Текст книги "Чернильные стрелы"

Автор книги: Андрей Березняк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Стрелок покосился на Тойло, и стало сразу понятно, что в искусстве равнодушно глядящего на него наемника он лично не сомневается.

– А кричать ты можешь, пока Гронм не сотрется до основания. Я ведь знаю, что стены «заглушены». Ну как? Начнем, или так все скажешь?

– Скажу, – мужчина снова облизал губы. – Он к бабе ушел. Тут на другом конце… конца, – на септрери он говорил хорошо, но некоторые его особенности давались тяжело, – одна тетка живет, незамужняя. Ничего так. Норк к ней ходить повадился, до утра не будет точно.

Ростримо посмотрел на Тойло, тот чуть кивнул – верю. Вагнер был склонен согласиться.

– Давай в кабинет. Идешь мелкими шажками, руки держишь за спиной.

– Нет, – у витаньери были свои методы. – Идешь на полусогнутых, наклонившись вперед, руки держишь вверх, вывернув, пальцы врастопырку. Если мне не понравится, умрешь в момент.

Стрелок посмотрел на Ростримо, но тот кивнул:

– Делай, как он говорит.

В кабинет пришлось подняться на второй этаж. Хотя компаньон и уверял, что в доме никого больше не будет, Тойло проверял каждую дверь и двигался так, словно за каждым углом его ждала засада. Пленник не делал ничего предосудительного, с потолка никто с ножами в зубах не прыгал. После насыщенных первых минут стало даже как-то скучно.

– Нам сюда.

Ростримо вошел в нужную комнату, позабыв об осторожности, но в ней, к счастью, было пусто. Тойло встал рядом с дверью, стрелок замер посередине.

– Можно руки опустить?

– Нет, стой так, не закаменеешь.

Вагнер спорить с этим не стал, а сразу же кинулся к роскошному письменному столу, заваленному бумагами и письменными принадлежностями. Полировка была давно и безнадежно испорчена, в том числе и вином, бокал из-под которого устроился рядом с чернильницей.

– Так, что тут у нас… Ага.

Авросту Ростримо портить не стал, воспользовался чужим кинжалом. Что-то щелкнуло, потом хрустнуло, и крышка вместе со всем содержимым сдвинулась в сторону.

– Не понимаю людей, – сказал соглядатай. – Ну какой смысл прятать что-то в столе? Это же не железный сейф, дерево всего лишь. Ведь всегда разломать можно.

– Так сюрпризы же для этого, – заметил наемник.

– Ну и что, что сюрпризы. Вон, тут их набито столько, что комната в кузнечный горн в мгновение превратится, и что – помогло?

Тойло стало немного плохо. Пленник тоже заерзал, хотя руки опустить не решился.

– Ого…

Все же любопытство людское – самый большой грех. Головы вытянули все, в том числе и стрелок, который моментально забыл, что за это ему обещали воткнуть меч меж ребер или иным образом умертвить. Но Тойло, впавший в ступор, не обратил на него никакого внимания, но обалдевший охранник моментом не воспользовался.

Ростримо Вагнер вытаскивал из тайника под столешницей золотые монеты. Витаньери не смог бы точно определить, сколько было в этих стопках, но стенка из как минимум тысячи королей выросла среди исписанных бумаг. Ни одного принца или медяка.

– Ско… крхрм… сколько там?

– Н-не знаю, – шпион тоже был растерян. Тут не только короли, тут вообще золотые. Вот влизы из Окры, они тяжелее королей. Творец, вразуми, что с этим теперь делать.

– Собирай. Вон, сумка.

Ростримо послушно взял рыжую суму из мягкой кожи и начал набивать ее монетами.

– А почему вы за мной не погнались? – спросил он пленника.

– Норк не велел. Сказал, что…

– Что?

Пленник помялся, но признался:

– Что этот идиот никому не сдался, если мы, косорукие, сразу его прибить не смогли. Идиот – это он про Вас.

– А криворукие – про вас, – ехидно передразнил Ростримо. – Ну, вот теперь и поглядим, кто из нас идиот.

– С такими богатствами вы точно не идиоты.

– Голову вниз! – прикрикнул Тойло.

Что-то разговорился! Кажется, этот охранник поверил, что теперь, захапав столько золота, налетчики уберутся и даже, может быть, оставят ему жизнь. Но Ростримо вновь склонился над столом, и на этот раз возился он дольше. Но снова раздался щелчок, и открылся верхний ящик с правой стороны. Вагнер аккуратно выдвинул его, внимательно осмотрел, но, в конце концов, счастливо улыбнулся и показал компаньону искомое.

– Вот оно, вершина наша!

В руках он держал невзрачную сумку для бумаг, украшенную тисненым изображением барана – знак дипломатической неприкосновенности. Тойло читал когда-то, что глуповатое животное стало символом высоких переговоров, потому как однажды именно на овечьей шкуре был подписан какой-то важный мир после долгой войны.

– Интересно, сумочка-то безродная?

– В смысле?

– На таких должен быть герб страны, которой она принадлежит. На этой нету. Только чья-то печать, не знаю чья.

– И что это значит?

Ростримо внимательно посмотрел на Тойло и улыбнулся чуть ли не до ушей.

– А то, что мы в таком дерьме, что даже и не рассчитывали на это.

В этот момент пленник рванулся вперед, одновременно заваливаясь влево, чтобы уйти от удара наемника. Вагнер прыгнул в сторону, в Шаэлью полетел табурет для ног. От него он уклонился, а вот стул выбил его из кабинета. Хорошо хоть таким тяжелым сложно размахнуться, и ребра остались целы. А ведь мог и в голову попасть!

Изнутри послышался визг Ростримо и Тойло вскочил на ноги. В комнате уже успели сдвинуть стол чуть ли не на центр, шпион держался за столешницу, которую охранник пытался выдрать из его рук, и истошно голосил. Витаньери успел сделать два шага, когда стрелок развернулся и прыгнул навстречу. Меч бесполезно свистнул выше: враг нырнул вниз. Ему почти удалось поймать ноги Тойло, потерявшего в суматохе дагу, но тот в последний момент выставил колено, в котрое охранник въехал лбом.

– Три… короля!...

Обычно после таких ударов падают без чувств, но проклятый арбалетчик даже не моргнул, хотя и оставил мысли о захвате, а вот нога наемника перестала гнуться. Он попытался опустить клинок в спину соперника, однако эта сволочь умудрилась пихнуть опытного солдата в пах. Совокупно с пораненным коленом это доконало Тойло. Пришлось падать, хотя и очень не хотелось. Стрелок вцепился ему в пояс и подтянулся, намереваясь подмять под себя ненавистного налетчика.

Сейчас яйца откусит!

Три короля поймут, откуда взялась такая мысль, но тут витаньери по-настоящему испугался. Он замолотил по голове врага кулаками, хотя и без видимого результата.

Подскочил Ростримо. Аврасту он тоже потерял, зато нашел ту самую табуретку, которой охранник не смог попасть в наемника. Первый удар пришелся защитнику ценного имущества по спине, он взревел и повернулся к нападавшему. Как раз в тот момент, когда господин Вагнер опускал свое оружие во второй раз. Стрелка сдуло с Тойло, нос хрустнул и сплюснулся, а глаза закатились. Впрочем, неугомонный тут же попытался подняться вновь, но в этот момент витаньери дотянулся до меча и, не заботясь об аккуратности и скупом, рациональном уколе, от души, как был – лежа – рубанул по шее. Промахнулся, попал по голове. Клинок глубоко вошел в череп, и охранник, наконец, замер.

– С горы на жопе…

Тойло поднял взгляд. Ростримо стоял, широко расставив ноги, и тяжело дышал. В руках он сжимал две ножки от табуретки, остальные части валялись среди общего бедлама.

– Три короля мне в задницу, – согласился с компаньоном витаньери.

Колено нещадно ныло, в глазах плавали розовые круги. Да, давненько так не доставалось.

– А ты чего так орал-то?

– Кто?

– Ты!

Ростримо непонимающе уставился на Тойло, потом вспомнил:

– Этот кретин пытался меня схватить и хотел сдвинуть стол. За открытую столешницу!

Тойло не понял трагизма ситуации.

– Он ее чуть не оторвал! Вот тогда бы все, как ты сказал, сюрпризы сработали бы разом.

– Ой…

– Вот тебе и ой!

Да, было от чего визжать. Тойло осторожно, стараясь не нагружать поврежденную ногу, встал. Колено вроде работает, надо только расходиться немного. Все же чувствуется возраст, тяжеловато стало прыгать вот так, получая тумаки.

– Что с сумкой?

– Вот она. Авросту мою не видел? А, вот она. Деньги возьмешь? Сможешь идти?

– Смогу, сейчас отойдет. Этого Норка будем дожидаться?

Ростримо подумал, но решил, что надо сматываться.

– Опасно. Я не знаю его способностей, но вообще мне не хочется тут задерживаться. У них точно должны быть свои сигналы, Норк поймет, что в доме кто-то другой, еще на улице. И, например, вызовет стражу. Твоя дага, держи. Пошли.

Они вышли в коридор, уже не скрываясь. Впрочем, если в доме кто и был, то после драки в кабинете точно должен был понять, что что-то случилось, как бы крепко он ни спал. Тойло никак не мог поверить, что стены, зачарованные на тишину, поглотили все звуки, и соседи даже не догадались, что произошло буквально за стеной.

– Ростримо, но он – это потенциальный преследователь.

– Не спорю, но лучше так, чем драться со всей стражей Лейно. Нам, на самом деле, повезло, что Норка не было тут. Я не знаю, что это за человек, но смотри, как за его бумаги дрался этот баран.

– За бумаги?

– Да. Когда я взял золото, он был спокоен и, по-моему, даже был готов спокойно умереть. Но как только у нас оказалась сумка, он как взбесился.

– Не знаю. Я бы вот так просто умирать не стал бы. Тоже бы сопротивлялся.

– Он не сопротивлялся, он нас убивал.

С этим витаньери, подумав, согласился. И в самом деле: охранник не пытался убежать, когда Тойло вылезал из-под кресла в коридоре, а всеми силами стремился добраться до Ростримо, не представлявшего в тот момент прямой угрозы.

Спускаться было тяжело, но вроде бы обошлось без серьезной травмы. Шаэлью выругался сквозь зубы, помянув родных недавнего соперника до двадцатого колена. Внизу ничего не изменилось – светловолосый лежал там, где зарезали, бугай плохо пах из разрезанных кишок рядом с дырявой (ого, семь дырок!)  дверью, оставшиеся двое тоже оказались на месте. Хотя наемник уже готов был к чему угодно.

– Господину Норку еще надо будет догадаться, что это я был. Я ведь сбежал несколько дней назад. Нет, он наверняка решит, что тут завертелось что-то более серьезное, чем скромный сотрудник Второго управления.

– Второе управление дамнорской жандармерии?

– Ага, оно самое. Удивлен?

– Удивлен, – согласился Тойло.

Дамнор отстоял от Септрери на две тысячи крепов – расстояние солидное. Это за Дельту, за Кравлу и еще за несколько стран. Географию той части света витаньери представлял плохо, но то, что Дамнорское королевство – это далеко, он осознавал. Хотя слава о нем оказалась вполне достаточна, чтобы знать, что такое Второе управление. Тамошний Негласный кабинет.

– Как тебя занесло-то.

– Королевская надобность не знает расстояний. Так, минуту на отдышаться и привести себя в порядок. Как я выгляжу?

– Как маазальский мальчик-проститутка.

– Тьфу, дурак! Ты и их пробовал?

– Тьфу на тебя! У меня с мордой как?

– Нормально, только отряхнись.

Да, котарди вывозил прилично, и штаны нуждались в хорошей чистке. Пока Тойло приводил одежду в хоть чуточку пристойный вид, Ростримо объяснял ему план дальнейших действий.

– Тут до ворот всего четыре квартала. Сейчас выходим, сразу налево до первого перекрестка. Потом идем направо до стены, и снова направо. Там уже и ворота.

– Открыты что ли?

– Конечно. Не война же. Там, кстати, будет довольно людно, с севера там предместья, народ постоянно шастает.

– А лошади, вещи?

– Все предусмотрел, дорогой компаньон. Лошадки ждут нас в трех крепах к западу, в публичных конюшнях.

– Хорош. Только мог бы сразу мне все сказать. Случись что…

– Надо было. Но мы с тобой, Тойло, вообще себя вели как мокрые ягнята.

– Как кто?

– Новички. Пошли. Хотя стой...

Ростримо исчез за дверью, ведущей в кухню, и вернулся с бутылкой вина в руках.

– Глотни.

– Зачем?

– Если что – скажемся пьяными.

Тойло приложился к горлышку. Вино было посредственным и слишком сухим, поэтому отпил он ровно столько, чтобы появился запах, зато промокнул белым вином щетину.

На улице никого не было. Оказывается, уже совсем стемнело, и зеленый глаз луны залил мягким светом стены вольного города. Фонарями Северный конец не обзавелся, но компаньоны сейчас этому были только рады. Тойло подобрал лежащие на камнях грабли и лопату и вновь спрятал клинок в сверток. А ведь это тоже изначально не предусмотрели, вроде как пришлось бы идти сквозь ворота с мечом под мышкой. Не запрещено, но вопросов было бы не миновать.

Да, привык, что все решает Гранто, сам распланировать ничего не смог.

Уже почти дойдя до стены, Ростримо вдруг задергался. Тойло притянул его к себе и зашипел, мол, спокойнее, дурак.

– Тут один из людей Соловья.

– Где?

– Вон там, у крыльца сидит.

Гло в пятидесяти и в самом деле на каменных ступенях сидел парень, похожий одновременно на хорька и на свинью. Глаз отсюда было не разглядеть, но витаньери готов был поставить все деньги, добытые сегодня, и те, которые были зашиты в седло, на то, что человек незнакомого ему Соловья накурился ведьминой травки. Было что-то такое в его скупых движениях. Если придется драться, о милосердии можно будет забыть: боли бандит чувствовать не будет, а голова выдержит и удар дубиной, но не отключится. Мерзкая вещь. С другой стороны, как помнил свои ощущения Тойло (пробовал, конечно), сейчас этому дураку должно быть очень лень даже дышать, не то что кулаками махать. Но если все же начнет – уже не остановится.

– Убьем? – спросил Ростримо.

– Нет. Увидит кто-нибудь, услышит. И потом твой Норк точно поймет, что это ты был.

– Почему?

– Ты какой-то неправильный шпион, Ростримо. Туго соображаешь.

– Я нервничаю!

– И нервничаешь. Я думал, шпионы умные и вообще не нервничают.

– А я думал, витаньери меньше болтают и больше делают, – огрызнулся Вагнер.

– А то я мало сделал уже. А так сам подумай: в квартале от разгромленного дома найдут труп этого дурня. Что подумает Норк, который велел Соловью следить, чтобы ты не появился? И сразу прирезать, если объявишься?

– Что это я был?

– Конечно, балда!

– Но ведь он мог просто в драке помереть...

– Мог. Но зачем давать лишние основания для подозрений.

Ростримо примолк. Тойло пошатнулся, увлекая компаньона за собой. Тот попытался вырваться, но наемник пояснил:

– Не рыпайся. Мы с тобой – два загулявших балбеса, ты перепил, я тебя тащу. Мордой не свети.

И Шаэлью схватил Ростримо так, что лицо того оказалось у витаньери под мышкой. Издалека все смотрелось так, словно два приятеля выясняли что-то очень важное, вроде того, уважают ли они друг друга, а потом один из них вдруг пал в неравной битве с крепким вином.

Вообще Тойло пил мало. Многие наемники отдавали должное различным напиткам, но нарвик слишком хорошо помнил свою юность на вастерской службе и мрачные перспективы нищей старости. Тем более что алкоголь и хорошее тело не очень совмещаются, а в бою скорее выживет сильный, а не разбирающийся в вине.

Но пить так или иначе приходилось. Где, чтобы не обижать, а порой чтобы успокоить нервы после того, как смерть разминулась на пару пальцев. Поэтому как надо вести себя пьяному, Тойло представлял. Он пошел неуверенной, но еще твердой походкой, напевая себе под нос фривольную песенку, популярную в Дельте.

– Как на сенокосе мужики гуляли, у кого длиннее, громко выясняли...

Ага, парень и в самом деле накурился, витаньери даже почувствовал горьковатый запах ведьминой травки, пропитавший одежду. Главное сейчас, не смотреть в глаза, потому как это может быть расценено как угроза. И тогда начнется на хуторе утро...

Бандит безразличным взглядом проводил подпитую парочку, но дергаться не стал и вновь погрузился в приятную дрему. Тойло свернул за угол, удивившись, как близко дома примыкали к стене. Все же давно не было в Септрери войны, мелкие стычки с дельтовскими пуаньи не в счет.

Он поудобнее перехватил Ростримо, велев тому смириться, мол, так и ворота пройдем. Шпион спорить не стал, во всяком случае лучшего плана не предложил. И даже пьяно пробормотал какую-то чушь, когда стражники решили спросить Тойло, кто он такой и куда прется.

– Свояка вот несу.

– Куда несешь?

– Несу, – согласился Шаэлью.

– Тьфу, пьянь болотная! А лопата и грабли зачем?

Тойло задумался. И просветлел, найдя ответ:

– Лопатить и грабить!

Поняв, что ничего путного все равно не добьешься, стражники только дали ему пинка пониже спины и вернулись в караулку. Ростримо весело хрюкнул, порадовавшись, что отдуваться, в том числе и на собственной заднице, компаньону пришлось одному. За это Тойло слегка напряг мышцы руки, которой обнимал шею Вагнера, и тот испуганно ойкнул.

– То-то же!

Так они прошли почти креп, постепенно забирая влево. Конечно, ночью гулять по слободе – это то еще приключение, но обошлось. То ли повезло, то ли никто не захотел связываться с парой гуляк, один из которых, не понятно почему, но выглядевший опасно. Наконец, Тойло отпустил Ростримо, и шпион утер пот со лба.

– Тяжело, – пожаловался он, показывая на сумку с золотом, висящую у него на шее. Витаньери молча взял эту приятную тяжесть и повесил на плечо.

Публичные конюшни на ночь не закрывались, но добудиться сторожа было нелегко. Витаньери уже намеревался выбить замок, когда дверь отворилась, и заспанное, недовольное лицо соизволило поинтересоваться, кому это неймется в столь поздний час. Пришлось пообещать дать по морде, если отсутствие вежливости   к клиентам будет иметь место и в дальнейшем, или премию в виде монеты номиналом пятьдесят медяков, если добрым господам будут рады и приветливы.

– Тю, выбор слишком простой, – заявил сторож, прочистил горло и улыбнулся так, что его неприятно-сизая физиономия туго обтянулась кожей как армейский барабан.

Узнав, что уважаемым надобно, он мигом сбегал к коновязям и привел лошадей. Очевидно, ходить дважды было лениво, поэтому хлипкий мужик одновременно держал два повода и сгибался под тяжестью двух сумок и седел. Тойло сразу проверил швы на своем, но все оказалось в порядке. Хотя его накопления теперь выглядели несколько смешными по сравнению с тем, что висело сейчас у него на левом боку.

– Кхм... Господа довольны?

Наемник кивнул, а Ростримо кинул сторожу монету. Тот ловко ее поймал и проворчал, что вообще ночами спать надо. Тойло напомнил, что «по морде» никто не отменял, и пришлось вновь увидеть ту жуть, которую сторож выдавал за улыбку.

Потом была скачка по проселку, который совсем недавно компаньоны уже покоряли, и дальше на юг. Они остановились только тогда, когда лошади одновременно начали сбиваться с шага. Ростримо уверенно свернул в холмистый лесок, сквозь который шел тракт, и забрался в самую чащу еще на целый креп. Солнце уже светило вовсю, кусты кишели мошкарой, но ту больше заинтересовали взмокшие животные, а не люди.

Ступив на землю, Тойло почувствовал, насколько же он устал за эту ночь, и не столько физически, а именно головой и нервами. Наверное, такого ему не приходилось переживать еще никогда. Впрочем, он и сам догадался, в чем тут дело. Ведь до сегодняшнего дня всегда был кто-то, кто принимал решения, а витаньери Шалью выполнял приказ. Так было в Нарви, потом у Гормо, в других ватагах и грастери Ройсали. А концессии, как назвал это Ростримо, думать пришлось самому. Хотя шпион вроде бы и был формально главным, в конце концов это была его идея с налетом на дом господина Норка, на самом деле как такового лидерства у них в паре не было. Два равноправных партнера, которые должны и думать, и решать сами. Такого в жизни Тойло еще не было. И это оказалось неожиданно трудно.

Костер разводить на всякий случай не стали, обошлись холодной телятиной, сыром и подсохшим хлебом – Ростримо, оказывается, позаботился. От его былого цинизма и бесшабашности не осталось и следа, шпион явственно боялся. Тойло дружески хлопнул его по плечу и отсалютовал обкусанным уже бутербродом.

– Выше голову, боец!

Вагнер устало улыбнулся.

– Все кончилось? – с надеждой спросил он компаньона?

– Думаю, все только начинается. И мы даже не знаем, что у нас в той маленькой сумке. Смотри, мы можем сейчас поделить золото, сжечь, не открывая, сумку и разъехаться. Денег нам теперь хватит... На много хватит.

От такого предложения Ростримо встрепенулся. Одна мысль о том, что можно вот так вот осесть где-то и жить тихой жизнью, похоже привела его в ужас. Нет, не для того он ввязался во все это, чтобы превратить месть (куда же без нее, чтобы дамнорец ни говорил) и авантюру в банальный разбой. Глаза его снова начали разгораться, и даже обрюзгшие было щеки словно подтянулись, и лицо шпиона опять стало напоминать если не хищную птицу, то как минимум падальщика. А к тому спиной не поворачивайся, особенно если ты ранен или болен!

Ростримо решительно выхватил из сумки с золотом дипломатический кошель и резким движением сорвал печать.

– Чей это занк хоть? – спросил Тойло. Он так и сидел неподвижно, слегка улыбаясь, и не подумал даже остановить компаньона.

Любопытство – страшная вещь.

– Не знаю. Тут сургуч обычный, без голоса.

Вот тут витаньери похолодел. Он никогда не видел печатей с магической сигнализацией и даже не вспомнил о них, когда Ростримо ломал эту. А ведь могло случиться так, что сейчас Норк или кто-то еще получил бы сигнал, что в той стороне, примерно в стольки-то крепах какой-то идиот вскрыл не принадлежащую ему сумку. И это не говоря уже о том, что сам кошель мог полыхнуть ярким пламенем, сжигая свое содержимое и того, кто его открыл.

– Не беспокойся, дружище, я в этих делах поднаторел. Я же шпион, – ухмыльнулся Вагнер.

– И что?

– И то. Я хоть и не маг, но вот всякие волшебные ловушки видеть обучен. Без этого таланта я не был бы шпионом.

Тойло слегка успокоился. Объяснения Ростримо выглядели убедительными, хотя всегда есть шанс, что попадется замок, зачарованный кем-нибудь, что мастерство строить превзойдет умение дамнорца ломать. А тот, словно услышал мысли витаньери, продолжил:

– Я только видеть могу, – и он вздохнул. – Снять заклятие мне не дано. Зато, когда видишь, можно ведь обойти. Иногда.

– Как со столом?

– Как со столом. Это ведь не Норк стол зачаровывал, это куплен он такой был. Поэтому я лишь увидел, как его правильно открывать. А если бы Норк сам каждый раз заклятье накладывал, чтобы его каждый раз снимать самому, то я бы и не прикоснулся даже. Только он не может. Вроде бы...

Ростримо помолчал, посмотрел на сумку и взял бутерброд. Откусил и принялся вяло пережевывать. Явно он оттягивал момент, когда придется заглянуть внутрь. Тойло покашлял.

Шпион вздохнул. Снова взял кошель в руки, посмотрел на компаньона, и тот уверенно кивнул.

– Ну, держись за воздух!

И вытащил плотный конверт, набитый бумагами. Здесь Ростримо уже не стал мяться и вскрыл его без лишних раздумий.

– Так... Это у нас... у нас... у нас...

Он замолчал, изучая какие-то письма. Тойло долгое время молчал, не мешая, но не выдержал и склонился к компаньону.

– Ну?!

– Мой друг... – Вагнер счастливыми глазами смотрел на наемника. – Мой друг! Мы с тобой были в заднице? Так вот, теперь мы в полной жопе!