Текст книги "Сломанная орбита (СИ)"

Автор книги: Андрей Болт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Личные комнаты на борту станции были относительно небольшими и кроме кровати вмещали в себя небольшой шкаф для одежды, стеллаж с полками, небольшой откидной столик и пару складных стульев.

Разоренные каюты были сплошь залиты кровью, а мебель и даже постельное белье были изорваны в клочья, словно их хозяева забаррикадировали входную дверь, но это не смогло остановить непрошеных гостей. Разорвав дверь, точнее, раздвинув половинки и оставив на них в местах приложения силы длинные уродливые борозды, неведомые убийцы раскидывали баррикады и проникали в комнаты, где жестоко расправлялись с их хозяевами, а затем выволакивали их из помещения и утаскивали куда-то прочь по коридору. Причём всех, судя по кровавым дорожкам на полу, тащили в одном направлении. Но всё это, по словам капитана Столярова, произошло около двух недель назад, тогда же, когда неизвестный «повеселился» и в лифте. Хотя насчет этого Сверчок – Скоробейников выдвинул здравую гипотезу, что лифт оказался в таком состоянии, потому что неизвестный убийца стаскивал на первый уровень тела из нижнего жилого блока.

Внезапно внимание Булавина привлекла одна из неповрежденных дверей.

03

Космическая станция «СпейсКорп»

Сектор «0-А»

28 апреля 2089.

5 часа 03 минут

На каждой каюте висела небольшая металлическая табличка с выгравированным на ней именем проживающего внутри человека.

Подав знак группе, Молот быстро перебежал через коридор и, прищурившись, прочитал стоявшее на табличке имя: «Мартин Лэй»[1], человек из попавшей к ним в руки переписки.

Молча указав бойцам на табличку, Булавин провел полученным от американцев ключом по электронному замку комнаты. Приняв зашифрованный код, половинки двери покорно разошлись в стороны. Внутри каюты царил беспорядок, но он в корне отличался от того месива, что устроили неведомые убийцы.

Каюта Мартина Лэя выглядела так, словно живший здесь человек экстренно собрал самые необходимые вещи, в спешке выкинув всё ненужное на пол. Но мебель и даже стоявшие на полках стеллажа безделушки были в относительном порядке.

Осмотрев комнату и не найдя ни одной зацепки, куда же мог деться её обитатель, Булавин отрицательно мотнул головой напряженно следившей за ним команде, и они продолжили осторожное продвижение вглубь сектора.

Целью отряда были двадцать восемь комнат подданных Российской Федерации, о судьбе которых им было поручено узнать. Большая часть из принадлежавших им кают оказалась неповрежденной и носила на себе такие же следы поспешной эвакуации. Но три из них, почти в самом конце сектора, были разгромлены, а их обитатели, судя по уже привычным кровавым следам, убиты.

Отряд остановился перед тяжелой взрывостойкой дверью, перегородившей доступ к сектору «1-В» с этого конца «полукруга». На ней висел огромный печатный плакат: «Внимание! Допуск ограничен в связи с повышенной биологической опасностью!».

Несколько секунд поглазев на надпись, а так же на упиравшуюся в закрытую дверь, слабо переливавшуюся в свете потолочных панелей зелёную стрелочку с подписью «1ая – 6ая биологические лаборатории», Андрей повернулся к команде.

– Проверим вторую часть сектора. Там должно быть ещё восемь кают наших…

Теперь отряд двигался в направлении уходивших в неведомую даль кровавых следов. Миновав лифт, военные с удвоенным вниманием продвигались вперед, заглядывая в каждый дверной проем на своем пути. Тут, как ни странно, покалеченных комнат было значительно меньше, чем в уже обследованной части сектора.

– Ни хрена себе! – пораженно выдохнул Медведь, подходя к шлюзовым дверям, ограничивавшим доступ к лабораториям со второго конца «полукруга».

Огромные противоударные створки были страшно искорежены, словно что-то большое каким-то немыслимым образом просунуло между ними несколько рычагов и начало их разжимать, но приложенная сила была так велика, что буквально прорезала толстенный металл, оставив на гигантской двери рваные раны и лохмотья разогнутого в стороны железа. Кровавые следы уводили в образовавшийся неровный проем.

За пределами покореженного шлюза царила абсолютная тьма. Световые панели то ли были отключены, то ли не работали.

– М-да… – прокашлялся Горилыч, невольно покрепче перехватывая автомат. – Человек такое сотворить явно не мог…

– Господи, спаси и сохрани!.. – с чувством пробормотал Пилюля, на секунду отпустив оружие и быстро перекрестившись.

– Так, только не надо про зеленых человечков! – нахмурился Булавин. – До сих пор Земля никаких инопланетян не встречала… а это вполне мог совершить и какой-нибудь вырвавшийся из-под контроля ученых «неудачный эксперимент». Это биологические лаборатории, кто знает, с чем они тут работали?

– А как же коконы из письма? – спросил лейтенант Скоробейников, настороженно косясь в сторону черного провала.

– И что? – раздраженно осведомился Булавин. – Сверчок, ты в школе вообще учился? Я не верю, что чужеродный организм может выжить в совершенно чуждых ему условиях окружающей среды. Даже если бы кто-то и был, он бы быстро издох за пределами лаборатории!

– Но кто-то всё-таки вспорол эту дверь? – тихо спросила Руся, поддерживая сомнения снайпера. – Вскрыл, как консервную банку…

– А вот это нам и надо выяснить… – нахмурился Булавин.

– Проверим? – Скворешня кивнул в сторону рваного проема.

Булавин на секунду задумался. Определенно, люди из разоренных комнат скорее всего были в биологических лабораториях. Но с тех пор прошло уже больше двух недель, значит, вряд ли они найдут там кого-то живого. А неведомый враг, сотворивший всё это, по-прежнему мог оставаться где-то там.

– Нет, – наконец, принял решение Молот. – Сначала узнаем, остался ли здесь кто-нибудь живой. Возможно, выжившие что-нибудь расскажут о нашем противнике. Не хочу вести вас вслепую…

И тут палубу снова потрясла едва различимая дрожь, легкой вибрацией передавшаяся от металлического настила телам людей.

Молодой Скворешня судорожно сглотнул.

– Идем, – коротко бросил Булавин, и отряд быстро двинулся к лифту.

Оба шлюзовых туннеля, соединявших «бублик» станции с осевым «цилиндром» находились на нулевом уровне. Пробираясь к лифту в прошлый раз, команда не дошла до одного из них всего нескольких десятков метров.

Здесь обнаружился ещё один труп, скрытый ранее от глаз людей изгибом коридора. Одетый в темно – синюю форму офицера станции лежал лицом вниз, нелепо раскинув в стороны руки лишь в нескольких шагах от небольшого заглубленного в стену шлюза, преграждавшего доступ к «переходному туннелю».

– Застрелен в затылок, – осмотрев тело, прокомментировал Пилюля и, осенив мертвеца крестным знаменем, проворно проверил содержимое его карманов, одними губами быстро шепча какую-то молитву.

Закончив, Соболев протянул командиру снятый с шеи мертвеца идентификационный жетон, а так же обнаруженный в одном из карманов пластиковый прямоугольник электронного ключа, перечеркнутый с одной стороны тремя синими полосками, и с фотографией и коротким списком данных о владельце на другой.

– Лейтенант Рей Джонсон, личный номер 378-645-366, – задумчиво прочитал он часть выгравированных на жетоне символов, а потом в молчании проглядел информацию на карточке. – Он был одним из младших помощников капитана этой станции. И парня застрелили в спину…

Задумчивый взгляд Булавина переместился на обрамленную в полосатую, черно – желтую рамку дверь ведущего в переходной тоннель шлюза.

– И вряд ли это сделал наш монстр, – закончил свою мысль Молот. – Пилюля, когда?

– Дня три – четыре назад, – пожал плечами доктор.

– Хм… значит, уже после того, как кто-то повеселился в жилых отсеках. Ладно, идем.

Вытащив из кармана разгрузки переданную американцами ключ-карту, Булавин провел ею по щели электронного замка. Ничего не произошло.

– Превосходно!.. – выругавшись сквозь зубы, пробормотал Булавин. – Чего и следовало ожидать. Этот… кусок пластик открывает доступ только в каюты и помещения отдыха! Хотя, чему я удивляюсь? Не стоило сомневаться, что америкосы не захотят пускать нас в сколько-нибудь значимые отсеки. Ладно, а что, если так?..

И Булавин провел по замку карточкой, найденной у мертвеца. Новый ключ электронный замок принял без лишних возражений. Красный огонек на замке сменился сначала желтым, потом, спустя ещё несколько секунд, долгожданным зеленым.

– Вот так-то лучше, – удовлетворенно пробормотал под нос Булавин и отошёл на несколько шагов назад, жестами приказав свои бойцам занять оборонительные позиции.

Зашипев, двери распахнулись.

Космическая станция «СпейсКорп»

мостик

28 апреля 2089.

05 часа 42 минут

Переходной туннель встретил их тишиной, мягким сиянием световых панелей и полным отсутствием гравитации. Осторожно, держась руками за специальные поручни, закрепленные на полукруглых переборках, отряд преодолел десяток разделяющих станцию и «осевой цилиндр» метров.

Миновав второй шлюз, люди оказались в небольшом квадратном «тамбуре», в каждой стене которого было по массивной взрывостойкой двери. Дверь впереди вела на мостик, боковые шлюзы – к генераторам и, далее, к двигательным отсекам.

В тамбуре и на мостике, находящихся посредине «цилиндра» царила привычная для человека земная сила тяжести благодаря расположенным под палубой «гравитационным сборкам», тогда как генераторные и двигательные отсеки находились в зоне «нулевой гравитации», и чтобы попасть к ним, необходимо было миновать ещё одну систему шлюзов.

– Нам в рубку, – сориентировался Булавин.

После пребывания в невесомости тело казалось каким-то тяжелым и непривычно неуклюжим. Немного размяв конечности, полковник подошёл к замку мостика и, проведя по нему ключ – картой убитого офицера, проворно отскочил в сторону, убираясь с линии огня своих бойцов.

Рубка управления представляла собой большое полукруглое помещение, стены которого были увешаны обзорными экранами, сейчас демонстрировавшими панораму ближнего космоса и далекую матушку – Землю. В центре рядами стояли несколько пультов на два – три рабочих места. Всего мостик вмещал двенадцать человек экипажа.

Согласно изученной Булавиным документации, в рубке постоянно должны были находиться не меньше шести офицеров, в экстренных ситуациях на мостик вызывалась вся дежурная смена. Сейчас же здесь не было никого.

Нет, конечно же, станция была полностью автоматизирована, и, теоретически, могла долгое время существовать и без контроля со стороны человека, но на практике, как минимум раз в месяц требовалось проводить незначительные корректировки орбиты, а без экипажа это осуществить было невозможно.

– Руся, – коротко приказал Булавин, пока его бойцы рассредоточивались по мостику, занимая наиболее удобные для обороны позиции.

Лейтенант Золотова кивнула и подбежала к главной консоли бортового компьютера. Под проворными пальчиками девушки сетевой терминал ожил, и по нему поползли строчки символов на латинице.

– Чтобы получить доступ к внутренней информации, нужен специальный код доступа…

– Обойти сможешь? – не оборачиваясь, спросил Булавин.

– Попробую. Но мне нужно время…

– Действуй.

Спустя полчаса кропотливой работы Руся с усталым, но довольным видом откинулась от консоли.

– Есть!

– Докладывай.

– Я получила доступ к бортовому журналу станции. Так, сейчас посмотрим… Хм… Странно…

– Что такое? – по голосу лейтенанта Булавин понял, что возложенные на главный компьютер станции надежды оправдываться не спешили.

– Последняя запись в бортовом журнале относится к 31 марта текущего года… и это стандартный отчет о плановых проверках, и… в общем, ничего необычного.

– Найду этого капитана, лично дам ему в морду! – пробурчал Медведь, неодобрительно покачав головой.

– Если до него уже кто-то не добрался… – мрачно провещал скорчившийся за соседней консолью Скоробейников.

– Не мороси, Сверчок, – поморщился Горилыч. – И без того тошно…

– Постойте-ка… – вдруг пробормотала Руся. – Похоже, капитан всё же вел свои записи и после этого…

– Что ты хочешь сказать? – быстро спросил Булавин, меняя позицию так, чтобы теперь оказаться рядом с девушкой.

– Похоже, кто-то подчистил бортовой журнал. После тридцать первого марта в реестре значатся только даты.

– То есть?

– Если в бортовой журнал было что-то записано, – послушно пустилась в объяснения лейтенант Золотова, – то безвозвратно удалить это нельзя, всё равно обязательно останутся какие-то метки, в данном случае, это даты в реестре заносимой информации. Проблема в том, что для того, чтобы удалить что-то из борт журнала, нужен высший код доступа, какой есть только у капитана и его первого помощника.

– Блин, ну сделали бы, чтобы из бортового журнала и вовсе ничего нельзя было удалить, к чему такие сложности?! – пробурчал Горилыч, и Медведь согласно закивал.

– Это американская система, – пожала плечами Руся. – На наших станциях всё не так. Тем ни менее, я могу с точностью сказать, что записи делались ещё два дня.

– Значит, в последний раз в бортжурнал вносили информацию 2ого апреля? А потом кто-то, предположительно капитан или его помощник удалил её?

– Да, – кивнула Руся. – Но это ещё не все. Смотрите.

Девушка подвинулась в сторону, давая командиру возможность посмотреть на экран.

– А вот и наши пропавшие люди, – сказала лейтенант.

Экран перед Булавиным демонстрировал четкую, яркую картинку с камер наблюдения в одной из лабораторий. Несколько десятков уцелевших в минувшей бойне людей, разбившись на тесные кучки, сидели, броди, разговаривали или спасли на импровизированных «койках», в которые превратились лабораторные столы. Среди них были и одетые в лабораторные халаты люди, и офицеры и обслуживающий персонал станции. Несколько женщин готовили еду, раскладывая по незанятым столам пакеты с сухпайками и саморазогревающимися полуфабрикатами. Большая зелёная надпись над головами людей гласила: «Биологическая лаборатория № 14».

– И здесь, и здесь. – Руся ещё дважды переключила картинку, и ещё дважды на экране появлялись изображения людей, скрывавшихся в помещениях лабораторий от неведомой пока отряду опасности.

Быстренько прикинув число выживших, Булавин задумчиво пробормотал:

– Значит, человек восемьдесят. Не густо. А где тогда, спрашивается, оставшиеся триста двадцать?.. Руся, а покажи-ка мне шестую лабораторию.

Лейтенант Золотова молча кивнула и нажала несколько кнопок на консоли системного терминала.

Картинка с людьми исчезла, сменившись чернотой.

– Это камера не работает, или ничего не видно, потому что там света нет? – подал голос со своего места Скворешня, которому была видна часть экрана.

Руся пожала плечами.

– Не знаю.

– А покажи первую.

На экране перед Булавиным по-прежнему расстилалась тьма.

– А остальные лаборатории этого сектора?

И снова ничего.

– Ладно… а теперь покажи сектор «-1-А», попросил Молот.

На экране появилось изображение коридора нижнего жилого сектора, точной копии своего брата – близнеца из сектора «1-А». И точно так же, как и там, большая часть дверей здесь была выворочена и заляпана кровью, а часть осталась странно нетронутой. Только на этом уровне кровавые дорожке на полу вели не к биологическим лабораториям, а к шахте лифта. Кто бы или что бы ни убило этих людей, оно явно сволокло их тела в сектор «1-В».

Бегло ознакомившись с изображениями остальных частей станции, и не найдя в них ничего ценного, с точки зрения информации, они поспешили на помощь к запершимся в лабораториях нижнего уровня людям.

[1] Здесь и далее все надписи будет даваться в переводе на русский язык.

04

Космическая станция «СпейсКорп»

Сектор «-1-В»

28 апреля 2089.

06 часа 28 минут

Без приключений миновав переходной тамбур и спустившись на лифте на нижний «этаж», отряд Булавина направился к лабораториям минус первого сектора.

Немного повозившись со шлюзовой дверью, Руся открыла его электронный замок. Тяжелые створки поползли в стороны, и отряд проник внутрь. Эти двери можно было разблокировать ещё с мостика, но Молот не стал этого делать, опасаясь, что, пока они доберутся до места, «приглашением» может воспользоваться кто-то непрошенный…

Лаборатории начинались не сразу. Полукруглый коридор без дверей тянулся ещё метров десять, после чего путь преграждала ещё одна дверь, не такая мощная, как ограничивающий доступ в сектор шлюз, но также, в случае чего, могущая послужить серьезным препятствием для незваных гостей. Конечно, первоначально подобные меры безопасности предпринимались для предупреждения промышленного шпионажа, но сейчас они спасли спрятавшимся в лабораторном секторе людям жизнь.

Когда двери четырнадцатой лаборатории распахнулись, перед глазами спасателей предстали около трех десятков истощенных, измученных долгим ожиданием взаперти людей. Они поднимались со своих мест и в немом изумлении шли навстречу нежданным, но таким дорогим гостям. Кто-то передал счастливую новость в другие лаборатории, и остальные выжившие поспешили сюда.

Пробившись через толпу, вперед выступила высокая сухощавая женщина лет сорока пяти в строгих очках и измятом лабораторном халате, надетом поверх стандартного синего комбинезона сотрудника станции.

– Кто вы такие? – недовольно спросила она, поочередно окидывая их внимательным взглядом. Женщина говорила на английском, но с едва заметным акцентом, выдававшем в ней соотечественницу Булавина.

Военные переглянулись. От несчастных людей, больше двух недель проведших взаперти в нескольких тесных, не предназначенных для жизни отсеках ожидалось чего угодно, но только не недовольства!

– Вы пришли нас спасти? – раздался из толпы взволнованный женский голос.

А вот это уже была нормальная реакция.

– Вы заберете нас на Землю?! – с надеждой откликнулся ещё кто-то.

Но заговорившая первой женщина резко обернулась и окинула столпившихся за её спиной людей раздраженным взглядом. Голоса стихли.

– Ещё раз спрашиваю, кто вы такие и как сюда попали? – вновь всё тем же раздосадованным тоном поинтересовалась она у Молота, безошибочно определив в нём командира группы.

– Полковник Андрей Булавин, командир отряда специального назначения военно-космических сил Российской Федерации, – сделав шаг вперед, так же на английском ответил Молот и обвел взглядом выживших. – Нас направили сюда после того, как с вашей станцией пропала связь, чтобы выяснить судьбу работавших здесь наших сограждан.

– А!.. О!.. – издала смущенный возглас говорившая с ними женщина, кажется, только сейчас разглядев нашивки на рукавах Булавина и его команды, и уже на русском добавила заметно потеплевшим тоном: – Простите мою грубость, просто мы оказались в такой ситуации… – женщина развела руками. Тряхнув коротко стриженными светлыми волосами, она немного суховато улыбнулась и протянула Булавину руку. – Меня зовут Симонова Татьяна Сергеевна, я возглавляю… – женщина нахмурилась, – возглавляла шестую биологическую лабораторию. Чего же вы стоите? Проходите, проходите! – засуетилась учёная, но, внезапно застыв, она обернулась и со страхом спросила: – Вы заперли за собою шлюз?

Булавин кивнул.

– Миссис Симонова, говорите пожалуйста, на английском! – раздался холодный, высокомерный голос за спиною ученой.

Толпа расступилась, и вперед выступил невысокий одутловатый человек, затянутый в дорогой, когда-то идеально сидевший на нём, а сейчас мятый и запачканный в нескольких местах костюм. Растянув губы в привычной дежурной улыбке, он представился:

– Томас Дантон, вице-президент корпорации «СпейсКорп». Хочу предупредить вас, что вы находитесь на территории частной собственности! И это нарушение…

– Наше присутствие здесь согласовано с вашим правительством, – сдвинув брови, перебил вице-президента Булавин.

– Такое впечатление, что они не хотят, чтобы их спасали… – шепнул на ухо Золотовой Скворешня на русском, чтобы американец не понял его слов.

– Не все, – так же тихо ответила ему девушка и указала глазами на взволнованную толпу.

На лицах многих людей светились волнение и радость. Люди ждали, что их заберут домой, и они явно не понимали, почему начальство так разговаривает со спасателями. Не понимал этого и Булавин.

– Что у вас здесь происходит? – не выдержав, мрачно спросил он.

Татьяна Сергеевна вымученно улыбнулась и, переглянувшись с Дантоном, поманила Булавина за собой. Приказав бойцам ждать его здесь, полковник, стараясь игнорировать вопросительные, горящие надеждой взгляды выживших сотрудников станции, проследовал за доктором Симоновой и вице-президентом в небольшую комнату, где хранились пробирки и прочий лабораторный инвентарь.

– Что случилось на станции? – настойчиво переспросил не собиравшийся сдаваться Булавин. – Мы были в жилых отсеках, там повсюду кровь.

– Это вас не касается! – вздрогнув, взвизгнул Дантон и испуганно переглянулся с Симоновой.

Этот быстрый обмен взглядами не укрылся от Молота, но вслух он спросил лишь:

– Как это не касается? Господин Дантон, вы вообще отдаете себе отчет в том, что говорите?.. Я хочу поговорить с капитаном станции. Где он?

Да, разговор явно не заладился с самого начала, словно эти люди вовсе и не желали, что бы их спасали. Конечно, не все, но… Что же тут происходит?

– В соседней лаборатории, – проговорила учёная, успокаивающе положив ладонь на руку было собравшегося что-то резко ответить Дантона. – Я его вызову.

И Симонова что-то быстро произнесла в закрепленную в нагрудном кармане комбинезона рацию. В ответ послышалось: «Сейчас будем», и рация с щелчком отключилась.

Через несколько минут, в течение которых обе стороны сверлили друг друга недовольными, подозрительными взглядами, за ширму прошли два человека, одетых в форму офицеров станции. Высокий, седой мужчина с густыми усами выступили вперед и по-военному четко представился:

– Джон Спенсер, капитан коммерческой станции «Сигма-Тау-8», корпорация «СпейсКорп».

Вторым человеком оказался первый помощник капитана Майкл Торн.

– Мы были на мостике и обнаружили, что часть записей бортового журнала удалена. Капитан Спенсер, вы отдаете себе отчет, что это уголовное преступление? – требовательно осведомился Булавин, решив прояснить ситуацию с самого начала.

– Что? – на лице капитана отразилось неподдельное удивление. – О чём вы говорите?

– И недалеко от шлюза, ведущего в переходной туннель, мы нашли тело вашего офицера. Он был застрелен.

– Что?! – капитан, в ужасе качая головой из стороны в сторону, обернулся к своему помощнику.

Вперед решительно выступил вице-президент Дантон.

– Вы хотите узнать, что здесь произошло? Хорошо! Я расскажу вам… Мы решительно не представляем, что здесь произошло!

Булавин нахмурился. Не давая ему возразить, Дантон энергично взмахнул рукой и продолжил:

– Вы пришли сюда узнать о судьбе ваших соотечественников? Вот, они здесь! – вице-президент указал подбородком на дверь лаборатории. – Все, кому удалось спастись!

– Спастись от чего? – вернулся к главному вопросу Булавин.

Дантон издал неопределенный возглас и в поисках поддержки обернулся к Симоновой. Перехватив эстафету, учёная нехотя объяснила:

– Мы проводили на станции эксперименты над… некоторыми видами диких животных. Я не буду пускаться в детали, но… так уж вышло, что один из подопытных образцов получил свободу, и… одним словом, вы видите то, что видите, – туманно закончила Симонова.

– Я хочу услышать правду, а не невразумительные отговорки. – Булавин в упор посмотрел на капитана и принялся перечислять, загибая при каждом озвученном пункте пальцы: – Первое, что конкретно произошло на станции? Когда и как. Второе, зачем вы сменили орбиту? Третье, кто почистил бортовой журнал, зачем, и какая информация была удалена? Четвертое, что за тварь могла учинить такой разгром? Пятое, кто застрелил офицера станции? И шестое, почему, вместо того, чтобы запросить с Земли помощь, вы заперлись здесь?

– Мы сказали всё, что вам необходимо знать, – ответил за Спенсера вице-президент Дантон.

– Что?!.. – опешил от такого откровенного нахальства Булавин. Полковнику было уже понятно, что этот квартет: вице-президент Дантон, Симонова, капитан Спенсер и его помощник старательно прикрывали друг друга, пытаясь скрыть какое-то своё преступление. Булавин не понимал одного – неужели они не осознают, что сейчас не время для молчанки. Столько людей уже погибло, и ещё неизвестно, сколько ещё погибнет, если они будут скрывать истину.

– Информация о проводимых на станции экспериментах является собственностью «СпейсКорп»! – гордо вскинув голову, отрезал Дантон. – И перед вами я отчитываться не обязан! Могу вас уверить, господин…эм… Булавин, что здесь для людей никакой опасности нет. Ситуация полностью под нашим контролем и, когда она разрешится, мы отчитаемся во всем перед своим правительством!

– Что?.. – только и сумел вымолвить вконец опешивший Булавин. – Что вы несёте? Вы в своем уме?..

Он вопросительно посмотрел на Симонову, и учёная, не выдержав твердого взгляда полковника, поспешно опустила глаза.

– Послушайте, – наконец, сказала она. – То, что здесь случилось… это трагическое недоразумение…

– Недоразумение?! – не поверил своим ушам Булавин. – НЕДОРАЗУМЕНИЕ?! Погибло больше трех сотен человек, и вы называете это недоразумением?!

– Тише, прошу вас, тише! – взмолилась Симонова и метнула испуганный взгляд на дверь, за которой в волнении собрались выжившие на станции люди, ждущие, что их спасут и отвезут домой. – Я понимаю, всё это звучит жутко, но, поверьте, ситуация в самом деле теперь под контролем.

– И поэтому вы, запершись, сидите в этих лабораториях? – с крайним презрением в голосе осведомился Булавин, сверля учёную взглядом.

На этот раз женщина глаз не отвела.

– Да. То… животное, которое учинило этот… разгром… Одним словом, не вдаваясь в сложные медицинские детали, в его жизнедеятельности наблюдается определенный ритм… активности и полного спада. Мы разработали средство, которое… нейтрализует угрозу, но для этого надо дождаться начала этого самого… спада. Тогда к зверю можно будет подобраться совершенно без опаски и… легко нейтрализовать угрозу.

Было видно, что учёная говорит осторожно, тщательно продумывая каждое слово, чтобы ненароком не сболтнуть лишнего.

– Да что же это за зверь, мать вашу, такой?!.. – не выдержав, взорвался Булавин и врезал кулаком по металлической переборке.

– Это…

– Не ваше дело, какие эксперименты мы тут проводим! – перебил Симонову Дантон. – Мы же вам, кажется, сказали – мы не нуждаемся в помощи, ситуация находится под контролем! Как только угроза будет нейтрализована, мы свяжемся с Землей и доложим обо всем кому следует. Поверьте, семьям погибших будут выплачены достойные компенсации. Не говоря уже о том, что, поверите, они погибли не зря! Вы даже не представляете, ради чего… – Дантон оборвал сам себя, и, взволнованно сопя, замолчал.

– Я не знаю, что у вас тут происходит, – так и не дождавшись продолжения пламенного монолога, тихо произнёс Булавин. – И, вижу, что, вопреки здравому смыслу, от вас этого так и не узнаю. Но у меня есть задание, и я собираюсь его выполнить. И начну я с того, что проверю, что там твориться в шестой лаборатории.

– Подождите! – доктор Симонова поспешно преградила Молоту дорогу. – Вы сказали, вас направили сюда узнать о судьбе российских граждан, верно?

Булавин отрывисто кивнул.

– Вы узнали, что они здесь, и с ними всё в порядке. Вам нет необходимости идти туда. Тем более, сейчас это опасно, поверьте. Подождите буквально одну неделю, и объект впадет в гибернацию, тогда мы все спокойно уйдем отсюда!

– Я не собираюсь так долго ждать, – разражено откликнулся Булавин. – К тому же, здесь не все наши люди. По крайней мере, три человека пропали где-то в секторе «1-В»!

– Мне жаль, – сухо заметила Татьяна Сергеевна. – Я лично знала этих людей, но, поверьте, им вы уже ничем не поможете. Вы только погибните сами.

– Тогда расскажите нам об опасности, возможно, этим вы повысите наши шансы на выживание? – наклонившись вперед, чтобы их лица находились на одном уровне, предложил Булавин.

– Я… не могу, – бросив беглый взгляд на Дантона, пробормотала учёная и виновато опустила голову. – Данная информация является собственностью корпорации, и я не вправе её разглашать.

– Прекрасно, – кивнул Андрей. – Тогда мы выясним это сами.

– Полковник Булавин, – деликатно покашливая, Дантон вплотную приблизился к Молоту и, взяв его под руку, осторожно отвёл в сторонку, насколько это было возможно в узком пространстве склада. – Конечно, вы всё выясните, только… могу я попросить вас… немного подождать с этим?

– В смысле? – спросил Булавин, аккуратно освобождая свою руку из цепкой хватки вице-президента.

– Вы не представляете, какой бюджет подвела «СпейсКорп» под эти исследования… Нам просто нужно ещё немного времени. Дайте нам неделю, и вам больше не придётся думать о деньгах… Ни вам, ни ваш детям, ни, возможно, даже вашим внукам… – туманно намекнул вице-президент.

– Я и так не голодаю, и ваши жалкие попытки подкупить меня просто смешны! – возмутился Молот.

– Вы не представляете, от какой суммы отказываетесь! – зло выплюнул Дантон.

– Поверьте, представляю, – холодно ответил Булавин и, развернувшись, решительно зашагал к выходу из лаборатории. Не говоря ни слова, остальные бойцы последовал за ним.

Они были уже у самого порога, когда их догнал взбудораженный окрик Симоновой:

– Полковник Булавин! – учёная вновь перешла на родной язык. Догнав их, она отдышалась и продолжила. – Фух… Я пойду с вами.

– Нет! – решительно возразил Молот. – Никто из гражданских с нами никуда не пойдет, пока я не решу, что это будет безопасно!

Но доктор Симонова лишь раздраженно нахмурилась.

– Я, кажется, не спрашивала вашего разрешения! Я иду с вами, и точка! Если угодно, на свой страх и риск. К тому же, поверьте, я могу вам пригодиться – у меня есть детектор, он может определить точное местонахождение… зверя. Вас же интересует не он, а тела людей? Если нам повезет, мы сможем пробраться в лаборатории, не потревожив… биологического образца.

– Ладно, как знаете, – поджав губы, сухо согласился Булавин. – Надеюсь, вы осознаете всю степень риска… хотя позвольте-ка, вы-то, как раз и осознаете её лучше всех!

Проигнорировав явную иронию в словах полковника, Симонова сухо кивнула и, бросив через плечо:

– Я сейчас, – исчезла в недрах лаборатории.

Вернулась учёная минут через пять, уже без лабораторного халата, зато с массивной металлической штуковиной со множеством рычажков и ручек в руках. Оглядев нарядившуюся в научный спец – костюм Симонову с ног до головы, Молот кивком головы приказал отряду построиться, и они двинулись в путь.

– Командир, – поравнявшись с Булавиным, тихо заговорила Руся, так, чтобы её слова не услышала шедшая в конце колонны Симонова. – Мы там с ребятами немного поболтали с людьми… Интересная вырисовывается картина. Как я поняла, почти никто не знает правды о том, что здесь происходит. Люди рассказывают свои версии, причём, по большей части, значительно отличающиеся друг от друга. Кто-то говорит, что из лаборатории сбежали подопытные животные, кто-то – что вообще инопланетяне. В едином мнении они сошлись только по одному вопросу: второго апреля капитан объявил общую тревогу и приказал всем собраться в лабораториях минус первого уровня. Но приказу подчинились далеко не все – многие остались пережидать опасность, запершись в своих каютах. Как я поняла, это сделали те, кто потерял веру в руководство станции и кто хоть немного знал о реальном положении дел. И с тех пор, как они тут заперлись, капитан и Томас Дантон пичкают их уверениями, что скоро всё будет хорошо, и все смогут вернуться домой. Когда и почему всё станет «хорошо», они не объясняют, но потерявшие надежду люди хотят верить. И это ещё не всё. Ко мне подошёл Мартин Лэй, тот самый человек из переписки. Он сказал, что его друг, Джон Симмонс, вроде бы, сумел разузнать, что тут происходит,… он был как раз из тех, кто не верил больше руководству станции, а потому не «эвакуировался» в лаборатории. Мартин рассказал, что Джон последнюю неделю перед тем, как всё это случилось, не покидал своей каюты. Его подружка, Лида Смирнова, кстати сказать, одна из тех, о чьей судьбе нас направили узнать, рассказала ему, что Джон боялся какого-то монстра. Мол, у учёных из-под контроля вырвалось чудовище, и оно бродит по станции и убивает всех… Я не знаю, сколько тут правды, но…