Текст книги "Смертельная комбинация"

Автор книги: Андрей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Так он тебе их и отдал.

– Он – нет. У него их и не было.

– Тогда у кого? – она посмотрела с любопытством.

– У тебя.

– Вот еще, с какой стати?

– Деньги ведь должны быть у того, кто убил директора?

– Ясное дело.

– А как его убили?

– Задушили, я слышала.

– Ага, задушили. И чтобы он не сопротивлялся, вкололи один медицинский препарат. Ты им уже один раз воспользовалась, помнишь? В охотничьем домике.

– Но при чем здесь я? – спросила она с вызовом. – Я в глаза не видела директора в тот день, я была на работе, это все подтвердят, потом вместе с Копыловым приехала…

– Ты могла поучаствовать и раньше, – предположил я. – Во всяком случае тот, кто напичкал беднягу лекарствами, скорее всего, воспользовался твоим богатым опытом.

– Никто ничего не докажет… – тихо сказала она.

– В установленном законом порядке, может быть, на это потребуется время. Но в психушке… В общем, мне поручили отвезти тебя к Ягару. Догадываешься, зачем?

– Меня? – она задохнулась от возмущения. – На каком основании?

– Можешь мне поверить, там многие находятся без всякого на то основания.

– Как ты собираешься это проделать? – она вскинула подбородок. – Заломить руки за спину и вытащить отсюда?

– Есть много способов… Подождать, к примеру… Не сегодня, так завтра. Не я, так кто-то другой.

– Спаси меня, – вдруг сказала она очень тихо.

– Если бы я мог… – пожал плечами.

– Понимаешь, меня спросили… по телефону. Тот, кто звонил, слышал про историю в охотничьем домике, потому и спрашивал. Но я уже забыла, какая нужна дозировка. И тогда я сказала наугад.

– Так прямо и сказала?

– Ну… мне угрожали…

– А кто звонил?

– Женщина. Но голос старалась изменить, я не могу сказать, кто она… Хотя что-то знакомое…

– Кто же все-таки мог сделать укол? Ни с того, ни с сего не набросишься на человека со шприцем.

– Он проводил витаминный курс. Это модно, а он следил за своим здоровьем. Могли подменить ампулы.

– Да. Теперь я знаю о преступлении почти все, но вот о преступнике… – я потер лоб. – Знаю, что он заранее все планировал, что он был вашего круга. Догадывался, какие за кем водятся грешки… Но у всех подозреваемых есть алиби… В первую ночь ко мне забрался человек. Тот самый человек, который перед этим в машине изображал директора. У него, разве что, нет алиби…

– К тебе залезли той ночью? – она вдруг широко открыла глаза.

– Ну да. Через окно. В первую ночь мне отвели номер на первом этаже.

– А как он узнал, какое именно окно твое? – Юля озадаченно посмотрела на меня. – Ведь никто из нас не знал, в каком номере тебя поселят.

– Копылов знал. Он меня отвозил.

– Да нет же. Я его спросила… ну, перед тем как к тебе пробраться той ночью… Он не знал, он высадил, тебя у подъезда и уехал…

– Но ты же все-таки пробралась ко мне, – я усмехался.

– Правильно, я спросила у… – Юля замерла с открытым ртом.

– Черт возьми… – я посмотрел на потолок, потом на Юлю.

На столе затрещал телефон. Девушка сняла трубку.

– Звонил Копылов, – сказала она. – Просил передать, что надо срочно выезжать. Он передал капитану то, о чем вы договорились. Но операцию могут в любой момент запретить… Он сказал, что это кому-то не понравилось. Там, наверху.

– Что ж, тогда придется поторопиться, – я кивнул.

– Мне тоже надо ехать к Ягару?

– Ну, разве я могу позволить, чтобы там испортили такую светлую, но взбалмошную головку, без которой я бы никогда не догадался, кто преступник.

– Но я сама не знаю.

– Это не важно. Теперь уж не важно. Запомни только, самые изощренные преступления совершаются из ненависти. Из долгой, многодневной ненависти, когда есть время обдумать все детали.

Я так и оставил ее в полной растерянности. Наверное, она решила, что я натурально спятил.

* * *

– Возвращаемся, – я захлопнул за собой дверцу.

– Мне показалось, хозяин велел, чтобы мы прихватили с собой какую-то девчонку. – Кожаная куртка обернулся и посмотрел на меня.

– Когда я говорю возвращаемся, то отвечаю за свои слова. Не волнуйтесь, парни, мы выполнили задание на двести процентов. Я расскажу Ягару, какие вы были послушные, и уломаю его выдать вам денег на мороженое.

– Заткнись…

Покрутившись по улицам город мы выехали да загородное шоссе. Я сидел как на иголках. Мне не светило проиграть на последнем этапе. Тем более, я догадывался, мои спутники не согласятся выступать в роли покорных овечек, когда нас остановят.

Нет, на овечек они вовсе не похожи.

На выезде из города был пост ГАИ. Но там никто даже не шелохнулся, когда мы пронеслись мимо. Что ж, утешил я себя, наверное, нам готовят встречу в менее людном месте.

Как хотелось, чтобы все уже было позади…

Я подумал, что, если начнут стрелять, надо будет лечь на пол, а лучше успеть открыть дверцу и скатиться на землю. Нашу консервную банку пробить насквозь ничего не стоит.

Машина двигалась по пустому шоссе, лишь один раз мы обогнали трактор с повозкой. В повозке везли торф. На поля, наверное. Они расстилались по обе стороны.

Бессмысленно устраивать тут засаду, ее заметили бы за километр. Это я так продолжал себя успокаивать.

Нельзя было подать виду, что я волнуюсь. Наконец дорога нырнула в тень леса. Высокие деревья подступали к самой обочине, и я приготовился. Неожиданность могла притаиться за каждым поворотом, каждым деревом, и я ждал ее с нетерпением.

Коридор между деревьями казался густым от насекомых.

Солнце прогревало влажный воздух, и они сновали в нем по своим, насекомьим надобностям. Мы ехали очень быстро, и лобовое стекло приобретало кадмиевый цвет от разбившихся мошек Надо все-таки соразмерять свои силы, когда идешь лоб в лоб.

В глазах зарябило, так пристально я смотрел по сторонам.

Мы ехали молча. А что если в самом деле нашу машину решили не останавливать? Значит, я понадеялся на счастливую звезду, а это стоит делать, только приобретая лотерейные билеты. Потому что в этом случае ты рискуешь всего лишь полтинником.

– Долго еще? – спросил я.

– Минут пять.

А я-то надеялся на большее. Пять минут… Нет, уже меньше. На три минуты. На две…

– Останови! – я завопил так, что боксер ошалело уставился на меня.

– С какой стати?

Машина успела еще на несколько сот метров приблизиться к воротам клиники. А за воротами все, конец.

Достаточно мучительный конец, как я его себе представляю.

– Да у меня мочевой пузырь сейчас разорвется.

– Что ты, несколько минут потерпеть не можешь?

– Знаю я эти несколько минут. Как приедем, надо будет сразу к хозяину идти, отчитываться о наших похождениях. Тут не несколько минут потребуется. Да останови ты, честное слово.

Как ни странно, подчинились. Похоже, они уже чувствовали себя в полной безопасности. А я еще надеялся…

– Дальше обочины не отходи, – он достал из-за пояса пистолет и передернул ствол, послав патрон в патронник – тут неподалеку охотничье хозяйство, в случае чего никто не обратит внимания. Подумают – тренируются по мишени «бегущий кабане, – он усмехнулся. – Мне охота посмотреть, что ты задумал на этот раз.

Я постоял немного на сухой придорожной траве.

Почему-то только сейчас я понял, как это приятно – стоять на придорожной траве.

До леса я все равно не успею добежать. Это было бы совсем бессмысленно. Я даже удивился, как спокойно об этом думаю. Не то, чтобы я считал свою жизнь делом второстепенным, просто стоял на пожухлой траве и наслаждался этими мгновениями.

Потом я вернулся в машину.

Двигатель плавно набрал обороты, вновь замелькали в окнах деревья.

– Эй, впереди патруль, – тихо сказал кожаная куртка, – проверяют машины.

Ощущение, будто очнулся от кошмарного сна.

– Может, проскочим? – спрашивает боксер. – До клиники рукой подать, а там нас искать бесполезно.

– Лучше остановиться, – предлагаю, – зачем мы им нужны, мы ведь еще ничего не сделали?

Поравнялись с патрульной машиной, и стоявший возле нее милиционер поднял руку.

– Ты что, не видишь – у меня спецмашина, – К.К. и не думал выходить, я заметил, как он сжал пальцами ключ зажигания, – если больной загнется, кто отвечать будет?

– Выйдите из машины, – повторил постовой и сделал шаг вперед, перегородив нам путь. Я подумал, что если кожаная куртка запаникует, то собьет парня. Меня подмывало броситься вперед и вытолкнуть его на асфальт прежде, чем он что-то предпримет. Только через окошко в стенке, отделявшее место водителя от салона, я вряд ли смогу пролезть.

– Отпусти их, – вдруг открылась дверца патрульной машины, и напарник замахал постовому рукой, – только что передали, операция отменяется. Всем вернуться на маршрут.

– Что, уже поймали, кого хотели? – весело спросил кожаная куртка. Постовой невидяще посмотрел в нашу сторону, потом махнул рукой:

– Поезжайте, – и пошел к своей машине.

Мне показалось, плечи у него устало повисли…

– Пронесло, – кожаная куртка откинулся в кресле и просигналил.

Мы уже стояли перед воротами клиники и ждали, когда их откроют. – Ну и нюх у тебя. Если бы не попросил остановиться, минуты на две раньше на патруль наскочили бы, точно начали бы шмонать. А у меня ствол под сиденьем, да и вообще, я человек нервный… Нет, кореш, – он обернулся, – следующий раз я на дело только с тобой. У тебя звезда фартовая.

Он ошибался. Господи, как он ошибался! Ворота с лязгом закрылись за нами.

* * *

– Где деньги? – зловеще спросил Ягар, как только я вошел в кабинет.

– Не так скоро. Сначала… отвезите нас на вокзал. Перед отходом поезда я назову имя.

По его виду я понял, что номер не пройдет.

– Я не привык, чтобы мне ставили условия. Придется позвать сюда мальчиков. А чтобы ты от боли не забыл, что собираешься мне сказать, истязать мы будем не тебя, а твою подружку. Никаких средневековых методов. Препарат, разрешенный к применению Минздравом. Один укол, и самый буйный больной не может пошевелиться от боли. А мы уж на ней не станем экономить… Да, поверь мне, она на твоих глазах просто сойдет с ума от боли…

Он ласково улыбнулся и потянулся к кнопке.

– Ах ты гнида – я рванулся через стол, пытаясь схватить его за горло.

Но он ткнул растопыренными пальцами мне в глаза, и пришлось отпрянуть. Я обежал вокруг массивного стола, стараясь зайти к нему сбоку, он уже сунул руку в ящик…

– Оставаться на местах!

Резкий окрик, я непроизвольно оглядываюсь и вижу, как в дверях стоит капитан и держит Ягара на прицеле.

Тут же стол словно взорвался, с сухим треском расщепилось дерево, а у капитана на бедре будто лопнул баллончик с красной краской.

Ягар стрелял, не вынимая оружия из ящика.

И тогда я врезал ногой по крышке.

Послышался треск ломающейся кости, Ягар взвыл от боли и упал лицом на стол, теряя сознание.

Я подбежал к капитану. Он лежал поперек прохода, но в общем держался молодцом. Я вытащил пояс и стал накладывать жгут, пытаясь остановить хлеставшую кровь.

– Момент истины есть, – он разлепил побелевшие лбы. – Ты только никому не говори, что он сумел подстрелить меня, хотя я уже держал его на прицеле.

– Хорошо, – я помог спрятать пистолет в кобуру, – а я думал, операцию отменили.

– А ее и отменили, – он чуть заметно улыбнулся. – Только у моей группы как назло рация сломалась. – И серьезно добавил. – Не надо считать нас всех продажными и тупыми. Просто, на нас взвалили грязную и тяжелую работу, которую приходится выполнять по мере сил и умения. Не наша вина, что вы ждете от нас большего. Мы и так бьемся из последних сил…

Я вдруг почувствовал легкое дыхание на затылке и не успел обернуться, как чья-то рука скользнула мне под подбородок и сдавила горло, а другая стала выкручивать мне запястье. Я попытался вырваться из захвата, но тиски сдавили еще сильнее.

– Отпусти его, старик, – сказал капитан, – займись-ка лучше вон тем, за столом.

Тот, кого назвали стариком, подошел к Ягару и наклонился. Из-за спины я не видел, что он там делает. Наконец парень обернулся и показал нам пистолет доброго доктора. Пистолет парень держал через платок.

– Еле вырвал пушку, так у него пальцы свело, – сказал парень весело, – ничего, скоро оклемается, – и, как в подтверждение, Ягар громко застонал. – Конец теперь сволочи, – добавил он, – никто не отмажет. Я ребят позову, пусть все зафиксируют. А вам, – он посмотрел на меня, – лучше подождать в другом помещении.

* * *

В холле уже столпились несколько человек, парень сделал им знак через открытую дверь, и они повалили в кабинет Ягара. Похоже, все были наготове и знали, какой тут разыгрывается спектакль.

Впрочем, я тоже сыграл в нем не последнюю роль…

Хотел проведать Риту, но уже дежуривший в коридоре оперативник сообщил, что я обязан сидеть и ждать, пока они запишут мои показания. Сидеть и не рыпаться.

Я устроился в углу и стал наблюдать за вторым действием. Я надеялся, что несколько позже мне разъяснят смысл всей постановки.

Когда я вышел из задымленного кабинета, прошло уже около часа. Я остановился возле открытого окна и с наслаждением вдыхал прогретый полуденный воздух. Еще прокручивал в голове беседу с капитаном: не знаю, чего он добивался на этот раз, но в результате я выглядел как случайный прохожий, неожиданно оказавшийся в кабинете доктора-оборотня, когда тот палил в доблестного сотрудника милиции.

Если такая версия их устраивает, и я буду ее придерживаться. Никого не интересовало, сколько дней я провел в клинике и по чьей милости. Видимо, для этого надо было копать слишком глубоко.

* * *

И вот теперь я стоял у открытого окна и видел зеленую лужайку, на которой лежала застреленная овчарка… Овчарку было жалко.

По коридору сновали люди, в форме и штатском, или просто в белых халатах, и я хотел подождать и не мозолить им глаза. Я почувствовал, как кто-то подошел и остановился позади меня. Оглянулся. Капитан опирался на палку. Он достал сигареты, мы закурили и стали вместе смотреть в окно.

– Быстро вы встали на ноги, – сказал я.

– Очень удобно проводить задержание в клинике, – он улыбнулся, – всегда под рукой специалисты, которые умело залатают дырки. Впрочем, и дырки-то никакой не было – так, слегка задело.

– Не понимаю, какой резон строить из себя мишень?

– Неплохо вышло, верно? – он стряхнул пепел сквозь прутья решетки. – И когда вы бросились на него, он уже был настроен достаточно агрессивно, чтобы применить оружие.

– Короче, вы спровоцировали доброго доктора?

– Нет, это вы его спровоцировали, – он усмехнулся. – Надо было заставить вашего приятеля совершить явное преступление, а то слишком много у него покровителей… Но стрелять в сотрудника милиции… ну, сами понимаете.

– А если бы он прицелился лучше?

– Я бы успел раньше… но не ожидал, что он станет стрелять через стол. – капитан покачал головой.

– Иными словами, вы не собирались брать его живьем? – уточнил я. – И поэтому так рисковали.

– Если бы да кабы, – он подмигнул. – А пока ему предъявлено обвинение в хранении и применении огнестрельного оружия. Но главное, – капитан мечтательно улыбнулся, – что следствие уже работает, и, кто знает, что скоро всплывет…

– Не всплывет только, кто убил директора, – сказал я.

Тут я посмотрел в глаза капитану и чуть не охнул от изумления. Потому что по его взгляду я понял: он все знает. Знает с самого начала, кто совершил убийство.

Мы молчали, пока не докурили свои сигареты.

– Собаку жалко, – я посмотрел на лужайку.

– Пришлось, – он кивнул, – она никого не подпускала к запасному входу.

Помолчал немного и добавил:

– Сегодня здесь задержана гражданка Ямщикова. Вы, кажется, были с ней в дружеских отношениях?

– Задержана? С какой стати?

– У нас есть сведения, что она участвовала в преступной деятельности вместе со своим мужем.

– Ловите стрелочников?

– Я не намерен обсуждать эту тему, – сказал он холодно. – В общем, ее еще не увезли. Если хотите встретиться, я могу помочь. Я ведь в некотором роде обязан вам…

– Ничем вы мне не обязаны. Да, я хочу с ней встретиться.

* * *

Я увидел Риту, когда ее уже вывели на улицу. Капитан отозвал в сторону охранника и о чем-то заговорил с ним. Мы остались вдвоем на залитой солнцем лужайке.

Вдвоем, не считая фургона для перевозки преступников.

Мне было тошно, дальше некуда.

– Вот все и закончилось, – прошептала она, и дуновение ветра на мгновение растрепало ей волосы. – Мы ведь не так себе все представляли, верно?

Трудно сказать, что она имела в виду.

– Ты успела прихорошиться? – я заметил, что косметика на ее лице была в полном порядке.

Слова мои прозвучали очень неуместно.

– Не хочу, чтобы ты запомнил меня растрепанной ведьмой, – она улыбнулась. – Когда началась суматоха, одна из медсестер показала мне, где лежат мои вещи…

– Но ты же могла уйти? – я чего-то не понимал. – Пока им всем было не до тебя?

– Могла, – она снова странно улыбнулась, – но я же еще не знала, что с тобой все в порядке. Я слышала выстрел, но не могла туда пройти. Менты никого не пропускали и отказывались отвечать. Я сидела и ждала. Я очень боялась за тебя. И потом, куда бы я теперь пошла?

У меня на мгновение перехватило горло. Я только представил, как она сидит и ждет, тщательно причесанная и красивая, среди всего этого человеческого хлама, ждет и знает, чем ей это грозит.

Я понял, что сейчас я теряю нечто такое, о чем всегда буду жалеть. После будет жизнь, в которой я попытаюсь чего-нибудь добиться, и я снова буду влюбляться, будет много чего еще, интересного и не очень, я образумлюсь наконец и перестану совершать бессмысленные поступки, стану много курить и повидаю разные страны…

Со временем все сотрется, и мне уже трудно будет вспомнить ее лицо.

Но всегда я буду искать ответ на вопрос: чем я заплатил за этот час ее ожидания?

– Не переживай так, – сказала Рита.

– Разве я думал, что все так сложится? Разве я этого хотел?

– Ну, перестань, по-другому ничего бы и не вышло. Мы ведь только могли мечтать… Дай, скажу кое-что на ушко, – она обвила мою шею руками и коснулась губами щеки.

– Не хочу, чтобы меня мазали помадой. Хочешь поцеловать, целуй в губы.

Она быстро оглянулась на уже возвращавшегося охранника, сжала ладонями мои виски, наклоняя голову к себе…

* * *

Потом я смотрел, как она идет к фургону, и чувствовал на губах вкус ее слез. Она разрыдалась только в самый последний момент, когда поняла то, что я знал с самого начала – мы больше никогда не встретим друг друга. Хоть много-много лет будем надеяться на это.

У самой машины Рита оглянулась и помахала мне рукой. Ярким солнечным днем все казалось ненастоящим.

* * *

– Я постараюсь, чтобы с ней не расправились до суда, – капитан подошел сзади по обыкновению тихо, я опять не услышал.

– Подите-ка вы к черту, – ответил я. – Тоже мне, благодетель.

И зашагал прочь. У ворот посмотрел назад. Капитан стоял на том же месте, бледный, как полотно, и смотрел мне вслед.

Мне повезло, я остановил попутную машину, не пройдя и ста метров. Водителю я сразу признался – денег у меня нет, потому что сбежал из психиатрической лечебницы и теперь добираюсь домой.

Он посмеялся и спросил, куда же меня отвезти. Я подумал немного и назвал адрес. По дороге он рассказывал мне анекдоты. Анекдоты были про сумасшедших.

Потом мы расстались, и я, не задерживаясь, сразу поднялся наверх и позвонил. Дверь открыла женщина. Она была женой Алика, работала дежурной в комбинатовской гостинице и три раза в неделю убирала квартиру директора.

И теперь я снова пришел к ней в дом.

Еще у нее был больной ребенок, и потому у меня не осталось другого выбора.

– А, это вы, – она сразу узнала меня, и у глаз ее собрались морщинки, – я знала, что вы зайдете перед отъездом. Я уже приготовила деньги, которые вы мне одолжили.

– Меня больше интересуют те, которые вы взяли у директора, прежде чем его убить. Или, наоборот, сначала убили?

– Все вышло как-то одновременно, – она опять улыбнулась одними глазами. – Да вы заходите, разве о таком разговаривают на пороге? Заодно составите компанию…

Войдя в комнату, я увидел накрытый стол, на котором стояли цветы, какие-то закуски, вино. Стол был накрыт на двоих.

– Сейчас принесу вам тарелку… Нет, садитесь лучше на диван, – сказала она, увидев, что я собираюсь переставить со второго стула здоровую пятилитровую банку с какой-то бурой жидкостью.

Это место так и осталось не занятым. Я решил, что она кого-то ждет и стул предназначается ему.

– Хочу рассказать вам, что сегодня арестовали главврача лечебницы, он стрелял в оперативника, – начал я, – но, думаю, его будут обвинять не только в этом.

Она хрипло рассмеялась, и я увидел, что смеялась она искренне.

– Это прекрасная новость. Откройте вино, надо выпить по такому случаю.

Я выбил пробку и разлил вино по бокалам.

– Меня допрашивали, – я попробовал вино и поставил бокал на стол, – но я не сказал, что это вы убили директора.

Лицо ее на мгновение омрачилось.

– Как догадались? – спросила она.

– Вы регулярно наводили порядок в квартире директора и наверняка знали, где находится препарат, который потом всадили своему патрону.

– Он даже сам попросил сделать укол. Правда, он думал, что это витамины, – с готовностью сообщила она, – я их регулярно ему делала – научилась, когда ухаживала за дочкой. Только я перепутала с дозировкой, и он просто проспал до того самого момента, когда пришлось вытащить его на лестницу. Я слышала, что после укола он должен был сохранить способность двигаться, но не думать. Я хотела подвести его к краю лестницы и помочь упасть в пролет.

– Верно, – согласился я, – это вы неплохо придумали. Тогда никому бы в голову не пришло расследовать несчастный случай, тем более такой очевидный. Человек практически на глазах у двух свидетелей зашел в пустой подъезд, там оступился и упал вниз. Все ясно, даже вскрытия делать не надо. Кто бы мог подумать, что убили его чуть раньше.

– Конечно, – она покачала головой, – я просто в ужасе была, когда поняла, что у меня не хватит сил перевалить его через перила. Ну, и тогда решила ремнем. Впрочем, я предвидела такой вариант на случай, если он сразу не разобьется насмерть.

– Хладнокровная вы особа.

– Когда я работала на комбинате, то одно время завязывала мешки. Платили за это мало, и потому работали одни женщины. Когда я затягивала ремень на его горле, мои чувства немногим отличались от тех, что были во время работы.

– Значит, вы убили его, а потом поехали на дежурство в гостиницу? Под подозрением оставались лишь присутствовавшие на вечеринке гости.

– Ну, откуда мне было знать, что один из них захочет перепрятать труп, другой – свести с ним счеты, третий перепугается за карьеру, четвертый решит завладеть деньгами. Они сами себя утопили.

– А как же ремень с самодельной пряжкой в виде черепа?

Разве вы не подставляли таким образом Виктора? Что он, по-вашему, должен был делать?

– Тут я здорово ошиблась. Я не ожидала, что он об этом узнает раньше милиции и захочет перепрятать труп.

– Ну да, тогда инсценировка с подставным директором оказалась бы напрасной. Труп нашли на свалке, и ваши труды пропали зря. Почти… А как вам все это пришло в голову?

– У него было два одинаковых плаща, и это натолкнуло меня на мысль использовать подставного. Найти субъекта на такую роль было нетрудно – возле мужа всегда вертелись сомнительные личности, которые за деньги могли сделать все, что угодно. Конечно, «мой» директор не знал, что я собираюсь сделать с оригиналом… Наверное, тогда бы он запросил непомерно высокий гонорар. Потому он так легкомысленно поступил с зажигалкой – позволил вам ее забрать. А ведь настоящий директор не пил, не курил и золотой зажигалки у него не было и быть не могло. Вот он к вам и забрался. Не расскажете никому? Какой смысл? Тот, подставной, уже далеко, и я сама не знаю, где его искать. Мой муж, а он единственный мне помогал, разбился в аварии. Сегодня врач мне сказал, что даже если он выживет, все равно будет соображать не больше кошки. Вряд ли его станут судить. Остаюсь я…

– А у вас больной ребенок, – я кивнул. – И я понимаю, что если вас посадят, ребенок обречен.

– Не хотите брать грех на душу?

– Нет, не хочу. Вам повезло.

– Повезло?!

Она швырнула в меня бокал, и он, пролетев через всю комнату, разбился вдребезги.

– Извините, – потом тихо попросила женщина.

– Но деньги придется вернуть, – я налил себе еще стакан вина.

– Деньги? – женщина показала рукой на банку, которая стояла на свободном стуле. – Концентрированная серная кислота. Вернее, была достаточно концентрированная, пока я не растворила там все бумажки.

– Ничего себе, – я покачал головой. – Это же куча денег.

– Мне они теперь не нужды…

Я проследил за ее взглядом и понял, что меня неосознанно смущает все это время. Дверь в комнатку, где раньше лежал больной ребенок, была заставлена шкафом. Я поежился, как от пронизывающего холода.

– Нет, – сказала женщина, угадывая мои мысли, – ее увезли.

Но туда больше никто не войдет. При моей жизни, конечно.

– Извините…

– Я взяла деньги, которые мне принадлежали, – она смотрела прямо перед собой, – у меня отняли все – здоровье, ребенка, мужа… Они должны были заплатить за это. Я наказала всех, кто столько лет безнаказанно издевался над нами… В этой банке души моих врагов, – она показала пальцем, – серная кислота и казначейские билеты. Я решила устроить всем нам заключительный праздник..

По-моему, она спятила.

– А теперь вы должны уйти, – сказала женщина. – Я вылью эту гадость в унитаз и немного побуду одна. Мне хочется собраться с мыслями перед дорогой.

– Хотите уехать?

– Не волнуйтесь, я не переступлю порога этой квартиры. И протру ручки дверей, и вымою ваш стакан, чтобы никто не узнал, кто последним был у меня.

– Но… – я поежился, как от пронизывающего холода.

– Бросьте, – женщина махнула рукой. – Уж не подскажете ли вы мне другой выход?

– Нет, – я покачал головой, – у меня нет ни одной дельной мысли на этот счет…

– Что ж придется поискать их самой, – она встала и взяла с подоконника грубый серый конверт. – Напишите тут свой адрес. Я вам сообщу, если что придумаю. И попрошу брата отправить это письмо.

* * *

На следующий день, к вечеру, я приехал домой.

А еще через неделю получил письмо. Оно было отправлено в день моего отъезда и шло целую неделю.

Я достал его утром из ящика, и положил в карман не распечатывая. В течение дня несколько раз доставал, вертел в руках серый конверт. Только вечером решился и открыл его.

А потом сидел возле открытого окна и курил. И еще – зажигал спички, одну за одной, и смотрел, как они догорают. В конце концов набралась полная пепельница.

Дело в том, что конверт оказался пустой.