Текст книги "Академик"

Автор книги: Андрей Земляной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Глава 7

Второй курс начался буднично. Нам представили нового руководителя, раздали чистые экзаменационные листы, после чего велели проваливать с глаз долой. Но стоило мне углубиться в список предметов, как я понял, что малой кровью не отделаюсь. Тонкие энергии, тактика группового магического боя и еще сорок учебных предметов.

Отдельным курсом стояло и визионерство, магия стихий и целительство. А с последним у меня были вечные проблемы. Лучше всего мне удавалась не первая помощь, а последняя.

Но были и порадовавшие пункты. Особенно мне понравился предмет «Техника и тактика переговоров». Гнуть высокую договаривающуюся сторону через колено – мое любимое развлечение.

Кроме этого, был раздел, посвященный сравнительной биохимии рас, и предмет, означенный как «Фитология». Понятия не имею, что это такое, но из названия можно было понять, что разговор пойдет про тычинки-пестики.

Самым сложным, однако, была не собственно учеба. В конце каждого курса проводилась «коррекционная беседа». За этим нейтральным понятием скрывалась настоящая фильтрационная комиссия. Смысл ее усилий был в том, чтобы не допустить к высоким уровням мастерства властолюбцев и маньяков всех мастей. Впрочем, это был лишь завершающий этап отсева. В меру способностей старались все преподаватели и ассистенты, подбрасывающие отрицательные баллы. Стоило набрать определенное их число, и можно было идти собирать вещи.

Комиссию первого курса я преодолел легко. Но друзья-старшекурсники просветили меня, что с каждым учебным этапом беседа все больше похожа на допрос с пристрастием. И можно быть круглым отличником, но проститься с Академией лишь по результатам этой «коррекции». Правда, ходили слухи о том, что где-то есть еще одна Академия, где учителя вовсе не так строги. Но по уровню знаний она и рядом не стояла с нашей. Справедливости ради стоит все же заметить, что положительные баллы тоже начислялись и погашали отрицательные.

Одновременно со мной первый курс окончили лишь шесть человек. Остальные, не попавшие в отсев, еще корпели над науками первого цикла.

В «Окосевшем гнурхе» мы слегка спрыснули начало нового круга и разбрелись по норам.

Дальше началось такое, что все прежние мои штудии я вспоминал как легкую увеселительную прогулку. Естественно, можно было спокойно и размеренно отучиться пять-шесть лет и переходить к следующему кругу. Но я уже «закусил удила». Долбил «гранит науки», будто дятел с пневмоприводом, но словно уперся в непроходимую преграду.

О существовании женского пола и вина вспоминал лишь тогда, когда Сайти отрывала меня от книг и практики и выгуливала по увеселительным точкам, но ничего не помогало. Наука, которая на первом курсе давалась относительно легко, теперь запихивалась в мозги только со страшной силой. Я читал массу литературы не только учебного, но и смежного характера и начал собственные эксперименты с магическими реагентами, пытаясь подстегнуть память и мыслительные способности, но тщетно.

Постепенно мне стало тесно в двух комнатах, и я подыскал двухэтажный особняк с прислугой, чтобы не отвлекаться даже на поход в харчевню.

Я весь пропах книжной пылью и реактивами, кожа ввалилась, а глаза приобрели нездоровый блеск. Когда я приперся в таком состоянии к магистру Илою, то вместо урока по клерикальной энергетике он устроил мне жуткий разнос с угрозой вышвырнуть из Академии, если я еще раз появлюсь в таком виде.

Обороты пришлось сбавить. Я снова стал посещать спортзал и совместные посиделки. В конце концов все встало на свои места. Две трети суток я посвящал учебе, а еще треть тренировкам, развлечениям и отдыху. Чаще в компании Сайти.

Естественно, весь мой график, нацеленный на сверхускоренное прохождение курса, полетел к черту. В два года я никак не вписывался. К моему немалому удивлению, постепенно мозги тоже пришли в норму. Естественно, учеба не превратилась в сплошной праздник, но во всяком случае не приходилось насиловать себя, загоняя очередную порцию премудростей.

По некоторым предметам пошел неожиданный для меня прорыв. Так случилось на занятии по магии стихий, когда я просто увидел пламя как облако крошечных вихрей на стыке огня и воздуха. В этом заключалась главная тонкость. Чистых магий стихий практически не существует. Точнее, это безумно затратно. Для того чтобы вызвать поток воздуха, совершенно необязательно махать руками. Достаточно разжечь огонь. Большой силой можно управлять с помощью малого количества другой силы. Тогда на уроке я слегка подстегнул вращение вихрей, и кусок угля исчез в ослепительной вспышке, оплавившей лабораторный куб до полной потери формы.

Второй прорыв получился на предмете, который я называл клерикальной энергетикой. По сути, это было умение фокусировать, накапливать и использовать силу человеческих желаний и страстей. Что-то похожее я умел. Мог, например, превратить большую площадь в мертвую пустыню, полностью исчерпав всю пирамиду жизни и рассеянную энергию стихий превратив в разрушительный импульс огромной силы. Но вот тихо и спокойно не выходило никак.

Я уже смирился с тем, что у меня в листе напротив курса будет стоять «теоретически», когда, тщательно перебирая по кусочкам всю цепочку клерикального «ключа», почувствовал огромной силы вихрь, что ворвался в меня, сметя все барьеры. Чем-то это было похоже на тот вихрь, которым был разрушен портал в мире Алонис. Только в этот раз все было гораздо… тоньше. Вихрь насыщал каждую клеточку тела какой-то новой силой и совершенно неземной радостью, словно мне снова было семь лет и папа подарил мне велосипед. В тот день я ехал, неумело держась в седле и крутя непослушные педали, а тело словно летело над дорогой. Тогда я здорово ударился, не сумев удержать равновесие на повороте, но точно помню, что больно не было. Сейчас я понял, что сумел сложить свою радость от обладания великом с радостью и гордостью отца, смотрящего на меня.

Новая сила бурлила в теле и рождала целую бурю эмоций и ощущений.

И еще я словно слышал звуки. Прислушавшись, смог различить голоса жриц Бикху, моих жен, и где-то совсем на грани восприятия торопливый шепот приговоренного, выпрашивающего у меня легкой смерти.

Легко, словно не через тысячи световых лет, я потянулся, коснувшись его руки. Арси Тай, бывший командир третьей роты пятого полка дивизии Небесных Стражей, опять что-то не поделил с законом. И теперь молился, обращаясь ко мне, прося освобождения от бесчестия. Я погасил огонек его жизни, даря освобождение от позорной казни. Переключился на другой жгут и выбросил в воздух ворох цветочных лепестков над жрицами.

А потом стоял столбом, рассматривая свои руки, которые сияли мягким, чуть голубоватым свечением.

После того дня в меня словно вдохнули новую жизнь. Книги запоминались, стоило их пролистать в быстром темпе, формулы плетения складывались словно сами собой, но стоило мне хоть слегка потерять контроль, я начинал слегка светиться, что, к счастью, было почти незаметно днем, но служило почвой для бесконечных шуток Сайти по ночам.

Таким темпом я догнал ушедшего вперед однокурсника и возобновил наше дружеское соревнование. Но все равно в график мы не уложились. Без малого четыре года было потрачено на освоение комплекса второй ступени.

Но кроме приятных, были еще и неприятные неожиданности, главной из которых стала новость, что магия меня все же брала. Правда лишь более или менее высокого уровня, но с магическим иммунитетом пришлось распрощаться.

Потом была скучнейшая практика в мире Десойво, где я неделю боролся с оккупировавшей мир межзвездной саранчой, а оставшиеся пару дней отбивался от упакованных в разнообразную, иногда очень привлекательную форму предложений остаться. Странные люди. Когда перед нами лежал даже в теории бескрайний мир, нам предлагали власть, титулы и земли одной планеты.

Глава 8

Еще пять лет грыз третий курс, проводил уезжавшую в отпуск в свой мир Сайти, сошелся на почве боевых искусств с первокурсницей и пару раз пересекся с оборотнями.

Финалом нашего противостояния стал турнир оборотней, в котором я тоже решил поучаствовать. Сила оборотня определена несколькими ограничениями. Во-первых, это скорость трансформации и регенерации, во-вторых, количество резервной массы. То есть можно обернуться в нечто огромное, но восполнять потери будет не из чего. Поэтому точный выбор формы – одна из важнейших стратегий боя. Квалифицированные перевертыши могут иметь в запасе несколько тысяч готовых и сколько угодно комбинационных форм, менять биохимию организма почти в бесконечно широких пределах и даже переносить сознание в верхние энергосферы без потерь. Это иногда требуется для превращения в формы, чьи размеры просто физически не в состоянии вместить сознание в полном объеме.

Идею поучаствовать в турнире мне подал один из моих новых приятелей, сам обучающийся на отделении оборотней.

Я и сам понимал, что застарелый конфликт надо прекращать. Ком взаимных претензий имел стойкую тенденцию к увеличению, и конца-края этой войне не предвиделось. И с некоторых пор меня стало это весьма напрягать. Особенно после того, как трое перевертышей спасли одного из младших учеников моего отделения, чуть не лишившись при этом жизни.

Несмотря на то что турнир проходил на самом дальнем полигоне Академии, освещать его собирались почти все вещательные корпорации Сопряжения. Когда я предъявил разрешение ректора на участие и подтвердил его своей личной печатью, в руководстве турнира возникла легкая паника. Дилемму разрешил магистр Илой, который после своего неожиданного появления пообещал лично присмотреть за соблюдением правил с моей стороны. А правила были просты. Никакой магии, кроме примитивных плетений нулевого уровня. Никакого смертоубийства. Клыки против клыков, когти против когтей.

Форму я специально не разрабатывал. Помня о своем единственном удачном опыте трансформации, решил ничего нового не изобретать и воплотиться в реликтового зверя своей родины – черного дракона.

Единственное, чего не могли знать мои соперники, что я почти три месяца обживал новую форму, отрабатывая все тонкости движения.

Несмотря на впечатляющую форму и подготовку, турнир проиграл, заняв лишь четвертое место. Да и не ставил себе задачу выиграть. Гораздо важнее, что оборотни увидели во мне пусть и не совсем своего, но где-то равного им. Любви всенародной не снискал, но стычки как отрезало. Зато поступило несколько предложений трудоустройства. Одного из крупнейших магнатов Сопряжения заинтересовал маг-универсал, владеющий техникой полиморфизма на таком высоком уровне.

К четвертому циклу нас осталось около четырехсот на всех факультетах. Большинство ушло из-за невозможности продвинуться в обучении или на основании выводов комиссии по отсеву. Были и те, что сложили голову на многочисленных практиках. Но, в общем, к четвертому курсу дошли не самые резкие, а скорее рассудительные, осторожные и усидчивые. Предметов стало немного, но все они требовали максимальной отдачи и предельной концентрации. Времени и сил на кабаки с девочками не оставалось совершенно. Но были и радости совершенно неожиданного свойства.

На очередной практике я добыл листья растения, практически полностью аутентичные табаку. Я сразу же насушил целый ворох этого добра, и теперь у меня в кисете было курево весьма приличного качества. Вообще привычка к употреблению легких наркотиков типа табака или алкоголя присутствовала практически у всех известных мне рас. И разница была не только в невероятном множестве этих веществ, но и в способах их употреблений. Один из моих знакомых мог, например, в ходе беседы вынуть специальную коробочку и, вытащив оттуда нечто похожее на зубочистку, кольнуть ею в районе запястья и продолжить как ни в чем не бывало разговор.

Но это было скорее из области привычек, потому что чем дальше мы продвигались в изучении теории и практики высокого искусства магии, все меньше и меньше нуждались в самых элементарных вещах, даже таких как еда и сон. Энергию можно было восполнить из любого источника, который не противоречил твоей личной морали и желанию соблюдать законы. Мы ели, пили и совершали иные обычные человеческие действия скорее по привычке. Правда, потери воды было проще восстановить питьем, тем более что это также являлось самым простым и физиологичным способом удаления шлаков.

Зато теперь можно было попробовать любой гадости и наслаждаться впечатлениями. Таким образом я избавился от сильно донимавшего меня похмельного синдрома. Правда, и пьянеть от спиртного тоже почти перестал.

Самой главной трудностью четвертого курса была постройка и освоение «Боевой ауры». Вопреки названию, плетение представляло собой нечто вроде постоянно активного заклинания. Своеобразный магический вычислитель и управляющий модуль для работы со сложными или сверхмощными плетениями и основа защитного комплекса. Заклинание срасталось с хозяином и образовывало дополнительный уровень в иерархии оболочек, встраиваясь где-то между астральным и ментальным телами. Аура должна была позволять накоплять большое количество магической энергии и, самое главное, не дать «перегореть» при манипуляции с действительно большими потоками. Несмотря на то что мне лично последнее грозило не перегревом, а скорее переохлаждением, это было очень важным.

Обычно плетение рабочей ауры представляло собой динамически усложняемый многогранник, каждая грань которого отвечала за определенные функции. Но я сразу решил, что моя конструкция будет построена по модульному принципу, генерируя не только новые связи, но и целые блоки по мере необходимости.

Намаявшись с черновым этапом, я счел, что могу пойти дальше, и в конце концов сотворил то, что можно было назвать «магическим процессором». То, что у меня вышло, некий гибрид магии и идей цифровой техники, сначала вызвало у декана Арсоя шумный клекот, заменявший ему смех, и предложение зайти через неделю. А по истечении срока магистр продемонстрировал мне нечто такое, что напоминало мое плетение, как майнфрейм [10]10
  Машина, используемая для крупных вычислений.


[Закрыть]напоминает калькулятор.

– Я полагаю, именно это ты и хотел видеть? – осведомился магистр, демонстрируя мне простой додекаэдр. – Поскольку большую часть работы ты выполнил сам, мы с магистром Илоем решили немного модифицировать твое творение. Ты очень хорошо выполнил микроплетение основного операционного модуля. И в твоем варианте размер ауры в несколько раз меньше, чем в наших лабораторных разработках.

И, – продолжил декан, не дождавшись от меня внятного ответа, – если бы ты тщательнее проштудировал литературу, посвященную «Боевым аурам», то нашел бы примерную схему такого плетения. Мы отказались от нее много лет назад. Была очень невысокая стабильность. Правда, и скорость и универсальность выше всяких похвал. Зато теперь, – он кивнул головой на висевший в воздухе кристалл, – благодаря твоим решениям стабильность вроде в норме. Но! – Он поднял коготь вверх, призывая меня к особому вниманию. – Будь крайне осторожен с этой штукой. Боюсь, мы все до сих пор не очень понимаем, что сотворили.

Все равно уже практически готовое плетение пришлось доделывать еще трижды. Один раз, когда по предложению магистра Аттраро пришлось расширять базы данных. Затем еще раз вмешался Арсой, который счел, что неплохо было бы добавить возможность динамического расширения базового операционного модуля и специальный блок, ограничивающий бесконтрольный и лавинообразный рост их количества.

Итоговую «рихтовку» произвел ректор Эм Горо.

На Ректорском совете, где я представлял свою работу в качестве своеобразной курсовой, он долго ходил вокруг объемного муляжа, изображавшего раскрытую форму ауры, рассматривая то всю конструкцию, то отдельные элементы, пока я не разглядел посверкивание набиравшей обороты исследовательской модификации ауры ректора.

Что он сделал, я так и не понял. Просто плетение сначала удвоилось, потом еще раз удвоилось, пока не превратилось в однородное светящееся облако, которое затем распалось на быстро тающие в воздухе светящиеся точки.

Ректор недовольно хмыкнул и не глядя протянул руку за спину.

Мгновенно догадавшись, чего именно хотел от меня ректор, я не без некоторой опаски вложил в его руку кристалл с настоящим плетением.

С тихим шелестом плетение начало понемногу раскрываться, пока не замерло в полураскрытом состоянии, словно остановленная на стоп-кадре запись.

– Я думаю, лигрохо ээстайво оорохо? Коллеги?

Коллеги важно покивали головой в ответ на эту белиберду, ректор деловито закатал рукава и запустил по локоть обе руки в полураскрывшееся заклинание.

Плетение вдруг раскрылось еще двумя лепестками, но вместо того, чтобы увеличиться в размерах, как-то съежилось и стало ярче. Потом еще и еще, пока, полностью раскрытое, оно не сжалось до размера кулака.

– Полагаю, некоторый увеличенный расход энергии вам не повредит, – то ли спросил, то ли постановил ректор, отрываясь от плетения.

Пытаясь понять, что именно сделал ректор, я неосторожно приблизился к сверкавшему словно маленькое искристое облачко, плетению и не заметил, как расстояние стало слишком маленьким. Настроенное на мой слепок биокода, плетение коротко рванулось к руке и мгновенно растеклось, образовав сверкающую мелкоячеистую сетку по всей коже. Я не успел приблизить руку к глазам, чтобы подробнее рассмотреть это чудо, как взорвавшийся в голове слепящий шар лишил меня сознания.

Очнулся я на койке в академическом лазарете.

Чувствовал я себя… неописуемо. От физического тела через все оболочки, включая «круг огня», словно проросли тончайшие нити. Благодаря этому, а может, чему-то другому я чувствовал себя словно реактор. Энергии было хоть отбавляй. Тело само прорастило энергоканалы, которые уходили в иную мерность и терялись от моего взгляда. С удивлением я обнаружил некое подобие интуитивного интерфейса. Словно из глубин памяти всплывали подсказки и знания вещей, которые я не мог знать. Видимо, за время, пока я был в отключке, аура как-то договорилась с сознанием и подсознанием. Точнее, выработала совместимый язык.

Повернув голову набок, я увидел монументальное кресло и мирно сопящего в две дырочки ректора Эм Горо собственной персоной, словно ему было нечего делать, подменяя штатную сиделку.

От шороха ректор мгновенно проснулся и, наклонившись ко мне, стал тщательно осматривать скрытое простыней тело. Осмотр, видимо, его удовлетворил, так как он снова откинулся в кресле и произнес:

– Тебя наверняка интересует, что именно я сделал с твоим, без всякого сомнения, интересным плетением?

Я молча кивнул.

– Давным-давно мы разрабатывали некую универсальную форму боевой магической оболочки. Но из-за побочных эффектов от нее пришлось отказаться. Ты первый за много лет человек с высокой резистивностью к магии. А значит, вполне сможешь пережить врастание ауры такого типа. Вот и решили попробовать. Тем более что плетение твое почти полностью повторяло нашу тогдашнюю разработку.

Что я конкретно изменил? – Эм Горо коротко покивал головой в ответ на незаданный вопрос. – Конструкция была на грани энергетических возможностей организма. И ты запросто мог не пережить момента врастания. Тем более что твой центральный операционный модуль совершенно не поддается моделированию. И мы не можем толком сказать, как он поведет себя в условиях перегрузки. Да. Я сказал на совете, что превышение будет небольшим. Но это в теории. На практике разница может быть достаточно велика. Но беспокоиться не стоит. Поскольку ты пережил ваше с ней соединение, дальше оболочка сама восполняет рабочие энергопотери за счет любых разрешенных тобой внешних источников, подпространственных в том числе, до шестого уровня включительно. Но для активного замещения энергозатрат все равно придется искать внешние источники. Полагаю, что оболочка даже на первых порах может впитать энергоэквивалент шести спящих жемчужин. Не представляю правда, на что ты будешь тратить такую прорву энергии, но думаю, по ходу разберешься. Кстати, эта оболочка умеет замечательно маскироваться сама и маскировать магические способности. Так что пока не раскроешься, очень многие будут принимать тебя за весьма посредственного мага.

Ректор уже час как удалился, а я все пытался разобраться с новым приобретением. По сути, для меня почти все осталось прежним. Только очень сильно выросли пороговые значения организма, да и память то и дело услужливо подсовывала куски никогда не читанной информации.

Теперь я думаю, что мог бы без труда разметать всю тройку призеров фестиваля оборотней. Но это было бы не только глупо, но и нечестно. Но сама возможность не только накапливать, но и мгновенно синтезировать почти любое количество биомассы было весьма полезным качеством.

Несмотря на внешнюю простоту, освоение новых возможностей заняло весьма много времени. Без малого почти два года я возился, обучаясь работать со своим фактически новым телом. Очень ценной была помощь магистров, увидевших во мне так милый их сердцу подопытный экземпляр.

Тогда же наступило время количественного роста готовых плетений. В принципе у мага моего класса «в рукаве» должно быть не менее десятка тысяч заготовок на все случаи жизни. От механизмов и строений до модулей управления тонкими энергиями. Но мне даже этого количества было мало. Видимо, виноваты были мои предки с украинскими корнями. Словно хомяк, я натаскал в свое виртуальное хранилище все, до чего мог дотянуться. К моему великому сожалению, была масса вещей, не поддающихся магическому синтезу на моем уровне мастерства. Но и того, что было, хватило, чтобы количество доступных мне заготовок сразу подскочило до критического количества. А поскольку мне хотелось еще и еще, пришлось особо громоздкие плетения вынести на запоминающие цепочки боевой ауры. В итоге я стал обладателем почти пятидесяти тысяч заготовок. Что, учитывая необходимость на последнем курсе изучать синтез живых организмов, вовсе не впечатляло.