Текст книги "Геном Пандоры: селекция (СИ)"

Автор книги: Андрей Куценко

Соавторы: Василиса Ветрова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Резкий звук вырвал меня из мыслей. Я вздрогнул. Звук повторился, и стало ясно, что кто-то скребётся в дверь. Послышалось недовольное мяуканье.

За дверью оказался Кеша, который по-хозяйски вошёл в комнату, придирчиво осмотрел меня, потёрся о ноги и прыгнул на кровать. Похоже, лысый питомец пришёл спать со мной. Вот это доверие! Яичница явно сыграла тут не последнюю роль. Или погреться захотел. Вика легла в капсулу, к ней не пристроишься, а сфинксы лысые и постоянно мёрзнут.

– Ну ладно, спать так спать. – Я сел на кровать и понял, насколько устал. Тело явно почувствовало, что можно расслабиться.

Стоило лечь, как кот бесцеремонно запрыгнул мне на грудь и уткнулся носом в шею. Тяжелый, зараза! И такой горячий, как печка. И это ему-то холодно? Греться пришёл?

Но сгонять котяру уже не было никаких сил. Мышцы налились тяжестью, а веки слипались. Мысленно я махнул рукой. Главное, чтобы когтищи свои не выпускал, и пусть себе дрыхнет, греется или зачем он там пришёл.

Последнее, что я запомнил перед сном, было мерное мурлыканье довольного Кеши.

Интерлюдия
Правительство

– Давай, Миш, докладывай.

Кабинет президента в подземном бункере был в разы меньше прежнего, но и тут сдержанная роскошь, сквозившая в каждом элементе интерьера, говорила о его статусе. Сам президент устало сидел в кресле возле электрического камина и задумчиво водил пальцем по планшету с последними сводками. Единственный посетитель – руководитель главного разведывательного управления расположился в кресле напротив. Года, казалось, бросили идею сломить этого титана госаппарата и, несмотря на то, что возраст приближался к седьмому десятку, его движения были полны силы, а энергии хватило бы на парочку тридцатилетних.

– Тем для обсуждения очень много, – начал он. – Но есть пара вопросов, которые нужно решить в первую очередь.

Президент кивнул, и Михаил активировал небольшой экран прямо над камином.

– За последние несколько дней удалось восстановить контроль над шестнадцатью отделениями в стране. Налажена связь и восстановлена структура управления. Ключевые объекты взяты под контроль.

– Мы надеялись на большее, – покачал головой президент.

– Что имеем, то имеем. Последние выводы аналитиков не оставляют нам выбора. Требуется твоя санкция для начала операции «Исток». Дальше смысла тянуть нет.

– Мы это уже обсуждали. Можешь начинать действовать. Директиву отправлю утром.

Глава ГРУ молча кивнул. Операция «Исток», разработанная разведывательным штабом, ставила крест на прежнем государстве. Огромные территории крупнейшей в мире страны контролировать оставшимися силами не представлялось возможным. Были определены регионы со стратегически важными производствами и ресурсами. И на их базе должны возникнуть новые федеральные Анклавы. Москва, как центр управления, Санкт-Петербург, как база флота и второй по вооруженности регион страны, Уральский Анклав, Минск, Нижний Новгород, Казань, Северный Анклав с центром в Мурманске. На какое-то время именно эти регионы станут хранителями прежнего государства.

Во все остальные города и веси полетят отряды подготовленных бойцов и спецтранспорт. Их задача – перевезти в Анклавы выживших. Как мутантов, так и остальных граждан. В первую очередь военных.

– О чем задумался, Миш? – вырвал его из раздумий голос президента.

– Страну жалко, – грустно ответил глава ГРУ.

– Мда… не так мы планировали новый расцвет нации. Но давай вернемся к главному.

Михаил прекрасно понимал, о чем говорит президент. Вирус изменил ход истории. Привычные механизмы управления, угрозы государству, методы противодействия им – все утратило свою прежнюю форму и даже смысл. Операция «Исток» – лишь необходимая реакция на изменения, первый шаг на пути к восстановлению. Но она не ответит на главный вопрос: как быть дальше?

– Да, давай вернемся к главному, – рефреном повторил глава разведки. – К тому же в этом вопросе есть большие подвижки. Спасение профессора Беляева иначе как чудом не назовешь. За последние два дня наше понимание ситуации выросло просто неимоверно. Алгоритмы мутагенеза, понимание принципов действия нейровируса, рабочие механизмы импринтинга.

– Да, я читал вчера эти отчеты, – прервал его президент. – Расскажи, что ты думаешь по этому поводу.

– Несколько часов назад завершились эксперименты по внедрению генома R 1794 трем добровольцам из спецназа. Двое из них выжили и чувствуют себя превосходно. Профессор говорит, что нужны еще сутки для вынесения окончательного вердикта, но мои люди в его окружении склонны считать, что это просто перестраховка.

– R 1794?

Глава ГРУ вывел на экран несколько слайдов и продолжил доклад:

– Идет каталогизация всех генных модификаций. Тут весь список. Каждой присваивается свой уникальный номер. На данный момент процедуру верификации прошли более трех тысяч мутантов, которые с нами сотрудничают. Геном R 1794 признан максимально подходящим для боевых подразделений. Не буду утомлять тебя научной херней, но на выходе бойцы получают увеличенную почти в два раза скорость реакции, высокий биологический пинг и прочее.

– Интересно, – оживился президент и внимательно начал всматриваться в информацию на экране. – Есть еще что-то особенное?

– Да тут все особенное! – хмыкнул Михаил. – Геном R 1794 из самых простых и понятных. Поэтому решили начать эксперименты с него. Но еще есть с десяток геномов, которые я сразу забрал в свой отдел. Вот, смотри.

Президент принялся изучать новый список, появившийся на экране, и с каждой секундой удивление все больше проступало на его лице.

– Регенерация, мимикрия, чтение мыслей… что???… смертельный взгляд, омоложение…

Под конец президент вошел в ступор окончательно, видимо, погрузился в собственные мысли. Глава разведки не торопил его. Он знал, что сейчас мозг его старого друга работает на пределе.

– Ты же понимаешь, что это значит? – вернулся к разговору президент.

– Прекрасно понимаю, – улыбнулся Михаил. – Я уже дал указание о создании особого отдела, который будет заниматься подобными мутациями. Гриф – сверхсекретно. Полный доступ к данным по работе с ними только у трех офицеров и у нас с тобой.

Президент довольно кивнул и впервые улыбнулся.

– Мир сломался, но, кажется, я начинаю видеть, каким он станет.

– Согласен с тобой, старый друг.

Оба замолчали на минуту, видимо, разделяя мысли друг друга.

– Что с исследованиями по их импринтингу? – вновь прервал паузу президент.

– Здесь не стоит торопиться и проводить необдуманные эксперименты. Сам понимаешь. А кроме профессора Беляева у нас нет подобных специалистов. Сейчас это ключевая фигура в наших планах.

– Его лояльность?

– На наше счастье, это патриот своей страны, человек старой закалки, но…

– Что но?

– При его спасении произошел неприятный инцидент. Группа спецназа подверглась нападению и не смогла вытащить из лаборатории всех выживших. Среди них были его дочь и ассистент. В отчете командира группы значится, что они все погибли.

– Так в чем проблема? – удивился президент.

– Профессор потребовал ознакомиться с отчетом. Пришлось оформить допуск, иначе он отказывался работать. После этого он затребовал, чтобы мы забрали тела. Я послал две группы, но, к моему удивлению, они вернулись с пустыми руками.

– Мутанты постарались?

– В том то и дело, что нет. Лабораторию завалило взрывом. Доступа к ней не было ни у кого. На расчистку ушел целый день. Мы нашли трупы охранника и ассистента. Дочери среди них не оказалось.

– Это может быть проблемой, – задумчиво проговорил президент.

– Да, пришлось управляемыми взрывами полностью завалить лабораторию и в отчете указать, что никого не нашли.

– Такая досадная мелочь, – сморщился глава государства. – Но может вылезти в большую проблему. Надеюсь, у тебя все под контролем?

– Да, ситуация под личным контролем.

– И в любом случае ищи потенциальную замену профессору. В этой ситуации мы не можем допустить ни малейшей промашки.

– Мои люди этим занимаются, но результаты пока оставляют желать лучшего. В любом случае я решу этот вопрос.

– Не сомневаюсь, – кивнул президент. – И перешли мне полную информацию об этом закрытом проекте, как его там?

– Проект «Пандора», господин президент.

Глава 17

Разбудил меня, конечно же, Кеша. Лысый гад мяукал, топтался по груди и лизал лицо шершавым языком. Чёрт! Из приятной дрёмы вылезать не хотелось совершенно, особенно после вчерашнего. Да и за все дни после инцидента мне, наверное, в первый раз удалось расслабиться и по-человечески поспать. Я хотел было скинуть кота с кровати и перевернуться на другой бок, но вспомнил об огромных когтях. Вот впустил же эту зверюгу на свою голову!

Кот, увидев, что я открыл глаза, тут же спрыгнул с кровати, подбежал к двери и стал скрестись.

Пришлось встать, чтобы открыть ему. Кеша пулей вылетел из комнаты, истошно мяукая по дороге. Что случилось-то? Я взглянул на таймер виджета. Двенадцать часов⁈ Я проспал до полудня? Вот это расслабился! Пожалуй, и правда, пора вставать. Вика, наверное, уже импринтировала себе гены регенерации.

Спустившись на кухню, я понял, куда так стремился Кеша. Отчётливо пахло тушёнкой. Вика сидела над тарелкой с макаронами и мясом, а кот с диким мяуканьем бегал вокруг. Миска с диетическим кормом стояла нетронутой.

– Дай ты ему уже нормальной еды, ещё немного, и он нас сожрёт, – не выдержал я.

Вика вздрогнула и обернулась.

– Уже сдалась и тушёнки положила. Он всё съел. А там почти половина банки была. – Она указала на пустое блюдечко под столом.

– Хм, а вчера две глазуньи умял и добавки просил, – заметил я.

Вика посмотрела на меня и хлопнула себя по лбу.

– У него же мутация! Возможно, метаболизм Кеши ускорился и теперь ему нужно гораздо больше пищи. Надо бы исследовать.

А тут произошло и вовсе удивительное. Кот, безуспешно вымаливая у меня добавки, видимо, отчаялся, недовольно дёрнул лысым хвостом и отправился опустошать миску с диетическим кормом.

– Точно, голодный, – заключил я. – А как у тебя прошёл импринтинг генов регенерации?

– Успешно. Всё, как и спрогнозировала нейронка. – Вика показала мне чистые ладони, ещё вчера покрытые прорвавшимся мозолями. Рядом на пальце красовался свежезатянувшийся порез. Значит, и скорость заживления проверяла. – Экспрессия в три раза меньше, чем у тебя. Но всё равно эффект отличный.

– А результаты по псионику?

– По предварительной модели Дарьи, группа генов псионики не должна конфликтовать с паттерном регенерации и встроится мою ДНК без проблем, – бодро ответила Вика.

Мне показалось, что я ослышался.

– Ты собираешься импринтировать себе его гены? Серьёзно? А тебе не кажется, что он с катушек слетел как раз от таких способностей?

– Это я тоже проверила. – Вика скрестила на груди руки и выпрямила. Видимо, собралась стоять на своём. Да она уже всё решила. Чёрт! Какая упёртая. – Я не просто так брала образцы тканей. У нашего псионика нашлись признаки нейродегенеративного заболевания. Нейроны повреждены. Как я и предполагала, у него изначально были проблемы. А для меня нейронка построила модель без всяких побочек.

– А если это заболевание от генов псионики? – засомневался я. – Как ты узнаешь, что именно его спровоцировало?

– Аналитика нейронки такое предположение не подтвердила. Заболевание судя по состоянию тканей мозга у него давно. Скорее врождённое, – качнула головой Вика. – И я, как учёный, с ней согласна.

– Врождённое, это ведь гены? А ты помнишь, что после этого нейровируса с ДНК происходит такое, что наука раньше вообще считала невозможным? Как тут можно уверенно что-то говорить? – попытался я воззвать к её разуму. Вот действительно, мне только не хватало, чтобы Вика съехала с катушек и начала манипулировать мной, как куклой. – И так ли нужны тебе эти гены? Эта тварь нас двоих чуть не угробила.

– Вот, чтобы защититься от других тварей эта мутация очень пригодится. И вообще, у тебя есть электричество, чтобы защититься. А у меня что? Мне твои «электрические» гены не подходят. – Судя по горящему взгляду Вика приготовилась спорить до конца.

Я развёл руками. Раз так упёрлась, отговаривать бесполезно. Как же мне не нравится мне эта идея!

– Я могу сам проверить модель? Интересно, какой прогноз выдаст Мия. Она у меня более мощная и уже обкатана под такие задачи.

– Да, если хочешь. Тогда пойдём в лабораторию. Ты подтвердишь мою аналитику, а я проверю Кешин метаболизм.

Вика подхватила ничего не подозревающего кота на руки.

В лаборатории она, поглаживая Кешу одной рукой, ловко вколола ему в холку снотворное и сняла чехол с одного из приборов на столе. Им оказалась медкапсула размером с кошачью переноску. Прямо уменьшенная копия человеческой.

– Он, когда видит её, сразу догадывается в чём дело, – улыбнулась Вика. – Поэтому сначала сон, потом распаковка капсулы.

– И что же, она функционирует как человеческая? – заинтересовался я.

– Да, принцип тот же, только дозы препаратов на массу Кеши настроены, датчики чуть в другом месте. Сейчас проведём диагностику, пока спит.

Я хмыкнул и дал задание Мие подключиться к капсуле. Разобраться в схеме работы действительно не составило труда.

«Мия, собери данные о геноме кота и рассчитай успешность внедрения генов псионика. Спрогнозируй влияние на состояние нейронов и структуры мозга», – мысленно отдал я команду, поглядывая на Вику. Она увлечённо изучала полученные данные о состоянии Кеши.

– И правда! У него теперь выше скорость реакции, сила и сократительная способность мышц, поэтому пищи требуется гораздо больше, – заключила Вика. – Бедный, он же всё это время полуголодный ходил!

– Вероятность успешного внедрения паттернов генов «псионика» девяносто пять процентов. Паттерн безопасен для органической структуры мозга с вероятностью на девяносто процентов, – озвучил я аналитику Мии, просчитанную для Кеши.

Вика приподняла бровь:

– Про органическую структуру спросил?

– Да. А тебе не кажется, что девяносто процентов как-то маловато? – поинтересовался я.

– Всегда есть риск. – Вика задумалась. – Скорее, эти проценты нейро накинула с учетом на всякие непредвиденные реакции. Они ведь так устроены, пытаются заложить в модель всё и вся. Естественно на биологический объект всегда снижают процент с поправкой на непредсказуемость индивидуальных реакций. Так что всё должно пройти нормально.

– То есть ты всё равно хочешь внедрить? – уточнил я.

– Да. – Вика ответила уже с каким-то раздражением в голосе и отошла от капсулы с котом.

– Ладно, – развёл я руками. – Ты уже закончила анализ своего Кеши?

– Закончила сбор данных, ещё повожусь с аналитикой. А котик немного поспит, пока действие снотворного не закончится. – Вика опустилась в кресло. По привычке потянулась к монитору, потом махнула рукой и уставилась в одну точку. Наверное, начала просматривать данные на виджете.

Я кивнул и отдал мысленную команду:

«Мия, запускай программу внедрения генов псионика в кота».

– Подобраны оптимальные дозы веществ для седации. Подключаюсь к мониторингу процессов жизнедеятельности, – комментировала свои действия нейронка. – Инициация. Процесс запущен. Расчётное время окончания: два часа.

– Ты что творишь! – Вика подскочила с кресла и уставилась на меня. Глаза её горели.

– Проверяю аналитическую модель на экспериментальном образце, – невозмутимо отозвался я. – Думаю, если процесс инициирован, прерывать его небезопасно.

– Да ты.! Как ты мог! Это вообще мой кот! – задохнулась она от возмущения.

– Ты же сказала, что можно внедрять. Расчёты нейронки очень перспективные.

На всякий случай я покосился на дверь и сделал шаг назад.

– И что с ним будет после внедрения? Он же кот, а гены рассчитаны на высшую нервную деятельность! А если он с ума сойдёт? – Вика аж покраснела.

– А если ты с ума сойдёшь? – парировал я. – Ты сама говорила – коты отличная модель для физиологии мозга. Посмотрим, будет ли деградация нейронов. Способности манипулировать у него вряд ли откроются, тут нужен мозг помощнее.

– Вот именно! – выкрикнула Вика. – Это неадекватная модель для таких экспериментов! Его мозг может просто не выдержать такой нагрузки!

– Как и твой. Чему есть пример в виде нашего покойного псионика. Поэтому лучше использовать хоть какой-то шанс и проверить, как меняется структура мозга от этих генов. Но мне почему-то показалось, что ты не захочешь экспериментировать на любимом котике, – пояснил я. – И, думаю, показалось не зря. Пришлось проявить инициативу. Потому что потерять такого ценного учёного и соратника как ты я не готов.

Вика хлопнула глазами, открыла и закрыла рот. Явно не ожидала такого ответа.

– Пока мы ждём результатов, мне нужно отлучиться. – Я выскользнул за дверь.

Новую порцию ругани выслушивать не хотелось. Вот ведь упрямая! А ещё нерациональная. Жалеет кота, а собой готова рискнуть. Учёный, называется.

Я вышел из усадьбы, захватив с собой кабель.

Из головы не шёл тот эффект, которого я случайно добился, сражаясь с мутантом. Получается, из этого кабеля можно сделать неплохое оружие. Только вот он длинноват и тяжеловат.

Расположившись на заднем дворе, я бросил кабель на землю и взялся за свободный конец. Сконцентрировался. Возникло знакомое ощущение потока, проходящего по телу, покалывание в пальцах. Кабель засветился голубоватым и будто ожил. Удивительно, но каким-то образом я чувствовал его, как продолжение руки. Только странное продолжение – тонкое и гибкое. В этот раз у меня было время оценить ощущения. Потом я заставил его двигаться. Размотаться широким кругом, взлететь в воздух, обвить меня потрескивающим защитным кольцом, резко метнуться вперёд к воображаемому противнику. Тут я не рассчитал, и свободный конец кабеля выскользнул из руки. Магия тут же закончилась. Моё оружие упало в траву обычным проводом. Да, забавно, если такое произойдет в настоящем бою. Надо задуматься о ручке. Но, продолжая тренировку, я попробовал выполнить то же самое без кабеля. Пустить электрическую дугу на расстояние, окружить себя ей. Ударить по цели на несколько метров.

А потом развернул аналитику. Но даже до того, как увидел данные, понял, что сильно вымотался. И точно, энергия упала вполовину. А упражнения с кабелем потратили всего десять процентов от доступного объёма силы. Радовало то, что заряд моей внутренней батареи потихоньку восстанавливался. Кажется, быстрее, чем в прошлый раз.

– Мия, дай полную аналитику по тренировке.

Просмотрев данные, услужливо выведенные помощницей, я сделал пару корректировок по структуре отображения информации. Да, так гораздо лучше.

Объект: Алекс

Импринтированные генные кластеры:

Ветка регенерации: 4,53% синхронизации (131,49% от максимума)

Ветка энергии: 7,76% синхронизации (69,8% от максимума)

– заряд (28%)

– время восстановления (85 мин)

Статус трансформации ДНК: 17,49%

– центр физической активности – 21,24%

– центр нервной системы – 23,01%

– центр ментальной активности – 8,21%

Цифры трансформации ДНК медленно, но верно росли вверх. Смущало немного их нелинейное распределение по способностям.

– Мия, проведи аналитику изменений данных по генным кластерам. Как получишь результаты, дай знать.

Нейронка отчиталась о начале работы, а мои мысли вернулись к тренировке. Использовать кабель определенно имеет смысл. Но его стоит доработать. Как минимум нужна рукоятка.

– Мия, – снова обратился я к нейронке, – скажи, здесь есть какая-нибудь кладовая для хранения вещей?

– На территории имеется несколько помещений для хранения, – отозвалась нейронка. – Судя по данным видеоаналитики, одно предназначено для садового инвентаря, второе в доме – для хранения одежды. Третье – мебель, электроприборы, посуда.

Я выбрал третье. Если что-то искать, то там. Мия заботливо распахнула передо мной двери кладовой. Небольшое пространство было заставлено огромным количеством каких-то приборов, некоторые из них заботливо укрывали чехлы. Всё это дополняла куча коробок, сквозь прозрачные пластиковые стенки которых можно было разглядеть провода, платы и подобный электрохлам. В глубине ютились более привычные для таких мест вещи: старый торшер, кресло, лыжи, какие-то вазы.

Вообще я рассчитывал найти здесь нечто, от чего можно будет взять ручку для хлыста. Но нашёл другое – старый строительный пылесос. Моё внимание привлёк провод, который свободно лежал вокруг него колечками, как какая-то веревка. Я давно уже не имел дела с проводной техникой, тем более такого назначения. Совсем забыл, что в какой-то момент маркетологи хвастались гибким и легким проводом для бытовой техники. Пока всё проводное не кануло в лету. Мой кабель был тяжелый и неповоротливый по сравнению с этим шнуром. Я попробовал провести поток электричества, и шнур тут же ожил, легко отозвался на мои движения. А потом зашумел пылесос. Произошло это так внезапно, что я чуть не подпрыгнул на месте. Рабочий, значит. Жаль, придётся испортить. Я отрезал шнур. В руках у меня оказалось три метра лёгкого и гибкого материала с прекрасной электропроводностью. Осталось решить с ручкой. С этим вопросом я обратился к Мие, пусть тоже поработает и присмотрит мне что-то подходящее по камерам. Правда пришлось постараться, чтобы объяснить нейронке, что именно мне требуется.

В итоге Мия отправила меня не в очередную кладовую, а в домик прислуги. Нейронка предложила использовать рукоятку от шампура. Набор шампуров висел на стене веером в специальном креплении и, видимо, являлся предметом гордости хозяина. Вряд ли им пользовались по назначению, скорее всего, это был дорогой подарок. Но рукояти у них действительно притягивали внимание, резные, из дерева, с наконечниками из латуни – настоящее произведение искусства. Я вытащил один шампур из крепления: ещё и в руке удобно лежит.

А вот чтобы использовать рукоятку, пришлось попотеть. Для этого я наведался в подсобку с садовым инвентарём, где нашлись и плотницкие инструменты. Вспомнились годы, проведённые в закрытом интернате. Вообще я больше любил возиться с программами и микросхемами. Но кто-то из руководства, видимо, решил приучить мальчиками из богатых семей к труду. Занятия по плотницкому мастерству были обязательными: резьба по дереву, всякие столярные дела. И если мои одноклассники воротили нос и делали всё спустя рукава, то я действительно увлёкся. Было в этом что-то успокаивающее, какая-то отдушина. Пусть мои родители были известными и состоятельными, среди остальных я чувствовал себя белой вороной. Никто не забирал меня на выходные и каникулы. Не передавал сладости или дорогие подарки. По завещанию родителей весь срок пребывания был оплачен заранее, до моего совершеннолетия и вступления в наследство. Многочисленные родственники пытались найти в этом завещании дыры и сделаться моими опекунами, чтобы «откусить» часть наследства. Но у родителей были хорошие юристы, и где-то через год все визиты родственников прекратились. А я понял одну простую истину: надеяться в этой жизни можно только на себя. А потом осознал ещё кое-что: одноклассники не любили меня вовсе не потому, что я потерял родителей. Просто у меня всё случилось по-другому: остальных родители запихивали в интернат, потому что некогда было возиться с ребенком. Или если не смогли найти на избалованное дитятко управу и оно им осточертело. А потом откупались дорогими подарками. У них, наоборот, не было того, что довелось испытать мне: счастливой семьи, любящих родителей. Я хранил это в памяти и делился, рассказывал товарищам, желая показать, что хотя бы был таким же, как они. А вместо этого вызывал всё больше насмешек и отчуждения. Тогда я понял, что всё ценное нужно держать при себе. Со временем они забыли, и всё пошло как по маслу. Фальшивые улыбки, командная работа, лидерство в классе. Кажется, тогда и закончилось моё детство, как и резьба по дереву. Я нашёл себя в мире программирования, создании кодов и изучении нейросетей. Но почему-то всё так живо вспомнилось, пока делал эту деревяшку. Как будто тогда, в прошлом, пока занимался резьбой, я только и был настоящим, а всё, что потом – ненастоящее, обманка, и вот теперь установилась связь с прошлым. И я снова могу чувствовать…

Я закончил работу и улыбнулся. Видимо, пережитый последние дни стресс сделал меня сентиментальным.

Однако было чем гордиться. У моего шнура появилась рукоятка. Теперь это был настоящий хлыст: он удобно лежал в руке и повиновался каждому моему импульсу.

– Вот ты где! – резкий оклик заставил меня вздрогнуть и обернуться. – Я уже думала, тебя мутанты съели.

– Не дождешься, – улыбнулся я.

Кажется, Вика отошла и с её любимым котиком всё было в порядке.

– Ещё бы как-то пристроить его к поясу, – задумался я.

– У меня туристический карабин есть, там, наверху, – сказала Вика и как-то нехорошо нахмурилась. – А эта рукоятка… где-то я её видела… где взял?

– Да тут, среди инструментов нашёл, – соврал я.

Не хватало ещё, чтобы она вспомнила о подарочном наборе, который точно был гордостью Фарида. Может быть, сам профессор дарил. Понятно, что хозяина мы вчера похоронили, но Вика может и не понять.

– Как кот? – спросил я, отвлекая её внимание.

– Кеша? Пока нормально. Только что ещё банку тушенки съел. Как-то воздействовать на меня не пробовал. – Вика улыбнулась и тут же сделала строгое лицо. Остановилась и пристально посмотрела мне в глаза. – Алекс, если мы партнеры, давай договоримся, что впредь ты не будешь действовать без моего согласия. Я имею в виду, в тех вещах, которые касаются моего личного пространства. Кеша – мой питомец. А шампуры – подарок моего папы Фариду. Я понимаю, что для тебя это ничего не значит, но если бы ты спросил, я подыскала бы тебе подходящую рукоять.

Наверное, следовало бы извиниться. Я почти раскрыл рот, чтобы это сделать, когда Вика добавила:

– А шнур откуда взял? Сломал какой-то прибор⁈ Признавайся!

Ну нет! Так меня ещё никто не отчитывал! Внутри всё закипело.

– От старого строительного пылесоса! И я в первую очередь думал о выживании в новых реалиях, а не о том, чтобы сохранить семейные реликвии нетронутыми. Оружие необходимо, чтобы защитить нас от тварей, в которых превратилась выжившая часть человечества. Ты уж извини, что не на том сделал акцент.

Лицо Вики вытянулось, а я продолжал:

– И я тоже хочу договориться. Давай ты не будешь действовать без обсуждения со мной, когда дело касается нашего выживания. Я сюда отношу риск угробить себя экспериментами.

Вика сначала побледнела, потом покраснела:

– Вообще-то, псионика – это тоже оружие, которое нам необходимо. Ты сам видел эффект. Если бы не Кеша, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. А ты ему внедрил гены, совершенно не переживая.

Спор грозил зайти на второй круг, но вышеупомянутый Кеша прервал наш диалог громким мяуканием. Он сел между нами, недовольно посмотрел на меня, потом на Вику.

– Кешенька. – Она протянула руку, чтобы подхватить кота, но тот зашипел и ощетинился.

– Котик? – Я тоже зачем-то полез к нему, но кот зло сверкнул глазами и цапнул меня зубами за палец.

– Вот это номер! Что это с ним? – удивился я, отдёрнув руку. – Неужели что-то с генами псионика пошло не так.

Кот наблюдал, переводя взгляд с меня на Вику и обратно. Уже не так злобно.

Меня осенила догадка. Я глубоко вдохнул и выдохнул, вспомнил свою резьбу по дереву, попытался сконцентрироваться на положительных эмоциях: размеренной работы, радости от получившейся безделушки, да и рукоятку я здорово к шнуру присобачил. Вот она! И потом, стараясь сохранить это состояние, протянул руку к Кеше. Вторую, которую он не успел куснуть. Кот прищурил глаза и потёрся головой о ладонь. Я без труда взял лысого питомца на руки и подмигнул Вике.

– Вот значит как? – удивлённо выдохнула она.

– Кажется, он чувствует наши эмоции и реагирует, – поделился догадкой я. – Видимо, как-то так проявились гены псионика.

– Никакие это не гены псионика, животные и так хорошо читают эмоции, – бросила Вика. – И он часто так делал, когда мы с папой спорили. Но всегда выбирал мою сторону. А теперь к тебе на руки полез.

– Ну вот, даже кот на меня не обижается, за то, что я с ним сделал. А я ведь спасал его хозяйку, – намекнул я, поглаживая Кешу. – А за шампуры прости, я как-то не подумал.

– Хорошо, – кивнула Вика. – В следующий раз будем советоваться друг с другом. Договорились.

– Договорились, партнёр, – кивнул я и передал ей кота, который совсем размяк в моих руках и даже не подумал шипеть на Вику.