Текст книги "Смертельная комбинация"

Автор книги: Андрей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

На кровати кто-то лежал.

Я беззвучно подкрался и склонился, пытаясь разглядеть… В это мгновение я почувствовал страх, словно тупой иглой ткнули под сердце. Я даже зажмурился и отпрянул.

На кровати лежала Рита.

Она лежала неподвижно.

Рядом, на стуле, был ночник. Я нащупал выключатель и зажег свет. Тусклая лампочка осветила разметавшиеся по подушке волосы, по-детски приоткрытый рот, длинные тени ресниц. Рита спала, натянув одеяло до подбородка и обняв во сне подушку. Я перевел дыхание и устало опустился на кровать, стал снимать с запястья ремень. Она не проснулась, только чуть заворочалась во сне.

– Рита… – тихо позвал я. Она открыла глаза. Зеленые глаза смотрели сначала отчужденно, потом испуганно.

– Ты? – произнесла она почти беззвучно, я понял только по движению губ. – Ты?

Я кивнул и улыбнулся:

– Можешь даже потрогать.

Потом протянул руку и осторожно поправил ей волосы. Она отстранилась и уткнулась лицом в подушку.

– Этот сон, – сказала она глухо, – какой страшный сон, господи… Этот барак, свеча, зеркало, удавленник… Я кричала и не могла проснуться…

Я поежился. Что-то знакомое было в ее сне.

– Где ты пропадал столько времени? – сказала она в подушку.

Ну и ну, оказывается, это я пропадал!

Она все лежала на животе и обнимала подушку, а мне теперь спешить некуда, и я ждал, пока она успокоится. Потом не выдержал и ущипнул ее под одеялом. Я просто хотел немного подбодрить ее. Она ударила меня по руке и села на кровати, держа одеяло под подбородком.

– Как ты сюда попал? – спросила.

Я показал на окно.

– Но ведь…

– Пустяки, метра три по карнизу. Если бы это было не так высоко, я справился бы намного быстрее… – я сделал паузу и подумал, что настала моя очередь спрашивать.

– А как ты сюда попала?

– Лисенок… Это Юля, – пояснила, – дала ключи. Мне надо было спрятаться, и она помогла.

– По-моему, эта девица не питала к тебе дружеских чувств.

– Она их и сейчас не питает. Только раньше я ей мешала, а теперь – уезжаю. Ей выгодно, чтобы я уехала без скандала – легче будет занять мое место. В нашем светском обществе.

– Но почему ты уезжаешь? И что случилось в твоей квартире? Кстати, я хотел бы зажечь верхний свет – не люблю сидеть в потемках.

– Тут не надо, – она откинула край одеяла и спустила босые ноги на пол. – Давай на кухне, я там занавесила окно покрывалом. И отвернись, пожалуйста, мне надо переодеться.

* * *

– Ну все, пойдем, – позвала она и пошла впереди меня.

Рита была в туфлях почти без каблуков и казалась совсем маленькой и беззащитной.

Зажгла плиту, поставила чайник. Потом достала из шкафа чашки и насыпала в них растворимого кофе. Она чувствовала себя тут вполне уютно.

– Ты здесь бывала раньше? – спросил я, но она не ответила, а ушла в комнату и вернулась с нераспечатанной пачкой «Лаки Страйк». Когда чайник закипел, разлила воду по чашкам и села напротив.

Я курил и разглядывал ее сквозь облачко дыма. Рита казалась школьницей, пусть немного распутной, но все же невинной. Я имею в виду своих сверстниц, какими их запомнил. В сущности, мы были последнее невинное поколение.

– Ты меня изучаешь, да? – Рита взяла обеими руками чашку и поднесла ее к лбам. – Наверное, я должна тебе объяснить, что не имею никакого отношения к этому убийству.

– Тогда почему ты прячешься?

– Они ворвались утром в квартиру, связали меня, запихнули в ванную, а потом сидели на кухне и пили мой коньяк. Я слышала их разговоры – они ждали тебя. Я им не нужна была. Потом кто-то пришел и сказал, что ты убежал. Они ушли, а мне осталось распутать веревку. Я боялась появляться у себя дома… Весь день пряталась то в кино, то… Потом позвонила Лисенку и взяла у нее ключи от этой берлоги. Она сказала, здесь безопасно.

– Не хочешь сообщить в милицию, что на тебя напали?

Рита грустно улыбнулась и достала из пачки сигарету.

– Мне нельзя иметь дело с милицией, – сказала она тихо, – я очень много знаю лишнего. Мне бы быстро заткнули рот. Для этого существуют сокамерницы и несчастные случаи. Все покупается за деньги.

– Ты хочешь сказать, тебе известно, кто убил директора?

Девушка замотала головой:

– Таких кандидатур можно найти сколько угодно. Кроме меня и моего мужа.

– Твоего мужа? А в милиции придерживаются другого мнения.

– Это я ему посоветовала увезти тело. Но убил не он.

– Ничего не понимаю, – сказал озадаченно. Зачем ему тело, если задушил кто-то другой.

– Ремень на шее, – она постучала пальцем себе по горлу, – это был ремень моего мужа, с такой пряжкой. Но ведь он не такой дурак, чтобы воспользоваться собственным ремнем в собственном подъезде. Его просто решили подставить…

Она внезапно замолчала и опустила голову.

– Но если ты не при чем, чего тебе было бояться?

– Я тебе уже рассказывала, с чего начинала, – теперь она не поднимала глаз, и я видел только склоненную макушку. – Кроме хорошей фигуры и всего прочего, что нравится мужикам, у меня было еще одно достоинство – я не трепалась. А когда люди крутят дела – только такие мне были нужны, только такие могут помочь в жизни, – им всегда нужен посредник, который не болтлив и умеет организовать нужную встречу, устроить все красиво и безопасно.

Сначала это понял один из моих друзей и стал пользоваться. Потом люди, с которыми он у меня встречался, тоже стали приглашать своих знакомых… Иногда они просто выпивали, иногда играли в карты, а то и приводили девиц или о чем-то договаривались.

– Воровская малина? – спросил я с усмешкой.

В этот момент мне хотелось ее ударить.

– Воры тоже приходили, – сказала она с вызовом и посмотрела в упор, – только большей частью приходили вполне уважаемые лица. Не всегда и не всех приглашаешь к себе домой, кабинет или ресторан. Вполне уважаемые люди…

– Вроде директора комбината?

– Я ведь с самого начала не морочила тебе голову, не уверяла, что я невинная овечка, – она чуть закусила губу.

– Ладно, проехали, – я кивнул.

– И ты еще спрашиваешь, почему я прячусь? – она прижала к пепельнице незажженную сигарету и сломала ее. – Если мной заинтересуются органы, как, по-твоему, с точки зрения людей, которые были у меня в гостях, не будет опрометчиво позволить мне распустить язык? Ведь никто не даст им гарантии, что я не начну рассказывать все подряд, если на меня как следует там нажмут? А я ведь слышала многое.

Я не знал, насколько она права, но в глазах у Риты был такой неподдельный страх, что я поверил – люди, с которыми она встречалась, достаточно опасные создания.

– Вот почему я отсюда сматываюсь, – она провела ладонью по лицу, словно стряхивая паутинку. – Никто не должен знать, куда я уеду. Я просто исчезну, начну на новом месте и постараюсь не совершать прежних ошибок.

– Но ты до сих пор не уехала…

– Да, – она подняла на меня странно заблестевшие глаза, – я не могла уехать, пока ты здесь… Только не задумывайся над этим, ни к чему тебе над этим задумываться…

– Не понял…

– Я сбежала из семьи, где меня ненавидели, я шаталась по вокзалам и подвалам, где встречала всяких подонков, потом мне удалось вырваться из нищеты, пробиться в этот мир, а тут тоже одни подонки, и муж у меня подонок, и все кругом… Я обречена была обалдеть от первого, кто отнесется ко мне по-доброму, будь то мужчина, ребенок или собака.

– Замечательное сравнение, – я отпил остывающий кофе, – очень удачное сравнение.

И засмеялся. А она вдруг посмотрела на меня с яростью.

– Черт бы тебя побрал, – произнесла Рита медленно, – я ведь влюбилась в тебя. Я совсем обезумела, разве ты не видишь?

Я замер с чашкой в руке, потом осторожно поставил ее на стол, словно боялся расплескать. Я на самом деле этого не увидел.

– Ну что – ты молчишь? – глаза ее потемнели еще больше, хотя, казалось, некуда больше темнеть.

Несколько дней назад я был беззаботным малым, которому ничего не стоило полюбить такую девушку, как Рита. С такими глазами, губами, фигурой…

– Тебе… неприятно мое прошлое? – сказала она с запинкой.

– Дело не в этом. Мне нет дела до твоего прошлого…

– Хочешь сказать – тебе все равно? Нет до меня дела?

– Почему же? Вовсе не это хотел сказать… – я ощущал какую-то пустоту внутри себя.

Да, несколько дней назад мне ничего не стоило полюбить такую девушку…

– Тебе наплевать на меня?

Промолчал.

– Я тебе нисколько не нравлюсь, да? – у нее запылали щеки. -

Не хочешь отвечать?

– Почему же? – повторил я, а ощущение пустоты усиливалось.

В таком состоянии я склонен совершать безрассудные поступки, – я тебя тоже люблю.

– Уедем, – Рита встала и подошла ко мне. – Уедем вместе.

– Да, конечно, – я обнял ее за тонкую талию и прижался щекой к бедру, – чем не выход?

Я почувствовал, как она вся напряглась при этих словах.

– Тебе не дает покоя убийство? – спросила, проведя пальцами по моим волосам. – Но ведь про это можно просто забыть.

– Угу. Можно. Со временем.

Через ткань одежды я чувствовал тепло ее тела, и от этого в душе словно распрямилась пружина. Усталость накатывала волнами.

– Для этого есть милиция, пусть они ищут, – упрямо сказала Рита.

– Да. Только я все делал вовсе не потому, что сомневался в способностях профессионалов или хотел им помочь.

– Тогда зачем? – в голосе ее послышалось недоумение.

– Вокруг столько зла, и надо попробовать, на что ты способен. Я хочу сказать, способен ли ты противостоять ему в одиночку, как умеешь. Тут дело не в технике сыска или приемах рукопашного боя, а в том, хватит ли у тебя воли пройти по карнизу. Важно знать, на что ты способен.

– Идеализм, – сказала она высокомерно.

– Может быть, – я уже совсем спал, обнимая ее за бедра. – Только я хочу знать, что во мне заложено. Иначе как определишь, на что имеешь право рассчитывать в этой жизни. Я хочу рассчитывать на многое…

– Становление личности? – холодно поинтересовалась Рита.

– Наверное. Я не хочу тебя обманывать…

– Значит, мы вместе никуда не уедем?

– Почему? Вот найду его… или их…

– Нет! – она отпрянула в сторону, – я не хочу опознавать тебя в морге. Я не хочу связать свою жизнь с потенциальным смертником. Если тебя не убьют завтра, то убьют через неделю, месяц, год. Я пыталась понять тебя, пыталась с первого нашего разговора, с первой встречи. Может быть, у тебя обостренное чувство долга, может, любопытство, может, свой интерес? Нет! У тебя просто патологическая страсть искушать судьбу, – она выкрикивала слова, как ругательства. – Я не хочу, не желаю постоянно бояться за тебя. Ты сумасшедший, это ты спровоцировал кошмар этих дней. Когда один все время лезет на рожон, остальные тоже теряют голову…

– Уж не я ли подсунул труп в подъезд твоего дома?

– Да, – она смотрела на меня бешеными и яркими, как звезды, глазами, – не удивлюсь…

– Успокойся, – я прикурил две сигареты и одну протянул ей, – тебе было бы неплохо выпить стаканчик и немного успокоиться. В этой дыре найдется пара стаканчиков винца?

– Ты сумасшедший, – она прижала ладони к пылающим щекам, – ты сумасшедший…

– Мне уйти? – я бросил сигареты в пепельницу и встал, – не люблю истерик.

– Уходи! Только по карнизу, как пришел, это доставит тебе удовольствие. Ненавижу…

Она вдруг размахнулась и ударила меня ребром ладони по скуле. Я на мгновение ослеп от обиды, потом с силой схватил ее за плечи. Она попыталась вырваться, как в тумане промелькнули ее испуганные глаза, сползавший с тонких смуглых плеч халат, обнажившаяся грудь, снова халат, смятый под нашими телами, ее руки, одновременно отталкивающие и удерживающие меня. Женщина извивалась, поднимая бедрами переплетенные тела с такой силой, что, казалось, пол прогибался под нами. Я чувствовал на лице ее горячее дыхание, которое становилось все чаще, пока вдруг не взорвалось воплями дикой кошки…

* * *

Утреннее солнце нашло лазейку между шторами и разбудило меня. Я лежал поперек широкой кровати, вытянувшись во весь рост и закинув руки за голову.

Приоткрыл веки и увидел Риту, она сидела в кресле, поджав под себя стройные ноги, и, улыбаясь, смотрела на меня. Глаза ее сияли. Я окончательно проснулся.

– Ты даже во сне с кем-то борешься, – сказала она со смехом, – я уже давно на тебя смотрю.

И потом, без всякого перехода:

– Я люблю тебя.

Я открыл рот, чтобы ответить, но она протестующе махнула рукой:

– Ничего не говори. Я тебя раскусила. Ты любишь, только если готов убить от ярости.

– Выбрось это из головы, – я рывком сел и огляделся, – а то я буду каждый раз получать по физиономии, если ты вдруг надумаешь проверить мои чувства.

Она засмеялась.

– Надо скрыть следы преступления, – я смущенно оглядел устроенный в комнате беспорядок. – Мы вели себя достаточно бесцеремонно. Она состроила недовольную мину и по-звериному потянулась, упираясь руками в подлокотники кресла. Потом встала.

Пока я умывался и перебинтовывал съехавшую повязку, она заправила постель и аккуратно сложила мои вещи.

В прихожей я наткнулся на чемодан. Он стоял под вешалкой, коричневый и пузатый, с блестящими металлическими замками.

Я спросил:

– Когда ты успела собрать вещи?

Мне показалось, она смутилась.

– Я еще несколько дней назад сложила чемодан и отнесла его в камеру хранения. Но ведь я не знала, сколько времени потребуется, чтобы тебя отыскать, и принесла вещи сюда. Надо было во что-то переодеваться… Халат, например…

– Запасливая, – я покачал головой, – а вот мне даже побриться нечем.

– Да, не мешает… – она на мгновение задумалась, потом радостно улыбнулась, словно вспомнила, – у меня же электробритва в чемо…

И осеклась.

– Что? – я удивленно смотрю на нее, – а больше в твоем чемодане мужских вещей нет?

Она колеблется, потом отвечает:

– Да, куртка, рубашки… самое необходимое… Не смотри так. Ты же не можешь меня ревновать к мужу!

– Веселенькое дело, – я чуть не расплескал кофе, – значит, вы собирались вместе уехать? Меня ли ты ждала в этой квартире?

– Перестань, – она рассерженно бросила надкусанный бутерброд на тарелку, – когда я собирала вещи, то понятия еще о тебе не имела…

– Ничего не понимаю, – я от изумления стал искать сигареты, – значит, ты хотела уехать прежде, чем заварилась эта каша? Почему?

– А если я не захочу отвечать?

– Ты только не подумай, что я и сам не соображу. Ты заранее знала, что директора убьют в ту ночь. И ты знала, что тебя будут подозревать по той простой причине: случиться это могло не без твоего участия. Вам понадобился человек, которого не заподозришь в предварительном сговоре, выражаясь юридически. А дело было так: я только что приехал, никого в этом городе не знаю. Алик сажает меня в машину, говорит, что человек, который, кстати, ни разу не повернулся ко мне лицом, это – директор. А потом я нахожу труп в подъезде. Уже настоящего директора. И я был уверен, что убили человека, с которым я только что вместе ехал. И убили его тоже только что. Так я и сказал в милиции, поэтому они ищут того, кто мог это сделать в те десять – пятнадцать минут, пока я топтался у подъезда. Ну а у настоящего убийцы, конечно же, есть на это время железное алиби.

– Но почему ты решил, что этот таинственный убийца – это я?

– Ты знала, что у директора на руках большие деньги. И ты собиралась уехать, собрала вещи. Для того, чтобы бросить дом, работу и вот так уехать, нужны очень веские причины. Если ты заранее спланировала это убийство, такие причины у тебя были.

– Зачем мне тогда понадобилось просить Виктора вывезти труп? – она усмехнулась, – ведь тем самым я испортила себе алиби… то алиби, которое ты только что мне выдумал.

– Вовсе нет. Если бы тело сразу нашли, не так-то трудно было определить, убили ли директора только что или час-два назад. Но после того как труп пролежал столько времени на свалке, точное время убийства уже нельзя определить.

– Но я бы тем самым подставила своего мужа. Неужели ты считаешь, что я такая дура, чтобы не додуматься, – когда его обвинят в преступлении, он не станет прикрывать меня.

– Если деньги директора у тебя, он будет молчать. Он ведь рассчитывает на свою долю.

– Какая доля, что ты говоришь! – она всплеснула руками. – Ты представляешь, что ему может быть за убийство?

– Его никто не сможет в этом обвинить.

– Верно, он ремонтировался в тот вечер и звонил мне из мастерской. Его все там видели. А звонил он мне, сам знаешь, уже после того, как ты нашел труп.

– Ну вот, видишь? Убил не он. А то, что труп спрятал, так ведь его задушили ремнем Виктора, вот он и испугался. Убедительная версия?

– Убедительная, – она кивнула. – И правильная.

– Можно и по-другому посмотреть. Ремень оказался на шее директора вовсе не потому, что кто-то хотел подставить твоего мужа, а наоборот, чтобы он смог «объяснить», как его якобы подставили, и поэтому он спрятал тело. А на самом деле он его спрятал, как я уже сказал, чтобы нельзя было точно определить время убийства.

– Ты сумасшедший, – она сжала кулачок. – Совершенно очевидные вещи ты выворачиваешь наизнанку.

– Но ведь директор в машине был фальшивый. Значит, кто-то спланировал убийство?

– Ясно кто – Алик.

– Он не смог бы в одиночку. Труп должны были вытащить на лестницу незадолго до моего появления, иначе на него наткнулся бы кто-нибудь другой. Пока гости сидели за столом, разве ты не выходила несколько раз на кухню? Все хозяйки так делают.

– Ты ошибаешься, – у нее губы ходили ходуном, – ты во всем ошибаешься, но твоя ошибка будет стоить мне жизни… Неужели это тебя не остановит? Разве после вчерашнего… Разве ты не любишь меня?

– Люблю, – я еще удерживал на лице одеревенелую улыбку, – но что от этого изменится?

За спиной послышался шорох.

Рита в ужасе открыла рот, чтобы закричать.

Я резко обернулся.

В дверях стоил главный психиатр города, его отвислые щеки дрожали, словно им необходим был бюстгальтер.

– Как вы сюда попали? – спросил я.

– Не забывайте, квартира моя, и ключ от замка тоже мой. Вы слишком увлеклись разговором и ничего вокруг не замечали.

– Ты? – я посмотрел на Риту.

Глаза ее были широко открыты и полны страха.

– Ты все подстроила?

– У вас мания преследования, – толстяк дребезжаще рассмеялся, – шизофрения. Без госпитализации не обойтись…

– Да пошел… – я шагнул к нему, а он с неожиданной для его комплекции быстротой отпрыгнул в глубь коридора и закричал:

– Мальчики! Живо сюда!

Я и опомниться не успел, как дверь на лестницу распахнулась и через мгновение толстяк уже спрятался за широкими спинами… Вошли двое, и обоих я знал в лицо. Боксер, с коротко стриженной башкой, словно вырастающей из плеч, без всякого намека на шею, и еще тот, в кожаной куртке.

– Нет, не смейте, – я услышал сзади крик Риты, и в тот же момент боксер проверил прочность моего пресса.

Я уже давно не в форме, а это напоминало удар кувалдой под дых. Я отлетел к стене, скорчившись от боли, пространство вокруг потемнело. Но не упал, только колени подогнулись. Мотнул головой в сторону, уклоняясь от второго удара, и резко ткнул боксера кулаком в пах. Тот охнул и отступил на шаг, что позволило мне ухватиться рукой за стул, который секундой позже обрушился на нападавшего.

– Девку, держи девку! – крик толстяка заставил меня посмотреть на Риту.

Она была похожа на прыгнувшую пантеру, когда, сжимая длинный кухонный нож, кинулась на второго. Но он ловко перехватил одной рукой ее запястье, а другой ударил в подбородок. Я не успел прийти на помощь, а мужик в кожаной куртке уже завернул ей руку за спину, отобрал нож и приставил его к груди.

Я заметил, что руки у мужика дрожали, а в такой ситуации истерик может наломать дров… Я замер в бессильной ярости, стиснув зубы. На полу завозился боксер, он приподнялся, опираясь на локти, потом с трудом встал, ощупывая голову.

– Ты мне за это ответишь, – с угрозой произнес он.

– Я предупреждал, мальчики, – подал голос из прихожей толстяк, – это сущий дьявол. Только мне он нужен целеньким… пока.

* * *

Боксер открыл кран и, смачивая ладонь, стал стирать кровь с глубокой ссадины на лбу. Все это время он не упускал меня из виду, и по глазам его я чувствовал, что ничего хорошего ждать не приходится.

– Обыщите их, – приказал толстяк, – сначала девку.

Мужик в кожаной куртке перебросил нож боксеру и полез в карманы ее халата.

– Убери руки, скотина, – вдруг спокойно, сквозь зубы сказала Рита.

Парень заржал, отбросил в сторону полу халата и сжал пальцами обнаженное бедро… Забыв обо всем, я рванулся вперед, и тут же боксер, переложив нож в левую руку, правой вдогонку ударил меня в затылок. Оглушенный, я упал лицом вниз.

– Свяжи девку, – слышал я сквозь розовый туман, – что в чемодане, ну-ка посмотри.

Я лежал на полу и не мог пошевелиться. Сложно паралитик. Краем глаза я видел, как коричневый чемодан принесли из прихожей, вывалили все вещи на пол, копались в них, а потом прошлись ногами. Я чуть приподнял голову и увидел Риту. Руки ее были связаны за спиной, халат распахнулся, и она вся сжалась в комок, словно пыталась прикрыть собою голые ноги.

– Они ничего не найдут, – тихо сказала Рита, – потому что я не брала…

– Э-э, клиент уже оклемался, – сообщил боксер.

Я успел подняться на четвереньки, когда он ударил.

И, прежде чем провалиться в узкий черный мешок, услышал испуганный крик Риты и слова толстяка:

– Не убейте его. Пока…