Текст книги "Бог-без-имени (СИ)"

Автор книги: Андрей Кокоулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Свет впереди разгорелся ярче. Послышались шорохи шагов и негромкие голоса. Правда, очередной зал снова оказался пуст. Другое дело, что Фьольвир был уверен – люди покинули его буквально несколько мгновений назад. От светильников еще шло тепло и текли струйки дыма, а на фреске с Офниром, собравшим вокруг себя людей и показывающим им на город, расплывалось свежее винное пятно с подтекающими к полу струйками.

– Ага, – сказал Унномтюр, когда в дальнем проеме зала, загораживая его, вылепилась крупная фигура.

– Что мне делать? – шепнул Фьольвир.

– Пока ничего, – ответил Унномтюр.

Они приблизились к фигуре, и та, освещенная языками огня, вспыхнувшего в чашах по сторонам проема, обрела черты здоровяка в мохнатой накидке.

– Хм, – произнес здоровяк, с сомнением оглядев их. – Приветствую. Вы точно те, кого мы ждем?

Он скрестил волосатые руки на груди и нахмурился. Заросшая физиономия его, на взгляд Фьольвира, просила топора, простого и безыскусного удара обухом, но Унномтюр был расположен к беседе.

– А кого вы ждете? – спросил он.

Здоровяк на мгновение растерялся.

– Ну, людей.

– Так мы люди! – воскликнул Унномтюр. – Вот я, вот мой брат, – он подтянул к себе Фьольвира и заставил того подшагнуть к стражу в проеме. – Можете убедиться! Из мяса и костей!

– Это я вижу, – еще тесней сдвинул брови здоровяк. – Но вы это… Нам нужны смелые люди.

– А мы какие? – удивился Унномтюр. – Сами! К вам во дворец! Где бы вы еще нашли таких храбрецов?

Здоровяк кивнул.

– Герои?

– Почти.

– У меня, например, топор, – сказал Фьольвир.

Ответом ему послужил взгляд на лезвие, все еще частично покрытое высохшей кровью чудовища, выскочившего из колодца.

– И откуда вы? – спросил здоровяк.

– Из Бьеннте… Ай!

Унномтюр, наступив на ногу Фьольвиру, не дал тому закончить.

– Издалека, – сказал он, обнимая спутника и незаметно пихая ему в бок, чтобы молчал. – Мы – братья. Вот. Путешествуем. Решили к вам заглянуть.

Здоровяк неожиданно широко улыбнулся.

– Тогда конечно!

Он отступил в сторону, открывая проход. И, когда спутники уже миновали его, проорал во всю глотку:

– Бьеннтестад!

Темный еще вдох назад зал, встречая гостей, вспыхнул огнями. Громадное помещение в одно мгновение озарили светильники, подвешенные на крюках вдоль стен. Заалели углями жаровни. Блики заплясали по потолку. Очередная Фреска с Офниром, теперь уже вставшим на руки и лукаво заглядывающим в окна дворца, заиграла красками, будто под солнечными лучами. Пространство живо наполнилось голосами. Из ниш, из темноты, из-за колонн и мебели выступили люди. Не взирая на разницу в положении, титулах и достатке, они вышли к Фьольвиру и Унномтюру сообща, единой толпой.

Женщины мешались с мужчинами, простой земельщик в домотканой рубахе и штанах соседствовал с кэром в импозантном полувезинге с разрезами в рукавах, шляпа стражника сводила знакомство с платком прислуги, а грубые деревянные башмаки не находили стыда в том, чтобы прижаться к украшенным бисером свейкам.

Заиграла музыка – дудки и сутор о четырех струнах. Толпа вытолкнула из себя мужчину лет тридцати в узком темном платье, широких штанах и плоской шляпе. Под горбатым носом у него цвели пышные усы. В глазах плескалось веселое голубое небо.

– А вот и наши герои! – раскинул руки встречающий и, кланяясь, подарил Фьольвиру широкую улыбку. – Знаем, знаем Бьеннтестад!

Толпа зашумела, выражая согласие. Спутников обступили полукругом.

– Ах, Бьеннтестад! – продолжил восхищенно мужчина. – Холодное море, суровые мужчины, прекрасные женщины!

– Откуда… – прохрипел Фьольвир.

Но мужчина не дал ему договорить и повернулся к обитателям дворца.

– Все мы знаем, – возвестил он, наклонив голову, – это маленькое и, казалось бы, забытое богами поселение! Ваэн – медведь в покровителях, бесхитростное бытие охотников и рыболовов, изредка выбирающихся из своих глухих земель. Так себе воины. Так себе моряки. Только по недоразумению можно было ждать там появления героя. И что же? По прихоти Йоруна именно на его обитателей снисходит неразборчивая благодать! Вот же как бывает! Отголосок предусмотрительности! Нелепость на крайний случай! Пропустишь человечка, и он уже герой!

Мужчина снова повернулся к Фьольвиру с Унномтюром.

– Давайте же полюбуемся на него и его проводника! – воскликнул он, снимая шляпу и обнажая лысину. – Нам есть на что посмотреть!

Фьольвир обнаружил, что толпа таращится на него с глупыми улыбками. Ни один человек не сделал попытки приблизиться вплотную, но и расступаться перед спутниками никто не спешил. Ни прямо, ни в сторону возможности продвинуться не было. И только путь назад оставался свободен.

Развернись на подошве штира, арнасон, и иди.

Как ни странно, Унномтюра это, похоже, нисколько не беспокоило – привстав на носки, он высматривал что-то поверх голов.

– Ах, герой! – тем временем произнес все тот же мужчина, видимо, взявший на себя обязанность просвещать толпу насчет прибывших гостей. – Посмотрите на него! Бородат, молод, хмур! Разве мог Йорун выбрать кого-то вместо? Пожалуй, что нет. И тут, конечно, недоработали кааряйны, ах, как недоработали!

– А можно его потрогать? – спросил женский, дрожащий от желания голос.

– Да! Да! – поддержали его еще несколько голосов.

– Увы, – огорчился мужчина, – это же герой. Посмотрите на него, он уже готов кого-нибудь убить!

Фьольвир с удивлением понял, что действительно сжимает топорик в руке. И не только сжимает, но и примеривается раскроить говорящему череп. На собравшихся это, впрочем, не произвело никакого впечатления. Они все также таращились на Фьольвира, как на диковину.

– Осторожнее, арнасон, – шепнул Унномтюр.

– Чего?

– Топор опусти.

– Так они это… – произнес Фьольвир.

– Опусти.

Фьольвир сглотнул. Лысый мужчина в узком платье, прижав шляпу к груди, клонился к нему головой, словно провоцируя на удар. Глаза его лукаво смотрели снизу. Фьольвир одним движением отправил оружие за пояс.

– Ну, нет так нет, – тут же оживился мужчина, водрузив шляпу на голову. – Жители Хройхельма! Давайте же не будем мешать нашим героям! Что мы тут стену перед ними выстроили! Расходимся, расходимся!

Обернувшись к толпе, он замахал руками, словно отгонял птиц.

– Расходимся!

Его, помедлив, послушались. Распадаясь на группки, на пары, люди распространились по залу, и получилось у них это также быстро, как и собраться единой толпой. Сам мужчина в шляпе ретировался, прячась за чужими спинами. Несколько мгновений Фьольвир следил за его темным платьем, но потом потерял из виду.

– Это был Мтаг? – спросил он Унномтюра.

Тот качнул головой.

– Разве ты не видишь? Они все Мтаг. Он контролирует их всех. Прячется где-то под чужой личиной…

Фьольвир посмотрел на возвышение с креслом в глубине зала.

– Может он этот… кэр Сарин Инц, правитель города?

– Может быть.

Унномтюр покрутил головой. Круг пустого пространства перед ними составлял чуть ли не десяток крафуров. Горели светильники, звенели струны сутора, слышались разговоры и смех, ухо Фьольвира даже выхватывало отдельные фразы, но на путешественников внимания больше никто не обращал.

– Вот что, – сказал Унномтюр, – разделимся.

– Зачем?

– Чтобы Мтагу пришлось труднее. Я его ищу, ты его отвлекаешь. Понял, арнасон?

– А что мне делать? – спросил Фьольвир.

– Что угодно, – наклонившись, зашептал Унномтюр. – Хоть пляши. Но лучше просто ходи по залу и приставай с расспросами.

– Понял, – кивнул Фьольвир и уже шагнул к смешанной группке мужчин и женщин, но был пойман спутником за рукав.

– И самое главное, – проговорил Унномтюр, – ради всех богов не доставай оружие.

– Почему?

– Не знаю. Но чувствую, что у Мтага в этом свой интерес. Видел, как все замерли перед блеском твоего топора?

– Видел.

– Вот и держи его за поясом.

Унномтюр разжал пальцы, отпуская спутника. Несколько шагов они шли параллельно, Унномтюр – держась стены с фреской, а Фьольвир – забирая к стене с окнами. Но дальше Фьольвир незнакомца уже потерял.

Люди, к которым он подошел, говорили, естественно, о богах.

– Вот Офнир, – говорил один мужчина, плотный, с седеющей бородой. Поверх его богатого везинга качалась золотая цепь. – Я понимаю его, как строителя, но не понимаю, как бога. Что за глупое желание, строить для кого-то? Кто ему люди? Что-то я сомневаюсь, что мы значим для него больше, чем грязь под ногтями. Согласитесь, строить дома для грязи – есть блажь и возможное расстройство ума. Строить нужно для себя. Строить нужно, чтобы равные оценили тебя, твое умение и твои замыслы. В этом смысле Офнир выглядит неким дурачком среди остальных богов.

– Да-да-да, – закивали ему две женщины – одна, одетая в простое платье прислуги, другая – в платье зажиточной горожанки. – Мы тоже так думаем. Если вот даже фрески… Он же на них совершенно голый!

– Ну, постойте! А Йорун как же? – спросил их крупный мужчина в кожаном фартуке, повязанном на грубую рубаху. Крупные, поросшие волосом руки его постоянно находились в движении, почесывая шею, грудь, живот или бедра. – Добро-то от него кто видал? Ну, ладно, раз в год жена его появится, благословит поля, а он сам? Только и горазд, что молнии по небу рассыпать!

– Я не знаю, как другие боги, – сказал Фьольвир, и все говорившие посмотрели на него, – но наш Аттитойне много для нас делал.

Мужчина в богатом везинге фыркнул.

– Ну, ваш-то – ваэн косолапый! Ему положено. Вы ж его съели бы, попробуй он не стараться.

– Медвежье мясо, – сказал мужчина в фартуке, с шумом скребя ногтями спину, – если его правильно приготовить, получается нежнее оленьего. Одного медведя, если с требухой, нам на половину зимы хватало.

– А если бы ваэна? – спросила зажиточная горожанка.

Мужчина задумался.

– Ну, ваэн, наверное, покрупнее будет…

Фьольвир скрипнул зубами.

– Разозлить меня хотите?

– А что, треснуть хочешь? – спросил любитель медвежьего мяса и подставил широкий лоб. – Давай, герой. Мой лоб, твой топорик. Думаешь, кто сильнее?

Женщины заулыбались.

– Идите вы!

Фьольвир отошел, сделал два шага и неожиданно оказался в женских объятьях.

– Так вот ты какой, северный герой! – сказали ему, обдав несвежим запахом изо рта.

Перед его лицом оказалась пышная грудь, так и выскакивающая из квадратного выреза платья.

– Простите.

Фьольвир попытался вырваться, но женщина держала крепко.

– Люблю я таких, как ты! – жарко зашептала она в ухо Маттиорайсу. – Как ты вошел, так мне сразу стало понятно: герой!

У нее был глубокий, грудной голос.

Как Фьольвир не уклонялся, но чужие губы впились в его рот. Только после долгого поцелуя хватка женщины слегка ослабла – ей тоже нужно было отдышаться. Это дало возможность Фьольвиру повернуться, поставить упором плечо и разорвать тесные объятья.

– А ты силен!

Женщина одной рукой прихватила его за рубаху. Она была крупна. В черных глазах горело желание. Щеки цвели багрянцем.

– Знаешь, почему Йоруна прозвали Копьеносцем? – спросила она, покачивая бедрами.

– Потому что он с копьем, – сказал Фьольвир.

– Ха! Потому что копье у него – между ног! – сказала женщина. – Все знают! Не было от него спасения. Как кто-нибудь ему понравится – все, не успокоится, пока свое хозяйство не пристроит.

– Так он бог.

– Бог, который копьем думает, не бог, а так…

Фьольвир нахмурился.

– Я не думаю…

Женщина рывком притянула его к себе.

– А чего тут думать, герой? То он в гуся, то в борова, то еще, поговаривают, в черного жеребца превращается. Все, что ли, от божественных своих забот? Догадаться ума много не надо. То Келейбу соблазнит, то в юную Эффирь во сне войдет. А то со спины подкрадется, и не обернуться, держит за волосы, чтобы прогнулась, хохочет, но дело свое делает.

Она опустила руку к Фьольвирову животу.

– У тебя – то как с копьем, герой?

– Нормально, – сказал Фьольвир, отступив.

– Что-то ты пуглив, – усмехнулась женщина, шагнув навстречу.

– Зато ты смела.

Фьольвир отступил еще. Женщина последовала за ним, подметая плиты пола подолом платья. Половина зала, казалось, смотрела только на них.

– Я, может, как и ты, богом отмечена.

– И не хватило?

– А если я сравнить хочу?

Женщина расставила руки.

– Меня с Йоруном? – спросил Фьольвир, прячась за подвернувшегося рядом усача.

– Так уж нет его, а ты здесь.

От движения дородного тела усач беззвучно отлетел в сторону. Улыбка охотницы сделалась плотоядной. Фьольвир торопливо перебрался за группку из трех хрупких женщин. Женщины замерли. Глаза их расширились.

– Позвольте…

Почитательница героев разметала пискнувшую группку на составные части.

– Мой северный герой!

– Так, – сказал Фьольвир, достав топорик. – Ни шагу дальше.

– Убьешь? – спросила женщина.

– Убью.

– Давай!

Женщина шагнула, и лезвие топорика нырнуло за вырез платья, в узкую ложбинку между грудей. Фьольвир оглянулся по сторонам, ловя полные ожидания взгляды. Весь зал предвкушал кровь.

– Я это…

– Ты и в убийстве пуглив?

– Скорее, осторожен, – сказал Фьольвир.

Вспомнив слова Унномтюра, он вернул оружие за пояс.

– И все? – разочарование отразилось на лице женщины. Она повернулась к стоящим у нее за спиной. – Вы посмотрите на этого героя! Даже убить не может! Казалось бы, чего легче? Но нет!

Она плюнула под ноги и раскинула руки, потрясая ими, словно вопрошая зал.

– Что же это за герой без убийств? Что за жуткие времена? Мир без богов! Жизнь без посмертия! Герой без геройства!

Фьольвир оставил ее потерянно топтаться у одного из окон. Он шел среди людей, и напротив медленно текла фреска. Незначительные детали вспыхивали на ней в такт его шагам – мальчишки, сидящие на скате желтой крыши, невнятный рисунок на согнутой голой ноге Офнира, облако с торчащим в нем копьем.

Присутствующие расступались перед Фьольвиром, их лица морщились, словно он нехорошо пах, а разговоры стихали. Фреска кончалась у глубокой ниши, в которой на возвышении стояло массивное, набитое цветными подушками кресло правителя. Компанию ему составляли кресла похуже, а с боков их подпирали скамьи, предназначенные, видимо, для совсем незначительных персон. Все сиденья были пусты. А у кресла правителя Фьольвир заметил озадаченного Унномтюра. Унномтюр крутил головой, высматривая с возвышения Мтага.

– Эй, герой!

Мордатый стражник в кожаном нагруднике поверх везинга вырос перед Фьольвиром и пихнул того в плечо. Стражник был пьян. От него разило вином. С левого бока, предвкушая развлечение, к нему пристроились еще двое. Эти скалились и смотрели веселыми мутными глазами. Пузатый торговец и один из кэров, высокий, с тонкими губами, не последний, видимо, человек в Хройтхельме.

Странность состояла в том, что все остальные словно не заметили выпада стражника и теперь старательно не поворачивали голов. Только речи в зале стали громче, зазвенели напряжением. Фьольвир услышал, как за его спиной какая-то женщина срывающимся голосом произнесла:

– Наш Офнир еще более-менее нормален, подарил нам город и ушел, не спрашивая награды. Так бы все боги…

– Эй! Тебе сказано!

Новый тычок был сильнее предыдущего. Фьольвир запоздало, на возврате, подбил чужой кулак.

– Что сказано? – спросил он.

Стражник наморщил лоб, видимо, не ожидая ни отдачи, ни вопроса. Его качнуло, и пузатый торговец подперев пьяному приятелю плечо, остановил крен.

– Ну-ну-ну, Эфген, – пробормотал он. – Мы еще никуда не уходим.

– Выдай ему, Эфген, – воинственно вздергивая подбородок, сказал кэр.

Один глаз у него был прищурен, а другой смотрел куда-то вбок от Фьольвира. Эфген, соглашаясь, кивнул.

– Ты…

Стражник замолчал, собираясь с мыслями. Глаза его остановились на Фьольвировом топорике.

– Давай, Эфген, давай, – теребил приятеля торговец.

– Ты же этот… герой? – сложно подвигав лицом, наконец спросил стражник.

– Не знаю, – сказал Фьольвир.

– А я, может, тоже!

– Тоже герой?

– Да! Я волка… волка… – стражник уронил голову на нагрудник, то ли вспоминая, то ли решив вздремнуть.

– Эфген!

Торговцу пришлось дернуть его за ухо.

– Да, – очнулся стражник, отпихнув приятеля мощным плечом, – волка я убил! Голыми руками! Задушил!

Он вытаращился на Фьольвира.

– И что? – спросил Фьольвир.

– Надо выяснить, кто сильнее!

– Зачем?

Стражник нахмурился.

– Он издевается над тобой, Эфген, – оповестил его кэр.

– Да, Эфген, – поддакнул торговец, – он не похож на героя. Герои, чуть что, лезут в драку, чтобы отстоять свое имя. А этот – не настоящий.

Стражник взревел.

– Ты – ы!

Он вновь попытался ткнуть в соперника кулаком, но Фьольвир уже был начеку и отступил в сторону. Промахнувшись, стражник не устоял на ногах, собственное движение закрутило его винтом, и как ни старались его приятели предотвратить неизбежное падение, цепляясь за полы везинга, Эфген рухнул.

На мгновение стало тихо. Потом стражник, завозившись, со вздохом перевернулся на спину.

– Не… не убедил! – сказал он, раскинул руки и захрапел.

Фьольвир почти миновал «поле сражения» со спящим, когда кэр, сведя глаза в одну точку, неожиданно спросил:

– Как же ты уцелел?

– Что? – остановился Фьольвир.

Шелестящий, задумчивый голос подействовал на него, как якорь.

– Кааряйны не могли никого пропустить.

– Как видишь, пропустили.

Кэр покивал.

– Да-да, припоминаю, тебе вскрыли правый бок, там, у частокола… И стрела была у тебя в спине…

Фьольвир шагнул к говорящему.

– Ты был там?

Кэр скривил тонкие губы.

– Ко мне обращаются кэр Йотан Лонгленн. Уважительно – высокородный кэр. Только так.

Фьольвир, не вполне отдавая себе отчет, поймал мужчину за ворот платья.

– Мне плевать! – выдохнул он. – Ты был там?

Кэр улыбнулся, приближая лицо.

– Конечно. И пил кровь твоих родных. А твоя жена… Ах, как она кричала! Каждый кааряйн почтил ее своим вниманием. Она отправилась в Тааливисто с лоном, полным чужого семени.

– Вот как?

– Да!

– Что ж, высокородный кэр…

Топорик сверкнул в руке Фьольвира.

– Не – ет! – услышал Фьольвир крик Унномтюра.

Но было уже поздно.

Глава 7

Лезвие вошло в шею кэра на целый палец, перерубая жилы и мышцы. Кровь брызнула высоким фонтаном, но к удивлению Фьольвира, не спеша опадать, поплыла по воздуху, как по невидимому водоводу, через головы в густую темноту за креслом правителя. Можно было поклясться, что ни одна капля не упала на пол.

Торжествующий хохот рассыпался по залу. Мгновение – и ему уже вторили все собравшиеся. Смеялись Фьольвиру в лицо. За креслом правителя распускал лепестки алый цветок тонкого пути. Хохочущие стражники выстроились на возвышении, преграждая к нему путь.

Кэр упал, но кровь из него все также продолжала струиться вверх. Тонкое лицо заострилось, сделалось пепельным. Глаза запали в глазницах.

Фьольвир стоял неподвижно.

– Ах, Хэн тебя забери и перемели в прах!

Унномтюр, объявившийся рядом, вырвал окровавленный топорик из рук спутника.

– Он про Хейвиску… – прошептал Фьольвир.

– Конечно! – сверкнул острыми зубами Унномтюр. Он вновь был в своей привычной ипостаси с пронзительными синими глазами. – Мтаг не мог здесь никого убить. Ему нужно было, чтобы ты…

– Я? – заморгал Фьольвир.

– Ну, ты же у нас – герой!

– Но Хейвиска…

– Что Хейвиска? Очнись! Она уже мертва, арнасон! Что ж ты введешься, как рыбак перед озерным ваэном.

Фьольвир оглянулся. Вокруг кривлялись, смеялись, жмурились, взмахивали руками люди. Казалось, им нет никакого дела ни до Фьольвира, ни до мертвеца.

– И что теперь? – спросил он.

Унномтюр вздохнул.

– Теперь, боюсь, будет много крови.

– Но я не хочу! – запротестовал Фьольвир.

Унномтюр фыркнул.

– Удивляюсь тебе. Зарубил человека ни за что, и вдруг – не хочу. Вон лежит твой кэр – попробуй оживи.

– Это была ошибка.

Унномтюр посмотрел на Фьольвира.

– А я тебя не предупреждал? Ладно, держись за спиной.

– Прорубаться будем?

– Почти.

Фьольвир стиснул плечо спутника.

– Готов.

– Тогда пошли.

Но стоило им начать движение, как люди в зале прекратили хохотать, выпрямились и уставились на них. По мере того, как Унномтюр с Фьольвиром приближались к возвышению, в шорохе одежд и шарканьи обуви принялись перемещаться и они, оставляя между собой и гостями два, три шага пустоты, но сами сбиваясь все теснее и теснее. Кровь мертвого кэра тонким, алым, пересыхающим ручейком текла над ними. Кто-то то и дело всхохатывал. Звучало это жутко.

За пять шагов до возвышения Унномтюр остановился.

Люди выстроились перед ним, захватив ступени и все пространство у возвышения. На лицах их расцветали улыбки, но глаза были пусты и глядели сквозь. Стражники у кресла правителя, показывая серьезность намерений, обнажили мечи.

– Мтаг! – крикнул Унномтюр.

– Уо-хо-хо! – раздался из-за кресла веселый голос. – Кого я слышу? Ты, кажется, один из Йоруновых слуг?

– Возможно.

– Нет-нет, я видел тебя! – сказал Мтаг, не показываясь. – Ты был безмолвным и тихим. Как же ты уцелел?

– Не твое дело!

– Прятался между ног у своей хозяйки?

Унномтюр качнул головой.

– Ты хочешь разозлить меня?

– Хочу! – заявил Мтаг. – Очень хочу! Впрочем, о том, что Накки из-за отлучек Йоруна готова лечь в постель с любым, подвернувшимся под руку созданием, мы, внизу, слышали постоянно. То от одной мертвой души, то от другой. Старина Хэн из-за Накки пил яску для мертвецов, как в прорву. Слал гонцов с уговорами. Но они возвращались, разрубленные Йоруновым копьем. Или, думаешь, ты какой-то особенный?

– А ты покажись, и посмотрим, – сказал Унномтюр.

Мтаг захохотал.

– Я тебя и так вижу! Ничего выдающегося. Божественной силы чуть. Йорун, похоже, лепил тебя на коленке.

Унномтюр подался вперед.

– Тогда тебе, тем более, нечего бояться. Ну же, Мтаг, посмотрим в глаза друг другу.

– Ой-ёй-ёй!

– Неужели страшно? Или все силы на Эйяльтога потратил?

– Слушай, да, – сказал Мтаг. – На самом деле, чуть ли не все эйхе на этого каменного идиота извел. Представь, я его в осколки, чтобы до ключа добраться, а он мне высказывает, что сражение было не честное, и еще мгновение – и он бы мне показал. Даже предлагал собрать его по-новой, чтобы сразиться по-настоящему. Правда, я так и не понял, что он под этим имел в виду. А здесь, в дурацком городке, оказывается, мне еще и кровь не пролить. Какие-то нелепые ограничения, которые, на удивление, еще действуют. Хорошо, твой герой с топором помог. Между прочим, как я и рассчитывал. Он у тебя совсем дурачок.

– Сам дурак! – крикнул Фьольвир.

И получил от своего спутника локтем в ребра.

– Так ты выгляни, выгляни, – призвал Унномтюр играющего в прятки Мтага. – Если мы такие никчемные…

– А вы такие и есть! – заявил Мтаг.

– Тогда в чем же дело?

– Осторожность еще никогда никого не подводила.

Унномтюр обернулся к Фьольвиру.

– А, по-моему, он трус, арнасон, – сказал он. – Самый обычный трус, хоть и первый ученик. Как ты думаешь?

Глаз его незаметно подмигнул Фьольвиру, и Маттиорайс кивнул.

– Трус! Как не трус? Трус! Странно прятаться, когда у тебя куча народу в послушных куклах.

В темноте за креслом рассмеялись.

– Теперь вы хотите подначить меня! Так сказать, моим же оружием…

– Есть такое, – признался Унномтюр.

– Ой, ладно! – высокая алая тень со смешком медленно вытянулась из-за кресла. – Чего я действительно боюсь?

Мтаг встал за стражниками, частично доступный огням светильников. У него было странное, остроносое лицо. Широкий рот. Узкий подбородок. Глубоко утопленные в черепе красные глаза. Фьольвир, возможно, не назвал бы Мтага уродцем, но все же черты лица макафика показались ему слишком резкими из-за двух морщин, прорезающих щеки от крыльев носа.

Складки алого платья скрывали фигуру.

– Вот и я, – улыбнулся Мтаг.

– И что, страшно? – спросил его Унномтюр.

– Немножко. Вы меня все же пугаете. Я, признаюсь, рассчитывал, что погони за мной никакой не будет. Думал, сломаю героический механизм – и свободен.

– Не доломал.

Мтаг вздохнул.

– Получается, так. Нет, я подстраховался, но, видимо, не достаточно.

– Да, Коггфальтаддир сплоховал.

– Увы.

– И что теперь? – спросил Унномтюр.

– Думаю, уйду по тропе, – улыбнулся Мтаг.

Улыбка обнажила острые белые зубы в черных деснах.

– Может, бросишь это дело со шкатулкой? – предложил Унномтюр. – Ничего хорошего не выйдет.

– Я бы бросил, – сказал Фьольвир.

– Ну что вы! – сказал Мтаг с усмешкой. – Кто же отказывается от таких шансов по своей воле? Тем более, что я знаю, что меня ждет в противном случае. Ни Йорун, ни старик Хэн не забудут мне этого никогда, не говоря уже обо всех остальных. А терпеть и в жизни и после смерти их извращенную, примененную ко мне фантазию – простите великодушно. Так что выход у меня один.

– Думаешь, тьма тебя обласкает? – спросил Унномтюр.

– Ну зачем же? – Мтаг переместился, с улыбкой просунул голову над плечами двух стражников, и резко обозначившинся морщины словно разделили его лицо на части. – Мне ее ласки не нужны. И она, как ни странно, более договороспособна.

– Ой, да-да.

– Да. Она не обещает, как старик Хэн. Знаешь, сколько раз он меня обманывал? – Мтаг закривлялся, передразнивая бога мертвых. – «Я наделю тебя божественной силой, Мтаг!», «Все, кто служит мне искренне и честно, получают право сидеть рядом со мной, как равные!», а потом: «Знай свое место, прислужник! Я ничего тебе не должен!». Я, дурак, первые лет тридцать-сорок вообще не понимал, что за лживое существо, оказывается, тот божественный хмырь, которому я служу. Оно, конечно, специфика существования обязывает, сложно удержаться от козней, излишеств и интриг, когда день за днем видишь людские пороки, так сказать, проходящими перед тобой. Но со своими-то зачем так? Я разве против старика что-то затевал?

– И думаешь, уж тьма-то тебя не обманет?

Мтаг улыбнулся.

– Мое дорогое нечто из Йорунова дворца, – сказал он, вырастая и опираясь ладонью на голову стражника. – Подземелье старика, как ты должен понимать, с этой самой тьмой имеет много общего. Не географически, конечно, но по сути своей. Хэн слышал ее время от времени. Я слышу ее.

– И что?

– Ничего. Но, знаешь, она не грозится никакими карами и, кажется, не умеет врать. Я думаю, она с удовольствием оставит мне небольшой мирок, чтобы с хрустом поглотить все остальное.

Унномтюр поднялся на цыпочки, опираясь на плечо Фьольвира.

– Это она тебе сама сказала? – крикнул он.

– Ну не вахены же!

– А кто?

Мтаг задумался. Взгляд его опустился вниз, на волосатую макушку стражника. Губы поджались.

– Знаешь, я думаю…

Фьольвир и не заметил, как Унномтюр метнул кинжал. Это было движение из-за спины, из-за плеча, максимально скрытое до последнего момента. Краем глаза он уловил только взблеск металла, пронесшегося навстречу мятежному макафику. Казалось, ничто не может отменить их встречу.

Но в руках стражников вдруг невозможно быстро взметнулись мечи, скрестились, сложились железным щитом перед лицом Мтага. Кинжал ударился о них, высек искру и в бессилии отскочил в сторону.

Мечи опустились.

– Прекрасно, – с улыбкой хлопнул в ладоши Мтаг. – Как я понимаю, именно этим и заканчиваются все беседы с вашей братией. Замечательно. Все вы честные, благородные, высоконравственные, отстаивающие интересы несчастных людей и некоего баланса, света, в конце концов, непременно долженствующего превалировать над злобной тьмой, но как только есть возможность, то милое дело – бросить кинжал исподтишка. Вы, наверное, даже убеждаете себя, что иначе было никак нельзя, что все это творится ради великой цели, что противника не победить чистыми руками, он мерзок, силен, коварен, и, значит, для того, чтобы одолеть его, можно самим побыть мерзкими и коварными. Ну, что ж, я в восхищении. Нисколько не кривлю душой или тем, что у меня вместо нее.

Макафик отступил вглубь возвышения, скрываясь в красноватой тьме.

– А что не так? – спросил Унномтюр.

– Да! – крикнул Фьольвир. – Все так делают! Ты бы тоже…

– Именно! – снова возник Мтаг. – Я бы – да. Но герой, бог… Вы что, не понимаете, что таким образом разница между мной и вами становится совсем незначительной? На кого смотреть, кого превозносить, кому молиться? Я – злодей, убийца и прочее. И вы – герои и боги, но такие же злодеи, убийцы и прочее.

Он скривился.

– Мы против тьмы, – сказал Унномтюр.

– И что? – спросил Мтаг.

– Тьма ничего не получит! – выкрикнул Фьольвир.

Макафик широко растянул губы.

– Прекрасно, герой из Бьеннтестада. Ты, я смотрю, знаешь, чью выбрал сторону.

Фьольвир кивнул.

– Знаю!

– Уверен? На твоей стороне – Йорун. Первый из четырех братьев! Насильник, убийца, гневливый и полоумный бог, чье мнение не подлежит оспариванию, ревнивый истребитель птицеголовых, соперников, мяса, вина и любого, кто подвернется под горячую руку, а также поклонник жестоких розыгрышей и пьяных забав.

– И что?

Мтаг пожал плечами.

– Стергрун, – сказал он. – Второй братец. Бог без головы. Бог-воин. Смерть врагам. Видел бы ты его обмазанного мозгами побежденных с головы до ног! Думаешь, что-то было в его глазах? Человеколюбие и жалость? Ну, нет! В них было одно безумие. Он упивался своей силой. Он грезил лишь армиями и победами. Все остальное ему скучно. Какой бы народ он не принимал под свою руку, через год, два или три Стергрун непременно вел их войной на соседей, обещая богатые земли и добычу. Думаешь, он как-то берег их? Или был милостив?

Фьольвир тряхнул головой.

– Я не…

– Тс, герой, – погрозил пальцем Мтаг. – Ты недослушал. Возьмем младшего. Офнира. Золотоволосый юноша. Прекрасный мальчик. Если не считать того, что в приступе безумия в десять лет убил свою несчастную мать. Но чего ж ему пенять об этом братьям? Сами не ягнята. Зато вырос бог-строитель. Конечно, несколько не от мира сего, но тут, опять же, с кем поведешься, тем и болен.

Но это ладно. Здесь, герой из Бьеннтестада, ты, пожалуй, мог бы сказать о том, что этот бог заслуживает того, чтобы за него биться. Сколько высоких башен построил! Сколько великолепных сооружений из дерева и камня возвел! Сколько удивительных фресок, скульптур, садов, городов создал! Только люди в его городах часто не живут, а там, где живут, как здесь, покинуть их почему-то не могут. Ах, да, не любит золотоволосый юноша, чтобы подопытные муравьишки убегали из сооруженной им красоты! А в других случаях не любит, чтобы одним своим присутствием красоту портили.

– А я не за богов, я – за людей! – нашелся Фьольвир.

Макафик фыркнул.

– Думаешь, люди лучше? – Он проводил взглядом медленный полет последних капель крови от лежащего на полу мертвого кэра. – Люди также гнусны, подлы и способны на любую мерзость.

– Это не так!

Мтаг прищурился и, наклонившись, угнездил голову на плечах стражников.

– Я знаю людей лучше тебя, – сказал он с назидательными нотками в голосе. – И при жизни, и после смерти большинство из них похоже на дерьмо, что сыплется из них каждый день. Это не плохо, нет, это значит, что они ничего из себя не представляют. Искорки добра и смелости, собственных, не навязанных богами поступков являются в людях всего лишь крохами дневного света в той темноте, что гнездится у них внутри. Иногда я думаю, что вы стоите своих богов.