Текст книги "Волшебная трубка (СИ)"

Автор книги: Андрей Лапин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Естественно, что самые большие коэффициенты внедрения были зафиксированы в северных странах (из-за дефицита продовольствия), а самые низкие – в экваториальной зоне. После остановки промышленности, население этих территорий все свое время проводило в бесконечных праздниках и карнавалах. Иногда целые миллионные города выстраивались в длинные цепочки и, покачивая бедрами под ламбадийскую музыку, танцевали сутками напролет. Это безобразие особенно сильно возмущало беспокойного и деятельного Шустринга. Наблюдая в бинокль за такими танцами, он всегда расстраивался и начинал ворчать:

– Безобразие ... возмутительно! Когда же они делом займутся? Нельзя же всю жизнь отплясывать и валяться на пляже! Пролетарии должны работать! В этом их высокое предназначение. Иначе борьба за достижение цели наиболее полного удовлетворения встанет как вкопанная! Сеня, ты не помнишь – что говорил товарищ Маркс об особенностях борьбы за удовлетворение потребностей в тропических районах мира?

– По-моему, ничего,– отвечал Горь, покачиваясь в шезлонге.– Похоже, что он вообще не принимал их в расчет. Считал, наверное, что местные пролетарии сильно испорчены хорошей погодой и обилием тропических фруктов. Это и не удивительно, ведь все расчеты Маркса основывались на анализе экономики суровых северных стран – Германии и отчасти Англии. Пролетарская масса, к сожалению, очень разнородна, Макар. Об этом и наши коэффициенты свидетельствуют.

– Ох!– выдохнул вдруг Шустринг, и рухнул в шезлонг,– Как же я раньше ...

– Что такое?– воскликнул Горь, чуть не выронив при этом сигару.– Тебе нехорошо?!

– Нет-нет,– Шустринг сделал успокаивающий жест рукой,– Я тут вдруг подумал – а ведь мы же совсем позабыли про Северную Азию! Как мы могли – ведь это самый перспективный для нашего проекта регион Земли! Огромный регион, населенный к тому же очень покладистыми и склонными к тяжелому физическому труду людьми! Это непростительно! Какие же мы после этого борцы за извечное пролетарское дело?

– Да брось ты, Макар! Соскучился по волчьим понтам и услугам киллеров-дилетантов? Забыл, как тебя принудили продать шариковый бизнес? Ты же тогда еле живым ушел! Макар, опомнись, прошу тебя!

– Наша борьба священна, Семен! И если на фронтах этой борьбы мне доведется сложить свою голову ...– Шустринг сплел пальцы в замок и уронил на них подбородок,– Ну, что же – так тому и быть!

Если честно, Семен Борисович тогда не придал значения этому разговору. Он посчитал его следствием склонности Шустринга к эпатажу и обильным эмоциональным словоизлиянием. Однако на этот раз Семен Борисович крепко ошибся. Шустринг самостоятельно разработал план мероприятий по заражению шустригорями северных территорий и назвал его "Проект Гиперборей". Вскоре он заложил и построил авианесущую яхту "Красное Золото" (проект "1143.6/N Новый Варяг") и отправился на ней в акваторию Баренцева Моря – к далеким берегам Северной Азии.

Здесь следует сказать несколько слов о положении дел на северных территориях. В общих чертах эти дела обстояли неплохо. Почти все население Северной Азии финансовый кризис и крах мировой экономики не заметило вообще. Беспорядки наблюдались только в нескольких городах, да и то местами, выборочно. По понятным причинам больше всего пострадала Москва (позднее – укрепрайон "Садовое кольцо") и т.н. "Рублевская фортификация". Главными силами североазиатских захватчиков были движение "Отдай!", "Поддай (газу)!", "Захвати Рублевку!" и какие-то загадочные "Креатурщики" вместе со своими "креатурами". По некоторым данным Креатурщиками были директора крупных финансовых учреждений и банков Москвы, связанных крепкими узами с мировыми торговыми площадками, которые лишились рассудка после того, как их главная жизненная ценность растворилась в волнах кризиса. Креатуры были, скорее всего, их офисными работниками. Креатурщики таскали своих одичавших креатур на цепях и натравливали их на десантников и оперативников ЧСКР между восьмой и двадцать четвертой волнами кризиса, а затем куда-то бесследно исчезли.

Нужно сказать, что последствия знаменитого гоп-скачка 90-ых, в результате которого бюрократический авангард пролетариата должен был поменяться на буржуазный, имели неожиданные последствия. Ровно на середине дороги, бюрократы вдруг опомнились и начали тормозить преобразования изо всех сил. Это и привело позднее к появлению переходной формы североазиатского авангарда пролетариата – т.н. "бюржикратов". Бюржикраты (в соответствии с традициями) продолжали собирать денежные подношения со своих подопечных, но иногда были не прочь позаниматься и высокодоходным бизнесом. Конечно, бюржикраты, как и все переходные формы жизни и эволюции были недолговечными созданиями. Иногда трудно было даже сказать – что они такое на самом деле. То ли это буржуа, которые притворились бюрократами и начали грабить государственную казну, то ли, наоборот – бюрократы, маскирующиеся под буржуа и на этом основании обирающие население. Как бы там ни было, бюржикраты просуществовали совсем недолго. Они погорели на том, что держали награбленное в мировых инфляционных единицах – на счетах банков предкризисных закатных стран. Как только случился обвал, бюржикраты потеряли все свои сбережения, и быстро сошли с исторической сцены.

К тому времени Северная Азия (на свою беду) изо всех сил пыталась копировать уклад т.н. "цивилизованных стран". Она полностью отказалась от производства чего бы то ни было, и в полном составе, самыми широкими массами носила импортные штаны, пользовалась импортными электроприборами, потребляла импортную культуру и т.д. Особенно привлекали северных азиатов импортные самодвижущиеся тележки. Каждый северный азиат мог часами рассказывать о достоинствах и недостатках своей тележки, брызгая при этом на собеседника слюной. Неудивительно, что вскоре изменился не только образ жизни и мыслей жителей северных территорий, но и язык их общения между собой. Вследствие всех этих изменений территориального имиджа перед самым кризисом даже и сами эти территории были переименованы в соответствии с предпочтениями значительной массы населения и получили новое прозападное название "Русланд".

Совершенно понятно, что все беды, которые обрушились на Русланд в послекризисное время, были результатами этого подражания. Так вскоре после окончания кризиса оказалось, что настоящей денежной единицей Русланда был доллар, а рубль играл роль его национального мундира. Как только внутреннее содержание рубля исчезло, мундир с шелестом опустился на землю. Это и привело к беспорядкам в нескольких крупных городах (2-ух или 3-х). Для выравнивания ситуации была немедленно создана Чрезвычайная Секретная Комиссия Русланда, которая отстранила бюржикратов от власти и занялась наведением порядка на необозримых просторах Северной Азии. Вскоре ЧСКР ввела на территории Русланда новые деньги – медные и серебряные гривны, и экономическая ситуация быстро нормализовалась. Но как говорится, беда не приходит одна. Через некоторое время на восточные земли Русланда со стороны КНР хлынули конные орды неустановленного характера. Эти орды сметали и поедали все на своем пути, приводя восточные земли в полное запустение (до нашествия эти земли считались пустынными частично). Для противостояния новому виду захватчиков были сформированы укрепрайоны, которые обороняли местные казачьи части. Важнейшими укрепрайонами на восточных границах Русланда были Читинский, Хабаровский и Уссурийский.

Положение с восточными пустошами можно было бы назвать критическим, но не все так просто в Русланде. Дело в том, что за некоторое время до кризиса в Подмосковье была организована инновационная зона "Сколково". В докризисное время очень разборчивые в еде западные специалисты ею демонстративно брезговали, но после кризиса ситуация резко изменилась. Со всех концов планеты в зону бросились толпы обездоленных ученых со всего мира (некоторые прошли пешком не одну тысячу километров, чтобы оказаться в уютных и сытых стенах Сколково). Эти специалисты с радостью брались за любое поручение ЧСКР и работали не за страх, а за мешок картошки или пару головок капусты. Отличившиеся специалисты иногда видели даже мясо и фрукты. Напряженная обстановка в Русланде традиционно складывалась только с морскими рыбопродуктами (на что и делал свою главную ставку товарищ Шустринг). Вскоре, благодаря работе специалистов "Сколково" на вооружении ЧСКР появилось никогда ранее не виданное новейшее оружие. Таким оружием были, например, пехотные киборги с просто невероятными боевыми возможностями. Совсем скоро, после своего появления, дивизии пехотных киборгов переломили ситуацию на восточно-североазиатском регионе боевых действий – примитивные орды кочевников не могли им противостоять, ни в каком смысле. Кроме того ЧСКР активно использовала различные модификации киборгов на руководящих и оперативных должностях по причине их кристальной честности и неподкупности (киборги питались энергией от разработанных в Сколково микроядерных батарей с практически неограниченным ресурсом). Благодаря именно этим руководителям и социальная, и экономическая ситуация в Русланде также начала очень быстро оздоровливаться.

Деятельность инновационной зоны Сколково имела свои последствия и для яхт-клуба "Морской Иерихон". Там была разработана и запущена в массовое производство серия подводных лодок класса "Гусь Хрустальный". Эти лодки могли обладали просто фантастическими боевыми возможностями – они могли в подводном положении догнать и уничтожить любой корабль яхт-клуба, были вооружены новейшими (т.н. "размышляющими") баллистическими ракетами и торпедами, а также имели на своем борту до батальона подводных пехотинцев-киборгов (подпехов). Вскоре не один из флагманов яхт-клуба уже не рисковал выходить на просторы Мирового Океана без сопровождения хотя бы двух больших противолодочных крейсерских яхт.

Вот какие территории собирался заразить шустригорями неугомонный и быстроумный товарищ Шустринг. Проект "Гиперборей" базировался на трех вещах – привычке Русланда к экспорту нефтепродуктов, извечному недостатку морепродуктов и любви русландцев к импортным денежным знакам. Прибыв на место, Шустринг вышел по секретным каналам на северное региональное командование ЧСК, расквартированное в Мурманском укрепрайоне, и предложил приступить к обменным операциям. В экономическом смысле эти операции не имели никакого смысла – в Мировом Океане было огромное количество брошенных нефтяных платформ, на которых любая авианесущая яхта могла заправиться топливом совершенно бесплатно, а яхты, оборудованные ядерными реакторами, и вовсе в нем не нуждались. Однако покупка нефтепродуктов осуществлялась экипажем "Красного Золота" неукоснительно, в соответствии с секретными приложениями к проекту "Гиперборей".

Поначалу ЧСК отказывалась менять нефть на шустригори, и скупало только мороженую треску, но вскоре привычка к импортной валюте взяла свое и дело пошло. Объемы сделок очень скоро превысили миллиардные суммы, а коэффициент внедрения достиг 0,05%. Правда, коэффициент заражения подсчитать пока не удавалось – из-за неопределенной ситуации на восточных землях Северной Азии.

По мере укрепления экономического сотрудничества между яхт-клубом "Морской Иерихон" и ЧСКР требовалось все больше и больше свежих шустригорей, поэтому эмиссионный центр был вскоре перебазирован с "Деньгивроста" на плавбазу "Центробанк ", собранную прямо в море из нескольких танкеров и рефрижераторов. Со временем все острее начал проявляться дефицит целлюлозы. Дело в том, что каждый шустригорь печатался на основе вытяжки из строго определенных сортов древесины. Мелкие номиналы – из самых простых пород (сосны, осины и березы), а крупные номиналы – из самых дорогих и ценных (карельской березы, сандалового дерева и ливанского кедра). По направлению к плавбазе "Центробанк" Мировой Океан бороздили авианесущие яхты с ровными рядами бревен на взлетных палубах. Древесину добывали, где только могли и пускались для этого во все тяжкие. Так была организована специальная научная экспедиция для поиска и порезки на бревна ладьи царицы Савской, которая по слухам была изготовлена из ливанского кедра – сырья для купюры в 1000 шустригорей. Интересно, что ЧСК наотрез отказывался от экспорта своих лесных ресурсов, которые могли бы решить все проблемы с сырьем для "Центробанка", как Шустринг не старался их к этому склонить. Чеэскисты (особенно киборги), вообще относились к яхтсменам пренебрежительно, считали их жуликами и прохвостами, а также не упускали при случае напомнить – откуда (в географическом смысле) взялись когда-то их первоначальные капиталы. К сожалению, многое в жизни устроено на древнем принципе – единства и борьбы непримиримых противоположностей. Шустринг это отлично понимал и работал не покладая рук, несмотря на все препятствия и сложности.

После того, как авианосец "Красное Золото" отплыл в направлении Баренцева Моря, Гросс-адмирал Горь сосредоточился на вопросах общего управления силами яхт-клуба "Морской Иерихон" в мировом масштабе. Работы было много, и Семен Борисович сильно уставал. К счастью, статс-секретарь клуба Биндюга оставался на борту "Деньгивроста" и оказывал его капитану просто неоценимую помощь. За решением внешнеполитических вопросов, Горь совсем забросил внутриклубную работу, и это вскоре принесло свои горькие плоды. Вице-адмирал Деришкурка воспользовался ситуацией и организовал внутри клуба оппортунистическую группу (т.н. "Буржуазную Оппозицию"). В состав группы входили только белые олигархи и их приспешники из вспомогательного флота. Вскоре оппортунистам удалось созвать внеочередной съезд-сплыв клуба, на котором против Горя, Шустринга и Биндюги были выдвинуты самые серьезные обвинения. Белые олигархи из "Буржуазной Оппозиции" обвиняли черных олигархов в колоссальных растратах шустригорей, которые шли якобы на подкуп неустановленных бюржикратов из Северной Азии. Кроме того лично Горю ставилось в вину увлечение монетаризмом в ущерб рыбным интересам членов клуба, а Шустрингу – заигрывание с бюрократическим авангардом мирового пролетариата. В знак протеста против политики руководства белые олигархи даже повесили на свои мундиры крохотные золотые значки с изображением трески (за что черные олигархи пренебрежительно называли своих политических противников "трескотней"). Оппозиционеры требовали смещения Горя с поста Гросс-адмирала, а особо горячие головы даже разжалования его в матросы:

– Какие, однако, удивительные глупцы,– говорил Горь Биндюге, сидя в президиуме съезда-сплыва,– Как можно подкупить киборга? Скажи мне – как?!

– Не принимай близко к сердцу, Сеня,– отвечал Биндюга,– Это все интриги белых олигархов. Они всегда так делают – проникают внутрь здорового организма, а затем изнутри разрывают его на куски. Интересно, кого они наметили в Гросс-адмиралы? Неужели этого прохвоста Деришкурку? Но каковы интриганы? Жаль, что Макара нет с нами, очень жаль! Он бы мог дать им достойную отповедь по любому вопросу.

В ходе дебатов на трибуну взбирались белые олигархи и, распаляясь все больше и больше, бросали в сторону президиума ужасные обвинения. Сразу было видно, что многие оппозиционеры имели в своей биографии, тщательно скрываемые бюрократические корни. Апофеозом съезда-сплыва стала речь вице-адмирала Деришкурки. В ней докладчик суммировал все обвинения и предложил членам клуба перейти от политики мирового монетаризма к политике контроля над рыбными запасами Мирового Океана, и использовать в обменных операциях только формулу "товар – товар – товар".

– А ведь они и впрямь ничего не понимают в геополитике и геоэкономике,– заметил Биндюга,– Одно слово – идиоты! Так и хочется снова взять в руки снайперскую винтовку с примкнутым штыком, честное слово.

К счастью, вновь созданная партийная группа под названием "Рабочая Оппозиция", состоящая исключительно из черных олигархов, смогла значительно смягчить удар по руководству клуба. Горь был понижен в звании до контр-адмирала и занял ничего не значащую должность свадебного генерала, которая называлась так: "Почетный Председатель яхт-клуба "Морской Иерихон" с правом консультативного голоса, а Биндюга уволен с должности статс-секретаря и переведен на идеологическую работу. Гросс-адмиралом предсказуемо был выбран Деришкурка, а флагманской яхтой стал авианосец "Мзда".

Первым делом новый Гросс-адмирал отдал приказ по всем эскадрам – искать, находить и топить все неклубные суда, которые все еще рисковали заниматься рыбным промыслом в Мировом Океане. Горю было противно гоняться в прибрежных водах за утлыми рыбацкими лодками, поэтому он тут же отправил "Деньгиврост" в одиночное плавание, а распоряжения нового начальства просто игнорировал. Так же поступили и все остальные адмиралы и капитаны из "Рабочей Оппозиции". Они остались верны адмиральскому вымпелу Горя и делу борьбы за наиболее полное удовлетворение потребностей.

Адмирал Шустринг был всецело поглощен торговыми операциями с северными территориями, поэтому во всех этих разборках не участвовал, но регулярно присылал своим компаньонам подбадривающие радиограммы.

***

"Деньгиврост" на самом малом ходу бороздил просторы Мирового Океана в районе Северной Атлантики, а его капитан впал в меланхолию. Он целыми днями валялся на роскошной кровати под расшитым золотом балдахином и читал книги из огромной судовой библиотеки. Со временем, Семен Борисович перестал даже бриться и отпустил пушистую военно-морскую бороду. Из своей каюты контр-адмирал выходил только к обеду, чтобы за приемом пищи перекинуться парой фраз с Биндюгой. Вскоре он перестал переодеваться в адмиральский мундир и всюду ходил в шелковом халате с кистями.

Биндюга же напротив, развил самую энергичную деятельность в идеологической сфере. Он решил написать трактат об экономическом устройстве послекризисного мира и тратил на это все свое рабочее и нерабочее время. Впрочем, бороду он тоже отпустил. Вскоре компаньоны начали сильно напоминать внешним обликом классиков передовой экономической мысли прошлого. Биндюга – Карла Маркса, а Горь – Фридриха Энгельса. Иногда, за обедом между ними возникали вялые споры экономического характера.

– Экономический уклад возрожденного мира должен отбросить пережитки прошлого и полностью обновиться,– говорил Биндюга, поедая биточки из мяса осьминога,– Мы должны учесть все трагические ошибки наших предшественников!

– Какие еще ошибки предшественников?– вяло вопрошал Горь, стряхивая с бороды кусочки жареной горбуши,– Их было так много...

– Капитализм должен сбросить маску лицемерия и предстать перед изумленным пролетарским взором в своем первобытном зверином облике! К черту все эти социальные обязательства, от них только растет национальный долг, и нет никакого проку! Медицинские страховки и пенсии – туда же, они не приносят прибыли! Профсоюзы – подавить, а затем разогнать, двенадцатичасовой рабочий день, без всяких ограничений и митингов! Прибыль, прибыль, и еще раз прибыль – вот девиз экономики обновленного мира!

– Не слишком ли ты перегибаешь палку, Адам? Так недалеко и до социальных потрясений.

– А пусть трясет! Пусть! Мы неправильно воспринимали кризисы и потрясения в старые времена. Боялись их и ненавидели. А зря – кризис есть не что иное, как историческое обновление и усиление, выход на более высокую ступень борьбы за наиболее полное удовлетворение потребностей! Пусть в этой священной борьбе победит сильнейший! Только сильнейший, самый эффективный индивид способен достичь конечной цели! Зачем тянуть за собой вялых слабаков, не способных выдержать накал этой борьбы и двенадцатичасовой рабочий день?!

– Но мы же все-таки люди, Адам. Гуманизм, сострадание и все такое ...

– К черту гуманизм! Он не приносит прибыли!

– Далась тебе эта прибыль! Куда ее девать? На "Деньгивросте" уже сейф не закрывается, приходится вызывать двух морских пехотинцев, чтобы надавили на дверцу, а толку-то ...

– Прибыль нужно вкладывать в новую прибыль и так без конца и края! Посмотри на обитателей Мирового Океана,– Биндюга топнул ногой по палубе,– Кто из них достиг конечной цели?

– Дохлые морские котики. Им уже ничего не нужно, даже селедки, которую они так любили при жизни,– буркнул Горь.

– Нет! Конечной цели достигли только акулы! Они плавают куда хотят, едят что хотят, в любых количествах и ничего не боятся! А мы чем хуже акул?

– Да, собственно, ничем,– ответил Семен Борисович и отправил в рот новую порцию жареной рыбы.

– Вот!– воскликнул Биндюга,– Вот! А теперь скажи – слышал ли ты о том, чтобы акулы заморачивались медицинскими страховками для трески и морских котиков? Да никогда! О треске и котиках заботится сам Мировой Океан в своей безграничной милости! А у энергичных акул свои задачи и цели!

– Правильно, Мировой Океан сам создает, так сказать, для трески и котиков новые рабочие места в виде плантаций морской капусты и планктона, а для пролетариата такие рабочие места должны создавать капиталисты. Капиталисты создают рабочие места, а пролетарии на них работают – вот и получается социальная гармония. Акулы, другими словами, должны загонять треску и морских котиков на плантации морской капусты, чтобы они там набирали излишний вес и жир. Это, в конечном счете, полезно для них же самих.

– Как ты не понимаешь, Семен! Социальные гарантии и есть эти самые плантации. На их создание и были потрачены все деньги из суверенных долгов. И к чему это привело? Нет уж, увольте! Пусть ищут плантации морской капусты сами!

– О чем теперь говорить?– философски заметил Семен Борисович, оглаживая бороду,– Океан исчез. Мы лежим на дне высохшего океана и бьем хвостами по окаменевшему илу. А треска и морские котики теперь сами по себе. Они сейчас, так сказать, отращивают лапы и когти – учатся жить на суше...

Биндюга не донес до рта вилку с очередным биточком и замер, а затем вскочил на ноги и воскликнул:

– Верно! Верно!– он бросил вилку на стол и опрокинул в рот фужер белого вина, а затем запустил в свою шевелюру пальцы обеих рук и побежал в сторону апартаментов, выкрикивая на ходу,– Нужно срочно создать новый океан! Новый океан для новых акул!

Горь проводил своего товарища озабоченным взглядом, а затем продолжил трапезу, изредка прерываясь и покачивая головой.

Иногда, Семен Борисович сильно уставал от этих бессмысленных разговоров. Он брал со стола початую бутылку виски и отправлялся бродить по яхте – прямо в халате.

Под командирской палубой располагались зоны отдыха с барами и бассейнами. В одном из бассейнов постоянно плескались доставленные когда-то на борт Шустрингом художники и дизайнеры. Работы для них не было никакой, поэтому креативные люди что называется, отрывались по полной. Они распотрошили два контейнера со средствами РЭБ и нашили модельным проституткам русалочьих хвостов из блестящей фольги. Помимо хвостов, дизайнеры напустили в воду бассейна весь медицинский морфий, который только сумели найти, а затем приступили к веселым играм. Они с разбегу бросались в воды бассейна и начинали гоняться за хохочущими моделями, а догнав, приступали к спариванию. Семен Борисович с неудовольствием отметил, что в играх участвуют несколько матросов и морских пехотинцев, одетых в сильно стилизованные костюмы морских котиков. "Безобразие,– думал Семен Борисович,– Нужно будет указать Смиту. Какое все-таки правильное слово – "модель". Модель, это не предмет, а только указание на него. Модель стула, модель судна, модель человека".

Семен Борисович приложился к бутылке и собирался уже покинуть сектор с бассейнами, как вдруг его внимание привлекло одно из граффити, которыми были обильно покрыты стены помещения. На граффити был изображен он – Семен Борисович Горь в белом адмиральском мундире. Причем изображение было старым, безбородым. Борода была пририсована позже, достаточно небрежно. Нарисованный адмирал Горь униженно изгибался и протягивал пачку тысячных шустригорей темной личности в солдатской шинели и буденовке. Лица солдата нельзя было разобрать, так как он стоял к зрителю спиной. Над изображением была сделана надпись: "Иудушка Горь продает интересы мировой буржуазии агентам ЧСК".

– Так, я не понял,– прошептал Семен Борисович, покачнувшись, словно от пощечины.– Они что – веществ обожрались? Под ультрафиолетовыми лампами перегрелись? Белоолигарховцы, значит, да? Ну, ничего, скоро я вас разъясню! Каково, а? Вместо благодарности-то! Здесь вам не "Баунти", сукины морские коты!

Нужно сказать, что к описываемому времени на "Деньгивросте" подобралась довольно пестрая компания. По простору Мирового Океана тогда болталось довольно много плавсредств и некоторые из них были обитаемыми. Семен Борисович был гуманным человеком и иногда проводил спасательные операции. Так на борту оказалась группа французских поваров во главе со своим шефом – мсье Жилем. Несчастные пытались мигрировать в Швецию морским путем, но были заброшены налетевшим штормом в северную Атлантику. После той спасательной операции экипаж яхты питался исключительно морскими деликатесами самой высокой пробы.

Во время одного из переходов был обнаружен также батискаф с учеными-вегетарианцами, которые позже разработали для членов команды целую линейку продуктов из морских водорослей. Однажды, "Деньгиврост" наткнулся на огромный круизный лайнер, населенный каннибалами и снял с него четырех ливрейных лакеев британского происхождения, поэтому теперь существование Семена Борисовича приобрело даже некоторый аристократический лоск.

Но все это были порядочные и очень полезные для команды люди, а вот креативные торчки явно обнаглели и, играя в свои оторванные от реальности игры, перегнули палку. В душе адмирал Горь всегда оставался истинным североазиатским олигархом, а североазиатские олигархи, как известно, обладают крутым нравом и решительностью.

Однажды, когда "Деньгиврост" дрейфовал в районе ютландских островов, пришла радиограмма с "Красного Золота". Адмирал Шустринг просил срочно прибыть в указанную точку Баренцева моря для экстренного совещания по проекту "Гиперборей". Семен Борисович отдал приказ идти в Северную Атлантику, а сам связался с центром "Рабочей Оппозиции" на Бермудах и запросил поддержки двух противолодочных крейсерских яхт большого водоизмещения. К нему навстречу тут же вышли "Быстросвоп" коммандера Шеболтаса и "Фьючерс" кэптейна Крысенса. Пока "Быстросвоп" и "Фьючерс" двигались к точке встречи, расположенной у берегов Северной Шотландии, "Деньгиврост" сплавал к Большой Ньюфаундлендской Банке и пополнил свои рыбные запасы при помощи глубинных бомб.

Северные воды встретили эскадру контр-адмирала Горя неприветливо – почти все время перехода бушевал семибальный шторм, сопровождавшийся снежными зарядами и обледенением палубных надстроек. Когда "Деньгиврост" вошел в ледовые поля, Семен Борисович вызвал в каюту парикмахера, превратил свою толстовскую бороду в аккуратную морскую эспаньолку и назначил общее построение личного состава на верхней взлетной палубе. После того, как пространство палубы покрылось ровными квадратами морской пехоты и матросов, Семен Борисович приказал выловить из бассейна всех русалок и художников и выбросить их за борт. Воду в бассейне тут же спустили. Когда последний блестящий хвост исчез за палубным ограждением, контр-адмирал с чувством произнес короткую энергичную речь о старинной морской традиции поддержания на борту чистоты и дисциплины. Особенно он упирал на необходимости поддержания в чистоте стен служебных помещений. Закончил свою речь Семен Борисович так:

– Господа, друзья и товарищи, мои боевые побратимы! Авианесущая яхта "Деньгиврост" уже давно стала домом для всех нас! Но если кто-то в этом доме жить не хочет, я готов это принять и простить! Все желающие сойти на берег могут подать рапорт на мое имя или на имя коммодора Смита. Мы немедленно удовлетворим такое желание и высадим всех желающих на ближайшую льдину, предварительно обеспечив всем необходимым для жизни – резиновыми лодками, средствами для лова рыбы и небольшим запасом консервированных продуктов!

После окончания речи Семен Борисович посмотрел на Смита и кивнул головой. Коммодор подошел к микрофону и громко скомандовал:

– Желающие сойти на берег – четыре шага вперед!

Таковых не оказалось, и слово снова взял контр-адмирал Горь:

– Ну, что же друзья – я рад! Очень рад! А сейчас я объявляю на корабле большую приборку! Мы не должны ударить перед экипажем "Красного Золота" в грязь лицом! Вольно! Р-р-разойтись!

Следующие два дня команда с небывалым рвением занималась приборкой в отсеках. Дочиста отдраили от засохшей грязи даже верхнюю палубу, несмотря на шквальный ветер и обледенение. Вскоре "Деньгиврост" сверкал как императорское пасхальное яйцо.

При встрече с "Красным Золотом" оба авианосца украсились приветственными флагами и дали несколько залпов из бортовой зенитной артиллерии. Семен Борисович загрузил в грузовой отсек транспортного вертолета несколько ящиков с морскими деликатесами и отправился на встречу с адмиралом Шустрингом. При первом же взгляде на своего компаньона Горь отметил, как тот похудел и осунулся – черный адмиральский мундир висел на Шустринге, как на вешалке. По-видимому, общение с администрацией Русланда отбирало много жизненной силы и здоровья. Друзья крепко пожали друг другу руки, а затем, сняв адмиральские фуражки, обнялись и поцеловались – троекратно, по старинному русландскому обычаю.

– Что с тобой Макар?– говорил Семен Борисович, смахивая замшевой перчаткой с ресницы скупую адмиральскую слезу,– Ты на себя не похож!

– Ерунда, со временем все образуется,– отвечал Шустринг, копируя трогательный жест своего товарища,– Прошу в кают-компанию, на скромный банкет!

В отделанной красным деревом офицерской столовой были накрыты роскошные столы. В обеде, кроме высшего офицерского состава авианосцев, принимали участие офицеры с кораблей сопровождения. Горя удивило обилие очень вкусного и сочного животного мяса и зернового хлеба.

– Откуда такая роскошь?– спрашивал он Шустринга, уписывая за обе щеки ароматное жаркое,– А я, признаться, думал, что ты здесь голодаешь.

– В Мурманске купил кролей породы "Семипалатинский Великан". Теперь вся команда "Красного Золота" каждый день ест мясо. От рыбы уже все нос воротят. Представь себе – эти кроли будто бы специально созданы для авианесущих соединений. Они жрут все подряд, а особенно любят водоросли, потому что их организм постоянно требует йода, причем в огромных количествах! Я тебе дам пару – на развод. Поверь на слово, очень скоро все проблемы экипажа "Деньгивроста" с животными белками и аминокислотами закончатся.