Текст книги "Сломанная орбита (СИ)"

Автор книги: Андрей Болт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

ЧАСТЬ III. Рожденный тьмой. 14

Нельзя познать добра и принять его, если мы не умеем познать зла и его отвергнуть. Гай Юлий Цезарь

Орбита планеты Лосманос

Звездный крейсер

«Гордость императора»

Лаборатория зеба Корга

26 декарис 54 декория

3 декэдиса 124 декуна

Булавин медленно открыл глаза. Его взгляду открылась просторная комната, светло-фиолетовые металлические стены были сплошь усеяны разнообразными приборами, о предназначении которых он мог только догадываться. Молот лежал на слегка наклоненной койке, опутанный разноцветными полупрозрачными трубками, связанными со стоявшими вокруг его ложа устройствами. Полковник был полностью обнажен, не считая обвивавших его тело трубок.

Скосив глаза, Молот увидел стоявшего рядом чоха. Он несколько отличался от тех «жуков», которых Булавин видел на арене. Если тела стражей были покрыты темно-желтым хитином, то панцирь этого чоха имел благородный золотистый отлив. Так же вместо шлема его голову украшало похожее на корону кольцо из тусклого синего металла. Многосуставчатые конечности существа быстро мелькали над панелью прибора.

«Я определенно уже видел его… когда? Когда… Допрос! Да, Кадживейт разговаривал с этим чохом…» – отстраненно подумал Булавин.

Прибор над его ложем басовито прогудел. Чох повернул голову, и полковник встретился с изучающим взглядом его крохотных, спрятанный в хитиновой впадине глаз. Одна из конечностей чоха взметнулась к панели связи, и он быстро нажал на ней несколько кнопок. Затем «жук» неторопливо приблизился к Булавину, и Молот услышал раздавшийся в голове голос:

– Прекрасно, вы очнулись. Что последнее вы помните?

– Глядя на тебя сложно поверить, что такое отвратительное существо может обладать разумом! – прохрипел пересохшими губами полковник и хрипло закашлялся.

Чох, не обращая внимания на оскорбление, коснулся нескольких заглубленных в прибор рядом с ложем Булавина кнопок, и Молот вдруг почувствовал, что владевшая им после пробуждения слабость начала исчезать. Рот вновь наполнился слюной, а в мускулы влилась прежняя сила.

В душе полковника чистым огнем вспыхнула ярость. Им завладело невыносимое желание убить, раздавить стоящее перед ним мерзкое существо, посмевшее так снисходительно к нему относиться.

«Что это со мной?..» – изумился Булавин, неожиданно испугавшись охвативших его чувств.

Он был военным, и ему было не привыкать убивать, но никогда прежде он не испытывал к своим врагам столь лютой ненависти. Его первый командир всегда говорил: «хороший солдат идет на задание с холодным сердцем и спокойным разумом, тогда домой он возвращается с чистой совестью». И Молот накрепко заучил это правило.

Неожиданно полковник понял, что чох доволен. Выражение уродливой физиономии инопланетянина не изменилось, но до Молота долетел обрывок его чувств, то ли случайно, то ли намеренно переданный ему «жуком»-эмпатом. Это разозлило Булавина еще больше, и он вновь ощутил ярость.

Зарычав, Молот принялся одну за другой выдергивать из своего тела длинные иглы разноцветных трубок.

– Прекрасно, просто прекрасно! – послышался вдруг чей-то восхищенный голос. – Зеб Корг, ваша работа, как всегда, выше всяческих похвал!

Увлекшись освобождением от отпутывавших его трубок, Булавин не заметил вошедшего в комнату человека. Перед ним, обряженный в фиолетовую с золотистым рисунком мантию, перехваченную широким, инкрустированным драгоценными камнями поясом, стоял император Кадживейт. На его голове красовалась массивная трапециевидная корона, худые руки были унизаны браслетами и перстнями, а в левой ладони был зажат скипетр, увенчанный треугольным кристаллическим навершием. В зависимости от угла, под которым на него смотрел Молот, скипетр отливал то синим, то зеленым, то фиолетовым, то красным.

Кадживейт восторженно глядел на Булавина, словно полковник был не живым человеком, а произведением искусства. Правая рука императора машинально взметнулась к подбородку и привычным жестом огладила закрученную в спираль козлиную бородку.

Молот закончил расправляться с трубками. Обретя свободу, он встал с ложа и сделал шаг к Кадживейту. Здоровенный землянин возвышался над хлипким гуманоидом на целую голову и был еда ли не в двое шире его в плечах.

– Прекрасно, просто прекрасно! – с восхищением глядя на Булавина, повторил Кадживейт.

Ярость огненными молоточками стучала в голове Молота, застилая сознание и мешая ясно мыслить. Булавин оскалил зубы и вновь негромко зарычал. Вытянув руку со скрюченными пальцами, он шагнул вперед, собираясь стиснуть, сдавить в ладонях хлипкую шею Кадживейта.

Внезапно его голову пронзила боль. Мир закружился и зашатался перед глазами. Полковник охнул и опустился на одно колено, прижимая руки к пульсирующим вискам. Боль была нетерпимой, словно кто-то вворачивал в его голову огненный прут.

Боль вытеснила из сознания полковника нестерпимое желание прикончить Кадживейта. Все, о чем он мог сейчас думать, так это только о том, чтобы эта невыносимая пытка кончилась. И боль мало-помалу начала утихать. Вскоре от неё не осталось ни следа, и Булавин снова смог подняться на ноги.

– Превосходно, – донесся до него довольный голос Кадживейта.

Подняв глаза, Молот увидел расплывшуюся на губах императора самодовольную улыбку. Он явно ощущал себя полным хозяином ситуации. А это немедленно вновь разозлило полковника. Его буквально трясло от гнева, и он никак не мог совладать с охватившей его яростью. Но, стило Молоту подумать о том, как же ему хочется стереть эту наглую улыбку с лица Кадживейта, желательно его же фиолетовой кровью, как в голове полковника вновь вспыхнула боль. Булавин до хруста сжал зубы и стиснул кулаки так, что ногти впились в кожу ладоней.

– Ты не можешь мне навредить, я позаботился об этом. Одна только мысль об этом причиняет тебе такую невыносимую боль, какую не в силах вытерпишь ни одно живое существо, – немного понаслаждавшись видом его мучений, довольно заметил Кадживейт.

– Что… что ты со мной сделал? Где мои люди? – отдышавшись, спросил Молот.

Кое-как успокоившись, ему удалось взять под контроль сжигавшую его ярость, превратив её в спокойное, ровное пламя.

– Тебя в самом деле это интересует? – удивленно приподнял бровь Кадживейт и недовольно посмотрел на чоха.

Булавин прислушался к себе и вдруг обнаружил, что если первый вопрос его действительно волновал, то второй у него вырвался чисто машинально. Как будто воспоминание из сна, в котором он был заботливым командиров, готовым стоять насмерть за жизнь каждого своего бойца. Хотя сейчас Молот не мог даже ума приложить, как его могли заботить такие мелочи. Медведь, Горилыч, Сверчок, Пилюля, Руся… он отлично помнил носивших эти имена людей, но более не испытывал к ним никаких чувств. Когда-то они были его командой, его семьей, и он не задумываясь пожертвовал бы жизнью ради любого из них, а сейчас ему было совершенно плевать мертвы они или нет.

– Что ты со мной сделал? – в упор взглянув на Кадживейта, требовательно спросил Молот.

– Что последнее вы помните? – вновь прозвучал в его сознании голос чоха.

Булавин нахмурился. Помимо собственных воспоминаний, в его памяти обнаружились и совершенно новые сведения. История империи Кадживейта, её язык, письменность. Молот помнил, что сорок лет назад Кадживейт бросил вызов своему узурпировавшему трон брату Дагту, но потерпел поражение и был вынужден бежать в дальние миры. Там он нашёл уникальную планету, с помощью биологических образцов с которой ему удалось создать целую армию солдат-тритов. А потом Кадживейт встретил чохов. Эта раса была куда древнее всех тех, что входили сейчас в состав империи. Они покорили дальний космос задолго до того, как на орбиту вышел первый искусственный спутник Трона.

Чохи заселили многие планеты, в том числе и некоторые под самым боком людей. Но до этих пор чохи старалась держаться подальше от конфликтов Вселенной. Они видели создание империи Зартана и её постепенный упадок Но Кадживейту как-то удалось убедить их выступить в этой войне на его стороне. С их помощью он выстроил целый флот и вернулся в центральные миры. Кадживейту удалось завоевать половину старой империи, но его троюродный братец Дагт по-прежнему удерживал несколько десятков миров в центре старой империи. До тех пор, пока они не падут, победа императора Кадживейта не будет полной. Булавин помнил всё это, хотя и не мог этого знать.

– Я помню станцию, – наморщив лоб, ответил на заданный чохом вопрос Булавин. – И… тритов. Они захватили нас.

Кадживейт переглянулся с Коргом и довольно кивнул, вновь огладив ладонью бородку.

– Хорошо, это очень хорошо. Земля – чудесная находка. Из вашей расы получатся отличные, выносливые рабы. Вы непокорны, но это мы исправим… – Кадживейт цепким взглядом впился в лицо полковника, следя за малейшим изменением его выражения.

Но слова императора не тронули Булавина. Ему было плевать и на Землю, и на всех оставшихся там людей. Единственная персона, которая его заботила – это он сам. На мгновение что-то, что осталось в нём от прежнего «Я», всколыхнулось, возмутившись подобному равнодушию, столь противоречившему его прежней натуре. Но Молот без труда продавил этот слабый протест и вновь задал единственный интересующий его сейчас вопрос:

– Что вы со мной сделали?

Кадживейт отошел в сторону и задумчивым взглядом уставился на темную панель одного из приборов.

– Мы тебя клонировали.

– Что?.. – Булавин онемел от удивления.

Он был готов услышать какой угодно ответ, но только не тот, что сейчас прозвучал.

– Мы забрали тебя и твоих людей со станции, чтобы узнать, стоит ли нам опасаться вашей расы… ты же понимаешь, мой друг: безопасность империи прежде всего… – Кадживейт мгновение помолчал, подбирая слова. Повернувшись к Булавину, он посмотрел ему в глаза и без эмоционально, словно просто озвучивая несложную истину, добавил: – Мы взяли образцы твоего ДНК и сняли копию биотоков личности, а затем клонировали. Но не один к одному. Во-первых, я распорядился передать тебе часть знаний о нашем мире, чтобы он не был для тебя чужим. Во-вторых, мы клонировали тебя без «морального ограничителя».

– Как это? – сдвинув брови, хмуро спросил Булавин.

– В мозгу каждого живого существа есть некий «моральный ограничитель», который не позволяет ему совершать определённых поступков. Одним он запрещает убивать, другим не дает красть… В общем, это механизм, который помогает определять нам, что хорошо, а что плохо, что можно делать, а что нельзя. Я же считаю, что это лишь мешает, ограничивает нас. Только избавившись от ханжеской заботы о ближнем разумное существо может достичь своей истинной силы. Считай это моим подарком тебе, мой друг, – Кадживейт усмехнулся, искоса наблюдая за реакцией полковника на свои слова.

Молот нахмурился. Он вновь прислушался к себе, пытаясь вспомнить какого это было – ощущать тревогу, желание защитить и позаботиться о тех, кто зависел от него. Ничего, пустота.

Осталось лишь холодное раздражение и пульсирующий огонь ярости, бившийся в груди подобно второму сердцу. Затих даже тот слабый, протестующий голосок, который он в какой-то момент услышал.

«И как меня раньше могли заботить такие мелочи?» – рассеянно подумал полковник.

И это чувство вседозволенности пьянило. Не заботясь ни о ком, кроме себя, он мог достигнуть таких высок, какие прежнему Булавину, бездарно растрачивавшему свои силы на защиту других, и не снились. Молот понимал, что стал ДРУГИМ, но каково было быть собою прежним он не помнил.

– Я хочу, чтобы ты возглавил мою черную гвардию, – вырвал его из раздумий деловитый голос Кадживейта. – Ты упрямый и свирепый, настоящий зверь, первобытный хищник. Люди империи утратили в себе эти качества, но ты другой, совсем другой. С моим умом и твоей силой мы покорим Вселенную, мой друг! А потом придет черед и твоего родного мира. Он падет к нашим ногам, как и все остальные планеты!

Кадживейт расхохотался. Вытерев выступившие на глазах слезы, он продолжил:

– У тебя нет ментальных способностей, поэтому ты не сможешь контролировать тритов, но это и не важно. Ты будешь командовать моей черной гвардией…

В комнату неслышно вошел один из гвардейцев. На его вытянутых руках лежала стопка одежды. Опустившись на одно колено, он протянул свою ношу Булавину. Развернув стопку, Молот обнаружил, что держит точную копию одеяния стража, к которой прилагался длинный, ниспадающий до пола черный плащ, крепившийся к плечам двумя пневмо-застежками.

Полковник оделся и, накинув на голову капюшон, задумчиво взял в руки полукруглую, угольно-черную маску с узкой смотровой щелью.

– Мне обязательно её носить? – повернувшись к Кадживейту, спросил он.

– Нужно скрыть твое лицо, ты слишком похож на императора Зартана, а нам это ни к чему. К тому же, уверен, ты найдешь её весьма полезной, – откликнулся император, оглаживая козлиную бородку.

Булавин вздохнул и прижал маску к лицу. Она подошла, как влитая. Пневмозахваты надежно прикрепили её к коже полковника. Ощутив тепло человеческого тела, маска мгновенно ожила. Казавшееся снаружи непрозрачным, изнутри стекло смотровой щели наделяло мир удивительной контрастностью. Каждая деталь, на которую смотрел Молот обретала неожиданную четкость.

Булавин вдруг понял, что знает, как ею управлять. Видимо, эту информацию Кадживейт так же записал в его мозг. Дым, туман и даже кромешная тьма не были ей помехой. Прикоснувшись к едва заметному переключателю у правого виска, полковник последовательно переключил пять режимов видения. Каждый из них мог пригодиться в зависимости от ситуации. Теплосканер, ночное видение, дававшее картинку куда более четкую, чем ту, на которую были способны самые совершенные земные приборы, компьютерная развертка, представляющая мир в виде набора целей, расположенных на разлинованной прицельной сеткой карте и много еще чего другого…

Булавин поднял руки и взглянул на украшавшие их браслеты и кольцо. Он знал как управлять и ими. Чтобы активировать кольцо-плазмомет, нужно сжать кулак так, чтобы указательный и безымянный пальцы сжали перстень с боков, а подушечка среднего надавила на кнопку на ладони.

Левый браслет был щитом. Булавин стиснул кулак, так что средний палец нажал на такую же, как на правой ладони кнопку, и над браслетом возникла дрожащая, прозрачная полусфера, по которой периодически проскакивали золотисто-зеленые искры. Молот разжал ладонь, и щит погас.

– Будь осторожен, мой друг. Мы обнаружили, что этот щит не способен остановить оружие, сделанное из земного металла, – предупредил его Кадживейт.

Булавин кивнул.

– И, конечно же, тебе понадобится новое имя, – добавил император.

– Новое имя? – эхом откликнулся Молот, критически оглядывая себя в зеркальной стенке одного из приборов.

Кадживейт мгновение поразмышлял.

– Как насчет… лорд Да́рес? – император щелкнул пальцами и вопросительно посмотрел на Булавина.

– Мне всё равно, – равнодушно откликнулся Молот, поправляя на голове капюшон.

– Значит, решено, – Кадживейт довольно хлопнул в ладони и развернулся к неподвижно стоявшему рядом чоху.

– Зеб Корг, подготовьте корабль, – взгляд императора вновь переместился на Булавина. – У меня есть для вас первое задание, лорд Дарес.

Губы Кадживейта исказила злорадная ухмылка.

– Что случилось с моим… оригиналом? – повернувшись к императору, внезапно спросил Булавин.

Улыбка сползла с лица Кадживейта.

– Он сбежал. Но не беспокойся, мой друг, он не доставит нам хлопот. Мне только что доложили, что один из наших перехватчиков взорвал его корабль.

15

Червоточина

Корабль принцессы Талы,

8 декарис 57 декория

3 декэдиса 124 декуна

Корабль потряс мощный удар. Булавина отбросило на переборку, рядом повалились на пол его бойцы. «Лобовое стекло» привычно затуманилось чернотою червоточины.

– Какие… повреждения? – поморщившись от боли в плече, спросил Молот.

Пальцы принцессы порхали над приборной панелью, Булавин видел множество пылавших на ней тревожных фиолетовых огоньков.

– Один из левых двигателей сгорел, – с досадой ответила Тала. – С тремя оставшимися корабль не сможет вновь войти в червоточину. В кормовом отсеке нарушена целостность корпуса, достаточно малейшей перегрузки, и крохотная пробоина превратится в такую дыру, какую ни одним «аварийным пластырем» не залатаешь… кстати сказать, его у нас все равно нет. Так, что еще… в четвертом энергоблоке течь. Откровенно говоря, я даже не уверена, что с такими повреждениями смогу посадить корабль… Но это не самые большие наши проблемы.

– О чем вы? – нахмурился полковник.

– Взрыв сбил нас с курса.

– То есть?

Тала вздохнула и вновь вызвала трехмерную голографическую карту.

– Из одной точки входа может быть множество точек выхода. Мы вошли в червоточину здесь, – пальчик принцессы указал на третью от Лосамноса бусину. – Но из-за отказа одного из двигателей в момент входа в червоточину нас сбило с курса, – девушка махнула рукой на ряд тревожно мерцавших фиолетовых символов на приборной панели. – И я не могу себе даже представить, где мы из неё выйдем.

Принцесса прочертила от бусины червоточины короткую линию в сторону, и нанесла на карту новую точку.

– Скажем, где-нибудь здесь. Координаты места я определю, когда мы вынырнем из червоточины. Если нам повезет, мы окажемся в обитаемой системе, а если нам повезет вдвойне, я даже сумею посадить корабль, не разбив его о поверхность. Но может статься и так, что нас вышвырнет в космической пустоте между звездных систем. В таком случае, мы обречены. В червоточине не действуют привычные законы физики, поэтому наш корабль еще не развалился, и даже, если вы заметите, через пробоину не выходит воздух. Но как только мы окажемся в нормальном космосе, нужно будет сразу садиться, повреждения слишком велики, – невесело закончила рассказ принцесса.

– Нда, это не хорошо, – резюмировал Булавин.

– Остается наедятся, что нас выбросит неподалеку от какой-нибудь обитаемой планеты, и я смогу посадить корабль, – повторила принцесса. – В любом случае, у нас есть еще девяносто декарисов. Советую насладиться ими, они могут быть вашими последними.

С этими словами Тала вышла из рубки. На мостике воцарилась тишина, каждый думал о своем.

– Слушай, Руся, раз уж так повернулось дело… – прокашлявшись в кулак, смущенно заговорил Медведь.

– Даже не думай! – сверкнув глазами, оборвала его Золотова и тоже покинула рубку.

Следом за нею разошлись и остальные. Булавин вернулся в каюту и растянулся на кровати, глядя в потолок. Да… кто бы мог подумать, что их миссия обернется таким образом? Сначала ранили Скворешню, а теперь вот погиб Горилыч… Кто знает, удастся ли хоть кому-нибудь из его бойцов вернуться домой?..

Спустя примерно четыре земных часа компьютер отрывистым сигналом предупредил людей, что их время подошло к концу. Булавин проворно натянул комбинезон, подхватил ИМП и вместе с принцессой побежал на мостик.

– Советую пристегнуться! – бросила через плечо ворвавшимся в рубку людям Тала, занимая пилотское кресло.

Булавин рухнул в противоперегрузочное ложе, позволив выскочившим из пазов ремням крепко притянуть его к кресло. Остальные спецназовцы поступили так же. Руся без лишних возражений устроилась на коленях Медведя.

Чернота за «лобовым стеклом» привычно осветилась радужной вспышкой, и они оказались в нормальном космосе.

Корабль немедленно начало трясти. Из приборной панели посыпались искры. Свет мигнул и погас, сменившись через пару секунд аварийный фиолетовым освещением.

Но на обзорном экране висел золотистый шарик какой-то планеты.

– Молитесь, чтобы она оказалась пригодна для жизни! – прокричала принцесса, изо всех силы выворачивая штурвал и направляя их покалеченный корабль к планете.

– Помилуй нас, Господи, прости грехи наша и защити от всех бед… – горячо зашептал Пилюля.

Корабль вошел в атмосферу. Чудовищная перегрузка вдавила Булавина в кресло. Корабль непрерывно трясло, отчётливо запахло гарью.

– Мы сейчас развалимся!!! – в панике закричал Скоробейников.

– СВЕРЧОК!!! ЗАМОЛЧИ-И-И!!!! – завопила Руся.

Но было поздно. Раздался ужасающий, душераздирающий скрежет, и корму оторвало. Приборную панель заливал фиолетовый свет тревожных сигналов. Принцесса стиснула зубы, из последних сил удерживая оставшуюся от корабля часть от неминуемого падения.

Земля стремительно приближалась.

– Мы падаем! Падаем!! – завопил Сверчок.

Но Булавин едва слышал его за бешеной тряской и жутким скрежетом сминаемого давлением металла.

– Четвертый энергоблок накрылся! Я теряю управление! – в отчаянии прокричала Тала.

Корабль трясло и швыряло, как песчинку в урагане, и для находящихся внутри людей шанс выжить неуклонно стремился к нулю.

– Слишком большая скорость! Мы не успеем затормозить!

Внезапно Булавин увидел выросшую справа по борту громадную стену красно-бурых скал.

– Тала! Лети к ним! – изо всех сил заорал Молот. – Нужно погасить скорость трением!

– Это сумасшествие! Мы просто врежемся в них и взорвемся! – в панике прокричала в ответ принцесса.

– Это единственный шанс!

– Это самоубийство, а не шанс!..

Но другого выбора у них все равно не было. Тала в последний раз вывернула штурвал, по касательной направляя корабль к гигантской стене.

Чем ближе они подлетали к этой твердыне, тем яснее становилось, что выглядевшая издали абсолютно ровной стена на самом деле была невероятных размеров естественной горной грядой, поделившей материк на две неравные части. По всей своей длине, насколько хватало глаз, «стена» достигал примерно одинаковой высоты в несколько километров, а её боковая поверхность, казавшаяся издали идеально гладкой, была покрыта привычными глазу выбоинами и шероховатостями, присущими обычной скале в любом из миров.

Корабль чиркнул по «стене».

– Управление отказало!!! – в отчаянии прокричала Тала.

Но инерция продолжала увлекать покалеченный корабль дальше. Стирая обшивку, он скользил вдоль скалистой стены к земле.