Текст книги "Дух-покровитель (СИ)"

Автор книги: Андрей Коптев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 22

Порыв теплого ветра коснулся волос сидящего на бревне Рыма, и тот привычно сдул упавшую на глаза прядку. Взбирающееся на небо солнце приятно согревало спину старательно мнущего комок глины мальчика и сушило расставленные под навесом горшки. Рым чуть прищурился, бросив взгляд на реку. Яркие блики играли на гребнях мелкой волны затона. Сердце наполнилось радостью и он широко улыбнулся новому утру. Последняя рука дней была самой счастливой в его недолгой жизни. Впрочем, если оглянуться назад, то этих самых «счастливых дней» у него за год набиралось не меньше десятка рук. Ему ведь совсем немного для радости требовалось: узнал что-то новое, подметил какую-нибудь особенность или закономерность в окружающем мире и всё – счастлив. А уж если найдется тот, кто выслушает и разделит радость очередного открытия, так и вовсе прекрасно.

Закончив разминать глину и ополоснув руки из горшка, верхняя часть которого не пережила попытку самого первого обжига, Рым задумался над тем, чтобы ему такого слепить. Амулеты уже носили все члены племени, посуды наделали столько, что впору под неё отдельный плот делать. «Может и сделаем», – подумал Рым, почесывая нос в подражание духу-покровителю. Простое, и уже почти рефлекторное действие напомнило ему о вчерашнем открытии. Он чуть по лбу себя не хлопнул. Надо же было забыть о таком важном деле! Видимо, не проснулся еще толком после ночных посиделок.

«Сегодня точно слеплю Дрого в полный рост», – пробормотал Рым, не в силах сдержаться, и улыбнулся, полностью уверенный в успехе. Осмотрев имеющуюся глину он пришел к выводу o ее явной недостаточности. Проще говоря – маловато будет! В представлении мальчика, фигура менее чем в локоть высотой было просто не достойна изображать Великого Небесного Духа Огня. Рым буквально трепетал, когда думал о невероятных знаниях обо всем на свете, которыми обладал Прародитель. Особенно радовало Рыма то, что Дрого терпеливо, пусть, зачастую, и не слишком понятно, отвечал на все вопросы. В глазах юного шамана, все это возносило духа на невероятную, просто недосягаемую высоту.

Прихватив воду и уже размятый комок глины, Рым перебрался под навес, поближе к остаткам лосиной шкуры, под которой хранились запасы сырья для лепки. Добрав недостающее, он прямо тут же разжился травой и тоненькими прутиками, позаимствовав все это из кучек, которыми обложили сохнущие горшки, миски, крынки и прочие продукты первобытного гончарного искусства. Разложил все так, чтобы легко дотягиваться не вставая, Рым огляделся, деловито прищурившись кивнул, и, почесав кончик носа, взялся за дело.

Вообще-то, это была далеко не первая попытка слепить фигурку духа, просто все прошлые оказались неудачными. Как Рым не старался, что не предпринимал, но обжиг всегда приводил к плачевному результату. Если бы Рым не планировал сделать сюрприз, он бы давно уже спросил Дрого. Собственно говоря, он уже почти сдался, но недавно, во время вечерних посиделок, Дрого обмолвился о том, что толщина стенок сосуда, в идеале, не должна превышать двух сантиметров. Разумеется, Рым тут же попросил наглядно показать эти самые загадочные сантиметры. Вздохнувший дух продемонстрировал фалангу указательного пальца. Само собой, воодушевленный Рым попытался слепить полую статуэтку, но та вышла настолько ужасной, что он смял незаконченное творение и в расстроенных чувствах, пиная камешки, ушёл вниз по реке. Наткнувшись на принесенную течением корягу, он просидел возле воды большую часть дня. Возможно, он даже не пришёл бы к ужину, но его нашёл Кыр.

– Чего ты так далеко забрался? – недовольно спросил бледный и худой юноша, со вздохом облегчения опускаясь на нагретую солнцем кору и утирая со лба пот.

– Мне подумать надо было. Я плохой шаман, – немного невпопад ответил Рым, которого совсем не радовал разрушенное уединение.

– Глупости не говори, – покосился на него Кыр. – Если бы ты не попросил Покровителя помочь, так я бы давно уже того, – махнул он рукой в сторону опускающегося солнца.

На это Рым лишь вздохнул, да лицо ладонью прикрыл. Наверно, даже сам Дрого не смог бы разубедить Кыра в том, кто стал его спасителем. Молодой охотник, не пойми с чего, считал себя обязанным именно Рыму, и старался присматривать за мальчиком по мере сил и возможностей.

– Назад пошли. Уха остынет, – нарушил Кыр тишину, прерываемую лишь редким всплеском волн, и, оперевшись на плечо Рыма, поднялся на ноги.

– Ладно, – буркнул тот в ответ. – Держись, – шевельнул он плечом. – Тебе вообще лежать положено.

– Я бы и лежал, если бы кое-кто не поперся не пойми куда. Хоть бы копьё захватил, – попенял Кыр, опираясь на плечо Рыма.

Тот уже собирался открыть рот и ехидно поинтересоваться копьем самого Кыра, но наткнувшись на его взгляд и сероватое от усталости лицо, предпочел покрепче стиснуть зубы. Только сейчас он сообразил, насколько трудно дались недавно начавшему вновь ходить Кыру поиски ушедшего без предупреждения Рыма. Только сейчас он обратил внимание на энергетику друга. Не было никаких сомнений в том, что без помощи Дрого тут не обошлось.

Осмотревшись по сторонам так, чтобы этого не заметил Кыр, он увидел удаляющееся пятно яркого света вдали. Почти бесшумно вздохнув, Рым опустил голову, ощущая как кровь приливает к щекам и ушам. Ему стало невыносимо стыдно за собственное поведение. Совсем он не подумал о том, что является единственным истинным шаманом племени. И всё же, несмотря на стыд, от плохого настроения не осталось и следа. Где-то в груди появилось ощущение тепла и тихой радости. Он не был одинок в этом огромном мире. Он был нужен. Не только из-за своего дара, но и просто так. Он даже не чувствовал, а точно знал, вернее, осознал это на глубинном, практически подсознательном уровне.

– Извини, что ушёл никого не предупредив, – повинился Рым.

– Да ладно, не переживай особо, – прохрипел Кыр в ответ. – Когда народ спохватился, Хыр сказал, что отправил тебя с духами воды поговорить. Чтобы путь лёгким сделали.

– Угу, – кивнул Рым в ответ, принимая к сведению официальную версию отлучки.

Он прекрасно понял, кто сообщил ее наставнику и присматривал за ним все это время, а еще он догадывался, что подобное безответственное поведение чревато не только головомойкой, но и куда более страшным для него – временным отлучением от вечерних посиделок за камнем. С тех пор, как Хыр выяснил, что собирать травы и готовить шаманские снадобья для Рыма не только не в тягость, но и вовсе даже наоборот, он предпочитал иные виды наказания. Конечно, он все равно учил мальчика и регулярно ходил с ним в лес, вот только сопровождавший их Дрого постоянно улыбался, а то и вовсе фыркал, когда поглядывал на наставника.

Впрочем, самого Рыма это не слишком занимало, ведь в процессе постижения шаманских знаний у него возникали сотни и тысячи вопросов, которые он тут же задавал Хыру. Частенько тот просто физически не успевал дать ответ, даже если мог. Короче говоря, он раз и навсегда вычеркнул подобные мероприятия из списка возможных наказаний, перенеся их в раздел поощрений, заслужить которые было не так-то просто.

– Давай присядем, мне обувь перевязать надо, – сказал Рым, как только заприметил подходящее место.

– Двенадцать зим пережил, а ноги толком обматывать не научился, – пробурчал Кыр, присаживаясь на ствол поваленной сосны и утирая струящийся по лицу пот.

Рым не ответил, согнувшись и чуть отвернувшись от друга, он сосредоточенно сопел и терзал узлы над щиколотками. Смотря на это, Кыр досадливо фыркнул, но помогать не стал, принявшись демонстративно разглядывать лес. Дождавшись, когда друг начнёт нормально дышать и перестанет цветом лица напоминать снег, Рым справился с тесемками. Потряс и постучал снятой с ноги шкурой о кору, затем неспешно вернул ее на место и тщательно перевязал. Наконец, деловито притопнув, он сообщил о готовности продолжить путь.

– Улитка ты, – проворчал Кыр и, ухватившись за ветку, поднялся на ноги. – Идем скорее, а то без ухи останемся, – добавил он, вновь опираясь на подставленное плечо.

– И что тебе в ней так нравится, – не сдержался Рым, припомнив первый неудачный опыт знакомства с жидкой пищей.

– Она вкусная, – пожал плечами Кыр.

Спорить было бессмысленно. Собственно говоря, если бы сваренная в первых удачно обожженных горшках похлёбка не привела к тому, что племя два дня животами маелось, так он бы, наверно, ничего против неё и не имел. Вообще-то, в последнее время ему даже начали нравится супы, но слишком уж у него была хорошая память, а потому он всё ещё подспудно опасался повторение негативного опыта.

Конечно, позже Дрого объяснил, что дело было не только в непривычной для желудка пище, рассказал о пользе супа, но Рым так и не смог до конца избавиться от некоторого предубеждения. Впрочем, с тех пор, как в еду перестали добавлять темную пахучую жидкость, выпаренную из белой коры и названную Дрого дегтем, вкус заметно улучшился. Опять же результаты очистки организма любой желающий мог увидеть в отхожем месте. Мерзкие белесые червяки, копошащиеся в выгребной яме, а ранее обитавшие в людях, служили отвратительным, но вместе с тем впечатляющим доказательством пользы дарованного покровителем снадобья.

– Уф, – выдохнул Кыр распрямляясь, когда они вышли к стоянки племени.

– Наконец-то явились, – в своеобразной манере поприветствовал ребят Хыр, когда те добрались до костра.

– Садитесь, – кивнула на свободное полено Ала, ловко подхватывая раздваивающимися на концах палочками тёмные от копоти горшки и переставляя их к указанному месту.

Кого-кого, а Кыра дважды приглашать не требовалось. Молодой охотник ел за троих, стремительно набирая вес и возвращая форму. Рыму тут же вспомнилось, как Дрого говорил о механизме регенерации. Верней, своих опасениях о том, что сдвинул его Кыру навсегда и сокрушался по поводу повышенной опасности развития рака. Конечно же Рым попытался немедленное узнать всё об этом самом механизме, а заодно выяснить, что же такое механизм. С последним он более-менее разобрался, про рак тоже кое-что понял, но главное так и осталось загадкой. Все на что его хватило, осознать – регенерация заживляет раны, но быстрое излечение опасно.

Увы, но объясняя Дрого увлекся и стал говорить такими словами, которые не понимал не только Рым, но и Хыр взглядом замерзал. Вообще-то, такое случалось частенько, и каждый раз приводило к одному и тому же: Дрого тяжело вздыхал и долго смотрел на звезды, а Хыр, когда в его глаза возвращалась осмысленность, принимался поносить сквозь зубы собственную лень и чихвостить наставника за то, что тот слишком мало порол его за небрежение.

Покончив с едой и бросив служащую ложкой бересту в огонь, Рым подхватил пару горшков и отправился к реке. Все равно за столь долгую отлучку без предупреждения его бы отправили посуду драить, так нечего время терять – рассудил он, проявляя инициативу и рассчитывая ограничиться лишь тем, что поместилось в руках. Хыр промолчал, даже не проводив ученика взглядом. То ли размышлял над чем-то серьезным и просто не заметил, то ли, оценив простенькую хитрость Рыма, счел ее за достаточное осознание проступка и проявление раскаяния. В любом случае, юному шаману удалось отделаться парой быстро помытых горшков. Чему тот был весьма рад.

Глава 23

Вернувшись к огню, Рым увидел Тилу, девочку на пару зим младше него, засовывающую в огонь глиняную свистульку. Конечно же он не мог не заинтересоваться, ведь игрушка уже была обожжённой. Вот только спросить прямо у него почему-то не вышло. Вместо простого и понятного «зачем», он сказал:

– Крепче она все равно не станет.

– Я знаю, – дернула плечом девочка, попыталась удержать свистульку веточками, но те оказались слишком тонкими и уже горели. – Все из-за тебя, не отвлекал бы, я бы ее не уронила.

– Сама виновата, взяла бы палки потолще и все бы получилось, – возмутился несправедливым обвинением Рым.

– А то бы я не догадалась, – фыркнула Тила.

– Так чего не взяла? – резонно возразил он.

– Нет их тут, – ткнула она пальцем в сторону кучи запасённых дров.

Как не хотелось Рыму воскликнуть: «Да вот же они!» – но среди толстых веток, явно принесенных к костру от места строительства плотов, действительно не нашлось ничего подходящего.

– Сходила бы в лес, – буркнул Рым, не желая признавать поражения.

– Н-нет, – резко мотнула головой Тила, и сделала маленький шажок к костру.

– Тру… – начал Рым, но тут дрожащая девочка обхватила ладошками тоненькие плечики, и он прикусил язык.

Две белесые звезды шрамов, одна у локтя, вторая ближе к запястью, четко проступали на смуглой от загара кожи. Тила отвернулась от Рыма, прикусила губу и протянула ладошки к огню. «Какие у нее тоненькие пальцы», – удивился он, не зная, что делать. Словно специально налетевший порыв ветра заставил языки пламени взметнуться чуть выше, на старых, давно заживших буграх ран заплясали тени, разбудили почти истлевшие воспоминания прошлого.

Рым не помнил того, кто дежурил в ту ночь у костра. Он был еще слишком мал, пять или шесть зим. Гам принес в пещеру огромного барана, а может быть и целого быка. Он и пара его помощников сумели совершить настоящее чудо – дотащить добычу по огромным сугробам. Племя пировало. Рым не помнил детали. Единственное, что четко сохранила его память – запах жаренного мяса. Казалось, он был везде и им пропиталось все. Мальчик буквально плавал в нем день и ночь. Еды оказалось столько, что люди выбирали лучшие куски, привередливо отбрасывая непонравившееся, а потом… разомлевший от сытости и тепла страж огня уснул. Ночью, а может быть под утро, в пещеру ворвалась огромная кошка с торчащими из пасти клыками. Именно она оставили след на руке Тилы и оборвала жизнь еще четверых. Если бы не Гам, девочка могла стать пятой. С тех пор Тила боялась темноты и ближе всех ложилась к огню. Рым вдруг понял, что ни разу не видел, как и когда она засыпает.

– Зачем ты ее в огонь сунула? – спросил он, подходя ближе и вставая за спиной Тилы.

– Ее Ина испортила, – ответила девочка, поворачивая ладошки над огнем. – Засунула палку, – добавила она после паузы.

– Как испортила? Зачем?

Рым спрашивал, испытывая при этом странные, ранее незнакомые чувства. Почему-то ему вдруг захотелось пойти и побить вредную Ину, с которой раньше он предпочитал не связываться. Та хоть и была младше на целую зиму, но выделялась ростом и обладала широкой костью. А еще она умела до жути противно вопить. Ради того, чтобы она замолчала, взрослые были готовы пойти на многое. Например, дать хорошего подзатыльника ее обидчику.

– Палочку засунула. Завидно ей. Моя свистулька звонче, – ответила Тила, вновь обхватывая плечи руками.

– А… – начал Рым, но тут до него дошло, зачем она засунула игрушку в костер.

Замерев, он несколько секунд бездумно смотрел на лежащую на багровых углях свистульку, переживая момент озарения, а затем радость нового открытия прорвалась наружу.

– Ты самая умная девчонка на свете! – прокричал он шёпотом так, как наверно умеют кричать только выросшие в пещере дети, опасающиеся не столько обвалов, сколько гнева соплеменников.

От избытка чувств, не зная, как выразить благодарность и поделиться переполняющими эмоциями, Рым поддался порыву и просто шагнул вперед. Он обнял Тилу и потерся носом о ее затылок. Когда-то так делал Гам, обнимая его мать, вот Рым и повторил, бессознательно воспроизведя ранее виденное.

– Ты чего?! – более удивленно, чем испуганно, спросила вывернувшись из его рук Тила.

– Если сделать из веток и соломы каркас, то я смогу слепить Дрого. Он получится полым, нужно будет только отверстия для глаз и рта проделать, а потом, во время обжига, трава и ветки сгорят. Золу вытряхну и получится статуя. Ну в смысле идол. А, не важно. Так у меня получится полностью его сделать, а не только голову. Понимаешь?

– Д-да, – ответила Тила, с трудом разбирая выпаленное Рымом.

Мало того, что она еще не до конца справилась с удивлением, так в добавок ее напугало то, как он говорил о духе-покровителе.

– Что с тобой? – удивился Рым напавшему вдруг на девочку заиканию. Впрочем, тут он наконец-то заметил сырые дорожки на ее щеках и окончательно растерялся. Вот только молчать в том взвинченном состоянии, в котором он находился – это было выше его сил. К тому же, он хотел немедленно разобраться. Решить проблему. Возможно, где-то на подсознательном уровне, он даже был обижен тем, что Тила омрачает ему радость открытия. Короче говоря, Рыма прорвало: – Почему ты плачешь? Хочешь я побью Ину или помогу тебе сделать самую звонкую свистульку. Это из-за темноты? Я не хотел тебя трусихой назвать? Оно само чуть не вырвалось. Извини меня. Я так не думаю. Ну просто…

Наверняка он бы продолжил забрасывать Тилу вопросами, оправданиями и предложениями, все же, на него изрядно влиял эмоциональный подъем от озарения, приправленный коктейлем из сумбурных чувств, вызванных спонтанным порывом и разговором в целом, но в дело вмешался Хыр.

– Время, – сказал он веско, опуская ладонь на плечо ученика. – Великий ждет нас.

– Конечно, учитель, – тут же забыл обо всем на свете Рым, в голове которого стало тесно от сонма вопросов, которые он сегодня собирался задать Дрого.

– Иди, я догоню, – кивнул на камень Хыр, чуть подталкивая ученика в нужном направлении.

– Ага, – ответил сорвавшийся на бег Рым, который прекрасно видел, что Дрого уже на месте.

– Великим шаманом будет, – вздохнул Хыр, смотря вслед мальчику. – Хоть местами и дурак дураком, – добавил он с теплотой в голосе. – Держи, – протянул он растерянной Тиле расходящуюся на концах ветку, служащую старшей женщине племени ухватом.

– С-спасибо, – ответила Тила, боязливо покосившись на Алу.

Той нынче никто не смел перечить, даже мужчины старались просить, а не требовать. Ведь она не только стала хранительницей огня племени, но и за фильтрацию воды отвечала, и приготовлением пищи заведовала. Только Хыр обращался с ней так же, как и с любой другой женщиной племени. «Ну может еще Рым ничего не заметил», – подумала Тила о вечно задумчивом мальчишке, который не боялся темноты, всегда спал ближе к выходу из пещеры, и смело говорил с духами.

– Вытащи свистульку, прогорела давно палочка, и спать ложись, поздно уже, – сказал Хыр, настраиваясь на разговор с Великим. Не мог он иначе духа-покровителя называть, даже про себя не получалось.

– Хорошо, – быстро кивнула Тила, ловко вытащила глиняную птичку ухватом и тут же поспешила вернуть его вождю.

Деревянная рогатка, обмазанная на конце спекшейся глиной, чуть ли не физически жгла ей руки. Тила кожей ощущала направленные на нее взгляды, но Хыр, мысли которого были далеки от малозначительного для него события, лишь отмахнулся и отправился за камень. Тиле показалось, что он буркнул: «Хранительнице отдай», но она не была в этом уверена, возможно, просто почудилось. В любом случае, мысль показалась здравой, и Тила поспешила ее реализовать.

– В-вот, – протянула она ухват, тушуясь под суровым взглядом Алы.

– Ловко свистульку достала, – сказала та, выдержав мучительную паузу, но не спеша распускать скрещенные под грудью руки.

– Я, я тренировалась, к-камешки поднимала, веточкой – призналась отчаянно трусящая Тила, изобразившая пальцами раздваивающуюся на манер ухвата палочку и окончательно сникнув прикусила язык, уставившись на землю под ногами.

– Завтра будешь мне помогать, – вынесла вердикт Ала, забирая наконец ухват из рук Тилы.

– А…

– Иди спать, – прервала Тилу хранительница очага. – Разбужу рано, – добавила она строго и одарила ее тяжелым взглядом.

Вот только мимолетная, едва заметная улыбка, на миг коснувшаяся краешков поджатых губ, словно сняли с плеч Тилы камень. Она вдруг поняла, что не зря размышляла о той работе, которую приходилось проделывать Але. Тила всерьез раздумывала над тем, сумела бы она справиться, доведись ей на месте хранительницы оказаться. По сути, ее тренировки были лишь пробой сил. Игрой в проверку собственных возможностей. Что ж, завтра ей предстояло узнать это на практике.

Заняв свое место возле костра, Тила принялась смотреть на огонь, привычно ожидая, когда силы иссякнут, и она наконец-то провалиться в темноту забытья. Обычно это случалось ближе к рассвету, но лучше добрать сна днем, или вовсе не выспаться, чем перебудить всех криком из-за кошмара, явившегося в образе клыкастой кошки.

Пламя танцевало на углях, но Тила видела отблески огня в глазах Рыма. Тепло костра внезапно обернулось жаром мимолетного объятья. Ей пришлось зажать ладошкой рот, чтобы не прыснуть смехом, когда вспомнилось о том, как Рым потерся носом о ее затылок. Шее стало щекотно, словно ее опять коснулись чужие, длинные и вечно растрепанные волосы. Мысли как-то сами собой побежали по кругу, глаза, огонь, объятья, щекотка, глаза, огонь… объятья…

Тила сама не заметила, как впервые уснула не последней. Наверно, это чувство ответственности перед ранним подъемом сморило ее и отогнало клыкастый кошмар, терзавший девочку многие годы.