Текст книги "Морская ведьма(СИ)"

Автор книги: Андрей Каминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Те из жрецов, что уцелели, – продолжал лорд Готланда, – рассказали что с тобой случилось. Ты смогла призвать Ранн, но слишком много почерпнула у нее сил, не сумев с ними совладать. Вот они и выплеснулись наружу. Это усилие разом вычерпало тебя досуха и ты быстро истощилась, временно лишившись своих способностей, – Нектон улыбнулся – так я и обрел свободу от твоей власти. Почувствовав это, я быстро распорядился перенести тебя в твои покои и приготовить зелье лишающее ведьму сил – хотя жрецы и уверяли, что ты еще несколько часов не восстановишься, я решил не рисковать. Того что ты приняла хватит, чтобы защититься от тебя до вечера– но я не собираюсь ждать так долго.

-Что ты хочешь сделать со мной? – с вызовом спросила Рисса.

Вместо ответа барон отвернулся к окну уставившись на колышущиеся за окном ветви.

-Я никогда не рассказывал тебе этого,– наконец глухо произнес он,– и все эти годы гнал от себя мысль, что это правда...

-Правда...что?– хрипло спросила Рисса.

-Ты ведь не помнишь свою мать?– вопросом на вопрос ответил Нектон,– да, откуда ты она ведь умерла вскоре после твоей смерти.

-Причем тут моя мать?– передернула плечами девушка.

-Она была красивой,– продолжал Нектон,– золотые волосы, совсем как у тебя и глаза, словно морская синь. Мне говорили, что такая красота опасна, что она манит к себе не только людей, но и тех, кто скрывается в ночи. Я не верил, не хотел верить...даже тогда.

Голос Нектона упал до шепота.

-Сигрид никогда не любила сидеть в замке, – в этом вы с ней похожи. Она была дочерью лорда Островов и ее тянуло к морю. Любила ездить верхом – от замка к побережью и обратно, мимо реки Морарь. На берегу той реки ее и нашли – ближе к вечеру. в разорванном платье, с водорослями запутавшимися в волосах. Но страшнее всего было ее лицо– глаза Сигрид были мутными, словно она не видела и не узнавала никого, а на губах играла улыбка– до вчерашней ночи в святилище я не видел таких улыбок ни у кого. Землю вокруг нее покрывала слизь, от которой несло тухлой рыбой и водорослями, тут же валялся и труп лошади– обглоданный наполовину.

Нектон замолчал, молчала и Рисса, ошеломленная этой жуткой историей – не сколько судьбой матери, сколько внезапной, ранящей разум страшной догадкой.

-Она пришла в себя на следующий день,– наконец произнес Нектон,– но не помнила ничего из того, что с ней произошло и мудрейшие из друидов не смогли вернуть ей память о происшедшем и мы все решили, что так будет лучше. А потом на свет появилась ты, убив Сигрид при рождении и я отчаянно гнал от себя мысль, что могу не быть твоим отцом. Сейчас же я вижу, что обманывался все это время. Какая-то тварь вылезла из моря или озера Морар – мерроу, ичь-ушкья, келпи или что похуже, – чтобы обесчестить мою супругу. Этой ночь я чуть не поплатился за то, что был столь беспечен.

-Так что ты все же сделаешь со мной? – повторила Рисса. Барон подошел к окну и отдернул занавесь..

-Еще при сканах, – произнес он,– местные правители приносили в жертвы своих детей, дабы отвести беду от Готланда. И, хотя мне не подобает следовать обычаям сканов, но похоже мне придется последовать их примеру– и не только их. С тобой поступят так же, как поступают с ведьмами в Империи – обложат хворостом и сожгут дотла. То, что останется, размелют в порошок и развеют по ветру.

Говоря это Нектон подошел к кровати с циничной ухмылкой на лице. Одним рывком он сдернул покрывало, обнажая цветущее тело Риссы и с вожделением уставился на нее.

-Но перед тем как покончить с тобой– произнес он– мне бы хотелось наконец получить удовольствие от того, что до сих пор я делал не по своей воле.

Рисса дернулась, но цепи держали ее крепко. Лорд все с той же усмешкой неторопливо разоблачался, смакуя свое избавление от власти дочери и ее последующее унижение предваряющее мучительную казнь.

В коридоре за ним послышался топот ног, дверь распахнулась, и в нее влетел запыхавшийся дружинник. Нектон гневно обернулся, но воин, похоже, и не заметил, как рассердился его господин.

-Беда, мой лорд, – отдышавшись, произнес воин – большая беда. Имперцы высадились в Готланде. Все море черно от коггов и ладей, им не видно конца. Ви уже пал перед ними, и все новые воины идут к Ангрсборгу. На их знамени крест и на его концах – по человеческой голове.

Кровь отхлынула от лица Нектона , его искривила гримаса страха и ярости:

-Ты!– почти взвизгнул он, яростно тыча пальцем в сторону Риссы. – Ведьма! Ты навлекла проклятие на мой род! Клянусь Одином и Марой, я...

– Мой лорд у нас нет времени – напомнил о себе испуганный дружинник. – Венды лезут на стены и мы можем не сдержать их натиска. Вы должны быть там, чтобы ваши воины видели, что владыка Готланда сражается вместе с ними.

Нектон еще раз ткнул пальцем в сторону дочери.

-Я еще не разобрался с тобой, сука!– после чего выбежал из комнаты, хлопнув дверью. Вслед за ним, бросив на Риссу извиняющийся взгляд, выскочил и воин.

Вновь на Готланде кипела кровавая сеча, на сей раз придвинувшаяся вплотную к стенам Ангрсборга. Ви пал быстро – налет с моря оказался столь сокрушителен и внезапен, что местные не успели собрать ледунг. Воины же Нектона еще не все отошли от потрясений предыщуей ночи. В гавань города одна за другой входили ладьи вендов, из которых на берег выпрыгивали светлобородые воины в кольчугах и конических шлемах. Большинство держало в руках знаменитые вендские мечи, по слухам, перерубающим шелковый платок на лету, иные потрясали булавой или боевым топором. А вслед за ладьями выплывали фреккогги и когги, с которых лучники, арбелетчики и кулевринеры, поддерживали пеших воинов смертоносным дождем из стрел, сулиц и свинца.

Еще горели дома, в которых безнадежно оборонялись последние защитники Ви, тогда как захватчики уже выбрали новую цель. Взяв проводников из местных и оставив в городе небольшой гарнизон венды выдвинулись к Ангрсборгу, чтобы внезапно осадить и его.

Лучники Нектона не уступали в мастерстве врагу, но соотношение сил было не в их пользу– лорд Готланда и без того потерял много воинов во время последней войны, а поспешная чистка дружины Нектона от сторонников Риссы, происшедшая буквально перед нападением также убавила число защитников замка, попутно заразив их подозрительностью и недоверием к собственному сюзерену. Напротив, братья Ордена Святого Витта, вышедшие в море отличались большой сплоченностью и целеустремленностью– магистр Годлейв, первосвященник Рюгена вывел в море весь флот под стягами Четырехликого Креста. Орден Святого Витта вступил в войну относительно поздно– он был слишком занят на восточных границах, где приходилось отражать очередной набег пруссов. Сейчас же, когда язычники оказались отброшены за Вислу, а основные боевые действия в Саксонской войне переместились в Сконе и Смоланд, первосвященник Четырехликого решился на грандиозный набег, желая как можно сильнее потрепать ненавистного северного соседа. Момент был выбран удачно– «лютый» флот под предводительством Ягморта, сейчас находился в Северном море, а того, что осталось было явно недостаточно, чтобы дать нормальный отпор. Войдя во вражеские воды Годлейв разделил свои силы на несколько больших флотилий, которые обрушились на принадлежащие Люти острова. Нападением на Готланд командовал один из лучших воинов Годлейва, князь Рогволод, владыка Венеты.

Взятые с коггов бомбарды обрушивались на крепостные стены, вместе с градом из стрел и пуль кулевринеров. Венды тем временем подносили длинные лестницы, с которыми они бежали к стенам Ангрсборга. Вскоре уже более десятка осадных лестниц было приставлено к стенам замка и по ним, словно муравьи, упорно лезли венды. Некоторые из поднимающиеся по лестницам воинов были остановлены, а потом и сброшены вниз, но другим удалось подняться на стены и укрепиться там. Шаг за шагом они теснили защитников замка: кололи, резали, мозжили головы кистенями и булавами, рубили топорами. Вот они прорвались к сторожевым башням и вскоре заскрипели тяжелые цепи – ворота замка оказались в руках захватчиков. Во внутренний двор ворвались и оставшиеся снаружи воины. Кровавая схватка поражала своей жестокостью, никто не просил и не давал пощады – слишком застарелой была вражда между вендами и лютами, слишком много счетов накопилось у них к друг другу : за сожженные дотла селения, вырезанные под корень целые роды, тысячи угнанных в рабство людей, ужасные пытки и издевательства которым подвергались их соплеменники в плену. Для братьев Ордена Святого Витта эта война стала священной – война с зловещей державой черных колдунов, ведьм и кровавых богов во славу которых сотни вендских девушек и юношей с криками умирали под жертвенными ножами. Потоками вражеской крови венды пытались потопить свой страх перед Империей Ужаса.

Но даже если бы случилось невероятное и кто-нибудь из вендов и преодолел вдруг вековую ненависть– любой воин Люти– будь то лютич, свей или эст счел бы величайшим оскорблением, если бы кто-то из врагов предложил ему жизнь. Закоренелая давняя ненависть сполна обуяла оба народа и готландцы, еще помнившие времена, как короли сканов преследовали служителей Змеи, охотно окунулись в эту кровавую схватку.

Несмотря на яростное сопротивление, братья Святого Витта ворвались в замок, убивая и круша все на своем пути. Силы оборонявшихся таяли, уже никто не помышлял о победе или хотя бы о том, чтобы остаться в живых– только о том, чтобы уйти из жизни прихватив побольше врагов. У лестницы ведущей в верхние ярусы замка у груды тел зарубленных им вендов пал лорд Нектон – от руки самого Рогволода. Но бой уже подходил к концу– большинство готландцев пало, оставшиеся забаррикадировались в комнатах по разным уголкам замка, где давали свой последний безнадежный бой превосходящему численностью врагу. Отдельные отряды, не видя противника перед собой, уже принялись мародерствовать.

Риссе не довелось увидеть всего величия и ужаса гибели Ангрсборга – но она многое слышала через приоткрытое окно. Свист стрел, грохот выстрелов и предсмертные крики, команды которые отдавал ее отец ( она все еще не могла называть его иначе), все чаще заглушались победным кличем «Витт с нами!» Шум битвы внутри замка был слышен куда хуже, но и без того Рисса поняла, что защитники Ангрсборга проиграли .

Все это время она лихорадочно пыталась найти выход – но не находила его. Ненадолго в ней вспыхнула надежда, когда она увидела, как лорд Нектон швырнул на столик рядом с ней ключи от оков. Но видимо это было всего лишь очередное издевательство со стороны князя Готланда – цепи, сковывавшие ее по рукам и ногам не давали девушке ни малейшего шанса. Изгибаясь всем телом, вытягивая изо всех сил шею, Рисса пыталась хоть как-то дотянуться до ключей, но лишь окончательно выбилась из сил. Раз за разом она пробовала прибегнуть к колдовству , но также безрезультатно– проклятое зелье по прежнему сковывало ее разум. Поняв, что освободиться собственными силами она не в состоянии, Рисса решила положиться на волю Богини Змеи и, предоставив событиям идти своим чередом, дожидаться прихода вендов -победителей.

Ждать пришлось недолго -после того, как внизу все стихло, она услышала тяжелые шаги на лестнице, приближающиеся к ее комнате. Одновременно она услышала и вендскую речь, которой она немного научилась от рабынь. Впрочем, враги пока говорили слишком тихо и неразборчиво, чтобы она могла понять их.

Наконец, тяжелая дверь распахнулась и в комнату ворвались захватчики в пыли и крови. Глаза их изумленно расширились, когда вместо ожидаемого врага они увидели прекрасную обнаженную девушку, прикованную к кровати. Рисса прищурив глаза внимательно рассматривала вошедших.

Среди них были не только венды– основанный около полувека назад орден охотно принимал в свои ряды и саксов и тюрингов и данов. Однако славяне все равно составляли большинство: ободриты, руяне, висляне, поморяне и даже мазуры. Иные из них держали в руках мечи, другие– топор или булаву, двое саксов было направили на нее кулеврины, но предводитель с презрением приказал им опустить оружие.

Могучий воин с темно-русой бородой и холодными серыми глазами выделялся среди остальных точно медведь-шатун в стае волков. В одной руке он держал шлем с навершием в виде золотого сокола расправившего крылья, другою вкладывал в ножны длинный меч. Кольчуга воина была покорежена в нескольких местах, там где вражеские мечи все-таки пробили доспех виднелась запекшаяся кровь. Но видимо раны оказались несерьезными, судя по тому, что венд не обращал на них внимания. С гораздо большим интересом он рассматривал лежащую на кровати девушку, тем более, что с тех пор как Нектон сдернул с Риссы покрывало некому было прикрыть ее наготу. Бьярмиец горящими от возбуждения глазами оглядывал молочно-бледную кожу девушки, длинные ноги и тонкую талию, твердые холмики округлых грудей. Не меньше притягивали взор и тонкие черты лица девушки – большие синие глаза, тонкий чуть вздернутый носик, алые губки – казалось, что этот прекрасный лик принадлежит не человеку, а эльфийской деве или иному волшебному существу из легенд свеев и данов.

С трудом оторвавшись от созерцания Риссы, бородач пробасил, довольно осклабившись:

-Клянусь тринадцатью рогами Чернобога, вот уж не думал, что мы найдем такой лакомый кусочек у этих чертомолов. – Он шагнул вперед, положив руку на обнаженное бедро Риссы и довольно ухмыльнулся, когда она дернулась и прошипела ругательство– А девка-то не из пугливых, с гонором. – Он еще раз окинул взглядом ее тело, задержался взглядом на цепях и озадаченно хмыкнул – Слышь красотка, а чего тебя свои же приковали? – не дождавшись ответа, произнес, – впрочем, у вас тут у всех мозги набекрень, может, кому и нравится со скованной девкой блудить. Как думаешь, Богумил?

Тот к кому он обращался, был высоким мужчиной, много старше предводителя воинов. Сам Богумил явно воином не являлся – без оружия и доспехов, в странном белом одеянии, ниспадавшим до пят. На груди его висел золотой крест все с теми же бородатыми ликами на концах, с широкого алого пояса свисали бронзовые фигурки изображавшие различных птиц и животных. Длинные рыжевато-каштановые волосы обильно покрывала седина, также как и окладистую бороду спускавшуюся до середины груди. В руке Богумил сжимал массивный посох, обитый железом, с навершием в виде вставшего на дыбы коня. Внимательные серые глаза недобро посмотрели на девушку, внутренне ощетинившуюся под этим взглядом. Она сразу поняла, кто этот человек.

-Не поминай Чернобога, княже – угрюмо отозвался Богумил, – да еще в таком месте. Свентовит от этого острова давно оступился, также как и Златорогий и сам Солнцеликий, правят здесь только бесы Чернобожьи. И насчет блуда в цепях и оковах – так ты тоже не прав князь Рогволод. Вот смотри.

Волхв шагнул вперед и поднял со столика рядом с кроватью пустую чашу. Он перевернул ее вверх дном и на пол упало несколько темных капель.

-Зелье, что лишает силы ведьму – презрительно произнес Богумил, – на время усмиряет, но на совесть зато – глаз не отвести, порчу не наслать, бесов не кликнуть. Вот и ей этого зелья дали, – священник принюхался – свежее еще, недавно приготовленное. Долго еще не очухается. Так что и ты княже не медли...

Князь, как завороженный смотревший на тело красавицы, словно очнулся.

-Что – «не медли»?

-Мозгами пошевели, князь – жестко произнес священник, – сам подумай, чай не маленький. Ее здесь не для блуда приковали и зелье не просто так пить заставили. Не иначе, ведьма, причем не из слабых – эвон сколько в нее влили. По всему Северу сейчас грызня идет, – не приведи боги: датчанин от короля мерсианского отпал, фриз на престол метит, в самой Мерсии короли друг на друга давно зубы вострят. Война идет везде, вот эту врагиню и пленили здесь. И костер, помост для которого мы во дворе видели – не иначе как для нее слагали. И ты бы так поступил– от греха подальше.

Рогволод повернулся к волхву, в глазах мелькнули злые огоньки.

-Совсем из ума выжил, старый – раздраженно произнес он – Какая из нее ведьма, глянь молоденькая совсем. Хоть уже и спелая – венд щелкнул языком– знатный трофей выйдет, княжеский. Она-то и сама-то не из простых будет, видно и так. Эй красавица, – обратился к ней князь, – ты кто такая будешь?

-Рисса Макморн, дочь лорда Нектона – без запинки ответила девушка, сообразив, что это резко повышает ее шансы на выживание. Рогволод изумленно уставился на нее:

-Врешь!– выдохнул он. Богумил покачал головой, что-то похожее на страх промелькнуло в его глазах.

-Она правду говорит – сказал он – я вижу это. Витт Четырехликий, что же творилось в этом замке такого, что мерсийский лорд собственную дочь решил огню предать? Чем же она могла провиниться среди тех, кто убийство и злое чародейство за высшую доблесть почитает? Еще раз говорю тебе князь – сожги ты ее, спокойней нам всем будет. Может она и вовсе не человек, а тварь из Пекла, что даже здесь не знают как обратно загнать.

Слова волхва заставили князя задуматься. Помолчав немного, он уже более примирительным тоном спросил:

-Богумил, а ты-то знаешь, как зелье это готовить?

Волхв пожал плечами:

-Знаю. Там не самые редкие травы нужны, даже на этом острове есть такие. И серебро найдется и змеиная кровь. Там вся хитрость не в том, что за травы, а то когда они были собраны и в том, чтобы верно подобрать компоненты отвара. Я понимаю, что ты хочешь сказать князь, и я не буду лгать тебе – да я могу найти нужные травы и приготовить зелье еще до того как ведьма вернет свой нечистый дар. Но сам подумай – нужна ли тебе наложница с Змеиного Острова? Возьмешь себе – проклятие навлечешь на свой род и свой дом, змеиное жало все равно вылезет у нее: может сразу, а может и через год, но выползет обязательно. Не глупо ли это – оставлять в живых ту, кого не пощадил даже собственный отец? Мало ли девок кругом?

-Отче Богумил, ну сам подумай – увещевательно произнес князь– кто еще такую славную добычу привезти может? Кто в Рейхе может похвастаться, что его постель словно покорная рабыня согревает дочь одного из лордов Мерсии? И к тому же глянь, какая красавица – он ухватил сильными пальцами девушку за подбородок и заставил вздернуть голову – у кого еще есть такая? Ты говоришь, ее собственный отец сжечь хотел – так еще неизвестно, что там за отец был. Нам ли не знать, как с ума сходят, те, кто Чернобогу тело и душу продал, а уж про этот остров и вовсе каких только страхов не рассказывали. Она молоденькая совсем, всю эту дурь бесовскую ты у нее из головы выбьешь, а нечистых что ею владеют на крепкую цепь посадишь – в жизнь на свет божий не вылезут. Ты мудрый, ты вырвешь у нее змеиное жало. В общем, так будет – он решительным жестом остановил пытающегося что-то ему возразить волхва.– Девку я забираю и отвожу на свой корабль. Мы все равно еще здесь не меньше двух дней пробудем – с Годлейвом договорились что общий сбор перед возвращением будет тут. Хватит тебе времени чтобы и трав найти и зелье приготовить – да так, чтобы на всю оставшуюся дорогу хватило. И еще, волхв – Рогволод пристально посмотрел на Богумила– если она с твоего отвара вздумает концы отдать– не посмотрю, что ты божий человече...

-Не нужно угроз, князь – гордо произнес волхв – я и так сделаю все, что ты скажешь. Но видит Святой Четырехликий, ты еще об этом пожалеешь – уже тише добавил он.

Однако князь уже не слышал его – шагнув вперед он взял со столика ключи и начал снимать оковы с Риссы. Та немигающим взглядом смотрела на своего пленителя, но ничего не говорила. Когда все цепи были сняты, Рисса со стоном выпрямилась и потерла натертые руки. Рогволод, впрочем не дал ей много времени: ухватив ее за талию он легко забросил обнаженную девушку себе на плечо.

-Уходим к Ви, – весело сказал он – там, на кораблях и будем делить добычу. Как бы то ни было, но самый сочный трофей достался мне – в подтверждение этих слов он сильно шлепнул Риссу по голому заду.

Рисса вскрикнула, но не от боли, а от бессильной ярости. Неожиданно перед ее глазами вдруг резко встала вчерашняя ночь – когда она принимала посвящение в святилище Змеиной Богини, полная сил и яростного желания стать лучше, сильнее, могущественнее. И как она заканчивает этот день – голая, бессильная, на плече у вражеского владыки, который ощупывает ее как безродную рабыню. У нее помутнело в глазах от непрерывно кипевших в ней злобы, ненависти и позора, она была готова грызть покрытое кольчугой плечо Рогволода – только мысль о полной бесполезности этих действий останавливала ее.

Но потом Рисса подумала, что если бы не этот князь, то ее обугленные останки сейчас уже догорали бы на костре. И пусть он спас ее лишь затем чтобы потешить свои похоть и тщеславие – пусть его. Она будет ждать, она уподобиться змее в траве, но рано или поздно вырвется из ловушки в которую ее загнала прихоть судьбы и обретет желанное могущество. Они ей все заплатят – сегодня или через несколько лет, но она будет праздновать победу.

Буривой шедший позади князя внезапно вздрогнул и отвел глаза при виде того какой улыбкой вдруг озарилось лицо девушки бессильно повисшей на плече князя. И еще раз пророчески подумал, что этот поход не принесет им ничего хорошего.

За несколько лет до описываемых событий.

Зов труб раздался на рассвете – многоголосый мощный рев, донесшийся до самых удаленных закоулков Сенкт-Галлена. Следом послышался грохот множества копыт по мостовой, после чего даже самые ленивые и нелюбопытные из горожан высыпали на улицы города. Все они – кто с изумлением, кто с восторгом, а кто и с неприязнью – смотрели как через Озерные врата в город въезжают всадники на могучих конях, иным впечатлительным горожанам казавшимся массивными будто быки. Только такие звери могли выдержать воинов, с ног до головы облаченных в тяжелые черные доспехи. Рядом с великанскими конями казались карликами небольшие мохнатые лошадки – потомки коней кочевников, что и спустя полвека после крушения Меркитской империи, доставляли немало хлопот набегами из Паннонской Пушты. В приграничных марках Рейха, бароны и комтуры рыцарских орденов отбили у меркитов несколько табунов и, скрещивая их с местными породами лошадей, получили скакунов столь неприхотливых и быстроногих, как и меркитские кони, равно приученных к горам и равнине. Сейчас на них восседали худощавые всадники в легких кольчугах, вооруженные луками и арбалетами – лучники баварского герцога, в годы меркитского владычества, перенявшие многие военные традиции кочевников.

Впереди ехали герольды и трубачи, громкими криками оповещавшие горожан о визите высочайшей особы. Впрочем, для высыпавших на улицы горожан подобные разъяснения были излишни – в этой горной стране хорошо знали, кто может ехать под знаменем с «волчьим крюком» окруженным венком из дубовых листьев. И хотя мало кто из здешних мог похвастаться, что видел кайзера вживую, тем не менее, все горожане послушно склоняли головы и отводили глаза, завидев во главе колонны высокого воина с узким лицом, обрамленным аккуратно подстриженной рыжей бородой. На вид ему было лет двадцать пять, но из-за хмурого, неприветливого вида, всадник казался старше. Взгляд серых глаз то и дело устремлялся поверх голов герольдов и трубачей к нависавшей над городом горе, на которой высилось величественное строение, окруженное крепостной стеной, с множеством башен увенчанных крестами. Именно туда вела вымощенная брусчаткой мостовая. И даже отсюда на самой высокой из башен бросалась в глаза исполинская фигура, раскинувшая широкие крылья. Ослепительно сверкали золотом на солнце завитые острые рога, также как и еще один, окованный золотом рог, который крылатый великан подносил к губам. В другой руке он сжимал огромный меч.

-Это больше похоже на замок, чем на монастырь,– произнес ехавший рядом с рыжебородым голубоглазый парень в легкой кольчуге. Он выглядел лет на пять меньше своего спутника– над его верхней губой только пробивались пшеничного цвета усы.

– Клянусь Нахелленией, – продолжал он, -даже в Трире я не видел ничего подобного.

-Меньше поминай свою богиню, Вальтеоф,– произнес ехавший рядом мужчина в черной кирасе ,– хотя бы на время.

Говоривший это был невысок, смугл и скуласт, с черными как вороново крыло волосами и слегка раскосыми зелеными глазами. Ехавший рядом знаменосец держал стяг с синей пантерой на белом фоне– знамя Баварского Герцогства.

-Понтифику может не понравится, что в обители Златрогого поминают богов Мерсии,– продолжал черноволосый.

-Нахеллению никогда не почитали в Мерсии,– горячо возразил Вальтеоф,– это богиня фризов, святая покровительница нашего народа.

-Это решит Понтифик – святая или дьволица,– усмехнулся его собеседник,– но до тех пор, тебе лучше помолчать. Иначе весь этот визит может оказаться напрасным.

-Ты так говоришь, будто последнее слово в Рейхе за Понтификом,– мрачно напомнил доселе молчавший рыжебородый,– такие разговоры смердят, Людвиг.

-Простите ваше величество,– Людвиг Баварский слегка опустил взор,– и в мыслях не было принижать императорское достоинство. Но испокон веков слово здешнего владыки считалось главным после вашего и я подумал, что...

-После, герцог,– подчеркнул кайзер,– после меня. Это то, о чем тебе нужно помнить, когда мы войдем в Монастырь Святого Галла.

Герцог склонил голову в знак покорности, промолчал и фриз. Уже смолкли герольды и ответные голоса горожан, выкрикивавшие здравицы императору. В почти полном молчании колонна поднималась к монастырю. Над его башнями уже поднимались стяги с изображением бараньей головы вписанной в равноконечный крест, а со стен башен слышался трубный глас рога, приветствовавшего владыку Рейха. Но лицо Атаульфа оставалось мрачным, несмотря на эти знаки внимания – впереди был непростой разговор.

Семь с лишним веков назад ирландский отшельник, позже ставший известный миру под именем Святого Галла, основал на берегу озера неприметную скромную обитель для уединения. Сейчас же, монастырь Святого Галла напоминал небольшой город– с массивными башнями и крепостными стенами, выдержавшими не одну осаду, с множеством келий и молельных комнат, казармами для братьев-воинов, а также с огромным залом, где каждый вечер проходили богослужения. Здесь же стоял золотой алтарь, отделанный жемчугом и драгоценными камнями, окруженный золотыми курильницами, где дымился ладан и мирра. Множество свечей освещали огромный зал, в котором ныне было светло как днем. Вдоль стен красовались скульптуры, иконы, фрески, изображавшие деяния святых и богов – что в Единой Имперской Церкви часто совпадало. Чаще всего средь бесчисленных ликов и образов попадалось суровое лицо, обрамленное двумя парами крыл, с плотно сжатыми губами и раскрашенными ярко-синей краской глазами. Над завитками буйных волос поднимались изогнутые золотые рожки. Михаил Златорогий, Хеймдаль с карающим мечом, главное божество Ордена после Солнечного Христа. Сам Бальдр Воскресший тоже присутствовал здесь на множестве икон, скульптур и распятий, среди которых особенно выделялся расписанный рунами крест в три человеческих роста, с которого взирал распятый Белый Бог в короне из солнечных лучей.

Вдоль стен под иконами, почетным караулом застыли молчаливые воины-монахи. Громоздкие шлемы с позолоченными рогами почтительно наклонялись вслед кайзеру.

В тени Распятого Бога, на ступеньку ниже алтаря стоял трон из черного дерева, на котором восседал высокий тучный человек в просторной коричневой рясе, под которой угадывались широкие плечи и мускулистые руки. Набитые костяшки пальцев и многочисленные мозоли указывали на человека в течение многих лет занимавшегося с мечом, луком и копьем, также как и застарелые шрамы на лице. Отброшенный на голову капюшон приоткрывал бритую голову, на необычайно худом для такого массивного тела, лице фанатичным огнем горели темные глаза. Взгляд их остановился на кайзере и чуть заметная усмешка искривила тонкие губы.

-Да не опустится над тобой солнце, Атаульф,– негромким, но сильным голосом произнес сидевший на троне.

-Да не опустится оно над всеми нами, Святейший – произнес кайзер, с явно неохотой преклоняя колено. Милостиво кивнувший понтифик Дезидерий Пятый протянул свою длань и Атаульф нехотя поцеловал ее. Вслед за ним к руке припал и герцог Баварский, после чего взгляд темных глаз переместился на Вальтеофа.

-Ты фриз,– утвердительно произнес Дезидерий и Вальеоф кивнул,– мне говорили о тебе. Ты готов отвергнуть демонов Мерсии, чтобы принять в свое сердце Солнечного Бога?

-Я готов отвергнуть Вотана, но не богов своих отцов,– произнес Вальеоф. Лицо Дезидерия омрачилось и он почти ткнул руку в лицо фризу. Тот коснулся губами длани первосвященника и на лице понтифика появилась слабая улыбка.

-Если твое дело правое, боги дадут нам знать,– произнес он,– а если нет, то...

-Боги уже дали знак,– вмешался в разговор Атаульф,– Вальтеоф пришел к нам готовый преклонить колено перед императором Запада, взамен за подтверждение его законных прав. Я пообещал, что Рейх придет ему на помощь, дабы свергнуть власть рабов Черного Бога. Вся Фризия озарится светом Солнца Правды, отпав от Тьмы и тогда...

-Фризия?– Дезидерий пренебрежительно усмехнулся,– столько пафоса из-за полоски прибрежной земли у Северного моря? Твои предки, Атаульф, мыслили не так мелко...

Лицо кайзера вспыхнуло.

-Ты забываешься, жрец,– начал он, но тут Дезидерий встал с трона. Фриз чуть не сделал шаг назад – понтифик оказался столь огромен, что на миг почудилось, что он заполнил собой все пространство между троном и стоявшими перед ним людьми. К тому же он был на голову выше кайзера, не говоря о его менее рослых спутниках.

-Продолжим в моей опочивальне, такой разговор не для посторонних ушей,– понтифик кивнул на воинов, – за добрым застольем и разговор пойдет лучше– мои служки уже накрыли стол.

Не дожидаясь ответа, Дезидерий развернулся, обходя трон, за которым, укрытая портьерой из охряно-желтого бархата, виднелась железная дверь, прикрывавшая вход во внутренние покои понтифика. Ряса Дезидерия при этом колыхнулась, на мгновение обтянув тело и Вальтеоф застыл, ошеломленный неожиданным открытием.

Сначала он думал, что Дезидерий просто необычайно тучен, как это бывает с многими из церковных владык. Сейчас же фриз видел, что с правого бока ряса свободно болтается, будто тело понтифика было столь же худосочным, как и его лицо. Слева же рясу, от плеча и до бедра оттягивал разбухший нарост, буквально распиравший монашеское одеяние. Выглядело это так, будто у Дезидерия вырос огромный горб, но не на спине, как обычно бывает, а на боку, заползая и на живот. Уродливый нарост плоти колыхался при каждом шаге понтифика, и это выглядело столь отвратительно, что фриза замутило. Он поймал предостерегающий взгляд Людвига, успокаивающе кивнул и шагнул за портьеру.