Текст книги "Чернильные стрелы"

Автор книги: Андрей Березняк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Каззо наш теплеет!

И в самом деле: даже на взгляд бледность с кожи ло-егеря начала сходить, губы покраснели, а глаза неожиданно закрылись. Что со всем этим делать, никто не знал, поэтому все, включая врача, только стояли и смотрели, как к телу Бламме возвращалась жизнь. Или не жизнь? Гормо на всякий случай вытащил свой кинжал. Лейтенант зло покосился на него, положив руку на эфес, но полковник Ультеро и сам обнажил клинок.

Бламме вдруг резко вздохнул полной грудью, с хрипом, долго выпустил воздух, снова вздохнул и отчаянно закашлялся. Его сперва выгнуло дугой, потом егерь, сверкая бледными своим естественным цветом ягодицами, вывернулся на четвереньки и открыл глаза. Взгляд его светился безумием человека, который уже почти утонул, но в самый-самый последний момент успел выплыть и глотнуть воздуха. Дышал бедный Каззо примерно так же, как если бы его и в самом деле вытащили из воды: шумно, сипло и очень часто.

– Ты кто? Как тебя зовут? – врач подскочил к егерю.

Тот некоторое время непонимающе смотрел на спрашивающего, но все же попытался что-то сказать, запнувшись на первом же слоге. Еще несколько раз получалось лишь беспомощное квакание. Каззо поднял руку, призывая дать ему время и постарался успокоить дыхание.

– Ло-егерь Третьего егерского полка Каззо Бламме к Вашим услугам, господин полковой врач!

Выдох облегчения пронесся над биваком. Ультеро улыбнулся и вытер пот со лба. Гормо Нерго вертел в руках кинжал, якобы просто так, но на самом деле не считал, что уже пора прятать его в ножны. Вот только что лежал солдат мертвее мертвого, пусть и с теплой мошонкой, а теперь все радуются, обнимают бедолагу, повезло, мол, тебе, что ожил. А кто ожил-то?

– Ну-ка, боец, оденься быстро! Нечего тут трясти своими причиндалами, глаза смущать. Но гордись – кто еще похвастается, что его яйца сам полковник теребил?

Егеря оглушительно заржали, Бламме стремительно покраснел и принялся торопливо одеваться. Его суетные движения только раззадоривали боевое братство.

– Ты, Каззо скажи, тебе как руки нашего полковника – понравились?

– Или у лейтенанта нежнее?

– Да ты про свои спроси!

– Чего-о-о-о?!

– А ничего, сам ведь тоже щупал!

Ультеро смеялся вместе со всеми, майор Дарготте улыбался, но заметив взгляд Гормо, смутился. Он и сам был пуаньи, поэтому столь низкие шутки были ему вроде не к лицу. Впрочем, и кластаро Нерго признавал комизм ситуации, поэтому улыбнулся майору в ответ.

– Салте, как там каша, разогрелась?

– Горячая, как яйца Бламме!

Полк вновь грянул хохотом. А Гормо подошел к врачу и тихонько спросил:

– Так что все же с нашим яйценосным егерем?

– Господин негласный, мы все, с Вашего позволения, тут яйценосные, не приведи Творец обратного. Бламме наш скорее теплояйцый. А вот что с ним было, я не знаю, признаюсь честно. И если еще раз честно, мне это совсем не нравится. Случай какой-то не медицинский, а мистический. Нам бы мага, но сами понимаете…

Да, полноценный маг в отдаленном гарнизоне служить не будет. Вообще найти настоящего мага, которого бы привлекла служба, тем более военная, практически невозможно. Проблемы бренного мира их перестают волновать в полной мере, а уж с заработком, которому позавидует и генерал, никаких вопросов не возникает. Но даже посредственные чародеи в армию шли с большой неохотой, скорее только в силу уникального стечения обстоятельств.

Ультеро дал егерям еще полчаса на завтрак и приведение себя в порядок, после чего полк двинулся дальше. Следопыт ничего конкретного не нашел, а устраивать полноценный поиск – не было времени. До заката требовалось добраться к временному лагерю, где солдат ждали хоть и худые от времени, но шатры, полноводный ручей и, как обещал полковник, своевременный подвоз припасов и фуража.

– А лагерь-то не растащили еще? – спросил Гормо егеря.

– Нет, что Вы. Там вокруг ничего нет уже. От Лейно к западу селятся крепов на двадцать, не больше, дальше боятся. Дорога же идет не строго на юг, а до Лейно забирает восточнее, так что от ближайшей деревни до нашего лагеря больше семидесяти крепов по лесу. Потом, если кто и доберется туда, брать там особенно нечего. А если и возьмет, а мои мальчики это найдут… Они же рассчитывают на какую-то крышу над головой, и если какой-нибудь масари лишит их этого, я ему не завидую.

– И такой большой лагерь, что и столько лошадей разместите?

– Можно и там, но нет смысла. Оставим полсотни, остальных отправлю в лейнские конюшни пока. Легче, чем через лес фураж тащить. Боюсь, что наше с Вами задание может затянуться, а снабжение – это наше все, уж поверьте мне. Это в мирное время снабжение лишь повод что-то выгадать к своей пользе, сами понимаете… что, не понимаете? – удивился полковник.

Гормо пожал плечами. Он и в самом деле не трогал казенных денег, ограничиваясь лишь жалованием. И дело не столько в размере этого жалования, очень даже существенном, но и в чести пуаньи, принадлежащего к старинному роду кластаро Нерго. Конечно, он знал, что многих благородных такие эфемерные тонкости не останавливали, но то другие.

– А я вот не вижу ничего страшного, если смогу без ущерба для полка сэкономить что-то при закупках, – ничуть не смутился Ультеро. – И разницу положить в полковой фонд. Ну и себе за старательность. Так что не надо морщиться, у меня егеря накормлены, одеты и обуты. И обучены.

– Я и не морщусь, – ответил негласный.

Полковник надулся и явно предался размышлениям, а не наговорил ли он лишнего. Гормо успокоил его:

– Ультеро, мне, если честно, три короля на Ваши коммерции. Вы исполняете приказ моего начальника, старание и обученность Ваших людей меня устраивает. Все остальное пусть роют армейские аудиторы, если им есть до этого дело. Так что успокойтесь и сэкономьте еще что-нибудь при закупках, но поменяйте гобелены на своих стенах!

– Что, плохо?

– Ужасно! И еще дракон…

Но в дракона полковник вцепился мертвой хваткой. Гормо и сам не заметил, как ввязался в ожесточенный спор о вкусах, моде и тенденциях в устроении интерьеров. Удивительно, но за этими разговорами время пролетело совсем незаметно, и спонтанную лекцию негласного о черепичном стиле во внутреннем убранстве Ультеро прервал кратким:

– Приехали!

Кластаро Нерго, который мгновение назад видел только девственный лес, пропоротый старой тропой, ошарашено заткнулся.

– Ничего себе, адово пламя со льдом мне в задницу…

Прайло Варконне, советник

Все пошло не так с первого же момента. Когда лошадь шефа потеряла подкову, и пришлось вернуться в деревню, все восприняли это как досадное недоразумение и потерю драгоценного времени. Но во время первой же ночевки зарядил такой ливень, что на утро во всем отряде не осталось ни единого сухого предмета. Сумки с припасами больше походили на кастрюли с супом, и гусары спешно выкладывали еду для просушки. Хотя еще до обеда солнце вжарило так, что ночной потоп вспоминался с ностальгией, вастер Шмарсси захлюпал носом, да и пара кавалеристов начали подкашливать. Сержант Карви только хмурился, но про возвращение не обмолвился ни словом. Надо большим господам, значит, надо.

Хлеб пришлось выкинуть уже на следующий день, овес начал подгнивать, а мясо подозрительно темнеть. Начальник черных ворчал, что к простуде скоро добавится примитивный понос, и погоня окончательно превратится в комичное представление. На охоту времени не было, но одному гусару под копыта лошади попался неприлично глупый заяц. Уж неизвестно, на каких харчах он так отожрался, но на вечернем привале его умаялись солить.

Утром дня третьего сверзился с оступившегося коня молодой солдат. Шею не сломал, но плечо точно треснуло как минимум в двух местах. Карви испросил разрешения отправить его назад. Вастер Шмарсси согласился, хотя его беспокоило то, что гусар при падении основательно приложился головой и явно заработал сотрясение. Карви только обреченно махнул рукой: еще кого-то отпускать с ним уже нельзя, а сам он, глядишь, и доедет нормально.

К тому моменту, когда опротивевшие холмы наконец-то сменились лесом, в отряде царило уныние и раздражительность. Шмарсси ворчал на всякого, кто попадался под руку, а чаще всего таковым оказывался советник. В конце концов придирки шефа так достали Прайло, что он полноценно огрызнулся, официально уведомив господина начальника Черного стола Негласного кабинета, что советник Варконне по служебным обязанностям не должен организовывать преследование подозреваемых в дикой местности, обеспечивая провиант, фураж и соответствующее руководство случайно встреченным отрядом легкой кавалерии. Равно как советник не должен кашеварить на уровне лучших заведений Лиссано, используя вяленую, полупротухшую зайчатину, найденные травы и снисхождение Творца. А раз не должен, то и не умеет.

Такая отповедь несколько привела вастера Шмарсси в чувство и даже повысила боевой дух среди гусар. Те увидели во всесильном черном не мрачную фигуру, окруженную жутковатыми слухами, а живого человека. И, кстати, человека в возрасте, которому тяготы пути давались с большим трудом. И раз вастер Шмарсси, несмотря на все, лезет дальше, а не сидит на месте, дожидаясь, когда подтянутся войска и его соглядатаи, то дело и впрямь очень серьезное. Раз так, братаны, то терпим и ловим дальше без кислых рож.

Еще одной проблемой предприятия стала карта.

– Это ж кто так план места снимает! – возмущался Шмарсси.

– Господин черный, в этих местах никто не ходит, никому и не надо, – зачем-то оправдывался сержант, чьей вины здесь уж точно не было.

– Ну, вот нам, например, надо!

Возмущение шефа Прайло прекрасно понимал: неизвестный картограф изобразил здешние места так, словно зарисовывал их по описаниям беззубого старика в придорожном трактире, утверждавшего, что по молодости он бывал в этих краях и за кружечку пива готов все подробно рассказать. А, может быть, и просто выдумал, пропив коронные деньги.

Так или иначе, но определить их точное местоположение не мог никто в отряде. Гусары и вовсе отмахивались от карты, поясняя, что в таких вещах разбирался только покойный лейтенант. Да еще и предыдущий сержант, покойный не менее лейтенанта.

Напоминание о погибших товарищах еще более укрепило решимость солдат найти злодеев, и от лица всех присутствующих гусар Карви заявил, что плевать на то, заблудились они или нет, но давайте же, наконец, поймаем этих мерзавцев, господа заберут то, что им нужно, а ребята отрежут адовым выродкам все, что торчит.

В целом же картину, которую являл собой поисковый отряд, советник Варконне находил откровенно печальной. Грязные, голодные частично больные люди, идущие не по следу, а по направлению, не имеющие понятия, где именно они находятся, без нормальной карты и компаса. Блестяще.

Утешало только то, что двигались быстро. Вастер Шмарсси утверждал, что приличных мест для перехода в Гант на самом деле не так уж и много. Дальше начнутся предгорья, хотя и очень пологие, почти незаметные в своем подъеме. А сами страны разделяет бурная река, именуемая Красной, за тысячелетия прогрызшая себе в скалах глубокое русло. И если на восточном берегу местность еще более-менее ровная, то западный – это вырастающая словно из ниоткуда скала, которая уже и есть Гант.

– Проходов, насколько я помню, там всего два, все они, уверен, контролируются гантирами. Один с севера, но там уже не так далеко до Нессере, и тащиться туда далековато. Второй же где-то напротив Лейно, если смотреть от города на запад. Дальше до самого Маазло переправиться через Красную невозможно, если только кто-то не построил там мост.

– А где это проход? – спросил Прайло.

– Где-то тут, – вастер Шмарсси ткнул в карту, но с тем же успехом мог просто показать примерное направление на северо-запад.

На четвертый день с неба вновь полило. Не буйным, но кратким ливнем, а моросящей мерзостью, растянувшейся больше чем на сутки. Прайло с озабоченностью посматривал на шефа, все сильнее и сильнее кашляющего. Советник всерьез начал беспокоиться, что начальника Черного стола это путешествие сведет в могилу. Но о том, чтобы вернуться хотя бы и одному с одним сопровождающим, Кайло Шмарсси и слышать не хотел. Он только плотнее заворачивался в одеяло, служившее теперь плащом, и с ненавистью глядел на отяжелевшие от дождя еловые лапы. Стоило чуть задеть ветку, и капельки срывались с иголок, в полете собираясь в целые водопады. И невозможно быть готовым к этому: Прайло всякий раз получал добрую порцию холодной воды за шиворот. Один из солдат накинул одеяло на голову и стал похож на набожную старушку, идущую в церковь на день Святого Лойго. Смеяться никто не стал, и вскоре весь отряд можно было бы спутать с праздничной процессией, вышедшей из дома призрения для старых и немощных.

А на утро дня пятого пришлось забить первую лошадь. То, что овса животным хватит ненадолго, было понятно уже давно, но от тяжелого выбора, какой из лошадок перерезать шею, избавил случай: одна из заводных попала копытом в звериную нору, и кость в ее ноге треснула так, что услышал даже дозорный. Сержант Карви сделал всю грязную работу и приказал разделать тушу.

– Мясо нет времени вялить, господин начальник, – сказал он вастеру Шмарсси. – Сейчас нарежем, положим под седла.

Господа негласные переглянулись. Этот рецепт еще меньше походил на высокую кухню, чем стряпня советника Варконне.

– За день просолится и прогреется, есть можно.

У Прайло на это счет имелись сомнения, но сержант был прав – времени было мало. Половина десятины прошла, а никто не видел ни следов беглецов, ни признаков того, что пограничная река хотя бы где-то близко.

Но к вечеру следы неожиданно нашлись. Гусар, высланный сержантом в дозор, примчался обратно, рискуя поломать и лошадь, и себя.

– Там кострище! Шагах в трехстах!

Прайло заметил шефу, что подобная находка – это какое-то нереальное везение или воля Творца, который, как известно, в дела живых вмешиваться не любит. И вряд ли он отвлекся от своих божественных дела ради каких-то дураков, потащившихся в лес без какой-либо подготовки.

– Дело у нас уж слишком важное, – возразил негромко вастер Шмарсси. – Кровь может такая политься…

Хоть сколько-нибудь точно определить, как давно тут горел костер, никто в отряде не умел. Возможно, дамнор Ростримо Вагнер и неизвестный витаньери грелись здесь еще нынешним утром, а могло пройти и три дня. Дождь давно уничтожил все следы, поэтому Шмарсси не стал гнать впереди ветра и дал команду устраиваться на ночлег.

«Конина под седлом» оказалась на вкус мерзкой, но есть выбирать особо не приходилось.

С неба все так же противно капало, может быть, и потише, но легче от этого не стало. Солдаты соорудили из жердей и трех одеял некое подобие навеса. Все настолько вымотались, что на разговоры и обсуждения сил ни у кого не осталось. Гусары и негласные, прижавшись друг к другу, мгновенно уснули, даже не выставив караульных.

Утром Прайло с сержантом несколько раз обошли стоянку по кругу, но так и не обнаружили ничего, что помогло бы определить направление, в котором ушли беглецы. За неимением лучшего вастер Шмарсси принял предложение одного из солдат свернуть круче к западу, совсем немного забирая на север.

– Так мы, благородный пуаньи, может, от этих ублюдков отстанем, зато точно не пропустим Ваш проход в скалах. И по берегу идти, может, легче будет. И вода рядом.

К Красной вышли только на восьмой день. Подъем к горам почти не чувствовался, тем неожиданней был величественный вид, открывшийся отряду.

Ели как будто расступились, и Прайло не сдержал восхищенного возгласа. Прямо перед ним ревела бурная река, другой берег которой вырастал из воды вертикальной стеной. Где-то наверху – приходилось задирать голову! – качали кронами сосны.

– Вот что за шум был, – сказал молодой гусар.

Олло – вспомнил советник. От переутомления даже его идеальная память начала подводить, и он никак не мог запомнить досконально имена гусар.

И впрямь: еще с вечера в ушах Прайло появился едва слышный гул, к которому он быстро привык и не замечал, как он становится все громче и громче. Но здесь, на берегу Красной, этот гул превратился в свирепый рев.

– Переправиться здесь никто не сможет, если он только не умеет летать, – подытожил осмотр реки сержант Карви.

Возражений ни у кого не нашлось. Широкая – в сотню шагов – Красная не оставляла никаких шансов никому, кто бы ни рискнул ее пересечь. Огромное бревно, стремительно пронесшееся мимо, только подтвердило этот непреложный факт. Река играючи то прятала его в своих водах, то выплевывала так, что он взлетало над пенным потоком.

– Откуда тут бревно? – спросил кто-то.

– Обтесалось, пока плыло, – ответил Карви. – Или из самого Ганта его тянет. Неважно. Нам вдоль берега на север.

Как и предполагал гусар, предложивший кратчайшим путем идти к реке, пробираться по берегу оказалось намного легче, чем по дикому лесу. Паводки, каждую весну сводящие Красную с ума, расчистили пойму от любой поросли, смыв почву до самого камня. За остаток дня, по словам сержанта, удалось оставить за спиной не меньше десяти крепов.

– Как по тракту скачем, – сказал он.

– Под копыта гляди!

Этот «тракт» регулярно пересекали русла ручьев, некоторые из которых вымыли себе глубокие русла даже в прочном граните.

Устраиваясь на уже девятую ночевку под открытым небом, Прайло оценил все прелести близкой воды. Просить вастера Шмарсси постирать ему трусы, советник, конечно, не стал и сам, раздевшись догола, занялся чисткой одежды. Вскоре к нему присоединились остальные солдаты, и даже начальник черных явил себя простым смертным в чем мать родила. На предложение помощи от одного из гусар негласный лишь поморщился, но Варконне не дал ему провести в ледяной воде больше пары минут, выгнав на берег к костру.

На ужин подогрели опостылевшую конину. Исхудавшие лошади, щипавшие скудную траву, смотрели на мясо с некоторой завистью: поедаемая подруга уже не мучилась голодом, не ломала ноги и не сбивала копыта о каменный берег. А то, что ее едят сейчас – ну, с кем не бывает…

– А вот ты, Карви, хотел бы быть королем? – вдруг спросил вастер Шмарсси сержанта.

От удивления гусар подавился, и ему постучали по спине.

– Ну, Вы спросите, уважаемый пуаньи, – откашлявшись, сипло ответил Карви. – Кто ж не хочет-то?

– Я вот не хочу, – встрял в разговор Прайло.

Сержант задумался. Советника за эти дни он включил в личный перечень самых умных людей ойкумены, поэтому просто так от его слов отмахиваться не следовало. Не хочет? Значит, есть к тому справедливые основания. Но никаких противопоказаний к тому, чтобы нацепить на голову корону, Карви так и не увидел.

– А почему, уважаемый господин Варконне? Королю никто не приказывает, он делает все, что хочет. Спать можно до обеда!

Прайло пошебуршил костер прутиком, дождался, пока его конец займется огнем, и несколькими взмахами нарисовал в воздухе несколько фигур. Искры разлетелись в стороны, одна попала кому-то на штаны, и советник, извиняясь взглядом, бросил прут между горящих поленьев.

– Ты, Карви, что думаешь по поводу Варецкого вастерьи?

Такой переход вновь смутил солдата, но тема в народе была горячо любимой, поэтому глаза сержанта загорелись яростным пламенем.

– Вернуть! Все знают, что Варе – исконно септрерские земли!

– Хорошо. Теперь представь себе, что Его Величество Геверро Третий скончался, и корону водрузили на твой лоб.

Даже в неровных отсветах, бросаемых костром, было видно, что Карви сначала покраснел, после чего смертельно побледнел.

– Не бойся, сержант, – рассмеялся вастер Шмарсси. – Это не крамола, это называется аналитическое моделирование. Так, советник?

Прайло изобразил поклон в сторону шефа. Черный смотрел на своего подчиненного с прежним интересом, как если бы сам в очередной раз устроил ему разминку для ума. Демонстрация же гусару из низкого сословия его заблуждений вастеру, похоже, нравилась. И сам Варконне за время своей работы неоднократно замечал, что именно среди масари стереотипные представления о природе власти особенно сильны.

– Это у Вас, негласных, это самое моделирование, а нам как крамолу выставят… – пробормотал Карви.

– Оставь, пустое, – успокоил сержанта Прайло. – Так вот, представь себе, что корона уже у тебя, ты говоришь, что Варе нужно вернуть. Хотя и Тремри, и Захар, и Виллоно, и Шайтулла признают вастерьи не за нами, а за Лончо.

– Но ведь вастер Варе был септрери…

– Об этом, сержант, нет никаких достоверных сведений и бумаг. Ладно, допустим, ты все же заявил свои права. Теперь что?

– Ну, армию послать.

Карви и сам чувствовал, что загоняет себя в ловушку, выхода из которой нет, но никак не мог сообразить, что же надо ответить на самом деле.

– А какую? Варе – это ведь крупный порт на Белом море, стены его – высотой в сто шагов, говорят.

– Брешут, – снова вступил вастер Шмарсси. – Вы там были, советник?

– Нет, я же по северу и западу в основном…

– Я знаю, – улыбнулся начальник Черного стола. – Сам ведь посылал. А я трижды был в Варе. Стены там и впрямь высокие. Не сто шагов, конечно, а сорок пять.

– Значит, сорок пять. Карви, какая армия у тебя будет штурмовать город со стенами такой высоты?

Сержант развел руками и неуверенно промычал, что какая-нибудь да найдется.

– Но эта «какая-нибудь» умеет брать такие города?

– Осада! – нашел спасительный выход гусар. – Я уморю их голодом, и они через полгода сами сдадутся!

– Во-первых, тебе неизвестно, какие запасы в крепости. Во-вторых, напомню – это порт. А флот Лончо сильнее флота Септрери многократно, это как раз известно всем.

Сержант задумался, но решить эту проблему уже не мог. То, что осада при открытых морских просторах является бесполезной тратой времени, он и сам понимал. Советник же без жалости продолжил добивать Его Величество короля Карви Первого.

– А теперь добавим ко всему союзнический договор Лончо, Захара и Шайтуллы. Вместе они смогут выставить армию, которая превзойдет числом то, что ты сможешь выдвинуть к Варе. Скорее всего, к коалиции присоединится и Виллоно – этим лончийцы могут пообещать снизить пошлины при провозе товаров к морю и обратно. А Тремри под шумок может ударить по Ламинго, который эти короеды считают своим, как ты – Варецкое вастерьи. Армию от границ Дельты ты увести не можешь, иначе те кластаро учинят у тебя на юго-западе то, что у них самих уже несколько столетий происходит. С севера уведешь – у Опосала тоже есть старые карты, где граница чуть ли не по стенам Лиссано проходит.

– Еще солдат сгоню, – уже совсем неуверенно предложил Карви.

– Хорошо, давай так. Но, во-первых, сколько ты сможешь рекрутировать? Ведь кому-то и в поле работать надо. Потом, когда тебя кителевали – много ли ты навоевал бы сразу?

– Кхм…

– Вот-вот, солдат еще обучить надо. А еще ты забыл про то, что масари кормит себя сам, ты же не только на казенном коште, но еще и жалование получаешь. В военное время же жалование еще и увеличивается. Откуда деньги брать будешь?

– А советники?

– А их ты еще найти должен. И следить за тем, чтобы они заботились о королевстве, а не о себе и своих родственниках. А чтобы следить, ты и сам должен во все вникнуть. И вот, сержант, ты оказываешься с драным задом уже через год своего правления: Варе не взят, лучшие солдаты полегли под стенами, денег в казне нет, потерян Ламинго, Опосал стягивает войска к границе – пока на всякий случай. В нижнем же течении вот этой самой Красной, – Прайло показал рукой в сторону шумящей реки, – у тебя дельтовские кластаро грабят деревни и города, угоняют людей, а то и объявляют некоторые земли своими, межи-то между Дельтой и Септрери никогда на бумаге не было, повелось Красную границей считать, но не более.

Карви потрясенно молчал. Королевская доля вдруг показалась ему не настолько мягкой, как ему представлялось еще полчаса назад. Господин Варконне, однако, решил закончить не этим, а банальной, но оттого совсем страшной фразой:

– И это только малая часть проблем, которые свалятся на тебя как на короля.

Гусары сидели, раскрыв рты, а вастер Шмарсси несколько раз хлопнул в ладоши.

– Что, сержант? Уел тебя мой советник?

– На то он и Ваши советник, уважаемый пуаньи, а я только сержант. Не-е, пусть другой кто-нибудь королем будет, и да живет Его Величество Геверро еще долго и правит нами разумно.

Черный снова рассмеялся. Разговор оживился, солдаты начали бурно обсуждать услышанное, и каждый соглашался, что пусть лучше Карви их во все дыры дрючит в должности сержанта – это гусару понятно, но заикнется он еще раз о короне, то получит в глаз в нарушение субординации. На это сержант отдал приказ: буде он о короне на свой лоб еще раз заикнется, то дать ему не в глаз, а по заднице, и не рукой, а вожжами. А сейчас спать, потому что завтра он спуску никому не даст. Во славу Геверро Третьего.

На сей раз Карви назначил дежурство, от которого освободил только негласных. Вернее, им заступать в караул он даже и не предлагал, а господа черные, конечно, и не настаивали. Ночь шла своим чередом, когда ло-гусар Малло Гриварро огласил лес истошным криком.

Никакого особенного оружия у Прайло не было. Кинжал, положенный по службе, и булыжник размером с кулак, подобранный тут же – вот и весь арсенал. Всполошившийся лагерь, однако, застал Малло сидящим с мокрыми штанами, бледного, но не могущего внятно объяснить, что случилось. По словам молодого гусара он считал минуты до конца своего дежурства, как вдруг почувствовал ужас, сопротивляться которому было невозможно.

– Карви, я ведь не трус! Но тут такое было… я не знаю, вдруг стало так страшно, что я вот… обмочился…

На глазах Малло выступили слезы, ему было стыдно и за непонятный переполох, и за конфуз со штанами. Но никто смеяться над ним не спешил, а черные так и вовсе приняли озабоченный вид.

– И я еще крикнуть не мог никак.

– Как это не мог? – не понял сержант. – Ты же тут всех до самого Лейно перебудил!

– Это я пересилил, – тихо ответил гусар. – Не мог звука издать – и все тут! И совсем ужас был поэтому. И еще чувствовал, что если так и буду сидеть и молчать, то совсем страшное что-то произойдет. А когда смог крикнуть, то уже… вот так вот и кричал…

Сержант посмотрел на вастера Шмарсси и развел руками. Пуаньи же вопросительно посмотрел на советника. Прайло долго не отвечал.

– Кто-нибудь из этих мест есть? – спросил он солдат.

Как и ожидалось, никого. Коронная армия была устроена таким образом, чтобы рекрут служил на другом конце королевства. Подальше от дома – подальше от соблазнов.

В своих инспекционных поездках Прайло Варконне бывал в Лейно неоднократно, но в самом городе по служебным надобностям не задерживался. Начальство, которое сидело сейчас рядом, больше интересовали сведения из окрестностей вольного города, Арлатэ и Сатротэ. В Сатро негласный ездил редко, а вот тракт от Арли до Лейно ему был хорошо знаком, как и многие местные дороги вокруг него. И часто он слушал разные байки малограмотных масари, достоверность которых подвергнул бы сомнению и самый доверчивый человек. Но, анализируя только сейчас географический разброс таких историй, Прайло пришел к выводу, что частота их стремительно повышалась как раз в районе Лейно и чуть севернее. Южнее, опять же, он практически не заезжал. Если же подумать еще, то вне этого ареала стремительно возрастало количество совсем уж невероятных подробностей, что и давало повод думать о рассказах крестьян, как о байках. А вот если послушать какого масари в кабаке крепах в пятидесяти от Лейно по направлению к Арли, то  все эти «каменные великаны», «волки-оборотни» и «ведьмы с бородавками» уже не упоминаются. События описываются мрачновато-жуткие, но без какой-либо конкретики. Мол, пошел в лес и исчез. А через месяц нашли погрызенного, но при этом даже без должной трупной окоченелости, не говоря уже про разложение.

– Что-то мне такое рассказывал один мужичок, – неуверенно сказал Прайло. – Что-то про животный ужас и парализованные члены. И точно – сказал, что как смог проораться, то отпустило.

– А что было-то? – нетерпеливо спросил шеф.

– А не знаю. Он, как вы понимаете, не проверял. Наверное, бежал до самой своей деревни без остановок, я не помню уже.

Кайло Шмарсси смотрел на своего советника пустыми глазами, как-то даже жалобно, мол, придумай что-нибудь. Прайло содрогнулся, но вдруг шеф улыбнулся и подмигнул.

Лицедей, три короля ему в глотку!

Однако что-то ведь надо делать! Гусары стоят бледные, Малло Гриварро поддерживает штаны, чтобы мокрая их часть поменьше соприкасалась с ногами, лошади меланхолично дожевывают остатки травы под ногами… лошади!

Прайло указал на животных. И, видя непонимание на лицах и солдат, и начальника, пояснил:

– Полагаю, что тут имел место быть некий феномен, который воздействует на мозг разумных существ, сиречь людей в нашем случае. Лошади ведь страху не поддались и стоят, как ни в чем не бывало. Им вопли Малло даже настроения не испортили.

– Если бы я так хотел жрать, мне бы на Малло тоже наплевать было бы, – прошептал (но громко) кто-то из солдат.

– И что это означает, советник? – спросил вастер Шмарсси.

– Ну… Если это какой-нибудь хищник, который таким образом привораживает жертву, то физически он слаб, раз не рискует напасть на лошадь, а стремится обездвижить человека.

Судя по вытянувшимся лицам солдат, успокаивать Прайло умел гениально: слова «хищник» и «людоед» разнеслись со всех сторон. Но начальник Черного стола решительно пресек нарождающуюся панику:

– Так! Все ясно тут. Когда справимся с нашим делом, зашлю сюда золотых, пусть свои задницы по лесам таскают! Дежурить теперь по двое, как только что чувствуете – орать! Орать громко, от души, как если ежа против шерсти рожаете! – гусары робко, но улыбнулись. – Даже если просто показалось – все равно орать. Лучше перебдеть, чем…

– Недобздеть, – закончил фразу сержант.

Пуаньи показал пальцем на Карви, показывая всем, что этот человек абсолютно прав.

– Спать кто-нибудь хочет? Нет? Тогда Олло  и Грамме занимаются жрачкой, Малло – отстирай портки быстро и просуши над костром хоть как-то. Лучше дымом пахнуть, чем ссаньем! Давайте, через час выступаем. Господа негласные, у вас какие-либо особые указания будут?

У господ негласных особых указаний не нашлось. Как и зубного эликсира, который кончился уже у всех.

Прайло огляделся по сторонам. В предрассветном сумраке лес казался особенно… неприятным. Нет, не страшным, но было не по себе. И вроде вот эта кривая, гнутая дующими вдоль русла Красной ветрами сосна еще вечером казалась самой обычной, теперь же советник не сразу смог отвести от нее свой взгляд. Дерево враз превратилось в зловещее.

Нет, пока не страшно. Но вот есть мерзкое ощущение где-то глубоко внутри, что это пока.