Текст книги "Если останемся живы"

Автор книги: Андрей Быстров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Они подошли к скромному двухэтажному коттеджу из некрашеного дерева. Снаряд Саманты попал в центральное окно мансарды. Дверь оказалась не только открытой – на ней вообще не было замка. Саманта первой вошла в уютную светлую комнату. Мебель незамысловатая, но везде чистота и порядок. Ни телевизора, ни радио.

– Это домик лесничего, – заключила она после беглого осмотра. – Вот его фуражка, а вот ружья.

Знаешь, мне неловко грабить такого доверчивого человека.

– Мы не грабим, а только одалживаем, – успокоил ее Шалимов. – Когда доберемся до Висконсина, вышлем ему Деньги за все. Только надо убедить хозяина не обращаться в полицию.

– Как? Дождаться его возвращения?

– Нет. Он не должен нас видеть... – Андрей побарабанил пальцами по дубовой крышке. – Вот что. Мы напишем записку.

– Какую? – заинтересовалась девушка.

– Напишем, что мы два друга – да, так луч

ше – двое мужчин, ограбленных до нитки во время рыбалки. У нас украли все, включая одежду, нам надо как-то добраться домой. Пообещаем вернуть все взятое. И при первой же возможности обязательно вышлем деньги.

– Не очень-то я верю в такую записку, – вздохнула девушка. – Но делать нечего, пиши.

(Старый лесничий Том Хантер и без всякой записки не стал бы беспокоить полицию. За сорок лет его одинокой жизни в Национальном парке Луизианы, куда забрели Саманта и Шалимов, он не сталкивался с плохими людьми и непоколебимо – по-своему, по-простому – верил в человечество.

Он верил, что если люди взяли у него что-то, так потому, что отчаянно в этом нуждались, и непременно отплатят добром).

В шкафах нашлась только грубая мужская одежда. Саманта в полотняных брюках и простой куртке выглядела забавно, как хулиганистая девчонка из предместья. Шалимов прихватил лопату, чтобы зарыть комбинезоны в лесу. Ключа зажигания обнаружить не удалось, и пришлось напрямую соединить оборванные провода под приборной доской джипа. Когда мотор зачихал и завелся, девушка захлопала в ладоши.

Шалимов загнал машину подальше в лес по заросшей дороге, которой по виду не пользовались лет десять. Там они похоронили комбинезоны. Шалимов забросил лопату в кусты, достал из кармана найденные в домике деньги (они взяли примерно половину суммы) и пересчитал.

– Сто двадцать шесть долларов ноль-ноль центов. Таков наш оборотный капитал. Будем экономить, случай пополнить запас может подвернуться не скоро.

– Куда теперь? – спросила Саманта.

– Пока никуда. Подождем здесь, пока стемнеет, а потом поищем какой-нибудь мотель.

– Ты с ума сошел?

– Нет. – Шалимов засунул деньги обратно. – Если один из нас снимет комнатку, а второй потом заберется в окно, это не опасно. Кто станет разглядывать в потемках нас и нашу машину? И психологический момент на нашей стороне. Что бы ты сказана, если бы к тебе на огонек завернул Мик Джаггер?

– Сказала бы, что это не он.

– Правильно. То же скажет и портье в мотеле, если ему напомнят кого-то наши лица. Но вряд ли.

Через мотели проходят тысячи людей.

– Но зачем нам этот мотель? – с досадой проговорила Саманта. Переночуем в джипе, в лесу.

– Чтобы посмотреть телевизор, – объяснил Шалимов. – Я хочу быть в курсе новостей.

– Ага .. Тогда вот что. Если портье или хозяин окажется белым, заказываю номер я, а если черным – ты.

– Почему? – удивился Андрей.

– Потому что белым все черные кажутся с первого взгляда на одно лицо, и наоборот.

– Гм... Не такая уж ты черная.

– Моя мать, миссис Ларрена, черная, как эбеновое дерево. Она потомок рабов из южных штатов.

Отец, напротив – слоновая кость Он приехал из Европы.

– Значит, ты сборный экземпляр? А мои предки из-под Самары. Есть такой город посередине России. А что означает "Л" в твоем имени? полюбопытствовал он.

– Лолита.

– Саманта Лолита Ларрена? Красиво.

До темноты они почти не разговаривали. Саманта специально захватила простыню из коттеджа лесничего, теперь она разодрала ее на полоски и несколько раз меняла повязку на раце Шалимова.

Рана не гноилась, хотя вокруг расползлось покраснение. Саманта боялась инфекции, но прошло еще недостаточно времени, чтобы утверждать что-либо наверняка.

Когда вечером они увидели неоновую рекламу мотеля "Суитуотер", стоящего недалеко от дороги, неброского и явно не перегруженного постояльцами, Шалимов остановил джип и погасил фары. В большом окне за стойкой виднелась фигура белобрысого веснушчатого парня, а стало быть, идти предстояло Саманте. Шалимов напутственно стиснул ее руку – сильнее, чем хотел.

Девушка ушла вниз по подъездной дорожке.

Шалимов наблюдал через окно, как она разговаривает с портье. Долго, как долго! Сердце колотилось, будто пневматический насос. Саманта повернулась к двери, портье протянул руку к телефонной трубке.

Куда он звонит?! Зачем?!

На бетоне автострады послышалось шарканье ног Саманты, обутых в громадные реквизированные ботинки. Все в порядке, – крикнула она издали и показала ключи.

– Куда он звонил? – от напряжения у Шалимова пересохло во рту.

– Это ему позвонили... Он не узнал меня, да и не мог узнать. Он пьян в зюзюку. Он бы мать родную не узнал..

Шалимов облегченно рассмеялся. Саманта запрыгнула в кабину джипа.

– Наш домик вон тот, с краю. Но давай развернем машину так, чтобы в случае чего не возиться с выездом.

Шалимов поставил джип радиатором к автостраде, пока девушка отпирала дверь. Они вошли в похожую на мансарду комнату – потолок снижался в обе стороны. Кровать была только одна, зато широкая, как танкодром. Обшарпанный телевизор стоял на тумбочке у окна. Шалимов сразу включил его, но на всех каналах передавали выступление Президента, посвященное экономическому развитию индустриального севера. Андрей не удивился этому. Безусловно, в начале речи Президент выразил скорбь и соболезнования, а теперь давал понять, что жизнь продолжается и не все так ужасно.

Что ж, подождем новостей.

Саманта ушла раздобыть чего-нибудь съестного, хотя Шалимов уговаривал ее не светиться. В конце концов он махнул рукой: ему и самому хотелось есть. В ожидании он рассматривал комнату. Лакированное дерево потолка, которому особо теплый оттенок придавал желтоватый свет бра, по-деревенски простоватый уют занавесок на окнах, потертый палас, монотонное бормотание телевизора – все это согревало и умиротворяло. Шалимов представил себе, что они с Самантой не бегут от надвигающегося ужаса, а приехали на уик-энд или того лучше, совершают свадебное путешествие. Не хватает только бутылки шампанского.

Этот пробел восполнила вернувшаяся Саманта, правда, в роли шампанского выступила литровая бутылка "Джонни Уокера". Девушка накупила чипсов, сладкой кукурузы, ветчины в банках. Все это она выгрузила на стол из бумажного пакета. Алюминиевые складные стаканчики нашлись в тумбочке. Шалимов скрутил пробку, разлил виски.

– За что выпьем? – шутливо спросил он.

– А за что принято пить в России?

– Когда как. За встречу, за знакомство, за удачу... Хотя нет, за удачу не пьют. Плохая примета.

– Я не верю в приметы, – тихо сказала Саманта. – Больше не верю. У меня есть талисман – керамическая собачка Топси. Я просила ее позаботиться о нашем полете... А все вышло вон как, Ратников...

– Что Ратников? – раздраженно перебил Андрей. – Можешь ты хоть сейчас не вспоминать о... – Он осекся и потрясение посмотрел на девушку.

– Что с тобой?

– Ратников! – чуть не закричал Шалимов. – Это невозможно!

Саманта с недоумением следила за разлетающимися из его стакана каплями виски.

– Ратников не должен был лететь, – отдышавшись, пояснил Шалимов. – Он дублер. Если бы не заболел полковник Данилин... Как это наши гангстеры могли быть уверены, что Ратников окажется на борту?

Саманта вынуждена была признать, что совершенно упустила из виду это обстоятельство.

– Может, они отравили Данилина, – предположила она. – Или Данилин и Ратников заодно...

– Только не Данилин, – убежденно возразил Андрей. – Я его знаю, как себя...

– Ты и Ратникова знал.

– Меньше. Он всегда был какой-то... Замкнутый, весь в себе. Хотя и пошутить мог, если надо, и товарища поддержать в беде... Но при этом в нем всегда оставалась какая-то запертая дверь, а он изза нее как будто милостыню подавал. Мол, вот вам, нате, отвяжитесь. Хотите, чтобы я был таким – я буду, но все равно я выше вас...

– И подобного человека терпели? – изумилась Саманта.

– А что ему предъявишь? Прекрасный специалист, опытный пилот, ни одного взыскания... А заглянуть человеку в душу ох как трудно... Вот я сейчас рассказываю тебе о нем – а ведь все это я раньше хотя и чувствовал, но не осознавал, гнал от себя. Мало ли что кому почудилось, по поступкам надо судить... Да пес с ним, с Ратниковым. Данилин – вот кто меня беспокоит.

Саманта поставила стакан на полированный столик и принялась вскрывать банку ветчины.

– Странно, что тебя это так поразило, – заметила она. – Мы же знали, что террористы орудуют и в России.

– Нет, ты не поняла... У Данилина был типичный грипп. Это не просто яд, а культура вируса или такая отрава, которая вызывает похожие симптомы.

Дихлофоса в кофе может плеснуть любой идиот, но это... Здесь чувствуется серьезный уровень. Видишь ли, если бы им удалось убить нас всех, Ратников остался бы вне подозрений как дублер. Не знаю, на что он рассчитывал дальше, но это факт...

– Ну и что же? – по-прежнему не понимала Саманта. – Что в этом такого нового и необыкновенного?

– А то, что рушится моя единственная надежда... Наша надежда, поправился он.

– Какая надежда?

– Россия, – горько сказал Шалимов. – Я надеялся... Мало, смутно, но надеялся, что если бы нам удалось каким-нибудь безумным способом установить контакт с Россией, то уж на своих-то я могу положиться, свои помогут и защитят. А теперь выходит...

Президент завершил речь, и на экране появилось знакомое всей Америке лицо самого популярного в истории телевидения комментатора Уолтера Кронкайта. Тема была одна – "Атлантис". По мере того, как Кронкайт углублялся в подробности, выражение лиц Шалимова и Саманты менялось от изумленного до растерянного, а под конец выступления они были совсем сбиты столку. Покоявшийся в волнах корабль показали один раз, и то издали, зато много времени уделялось погрузке цинковых гробов в специальный самолет на базе Черри Брэнг и перелету в столицу.

– Скорбный кортеж направляется в Вашингтон, – вещал комментатор, оттуда тела двух российских героев доставят на родину...

– Здорово, – буркнул Андрей. – Оказывается, мое тело уезжает на Родину. Как бы и мне к нему присоединиться, а?

Саманта была не склонна к подобному восприятию передачи.

– Как они могут так? – чуть не плача спросила она. – Что они делают – и Президент, и правительство? Они готовы обречь нас на смерть, лишь бы усидеть в своих креслах! Страшно подумать, что было бы, явись мы в полицию! Им пришлось бы оправдывать сказку о нашей смерти...

Андрей встал и выключил телевизор.

– Не надо преждевременной паники, – обернулся он к девушке. – Все это нам на руку, меньше шансов на случайное опознание. И давай разберемся спокойно. Нам неизвестны подлинные мотивы правительства, но не все же там коррупционеры и подонки. А на тех, кто ведет борьбу с террористами, нам предстоит выйти. Как – я пока не знаю...

– Теперь ты ничего не понимаешь! – разгорячилась Саманта. – По-твоему, они пойдут на то, чтобы оживить нас и выставить себя лжецами?

– Не лжецами, а разумными тактиками. Идет схватка. Малейший перевес той или другой стороны может оказаться решающим. Когда правительство одержит победу...

– Если, – вставила Саманта.

– Когда правительство одержит победу, – повторил Андрей, – они все расскажут народу... Ну, то, что можно... Но уже не в роли ослов и растяп, а в роли мудрых политиков. Президент, сумевший разрубить этот гордиев узел, автоматически выиграет следующие выборы. А мы (если уцелеем!) станем героями, и никто тогда не вспомнит об этих фальшивых похоронах, а если вспомнит, так воздаст хвалу тонкому ходу их организаторов...

Девушка несколько успокоилась.

– А что сейчас? – спросила она.

– Сейчас я, с твоего позволения, посплю. Я очень устал, а завтра у нас трудный день...

Шалимов уснул незаметно и проспал около четырех часов. Когда он открыл глаза, Саманты в комнате не было. Андрей вскочил, ринулся к двери, но тут она вошла с толстой книгой под мышкой и белой пенопластовой коробкой в руках.

– Где ты была? – напустился Шалимов на девушку.

– Училась у тебя воровать, – ее глаза лукаво блеснули. – Смотри, вот атлас автомобильных дорог США, какие есть в каждом мотеле, а это аптечка для твоей раны. Я увела их у портье, он спит без задних ног.

Саманта обработала и перевязала рану. Распространение зловещей красноты приостановилось, и можно было рассчитывать, что самого худшего Шалимов избежит. Потом они сели плечом к плечу на кровати и раскрыли на коленях солидный фолиант.

– Мы вот здесь, – черкнула девушка ногтем. – А Грин-Бэй и мой дом здесь. По прямой больше двух тысяч миль.

– За какое время мы покроем это расстояние на автомашине? – принялся было высчитывать Андрей.

– За очень короткое, – помогла Саманта. – До первого полицейского.

– Черт... Что же делать?

– Я уже говорила тебе. Угнать вертолет.

– Угу. С базы ВВС. А лучше пробраться на авианосец и угнать истребитель.

– Я серьезно, – сказала Саманта. – Мы сможем это сделать.

– Да? И как же? – недоверчиво спросил Шалимов.

– Нам нужно пересечь границу штата и попасть в Джексон. Не в Джексон, штат Алабама, а в Джексон, штат Миссисипи, на реке Перл. Вот он на карте. Миль двести пятьдесят от нас. Там есть аэроклуб, в котором я когда-то занималась. У них на стоянке четыре вертолета "Дрэгонфлай". Если будет достаточно горючего, мы долетим до озера Мичиган.

Шалимов заинтересовался и слушал внимательно.

– А охрана?

– Один вооруженный сторож. Придумаем чтонибудь...

На крышу домика упали массивные капли дождя, а через минуту с небес обрушился такой ливень, что казалось, вверх дном опрокинули исполинскую ванну с водой.

– Подходящая погода для бегства. – Саманта зябко закуталась в куртку.

– Гм... Не хотел бы я трястись под этаким дождем в нашем джипе. Да и сколько у нас бензина?

– Трястись не придется. Когда я ходила за атласом и аптечкой, к мотелю свернул "Порше-турбо".

На нем мы доберемся до Джексона за пару часов, даже учитывая мокрую дорогу. К рассвету будем там.

– "Порше-турбо"! – всплеснул руками Андрей. – Да эта штука стоит сотни тысяч долларов! За нами погонится вся полиция Луизианы!

– Ну и что, – безразлично отозвалась Саманта. – Пусть попробуют догнать.

После такого заявления Андрей не нашелся, что возразить. Почти нетронутые запасы еды Саманта сложила в пакеты и забрала с собой. Ллоский корпус "Порше", слабо освещенный радугой неоновой вывески, напоминал под дождем хищную серебристую рыбу. Не иначе в луизианские дебри завернула развлекающаяся рок-звезда, подумал Андрей.

Дверца "Порше" оказалась запертой, а возиться с замком под непрекращающимся ливнем не хотелось. Шалимов высадил стекло камнем и открыл дверь изнутри. Бортовой компьютер приветствовал их мелодичным женским голосом, сообщил, что идет дождь и надо соблюдать осторожность на дороге, и попросил набрать код зажигания. Шалимов огорошенно посмотрел на Саманту.

– Черт... Как я перепугался! В России машины не разговаривают...

– И эта замолчит, – пообещала Саманта, засовывая руки под приборную панель. – Если не отключить компьютер, он не даст нам развить приличную скорость под дождем. И зажигание идет через него... Ну вот, готово.

Двигатель урчал так тихо, что грохот ливня по крыше совершенно заглушал его. Саманта уступила Шалимову место за рулем.

– Или поведу я? – предложила она. – Ты не выспался...

– Да нет, – отказался Шалимов, влезая за руль. – Мне самому хочется прокатиться.

Андрей вывел "Порше" на трассу и прибавил газ. Фары с трудом пробивали пелену воды. Несмотря на ужасные погодные условия, автомобиль слушался идеально.

– Хорошая машина, – похвалил Шалимов.

– Знаешь, у кого мы похитили ее? – найдя в бардачке кредитную карточку, спросила Саманта-У обозревателя Эн-Би-Си Дэвида Айронсада.

Он брал у меня интервью перед полетом. Ну и жук...

– Жук? – рассеянно повторил Андрей, крутанув руль, чтобы разъехаться со встречным грузовиком. – Слушай, Саманта, а ведь это выход! Вот кто бы мог нам помочь.

– Айронсайд? – расхохоталась девушка. – Да он...

– Пусть не Айронсайд. Но другой журналист, влиятельный, со связями и такой, которому мы могли бы доверять.

– А ты знаешь такого журналиста?

– Нет, но будем искать. Совпадение интересов – надежная гарантия. За нашу сногсшибательную историю он сделает для нас все, хоть с Президентом сведет.

– Идея кажется мне неглупой, – признала девушка.

...Дальше все получилось так, как рассчитала Саманта, Сторож на стоянке аэроклуба даже не увидел их лиц, получив по затылку удар закутанной в ткань монтировкой.

"Дрэгонфлай" летел на север почти шесть часов.

Топливо из взятых на аэродроме канистр они перекачивали в воздухе. С помощью Шалимова Саманта с этим справлялась легко. Перевалило далеко за полдень, когда по известным каждому пилоту-любителю ориентирам она определила, что они миновали границу штата Висконсин и приближаются к Грин-Бэю.

Девушка посадила машину подальше от побережья озера Мичиган, на поляне глухого леса. Сверкающий круг лопастей несущего винта превратился в быстро мелькающую сетку черных полос, потом лопасги вращались все медленнее и медленнее.

Указатель уровня горючего застыл практически на нуле. Лететь дальше они не смогли бы, если бы и пожелали.

– Не знаю, что делать, – пожаловалась Саманта. – Мама.. Когда увидит меня живой... как бы сама не умерла.

– От радости не умирают, – просветил Шалимов. – Но если ОНИ уже там?

Колебания Саманты касательно миссис Ларрены были достаточно безосновательны. Миссис Ларрена готова была увидеть дочь живой Безумная надежда, сменившая безысходное горе, зародилась в ней после посещения правительственного служащего Томаса Рэнсфорда. Рэнсфорд прикатил на сером "Крайслере" через три часа после того, как по телевидению объявили о катастрофе "Атлантиса".

Нет, он отнюдь не утверждал, что Саманта жива. Он выразил подобающие соболезнования, передал сочувственные слова Президента и госсекретаря, пообещал, что семьи погибших астронавтов не останутся без внимания и поддержки и вручил чек на пятьдесят тысяч долларов (для начала, как он выразился). Но под занавес мистер Рэнсфорд произнес знаменательную фразу, состряпанную им столь неуклюже, что миссис Ларрене показалось: он и сам толком не знает, что хочет сказать.

– Видите ли, миссис Ларрена, – проговорил, Рэнсфорд, глядя мимо женщины на носки своих ботинок. – Мы не совсем уверены... То есть вы не должны удивляться... Но если вы внезапно получите какое-то известие, вы ведь позвоните нам, правда?

Он положил на стол визитную карточку.

– Какое известие? – переспросила сквозь слезы миссис Ларрена

Рэнсфорд искоса взглянул на пожилую негритянку.

– Известие от вашей дочери, – пробормотал он. – Телефонный звонок, письмо...

– Кто из нас двоих сошел с ума?

Рэнсфорд смутился еще сильнее, хотя подобное состояние обычно не было ему присуще в принципе.

– Простите, мэм... Больше ничего я не имею права вам говорить. До свидания.

Он торопливо вышел из комнаты. Миссис Ларрена прислушивалась к его шагам на крыльце, хлопанью дверцы, шуму мотора удаляющейся машины.

ПОЛУЧИТЕ ИЗВЕСТИЕ?

Томас Рэнсфорд считал эту поездку несусветной глупостью начальства Девятьсот девяносто– девять шансов из тысячи за то, что астронавты мертвы, захвачены террористами или являются их сообщниками. Будь они живы и свободны, давно объявились бы. Да их любой узнает на улице. А если допустить совсем уж дикую мысль о том, что они живы, свободны и почему-то не желают объявляться, так в этом случае они ни за что не сунутся в дом миссис Ларрены Все это Рэнсфорд высказал на срочном совещании у заместителя шефа АНБ Эндрю Берринджера. С ним соглашались, кивали головами и .

Приказали ехать. Кто-то даже предложил выставить постоянные посты наблюдения у дома миссис Ларрены, но так как это означало посвящение в тайну новых людей, идею отклонили.

Всего этого не знали Шалимов и Саманта Они с полчаса разглядывали дом из густых зарослей. За это время миссис Ларрена дважды показывалась на крыльце – похоже, кого-то высматривала на дороге. Она выглядела печальной, заплаканной, но не убитой горем, чему несказанно поразилась Саманта. Наконец девушка не выдержала.

– Мы можем торчать здесь хоть до ночи, но ничего нового не увидим. Ясно, их там нет. Я пошла.

– Погоди, – придержал ее Шалимов, – пойдем вместе.

– Нет, – девушка обратила на него долгий взгляд. – Если со мной что-нибудь случиться, ктото должен сделать то, что должен. – Она вьшрямилась во весь рост. – Если ровно через пять минут я не помашу тебе с крыльца, уходи.

Она уже шагнула к дому, но вернулась и поцеловала Шалимова сухими горячими губами.

– Держись, Эндрю.

Шалимов провожал взглядом ее уменьшающуюся на склоне холма фигурку в нелепой одежде, и у него вдруг сжалось сердце. Он представил себе, что видит Саманту в последний раз, и испугался, очень испугался. Она была для него одним из членов экипажа "Атлантиса", так почему же мысль о состоявшейся потере остальных не вызывает в нем такой боли, как угроза потерять Саманту? Потому ли, что другие мертвы, а она здесь перед ним, живая и теплая? Или есть иные причины?

Странные размышления Шалимова прервала сама девушка. Она выбежала на крыльцо и махнула рукой. Андрей быстрее, чем позволяло достоинство, двинулся к дому.

Миссис Ларрена плакала навзрыд, но теперь от счастья.

– Мама, это мой друг... – начала девушка представлять Шалимова, но миссис Ларрена узнала его.

– Здравствуйте, Эндрю. Ваше спасение – лучшее из чудес Господних. Весь экипаж спасся?

– Увы, только мы двое, – Шалимов не дал Саманте ответить. – По телевизору сказали правду, случилась авария. Но нам удалось выкрутиться.

– А гробы! – воскликнула миссис Ларрена. – Что за идиотские выходки?!

– Мама, я тебе все объясню, – подключилась Саманта. – Позже. А сейчас дай нам поесть, мы умираем с голоду.

Миссис Ларрена унеслась на кухню, оттуда беспрестанно доносилось ее счастливое "бу-бу-бу".

– Только подобным образом ее можно нейтрализовать на время, – шепнула девушка.

– Таковы все родители, – с грустью заметил Шалимов.

Его мать вела бы себя точно так же, встретив выбравшегося из дьявольской передряги сына.

– Но что мы ей скажем?

– Половину правды.

Миссис Ларрена принесла уставленный блюдами поднос.

– Так быстро, мама! – удивилась Саманта. – Можно подумать, что ты нас ждала.

– Я ждала, – с улыбкой согласилась миссис Ларрена. – Тот человек сказал, будет известие. Я не поверила, но ждала.

– Какой человек? – насторожился Шалимов.

– Рэнсфорд, из госдепартамента, что ли... Тот, что приезжал к тебе, дочка... Но тогда ты говорила, что он из НАСА, – с оттенком подозрения вспомнила женщина.

– А он так представился, – нашлась Саманта, справедливо полагая, что миссис Ларрена не держит в памяти подробностей прошлого визита. – Эндрю, это не... Это не то. Этот человек был здесь перед нашим полетом... Я расскажу потом.

– Что "не то" ? – встряла миссис Ларрена, расставляющая тарелки на столе. – Вы как будто опасаетесь кого-то... И что это на вас надето? Боже, где вы взяли эти лохмотья?

– Мама, – Саманта усадила миссис Ларрену в кресло. – Зачем приезжал этот человек?

– Велел позвонить, если я получу весточку от тебя... – она показала Саманте визитную карточку.

Девушка выхватила ее и спрятала в карман. – Я должна это сделать?

– Ни в коем случае... Если понадобится, я позвоню сама. Давайте к столу...

После обеда Саманта отправилась в ванную. Мисис Ларрена вертелась вокруг Шалимова, то так, то эдак пробуя вытянуть из него крупицы информации. Шалимов отвечал неконкретно, жаловался на усталость и отделывался односложными "да" и "нет". Верхом его красноречия была цветистая фразеологическая конструкция "может быть".

Девушка вернулась посвежевшей, пахнущей шампунем с щедрой примесью запаха луговых цветов.

Белый махровый халат контрастировал со смуглой кожей, создавая лиричную домашнюю гамму. Заметив, что Шалимов собирается сменить ее в ванной, она увязалась за ним.

– Я должна позаботиться о твоей ране...

– Вы ранены, Эндрю? – всполошилась миссис Ларрена.

– Поцарапал ногу при аварийной посадке.

Рана Шалимова заживала даже быстрее, чем надеялась Саманта. После ванны он почувствовал себя значительно более живым и бодрым, а двойная порция "Метаксы" довершила дело. Для него тоже разыскали какой-то петушиный халат.

– Ну, а теперь, когда заговорщики вместе и никто не ляпнет мне лишнего, – уперла руки в бока миссис Ларрена, – объясните хоть что-нибудь...

– Ты была права, мама, – Саманта опустила руку на ее плечо. – За нами гонятся нехорошие люди.

– Я так и думала... Это Рэнсфорд?

– Нет, не Рэнсфорд. Хотя и он тоже... Мама, нам придется уехать. И я очень тебя прошу, никому ни за что не говори, что мы были здесь. Пока никто не должен знать, что мы живы. Да, сколько у нас денег в банке? деловым тоном Саманта сглаживала неловкость.

– Не очень много. Я думаю тысяч тридцать. Ах, да! – Она вынула из ящика чек Рэнсфорда. – Вот.

Это деньги правительства, и я полагаю, они по праву принадлежат тебе.

– Мама, пожалуйста, сделай одну вещь прямо сейчас. – Саманта выглянула в окно. Дом по-прежнему окружала мирная тишина. – Съезди в Гринбэй, получи наличными эти пятьдесят тысяч, и наши тридцать тоже. Купи скромный костюм для Эндрю... Нет, лучше джинсы и свитер, что-нибудь такое неброское, только не в тех магазинах, где тебя знают. С почты отправь пять тысяч долларов лесничему Национального парка Луизианы от имени двух друзей – он поймет. И возвращайся как можно скорее...

– Да уж понимаю.

Миссис Ларрена скрылась в спальне, где спешно переоделась в выходное платье. Шалимов и Саманта следили через окно, как она выгоняет из гаража видавший виды "Додж" 1975 года выпуска, долго заводит мотор. "Додж" чихнул, изрыгнул синий дым и вперевалку покатил по проселочной дороге к Грин-бэю.

Саманта мысленно пожелала ей удачи и повела Шалимова на второй этаж, в свой маленький "кабинет".

– Вот как ты живешь, – осматриваясь, тихо сказал Шалимов. – Здесь много света.

– Да, – громадные глаза Саманты приблизились к его лицу. – Я люблю, когда много света.

Внезапно она спохватилась, что расстояние между ними перешло грань приличия, и смущенно отвернулась.

– Я пойду переоденусь. – Она выскочила из комнаты и зашлепала по лестнице вниз. Шалимов почему-то ощутил облегчение, когда остался один.

Он машинально перебирал бумаги на столе Саманты, но поймал себя на том, что влезает в ее частную жизнь, и виновато разложил листы в прежнем порядке. Снизу доносился деревянный стук – очевидно, Саманта открывала дверцы шкафов. Шалимов включил настроенный на ультракороткие волны радиоприемник. Программы местных станций не привлекали его, он передвинул рычажок в диапазон коротких волн и покрутил верньер в порыве неосознанного острого желания услышать что-нибудь по-русски. Вместо этого он наткнулся на программу "Всемирной службы "Радио Европа" из Парижа.

Шалимов не настолько хорошо знал французский, чтобы понять смысл передачи, но повторяющиеся слова "Атлантис", "космос", "НАСА" и фамилии астронавтов недвусмысленно указывали, о чем идет речь. О Господи, да о чем же еще?! Шалимов протянул руку к верньеру, но она повисла в воздухе на полпути. Что-то мешало ему изменить настройку.

Голос. Далекий голос в эфире мучительно напомнил Шалимову что-то, связанное с его юностью.

Это придавленное валунами подсознания воспоминание относилось одновременно к щемяще счастливому и трагическому, и если первое тянуло его за уши на поверхность, второе топило в рутине запутанных ассоциаций.

Передача закончилась.

– Вы слушали комментарий Сергея Корина на волнах "Радио Европа". На очереди программа "События недели", которую ведет наш постоянный...

Корин! Это имя фотовспышкой осветило закоулки памяти Шалимова. Все стало ясным, как июльский полдень. Счастливая часть касалась двоюродного брата Шалимова, которого он любил больше, чем иные любят братьев родных. Впрочем, как и трагическая... Корин был другом Дмитрия – брата Шалимова. Перед глазами Андрея как воочию встал дождливый день в Москве много-много лет назад... когда же? Кажется, еще при жизни Брежнева... Или позже? Футбольный матч двух любительских команд. Шалимов в воротах – совсем еще юнец. Корин – центр нападения противника (в этой же команде полузащитником играл Дима). Заваруха в штрафной площадке, Шалимов пропускает обидный гол... Корин ободряюще хлопает его по плечу. Ничего, мол, дружище, это просто игра.

И еще дважды Андрей видел его мимоходом, а один раз они втроем даже посидели в ресторане. За столом Корин просто очаровал блистательным, легким и смешным рассказом... О чем? Этого Шалимов не помнил, но помнил приятный, располагающий голос Корина, он лился свободно и раскованно, цепляя, уводя за собой – вот как сейчас, в передаче "Радио Европа". Тот же голос и те же интонации, воскресившие мертвое прошлое.

Это был единственный раз, когда Шалимов встречался с другом брата лично. Он знал, что Дима обязан Корину жизнью. В какой-то ситуации тот спас брата, чуть ли не подставив свою голову вместо него. Дмитрий и раньше говорил о друге много хорошего, а теперь буквально молился на него.

Но вскоре Корин исчез с горизонта – видимо, уехал из Москвы А Дима, офицер военной контрразведки, погиб в Афганистане... Да, все это было в брежневскую эпоху, в конце семидесятых – начале восьмидесятых Дима погиб летом 1981 года...

Саманта застала Шалимова погруженным в глубокую задумчивость. Он даже не обратил внимания на то, как прелестно она выглядит в лиловом шелковом костюме и белых открытых туфельках.

– Что с тобой? – обеспокоенно спросила девушка.

Шалимов выключил приемник.

– Знаешь, я, кажется, нашел.

– Что? – Саманта выгнула брови.

– Журналиста, которому можно будет доверять Правда, он в Париже. Обозреватель "Радио Европа"

Сергей Корин.

– Ты что, знаком с ним?

– Да как сказать.. – Шалимов подошел к окну, окинул взглядом пустынную дорогу к Грин-Бэуо. – Виделся однажды давным-давно.

– Ничего себе рекомендация, – фыркнула девушка.

– С ним был знаком мой брат, – пояснил Шалимов. – А брат верил Корину, как себе Я не знаю, как Корин оказался в Париже, но такие люди не меняются.

Саманта присела на складной стульчик.

– Но ведь все это было невесть когда... Ты говоришь, этот Корин обозреватель французского радио. Значит, человек устроенный, обеспеченный.

Захочет ли он ввязываться черт-те во что?