Текст книги "Фантастика 1988-1989"

Автор книги: Андрей Лазарчук

КОСМИЧЕСКИЕ
ЯМБЫ
ГАРОЛЬД РЕГИСТАН

●

КОСМИЧЕСКИЕ ЯМБЫ

1

 
Пускай ученые куражатся,
Раздев частицы догола.
Пускай им, очень умным, кажется,
Что тем частицам нет числа.
 

 
Пускай, как в куклы,
В относительность
Всю жизнь играют чудаки.
Проста суровая действительность.
И всем Эйнштейнам вопреки
 

 
Последний век – есть и у вечности.
И у бессмертья – смерть удел.
И есть конец – у бесконечности.
У беспредельности – предел!
 

2

 
Где взять на вечность разрешенье?!
Проси ее иль не проси —
Земля вершит свое вращенье
Вокруг придуманной оси.
 

 
Как будто глобус крутит кто-то,
Ладонью жесткою гоня.
И каждым новым оборотом
День вычитает из меня.
 

 
Земли корявая громада
Летит в космическую даль.
И ничего-то ей не надо.
И ничего-то ей не жаль.
 

 
Да и откуда взять ей жалость —
Пять миллиардов лет она
Сквозь вечный мрак и холод мчалась.
И столько же лететь должна,
 

 
Пока сорвется атмосфера,
Погибнут травы и зверье…
Так почему ж всесильна вера
В то, что бессмертно бытие?!
 

3

 
Пускай не стоит ни черта
И вызывает смех порою
Моя слепая доброта
И жажда жертвовать собою.
 

 
Когда в насмешку слышу злость,
Мне только больно и печально, —
Я на земле всего лишь гость.
Причем не званый, а случайный.
 

 
И все же в дом она меня
Ввела.
Поля как стол накрыла.
Сияньем солнечного дня
И женской лаской озарила.
 

 
Так как же не воздать добру
Добром
За счастье жить на свете…
А в то, что все-таки умру,
Не верю,
Как не верят дети.
 

4

 
А то, что смертью мы зовем,
Всего лишь – краткий миг распада.
Но миг прощанья с бытием
И есть, наверно, вечность ада.
 

 
Когда, молекулы круша,
Оскалясь в диком крике немо,
Из тела рвется
Не душа,
А электрическая схема.
 

 
Еще в той замкнутой цепи
«Я» – существуя —
Формы просит.
Но вдаль, как ветер пыль в степи,
Ее вихрь Времени уносит.
 

 
Она еще жива. Жива.
И видит дом. И видит поле.
По ней неслышные слова
Скользят, исполненные боли.
 

 
Но первой же грозы удар
По этой схеме оголенной
Цепь разорвет.
И жизни в дар
Падут на землю электроны.
 

5

 
А физики все ищут гравитон.
Он должен быть —
Теории согласно.
Эксперименты сложны и опасны,
Но – хоть планета вдрызг! —
Найдется он.
 

 
Нашли же даже кванты, черт возьми!
Пересчитали странные частицы…
Куда, куда он мог запропаститься?!
Тут всем рискнешь —
Планетой и людьми.
 

 
Мир в черную дыру
Не жаль загнать.
Ведь если не отыщешь гравитона,
Эйнштейна надо кем-то заменять,
Как заменил он
Старого Ньютона.
 

 
О суета сует.
Ты мельтешишь
Не только на экране и в эфире.
Всесильна ты не только в макромире,
И в микромире тоже ты царишь.
 

 
А сердце жжет легенда,
Что была
Соседкою Юпитера и Марса
Планета,
Всех других планет прекрасней,
Чья жизнь
И нам, землянам,
Жизнь дала.
 

 
И звалась та планета
Фаэтон —
Рожденная для света и порыва,
Она погибла в судороге взрыва…
Быть может, там искали гравитон.
 

6

 
Не все по полочкам разложишь,
Не все по колбам разольешь.
Не все разделишь и умножишь.
И точной формулой убьешь.
 

 
Я этих тонкостей науки,
Как черти ладана, боюсь.
И поднимаю к небу руки.
И говорю:
– Сдаюсь! Сдаюсь!
 

 
Рубите! Режьте! Не жалейте! —
Мои ученые дружки.
В распиленной на части флейте
Ищите формулу тоски.
 

 
И докажите беспристрастно,
Любовь по стеклам распластав,
Что у счастливой
И несчастной —
Один химический состав.
 

 
А я сдаюсь.
Я поднял руки…
И радостно мои друзья
Кричат о торжестве науки…
И не решусь им снова я
 

 
Сказать, что видел странный сон:
Земля, как женщина, кричала.
А вышка хмуро нефть качала.
И кровь стекала под уклон.
 

 
Суровый Солнца лик к степи
Склонился огненною точкой
И говорил:
– Молчи!.. Терпи!..
Не плачь, Земля!.. Не надо, дочка!..
 

 
Поверь, они не дикари.
Они, как все на свете дети,
Готовы все сломать на свете,
Чтоб посмотреть —
А что внутри?!
 

 
Они когда-нибудь поймут,
Что стоит разделить частицу,
В ней – новых тысяча таится,
А в новых – сонмы новых ждут.
 

 
Не разделять – соединять —
Вот назначенье человека.
Поверь, что не пройдет и века —
Они в тебе признают мать.
 

 
И созидать миры начнут,
Чтоб повторить твой облик милый,
И первое свое светило
В честь деда
Солнцем назовут!
 

ВСТРЕЧА

 
Сначала не было лица.
Был только голос.
Жесткий. Властный.
– Я из созвездия Тельца.
Контакт включен.
Землянин, здравствуй!
Сон иль явь?!
В степи ночной
Лежал я, жадно глядя в небо,
И Млечный Путь над головой
Сверкал, как рыбой полный невод.
Конечно, сон!
Но в двух шагах
Клубилось что-то и мерцало.
И на глазах,
Вселяя страх,
Тугую форму обретало.
Металл?
Материя?
Гранит? —
И существо и глыба сразу!
И все-таки оно глядит
Единственным суровым глазом.
Взгляд леденящий обжигал.
В душе он, как хозяин, шарил.
Я встал.
А мысли – как обвал.
А чувства – словно на пожаре.
Пришелец!
Сын иных миров!
Как дивно он и странно сложен.
Пусть голос строг.
Пусть взгляд суров.
Но мы понять друг друга сможем.
Он – высший Разум.
Он – велик.
Недаром он сюда пробился.
Он мироздание постиг
И к нам Учителем явился.
Контакт!
Но почему со мной?
Чем от других я отличался?..
– Остановись, дикарь смешной! —
Суровый голос вновь раздался. —
Ты нелогичен.
Мысль твоя,
Как электроны, слепо скачет.
Судья,
А не учитель я.
Судить ваш мир – моя задача.
А ты —
Ты просто на пути
Луча контакта был случайно.
И разговор с тобой вести
Придется мне,
Как ни печально.
От прочих мыслей отключись.
Понять попробуй —
В мире этом,
Во всей Вселенной нашей
Жизнь
Возникла лишь на двух планетах.
Мы первые.
Во имя нас
Слились вода, огонь и камень.
Чтоб сумрак хаоса погас
И разума зажегся пламень.
Огонь нам дух высокий дал.
Вода – неспешных дум теченье.
В нас камень твердость воспитал,
Отвергнув суету движенья.
Презрев борьбу и смуту,
Мы
Одним лишь только созерцаньем
Познали власть над царством тьмы
И покорили мирозданье.
Единственные!..
Все вокруг
Купалось в животворном свете…
Венец материи!..
И вдруг —
Жизнь на еще одной планете!
Не жизнь.
Скорей оживший бред.
Где истина под слоем пыли.
Где правит суета сует.
Где чувства разум победили.
И мы нарушили завет.
Я послан был сюда сквозь дали,
Чтоб нужный отыскать ответ:
В чем Суть?
Как вы такими стали?!
Планета ваша —
Сущий ад.
Она изранена. Изрыта.
Над ней плывет зловещий чад.
Лес гибнет.
Звери перебиты.
И что ужасно —
Человек
Сам рад творить безумства эти.
Из года в год,
Из века в век
Война лютует на планете.
Сжигает города дотла.
Пропитывает землю кровью.
А вы – средь варварства и зла —
Живете дружбой и любовью.
Печалью. Радостью. Тоской.
Мечтой. Надеждой. Ожиданьем.
А в жизни главное —
Покой
И созерцанье мирозданья.
Есть только Разум.
Чувства – ложь,
Лишь эхо
Мыслей искаженных.
Не из-за них ли стал похож
Ваш мир
На дом умалишенных!.. —
Он смолк.
И сразу в тишине
Запел сверчок,
Беспечный,
Милый.
И стало горько, больно мне
За все, что здесь происходило.
Ах этот праведный судья!
Уж он-то все нам растолкует.
Услышав песню соловья,
Такой до слез не затоскует.
Не упадет лицом в траву, Прощаясь с юностью беспечной.
Зачем?!
Во сне и наяву
Он занят истиною вечной.
Ему ли нас не осуждать,
Несчастных, суетных, нелепых.
Ему ли не порассуждать,
Что мы, как электроны, слепы.
Он, полукаменный эстет,
Не зная радости и боли,
Вкушает вместо хлеба свет,
Которого повсюду вволю.
А мать моя в военный год,
Паек отдав сестре голодной,
Тайком бросала крошки в рот
И вновь бежала в цех холодный.
Война!..
Будь проклята она!
Мы тоже за победу жизни.
Но если крови, слез волна
Несется по твоей Отчизне,
Сметает села, города,
Сжигает хлеб, лишает крова,
Пришелец, как нам быть тогда?
Мир созерцать,
Надев оковы?!
Поверь, здесь ненависть нужна.
Она важней всего на свете.
И сила.
Чтобы та война
Была последней на планете!
Ах, странный сын иных миров.
Мудрец.
Мечтатель.
Созерцатель.
Средь полукаменных столпов,
Скажи:
Есть у тебя приятель?!
А у меня друзей полно.
Вот Ваня Плужников из Крыма.
Мы с ним не виделись давно.
А это так необходимо.
Нам в сорок третьем, под Орлом
С почетом сапоги вручали.
Обмотки прочь.
Шум, гам кругом,
Как будто выдают медали.
Я был последним.
Сапоги
Достались мне от исполина.
В один влезали две ноги.
Убитый, сел я прямо в глину.
А через пять минут стрельба
Взметнулась над передним краем.
Взрыв. Автоматная пальба.
Немецкий пулемет залаял.
И появился Ваня вдруг,
Бегущий с сапогами в гору.
«Фриц одолжил. Надень-ка, друг,
Они тебе придутся впору!..»
Постой!..
О чем я говорю!
Обиделся?.. Дал злости волю?!
Гость дорогой,
Давай зарю
По-братски встретим в чистом поле.
Ночь коротка.
Она пройдет
В беседах о мирах далеких.
Поверь,
И нас туда влечет.
И в нас живет
Порыв высокий.
Ты не суди нас,
А прости.
Себя мы сами строго судим.
И перед нашими детьми
Еще ответ держать мы будем.
За то, что наломали дров
С землей, с водой и с небесами.
Гость дорогой,
Не будь суров.
Себя за все казним мы сами.
И все-таки вокруг взгляни:
Земля прекрасна даже ночью.
В домах добром горят огни —
Точь-в-точь моей любимой очи.
А утром выпадет роса
И вспыхнет ярче звезд лучистых.
И облака на небеса
Вспорхнут, как стаи птиц пушистых.
Нам жаворонок с высоты
Петь будет над звенящей рожью…
Признайся,
Что ошибся ты,
Назвав святые чувства ложью!
Молчишь…
По-прежнему суров…
Ну что ж…
Суди нас вашей мерой.
Не отыскал я нужных слов,
Но грел ведь я их
Жаркой верой.
И знай,
Что на пути луча
Я оказался не случайно.
Во всех нас —
Вера горяча,
Хоть это для тебя печально.
Прощай!
Обидно, но пора!
Лети в межзвездные пустоты.
А у меня дела с утра.
Что делать —
Дом. Друзья. Заботы…
Молчанье мир обволокло.
Но голос вновь ожег сознанье:
– Контакта время истекло.
Пора.
Землянин, до свиданья! —
Он заклубился.
Таять стал.
И на себе, в лучах рассвета,
Взгляд удивленный я поймал,
А может, показалось это!
 

НЕВЕДОМОЕ:
БОРЬБА И ПОИСК

●

РОСТИСЛАВ ФУРДУЙ

ЕЛЕНА КОЛЕСНИКОВА

ВАЛЕРИЙ РОДИКОВ

НИКОЛАЙ ВСЕВОЛОДОВ

ОКТЯБРИН БАЛАБАНОВ

ГЕОРГИЙ КОТОВ

АЛЕКСАНДР КУЗОВКИН

●

РОСТИСЛАВ ФУРДУЙ
ПОГИБШАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ
И ЧУДЕСНОЕ ОРУЖИЕ

История – это собрание фактов, которые не обязательно должны были произойти.

С. Е. Лем

Есть в Библии среди многих сказаний притча о городах Содоме и Гоморре, которые уничтожил бог, разгневавшись на вконец испорченных, грешных жителей этих городов. Что ж, притча как притча – мало ли что написано в Библии? И не было бы в ней ничего особенного, если бы не странное описание способа, избранного богом, чтобы стереть с лица Земли грешные города. Именно этим описанием и заинтересовался в начале 60-х годов советский ученый, кандидат физико-математических наук (ныне уже доктор наук и профессор) М. М. Агрест. Он выступил в печати со смелой (даже более чем смелой), нет – даже фантастической гипотезой о том, что в Библии описан… взрыв атомной бомбы! Ох, как его осмеяли – не позавидуешь… Смеялись все– от школьника до убеленного сединами академика. И лишь один ученый, известный американский астрофизик Карл Саган подошел к делу по-научному. Он использовал рассказ индейца, случайно ставшего свидетелем экспериментального взрыва атомной бомбы на одном из опытных полигонов США. Когда оба рассказа (то есть библейский и индейца) подвергли тщательнейшему анализу на специально запрограммированном компьютере, то получили беспристрастный (ибо выданный машиной) ответ: оба рассказа – это рассказы людей, находящихся на низком уровне цивилизации, и оба эти рассказа представляют собой описание… одного и того же явления!

Вот такая история…

Первый генеральный директор Археологической службы Индии писал в 1875 году:

«Некоторое представление о размерах кирпичных развалин Хараппы дает тот факт, что их было более чем достаточно для обеспечения кирпичным балластом ста миль железной дороги».

Но, несмотря на столь варварское отношение к древним памятникам, значение древнейшего города, расположенного близ сельца Хараппы, было настолько огромным, что его именем назвали самую крупную – как показали дальнейшие исследования – цивилизацию бронзового века. Только за последние 60 лет были найдены останки примерно тысячи хараппских поселений, разбросанных на территории, простирающейся от Гиндукуша до окраин Бомбея и от Карачи почти до Дели.

В 1984 году в Нью-Йорке был издан сборник «Хараппская цивилизация» под редакцией Грегори Л. Поссела. В книге собрано около 40 статей известных археологов Индии, Пакистана, Европы и Америки. В сборнике содержится много нового материала; так, например, там рассказывается о находке в пустыне Тар более 370 доселе неизвестных хараппских поселений. Площадь одного из них почти равна площади крупнейшего из уже изученных хараппских городов – Мохенджо-Даро, в котором когда-то обитали 40–60 тысяч человек.

А начиналось это открытие так. В 1856 году двое англичан, братья Джон и Уильям Брентоны, строили восточно-индийскую железную дорогу и прокладывали путь между Карачи и Лахором. Брентонам нужен был стойкий материал для фундамента под колею. Самым пригодным для этой цели был кирпич. Строители обратились к местным жителям – и те подсказали решение проблемы: неподалеку от сельца Хараппа, рядом с одним из крупнейших притоков Инда, есть громадный холм, который просто-таки заполнен неведомыми строениями из кирпича. Тысячи и тысячи штук кирпича были извлечены оттуда и использованы на строительстве железной дороги. Никому и в голову не приходило, что этим кирпичам более четырех тысяч лет. В руинах Хараппы попадались небольшие древние изделия; это преимущественно были гравированные печатки тонкой работы с изображениями животных и растений – но и это не привлекло ничьего внимания.

И только через 70 лет, в 1921 году, индийский археолог Р. Б. Сахни приехал в Хараппу и взялся за раскопки холма. Он сразу же нашел еще несколько гравированных печаток и целые залежи кирпича. Ученый сообразил, что этот холм на самом деле представляет собой похороненный древний город. Археологи установили, что этот город, расположенный рядом с Хараппой, – самый древний из всего, что к тому времени было найдено в Индии. Его построили еще в III тысячелетии до нашей эры.

Примерно в 400 километрах от Хараппы, на одном из островков Инда, близ небольшого селения Мохенджо-Даро тоже находился гигантский холм. В 1922 году археологическая экспедиция под руководством Р. Д. Банерджи приступила там к раскопкам – и вскоре весь мир облетела весть о том, что на месте Мохенджо-Даро существовал еще один древний город, представлявший собой почти двойника Хараппы.

С этого момента раскопки велись почти непрерывно. И результаты были ошеломляющими: археологи открыли цивилизацию, существовавшую на протяжении тысячи лет и бывшую одной из самых развитых на Земле. Мы привыкли называть ее «Хараппской цивилизацией», или «Цивилизацией долины реки Инд», хотя, по всей вероятности, она на самом деле носила другое название. Мы нашли города – но кто знает, как они назывались?

Территория, занимаемая этой цивилизацией, значительно превышала территорию Египта и Месопотамии, взятых вместе: с юга на север она протянулась почти на 1000 километров, с востока на запад – более чем на 800 километров. Хозяйство Хараппы и Мохенджо-Даро базировалось на плодородии земли в долинах основных рек бассейна Инда, которые одновременно были очень удобными водными путями для транспортировки грузов. Население занималось главным образом земледелием.

Громадное количество обожженного кирпича и широкое применение керамики свидетельствовали, что страна была богата лесами, обеспечивавшими ее топливом. Города были построены из кирпича – но не из обычного сырца, которым пользовались шумеры, а из обожженной глины.

Шумеры могли строить свои города из сырца – ведь в южной Месопотамии дождей почти не бывало. Но обожженный кирпич Мохенджо-Даро и Хараппы указывает, что жители стремились любой ценой уберечь свои города от ливней и наводнений (это подтверждается еще и огромным количеством сточных канав). Существуют бесспорные доказательства того, что Мохенджо-Даро страдал от наводнений, особенно – нижний город, его восточная часть, которая располагалась ближе к реке. Там найдены остатки дамб и террасоподобных сооружений, защищавших город от размывания и затопления.

Ливни? В долине Инда? Да можно ли вообще всерьез об этом говорить?

В наши дни здесь считается дождливым год, когда осадки превышают 6 дюймов. Но некоторые исследователи считают, что именно обожженный кирпич объясняет, почему сейчас долина Инда представляет собой пустыню. Чтобы обжигать миллионы кирпичей, из которых были построены найденные города, нужно было очень много топлива. А самое дешевое топливо – это древесина. Можно предполагать, что пять тысяч лет назад долина Инда была покрыта могучими лесами. Потом пришли строители и принялись вырубать лес, превращая его в дрова. Веками горел уголь, а леса редели. Вот так строители сами и «сотворили» пустыню. А постепенные, медленные климатические изменения ускорили этот процесс.

Ныне в этой местности климат весьма суров. Но он не всегда был таким: ведь сотни поселений, обнаруженных в пустыне Тар, никак не могли возникнуть среди барханов, под которыми они сейчас похоронены. Наоборот – они протянулись на 500 километров в плодородной долине широкой и полноводной реки, которая сейчас зовется Гхагхрой. В те времена ширина ее русла достигала 9 километров. Климатические изменения, происшедшие в этом районе, еще недостаточно изучены, но нет сомнений, что изменения русел крупнейших рек имели огромное значение для местного населения.

Хараппа и Мохенджо-Даро были очень похожи друг на друга. Они построены по одному плану и, вероятно, одновременно. Кое-кто из историков считает, что эти города – столицы-близнецы объединенной державы.

Дома в Мохенджо-Даро полностью соответствуют идеям Фрэнсиса Бэкона, сказавшего когда-то, что дома сооружают для того, чтобы в них жить, а не любоваться ими. Археологи утверждают, что те, кто строил город, задались целью обеспечить его жителям комфорт, а не роскошь.

Прихожие, небольшие залы, внутренние дворики, туалетные комнаты, лестницы и колодцы (все это можно увидеть почти в каждом доме этих городов) – свидетельствуют о безукоризненной планировке с учетом всех возможных удобств и потребностей.

В качестве примера можно привести сооружение. в верхней части города – большой бассейн длиной в 12 метров, шириной в 7 метров и глубиной в 2,5 метра. Существует мнение, что этот бассейн был чем-то наподобие места для общих собраний, своеобразным «клубом», или, как считают некоторые археологи, тем местом, где отправляли какие-то религиозные обряды, связанные с омовением. С технической точки зрения – это свидетельство высокого искусства и мастерства. Дно и стенки бассейна были выложены кирпичом на алебастровом растворе, так что вода не просачивалась. За слоем кирпича шел слой асфальта, битума, плотно прилегавший к прослойке между двумя стенками из обожженного кирпича.

В южной части двора находился колодец, выложенный двумя рядами кирпичной кладки. А от нее к бассейну идет желоб – стало быть, колодец, несомненно, был источником воды для бассейна. В юго-восточном конце бассейна есть отверстие, через которое вода стекала в канал со ступенчатым сводом. Все эти детали свидетельствуют о техническом мастерстве древних строителей, равно как и о том, что жители уделяли большое внимание личной гигиене.

Нижняя часть Мохенджо-Даро – прекрасный образец градостроительного искусства: благодаря прямоугольной планировке главные улицы делят город на правильные кварталы жилых зданий. Главной магистралью была центральная улица, перерезавшая весь город с севера на юг. Ширина улиц достигала 10 метров, а проездов и переулков – от 1,5 до 3 метров.

Двери зданий выходили, как правило, в боковые переулки, а не на основные улицы; археологи считают, что в прямоугольных окнах некоторых зданий даже были алебастровые или керамические решетки.

В городах повсюду имелись водопровод и канализация в виде кирпичных дренажных стоков. Нигде в древнем мире – за исключением разве что дворца критского царя Миноса в Кноссе – ничего подобного нет. В Мохенджо-Даро все стоки сходились в центральную систему, расположенную под улицами, которая, в свою очередь, вела в сточный колодец-коллектор.

Любопытнейшие резные печатки, огромное количество которых найдено в Мохенджо-Даро и в Хараппе, рассказывают нам, какие животные жили в долине Инда в те времена. Можно предположить, что художники изображали тех животных, которые были им хорошо знакомы, – это подтверждается и реалистичностью рисунков. Мы видим обезьян, зайцев, голубей, тигров, медведей, носорогов, попугаев, оленей, белок и т. д. Но ведь сейчас в той части Индии, где простирается пустыня, нет никаких обезьян или попугаев! Стало быть, это еще одно доказательство того, что во времена расцвета этих городов долина была покрыта джунглями.

Можно представить себе, как выглядели эти города, когда в них кипела жизнь. Различные ремесленники собирались в центры в разных районах города. В зернохранилищах мололи зерно. В одном месте ткали хлопчатые и шерстяные ткани, а в другом месте ювелиры склонялись над ожерельями и браслетами из серебра, золота, меди, бронзы; в ином районе гончары делали розово-красную посуду с черным орнаментом… Юркие строители метались около печей – шло большое строительство, и требовалось много кирпича.

Среди находок было много крайне любопытных: вот, скажем, как-то непривычно удлиненные бусины из корнеола свидетельствуют, что древние мастера владели техникой сверления тоненьких и ровных отверстий в твердых породах камня; это, вероятно, можно осуществить только с помощью сверхтонких наконечников сверл и на большой скорости вращения. Достаточно сказать, что в упоминавшемся выше сборнике статей трое археологов из Бародского университета посвятили отдельную статью странной технологии изготовления этих маленьких красненьких бусин.

Найден также и почти полный комплект каменных гирь, изучение которых показало, что меры веса у жителей долины Инда основывались на двоичной системе. Эти тщательно отполированные гири были сделаны из обломков кремнистого сланца, кварцита, алебастра, известняка и т. д.

У них кубическая, полукубическая, цилиндрическая и сферическая формы. И лишь в некоторых есть небольшие погрешности – это свидетельство строгого контроля за соблюдением установленных государством коммерческих стандартов.

Археологические находки гласят, что на протяжении тысячелетия Хараппская цивилизация поддерживала связи с другими цивилизациями древнего мира. Но вот примерно после 1500 года до нашей эры все торговые связи между, городами долины Инда и внешним миром внезапно прекращаются. Между этим и следующим известным нам этапом древней цивилизации на всем южноазиатском субконтиненте – громадная хронологическая лакуна, которую археологи лишь надеются со временем заполнить.

Мы специально заостряем внимание на загадке гибели Мохенджо-Даро – подчеркиваем: не на гибели Хараппской цивилизации в целом, а на последних днях именно одного этого города. Постепенный упадок цивилизации, завершающийся ее исчезновением, не такое уж исключительное явление в истории древнего мира. Совершенно ясно, что и Мохенджо-Даро, как и остальные хараппские города, к моменту своей гибели тоже переживал упадок; загадку представляет собой именно внезапность этого момента.

Ученые выдвинули немало гипотез касательно причин «мгновенной гибели» Мохенджо-Даро; это неожиданное и резкое изменение климата в долине Инда, ужасающее действие наводнений, эпидемия неведомого заболевания, резко сократившая численность населения и т. п. И, наконец, последняя (и, по всей вероятности, наиболее реальная) гипотеза: несколько последовательных нашествий индоариев через горные перевалы с севера и запада (сообщалось даже, что при раскопках обнаружены следы битвы). Однако более поздние исследования не подтвердили ни одну из этих гипотез.

Но вот не так давно двое ученых, англичанин Давенпорт и итальянец Винченти, выдвинули новую ошеломляющую гипотезу, отбросив все предыдущие. Они утверждают, будто Мохенджо-Даро… пережил судьбу Хиросимы! Вот какие аргументы они приводят в поддержку этой гипотезы.

Упадок культуры, как мы уже говорили, – дело медленное. А в Мохенджо-Даро все как будто свидетельствует, что гибель была мгновенной.

Гипотеза о наводнении выглядит очень привлекательно – но, хотя город и расположен на острове среди полноводной реки, тем не менее в его руинах… нет ни малейших следов разгула водной стихии. Больше того, есть неопровержимые указания на массовые пожары, что при наводнении невозможно. Эпидемия? Но она не поражает внезапно И всех сразу – людей, которые спокойно ходили по улицам и занимались своими делами.

А именно так оно и было – об этом свидетельствует расположение скелетов. Да и палеонтологические исследования отвергают это предположение. Вполне обоснованно можно отвергнуть и версию о внезапном нападении завоевателей: по данным исследователей, приведенным в вышеупомянутом сборнике, только на двух из нескольких тысяч скелетов, найденных в Мохенджо-Даро, действительно имеются следы ранений, а при раскопках не обнаружено ни оружия, ни остатков какой-либо воинской амуниции.

Авторы невероятной гипотезы обращают внимание на другие детали, заслуживающие тщательного анализа. Среди руин разбросаны куски глины, которые в свое время быстро затвердели. Анализ образцов, проведенный в Римском университете и в Итальянской национальной лаборатории Совета исследований, показал: оплавление произошло при температуре 1400–1500 градусов Цельсия! В те времена такую температуру можно было получить лишь в горне металлургической мастерской, но никак не на открытой огромной территории. Правда, она могла возникнуть и в костре лесного пожара, продолжавшегося несколько дней, но на самой острове нет и никогда не было лесов.

Зато в Мохенджо-Даро есть множество следов какого-то особенного взрыва. Если внимательно оглядеться вокруг, то создается впечатление, что здесь четко очерчена область эпицентра, где взрыв сровнял все строения с землей. От центра к периферии разрушения постепенно уменьшаются. Лучше всего сохранились здания на окраинах. Таким образом, картина напоминает последствия атомных взрывов в Хиросиме.

Большинство ученых отнеслось к гипотезе Д. Давенпорта и Э. Винченти довольно скептически. И впрямь: можно ли себе представить, что завоеватели долины Инда владели атомным оружием? На первый взгляд такое предположение кажется неимоверным и никоим образом не согласуется со взглядами современной науки. Но припомним некоторые другие удивительные рассказы и факты – именно на них отчасти ссылаются авторы смелой гипотезы.