Текст книги "Структура (СИ)"

Автор книги: Андрей Двинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

– Глава третья. Сборка.

Войдя в лабораторию, я остановился на пороге. Картина маслом! Три пары глаз уставились на меня: Дайга, Анцис и Данила сидели за большим столом. У каждого в руках была большая кружка, а посредине столешницы стояла огромное блюдо с горой булочек. Лица у ребят были невеселые, что, впрочем, вполне объяснимо. Еще в пятницу, в конце дня меня поймал директор и, отведя в сторону, вполголоса предупредил – скорее всего, расходы по проекту комиссия признает необоснованными. Зная, как новости распространяются по институту, я был уверен, что молодые докторанты уже в курсе.

– Лабдиен, колэги, – поздоровался я, снимая куртку и вешая ее в шкаф. Потом отстегнул кобуру с пистолетом и запер ее в сейф. Еще неделю назад посыпались бы шуточки на тему моей паранойи, но сегодня все промолчали, что неудивительно. Два теракта в один день, шестьдесят семь трупов и почти сотня пострадавших поневоле заставляют позаботиться о собственной безопасности. – Что такие мрачные?

– Привет, – нестройно отозвались они.

– Какое-то нереальное количество булочек сегодня, – заметил я, наливая из кофейника вязкую коричневую жидкость в персональную кружку с изображением кофейного зернышка на боку.

– Стресс заедаем, – ответила Дайга, усевшись так, чтобы продемонстрировать мне свои ножки, которые почти целиком можно было рассмотреть в разрезе длинной юбки. Неплохие, да. Но до моего идеала им далеко.

– Стресс надо не заедать, а отрабатывать, – глубокомысленно изрек я, усаживаясь во главе стола и протягивая руку к ватрушке.

– А платить будут? – Поинтересовался Данила Сотников по-русски, глядя, как я откусываю кусок. Для парня вопрос зарплаты был актуален как никогда, месяц назад у него родилась двойня. Девочки.

– Значит так, – продолжил я, отхлебнув глоток кофе и внимательно оглядывая унылую компанию. – Во многом сейчас наше будущее зависит от нас. Сможем собрать генератор – докажем, что мы были правы, будет проект и не один. Не сможем – значит, ошиблись. И тогда грош нам цена как физикам, поедем в Англию клубнику собирать.

Нельзя сказать, что я их приободрил, но то, что они внутренне подобрались, было видно. Этого и добивался.

– Что у нас со сборкой? – Продолжил я, прожевав еще один кусок.

– Лазерный узел готов, – ответил Анцис Каулиньш, делая глоток кофе. – Сегодня закреплю его на камеру D-матрицы.

– Отлично, – кивнул я. – Тогда можем начинать наладку.

– Не можем, – покачал головой Данила. – Федор не закончил корпус и систему радиационной защиты. У него там какие-то проблемы. Петь, ты бы зашел к нему, поговорил...

– Знаю я его проблемы, – поморщился я. Федор Макаров был гениальным слесарем, от бога. Даже без чертежа, по одному наброску он четко улавливал идею и умудрялся реализовать ее так, что мы просто диву давались. С ним была одна беда – алкоголь. Федор пил, причем пил серьезно. Спусковым крючком запоя обычно служил разговор о политике. Слесарь был человеком старой школы, фанатом СССР и не мог простить Латвии независимости. – Зайду сегодня. Когда ты с ним виделся?

– Полчаса назад.

– Пьяный был?

Сотников пожал плечами.

– Я не понял. Вроде не пахло.

– Ладно, – вздохнул я. – Дайга, на тебе документы. Отчеты, ответы на запросы комиссии и прочее. Пока мы работаем, нас никто не должен отвлекать.

– Поняла, – кивнула она.

– Вот тебе мой телефон, – я передал девушке трубку. – Если кто-то будет звонить, я в "чистом помещении".

– Хорошо, – Дайга забрала трубку и положила на свой стол.

– И хватит жрать! – Скомандовал я, допивая последний глоток, – давайте все по местам.

Слесарка находилась в самом конце коридора. Подойдя к двери, я постучал и, не дожидаясь разрешения, потянул за ручку.

Федор, невысокий, худой и седой мужичок лет шестидесяти, сидел перед верстаком и, глядя в одну точку, слушал радио. В его правой руке дымилась сигарета, и я, войдя, первым делом нажал на кнопку включения вытяжки. Нам сейчас только не хватало скандалов по поводу курения в помещениях лаборатории.

– ... западные лидеры надеются, что после смерти Бутина, Россия повернется к Западу лицом. Исполняющий обязанности президента Дмитрий Волков сообщил, что выборы пройдут согласно конституции и демократическим принципам...

– Здравствуй, дядя Федя, – поздоровался я с Макаровым за руку. Он привстал и несильно сжал мою ладонь, продолжая прислушиваться к новостям. Дело плохо. Я сразу понял, что он уже накатил и если его ничего не сделать, корпуса установки мы сегодня точно не увидим.

Шеф его держал за золотые руки, хотя проблем от Федора всегда хватало. Кроме пьянства немалой сложностью был вопрос с языком. Никто никогда не слышал, чтобы Федор говорил по-латышски. Хотя, понимал он вроде бы неплохо. Нам-то было все равно, но иногда в институт наведывалась комиссия Центра госязыка. На эти дни Федора приходилось отправлять в отгулы, и всяческая слесарная работа в лаборатории останавливалась.

Из работников лаборатории языковая напряженность у Федора складывалась только с Анцисом – тот приехал в Ригу из курземской глубинки и русского почти не знал. Пару раз покойный шеф специально заставлял их работать вместе, видимо с целью побуждения в изучении языков. Без слез на это смотреть было нельзя. В ход шла жуткая мешанина русско-латышских и международных слов, сдобренных матом, которым, кстати, оба владели великолепно. После такого Федя обычно уходил в запой, а Каулиньш неделю ходил на работу с приколотой к лацкану красно-бело-красной ленточкой. Устроив пару раз это шоу, шеф прекратил подобные эксперименты.

– Брось ты эти новости слушать, – начал я разговор, пытаясь прощупать Федино настроение.

– Привет, Петя, – почему-то вздохнул он. – Писец настал России.

– С чего бы? – Усмехнулся я.

– Этот "лунтик" Волков просрет все, что Бутин создал, вот увидишь.

Вот значит, какая у нас печаль сегодня. Ну ладно.

– Грош цена всем этим достижениям, если их сможет спустить в унитаз один единственный неудачный президент, – высказал я ему свое мнение. – Посмотри на Штаты. Какой бы президент ими не управлял, они все равно ставят весь мир в позу пьющего оленя.

– В логике тебе не откажешь, – снова вздохнул он. – Давай помянем шефа.

Достав откуда-то два стакана и начатую бутылку водки, он налил каждый на треть и поставил один передо мной. Сев к верстаку на свободную табуретку, я отодвинул стакан в сторону и посмотрел Макарову в глаза.

– Дядя Федя, послушай меня внимательно, – внятно произнес я. – Меня в пятницу поймал директор и сказал, что наш проект закрывают. Понимаешь, что это значит?

Федор третий раз вздохнул и опустил голову.

– Зарплаты не будет.

– Вот-вот, – кивнул я. – У нас есть единственный шанс. Надо доказать, что мы правы – создать генератор D-поля. Причем срочно, пока решение не вынесено. Если мы сейчас начнем пить горькую, то завтра пойдем бутылки собирать. Понимаешь?

– Понимаю, – очередной раз вздохнул он.

– Я тебя в отпуск отпущу. Как только сделаем. На целый месяц. Но чтоб ни капли пока. Договорились?

– Сколько у нас времени?

– До конца недели. Сразу после праздников заседание комиссии, будет выноситься решение.

Макаров помолчал некоторое время, потом хекнул недовольно, аккуратно слил оба стакана обратно в бутылку, закрыл ее и поставил под верстак. Забирать ее с собой не было смысла, у Феди наверняка нашлась бы еще заначка. Как только я выйду из слесарки, он, конечно, выпьет. Но после разговора был шанс, что работу все ж сделает.

– Я понял тебя, командир, – кивнул он. – Что надо в первую очередь?

Ему три года до пенсии, подумал я. Если я его выгоню, сопьется совсем. А здесь мне придется мучиться с ним все это время. Как быть?

– В первую очередь нужна защита. И нужна она через час. А до вечера надо сделать корпус D-камеры.

– Сделаю, – кивнул он. – Да, в принципе, все готово, только по мелочи осталось доделать кое-где.

– Вот и доделай их. Я жду тебя в "чистой", – поднялся я.

– ... по мнению лидера национального объединения, террористические акты в Риге и Даугавпилсе могли организовать пророссийски настроенные элементы... – продолжило радио.

Проходя мимо приемника, я выдернул из сети вилку питания.

– Можно я у тебя радио возьму? – Спросил я его, забирая бумбокс, который уже пару лет безвылазно стоял в слесарке. – Хочу проверить, как D-поле влияет на радиоизлучение.

– Хм, – Федор, мягко говоря, был слегка ошарашен моей наглостью. Но я знал, что делал. Две горячие политические темы, которые постоянно мусолили журналисты, обязательно увеличат количество спиртного, которое будет принято Федором, едва я выйду за дверь. – Бери, раз надо.

Хорошо, что он в интернете не сидит, подумал я, выходя из слесарки и двинувшись к чистому помещению. Электронный замок мигнул зеленым глазом. С силой толкнув дверь, я зашел внутрь. Чтобы избавиться от пыли, здесь поддерживалась избыточное давление. Сняв туфли и свитер, я перелез в специальный халат, надел стоящие здесь тапки и одноразовую шапочку.

Каркас генератора стоял на большом столе, посередине чистого помещения. Внешне он представлял собой пустотелый бериллиевый шар, в котором было проделано несколько отверстий. Переодеваясь, сквозь стеклянную дверь я видел, как Данила с Анцисом прикручивают к нему небольшой столик, на котором были укреплены несколько лазеров. Застегнув халат, я нацепил маску и через шлюз прошел внутрь помещения.

– У моей знакомой дочка погибла, – говорил Анцис глухим, из-за маски, голосом. – Двадцать два года девчонке. Собралась в Кулдыгу к родителям, приехала на автовокзал, и в этот момент взорвался поезд. Ее горящим бензином и накрыло...

– Жесть какая-то, – ответил Данила, закрепляя на столике бимсплитер. – Даже не представляю, кому понадобилось здесь такое творить.

– Пророссийски настроенным элементам, конечно, – невесело усмехнулся я, усаживаясь за компьютер. – Отражатель поставили?

– Да, – ответил Данила.

– Вот ты смеешься, а ведь действительно есть те, кто хотел бы присоединить Латвию к России, – глухо пробурчал Анцис. – Разве не так?

– Может и есть, – не стал спорить я, регулируя с клавиатуры движение отражателя. – Только терактами никого ни к кому присоединить нельзя. А ты, кстати, не задумывался, почему такие люди есть?

– Почему? – спросил Анцис, включая настроечный лазер.

– Вот ты представь, – я ввел параметры мощности. – Ты родился здесь, живешь ты в стране, говоришь на своем языке. Вдруг меняется власть, и та часть страны, где ты жил, объявляет о независимости. Но это полбеды.

Анцис поднял на меня взгляд, ожидая продолжения.

– Тебе вокруг все говорят, что ты оккупант. Что язык, на котором ты говоришь с детства – чужой. Тебя лишают гражданства и штрафуют за неиспользование языка, который тебе никогда не был нужен, потому что на нем в твоем окружении раньше никто не говорил. – Я настроил параметры D-поля, вытащив из лабораторной сети нужный файл. Анцис запыхтел, прикручивая крышку отражателя. – Как ты считаешь, это твоя страна? Будешь ли ты патриотом такой страны?

– Но ведь была оккупация! – Убедительно произнес Каулиньш, подсоединяя провода управления к приводу.

– А человеку насрать, была она или нет, – ответил я, включая поиск устройств. – Он персонально никому ничего плохого не делал и никого не оккупировал. Он просто жил в тех условиях, в которые его судьба поставила. Даня, включи зеленый лазер, пожалуйста, – отвлекся я. – Понимаешь, Анчи, получается, что он несет ответственность и лишения за то, чего не делал. А это – несправедливость.

– Но ведь он может выучить язык, стать гражданином, интегрироваться в латышское общество – это ведь не так сложно...

– Может, – кивнул я, настраивая параметры привода. – Многие так и сделали. Но с ними поступили несправедливо, вот в чем дело. А несправедливость – это такая штука, которая никогда не забывается. И не прощается.

– И теперь надо взрывать поезда? – хмыкнув, спросил он.

– Ну, это еще большой вопрос, кто их взрывал, – я включил программу тестирования. – Я хочу сказать, что те, кто у власти за тридцать пять лет независимости умудрились создать условия, в которых тридцать процентов населения чувствуют, что с ними поступили несправедливо. Это очень плохо, Анчи. Для нас всех.

– Но ведь это латышская земля. Значит, надо смириться и уважать такой порядок, – высказался он, включая в сеть систему обогрева.

– А они родились в русской семье, с рождения говорили по-русски, для них она русская, с чем они должны мириться? – Парировал я, включая второй тест.

– Неужели так сложно интегрироваться? Почему?

– Примерно потому, почему ты не разговариваешь по-русски с Федей, – усмехнулся я. – Анчи, вот чего ты русский не учишь? Давай интегрироваться взаимно!

– Не так уж это и просто, выучить ваш русский, – буркнул он.

– Вот, – поднял я палец, затянутый в резиновую перчатку. – И им не просто.

За стеклянными дверями появился Федор с большой блестящей сферой.

– Вспомни его, он и появится, – хмыкнул Анцис.

– Даня, забери у него деталь, – попросил я. – Незачем ему переодеваться, время терять, пусть идет корпус собирать. Сегодня хочу попробовать снять хоть какие-то параметры поля.

Сотников кивнул и двинулся к двери.

– Глава четвертая. Неожиданности.

Как хорошо, что меня никто не дергает, подумал я, когда на часах загорелись цифры 23.00. Полгода назад Ольга просто оборвала бы мне телефон. А сейчас – тишина. Усталости я не чувствовал, напротив меня пёрло. Ребята ушли еще два часа назад, а я все никак не мог откалибровать собранный агрегат. При включении рентгеновского лазера, возникали какие-то странные искажения, а откуда они берутся, я не понимал. Вроде бы все работало, при запуске D– контура кривая уверенно ползла вверх, что в принципе говорило – D-поле существует. Вот только его параметры отличались от расчетных на такую величину, что речь могла идти о принципиальной ошибке.

Двадцать пятый раз я обошел генератор по кругу. Метровый шар с окошками и сотнями подключенных к нему проводов тихонько потрескивал, остывая. Геометрия внутренней камеры было рассчитана до миллиметра, и с ней, насколько я видел, было все в порядке – перед откачкой воздуха я сам промерил все размеры и ввел их в программу. Почему же кривая упорно показывала, будто внутри появилось какое-то постороннее тело? А ну-ка...

Подойдя к компьютеру, я включил пространственный модулятор и ввел параметры, которые мне выдавал эксперимент. Пускай нарисует, какая там расчетная геометрия?

Комп думал несколько минут, потом открыл графическое окно и выдал трехмерное изображение внутренней камеры. Ну вот, так и должно быть... Стоп! А это что такое???

В самом низу, там, где, по чертежам, должна была быть ровная поверхность основания, возникло пространственное изображение отвертки. Красиво так нарисована, ручка с пупырышками, крест на конце. Блииин, физик, твою мать... Неужели внутри отвертку забыл?

Повернувшись к генератору, я замер – в голове начало зарождаться некое интуитивное понимание, что тут не все так просто. Дело было не только в отвертке... А вакуум, который вдруг исчезал при включении D-матрицы?

– Да вот же она! – Пробормотал я, уставившись на отвертку, лежащую рядом с основанием, на котором покоился корпус генератора. Ничего не понимаю!!! Отвертка такая у нас одна, не может быть второй внутри.

Подойдя к вакуумному крану, я его открыл, запустив воздух внутрь камеры, и спустя минуту, щелкнул тумблером привода. Заскрипел двигатель, бериллиевый шар медленно стал подниматься вверх. Не выдержав ожидания, я опустился на корточки и уставился внутрь.

Твою мать!

Прямо на полированном основании, рядом с блоком D-матрицы, лежала отвертка.

Поднеся к ней дозиметр, который показал вполне себе нормальный фон, я взял инструмент в руки и пораженно уставился на нее. Потом протянул руку и взял со стола вторую отвертку. Сказать, что они похожи – не сказать ничего! На вид они были полностью идентичны! Маленький скол пластмассовой ручки, царапины на торце, словно кто-то колотил по ней молотком... Блин, игра «найди десять отличий»... Да тут ни одного нет!

Что же это получается?..

Я вдруг почувствовал, что уже давно хочу в туалет. Выскочив за дверь, снял с себя халат и, как был босиком, рванул к туалету. Сделав свои дела, вернулся в лабораторию, зашел в кабинет и щелкнул тумблером чайника, сел на стул, схватил лист бумаги и принялся считать...

Спустя полчаса, забыв про кофе, вбил в компьютер полученную формулу и нажал кнопку "calc". Программа считала недолго, через десяток секунд я получил кривую, при виде которой сердце пропустило удар.

Все еще не веря, я рванул обратно в чистую комнату. Мне потребовалось двадцать минут, чтобы откачать воздух из камеры и ввести все параметры D-поля. Дурацкая программа, каждый раз все надо вводить заново... Замерев на мгновение, я достал из кармана двухевровую монету и осторожно положил ее в расчетную точку. Подойдя к компьютеру, вдавил кнопку "ввод" и замер, внимательно глядя на генератор. Ничего не случилось – ни звука, ни искры, ни удара, лишь показатель вакуума на мониторе знакомо скакнул вниз. Отключив питание от матрицы, я снова запустил воздух внутрь и включил привод. Спустя минуту, на моей ладони лежали две совершенно идентичные монеты в два евро.

– Добро пожаловать в клуб фальшивомонетчиков, – пробормотал я. – И что ж теперь делать?

Вот она, подлинная суть D-поля! Каждая материальная вещь, состоящая из атомов, "продавливает" реальность. Эту "форму" можно смоделировать с помощью D-матрицы. И заполнить материей. Но откуда она, эта материя, берется?

Схватив лист бумаги, я опять принялся за расчеты. Вручную геометрию посчитать не удалось, пришлось вновь воспользоваться пространственным модулятором. Комп думал минут семь, затем выдал координаты точки, откуда должна браться материя для превращения. Достав рулетку, я подошел к генератору и, прикинув направление, отмерил требуемое расстояние. Ну, конечно, как я раньше не догадался? В расчетной точке находился бак с охлаждающей жидкостью, сейчас залитый водой. Проверив уровень, я кивнул. Да, именно отсюда вода и взята. И в отвертку превращена. А потом и в монету.

Вахтер волком посмотрел, когда я выходил из института – я его разбудил и заставил открывать входную дверь. Еще бы, четвертый час утра. Имеет ли смысл ехать домой, подумал я, садясь в машину. Имеет, пожалуй. Надо нормально выспаться и все обдумать. Блин, это даже не нобелевская премия, это вообще что-то невероятное! Плюнув на время, я достал телефон и набрал Данилу.

– Да, – как-то очень быстро ответил он.

– Не спишь, что ли? – усмехнулся я.

– Я-то не сплю, – хмыкнул он в ответ. – У меня дочки день и ночь перепутали. А вот ты чего, шеф?

Это "шеф" резануло по ушам. Н-да... Король умер, да здравствует король.

– Слушай меня внимательно, Даня. Завтра в чистую комнату ни ногой! И Анциса не пускай. Скажи, я запретил под страхом вечного отлучения от булочек.

– Но почему?

– Все объясню позже. Я приеду после обеда, надо выспаться...

– А как же проект, время?

– Все у нас будет, Даня, не переживай. Понял?

– Ничего не понял. Но в чистую никого не пущу, – ответил он, вздыхая.

– Ну и молодец! Спокойной ночи!

– Издеваешься, да? Тебе бы такой ночи...

Нажав на красную кнопку отбоя, я открыл окно и вдохнул полной грудью. Прохладно. И черемухой пахнет. Спать не хотелось совершенно. Не так уж часто в жизни бывают мгновения, когда у тебя все получилось, и ты чувствуешь себя победителем. Хотелось растянуть эти минуты и разделить с кем-то радость существования. Повернув ключ в замке зажигания, я выехал со стоянки и направился в центр. Нет, не поеду домой. Это событие надо как-то отметить!

Машин на дорогах почти не было. Выехав на Набережную, я надавил на газ, наслаждаясь скоростью. Городские огни неслись навстречу, выметая мысли. В последний момент, вспомнив про теракт и, вероятно, еще перекрытую дорогу под железнодорожным мостом, я, почему-то, свернул возле Молса направо, пытаясь дворами выехать к центру. Когда машина поворачивала на Гребенщикова, фары высветили компанию молодежи. Я снизил скорость и, подъехав ближе, надавил на клаксон – пацаны дрались прямо посреди дороги. В свете фар, обернувшиеся ко мне лица вызвали ассоциации с какими-то потусторонними существами, типа вурдалаков или вампиров.

Неохотно расступившись, пацаны выразили свое недовольство неприличными жестами, показанными в мою сторону. Внезапно, один разгоряченный дракой персонаж подбежал к машине и, размахнувшись, стукнул ногой по колесу. Такой наглости я уже стерпеть не мог. Выхватив из кобуры пистолет, я передернул затвор и, выйдя наружу, выстрелил в воздух. Хлопок сильно ударил по ушам, отразившись эхом от стен зданий. Аж в голове зазвенело.

– Это был предупредительный, – крикнул я.

Впрочем, этого мог и не делать. Молодежь в рассыпную бросилась от машины, оставив меня победителем на пустой улице. Хм... Нет, не на пустой. Возле забора Диагностического центра кто-то лежал.

Подобрав с асфальта гильзу и сунув ее в карман, я подошел к лежащему человеку. Н-да, надо было ехать домой. Нашел приключения себе на пятую точку...

Это была девушка. Возраст – в диапазоне от шестнадцати до двадцати пяти. Из-под смешной шапочки выбивались короткие темные волосы. Правильные черты лица. Симпатичная... Черная куртка немного задралась, обнажив полоску худого живота. Темные джинсы, ботинки с высокой шнуровкой... Готка, что-ли? Я прикоснулся к шее. Кожа теплая, жилка билась под пальцем, но глаза были упорно закрыты. Вроде алкоголем от нее не пахнет. Что ж делать?

Следовало решать быстро, на выстрел могла приехать полиция, с которой беседовать не хотелось. В зависимости от настроения муниципалов, на меня вполне могли составить протокол за неправильное использование оружия. Оно мне надо? Оставлять же девчонку лежать здесь не хотелось, холодно все-таки, да и район не самый спокойный. Скорую вызвать? Так придется дожидаться. Решившись, я открыл пассажирскую дверь, взял девушку на руки (очень легкая!) и посадил на сидение. Потом запрыгнул на свое место, и резко рванул с места. Сдам в "Страдыня", а там видно будет...

Едва я выехал на Каменный мост, пассажирка пошевелилась и открыла глаза. Оглядев машину и меня мутным взглядом, она что-то пробормотала.

– Что? – Переспросил я.

– К-куда мы едем? – Повторила она более внятно. По-русски.

– В больницу. Ты лежала на улице без сознания, – ответил я, притормаживая.

– Да? Я вроде уве в совзнании, – пробормотала она, очень забавно проглатывая шипящие звуки.

– Ну тогда, говори, куда тебя везти?

– А ты кто? – Спросила она, вглядываясь в меня. Все-таки что-то с ней было не так – взгляд уж больно мутный. Наркоманка, что ли?

– Просто проезжал мимо, смотрю – ты лежишь. Подобрал, решил отвезти в больницу. Меня Петром звать, – представился я. – Так куда тебя везти?

– Ой, а куда меня везти... – Она вдруг задумалась на несколько секунд, потом лицо девушки сморщилось, и она заплакала. Так горько и безнадежно, что у меня сжалось сердце. Прижавшись вправо, я остановился и включил аварийку.

– Что с тобой, красавица? Что случилось?

– У меня... У меня мама умерла, – сквозь всхлипывания пробормотала она.

Твою мать, выругался я на себя. Лучше бы я поехал домой спать. Разделил радость момента, нечего сказать!

– Соболезную, – пробормотал я. – Давай я тебя домой отвезу?

– Мне нельзя домой... Там пьяный отчим, он... Он... – И она заревела в голос.

Я растер ладонями лицо. Кураж пропал, откуда ни возьмись, навалилась усталость, резко накатила апатия. Отключив аварийку, я тронулся с места и свернул направо, под мост. В конце концов, у меня есть второй диван. Переночует, а завтра видно будет.

– Куда мы едем? – Спросила она, успокоившись, когда мы уже были в Зиепниекалнсе.

– Как тебя звать-то?

– Лика, – шмыгнула носом она.

– Очень приятно. Я Петр, если ты не расслышала. Если тебе некуда идти, предлагаю переночевать у меня. Второй диван найдется, а когда выспишься, решишь, что тебе делать.

– Нет, я так не могу, – испуганно посмотрела она на меня.

Я нажал на тормоз, машина резко остановилась. Не пристегнутую девушку кинуло вперед, и она чуть не стукнулась лбом о бардачок.

– Не можешь – выходи из машины и решай сама свои проблемы, – разозлился я.

Она несколько секунд смотрела на меня огромными голубыми глазами, хлопая мокрыми ресницами, потом знакомо сморщилась и снова заревела. Ну что ты будешь делать?!!

Начало светать. Припарковав машину возле дома, я завел все еще плачущую девушку в подъезд. Поднявшись на четвертый этаж, мы вышли из лифта. Лика, наконец, перестав реветь, испуганно смотрела, как я открываю дверь. Посторонившись, я отошел в сторону, пропуская ее в квартиру. Помедлив мгновение, девушка вошла в темную прихожую.

Скинув куртку и заперев отстегнутую кобуру и бумажник в сейф, я снял туфли и, прямо в одежде, рухнул на кровать.

– Диван там, – ткнул я пальцем на дверь в другую комнату. – Остальное сама все найдешь. Чувствуй себя как дома...