Текст книги "Овидий (СИ)"

Автор книги: Андрей Карелин

Соавторы: Георгий Дэвиль
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

«Ашана, Ашана», – повторяю уже едва не вслух. И сердце радуется.

Выходим на ту же полянку, где я прождал её полдня.

– Здесь, – радостно говорит Малк.

Я похожу к тому месту, где сидел, там же валяется букет вялых болотных цветов, что я для неё собирал. Но её здесь нет.

– А когда ты её видел в последний раз? – спрашиваю.

– Сразу после битвы, когда вы пошли со старейшинами говорить. – Как ни в чём не бывало, отвечает Малк. – Кстати, она просила вам кое-что передать. Так волновалась, влюблённая дурочка.

Он вынимает из своего кармашка острое как сталь перо гарпии и протягивает мне. Я беру его в руки, и сердце сжимается от боли.

«Неужели это прощанье. Нет, нет, я не верю. Ненавижу её». Растерянно смотрю на Малка, готов разрыдаться прямо здесь. Мне сейчас так больно, так больно, сердце как будто умерло в груди, а я будто перестал жить. А может лучше умереть, чем терпеть такую боль, что мечом из груди не вырубишь.

– А больше она ничего не говорила? – из последних сил сдерживаю слёзы.

– Да вроде нет, – как ни в чём не бывало, отвечает Малк. Смотрю на него и вижу, что он понятия не имеет, что со мной сейчас происходит. – Кстати сэр Овидий. Не хотите послушать мой новый стих, может он вам понравится? – И начинает рассказывать:

– Я в бликах солнца ощущаю, твой нежный и пьянящий взор,

  В лучах заката помышляю о близости, что не дал Он.

  Мы разные с тобой, я знаю. Как море, ветер и огонь.

  И лишь в мечтах я дозволяю, увидеть сон, где мы вдвоем.

А в моём сердце так и отдаётся: «Увидеть сон, где мы вдвоём. Мы вдвоём… мы вдвоём только во сне. Мы больше никогда не будем вместе. Я никогда не буду счастлив. Я проживу свою жизнь без любви и света». Я не сдерживаюсь, и слезинка скатывается из моих глаз.

– С вами всё в порядке сэр Овидий. Простите за стих, вижу, что он не нравятся вам до слёз, – искренне извиняется Малк.

– Вошёл вон! – ору на него.

– Простите, простите, – расшаркивается, – больше никогда не буду писать, больше никогда не буду читать вам свои бездарные стихи.

– Ты ещё здесь?! – ору на него, уже не сдерживая слёз.

Он разворачивается и убегает. Не хочет попадаться под горячую руку. В гневе я страшен, готов убить кого угодно.

– Су-у-у-ука! – ору на неё, – проклятая стерва, тварь! Динамщица, на куски порву! – уже не сдерживаю слёз. Как же мне больно. Как больно.

Сижу и жду её до самой ночи, а с ночи до утра сижу и жду. Но она так и не приходит.

Один встречаю рассвет, а рядом лежит мой завядший букет болотных цветов.

Кручу в руках перо Ашаны. Так сложно осознать, что её нет рядом. Только что была, сама ко мне прижималась, шептала что-то на ухо, улыбалась, а теперь её нет. Там на болотах среди ящеров она была со мной в моём сердце, и когда я за снегом на вершину бежал, была, и когда с ящерами дрался. А сейчас на душе пустота, как будто её оттуда вместе с мясом вырвали.

«Никогда не плакал из-за девчонки», – жамкаю перо, пытаюсь разорвать его на несколько кусочков, да только режусь об острые края. Выбрасываю в сухую траву, подальше.

«Возьми себя в руки, ты же мужик, ты же герцог, ты же гидру одолел, – убеждаю себе. – Гарпия, эта тварь ранила меня куда сильнее рикшезианской гидры. Боже как болит в груди. Никогда мне ещё не было так больно». Хватаюсь за сердце, колотит как ненормальное. А в голову приходят только дурные мысли о смерти, как об избавлении.

– Хватит! – ору на себя и луплю себя кулаком в грудь. – Хватит! Забудь её, слышишь? Забудь!

«Доберусь до ближайшего борделя сниму самую дорогу шлюху, такую красивую, что Ашана ей даже в подмётки не будет годиться», – сам себя убеждаю и понимаю, что это невозможно. Её носик, её губки, её волосы, ещё щиколотки.

«Её стопы, у неё же нечеловеческие стопы, а когти-пазуры», – хватаюсь я за ниточку, пытаюсь убедить себя, что она мне не пара.

«Общипанная курица, сука, тварь», – схожу я с ума по чуть-чуть.

ГЛАВА 27

– Сэр Овидий, – слышу осторожный голос полурослика.

– Что Малк? – яростно сжимаю зубы и смахиваю с глаз предательскую слезу.

– Вас ждут. Настало время церемонии.

– Что уже рассвело?

– Да, солнце взойдёт с минуты на минуту. Уже и гости прибыли. Только вас ждут.

«Нельзя заставлять гостей ждать», – думаю.

– Сейчас, – говорю. – Иди, я сейчас подойду.

– Вам не нужна помощь сэр Овидий? – волнуется он. – А то вы тут всю ночь просидели один.

– Спасибо Малк. Я в порядке. Нужно было немного помедитировать, – и с пустой надеждой спрашиваю. – Ашана тоже там?

– Гарпия? Нет. Со вчерашнего дня её не видел.

– Тогда иди, я скоро подойду, – повторяю я.

Когда Малк уходит, я делаю глубокий вздох.

– Прощай Ашана, жаль, что у нас ничего не вышло, – шёпотом говорю я. Не плачу, слёз уже не осталось. Лишь лёгкая тоска на душе. Едва заметная грусть. Вспоминаю из школьной программы: «Не жалею, не зову, не плачу, все пройдет, как с белых яблонь дым. Увяданья золотом охвачен, я не буду больше молодым».

Бросаю на поляну прощальный взгляд и чувствую себя взрослым, умудрённым годами.

– Прощай, – повторяю я и ухожу. Но сделав два шага, резко возвращаюсь, ищу в траве её пёрышко. Разглаживаю его, жалею, что помял, прижимаю к своему сердцу. Как же хочется снова ощутить её аромат.

Я прихожу на поляну за несколько секунд до рассвета. По периметру горят факелы, а посреди поля битвы где ещё вчера лежала гидра – накрыт громадный стол.

Все собравшиеся, как только видят меня, начинают скандировать:

 – Гер-цог! Гер-цог! Сла-ва! Сла-ва! – вижу среди них Малка, Алкина и его сыновей, тех, что пережили вчерашний бой. Вижу других шаманов и воинов хасов, смелые и крепкие бойцы. Дворфа с женой. И как он успел сюда добраться, наверное на дельтаплане. Оглядываюсь и точно – вижу его дельтаплан. Вижу Корбака с ящерами, не ожидал, что и он тоже придёт. И всех, всех, всех кто был со мной рядом. Нет здесь только её, но я не хочу о ней вспоминать.

– Слава Великому герцогу! – кричат шаманы хасов.

– Слава победителю гидры! – вторят им воины.

– Слава сэру Овидию! – подхватывает Малк.

– Слава великому герою! – раздаётся голос ящеров.

– Ура-а-а-а-а! – подхватывают дворфы.

– Ура! Ура! Ура!

Я похожу и сажусь во главе стола, на самый шикарный стул, сказал бы трон, но пока что это просто стул. Беру кружку, и Тверд мне наливает алхимической водки.

Встаю и готовлюсь произнести тост. Все замолкают, слушают меня, боятся упустить даже звук.

– Я герцог Овидий, победитель гидры, – все одобрительно кивают. – Принял решение отправиться к королю в столицу и установить там наше посольство! Ради безопасности и процветания всех рикшезианских болот.

– Ура-а-а-а-а-а-а! – кричат собравшиеся, залпом выпивают содержимое своих кружек и закусывают. Я выпиваю полную кружку без закуси. Хочу поскорее напиться и раствориться в празднике.

Ко мне подсаживается Алкин:

– Мой герцог, ваша мудрость не знает границ. Нам вас посла сам создатель… – дальше идёт ещё целый ворох всякой подхалимщины от которой у меня уши вянут.

– В чём собственно вопрос? – не выдерживаю и спрашиваю.

– Когда вы намереваетесь отправиться в Мелиоду, столицу королевства людей?

– Да хоть сейчас, – встаю. Все хватаются за кружки, хотят второй тост. Я жду, пока наливают, и торжественно произношу. – За мир! – снова выпиваю без закуси.

– Какой ёмкий и мудрый тост, – поражается Алкин. – Нам нужно будет обсудить припасы и транспорт, на чём вы поедете.

– А что есть какой-то транспорт, раньше я, вроде как, пешком везде ходил.

– Раньше вы не были нашим герцогом, – резонно отмечает он.

«Логично».

– И какие есть варианты?

– Можем притащить волосатого буйвола, – говорит Алкин. – Нрав у них спокойный, выносливость такая, что может целую гору на себе тащить весь день без остановки.

– Хорошо, давай буйвола. И сразу, пока не забыл, нужно обсудить вопросы казны. Сколько мне взять туда с собой, ну чтобы нормально жить в столице?

– Боюсь, что чтобы «нормально» жить в Мелиоде – вам не хватит никакой казны. Но на более-менее достойное проживание, думаю, насобираем.

– Так не годится, – отсекаю. – Отсчитай ровно половину монет, я возьму их с собой в дорогу.

– А остальное?

– А остальное на нужды деревни пойдёт. Нужно восстановить хижины, отстроить всё, что разрушила гидра.

– Благодарю, благодарю, – кланяется хас. – Вы не только мудрый герцог, но и щедрый. Ещё никто никогда полказны не отдавал простым хасам.

– И тащи уже поскорее своего буйвола, – добавляю. – Как только он будет здесь – так и поедем, нечего расслабляться. Меня жду дела в столице.

Нас перебивает яркий и красочный фейерверк в утреннем небе над болотом. Его дворф приволок, когда услышал, что гидру одолели.

Со своего места поднимается Малк. Он довольно невысок ростом и поэтому взбирается с ногами на стол.

«Ну что это такое», – про себя возмущаюсь я, но слышу, как все радуются, чуть не аплодируют. Может тут так и принято. Нельзя же со своим уставом да в чужой монастырь.

– Малк, Малк, Малк! – кричит толпа.

– Я про победу вашу стих написал, – говорит он. – Ещё никто его не слышал.

«Хоть бы не позорился», – думаю.

– Давай, давай свой стих, мы все хотим услышать, – кричат остальные.

– Ну, раз все хотят, тогда читай, – расщедриваюсь я.

Она кланяется и расшаркивается, отчего кружка, стоящая за его ногой падает со стола, но никто на это не обращает внимания, все взгляды прикованы к Малку. Никто не шумит, все навострили уши как немецкие овчарки. И Малк начинает:

– В заре раздался рокот грома,

   Богов могучий зов звучал,

   Герой сошел к нам с небосклона, когда нужды удел настал!

Народ не выдерживает и начинает скандировать:

– Гер-цог! Гер-цог! У-у-у-у-у-у, – чуть не воют хасы.

– Овидия послали сами Боги? Он что, посланец Богов? – обсуждают они за столом.

– Ай да молодец Малк, ай да поему сочинил про нашего любимого герцога.

– А что? Правда, такое было? – вопрошают кто-то за столом.

– Тише ты дай послушать, – толкает его сосед.

А Малк продолжает:

– Он, грозной поступью шагая, врагов срубает на корню.

  Он веру в доброе вселяет и в силу светлую свою.

Вижу, что хасы не могут сидеть и на местах. Повскакивали, Малку в рот смотрят, каждое слово, каждый звук ловят. Дикий народ. Им тут кассетный магнитофон поставь – они до утра танцевать будут.

– Овидий славный победитель, сомнет вселенской тьмы оплот.

  Овидий – доблестный воитель, чей подвиг вечность воспоёт. – Заканчивает Малк. Но никто уже не может усидеть на месте.

– Слава великому герцогу, слава сэру Овидию, – кричат. Слава великому барду, слава Малку, – им отвечают.

– Качай герцога, качай барда, качай их на руках.

Нас выводят из-за стола, поднимают на руки и подбрасывают. Меня невысоко, А Малка выше, он же легче.

– Сла-ва! Сла-ва! Вечная слава! – кричат. И ящеры кричат вместе с ними и дворф с женой. И вижу я, как этот праздник объединил народ.

Подходят всё новые хасы, приходя ящеры. Вокруг стола вырастает громадная толпа, и во все стороны раздаётся:

– Вечная слава герцогу Рикшезианскому.

– Тише-тише, – я им говорю, – а то вы сейчас своим шумом новую гидру из болот приманите.

– Так вы же и её убьёте! – радостно поют хасы.

Я возвращаюсь за стол, на своё место. А Малк садится у костра и читает свои поемы благодарным слушателя.

«А может оно и неплохо. Пускай строчит свои стишки. У каждого должна быть какая-то отдушина. Кроме того, тот стих, что он про меня написал – не так уж и плох». Про себя отмечаю.

После праздника, я захожу в саму большую хижину. Я же теперь герцог и жить в такой хижине мне по статусу положено. Иначе другие не поймут. Мне уже постелили самой сухой соломки и притащили огромную дублёную шкуру какого-то животного, судя по всему быка. Я ложусь на солому, подстилаю под голову здоровый тюк. Укрываюсь и закрываю глаза и лишь на секунду вспоминаю об Ашане, прежде чем уснуть.

– Сука, как ты могла, я ведь тебя так любил, – шепчу я себе под нос и засыпаю. И только лёгкая игла предательства колит меня в самое сердце и портит этот день.

+++

Утром просыпаюсь поздно. Мне слишком тепло и слишком мягко, чтобы вскакивать в самую рань. До позднего утра смотрю я красочные сновидения. Там мне хорошо, во сне меня все любят и я там счастлив.

Даже проснувшись, долго лежу с закрытыми глазами, а куда мне спешить я же герцог. С улыбкой вспоминаю события вчерашнего дня. Как гидру убил, как стал герцогом, какие получил перчатки в дар от ящеров. Кстати надо бы их опробовать. Как ждал Ашану.

– Ашана, – шепчу я вслух, и снова боль на сердце. Как будто нож туда засадили и провернули пару раз. – Ашана, – повторяю я. Сажусь и бью себя кулаком в грудь, чтоб не чувствовать, чтобы больше не болело. Чтобы забыть.

«Ненавижу тебя и люблю. Так ненавижу или люблю. Не знаю». Как же можно было мне так жизнь испоганить. Как можно было испортить эту победу. Я ведь гидру ради неё завалил, я герцогом стал. Ну что ей ещё было надо? Я, я, я а она… сука. Проклятая неблагодарная тварь. Курица ощипанная. Словлю и ощипаю. Улыбаюсь сам себе. И всё-таки я её ненавижу или люблю? Не могу найти ответа.

Встаю и решительно иду к воде.

– Доброе утро, герцог, – здороваются со мной.

– Доброе, – отвечаю.

Подхожу и умываюсь в самом чистом месте. Срываю палочку с какого-то куста и чищу зубы. Искупаться бы ещё. Снимаю одежду и окунаюсь в болото. Водичка приятная освежает. Выхожу, отряхиваюсь от ряски и снова одеваюсь.

Возвращаюсь в поселение, вижу Алкина.

– Ашана не появлялась? – с надеждой смотрю на него.

– Да вроде нет, сэр герцог. Со вчерашнего дня её никто не видел, – пожимает плечами вождь. – А зачем она вам?

– Да так, – говорю, – она мне что-то передать хотела, да видать забыла.

– Наверное, она к своим полетала, – говорит хас. – Думаю там ничего серьёзного. Если было бы что-то важное – она бы осталась, она такая обязательная.

Так тяжело жить в мире, где никто тебя не понимает. Ну пусть кто-то хотя бы догадается что я чувствуя. Не могу же я всерьёз рассказать всем, что влюбился в эту стерву. Это как-то не по герцогски что ли, получается.

Ладо, проехали. Буду жить как раньше.

– Что так у нас на сегодня. Скоро будет мой буйвол? – спрашиваю.

– К обеду будет, – отвечает вождь.

Ну, хоть одна приятная новость.

День тянется медленно, оттого что проходит весь в сборах. Я в основном сижу и жду, пока хасы на моих глазах буквально из руин восстанавливают своё селение. Несколько раз за день приходят ящеры. В основном с подарками, то припасов принесут, то утварь какую. Видно, что всеми силами замять пытаются былую вражду то ли из страха, толи просто по-соседски. Я понимаю, что конфликты ещё будут и кровь прольётся, но большой войны, надеюсь, уже никогда.

ГЛАВА 28

– Алкин, Малк, – зову я приближённых. Хас и малорослик уже тут.

– Да сэр Овидий!

– Да, мой герцог, – бегом спешат ко мне.

– Нужно письмо написать, которое я королю отправлю, и печать на нём поставить, – активно жестикулирую. – Чтобы король не посчитал меня каким-то самозванцем. А то мало ли кто такой этот герцог рикшезианский.

– А-а-а, письмо, это мы живо, – первый активируется хас.

 Он вынимает лист пергамента, берёт гусиное перо. Мне поначалу кажется, что это перо гарпии, но я сразу вижу, что это не так. У гарпий перья острые, а это перо мягкое. Опять мне эта Ашана за каждым углом видится.

– Что писать? – спрашивает хас.

– Так, а печать есть? Хоть какая-то. А то письмо без печати ничего не стоит. Мало ли кто па пергаменту пером водить умеет.

– Конечно есть, – Алкин достаёт из мешка, который вчера назвал казной деревяшку с ровным срезом, на котором что-то выбито. Подделать такую печать раз плюнуть, но пускай уже будет такая, хоть какая-то.

– Пиши: сэр Овидий, герцог Рикшезианский... ты уже пишешь? Пиши, пиши, – наседаю я, и он сразу начинает писать. До чего же красивый подчерк у этого хаса, как у отличницы.

– Что дальше писать, – дописывает он последнее слово.

– Пиши, что победил гидру и разрушил империю ящеров, – говорю.

– Но империя ящеров то осталась, она не разрушена, просто теперь она стала нашим союзником.

– Пиши, сменила политический курс, нет, так сильно сложно, я сам с трудом понимаю, – задумываюсь. – Напиши, что победил гидру и заставил отступать империю ящеров под Дель-Галадом. Вот, думаю, это король оценит.

– Дель-Галад так пишется? – показывает.

– Правильно, – кивает малорослик. Довольный тем, что ему удалось вставить свои 5 копеек. – А ещё напиши, что герцог рикшезианский мечтает стать вассалом нашего короля, – подсказывает Малк.

– Ну ладно, давай так, – соглашаюсь. – А ещё напиши, чтобы они гарнизон здесь построили, для обороны болот.

– Что построили? – уточняет Алкин.

– Форт какой-нибудь, ну я не знаю. Чтобы в случае чего вы сразу все туда спрятались, и никто на вас не напал, – объясняю.

– А-а-а-а, – понимает Алкин и опять вырисовывает каждую букву.

– Что ещё написать? – смотрю на Малка.

– Обычно про то какой король умный и красивый пишут, – отвечает полурослик.

– А-а-а, дифирамбы, ну это не моё, это как раз по вашей части, – хлопаю его по плечу. Сами с Алкином сочините?

– Да уж как не сочинить.

– Ладно, дописывайте пока, а я схожу за припасами.

Подхожу к своей хижине, пробую на вес мешок, что для нас собрали хасы. Тяжёлый, я с трудом поднять могу. Действительно нужен буйвол, с таким мешком пешком по полям не побегаешь.

«Скорее бы уже в поход, надоели эти болота», – думаю, но вслух такого говорить нельзя. Я же всё-таки тут герцог. А получается, я как наши чиновники: зарабатывают в России, а дети за границей. Вот и я, как до власти дорвался, сам стал таким же.

«Я хотя бы гидру победил», – нахожу себе оправдание.

Проверяю меч, кистень, кинжал всегда со мной. Подарок от ящеров – перчатки. Возвращаюсь к Алкину с Малком, они как раз письмо закончили. Я его только пробегаю взглядом. Из письма прямо елей сочится, меня от таких дифирамб стошнить может. Сколько там раз король умный и ещё больше раз красивый и великий и где они только слова такие находят?

– Молодцы, – говорю ребятам. – Как с казной будем? Половину забираем.

– Да, я уже всё посчитал, – отвечает Алкин и передаёт мне мешок серебра.

– Малку давай, он со мной в качестве мажордома поедет.

– Ма-жор-дом, – по слогам повторяет Малк незнакомое слово.

Если бы я сам до конца понимал, что оно значит, было бы намного лучше. Но есть, как есть.

– Всё, пора, – говорю.

Возвращаемся к своей хижине. Закидываю на плечо тяжеленный мешок, на ремень ножны с мечом и кистень. Перчатки в свёртке несёт Малк. Нас полдеревни провожает. Мы по кратчайшей тропе выходим на край болот, где нас уже ждёт огромный буйвол. Грузимся на буйвола, и Алкин хлопает его по бокам.

– Но-но, поехал, – говорит он и тот медленно начинает идти.

– Кормить не надо, только поите, – на ходу рассказывает Алкин. – Сильно бить не надо, легонько по бокам похлопали и он поедет. А в остальном – сами разберётесь. Если оставите одного – то сам вернётся на болота.

Вся деревня смотрит нам вслед. А мы плавно отдаляемся в сторону королевства. По пути натыкаемся на деревянный указатель. Там написано:

«Болота Рикшез – назад, Дель-Галад – влево, столица королевства Санар – Мелиода – прямо».

– Нам туда, – показываю в сторону столицы.

– Но, – похлопывает буйвола Малк.

Мы едем совсем недолго, а я уже успеваю соскучиться по вечному шипению болот. Нет, луг конечно тоже звучит по-особому: лесная кукушка , жаворонок, двухголовые коровы-брамины пасутся, но нет этой чарующей атмосферы бульканья и шипения, нет вездесущих комаров и змеемух, нет аромата ставшего для меня родным за последние дни. Я поворачиваюсь назад и с грустью смотрю оставшиеся позади болотные джунгли и думаю про Ашану. Там мы сблизились с ней. Прощание с Рикшезом для меня, как последнее прощание с гарпией.

– Прощай Ашана, – шепчу под нос так, чтобы малорослик не услышал.

А сам себя ругаю: «Ты долго ещё будешь с этой стервой прощаться. Не стоит она того. Пора забыть и выбросить её из головы. В столице тебя ждут целые толпы похотливых эльфиек. И ты хотел от всего этого отказаться ради какой-то общипанной курицы». Убеждаю я себя, но сердце, долбанное сердце не хочет слышать моих аргументов, а продолжает тихо умирать от грусти.

«Так я и сам скоро от тоски умру, как вся родня Малка».

– Малк! – как можно громче говорю я. – Может песню какую споём, скучно ведь.

– Песню! Я как раз сочинил новую песню… – я не даю ему закончить.

– Нет, твою мы слушать не будем. Без обид Малк, но тебе слон на ухо наступил, ну какой из тебя певец. Давай лучше нашу споём, народную.

– Рикшезианскую?

– Не можно и так сказать. Путь будет рикшезианскую, – мучительно вспоминаю хотя бы что-то, что можно спеть. – Давай я начну, а ты подпевай. Лады?

– Лады, – показывает класс.  Даже спрашивать его не буду где, он такому жесту научился.

Долго настраиваюсь. Если честно – я никогда не пел, а тут попал в мир, где ни смартфона, ни наушников. Самому себя веселить приходится.

– Кх-кх. – говорю.

– Кх-кх, – повторяет Малк.

– Да не повторяй ты «кх-кх», – останавливаю его.

– Я думал это песня, – так искренне на меня смотрит.

– Песня сейчас будет. Не мешай, дай сосредоточиться. Я как начну тебе махну, и тогда будешь подпевать.

– Лады, – снова показывает класс.

«Настройся, настройся, настройся», – повторяю себе и начинаю петь:

– Сигарета мелькает во тьме, ветер пепел в лицо швырнул мне-е. И обугленный фильтр на пальцах мне оставил ожо-о-оог, – душевно так тяну каждый звук. Малк внимательно слушает, думает, когда же ему вступить.

– Скрипнув сталью открылася две-ерь, ты идёшь ты моя тепе-ерь, я приятную дрожь ощущаю с головы до но-о-о-ог, – махаю Малку, типа вступай. А он слов не знает, но подвывает.

– Ты со мною забудь обо всём. Эта ночь нам покажется сном. Я возьму тебя и прижму как родну-у-ю до-очь, – пою, а сам думаю об Ашане. – Нас окутает дым сигарет. Ты уйдёшь, как настанет рассвее-е-т. И следы на постели напомнят про счастливую но-очь.

– Ещё раз вместе: Ты со мною забудь обо всём. Эта ночь нам покажется сном. – Слезу вышибаю, но пока только у себя. – Я возьму тебя и прижму как родну-у-ую до-о-очь. Нас укутает дым сигарет. Ты уйдёшь, как наступит рассвет. И следы на постели напомнят про счастливую ночь.

Душевно так спел, всю душу себе порвал. Только сердце разбередил и теперь оно беспокойно так стучится, всё вырваться норвит.

 Малк сидит и на меня смотрит.

– Браво! Браво, сэр Овидий. Вы великий бард. Так душевно исполнили, так в роль вжились. Никогда не слышал ничего лучше на иных языках. Я почти все слова понял. – Искренне так меня поддерживает. Настоящий друг.

Едем весь день и всю ночь. Буйвол по пути гадит. По пути и пасётся. Его только поить иногда надо, а так идеальная скотина. Довезёт в любой край, только медленно. Зато ехать на нём удобно. Развалился в позе лотоса и сиди, на дорогу смотри да песни пой. А буйвол, похоже, даже спит на ходу.

– Пр-р-р-р, – слышу, тормозит его Малк. Открываю глаза, я и не заметил, как уснул. Вокруг темнота, а узкую тропу перегородило упавшее дерево.

– Надо бы его убрать, – говорит Малк. – Не нравится не всё это, может, назад повернём.

–  Куда назад?! Ты хочешь, чтобы мы вечно в столицу Санара ехали. – Соскакиваю с буйвола. Подхожу к лежачей древесине и оттягиваю её с дороги.

– Странное дело, такое чувство, что её тут намеренно положили. Но зачем? – говорю, и тут рядом со мной в ствол дерева попадает стрела.

– Разбойники! – кричу.

Прыжок назад, и кувырок. Подбегаю к буйволу. Малк отвязывает мой меч и кидает мне. Сам спрыгивает с буйвола. Стоим друг к другу спиной. В нас летит ещё парочка стрел, но я ловко отбиваю их мечом. Впереди появляется три чёрные фигуры, но разбойников здесь явно больше, я точно знаю.

– Вас размер моего меча не смущает?! – кричу им. – Подумайте, может вы не на того напали.

Бросаются на нас со всех сторон. Я подпрыгиваю, перемахиваю через буйвола и запускаю меч как фрисби. Он пролетает метров двадцать и срезает полголовы одному их разбойников.

– Минус один! – громко кричу я и ловлю меч. – У вас ещё есть шанс уйти живыми!

Выхватываю Кровосток и метаю в ближайшего ко мне врага.

– Минус два.

– Минус три, – кричит Малк, перерезая одному из них горло керамбитом, что ящеры подарили.

– Вот видите, вас даже малорослик убить может. Трижды подумайте, с теми ли вы связались, и бегите, – по-прежнему пытаюсь я договориться по-мирному.

– Хватайте его, – кричит один из бандитов.

Я раскручиваю кистень и обиваю летящие в меня арбалетные болты. Потом кладу булаву, вонзаю меч в землю и направляюсь к буйволу.

– А теперь он точно без оружия! – не теряют надежду грабители.

– Уверенны? – отвязываю от седла мешок. Достаю оттуда перчатки Ниггурата. – Просто хотелось на вас опробовать подарок ящеров.

Сжимаю кулаки, и из правой руки вылетает цепь. Чёрный крюк встревает в дерево чуть выше головы одного из грабителей.

– Хух, мимо, – радостно говорит он.

– Не мимо, – качаю головой. – Я туда и целился.

Разжимаю кулак, и цепь мгновенно втягивается, я подпрыгиваю и ведомый цепью, лечу прямо на него. Замахиваюсь кулаком в воздухе и со всего размаху проламываю ему голову.

– Хорошая штука, – отряхиваю от крови и мозгов перчатку.

– Минус четыре, или это считается минус пять, – слышу голос малорослика.

Разбойники в страхе убегают. Я подбираю свой меч, кинжал, убираю с дороги дерево. И вдруг вижу тёмного всадника. Где-то я его уже видел. Вспоминаю – в таверне. Точно в таверне. Как драка началась – он сидел и не вмешивался, на нас смотрел. Мне это ещё тогда показалось странным.

– Ты кто такой!? – кричу ему.

– Это неважно. Важно – кто ты такой.

– Я сэр Овидий, герцог рикшезианский!

– Сэр Овидий рикшезианский? – громко переспрашивает он. – Или Гарик Силк, если это твоё настоящее имя. Сколько у тебя имён, и какое из них настоящее?

– Кто ты такой?! – хватаю меч и бегу к нему. Но он куда-то исчезает и появляется в другой стороне.

– Ты стал сильнейшим воином болот, и довольно неплохим магом, – говорит он. – Но тебе не одолеть Галтрана.

Я снова подбегаю к нему. И снова он куда-то пропадает и появляется уже совсем далеко. На самом горизонте.

– Тебе нужно учиться, – тихо говорит он. Но слышу его так, будто он стоит у меня за спиной. – Обратись в школу магии Калибдан, что на севере Лидонии. – Поворачивается на лошади и уезжает в закат.

Я возвращаюсь к Малку.

– Кто это был? – спрашивает он.

– Какой-то сумасшедший разбойник. Говорит всякие глупости, про школу магии Калибдан и про Галтрана.

– Галтрана! – пугается Малк. – Он говорил, что Галтран вернулся?

– Никто никуда не вернулся. Просто он говорил, что мне, чтобы одолеть Галтрана, нужно учиться магии в Калибдане. Ты не знаешь, где это?

– Нет, – качает головой Малк.

– Ну и ладно. Но-о-о-о, – я легонько хлопаю буйвола, и мы движемся дальше.

Впереди нас ждёт Мелиода