Текст книги "Роскошь нечеловеческого общения"

Автор книги: Андрей Белозеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

– Здравствуйте, – сказала Диана слегка встряхнув головой, чтобы отогнать наваждение и собраться для предстоящей беседы.

– Привет, – как-то не выговорил даже, а проскрипел Виталя. – Вы ко мне?

– Вероятно, нет, – ответила Диана, окончательно приходя в себя. Вероятно, это вы? – Она шагнула к Гоше. – Это вы – Георгий Крюков?

– Ну, – отозвался Гоша.

– Я к вам.

– Очень приятно. А вы кто?

– Я корреспондент газеты "Вечер Москвы" Диана Артемьева. Хотела бы с вами поговорить...

– О чем?

– Скорее, о ком. И, кроме того, о вас.

– С чего это вдруг?

– Ну, как вам сказать...

– Вы присаживайтесь, – прогудел Виталя. Он переместился поближе к Крюкову, освободив для женщины место на длинной лавке.

– Спасибо. Так что, мы можем поговорить?

– Можем, – ответил Крюков.

– Выпьете с нами? – спросил Виталя, подмигивая Михе. Тот снова сунулся в шкафчик, и через секунду на столе появился чистый стакан.

– Пока нет, может быть, после интервью, – ответила Диана.

Виталя ей определенно нравился. Трезвый. Одет прилично. И деньги наверняка имеются. Идеальный вариант для короткого, одноразового командировочного романа. Да, кстати, и о бандитской жизни криминальной столицы он мог бы много интересного порассказать. В любом случае, провести с ним время куда интереснее, чем с этим спившимся писателем.

– Ну? – хмуро спросил Крюков.

– Расскажите мне, пожалуйста... – Диана быстро достала из сумочки диктофон и положила его на стол, нажав на кнопку. Кассета не закрутилась – диктофон включался от звука голоса и в паузах останавливался, экономя пленку. Расскажите, пожалуйста, о себе. Вы же известный писатель, чем вы занимались последнее время?

– Последнее время? – переспросил Крюков. – Последнее время я работаю на кладбище. Сторожем.

"Хорошее начало, – подумала Диана. – Отлично. Все как надо. Сейчас перейдем плавненько к тому, что нам нужно".

– Что же вас сюда привело?

– Жизнь.

– А конкретнее? Вы ведь были знакомы с Гречем, лично знакомы, насколько я знаю.

– И что?

– Ну... Скажите, вы часто с ним общались? В гости ходили? Или только по работе?

– А что конкретно вас интересует?

– Одобряли ли вы, допустим, его экономические... программы, скажем так?

Крюков засопел носом. Что ей надо? Клубничку? Так какого черта она вокруг да около?..

– Кроме того, может быть, вы опишете какие-нибудь интересные моменты ваших встреч? Вообще, любые подробности интересны. Например, подробности вашей биографии. Понимаете меня?

– Так вас я интересую или Греч?

– И вы, и он. Понимаете, вы же из одного с ним круга. Интеллектуальная элита города. И такие разные пути. Разные судьбы. Вот этот момент очень интересен. У меня складывается впечатление, что вы пошли на эту работу не по необходимости. Что вы, в принципе, востребованы как творческая личность. Это что, некая акция протеста?

– А-а, я вас понимаю... Рассказать про то, как я не любил мэра? Про то, что я о нем думаю? Да?

– Ну, можно с этого начать....

– Про то, с кем он спал, какой тип женщин ему нравился? Насчет проституток... Подробности, да?

– А вы владеете такой информацией?

– Я? Конечно. Я все могу рассказать. И как он хотел взорвать нынешнего губернатора. А что? Я все знаю. И про все его делишки... Про миллионы долларов, которые он вывозил из страны... Вас это интересует?

Голос Крюкова вдруг неожиданно для Дианы и для самого Гоши сорвался на крик.

– Это тебе надо, сучка?! Ты хочешь про Греча знать? А кто ты такая, тварь, чтобы лезть своими лапами в нашу жизнь? Кто ты такая, блядь московская?!

– Э-э, Крюк, ты потише... не пугай девушку.

Виталя привстал и хлопнул Гошу по плечу. Крюков вдруг вскочил с места и изо всей силы ударил Виталю в грудь. Не ожидавший атаки бандит отлетел в угол, зацепился за лавку ногой и рухнул на пол.

– Сволочи! – кричал Гоша. – Суки! На падаль сползлись, гады? Я вас сейчас... Сейчас...

Он метнулся к стене, схватил совковую, заляпанную грязью лопату и занес ее над головой.

– Я сейчас тебя, блядища позорная...

Диана ахнула, схватилась за голову руками и, неуклюже скатившись с лавки, упала на четвереньки. Лопата опустилась на стол, разрубив работающий диктофон. Пластмассовые осколки брызнули во все стороны.

– Я вас всех, падлы... Греча хотите?! Да кто вы такие по сравнению с ним?! Всех вас уничтожить, падаль! Это вы... это от вас нормальным людям жизни нет! Это вы – ворье несчастное, – орал Гоша, пытаясь вытащить лопату, застрявшую в сосновой доске.

Виталя очухался, вскочил на ноги и бросился к Гоше, норовя обхватить его сзади. Но Крюков, словно он обладал способностью видеть затылком, ловко вывернулся из-под могучих дланей и ринулся к Диане.

– Придушу, сучка!..

Рев сторожа, пришедшего в необыкновенную степень агрессии, придал женщине сил. Она поднялась с четверенек, подпрыгнув по-звериному одновременно на руках и ногах, и кинулась к двери. Сумочку свою она не сняла с плеча в процессе разговора, так что, кроме уничтоженного диктофона, других потерь Диана не понесла.

– Стой, сволочь! Я тебе еще не рассказал, как мэр наркотиками баловался и трахал домашних животных! Это тоже в газетке своей вонючей напиши! Убью!

Гоша, страшно хохоча, бежал за Дианой по коридору. Сзади за ним огромными прыжками несся Виталя. Он настиг Крюкова только у дверей, ведущих на улицу, и, решив больше не церемониться с разбушевавшимся интеллигентом, изо всей силы ударил его кулаком по затылку. Тело Гоши изменило направление, и кладбищенский сторож врезался лбом в стену рядом с открытой дверью в которую только что выскочила журналистка.

Диана бежала по разъезжающейся под ногами земле, прыгала через кочки, продиралась сквозь кусты, больше похожие на спутанные проволочные заграждения, и остановилась только тогда, когда силы совершенно покинули ее.

Погони слышно не было – видимо, все-таки сумасшедшего маньяка кто-то утихомирил.

Женщина огляделась по сторонам. Вылетев пулей из здания администрации, она взяла неправильное направление, и инстинкт самосохранения погнал ее не на остановку автобуса, не на проспект, по которому ходили такси, маршрутки, трамваи и троллейбусы, а привел в самую заброшенную часть кладбища, к провалившимся, заросшим бурьяном древним могилам, потерянным среди высоких тополей и кленов. Трава, росшая здесь, доходила Диане едва ли не до пояса.

– Ч-черт, – дрожа от только что пережитого ужаса, пробормотала Диана. В-вот ч-черт... Сумасшедший д-дом... С-сумасшедший город...

Плохо слушающимися руками она отряхнула джинсы от налипших на них репейников и комков грязи, провела ладонями по лицу и волосам, оставив на потном лбу грязные полосы, и побрела, проваливаясь в невидимые под травяным покровом ямы, цепляясь за сучья и поваленные деревья, туда, где, по ее предположениям, должен был находиться выход в город.

– Очухался?

Гоша открыл глаза и увидел, что он снова сидит в сторожке, вернее, полулежит на лавке, прислонившись спиной к шкафчику. Перед ним висело лицо Витали. Оно вдруг уплыло куда-то в сторону, и на его месте возник стакан с водкой. Стакан сжимали крепкие, толстые пальцы с аккуратно подстриженными ногтями.

– Пей, писатель.

Гоша послушно принял стакан и влил в себя водку. Полегчало. По крайней мере круг зрения расширился, и Гоша увидел Миху, мудрящего с ножом и консервной банкой.

– Ну что, живой? Пришлось тебе дать по мозгам, Крюк, а то урыл бы ты телку... Жалко, хорошая телка. Мудак ты, Крюк. Опасный человек. На людей кидаешься. Так ты очухался или нет? Скажи чего-нибудь.

– Я в порядке, – пробормотал Крюков.

– Во! Я говорил – ни хера ему не сделается. Когда человек пьяный, ему никогда ничего не бывает. У меня братан один с третьего этажа выпал на асфальт. Ну, кривой был, конечно, сильно. И врубись! – Виталя обращался к Михе. – Хоть бы что! Целый, в натуре! Поднялся обратно, водчанского принял, и нормально. А утром ему рассказали, так не поверил, врубись! Вот и Крюк наш тоже – подумаешь, по башне врезали. Ерунда. Не смертельно.

– Не смертельно, – повторил Гоша, пытаясь улыбнуться, но у него это почему-то не получалось.

Им овладели невероятная усталость и одновременно покой. Такой покой, которого Гоша давно не испытывал.

– Не смертельно, – еще раз сказал Гоша, и наконец улыбка появилась на его губах.

– Во! Смеется – значит живой, – констатировал Виталя. – Давай, писатель, выпьем. Больше на людей кидаться не будешь?

– Не буду, – серьезно ответил Крюков. – Больше не буду. Что толку-то?..

– Вот именно. Ты молодец, понимаешь, – удовлетворенно сообщил Виталя. Кидаться, если силы в тебе нет, – последнее дело. Убьют. И правы будут, между прочим. Так что сиди уж, писатель, пей спокойно, пиши свои книжечки... Может, про меня напишешь? Я тебе бабла бы дал... Чего тебе на кладбище ковыряться? Тут Миха есть... Ты справишься, Миха, без Крюка?

– Да запросто.

– Давай, Крюк, в натуре... Скажи, сколько стоит книгу написать? У меня бабки есть, я конкретно говорю. Издадим, пацаны порадуются. Мне по фигу, просто ну чисто по приколу. Давай, а? Сделаешь?

Крюков поднес стакан к губам и выпил его целиком.

– Вот молодец... Это мы умеем, – усмехнулся Виталя. – Я чего говорю? Каждый на своем месте должен быть. Ты, интеллигенция, сиди и пиши. А мы будем дело делать. Кроме нас никто не сделает. У нас вся сила, ты понял? Понял, писатель?

– Понял, – ответил Гоша очень спокойно. – Конечно. Я все понял.

– Во. Я и говорю – у кого сила сейчас, тот и прав. Это не я придумал. Что есть, то есть. А сила у нормальных ребят. Все путем будет, писатель, не дрейфь. Гляди веселей! Скоро так подымемся, и страна подымется... Только надо, чтобы не мешал нам никто. У нас, ты чего, такие люди наверху, такие профессора, что... Что... Весь мир умоем скоро.

– Это верно, – ответил Гоша. – Мир умоется. Наливай.