поэтому закатали ее в гипс вместе с саблей (рука была сломана в двух местах).

– Кто это такой?– допытывался контр-адмирал Горь у пропахших пороховой гарью разведчиков.

– Сэр, не могу знать, сэр! Распоряжение Биндюги-коммандера, сэр!– отвечали морские котики и растерянно хлопали глазами.

– Мы думали, что это один из наших,– пояснил Биндюга,– Услышали перестрелку и решили, что кто-то из морпехов ушел в самоволку на берег и попал в переделку. Придет в себя, тогда узнаем. Не выбрасывать же его за борт, в самом деле. Могу только сказать, что личность незаурядная. Когда мы вмешались, он стоял на горе трупов и отбивался своей саблей от полусотни вооруженных пиками разбойников. Возможно, что это солдат из армии одного из прибрежных баронов.

Вскоре раненный пришел в себя и начал понемногу разговаривать. Оказалось, что звали его Петро Зайчонко (в юношестве – Петр Маймай) и был он человеком самой удивительной судьбы. Петро родился в крестьянской хате-мазанке, расположенной в землях барона Жмыкрутаса. По достижении восемнадцатилетнего возраста он не захотел выращивать сахарную репу и вступил в армию барона, где начал делать стремительную военную карьеру. Петро обладал недюжинной силой, ловкостью и отвагой, поэтому всегда был первым в ратном деле – и в конной рубке, и в метании топора и в набегах на огороды соседних латифундистов. Очень скоро старый барон Жмыкрутас заметил удалого воина и сделал его десятником, а через некоторое время и сотником. Карьера Петра резко пошла вверх – его стали допускать в палаты замка Жмыкрутаса для охраны его званых обедов и оргий. Личная охрана барона была на особом счету, поэтому ей иногда даже дозволялось допивать за бароном хлебные вина и обгладывать бычьи кости. Петро уже тогда носил крепкий синий жупан и желтую смушковую шапку, а также был вполне доволен и своей службой и судьбой в целом.

Но однажды в судьбе сотника Маймая случился крутой поворот. В замке барона изнывала от безделья его любимая племянница – юная и прекрасная баронесса Жмыкрутасская. От безделья и праздности баронесса начала набирать лишний вес, а народные диеты и заговоры бабок-знахарок, набранных по деревням барона, не помогали, поэтому Жмыкрутасская решила спалить лишние килограммы, занимаясь сексом и выбор ее пал на молодого чернобрового сотника. По ночам Петро поднимался в башню баронессы по веревочной лестнице и всю ночь напролет помогал ей сбросить лишние килограммы. Поначалу все шло хорошо, но однажды старый барон застал Петра и баронессу Жмыкрутасскую за занятием лечебно-оздоровительной гимнастикой. Старый барон рассвирипел, потому что хотел отдать свою племянницу замуж за соседнего барона-латифундиста и таким образом увеличить свою собственную латифундию ровно в два раза. Петра сначала долго били батогами на скотном дворе, а затем натянули на него шкуру старого вепря и выпустили в охотничьи угодья барона – тот собирался затравить несчастного Маймая собаками.

Но не таков оказался сотник Маймай, чтобы умереть от каких-то там собачьих клыков. Он умело маневрировал в лесных зарослях, ловко уворачиваясь и от собак и от копий охотников. Когда же силы сотника иссякли, судьба снова улыбнулась ему. Петро на бегу заметил под старым дубом кроличью нору и попытался с разбегу в нее забраться. Но нора оказалась слишком узкой для широкоплечего воина – Петро застрял ровно посередине. Он безуспешно пытался протиснуться в узкий тоннель, когда услышал позади приближающийся собачий лай. Маймай напряг все силы и сделал последнее отчаянное усилие. Вдруг земля под ним провалилась, и Петро рухнул вниз, потеряв на лету сознание.

Очнулся сотник в мрачных бетонных казематах, которые тянулись во все стороны, насколько хватало глаз. Вдоль бетонных стен, покрытых жгутами кабелей, стояли длинные зеленые ящики с красными звездами в ореоле из скрещенных серпов и молотов. В ящиках было оружие разных видов и систем, тушенка и сушеный проспиртованный хлеб. Сначала Петро решил безбедно дожить свой век в этих чудесных туннелях, но жажда мести и обида на барона вскоре взяла свое. Выбрав в ящиках пулемет попроще (большинство разновидностей оружия было сложным на вид, а инструкции состояли из незнакомых для Петра слов, потому, что местный поп учил крестьянских детей спустя рукава рясы – только молитве и покаянию), Петро отправился мстить барону Жмыкрутасу.

Вскоре к Петру присоединилось много обиженного бароном люду, и баронские земли запылали пожарами. Банда Петра Маймая быстро разрасталась и вскоре нападала уже не только на баронские замки, но и на крупные приморские городки и местечки. Все награбленное в походах Петро делил честно – себе и своей банде оставлял только на жизнь, попойки и оргии в придорожных шинках, а все остальное сжигал или отдавал случайным прохожим людям. Но вскоре причерноморские бароны поняли, какую опасность представляет для них вооруженный пулеметом обиженный сотник, и наняли для его поимки другого известного разбойничьего атамана – пана Окотовского. Окотовский преследовал Маймая до тех пор, пока у него не кончились боеприпасы к пулемету, а затем оглушил оглоблей и привез в замок барона Жмыкрутаса.

Барон поместил Петра в глубокие подземелья под замком и лично пытал его каленым железом, допытываясь о происхождении пулемета, но сотник только стонал и ничего не говорил. Тогда пан Жмыкрутас распорядился разрезать Петру щеки до самых ушей и оставил его истекать кровью (эти разрезы позже срослись неправильно, из-за чего верхняя губа была постоянно приподнята и оголяла два передних резца). Так Петро Маймай и получил свое второе прозвище – "Зайчонко". К счастью баронесса Жмыкрутасская не забыла своего тренера по фитнесу. Она ночью выкрала у спящего старого барона ключ от темницы и выпустила Петра на свободу.

Вернувшись в подземелья, сотник понял, что нужно браться за ум и срочно учиться грамоте. К счастью, в туннелях нашелся ящик с надписью: "Материалы для проведения политработы в войсках. Памятка агитатору и пропагандисту". Внутри ящика было несколько тонких книг, по которым Зайчонко самостоятельно выучился не только давно позабытому языку, но и марксизму-ленинизму в сокращенном и упрощенном (в стиле "милитари") виде, и вскоре самостоятельно разобрался в инструкциях к сложным снайперским винтовкам и гранатометам объемного взрыва. Из книг Петро также усвоил, каким дураком он был раньше, бандитствуя на шляхах и полях Окраины, грабя подводы с гарбузами и салом. Понял и решил пойти другим путем.

Вскоре Петро Зайчонко перебрался в Одессу и организовал там бизнес-структуру для оказания ритуальных услуг самого интимного характера. В этих услугах остро нуждались не только владельцы кошерных ресторанов, уставшие от своих назойливых конкурентов, но и окраинские купцы – для проводки обозов, и даже бароны-латифундисты, особенно в период осенних войн за передел латифундий. После пыток барона Жмыкрутаса, Петро принял почетное звание – "Зайчонко", и всегда ходил в черной повязке, скрывающей нижнюю часть лица (за это его еще называли "Зайчонка-нидзя", или "Черный одесский заяц-убийца"). Несмотря на то, что служащие из компании Зайчонко пользовались современными орудиями производства, извлекаемыми по мере надобности из чудесных туннелей, сам Петро использовал для работы только холодное оружие, которым владел в совершенстве, а особенно любил латиноамериканское мачете, заточенное особым образом.

Понятно, что такой человек в совершенстве знал все одесские инвестиционные компании и поэтому был просто незаменим для инвестиционного бизнеса. К тому же Петро был довольно эрудированным человеком (он в совершенстве освоил всю библиотеку чудесных подземелий) и неплохо разбирался в послекризисной экономике Окраины.

Разведгруппа Биндюги наткнулась на Зайчонко, когда он пытался отбиться от целого батальона полицейских сил Центральной Кассы. Он считал, что полицаев наняли для сведения счетов потомки некоего барона из старинного окраинского рода баронов Хлеборезко (обычно полиция Окраины в бизнес не вмешивалась, а сама им активно занималась). Петро торжественно поклялся прояснить вопрос с Хлеборезкой чуть попозже.

Горь и Биндюга, посовещавшись между собой, предложили Зайчонко присоединиться к команде "Деньгивроста" и он из благодарности к своим спасителям тут же согласился и был поставлен на довольствие.

В деле инвестиций в Окраину опыт Петра Зайчонко оказался просто бесценным. Первым делом он предложил разведгруппе Биндюги изменить камуфляж и сам разработал для этого соответствующие эскизы. К счастью на борту "Деньгивроста" остались два кутюрье, которые не принимали участия в оргиях художников, они и пошили для разведчиков новую форму. В комплект входила белая сорочка из пуленепробиваемой ткани с узором на груди, широкий шелковый пояс и просторные бархатные штаны с короткими сапогами. Для особо опасных торговых операций к комплекту добавляли прошитый железными пластинами длинный сюртук и защитный шлем, зашитый в смушковую шапку со свисающим шерстяным конусом в котором хранились запасные обоймы. Петро также рекомендовал разведгруппам "Деньгивроста" для усиления маскировки как можно чаще употреблять в разговорах такие слова как: "Шо", "Шо такое?", "Голимое", "Таки да", "Та", и "Та да!".

Новые средства маскировки оказались настолько эффективными, что разведчики теперь могли покидать палубу "Деньгивроста" в любое время, и разгуливать по окраинским землям средь бела дня не опасаясь за свою безопасность и здоровье. Особенно радовался усовершенствованиям Биндюга – в бархатных штанах были настолько удобные карманы, что в них помещался даже автомат со сложенным прикладом и еще уйма полезных предметов.

На первый взгляд инвестиционные операции по внедрению шустригорей казались очень успешными, но адмирал Горь вскоре загрустил. Иногда он даже казался себе ненужным и лишним человеком. И действительно – все вопросы по экономической части взвалил на свои плечи Биндюга-коммандер, военным прикрытием операций ведал Петро Зайчонко, а он оставался как бы не у дел.

Семен Борисович не привык быть бизнес-обузой, поэтому вскоре решил заняться своим собственным проектом. Он ни на минуту не забывал свой разговор с Деришкуркой о волшебной трубке товарища Сталина и решил проанализировать всю доступную по этой теме информацию.

Книгу Землянички в судовой библиотеке "Деньгивроста" обнаружить не удалось, а вот литературы по легендарному большевистскому вождю было более чем достаточно. Первым делом Семен Борисович внимательно рассмотрел все сохранившиеся фотографии и изображения вождя. Действительно, на большинстве фотографий товарищ Сталин накладывал резолюции, крепко сжимая в левой руке небольшую черную трубку военно-морского образца. Посыл изображения был понятен – СССР как огромный корабль, плывущий в будущее, а товарищ Сталин – его бывалый, обветренный солеными ветрами капитан. Но Горь знал, что в те времена еще не было липкой породы промывателей мозгов, известной в предкризисные времена под общевидовым названием "политологи", поэтому в пиаре вождя заподозрить было нельзя. Семен Борисович проштудировал "Краткий курс истории ВКП (б)", но не нашел там никаких указаний на роль табакокурения в борьбе за достижение цели наиболее полного удовлетворения потребностей.