Текст книги ""Мерседес" на тротуаре"

Автор книги: Андрей Глущук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

23 декабря

Утром встаю вполне боеспособным. Вчера, после ухода моего ангела-хранителя Екатерины Владимировны, засыпая, дожевал подгоревшие котлеты и провалился черную пустоту. Никаких кошмаров, никаких бандитских визитов. В семь утра меня бесцеремонно поднял будильник. Я всегда с большим удовольствием наблюдаю, как в кино разбуженный будильником герой хватает эту адскую машинку и швыряет в угол комнаты. К сожалению, с моим пройдохой такие фокусы не проходят. Мне ни разу не удалось спросонья метнуть орущий будильник в стенку. Его просто невозможно нащупать. Скользкий и хитрый, подлец. Как бы удобно я не ставил этого горлопана с вечера, утром он обязательно оказывается вне пределов досягаемости моей руки. Толи сам уползает, толи Брыська переставляет.

Привожу себя в порядок. Варю традиционный кофе. Чувствую себя вполне сносно. Правда, любимая поза за завтраком: «сидя на стуле», по прежнему остается для меня табу. Избранные места той части тела, что природой предназначены для сидения, покрылись твердой, хрустящей корочкой. Ощущение не из приятных, но биться в истерике из-за того, что я больше похож на Рождественского гуся, чем на журналиста, мне некогда.

У кабинета Василия Игнатьевича я оказываюсь без десяти девять. Стучу, заглядываю. В небольшой комнате, оставленной в официально-канцелярском стиле эпохи застоя перед грудой, сваленных на столе бумаг, сидит мрачного вида подполковник.

– Василий Игнатьевич?

– Да. – Подполковник отрывается от увлекательного чтива.

– Здравствуйте, Альберт Валентинович вам вчера на счет меня звонил.

– Здравствуйте, проходите. – Подполковник указывает рукой на стул у стенки кабинета. Попутно успевает поглядеть на часы и недовольно поморщиться.

– Извините, что пришел немного раньше. Не рассчитал. – Я чувствую себя очень неудобно. Мог же проявить свои лучшие качества и поторчать в коридоре эти несчастные десять минут?

– Ничего. Присаживайтесь.

– Я постою. – Василий Игнатьевич насторожился.

– У вас, что, права отобрали? Так я вам вряд ли смогу помочь.

– Да нет, с правами у меня полный порядок. – Спешу успокоить гаишного начальника. – У меня их вовсе нет.

– Так, значит, вы хотите получить права?

– Нет. Зачем мне права, если у меня нет машины? – Вполне логичный вопрос приводит Василия Игнатьевича в полное недоумение.

– Если вам ничего такого, – подполковник неопределенно крутит в воздухе руками, – не надо, то почему вы не садитесь?

– Не могу. – Я с тоской думаю о том, как в двух словах объяснить постороннему человеку зачем мне понадобилось испытывать свою шкуру на прочность с помощью кипящего жира. Получается довольно запутанная история. Так вместо консультации в ГАИ, можно попасть на консультацию к психиатру. – По состоянию здоровья. – В первый раз в жизни язык сказал что-то вовремя и правильно.

– Понял. – Удовлетворенно кивает подполковник. – Геморрой. Бывает. И так, что вы хотели узнать?

– Я хотел бы посмотреть рукописные списки.

– Рукописные списки чего? – Василий Игнатьевич настолько правдоподобно изображает удивление, что я начинаю понимать: без применения методов устрашения третьей степени по методике гестапо, до списков мне не добраться никогда.

– Говорят, что в ГАИ имеются списки машин, не включенных по тем или иным причинам в общую базу данных. – Я смотрю на подполковника умоляюще. Применять пытки я не хочу, а, главное, не умею.

– Кто говорит? – Я перестаю понимать: кто же к кому пришел за профессиональной консультацией?

– Знающие люди. – Отвечаю, по возможности, веско.

– Знающие? Вот у них бы и взяли эти мифические списки. – Подполковник теряет ко мне интерес и снова берется за свое занимательное чтение. Вытягиваю шею, пытаясь рассмотреть, что же это за бестселлер, от которого невозможно оторваться. Вижу только крупно набранное: «Приказ» и дальше абзацы пунктов и подпунктов.

– Василий Игнатьевич. – Решаюсь бесцеремонно прервать процесс штудирования приказа. – Я не из праздного любопытства спросил о списках. Дело в том, что не давно моего брата сбил джип. Сбил на тротуаре. Не насмерть, слава Богу. Брат отделался переломами. Он запомнил номер машины. Известна марка – Мерседес. Но в базе данных такого автомобиля нет. Точнее, под этим номером числится «запорожец». Я прошу вас помочь. Возможно, в рукописном списке я смогу найти нужную машину.

Подполковник молча гипнотизирует бесконечные ряды черных жучков буковок. На меня не обращает никакого внимания. Мне начинает казаться, что он вовсе не слышал моего объяснения и вообще, считает, что я уже вышагиваю по заснеженному тротуару прочь от здания ГАИ. Ничего не остается, как только доказать, что подполковник не ошибся. Берусь за ручку двери. Одновременно Василий Игнатьевич берется за трубку телефона.

– Если хотя бы намек на существование списка появиться в вашем журнале, ваша редакция лишится транспорта до третьего тысячелетия. – И в трубку. – Жора? Занеси-ка мне рукописный список. Да, срочно.

Через три минуты мы уже листаем потрепанную школьную тетрадочку, испещренную данными о машинах и их владельцах.

– Машины с таким номером нет. – Констатирует мое фиаско подполковник.

– Да. – Тяну я разочарованно. – Ничего не понимаю. С номером брат не мог ошибиться. У него память фотографическая.

Василий Игнатьевич что-то обдумывает и потом начинает размышлять в слух.

– Ну, номер, сам по себе, ничего не значит. Номер можно приляпать любой. Давайте зайдем с другого бока. Джипов Мерседес в городе только двадцать шесть. Один в гараже областной администрации, легальный. Еще пять гоняют по общей базе данных. Двадцать штук в списке. По большей части нерастаможеные. Белых машин восемь. Кстати, какой джип сбил вашего брата?

– Я же говорил: белый. – Демонстрирую свою дремучесть.

– Я не о цвете. Мерседес выпускает две линии внедорожников: G и M. «G» – квадратные такие, жутко дорогие ящики на колесах. По форме напоминают Виллисы времен второй мировой. У «M» – обводы более современные. Больше на японские джипы похожи.

– Не знаю. Я эти тонкости только от вас впервые услышал. – Я всегда считал себя личностью в автомобилестроении темной и недоразвитой. И, как видно, не ошибался.

– На вашем месте я бы записал данные на все восемь машин. Нет, на семь. – Тут же поправляет себя подполковник. – Вряд ли это Мерседес обладминистрации. Потом поговорите с братом, выясните какой именно внедорожник раскатывал по тротуару. А дальше-задача с одним неизвестным. Такую, способен решить даже первоклассник.

– Как же я у Лешки выясню, какой именно внедорожник его сбил? Он в машинах разбирается чуть лучше моего.

– Полистайте автомобильные издания. Наверняка найдет фотографии всех Мерседесов. И тех, что выпускаются сейчас и тех, которые в начале века немцы клепали. И даже тех, о которых они только мечтают. Предъявите брату на опознание. Вот и весь фокус. С профессионалом трудно спорить. Профессионала нужно слушать и делать так, как он говорит. Я аккуратно заношу в свой кандуит данные на семь Мерседесов, горячо благодарю подполковника и во второй раз берусь за ручку двери.

– Подождите. Кто ведет дело вашего брата? – Василий Игнатьевич решил, что настал его черед удовлетворить любопытство.

– Мне обязательно отвечать на ваш вопрос? – Стукачить не очень хочется. Даже, несмотря на мои глубоко недоброе отношение к капитану Щеглову.

– Обязательно. Хочу знать, кто из наших офицеров не закончил первого класса общеобразовательной школы.

Черт с ним, с капитаном. Ничего хорошего он мне не сделал. Вообще, ничего кроме синяков и толстого слоя коросты на месте ожога. Сдаю капитана без зазрения совести. Пусть и ему станет немного плохо. Не все же «пряники» мне одному.

* * *

По ларькам искать журналы я, конечно не стану. Делать мне, что ли нечего? Я не Эркюль Пуаро, сериалы про меня снимать не станут, но простейшие логические построения моему серому веществу вполне доступны. Зачем бегать по всему городу и скупать в ларьках макулатуру, когда есть Лидочка. У такой автовлюбленной женщины не может не быть полной подшивки всех автомобильных журналов. Хватит ей меня эксплуатировать. Могу и я попользоваться ее библиотекой. Правда, добираться до нее через весь город, но выбора у меня нет.

Сажусь на 45-ый автобус. Старенький ЛИАЗ подпрыгивает на кочкарнике дорожных наледей. Раздолбанная задняя площадка с огромной щелью между торцевой стенкой и полом, угрожающе скрежещет металлом о металл. Автобус похож на крокодила, лязгающего зубами. Только пасть, почему-то в заднице.

Лида живет в частном секторе. Ее родители года два назад перебрались в деревню, а дочке оставили большой дом. Фактически усадьбу с огромным огородом. Соток двадцать. Никак не меньше. Лидочка, как-то в прошлом году по осени пригласила меня к себе в баню. «Ты мою баню никогда не забудешь!» Я, дурак, согласился. Кто же откажется от такого прекрасного времяпрепровождения, как посещение бани с симпатичной девушкой. Жаль, но девушка забыла предупредить, что перед баней придется выкопать картошку. Со всех двадцати соток. Лидочка оказалась права: ее баню я никогда не забуду. После картошки и баня и девушка не в кайф.

Водитель, неожиданно просыпается и объявляет: «Остановка Садовая». Будто я сам не вижу. Кто додумался назвать улицу «Садовой» и, главное за что, совершенно непонятно. Кроме картошки здесь разве что тополя, да пара рябин на всю улицу.

Нажимаю на кнопку звонка у ворот. К Лиде так просто не попасть. Пытаться штурмовать ее жилище без стенобойной машины не решился бы и Чингисхан. По периметру двора трехметровый зеленый забор. Она на его окраску каждый год тратит, наверное, КАМАЗ краски. За забором, в ожидании жертв, бродят две московские сторожевые Булат и Гита. Эта супружеская пара в первый мой приезд, с такой энергией бросились знакомиться, что паническое: «Лида, убери их отсюда» я орал уже с забора. Для меня до сих пор загадка: как я с первой попытки преодолел высоту три метра. С такой прыгучестью да на Олимпийские игры. Я бы всем этим брумелям и сотомайорам показал, что такое настоящие прыжки в высоту. Правда, при условии, что МОК разрешил бы прихватить на прыжковый сектор Лидочкиных волкодавов. Честное слово: более сильнодействующие психостимуляторы водятся только в джунглях, тайге или зоопарках.

По большому счету, улицу Садовую, нужно было назвать улицей Гигантомании. Огромные дома, бескрайние огороды, двухметровые собаки и гаражи, больше похожие на самолетные ангары. Лидочкин гараж, по местным масштабам – маломерка. ТУ-104 в него не влезет, но «кукурузник» разместить вполне можно. Еще место на мотоцикл с коляской останется. Зачем людям гараж, если у них нет машины? Загадка не для моего, среднего ума. Лидочка – вообще большая специалистка по загадкам. Как-то имел глупость пойти с ней в ресторан. Я ее кормил, а танцевали другие. Вернувшись к столику после первого танца, она небрежно заявила: «Извини, знакомый банкир. Нужно было пообщаться.». Следующий танец завершился коротким комментарием: «Извини, не могла отказать старому приятелю. Сам понимаешь: бандитам не отказывают…» За салатом она увлеченно рассуждала о природе шизофрении. А под баранину в горшочках живописала приключения ее старого друга, угонявшего машины и, потом, за большие деньги «находившего», убитому горем автовладельцу, его сокровище.

– Кто там? – Лида говорит и слышно, что зевает. Время двенадцать, а она еще в постели. Из-за таких сонь все проблемы отечественной психиатрии. Гениев признаем сумасшедшими, а сумасшедших – вождями.

– Это я, Андрей. – Четыре стальные щеколды поочередно покидают свой пост. Калитка открывается. У Лидочки здоровье, как у моржа. Стоит в одном халате и босиком. На дворе декабрь. И местность, между прочим, Сибирью зовется.

– А разве я с тобой на сегодня договаривалась. – Протирает полусонные глаза, прикрывает зевок ладошкой. Из нее отовсюду идет пар, как от взорвавшегося паровоза. Я не ревнив, да и к Лидочке отношусь скорее с симпатией, чем с любовью, но эта фраза с акцентом на «с тобой», меня задевает. Я, оказывается, у нее в расписание поставлен. Блюдо под названием «Компьютерный вторник».

– Неужели я что-то перепутал? – Достаю карманный ежедневник и начинаю судорожно перелистывать. Мстить, так сразу, по горячим следам. – Ты, глянь. – Говорю огорченно. – И точно перепутал. Зря тащился в такую даль. Вот незадача.

Лидка бывает умной. Не всегда, но случается. Протерла глаза, немного отошла ото сна и сразу меня раскусила.

– Ладно, брось выделываться. Заходи. – Знает, что никакой учет и контроль с моим характером просто несовместим. Я с опаской поглядываю на парочку волкодавов, прикидывая: позавтракали ли они сегодня, или видят во мне большую отбивную на косточках.

– Зачем пришел? Как твоя ж… – Лидочка обрывает себя на полуслове, присаживается на диван и пытается подобрать определение поделикатней. – Как твои болячки?

– Знаешь, классные болячки. – Отвечаю я с энтузиазмом. – Крупные, основательные, очень профессионально сделанные, как, впрочем, и все, что делаешь ты.

– Брось ныть. Если бы они были действительно профессионально сделаны, ты бы до меня не добрался. – Ей нельзя отказать в логике. Логика у Лидочки мощная и мужская. Все остальное женское и, даже может быть слишком. Я отвожу глаза. Халатик она накинула на голое тело и на диване устроилась не в самой целомудренной позе. – Чего глаза прячешь, будто не разу меня не видел?

Нет, с логикой у Лидочки полный порядок.

– Видел, но к вам профессор совсем по другому поводу. – Золотое правило идиота: когда не знаешь что сказать, цитируй тех, кто знал, что говорил. Чтобы не ляпнул, все равно к месту получится. – Мне нужны фотографии всех моделей Мерседесовских джипов. У тебя наверняка журнальчики есть.

– Есть. А с каких это пор ты машинами стал интересоваться? – Почему я всегда перед всеми должен отчитываться. Как будто нельзя просто взять и выложить передо мной журналы.

– Я и не интересуюсь. Просто хочу посмотреть. – Лида поднимается и идет к книжному шкафу. Открывает антресоль и пытается вытащить толстую пачку журналов.

– Стоит как пень. Видишь: женщине тяжело. Помоги. – А я, что отказывался? Подхожу к Лидочке. Она резко поворачивается ко мне лицом. Пачка журналов в высоко поднятых руках, халат распахнут. Как она исполняет эти фокусы?! Гудини позавидовал бы. Расстегнуть халат без помощи рук это тебе не из веревок выпутываться.

– Ну?! – Смотрит нахально и ждет моей реакции. Какая здесь может быть реакция, когда пол шага до эрекции, тьфу ты черт. Что они с нами, бедными делают. Беру у нее журналы и возвращаюсь к дивану. – Не угадал. Тупица. – Лидочка ставит мне за психологический тест пару баллов.

– Извини, я сначала хотел пуговки застегнуть. Но подумал, что тебе с журналами стоять тяжело.

– Дурак! – Это веско, но мужской логикой уже не пахнет. – Сиди смотри, я пойду кофе поставлю. Ты будешь?

– Спасибо, не откажусь. – Устраиваюсь поудобнее на диване. Поудобнее, это значит стоя на коленях. Начинаю листать глянцевые страницы. Довольно быстро нахожу статью о Мерседесе М. Вид спереди, вид сзади, вид с боку. Салон – ну, это нам ни к чему. В салон Лешка точно заглянуть не успел. Откладываю журнальчик в сторону. Никогда не думал, что в мире такая чертова уйма автомобилей. Теперь понятно, откуда берутся автомобильные пробки и заторы на дорогах. Где же все это стадо разместить?

– Держи крепче, а то прольешь. Кофе не масло, но тоже неприятно. Если кипятком, да не на то место, не только ты к женщинам, но и они к тебе всякий интерес потеряют.

– Не переживай. Я за женский интерес умру. Все вокруг кипятком залью, но женщин не подведу. – Делаю лицо правдивое и суровое, как у римского воина.

– К вопросу об интересе. Неужели ты думаешь, я поверила, что ты через весь город ко мне потащишься, ради удовлетворения праздного любопытства? Колись: зачем тебе фотографии Мерседесов?

– А кто сказал, что я через весь город ради фотографий перся? Нет! Я вынес пытку общественным транспортом ради прекрасной дамы.

– Ради меня? – Чувствую ее насмешливый вопросительный взгляд, но глаз от очередного журнала не отрываю. Пачка толстая, сколько еще страниц придется перевернуть – одному Богу известно. Флиртую без отрыва от производства:

– Ты видишь здесь другую претендентку на роль прекрасной дамы? Я нет. Разве что зубастая Гита. Слушай, ты не думала ее фотомоделью пристроить. Она идеально подходит для рекламы зубной пасты. – Еле успеваю прикрыться журналом. Лидочка иногда взрывается как мина нажимного действия. Если нажать слишком сильно, можно лишиться жизни. Она хотела лишить меня кое чего другого. Но горячие капли черного кофе разбились о темно-синий борт Мерседеса G. Я его нашел. Она его обмыла.

– Ты испортил мне журнал! – Гнев Лидочки уже не игра. Испортить меня, это неприятность. Испортить журнал – катастрофа. – Приперся и испортил!

– Разве? – Наивно спрашиваю я, потихоньку отодвигаясь от дичающего на глазах, психолога. – Мне показалось, что кофеем вымыть Мерседес пыталась ты. Хотя это, вне сомнения, ярчайший пример расточительства и бесхозяйственности.

Вот так всегда: язык один раз спасет, зато потом тридцать четыре раза подряд подведет. Отодвигаться дальше некуда. Диван кончился. Чувствую, что самое время, прихватив журналы, удалиться. В этом доме меня больше не любят. И меньше – тоже. В этом доме любят вообще не меня.

Звонок в ворота дарит шанс дожить до следующего дня рождения. Лидочка, начавшая было приглядываться к висящему на кухне набору ножей, переводит взгляд на часы и чертыхается:

– Дьявол, забыла. – запахнув халат она вылетает на мороз. Подхожу к окошку и вижу, как во двор въезжает Toyota Sprinter со знакомыми номерами. Вот уж поистине: тесна вселенная для звезд. Все время друг на друга натыкаются. Из машины выбирается мой дорогой интеллигентный бандит, главарь шайки «джипиков». Парочка московских сторожевых встречает его как лучшего друга, забежавшего со своей бутылкой и закуской. Лидочка с гостем по-деловому направляются к гаражу. Этот парень здесь не чужой. Забавно. Все как в скверном анекдоте: вернулся муж, настало время искать шкаф. Прячу журнальчики за пояс брюк, накидываю свою меховую курточку и бегу к лестнице на чердак.

* * *

Тест на выживание я все же сдал. Сложно сказать, как себе объяснила Лидочка мое отсутствие. Но еще сложнее было бы ей объяснять «интеллигенту» мое присутствие. А я мужчина благородный, стараюсь лишних сложностей дамам не создавать. Дамам и, заодно, себе.

Прыжок с крыши через забор не показался мне самым приятным ощущением в жизни, но, собственно, выбирать не приходилось. Я приземлился в сугроб и услышал жуткий треск у себя пониже спины. Едва поджившие ожоги бурно протестовали против моего к ним отношения. Пора лечиться. В смысле: ехать в больницу и искать Екатерину Владимировну. Никто, кроме нее, меня спасти не способен. Торчу на остановке битых пол часа. Как на зло: ни одного автобуса. Можно было бы поймать мотор. Тем более, что маячить в двух шагах от настойчивого преследователя и, по некоторым данным и моим личным наблюдениям, бандита – просто глупо. Но в легковушке невозможно ехать стоя, а сидеть мне противопоказано. Как верно подметил подполковник Василий Игнатьевич – геморрой.

Спустя час вполне благополучно добираюсь в больницу на том же громыхающем сорок пятом. Вообще-то время утренних посещений уже закончилось, а вечерних – еще не наступило. Нормальные, добропорядочные граждане доступа к больным родственника и друзьям не буду иметь еще часа три. Но я не отличаюсь бюргерской добропорядочностью, а уж о нормальности и говорить не стоит. Через служебный вход, походкой инспектора горздавотдела решительно врываюсь в больничные покои.

– А где колбаса!? – Лешка в своем репертуаре. Если он хотя бы раз в два дня не подколет меня, то зачахнет и никакие пилюли и капельницы не спасут его увядающий организм.

– А где твои соседи? – В палате никого кроме брата нет. Это, в общем, меня устраивает.

– Не выдержали моего общества и сбежали в буфет.

– Ясно, а твоя колбаса предпочла остаться в магазине. Спившимся дворникам не на что покупать такие шикарные подарки. – Не остаюсь в долгу перед любимым родственником. – Зато о пище духовной я позаботился. Танцуй! – Предлагаю, в упор разглядывая его загипсованную конечность. – Два замечательных журнальчика с картинками.

– Неужели «Плэй бой»? Не боишься? – Я понимаю, что сейчас наврусь на очередной прикол. Но не могу отказать больному брату в удовольствии. Он наверняка в больнице без своего компьютера от скуки загибается. Пусть отведет душу.

– Чего я должен бояться?

– Если Лариска увидит в моих руках посторонних женщин, она мне глаза выцарапает.

– Замечательно. А я здесь причем? – Захожу в расставленную ловушку еще на пол шага.

– А тебя она кастрирует, чтобы провокации не устраивал. – Теперь я вижу: Леха оттянулся, можно переходить от светской части беседы к деловой.

– Понятно. Я все предусмотрел. С теми картинками, что я принес, ты сохранишь глаза, а я – способность к воспроизведению себе подобных. – Лезу под куртку за журналами. Лешка не унимается:

– За глаза спасибо. Но стоит ли воспроизводить тебе подобных? Есть ли в этом польза для человечества?

– Есть, есть. Успокойся. Лучше погляди на фотороботы преступников и скажи: который из них тебя сбил. – Разворачиваю перед братом журналы.

– Вот этот-Лешка, не задумываясь, тыкает пальцем в фотографию темно-синего Mercedes G500. Текст статейки об этой шикарной коробченке я успел проштудировать у Лидочки.

– Да, брат, у тебя губа не дура. Знаешь, под какую машину кинуться…

– У меня особого выбора не было. – Леха равнодушно разглядывает угловатые контуры G500. – Машина, как машина. Немного старомодная.

– Это точно. – Соглашаюсь я. – Видимо за старомодность немцы оценивают эту штучку немножко дороже 100.000 долларов.

– Вот эта халабуда – сто тысяч долларов? – По-моему, брат себя сразу зауважал. Еще немного и зазнается. Он напряженно шевелит губами и резюмирует:

– На меня наехала моя зарплата за двадцать лет напряженной беспорочной работы. Как я только выжил, после встречи с такой суммой?

– Рано радуешься, братец. То, что колесами не раздавили, это, конечно, замечательно. Но вряд ли на этом приключения закончатся. К тебе никто не приходил из людей малознакомых и малоприятных? – Лезу в нагрудный карман за выпиской из ГАИшного списка.

– Нет, вроде. Из малоприятных – только ты, а незнакомые и вовсе не было. – Он еще продолжает шутить. Ему бы мои приключения последних дней пережить, глядишь, легкомыслия и поубавилось.

– Так. G500 в городе только пять. Белых – две машины. Одна в областной администрации, вторая числиться на некоей Серовой Лидии Павловне 1973 года рождения, проживающей по адресу… – Здесь я просто теряю дар речи. Моя приходящая симпатия, хозяйка дома на Садовой, оказывается владелицей автомобиля ценой в сто тысяч долларов! В ГАИ я автоматически, совершенно не задумываясь, переписал данные из тетрадки. Фамилия Лидочки мне неизвестна. Да и дом помню только зрительно, не по номеру. Точнее номер я вспомнил сразу, как только увидел, написанный мной адрес. Огромная цифра 17, выведенная белой краской на заборе, рядом с калиткой, мгновенно всплыла перед глазами. Удивительное совпадение. Нереальное, не жизненное. Так бывает только в сериалах. Круг знакомств у Лидочки, конечно, уникальный, но мне и мысли не могло прийти в голову, что моя приятельница и Лидия Петровна Серова, владелица машинешки за 100.000 долларов – одно и то же лицо. Лицемерка. А еще кричала: разбогатею, Мерседес к подфарнику прикуплю.

– Чего замолчал? – Лешка не понимает, с чего это я вдруг разучился читать. – Понимаешь, милый братец, я сошел с ума. Так, небольшой приступ шизофрении с ярко выраженной манией преследования. – Это опять в свободное плавание отправился мой болтливый язык. Я сам не в состоянии сходу разобраться в безумном кроссворде обстоятельств. Джип бешеной цены, сбитый им брат, «ТетраТех» с его вороватым президентом, купленные гаишники, бандитские погони, рукописные списки, регистрационный номер от «запорожца» и, наконец, недипломированный психиатр, по совместительству моя подружка и владелица тачки ценой в сто тысяч баксов. Круг замкнулся, а ясности не прибавилось.

– Ты не можешь сойти с ума. – Леха несколько озабочен моим внезапным ступором. – У тебя не с чего сходить. Лучше расскажи: в чем проблема. Твой младший умный брат легко найдет ответ на все вопросы.

– Сомневаюсь. – Вряд ли Лешка сможет сходу расшифровать эту абракадабру, но, в конце концов, он не меньше моего заинтересован в положительном результате расследования. Пусть тоже напряжется. – Дело в том, что Лидия Павловна Серова 1973 года рождения еще пару дней назад выпросила у меня подфарник от Мерседеса и мечтала когда-нибудь обзавестись машиной к этому подфарнику. И вот, оказывается, что дорогая во всех отношениях, Лидочка уже владеет одним из самых дорогих серийных Мерседесов. Как тебе шутка?

– Забавная шутка. – Лешка усиленно чешет гипс на ноге. По-моему он тоже не в себе. – Откуда у тебя подфарник?

Если именно это называется «найти ответы на все вопросы», то очевидно, следствие мне придется завершать самостоятельно.

– Позаимствовал в гараже, когда вылез из погреба. – Я сформулировал ответ максимально точно и коротко, но взгляд у брата в результате моих объяснений более осмысленным не стал.

– Какой гараж? Какой погреб? – Тоже мне Шерлок Холмс! Лобачевский! Мисс Марпл. С тех пор как он пообещал найти ответы, я ничего кроме вопросов от него не слышу.

– Чужой, естественно. – Я проявляю просто ангельское терпение. Мне бы воспитателем в ясли.

– Ты лазишь по чужим гаражам…?

– И по гаражам, и по погребам. Естественно с ведома, и по просьбе владельцев.

– Подрабатываешь, что ли? – еще больше удивляется Леха.

Мне надоедает в бестолковая сцена и я излагаю последовательно и в лицах все события последних дней. Брат меняется на глазах. Взгляд его приобретает привычный блеск, присущий ушлому интеллектуалу, он перестает чесать гипс, поняв, наконец, бессмысленность этих действий.

– Так, так. Любопытно. Значит, на тебя ведется форменная охота с тех пор, как ты занялся расследованием?

– Гениально. Всего каких-то сорок минут подробных объяснений и ты уже готов выдать первую неординарную мысль. Это же надо! Рядом с каким человеком мне выпало счастье провести свое детство, отрочество и юность…

– Расслабься. Не стоит комплексовать. Не такой уж ты ущербный. – Леха сосредоточенно что-то обдумывает. – А почему мы, собственно зациклились именно на джипе твоей пассии? Что тебе сказал следователь: дело невозможно раскрыть из-за особых обстоятельств. Так?

– Так. – Соглашаюсь я. Мне нравится ход мыслей брата. Расстраивает только одно: чем глубже я влезаю в историю с наездом, тем больше возникает «особых» обстоятельств и меньше остается ясности.

– Давай предположим, что на меня наехал какой-то областной чиновник на служебном джипе. В процессе расследование именно такого преступления возникнет максимальное количество препонов. Начальство все между собой повязано, а значит, любой наш шаг будет иметь самое жесткое противодействие. И тогда слова капитана приобретают вполне конкретное объяснение. Ты не находишь?

– Нахожу. – Идея, конечно, интересная. – Но каким образом в твою версию вписываются бандитские налеты на мою квартиру? Причем реакция последовала мгновенно. Сразу же после моего появления в милиции. Чиновники бы для начала постарались замять инцидент на уровне бесконечных отписок. К помощи бандитов начальство прибегает в самом крайнем случае. У них достаточно способов придавить любого без применения высшей меры социальной защиты.

– Пожалуй.

– Лешка, а ты не видел тот Мерседес, на который потратилась «крыша» «Тетра Теха»?

– Нет, только разговор слышал. Да и то в пол уха. А что? – Действительно: а что? Можно предположить, что это тот самый ждип, который купил кто-то из «крыши» «ТетраТеха». Но тогда Лидочка оказывается связана одновременно с «крышей» и бандой «интеллигента». Если, конечно, «крыша» и банда не одна и та же структура.

– Тебе случайно в «ТетраТехе» не попадался такой тип: шатен среднего роста, ухоженные усики, серые глаза под густыми черными бровями. Ездит на старенькой Toyota Sprinter или в микроавтобусе.

– Спортивная синяя куртка и с ним вечно пара качков сопровождения?

– Именно. – Как не обрадоваться понятливости брата?

– Приятель Волобуева. Один из поставщиков. В основном б/ушные запчасти. По документам проходит как ИЧП «Рыжков». Но, чаще всего его поставки проводят «по-черному», без документов.

– А к «крыше» он какое-нибудь отношение имеет? – Пытаюсь увязать разваливающуюся конструкцию.

– По-моему нет. Слишком мелкая фигура. Вообще, как мне кажется, «крыша» у «ТетраТеха» – один из учредителей. Уж больно быстро раскрутился господин Волобуев. Откуда такие деньги у недавнего продавца пива.

– Пива? – Жизнь полна чудес и метаморфоз.

– Ну, да. Говорят он еще два года назад на Кропоткина в ларьке бодяжил пивко.

– Головокружительная карьера! Живут же люди!

– Андрей, у тебя голова не открутится? – Я сначала не понимаю, чем вызван вопрос, но потом до меня доходит: действительно я постоянно оглядываюсь на вход в палату. Оглядываюсь с надеждой. Подсознательно я жду, что двери откроются, и на пороге появится Екатерина Владимировна. Лешка понимающе хмыкает и сообщает:

– Пожалей шею. Она сегодня не дежурит. – Вот язва!

– Кто она? – Разыгрываю невинность.

– Кто надо. Не важно. Кстати, еще один нюанс: пацаны, которые от «крыши» за деньгами приезжают, несколько раз привозили товар от учредителей фирмы «Старкус» и увозили документы. Это еще одно из обстоятельств, заставивших меня отказать в помощи господину Волобуеву. Как говориться устои и принципы – хорошо, но и страх неплохое средство поддержания принципиальности.

Я чувствую, что я слишком много знаю и меня пора убивать. Хотя можно и пожалеть. Потому, что я все равно никогда не разберусь в этой мешанине фактов и событий. Пора двигаться домой, иначе от перегрева мозги отключатся навсегда.

В дверях палаты Лешка меня останавливает:

– Совсем забыл: в следующий раз без колбасы не приходи. Без колбасы, я тебе помогать не стану.

Подлый шантажист. К вопросу о колбасе: я еще сегодня не обедал. А уже пора готовить ужин. Непорядок.

* * *

Брыська встречает меня в прихожей. Устроился на зеркале, уронил вежливое: «Мяу» и заглядывает мне за спину. Кого он там потерял? Кот явно разочарован моим одиноким возвращением. Как я его понимаю…

Иду на кухню готовить ужин. Мне двух мужиков кормить надо. Себя и кота. Впрочем, Брыська не проявляет признаков звериного голода. Сидит пеньком в прихожей и изучает рисунок на фанере дверей. Обгрызанные морозом уши настороженно вслушиваются в шумы на лестничной клетке. У бедняги сдвиг по фазе. Он, наверное забыл, что два дня осталось до Рождества, а не до Восьмого марта. Неизученное явление в физиологии животных: декабрьский кот.