Текст книги "Разведчик"

Автор книги: Андрей Уланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 45 страниц)

– Кстати, – спрашивает эльф в камзоле. Как же, вспоминаю, его только что Марид назвал… забавное такое имя… а, Тальвила. – Что такого было с этой короной? Я не иронизирую, поверьте – действительно не знаю.

– Ты, и чего-то не знаешь? – непритворно удивляется гном. – Вот уж не надеялся когда-либо услышать подобное признание!

– Ну, – с задумчивым таким видом отвечает Тальвила, – если бы ты, почтенный гном, почаще вытряхивал каменную крошку из ушей…

– Великую Корону Ан-Менола, – холодно чеканит Дарсолана, – мой отец, король Велемир, оставил в подземелье замка Церг, в надежном тайнике. После битвы этот замок оказался на земле Тьмы.

– В подземелье… – повторяет эльф. – Понимаю… заклятие мнимой стены?

– Да.

– Ты удовлетворен ответом ее высочества, Таль?

– Полностью, Ари. Продолжай.

– Придворные маги ее высочества вспомнили о Пророчестве Грамуса в тот же миг, как стало известно, что миссия Сергея увенчалась успехом.

– Странно, – замечает Джорин, – однако, что они не подумали об этом раньше, когда отправляли его за Короной.

– Или? – негромко произносит Эррилин. – Все же подумали? Ари, ты ведь не хуже других знаешь, сколь опасно заигрывать с пророчествами. Одно дело – если оно уже начало сбываться, и совсем другое…

Ариниус повернулся к Эррилину, глянул на него, взгляд во взгляд.

– Знаю, – уверенным таким тоном, спокойно-суровым, произносит. – Это было первое, в чем я удостоверился, явившись на зов. Сергея посылали за Короной втайне от магов ее высочества. Те же, кто посылал, не знали о Пророчестве Грамуса… или же, по крайней мере, не помнили о нем в тот момент!

Ну да, вспоминаю, чего-то такое мне товарищ комбриг перед выходом излагал – насчет тайн, которые, бывало, прямиком к темным утекали.

И еще кое-чего он тогда излагал…

– Сергей, ты хочешь что-то сказать? – Ну-у…

– Мы слушаем, Сергей, – вроде бы мягко говорит его лучезарное величество, но вот только от голоса этого мягкого враз хочется по стойке «смир-рна!» вытянуться.

Настоящий командир – он и в Африке командир и даже когда эльфийским королем называется.

– Насчет осведомленности магов, – говорю. – Два пунктика. Во-первых, товарищ Клименко мне сказал, что решение на операцию Совет должен принять.

– Это был не Королевский Совет, на котором присутствовал ты, – быстро отзывается Дара, – а Малый. Я, Виртис, Хранитель Эдага и Клименко.

– С каждым из них, – добавляет Ариниус, – я беседовал.

– Ага, – киваю, – тогда пунктик два. Товарищ комбриг тогда сказал, что уверен: Корона на месте. Мол, наши маги проверили, астрологи подтвердили.

– Верно и это, – говорит волшебник. – Каждые три месяца они занимались этим. Знать, что священная реликвия рода Ан-Менола не покинула тайника… это была, как сказал мне твой комбриг, информация стратегического значения. О том же, что будет предпринята попытка спасти Корону, не знал никто… кроме немногих избранных. И я, – с нажимом заявляет Ариниус, – проверил каждого из них,

– Хорошо. – Марид встал, прошелся вдоль стола взад-вперед.

– Допустим. Согласимся счесть первую часть пророчества сбывшейся. И что дальше?

– Насколько понимаю я, – замечает Эррилин, – именно с этим вопросом и обратились к Ари. А он, в свою очередь, к нам.

– Не совсем.

– Что значит «не совсем»?

– Не совсем, – вид у Ариниуса вдруг довольный-предовольный стал, словно волшебник не чая полное блюдце вылакал, а сливок, – означает тот факт, что ее высочество Дарсолана намерена попытаться исполнить предсказанное. Вне зависимости от вашего решения… да и от моего тоже.

На миг я даже почти обиделся. Ладно бы еще, думаю, никому не сказала, смолчала. А то – как Ариниусу, так шепчем, а как Сергею Малахову, так сразу тайны мадридского двора!

Только глянул на Дару – и сразу понял, что ничегошеньки она Ариниусу не говорила. Ни пол словечка.

– Лихая молодежь пошла, ничего не скажешь, – бурчит гном и бурчит, как мне показалось, вполне одобрительно. – Почти прям, как мы…

– Не знаю, как насчет «мы», – усмехается Тальвила, – но полагаю, что и Ариниус, и их лучезарное величество прекрасно помнят одного юного гнома, который…

– А, – щурится Джорин, – обухом топора по наглому эльфийскому чересчур длинному носу?

Эльф даже ухом не повел.

– Грубо и неэстетично.

– Зато практично. Лады, закрыли треп… Ари, так что там со второй частью пророчества?

– Со второй частью много сложнее, – отвечает вместо Ариниуса эльфийский король. – Чересчур много слов с неоднозначным толкованием.

– А ежели по сути?

– По сути… – хмурится Эррилин. – Там не пророчество, а скорее обещание: коль те, кто ступит на Путь, до последнего шага его пройдут, восторжествует Свет и сгинет Мрак. Но коль не увидят они Пути конца, сгустится над землею Тьма.

– Единственные практически слова во всем тексте пророчества, относительно значения которых у толкователей нет сомнений, – бросает Марид. – Тьма сгустится. Припоминаю, месяца два назад мы с Кар… одной почтенной метрессой, сидели в таверне Грабо, в Латерии… и я, поглядев в окно, вскользь молвил что-то вроде «тучи надвигаются» или «гроза грядет». В тот же миг половину сидевших в зале словно вихрем вымело, а уж какие слухи поползли по городу к вечеру… при том, что тучи так и прошли стороной, на город не пролилось ни капли даже мелкого дождика!

– По мнению простых смертных, – говорит Тальвила, – великие маги не уделяют внимания столь преходящим мелочам, как погода. Они раскрывают рот только и исключительно затем, чтобы решить судьбу Мира на ближайший век.

– Да уж.

– Ну а Грамус?

– А что Грамус? Если даже такой его почитатель, как Ари, и то не берется внятно истолковать…

– Скорее, – поправляет Ариниус, – проблема именно в моей излишней увлеченности Грамусом. Я могу предложить около семи равновероятных толкований…

Вслушиваюсь я в эту, как говорит старший лейтенант Светлов, высокоинтеллектуальную дискуссию и чувствую, что чем дальше, тем больше крышка у черепушки понемногу куда-то не туда уезжает. Я-то надеялся, что приедем – и уж тут-то мне и про Пророчество, наконец, толком разъяснят и еще чего умного в довесок скажут… ага. Умное-то скажут – а вот хватит ли у меня серого вещества это самое «умное» переварить?

И тут Эррилин рядом со мной даже не кашлянул, а так, хмыкнул тихонько – и сразу над столом тишина воцарились.

– Вот сижу я тут, – медленно так произносит его лучезарное величество, – слушаю вас, герои великие, маги премудрые, друга мои верные, и думаю. Знаете, о чем?

– Эри, твои мысли читать… не родился еще тот маг.

– О бочонке эля?

– Нет, – качает головой король. – Думаю я, как бы успеть самовар подхватить, когда принцесса или Сергей кулаком по столу хватят! Они молоды, сил много, а чайный столик у меня хрупкий. Вы что, – чуть повышает он тон, – шутам в балагане обзавидовались?

Чем-то мне эльфийский король в этот миг товарища капитана напомнил. Тот ведь у нас тоже был тихий… до поры до времени.

Ну все, думаю. Вот и он, гром, который грянул! Сейчас как полетят клочки по закоулочкам.

Только смотрю – из пристыженных лиц над столом только борода Джорина… да и то с натяжкой. А у остальных – где ухмылочка, а где и улыбка до ушей.

– Боги, сколько пафоса, – всхлипывает Тальвила. – И заметьте, кто это говорит! Его лучезарное величество король Эррилин. Так и хочется спросить, не тот ли это король Эррилин, который, едва получив весточку от досточтимого Ариниуса, подыскал двух – двое их, так ведь, Эрри? – сподвижников для Дарсоланы. И не тот ли это Эррилин, который, вовсе не нуждаясь в каком-то совете старых друзей, уже все решил?

– Ну…

– В самом деле, Эрри, – укоризненно произносит Марид. – Я также задаю себе схожий вопрос.

– А может, это и не Эррилин? – спрашивает Джорин и топором своим пару раз многозначительно так помахивает, не вставая из-за стола. – Белому Совету он морок поставил… может и здесь…

– Здесь, – отзывается эльфийский король, – такие фокусы не пройдут.

– А знаешь, Эрри, я твои магические способности ценю достаточно высоко.

– Да я это, я, – вздыхает его лучезарное величество. – Недооценил просто ваш… уровень осведомленности.

– Ну и зачем?

– Надеялся, что вы чего-нибудь умного скажете.

– Скажем, конечно, – говорит Тальвила. – Но не сейчас. Ты пока сходи, познакомь наших гостей с теми, кого им в отряд подобрал. Потом возвращайтесь все вместе, а мы, – подмигивает весело, – за это время как раз надумаем, чего б такого умного сказать.

Глава 7

Почему всего двоих, Эри? – спросил Ариниус. Мы сидели в дупле. В смысле, сидели мы в небольшой такой уютной комнате на чем-то вроде кушетки… но по сути это было дупло. В елке. Эррилин нас сюда привел, дернул за какой-то шнурок и сказал, что нужные нам люди сейчас явятся.

– По целому ряду причин. – Эльф потер лицо, забавно так, от носа и до кисточек на ушах. – Изложить?

– Не помешало бы.

– Хорошо. Причина первая: вы собрались в такой поход, где скрытность будет куда лучшей защитой, чем численность. Лишняя пара сломанных веток или даже просто примятая трава на заброшенной тропе могут ввергнуть вас в беду, выбраться из которой не поможет и легион тяжелой конницы.

– Согласен.

– И второе. Настали новые времена, Ари.

– Новые времена, – фыркает волшебник, – каждый день настают. Как утро придет, так и настают.

– Нет, Ари… – качает головой эльфийский король. – В этот раз ты не прав. Мир изменился.

– Ну да, как же, как же, – ворчливо возражает Ариниус. – Вода стала другой, деревья измельчали, а уж воздух… куда ему до нашей молодости, когда любая выгребная яма пуще розового куста благоухала! Что может изменить Мир?!

– Мир изменился, – с улыбкой повторяет Эррилин. – Потому что в него пришли такие, как он!

И на меня указывает.

А я что? Сижу, молчу. Только вот мурашки по затылку чего-то забегали.

– Можно подумать, – кривится маг, – что гости Из-за Края впервые попадают в наш Мир.

– Не впервые, – соглашается эльф. – Но те, что приходили раньше, не были двойным огнем. А вот он… взгляни на него, Ари, взгляни внимательно! Пламя неведомых нам мыслей, идей жгло его изнутри – и пламя войны, не представимой для нас, закаляло снаружи. Клинок, что рожден в драконьем дыхании, – труха в сравнении с этим юношей!

Так, думаю, интересно – я сейчас просто красный или очень красный? Провалиться бы куда-нибудь…

– А ты еще, – тоном тише добавляет Эррилин, – спрашиваешь, что может изменить Мир. Великий маг… когда сидящий рядом с тобой смертный уже изменил его!

Сказать, что ли, думаю: мол, я еще изменять ваш Мир толком и не брался-то? Или промолчать?

Решил смолчать. Товарищ король, конечно, парень умный и лично мне симпатичный, но знакомство его с самым передовым во всех Мирах учением лучше на другой раз перенести. До после Победы. Ну или хотя бы до тех пор, пока мне отпуск хоть какой-нибудь не выпишут. А что, Рокфордейл – это ж помимо прочих достоинств натуральный санаторий, мне еще в замке все уши прожужжали, как здесь телом и душой ре… реабилитируешься, вот!

– Ты всегда был скор на суждения, Эри.

– И часто ли я ошибался, Ари?

– Нечасто, – признает волшебник. – Однако и подобных речей про судьбы Мира ты прежде не вел.

– Что ж, – улыбается эльф. – Терпения мне тоже, как говорят люди, не занимать. Я подожду нашей следующей встречи, Ари, и послушаю, что тогда скажешь ты про наш сегодняшний разговор. Впрочем, – добавляет он. – Быть может, ты захочешь сказать мне кое-что уже после того, как познакомишься с теми, кого я выбрал вам в спутники.

– Что-то не торопятся они предстать перед нами.

– Торопятся, – возражает Эррилин. – Просто лестница в моем дворце очень длинна.

Я думаю, его величество король либо магией почувствовал, либо шаги услыхал. Потому как едва он эти слова произнес, дверца в дупло открылась и внутрь, пригнувшись, чтобы о притолоку не задеть, влетел эльф. Очень запыхавшийся.

И вот тут-то у меня в голове шарики об ролики начали чего-то на испанский мотив выщелкивать.

Выглядел он… обычно. Ну, в смысле – эльф как эльф. Одежда типа «кустик ходячий», плюс плащ с капюшоном. Плащи у товарищей одиннадцатых хоть и не палатка – но довелось мне не так уж давно под таким вот плащом среди бела дня да в чистом поле под двумя пулеметами сползать и, скажу не таясь, проникся я к данному изделию чувством глубокого уважения и признательности.

Я не к одежде – к оружию его взглядом прикипел.

Потому как держал эльф в руках вовсе не лук или даже самострел модели арбалет, а старательно обшитый все теми же ленточками и листиками, но все равно узнаваемый с первого же взгляда «маузер К-98». С прицелом, судя по месту крепления, Zf.41 – полуторакратка, ну да опытному стрелку больше и не надо. А неопытные среди немецких снайперов ох как редко попадаются…

Да уж, думаю… для полноты картины только нашивки обергефрайтера[3]

[Закрыть] на рукаве не хватает.

Фокус-то в чем – все, кто мне про товарищей одиннадцатых песни с балладами пел, в один голос наперебой уверяли, что среди всех народов эльфы с гномами наипервейшие консерваторы. От слова «консервы». Хлебом не корми – но традицию соблюсти дай. Наши родные ретрограды – англичане или уж не знаю, кто у нас по части древних предрассудков впереди планеты всей! – рядом с ними так, школьники младших классов.

Ну а уж чтобы эльф свой верный лук променял – это подлинное сотрясение основ и вообще всего и вся!

Ладно.

Интересно, думаю, кого же его лучезарное величество к такому вот уникуму напарником подобрал? – Гнома с пулеметом?

Представил я себе эдакую картину: Джорина с «машингевером» наперевес… хихикнул, мысленно, понятное дело. И в этот миг с лестницы доносится – туп! Туп! Туп!

– А вот, – невозмутимо говорит Эррилин. – И второй.

Эльф со снайперкой посторонился, дверца распахнулась – а за ней обнаружился гном. Очень похожий на товарища Джорина, каким я его только что представил: с бородой, в кольчуге, с патронными лентами крест-накрест, ну и с пулеметом в обнимку.

Только не с «машингевером». С «Максимом».

Ну здравствуйте, думаю, приехали. Хватай мешки – вокзал отходит!

Дару, что ли, попросить, чтобы ущипнула? Так ведь ее высочество больно щиплется…

Решил ограничиться тем, что просто глаза протер. Не помогло. Как стояла эта парочка, так и стоит.

Я когда второй раз в госпитале лежал, сосед по палате попался – старший лейтенант, бывший то ли кандидат, то ли доктор чего-то там искусствоведения. Целыми днями мне про живопись всякую рассказывал. И среди прочего, что есть на ихнем загнивающем Западе псевдохудожественное течение, именуемое сюрреализм. То есть реализм, но сюрный. Такой, что не всякому психу из душевной больницы в кошмаре привидится.

Ну и вот – если с парочки этой рисовать картину, как раз оно и будет. Самый что ни на есть натуральный. Сюрреализм!

Покосился на Эррилина – стоит эльфийский король весь из себя счастливый и произведенным эффектом наслаждается. Особенно на Ариниуса произведенным – волшебник, конечно, по стенам с воплями не скачет, но бороду поглаживает раза в два быстрее обычного. Причем с таким видом, будто вот-вот выдернуть ее собирается.

Зато у Дары личико непроницаемое до гранито-мраморного состояния – значит, соображаю, тоже едва удерживается, чтобы челюстью пол не прошибить.

Придется инициативу на себя брать… р-разведчик.

– Товарищ король, – говорю, – вы… представили бы нас друг другу.

– Всенепременно, – отзывается их лучезарное величество. – Перворожденного, что по привычке пытается слиться по цвету со стеной слева от двери, зовут Колини-таэль аэн Галле. Полное же имя его почтенного спутника…

– …можно и не пытаться коверкать вашим лесным говором, – басит гном. – Все равно никто, кроме Khazed, не способен даже произнести его правильно. Про «запомнить» я уж и не мечтаю.

– …звучит столь величественно, сколь же скромен его носитель.

– Фигли меня звать, – говорит гном. – Фигли, сын Флинберинка.

– Я же, – добавляет эльфийский снайпер, – для друзей всегда готов отозваться на Колин.

Вот здорово, думаю. Повезло людям с именами, нечего сказать. Фигли, сын Флинберинка, и Колин… сын… тоже, наверное…

Встал, гимнастерку, то есть куртку, поправил.

– Рад знакомству, – говорю. – Сам я Сергеем зовусь…

– Вам нет нужды представляться, – перебивает меня эльф. – Его величество немало поведал нам о тех, с кем должны мы будем пройти Путь. И я хочу сказать, – Колин порывисто так качнулся вперед, упал на колено, – что для меня великая честь отправиться в поход этот вместе с вами.

– Ну и, – гудит гном, опускаясь рядом, – для меня тоже. Честь. Великая.

Я на Дарсолану оглянулся – венценосная особа у нас все-таки она одна, да и просто женщина тоже. Так что коленопреклоненные товарищи должны, по идее, под ее, как говорит старший лейтенант Светлов, юрисдикцию подпадать.

Только… очень похоже, что принцесса в данный исторический момент находится в состоянии легкой контузии. Еще бы, видом такой парочки, как я понимаю, можно любого местного не меньше, чем на полдня качественно оглоушить. Ариниус с Дарой еще хорошо держатся, по крайней мере, глаз никто не закатывает и по стеночке на пол не сползает.

Ладно.

– Взаимно, – говорю. – В смысле, – тут же поправляюсь, – тоже очень рад, что служить вместе будем… ну и все такое.

Гном с эльфом переглянулись… как мне показалось, озадаченно. Но поз не изменили.

Та-ак, думаю, на Дару оглядываться бесполезно, товарищ волшебник сейчас тоже далеко не мармелад – разве что их лучезарное величество чего подсказать захочет?

– Ты все делаешь правильно, Сергей. Продолжай… в том же стиле.

Ловко. Я ведь на Эррилина даже и глаза скосить толком не успел. А главное: шепот вроде у самого уха раздается, а губы у эльфийского короля – отлично видно – плотно сжаты. Опять магия?

Ну да неважно. Продолжать в том же стиле, говоришь?

– Ну, раз уж все со всеми познакомились… ребята, вы бы встали с пола, а? Смысл, – говорю, – лишний раз его куртками подметать, когда для этого веники имеются.

«Ребята» еще раз переглянулись, более озадаченно. Но встать встали.

Я опять на Эррилина кошусь – а он все тем же шепотом:

– Хорошо сказал, Сергей, – подмигнул еле заметно и уже в полный голос:

– Что ж, сейчас, полагаю, будет не лишним на некоторое время оставить вас наедине. Уверен, вам есть, о чем поговорить, – я же пока проверю, какие речи ведутся за чайным столом.

Сказал и пропал, мгновенно так, был – и нет. Я не то, что «стой, погоди!», а даже и моргнуть не успел.

Пополнение наше такому финту их лучезарности, кажется, тоже удивилось – зато Ариниус, наконец, оттаял, проснулся и голос подал.

– Фигли, сын Флинберинка? Отцом твоего отца не был ли Фроин, сын Фрасвула, один из Тринадцати Гномов, что спустились в недра горы Нашк-Анзак?

– Воистину, – чуть повеселев, отзывается гном. – Имя деда моего сияет вечным огнем на Плите Памяти, что близ главного входа в Нашк-Анзак.

– А твой прадед, – переводит маг взгляд на эльфа, – не стоял ли рядом с Анриэлемом Златовласым в час, когда тот повел малую горсть верных своих в атаку, в решающий час битвы у Койбри?

Про битву у Койбри даже я слышал. Одна из самых великих побед Света над Тьмой, черных в тот раз едва ли не под ноль упинали. Но – где-то чего-то кто-то в победном угаре недоглядел, на парочку разбежавшихся по углам и вовсе на радостях рукой махнули. В итоге – исторически закономерном – разбежавшиеся раны позализали, оправились, силенок поднакопили, неудачный опыт учли… и та-ак врезали расслабившимся победителям, что тем небо с овчинку показалось.

Одно только «гхм» – битва эта в такие незапамятные времена отгремела, что нынешние архивисты в процессе подсчета веков сбиваются. А тут – прадед…

– Не совсем так, досточтимый Ариниус, – говорит эльф, – Даилириэн аэн Галле, бывший тогда с принцем Анриэлемом, и в самом деле близок мне по крови, но не прадед.

Ну хоть на том, думаю, спасибо.

– Если верно помню я, – продолжает эльф, – то степень родства нашего звучит «двоюродный дядя».

Приехали!

Дядя… да сколько ж тебе годов-то?!

Не-е, думаю, что-то с местной хронологией глубоко не в порядке. Оч-чень сильно похоже, что кое-где местами и порой к датам лишний нолик добавляли. А то и не один.

Мысленно пометил: спросить, не мудрили ли чего местные с числами? В смысле перехода с римских на арабские или еще чего. Сейчас-то у них закорючки правильные… или это мне они такими кажутся? С этими магическими условностями леший что поймешь…

– Что ж, – степенно так произносит… вернее даже молвит Ариниус. – Я, вслед за Сергеем, говорю, что весьма рад видеть родичей столь доблестных воинов. И не сомневаюсь: молва о подвигах потомков вскоре сравняется со славой предков… а может, и затмит ее.

Вот ведь… наш маг, с досадой думаю, иной раз как сказанет, так хоть стой, хоть падай. На кой, спрашивается, нам молва о подвигах… вскорости… если для пользы дела надо у супостата между пальцев просочиться, тихо прийти, тихо уйти, и, чем дольше об этом ни одна живая и мертвая душа ведать не будет, тем более шикарные перспективы по части стратегической внезапности открываются?

Ладно.

– Товарищ Фигли, – окликаю гнома. – А можно на ваше оружие поближе взглянуть? Больно уж любопытно выглядит.

– Но ведь оно пришло из твоего мира, – недоуменно хмурится гном. – Разве ты не встречал его прежде?

– Может, и встречал, – говорю. – Даже скорее всего встречал. Только… оружия в моем мире столько разновсяческих видов напридумывали, что и третью часть мало-мальски всерьез обнюхать да ощупать жизни не хватит.

– Человеческой жизни, – поправляет меня эльф. – Гном же, – добавляет он, с улыбкой глядя на Фигли, – вполне бы справился с подобной задачей. Оптимист…

– Это вряд ли, – возражаю. – У нас же прогресс на месте не стоит, а последнее время даже и не бежит, экспрессом мчится. Потому как научно-технической революцией подстегнут. Вот и выходит… пока товарищ Фигли будет одну винтовку вдумчиво на винтики разбирать, две новые не то что просто изобрести, – испытать, принять на вооружение и в серию пустить успеют!

Колин разом помрачнел, вздохнул тяжело.

– Сергей… ты говоришь о вещах, которые нам сложно даже представить. Понять же их… мы не беремся совсем.

– Потому как трудно понять такую нелепость, – ворчит гном. – Мой пулемет совершенен… почти. Зачем изобретать что-то иное, когда уже есть столь великолепная машина смерти?

Хороший вопрос. Помнится, товарищ капитан рассказывал, что и в нашем мире кое-кто так же думал. Мол, изобрел гениальнейший я штуку, страшней которой быть просто не может, некуда, и вот теперь-то, теперь-то… войнам конец придет – кто ж отважится таким ужасом размахивать? Думали… только не думали, что где-то в такой же комнатушке еще один гений сидит и еще более страшную штуку мастерит. Причем с теми самыми благими намерениями.

Капитан еще сказал в конце: ада, как известно, нет, но если бы он был – дорога туда непременно была б этими самыми благими намерениями вымощена. И была б та дорога длинная… как история.

– Товарищ Фигли, – говорю, – давай так условимся: я на твой вопрос отвечу непременно. Но не сейчас, а когда со свободным временем положение улучшится. Потому как ответ, хороший ответ, в два слова не вложить… тут разъяснять надо долго и обстоятельно.

– Договорились! – кивает бородой гном и пулемет мне протягивает.

При более детальном осмотре выяснилось, что не все так плохо, как мне изначально екнуло. Я-то решил, что ребята из-под Горы наш советский – образца 1910 года и так далее – «Максим» до состояния ручного «модернизировали»… притом, что желания и упрямства у них куда больше, чем потребных технологических познаний. Скажем, переснаряжение гильз они на ура освоили, даже с капсульным производством более-менее наладилось… хоть и на пещерно-кустарном уровне. А вот сами гильзы… не выходит пока каменный цветок!

Только никакой это был не «Максим». Вернее, «Максим», но не наш – фрицевский MG-08 дробь то ли 15, то ли 18, не помню точно. Делали это чудо сумрачного разума еще в Первую мировую, с тех пор он на складах и валялся. По большей части. А по меньшей – выдавали его фрицы кое-кому из прихвостней своих, на которых новых машингеверов жалко, самим не хватает. Вот мы у полицаев такой однажды как-то взяли трофеем… тоже долго вокруг ходили и удивлялись.

В принципе, думаю, машина-то неплохая. Тяжел для ручника, ну так не мне ж его на своем горбу таскать. А гномы – народ сильный, Фигли, уверен, сумеет и пулемет на себе переть, и ленты, а боевая маневренность будет вполне себе на уровне. Даже без второго номера. Зато в огневой силе какая прибавка! Наличие в группе пулемета, что ни говори, сразу новые горизонты открывает.

Снайпера, кстати, тоже.

– С патронами-то как? – спрашиваю.

– Да уж не пожалели, – басит Фигли. – Две полные ленты на мне, – грудь выпятил, – и еще четыре сотни в мешке уложены. Если что – кивает на эльфа, – еще и кое с кем длинноухим поделюсь.

Ленты на нем, прикидываю, полусотенные, значит, всего имеем полтыщи боекомплекта. Не поскупились, что да, то да. Ну а если Фигли со всем этим добром еще и перемещаться сможет, как я очень надеюсь… не бегом, так хоть трусцой какой-нибудь… то будет полный зер гут и сплошное благолепие!

Эльф на подколку гнома не отреагировал никак – разве что кончик уха слегка дернулся.

Обнюхал я пулемет со всех сторон – дали б волю, так и разборку учинил бы, хоть неполную – и вернул гному. Тот его сразу облапил, словно младенца к груди прижал.

– Фигли, – с легкой усмешкой замечает эльф, – считает свое оружие лучшим из возможных и даже на время сна с ним крайне неохотно расстается. Недостаток же он числит за ним лишь единственный.

– Какой же?

– Такой, что им нельзя рубить как топором.

Да уж. Я попытался, было, вообразить машингевер, к которому штык в виде топора приделан… двойного, с широкими лезвиями, как товарищи гномы любят. Нет, думаю, это уже и не сюрреализм даже будет, а полная… фантасмагория, вот!

– Когда-то, – неожиданно подает голос Дара, – мне сказали: гном, лишившийся своего топора, несчастен по определению.

– Высказывание это было справедливо, – наклоняет голову Ариниус, – до сего дня и я бы с охотой подтвердил верность его. Однако ж наш друг Фигли, на мой взгляд, вовсе не выглядит несчастным.

Что до моего взгляда, то выглядел наш друг Фигли довольно угрюмо. Но – гномы вообще народ не такой уж и веселый, слишком уж серьезно ко всему относятся.

– Гном и его топор… казалось бы, что может быть неизменней?

– Эльф и его лук, например.

Хороший пример, думаю, как нельзя кстати пришелся. – Глупость сказали, – заявляет Фигли. – Мы почитали наши baruk испокон веков, и они служили нам верой и правдой – сказано справедливо, тут ничего не отнять. Но разве мы ценили их лишь за то, что они – топоры? Нет!

Хвала воздавалась оружию! Оружию, которое столь замечательно подходило нам, гномам, и пусть будет Зал Подгорной Славы свидетелем моих слов.

– Теперь же, – пылко продолжает он, – появилось новое оружие, вот это! И хоть им нельзя срубить дерево или наколоть дров, но в бою, когда ты один, а со всех сторон мчат вражьи полчища… тут мой круглобокий малыш не уступит никому!

В общем, излагал Фигли правильно, так что спорить я с ним не стал. Тем более, что грамотный пулеметчик да на хорошей позиции – штука и впрямь весьма неприятная. Или наоборот, чертовски приятная – смотря, по какую сторону линии фронта от данного пулемета ты сам находишься!

Другой вопрос, что не видел этот гном, как иной раз минометы залпом отработают…

Кстати, насчет позиции. Надо будет, думаю, познания гнома в этом вопросе деликатно так провентилировать. Потому что сборку-разборку освоить, – даже с закрытыми глазами и спросонья, – одно дело, стрелять научиться – другое, куда сложнее первого. А уж уметь обстановку оперативно оценить и правильно себя к этой обстановке применить – на такое достижение и у нас-то далеко не каждый первый номер станкача сподобится. Сектор обстрела правильно выбрать, фланги… подготовка запасной позиции… вроде бы и просто все кажется, а тоже – наука! Кровью оплаченная.

Этому эльфа учить не надо – наоборот, товарищи одиннадцатые, как я погляжу, еще и меня кое в чем просветить смогут… если захотят.

Ладно.

Ариниус зажигательную гномью речь выслушал очень внимательно – правда, мне отчего-то почудилось, что при всей общей серьезности лица маг наш нет-нет да усмехается в бороду.

Выслушал – и развернулся к эльфу.

– Приверженность гномов к традициям, – говорит, – может сравниться лишь с их любовью к хитроумным механизмам… – это слово Ариниус чуть ли не по складам произнес, – и к новому оружию. – Но что могло заставить Перворожденного отказаться от верного друга своих предков?

– Я и не смог отказаться от него до конца, – улыбается Колин. – Взял с собой, в разобранном виде наши луки не занимают много места. И потом, хоть друг Фигли и обещает в случае нужды разделить со мной свои запасы… там, куда мы направляемся, добыть стрелы все же будет проще, чем патроны.

Ага. Хорошо бы, думаю, если так.

Сразу поход за Короной вспомнился. Тоже ведь… товарищ комбриг обещал: «Темные о важности этого места не подозревают. Гарнизоном там стоят полсотни орков, оружия у них нет – нашего, огнестрельного». А на деле – два пулемета, три «шмайссера», две винтовки… гранаты.

С учетом того, что на Родине лупят сейчас фрицев в хвост и в гриву… отчего соответственно шанс на переброску выше понятно у кого… не торопился бы я на месте эльфа с оптимистичными выводами. Ох, не торопился бы. Ладно еще, если только патроны встретим… ну и винтовки-автоматы-пулеметы к ним… а если к ним еще шаловливые ручки будут прилагаться? Благо, идеология у здешних черных впа-алне подходящая… как и цвет. Эсманам всяким даже и перекрашиваться особо не придется.

– И все же, – мягко так произносит Ариниус. – Как?

– А что в моем выборе столь сильно удивляет тебя, почтенный маг? – недоуменно интересуется эльф. – Все просто… и друг Фигли уже объяснил причину. Пуля летит дальше, чем стрела, и попадает точнее – что же еще может обрадовать эльфа больше?

– Дальше и точнее, – недоверчиво так щурится маг, – чем заговоренная эльфийская стрела?

– Конечно, – невозмутимо кивает эльф. – Ведь заговор ложится и на пули.

Ну да, думаю… припоминая магистровы пули и то, как они на волкодлака подействовали. Очень даже замечательно ложится!

Ариниус только руками развел.

– Похоже, – вздыхает он, – прав был король Эррилин.

– В чем? – с любопытством спрашивает гном.

– Он сказал, что мир изменился, – объясняет маг. – Когда же я усомнился в словах его… молвил он, что после встречи с вами оценю я слова эти по-новому.

– А скажите, досточтимый Ариниус, – спрашивает вдруг Дара, – с чего это вы вдруг решили, что король был прав?

Не уверен на все сто, но, по-моему, вопросом этим ее высочество волшебника по башке оглушила больше, чем остальные «новости» этого дня. По крайней мере, колпак с него не свалился чудом… в смысле, магией был приклеен или как-то так.