Текст книги "Структура (СИ)"

Автор книги: Андрей Двинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Глава тридцать третья. Константин Каверин II. Пробуждение.

Пробуждение было тяжелым. Веки, словно свинцовые, категорически отказывались подниматься. Голова сильно болела, а во рту чувствовался привкус давно нечищеных зубов. Сделав над собой усилие, Костя все же открыл глаза. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать окружающую действительность.

Он лежал на небольшой койке, заботливо укрытый одеялом. Кровать находилась в комнате, в которую из-за задернутых штор пробивался дневной свет. Первое, на чем Косте удалось сосредоточить свое внимание – система, от которой тянулась тонкая прозрачная трубочка к его правой руке. Несколько мгновений он рассматривал окружающий интерьер, потом закрыл глаза. Палата интенсивной терапии, уж ему-то не привыкать видеть такое. Значит, что-то случилось в самолете. Последнее, что он помнил – вкус виски во рту. Инфаркт или инсульт?

Каверин пошевелил конечностями. Странно, вроде все работает как надо. Дышалось тоже неплохо. Левая ладонь, ощупывая пах, коснулась катетера. Очень странно. Через некоторое время он обратил внимание на непривычное ощущение при движении лицевых мышц. А что нам там льют? Костя снова открыл глаза и немного напряг зрение, пытаясь прочитать этикетку. Похоже просто физраствор капают. Зачем?

Чуть повернув голову, Каверин осмотрел стену. Как и ожидалось, недалеко от левой руки находилась кнопка вызова медперсонала. Недолго думая, Костя надавил пальцем на пластиковую выпуклость. Где-то послышалась трель звонка, и, спустя секунду, открылась дверь. В палату вошла молодая и привлекательная женщина в непривычном светло-зеленом медицинском брючном костюме.

– Здравствуйте, – на чистейшем русском языке поздоровалась она. – Как вы себя чувствуете?

– Приемлемо, – прохрипел он, в горле основательно пересохло. – Вы не могли бы дать мне попить.

– Конечно, – улыбнулась медсестра, зашла за изголовье кровати, и, забулькав кулером, вернулась со стаканом, наполовину наполненным водой. – Пожалуйста.

– Благодарю, – пробормотал Каверин, выпив всю воду. – Вы мне расскажете, что со мной случилось? Мне можно вставать?

– Думаю, вам стоит переговорить с доктором, – улыбнулась она. – Вы в туалет хотите?

– Да, очень, – кивнул он. – И катетер эту проблему не решит.

– Потерпите еще три минуты?

– Потерплю, – согласился он, прислушавшись к себе.

– Отлично, тогда я сниму вам катетер, – сообщила она, откинула в сторону одеяло и ловко выполнила не слишком приятную процедуру. Каверин оценил профессионализм. Похоже, дорогая частная клиника, решил он. Отличный ремонт, прекрасная техника, квалифицированный персонал. Перекрыв систему, сестра выдернула из вены иглу, а потом подала ему белый, махровый халат и показав, где находится туалет, вышла из палаты.

Санузел тоже оказался на уровне. Опустившись на унитаз, Костя осмотрел себя. В районе локтевой ямки отчетливо выделялись следы от уколов. Не менее семи инъекций, сообразил Каверин. Видать, неслабо я попал.

Сделав свои дела, он залез в находящуюся здесь же душевую кабину и, стоя под тугими струями теплой воды, постарался не думать ни о чем. Зачем? Сейчас придет доктор и все ему расскажет. А иначе можно напридумывать себе болезней и мучится почем зря. Чувствовал он себя хорошо, только вот кожа на лице... Будто не его.

Костя вылез из ванны, взял с полки большое махровое полотенце и тщательно вытерся. Потом накинул халат и, подойдя к раковине, посмотрел в зеркало. И почувствовал, как ему поплохело. Из зазеркалья на него смотрел абсолютно незнакомый мужик.

Нет, какое-то сходство все же было. Форма лица и головы. Волосы остались прежними. Но нос, брови, разрез глаз и подбородок были чужими. Совсем. Не говоря уже про форму рта. Каверин закрыл глаза и потряс головой. Потом снова открыл. Ничего не поменялось. В зеркале был не он. Как-то взяв себя в руки, он умылся и ощупал свое лицо, шею и голову. Никаких шрамов. Никакой операции. Лишь странный дискомфорт при движении лицевыми мышцами. Хмыкнув про себя, Каверин скинул халат и осмотрел тело. Тело было родным. Родинки, мышцы и даже живот, который упорно рос последние лет семь, были на месте.

– Живот могли бы и убрать, – усмехнулся он, почувствовав, что близок к истерике. Сделав несколько глубоких вдохов, Костя усилием воли заставил себя успокоиться и, надев халат, вышел обратно в палату. Здесь его уже ждали.

В палате находились трое мужчин. Один, в медицинской форме той же расцветки, что и медсестра, явно был доктором. Двое других не потрудились надеть халатов, однако у них была своя униформа – двойки великолепного качества. Первый, высокий и худой, в сером костюме о чем-то в полголоса переговаривался с доктором, а другой, в темно-синем, стоял возле окна и задумчиво смотрел сквозь стекло. Едва Каверин вышел из туалета, все трое, как по команде, повернулись к нему.

Высокий, оглядев Каверина с головы до ног, удовлетворенно кивнул, и, шагнув на встречу, протянул руку.

– Дмитрий Гордеев.

– Каверин, – представился Костя, пожимая протянутую ладонь.

– Это доктор Рокулис, – представил Гордеев коллегу Каверина. – Если у вас нет жалоб на здоровье, мы могли бы отпустить его, – то ли спросил, то ли сообщил высокий. – Нам предстоит долгий и серьезный разговор.

– Я чувствую себя хорошо, но хотел бы узнать, что со мной произошло, – проговорил Каверин, немного растерявшись от такого напора.

– О, это я вам расскажу в подробностях, – пообещал Гордеев. Костя пожал плечами, и доктор Рокулис, кивнув, вышел из палаты, так и не сказав ни слова. – Позвольте вам представить еще одного участника нашей беседы, – церемонно продолжил Гордеев. – Доктор Мечников. Точнее, доктор физики Мечников.

Темноволосый мужчина в синем костюме подошел ближе и протянул руку.

– Петр.

– Константин, – в тон ему представился Костя.

– Может быть, присядем, – предложил Гордеев, подвигая к себе один из двух стульев, стоявших возле окна. Каверин опустился на свою кровать, физик же уселся на второй стул.

– Я вижу, Константин Андреевич, вы уже посмотрели на себя в зеркало, – начал Гордеев.

– Да, посмотрел, – согласился Костя, чувствуя себя не очень уютно. Надо было одеться, что ли.

– Сразу скажу, что с вами никаких болезней не случилось и вам не делали пластическую операцию, – продолжил Гордеев.

– Последнее я уже понял, – вздохнул Каверин.

– Не сомневался в вашей компетентности в медицинских вопросах, – удовлетворенно улыбнулся Гордеев. – Чтобы не тянуть кота за хвост, скажу сразу как есть. Вы – клон профессора Константина Андреевича Каверина. Того самого, который в настоящий момент находится в Вильнюсе и собирается вернуться в Москву к жене и детям.

Гордеев замолк, давая возможность Косте переварить сказанное.

– Это... несколько неожиданная новость, – пробормотал он ошарашено. Потом, сглотнув, внимательно оглядел своих собеседников в поисках улыбок, мол вот так мы шутим, неужели поверил? Но как Гордеев, так и физик, были убийственно серьезны. Каверин вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха и быстро-быстро задышал. Немного полегчало. Ровно настолько, чтобы Костя смог вдуматься в только что услышанные слова. И прокачать, проанализировать заложенный в них смысл. Нет, это не шутка... Так не шутят. Он вдруг всем своим существом, всей внезапно обострившейся интуицией осознал – это правда.

– Может быть пригласить доктора Рокулиса? – С видимым беспокойством поинтересовался Гордеев. – Вы очень побледнели.

– Нет, нет, все в порядке, – покачал головой Каверин. – Но... Но как такое возможно?

– Видите ли, – вступил в разговор физик. – Детали в двух словах сложно описать. Для начала представьте, что нам удалось создать установку, копирующую материальные предметы. Как "ксерокс", который копирует текст. И, как оказалось, подобное можно проделывать не только с неживыми объектами. Вы – первый человек в мире... возникший таким образом.

– Но почему я? – вырвалось у Каверина.

– Ну как почему, – вроде как удивился Гордеев. – Вы – один из ведущих нейрохирургов в мире, профессор медицинской академии, гениальный ученый. Кого же копировать, если не вас?

– Хм, – буркнул Костя, всеми силами стараясь справиться с изумлением. – А... А мой... мой прототип в курсе, что его... того... Клонировали?

– Нет, – покачал головой Гордеев. – Он был без сознания в момент проведения эксперимента. Несколько часов назад он очнулся в вильнюсской гостинице, прочитал письмо, которое убедило его не капаться в произошедшем, а сейчас гуляет по городу, покупая подарки родным. Если хотите, я покажу вам онлайн видео, мы присматриваем за ним.

– Простите... А кто вы? И где я сейчас нахожусь? – спросил Каверин.

– Мы, это те, кто сделали всю эту ситуацию возможной, – усмехнулся Гордеев. – А находимся мы все сейчас в Риге.

– В Риге??? Тэ-бэ-гэ, – выдохнул Костя. – Ох, мать честная...

– Именно, – подтвердил Гордеев. – Территория без государства. Бывшая Латвийская республика, если угодно.

Каверин задумался. Точнее, даже не задумался, а просто "завис" словно компьютер, перегруженный некорректной информацией. Собеседники молчали, давая ему возможность прийти в себя. Поднявшись с кровати, он подошел к кулеру и наполнил стакан водой. Отпил глоток и приблизился к окну. Видимо, палата находилась достаточно высоко, этаже примерно на третьем. Перед зданием раскинулся небольшой парк, разукрашенный желто-красными листьями, какие-то невысокие дома неподалеку, трамвайное кольцо. Это место могло находиться где угодно, хоть в Москве или, скажем в Питере. Однако одна деталь пейзажа выбивалась из спокойной жизни: под окном походила асфальтированная дорога, наполовину перекрытая баррикадой из заполненных чем-то мешков. Рядом с препятствием разместилась черная, похоже бронированная машина, отдаленно напоминавшая "хаммер", на крыше которой стояла турель с пулеметом. Из окна можно было разглядеть шлем пулеметчика, который высунулся из люка и что-то рассматривал в бинокль.

– И... что теперь? – Наконец спросил он, повернувшись к сидевшим на стульях собеседникам. – Что со мной будет? Я буду лабораторной крысой?

– Ну что вы, – как-то облегченно усмехнулся Гордеев, а физик лишь улыбнулся одними губами и покачал головой. – Как раз наоборот – мы хотим предложить вам войти в команду исследователей.

– Ах вот как, – Костя дернул подбородком и снова отвернулся к окну. – И что же планируется изучать?

– Человека, разумеется, – на этот раз ответил физик, как его там? Мечников, кажется. – Дело в том, что в процессе копировании мы можем осуществлять некоторые изменения в клонах. Как раз поэтому у вас другое лицо. Такая технология открывает огромные возможности, в том числе в медицине. Но и в то же время возникает большое количество вопросов...

– А как насчет этичности подобных исследований? – Каверин снова развернулся и посмотрел в глаза Мечникову. – Вы не задавали себе подобных вопросов?

Удивительно, но физик выдержал его взгляд, не стушевался. И даже мелькнуло там что-то, отчего Костя, неожиданно для себя, сам отвел глаза.

– Задавали, – твердо ответил Мечников. – И, если вы согласитесь присоединиться к нам, у вас будет возможность оценить ситуацию со всех точек зрения. В том числе задать и ответить на этические вопросы.

– А если не соглашусь? Получу пулю в затылок? – Прямо поинтересовался Каверин, решив сразу прояснить все до конца.

– Ну, как-то вы уж слишком плохого мнения о нас, – протянул Гордеев, затем поднялся со стула, взял из держателя одноразовый стакан и наполнил его водой. – Не захотите, не надо. Вы свободны как ветер, ваша одежда в шкафу, – он кивнул на двухдверный шифоньер, стоящий в углу.

– А не боитесь, что я растреплю о ваших технологиях копирования и клонирования? – Мрачно усмехнулся Каверин.

– А кто вам поверит? – Парировал Гордеев, опершись пятой точкой на подоконник и отпив глоток. – Выбраться из, как вы выразились, тэ-бэ-гэ во внешний мир не так уж легко. Но, допустим, вам это удалось. И что вы можете сделать? Выскажетесь в интернете? Это даже не смешно. Какой у будет вес у ваших слов, так сказать, у бомжа без денег и документов... Представим самый удачный для вас вариант: приедете вы в Москву и свяжетесь со своим прототипом. Пусть даже и докажете ему, что вы Каверин. А дальше? Лицо у вас другое, отпечатки пальцев тоже. Со стороны все это будет напоминать очень плохую мистификацию. Думаете он и ваша жена будут рады вам и бросятся помогать? Очень сомневаюсь. Он только что получил семьдесят штук евро за молчание. Вы бы стали рисковать всем непонятно для кого и для чего? Вот-вот.

Глядя, как Костя опустил глаза, Гордеев усмехнулся

– Но заметьте, мы даем вам выбор...

– А на другой чаше весов – интереснейшая работа, по специальности, – вдруг включился Мечников. – Новая жизнь, новая личность и документы, огромные перспективы профессионального роста. Ну и, конечно, в деньгах и удобствах мы вас не обидим. Также гарантируем вам полную безопасность. А после легализации наших исследований, которая когда-то обязательно наступит, вы сможете опубликовать свои работы...

– Ну и, конечно, со временем устроим вам встречу с вашими детьми. И присмотрим за ними, – продолжил Гордеев. – Поможем финансово, ну и другие вопросы порешаем, если они возникнут. Как вы, наверное, понимаете, у нас нет материальных проблем. Ну а с женой... Тут уж ничем помочь не могу. К сожалению, за все в этом мире надо платить...

– Ага, только я вот не хотел ничего покупать! – Вдруг, неожиданно для себя, выкрикнул Костя.

– Да ладно? Вас в Вильнюс кто-то силком тянул? Сами клюнули на деньги.

– Но ведь вы меня обманули!

– И что теперь, будем истерики закатывать? – Как-то очень спокойно и мягко поинтересовался Мечников. – Как будто, приди мы к вам открыто, вы бы нам поверили...

Тяжело вздохнув, Каверин сел на кровать и спрятал лицо в ладонях.

– Тут есть отличный коньяк, – негромко предложил Гордеев. – Может по рюмашке? Можно, конечно, попросить Рокулиса транквилизаторы принести...

– Неа, – покачал головой Костя. – Давайте лучше коньяк...

– Вот это уже мужской разговор, – хмыкнул Мечников, доставая откуда-то пузатые бокалы. – Давай, Дим, разливай!

Глава тридцать четвертая. Институт.

– Ну-ка, заверни сюда, – внезапно встрепенулся я, заметив в окне до боли знакомые пейзажи.

– Сюда? – Переспросил водитель, слишком резко притормозив от неожиданности.

– Что ты там забыл? – Поинтересовался Гордеев, глянув в окно.

– Хочу посмотреть, чем они живут, – ответил я. Мы возвращались с осмотра строительной площадки в Саласпилсе. Еще два месяца назад стало понятно, что оставлять основную базу в городе нельзя. Мы просто физически не могли разместиться в "Цитадели" – лабораторные корпуса разрослись, а с ними росли производственные и складские помещения. Поэтому, после нескольких "жарких" совещаний, cовет директоров решил, что будем переезжать за город – там и места побольше, и безопасность обеспечить легче. Васильев нашел подходящий кусок земли почти в шесть десятков гектаров, а Борис Моисеевич довольно легко его выкупил. Причем, половина оплаты состояла из услуги – хозяин, вместе с семьей жаждал покинуть Латвию, ну и мы, конечно, ему в этом помогли – "окно" на литовской границе работало прекрасно.

Причина же того, что я решил завернуть в Институт, была предельно прозаическая – потянуть время. Мне просто очень не хотелось возвращаться в "Цитадель", хотя там меня ждали. Данила, Анцис и Каверин, наконец, сочинили стратегию дальнейшей работы. Предстояло довольно трудное совещание, на котором мне нужно было продавить свою точку зрения. И, если Даня, по старой памяти, еще сильно прислушивался к моему мнению, то Каверин – тот еще фрукт. Войдя в курс дела, нейрохирург в пух и прах раскритиковал нашу работу, все переиначил и существенно усложнил нам жизнь. Нет, поймите правильно, надавить я, конечно, мог. Но ученые – это не тот контингент, с которым, для максимальной производительности, следовало бы использовать командные методы. Тут как раз наоборот – нужна свобода для полета мысли.

Весь сыр-бор закрутился вокруг моей идеи о "модуле лояльности". Клонов мы могли наплодить тысячами, но ведь от того, что они клоны – они не перестают быть людьми. Людьми со своими желаниями, стремлениями, достоинствами и недостатками. Мы можем их обеспечить едой, одеждой, жильем, пусть даже деньгами в каких-то пределах. Но люди-то стремятся к большему. Кому-то нужна свобода, в каком-то собственном понимании, кому-то – богатство, кому-то гарем, а кому-то совсем невесть что. Определенную часть производственных мощностей "Структуры" я готов был потратить на удовлетворение нужд клонов, но все равно, должны быть гарантии, что они, эти потребности, не раздуются до бесконечных пределов. В результате, нужен был некий психологический механизм ограничения. К которому, так же, очень хотелось добавить "модуль лояльности". Гарантирующий, что созданная армия в один, далеко не прекрасный момент, не повернет против "Структуры". При этом, безусловно, хотелось бы, чтобы клоны были счастливы. При этом...

Короче, существовал не один десяток "при этом". Все это я расписал и вручил Константину Андреевичу две недели назад в качестве задания. Ох, как он меня критиковал. Давненько я не слышал такого в свой адрес. Начал он с морального права, мол, нельзя экспериментировать над людьми. А закончил эпитетами, самый мягкий из которых – "второй Гитлер". В ответ я предложил ему самому придумать, как поступить. При тех же вводных. И вот, они все вместе что-то "родили" и сейчас мы должны будем это обсуждать. А обсуждать не хотелось... Уже который месяц работаю, фактически, без выходных. Только что спорили со строителями, теперь вот эти... Ничего, подождут немного, пока я, так сказать, окунусь в прошлое.

– Это куда мы приехали? – Поинтересовалась Даша, которую я в этот раз взял с собой. Трудно ребенку сидеть все время в "Цитадели". А кататься по Риге гражданским Гордеев категорически запретил. Ждем нападения "черных" со дня на день.

– Это институт, в котором я раньше работал, – ответил я дочери. Машина остановилась и, спустя секунду, телохранитель распахнул дверь. Мы выбрались наружу, бойцы охраны, как всегда, ощетинились стволами. Я только вздохнул, кинув взгляд на бронированного монстра, который перегородил въезд на стоянку. Самый настоящий БТР-80. Гордеев сторговал в России и, непонятно как притащил его в Латвию, минуя натовские кордоны на границе. Целых две штуки. Один стоит возле "Цитадели", другой всегда сопровождает кортеж. С нами еще три "бентли", в которые мы садимся по жребию, и два "микрика" с бойцами. Как сказал Дима – охрана на уровне короля небольшого африканского государства. А кому сейчас легко? Закис, вон, совсем из своей "крепости" не выезжает. – Дим, может, не будем пугать людей внутри?

– Не будем, – согласился он и распорядился: – Из Дашиной охраны с нами только Артем, остальные остаются на входе.

Подойдя к стеклянным дверям, я изумлено остановился. Рядом с открывающейся створкой, на прозрачной поверхности была прилеплена щитообразная пластиковая наклейка с надписью: "Объект находится под охраной фирмы "Latvijas Vanagi". Ниже был указан телефон.

– Забавно, – пробормотал я, оглядываясь на Гордеева. – Как это Закис так подсуетился?

– Видать думает, что корни твоих успехов находятся в этом здании, – глубокомысленно изрек Дима.

– Надо бы позвонить, а то неудобно получится, – проговорил я, доставая смартфон. Закис откликнулся сразу, будто держал телефон в руке.

– Да, Петр!

– Добрый день, Алвис, – поприветствовал я партнера. – Как поживаешь?

– Твоими молитвами, Петр, грех жаловаться, – усмехнулся Закис. – Что-то случилось?

– Пока ничего, – нейтрально ответил я. – Просто в родной институт заехал, а тут наклейка... Дай, думаю позвоню, чтоб не случилось недоразумения...

На той стороне трубки немного помолчали.

– Извини, Петр, не знал, что у тебя там остались дела, – наконец осторожно проговорил Алвис. – Ученые остались без охраны и защиты, а поскольку мы с тобой говорили, что на Кенгарагс ты не претендуешь...

– Нет, нет, дружище, – успокоил я Закиса. – Просто заехал повидать старых знакомых. Не возражаешь, если зайду? С охраной, разумеется. Ломать ничего не буду, обещаю!

– Да ради бога, дорогой, ради бога. Спасибо, что позвонил!

– Тебе спасибо, дружище. На связи остаемся!

– Разумеется, – Закис отключился.

– Слышали, ребята? – Обратился я к охране. – Ничего не ломаем, никого не роняем. Это чужая территория.

Я двинулся следом за автоматчиком, который первый зашел в отодвинувшуюся в сторону дверь.

– Лабдиен, Линарт, – поприветствовал я вахтера, который, сквозь стекло своей будки изумленно смотрел на ввалившуюся в фойе процессию. – Не узнали?

– Вас узнал, – пробормотал он, медленно приходя в себя, разглядывая четверых автоматчиков в полной экипировке. – А вот этих господ – нет...

– Эти господа – со мной, – усмехнулся я, беря Дашку на руки и проходя через вертушку. – Директор у себя?

– Нет его.

– А кто есть?

– Почти никого нет, – вздохнул вахтер. – Люди появляются два-три дня в неделю, финансирование-то закрыли.

– Ну да, – покивал я. – А в моей бывшей лаборатории?

– Дайга была сегодня, вроде еще не ушла, – проскрипел старик, косясь на бойцов, которые рассредоточились по фойе, взяв под контроль лестницы и коридор.

– Ну и отлично. Линарт, не переживайте, мы ненадолго. И ничего громить не собираемся, это просто охрана...

Старик лишь пожал плечами, опустившись на свое кресло.

Поднявшись на третий этаж и оставив бойцов охраны возле лестницы и лифта, я, в сопровождении Гордеева и Даши подошел к такой родной двери и постучал по стеклу. Полгода всего здесь не был, а такое ощущение, будто в другую жизнь вернулся.

Некоторое время никто не показывался, и я уж было поднял руку, чтоб постучать повторно, как вдруг где-то внутри лаборатории скрипнула дверь, и в коридор вышла Дайга. Девушка здорово похудела за то время, что я ее не видел. В джинсах, в каком-то бесформенном балахоне, выглядела она откровенно плохо. Увидев людей за стеклом, близоруко прищурилась и вдруг, узнав меня, чуть ли не бегом рванула к двери.

– Петя! – вскрикнула она, и, открыв дверь, бросилась мне на шею. С трудом удержавшись на ногах, я осторожно приобнял ее, а она вдруг уткнулась носом мне в плечо и почему-то разревелась.

Через несколько минут мы сидели в моем бывшем кабинете, ожидая, пока закипит чайник.

– Извините, но булочек нету, – грустно сообщила Дайга, расставляя чашки на столе. – Кафе в институте закрылось, больше не пекут.

Я посмотрел на Гордеева, тот молча поднялся и исчез за дверью.

– Сейчас будут, – улыбнулся я девушке, стараясь заглушить непонятно откуда возникшее чувство вины. – Рассказывай, как ты тут и что здесь вообще происходит?

– Ох, Петя, – Дайга подвинула стул так, чтобы сесть напротив нас с дочкой. – Тут у нас... трудно совсем стало. Никого нет, – посмотрев на скучающую Дашку, она вдруг вскочила, вытащила из принтера пару листов и придвинула к девочке стакан с цветными карандашами. – Хочешь порисовать? – С сильным акцентом спросила она по-русски. Дашка кивнула и по-хозяйски придвинула карандаши к себе. – Когда вы исчезли тогда, тут все подгреб под себя Мартыньш. Забрал себе все компьютеры и то, что осталось от установки... Я перешла в его подчинение. Он тогда еще долго допытывался, что и как вы тут делали... Но я-то не знала ничего, только бумаги оформляла. Наконец, он понял, что из меня ничего не выжать и отстал, – Дайга вздохнула. – А потом случился "нобрукумс" и все интриги как-то... затихли. Потом у нас ограбили чистую комнату, знаешь? – Я кивнул. – Рентгеновский лазер унесли и еще что-то по мелочи. А через неделю Раугс пропал, за ним и многие другие исчезли совсем, перестали на работу приходить.

– А ты? – спросил я, рассматривая ее осунувшееся лицо, на котором блестели надеждой большие серые глаза.

– А я... А я сначала ходила, каждый день. Думала вы с ребятами вернетесь... Ну и я ведь одна живу, что мне дома делать? Родители звали к себе в деревню, но я отказалась, как чувствовала – месяц назад там банда появилась, всех девушек забрали в... гарем. – Она шмыгнула носом. – Тут хоть какие-то люди знакомые, не так страшно... Одно время даже ночевала тут, на кушетке, – она кивнула на маленький диванчик, на котором и я когда-то спал во время ночных экспериментов. – А потом... – она как-то запнулась и еще больше погрустнела, – как-то выскочила за продуктами и нарвалась на... плохих людей. – Она передернулась, и я машинально протянул руку и погладил ее ладонь. – Сжав мои пальцы, девушка продолжила: – Через несколько дней мне удалось сбежать от них. Закрылась дома, неделю никуда не выходила, боялась. Но кушать хочется... Позвонил директор, он где-то договорился насчет гуманитарных пайков... Забрал меня на машине, довез до института. На этих пайках мы тут все жили целый месяц...

Из коридора послышался стук в дверь.

– Гордеев булочки принес, – сообщил я Дайге, и она побежала открывать. Дима расстарался – пока он выкладывал на стол выпечку, я аж слюну сглотнул. – Где ты достал такое великолепие?

– Места знать надо, – усмехнулся он.

Дайга налила всем кофе, уселась на стул, некоторое время не решаясь протянуть руку к пахнущей сдобе. Наконец, взяла и прикрыла глаза от удовольствия, вонзив зубки в мягкий бок круассона. Несколько минут мы молча уничтожали булочки. Потом я откинулся на спинку кресла, посмотрев на Дайгу.

– И что дальше?

– А дальше, где-то в сентябре в институт приехали "Латвияс ванаги". Все тут обыскали, долго говорили с директором, потом со мной – все спрашивали, чем лаборатория занималась. Директор с ними как-то договорился, они взяли нас под охрану и даже денег дали – мы теперь экспертизы для них делаем и заключения готовим... А мне вот что дали, чтоб не приставал никто, – девушка поднялась, подошла к шкафу и вытащила из кармана пальто небольшую железную пластинку с цепочкой. Я взял жетон из ее рук и внимательно рассмотрел. На пластине был выбит логотип "ванагов" и надпись на трех языках: "Этот человек находится под нашим покровительством и защитой". Ниже шли цифры телефонного номера и наклейка с персональным кодом. Я передал жетон Гордееву. Тот внимательно рассмотрел его и, спустя минуту, вернул владелице.

– Красиво!

– У Закиса голова варит, – усмехнулся я. – Пока мы создаем закрытые территории, он печатает жетоны.

– Ничего, еще не поздно перенять опыт, – поморщился Дима.

– Вот-вот, сядьте с директором по кадрам и придумайте систему, – отдал я начальственное распоряжение и повернулся к Дайге, которая все такими же блестящими глазами смотрела на меня. – Поедешь с нами? Там будет безопасное жилье, и работу для тебя найдем. Ну и женихи у нас тоже есть, – то ли в шутку, то ли всерьез добавил я, чтобы расставить все точки над "ё".

Девушка встрепенулась и быстро-быстро закивала, а на некрасивом лице появилось то самое выражение, когда вдруг сбывается какое-то очень ожидаемое, но слишком маловероятное событие.

– Я поеду, конечно, поеду!

– Ну тогда собирайся, а мы тебя внизу подождем, – поднялся я из-за стола, беря в руки рисунок, который Дашка успела нарисовать за время нашего разговора. – А что, здорово получилось! Пойдем...

– Мало тебе женщин в твоей жизни? – Поинтересовался Гордеев, когда мы, в окружении охраны спускались по лестнице.

– Мы в ответе за тех, кого не убили, – хмыкнул я в ответ, подходя к вертушке. Артем, приподняв автомат, первым перебрался на ту сторону, за ним двинулась Даша. – Кстати, Дим, все забываю тебя спросить... Тут моя бывшая куда-то ночами пропадает, ты узнай, что к чему?

– Ревнуешь что-ли? – Хмыкнул он, пролезая через вертушку.

– Неа, – я покачал головой. – Просто Дашка ночами одна остается, а это мне не нравится.

– Ох, если б это была самая большая проблема, – усмехнулся Гордеев, легонька хлопая по плечу вдруг застывшего Артема. – Давай, охрана, работай, чего встал?

– Линарт, Дайга со мной уезжает, – сообщил я вахтеру, передавая мою визитку. – Передай директору, там мой новый телефон, пусть позвонит мне, я денег и работу подкину.

– Обязательно, – с достоинством кивнул старик, а мы вышли на свежий октябрьский воздух.