Текст книги "Бог-без-имени (СИ)"

Автор книги: Андрей Кокоулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Унномтюр отошел в сторону и принялся ковырять грязь носком штира. Если кто-то осмелился бы и заглянул в его опущенное лицо, то обнаружил там грустную улыбку.

‒ Фьоли.

‒ Да где ты? ‒ отчаялся Фьольвир, крутясь на месте. ‒ Я не вижу!

‒ А ты не смотри, ‒ пришел шепот.

‒ Как не смотри?

‒ Я изменилась, Фьоли.

‒ И чего? ‒ спросил Фьольвир. ‒ Я тебя мертвую видел. И живую видел. И которая Ульфха ‒ видел. Мне никакая ты не страшна.

‒ Все равно.

‒ Да что у вас тут? ‒ закричал Фьольвир.

‒ Фьоли.

Он почувствовал, как чужие пальцы легли на плечи. Фьольвир попробовал повернуть голову, но был остановлен прикосновением ладони к щеке. Кожу обожгло холодом.

‒ Не надо, Фьоли.

‒ Почему?

‒ Я тебя увидела ‒ это главное, ‒ сказала Хейвиска.

‒ А я?

‒ А ты просто говори со мной.

‒ Хорошо, ‒ кивнул Фьольвир, проглатывая набухший в горле ком, ‒ я не против. Будем говорить.

‒ Да.

‒ О чем будем говорить?

‒ О чем хочешь, ‒ сказала Хейвиска.

‒ Ладно.

Фьольвир ощутил, как к нему прижались со спины. Затылок ‒ к затылку, лопатки ‒ к лопаткам, ягодицы ‒ к ягодицам.

Холодно.

‒ Как ты? ‒ спросил он, унимая дрожь.

‒ Плохо, ‒ сказала Хейвиска. ‒ Все так быстро меняется. Мы изменились. Это уже не Тааливисто, Фьоли. Даже лодка, которая нас привезла, едва не затонула. Я думала, что Тааливисто ‒ это вечный праздник…

‒ Это боги…

‒ Да, боги покинули нас.

‒ Нет-нет! ‒ сказал Фьольвир. ‒ Они не покинули! Это Мтаг! Макафик. Он заключил их в шкатулку и сейчас несет ее к вахенам, к изначальной тьме.

‒ Разве такое может быть? Боги же всесильны.

‒ Так случилось, милая.

‒ Не понимаю.

‒ Мтаг хочет заключить с тьмой сделку.

‒ А боги?

‒ Боги в шкатулке, милая.

‒ Но зачем они забрались туда?

‒ Они не забирались. Это Мтаг заманил их.

‒ А Мтаг ‒ бог?

‒ Нет, человек. Макафик, ученик Хэнсуйерно.

‒ Как же он смог, если человек? Ты обманываешь меня, Фьоли? ‒ В голосе Хейвиски зазвенела обида. ‒ Почему ты обманываешь меня?

‒ Я не обманываю!

Фьольвир попробовал развернуться, но почувствовал, что не может этого сделать. Спина его намертво примерзла к Хейвиске.

‒ Что ты…

‒ Не оборачивайся, Фьоли. Я не хочу, чтобы ты видел меня.

‒ И кто кого обманывает тогда? ‒ крикнул Фьольвир, вздергивая голову. Он зашевелил плечами. ‒ Что это вообще за…

‒ Не надо, Фьоли!

‒ Я хочу видеть!

Фьольвир задергался. Многочисленные синие, красные глаза следили за ним из окон, щелей и дверных проемов. Человеческие фигуры казались изменчивыми, беспрестанно оплывающими и формирующимися заново, будто пар или туман, поднимающийся от земли.

‒ Маттиорайс, ‒ шептали они. ‒ Сын Магнира.

‒ Иди к нам, Маттиорайс! ‒ звали они.

‒ Фьоли!

Хейвиска стонала, но Фьольвира это остановить уже не могло. Он выкрутился из рубахи, раздался треск, спину дернуло болью, словно прихваченная холодом кожа отстала вместе с одеждой.

‒ Не-ет!

‒ Арнасон, не стоит, ‒ подал голос Унномтюр.

Впрочем, было поздно. Фьольвир развернулся. Глазам его предстало скособоченное и странное образование, угадать в котором человека было едва возможно. От Хейвиски остались лишь глаза и ладони, все остальное казалось наспех слепленной из грязи, веток, коры и мелких камней фигурой.

‒ Хейвиска…

‒ Не смотри!

Существо подняло нелепые, одна толще другой, подобия рук, пытаясь закрыть лицо, сложенное из двух булыжников, комков глины, обозначивших лоб и нос, и ветки, согнутой в дугу-улыбку.

‒ Хейвиска.

‒ Отвернись!

Хейвиска согнулась, лоскут рубахи забелел на ее земляном боку. Фьольвир шагнул ей навстречу.

‒ Хейвиска.

Он обнял то, что было его любимой.

‒ Фьоли!

Хейвиска зарыдала, затряслась в его объятьях. Фьольвир, успокаивая, гладил колючее от сухих травинок плечо.

‒ Ну-ну-ну, Виса, Височка моя.

‒ Я ‒ другая!

‒ Ничего. Мы это исправим. Я же герой. Ты знала, что я ‒ герой?

Земляная крошка просыпалась, когда Хейвиска мотнула головой.

‒ Эх, арнасон, ‒ услышал Фьольвир Унномтюра, ‒ многие выглядят еще хуже.

Фьольвир повернул голову.

‒ Я понял, ‒ сказал он, ‒ ты это сделал с умыслом!

‒ Каким умыслом?

‒ Мы же могли попасть не сюда!

‒ Да нет, почему? ‒ удивился Унномтюр. ‒ Тааливисто же. Мы и должны были пройти через Тааливисто, я тебе это сразу сказал, арнасон.

‒ Я про Вису! ‒ выкрикнул Фьольвир. ‒ Ты же все боишься, что я передумаю, плюну на все или договорюсь с Мтагом! Тебе же надо, чтобы я окончательно… Чтобы я был совсем герой. Так, да?

‒ Что-то не улавливаю, ‒ Унномтюр сцепил руки на груди. ‒ Нам в любом случае через Тааливисто…

‒ Да-да-да! ‒ захохотал Фьольвир. ‒ Именно через эту часть острова!

Унномтюр вдруг оказался совсем рядом.

‒ Слушай, арнасон, ‒ он отлепил героя от Хейвиски, ‒ ты же сам хотел увидеть ее. ‒ Глаза его вспыхнули. Он повернул своего спутника к жене. ‒ Вот, смотри, это она. Это то, что от нее осталось стараниями твоего макафика!

‒ Но это же ты! ‒ издал вопль Фьольвир.

Хейвиска от крика пригнулась, сжалась и сбежала за дом. Камешки и грязь остались после нее на земле.

‒ Что ‒ я? ‒ спросил Унномтюр.

‒ Это тебе выгодно! Чтобы я знал, что здесь все умрет, что никакого Тааливисто… Куда я денусь тогда!

‒ Ты идиот, арнасон?

Фьольвир внезапно всхлипнул.

‒ Ты видел ее? ‒ спросил он, показав на то место, где только что стояла исчезнувшая Хейвиска.

Бородатое, заросшее лицо его сжалось, будто от боли. В уголках зажмуренных глаз блеснула влага.

‒ Видел, ‒ ответил Унномтюр.

‒ Ты видел, какая она?

‒ Да.

‒ Я не хочу… я не могу, чтобы она такая…

‒ Эх, арнасон.

Унномтюр притянул Фьольвира к себе.

‒ Не могу! ‒ затряс головой тот.

‒ Ну, началось, ‒ сказал Унномтюр, похлопывая напарника по спине. ‒ Вроде герой, а как ребенок. Знаешь, в моей длинной жизни бед было гораздо больше, чем в твоей.

‒ И что?

Унномтюр вздохнул.

‒ Все они прошли.

Он ладонью отер мокрую щеку спутника. Какое-то время они стояли неподвижно.

‒ Мне отец так… ‒ сказал Фьольвир. ‒ Давно, в детстве. Меня тогда пчелы покусали, я заревел.

‒ Наверное, сейчас ты можешь вытереть себе слезы сам, ‒ улыбнулся Унномтюр.

‒ Ну, так-то я герой.

‒ А то! Ульфху одолел.

‒ И Когг… ну, этого, плавающего.

‒ Здесь ты поторопился. Коггфальтаддир исключительно моя заслуга. Хотя помощь твоя тогда была небесполезна.

‒ Ну, ладно.

‒ Ничего, отнимем шкатулку, сможешь хоть каждый день по чудовищу…

‒ Зачем?

‒ Будни героя. Помощь слабым и беззащитным.

‒ Ну, так-то…

‒ Что? ‒ спросил Унномтюр, уловив сомнение в голосе Фьольвира.

‒ Я свейку потерял, потом штир потерял, топорик потерял…

‒ Подумаешь! Топорик ты не потерял, а, так сказать, во Мтаге оставил. Обувь же твоя слабость, видимо. Все, арнасон, прекращаем слезы! Все души свободны! ‒ заповорачивался к домам Унномтюр. ‒ Герой осознал и готов к новому подвигу!

Фьольвир кивнул.

‒ Я вас всех спасу! ‒ крикнул он. ‒ Виса, слышишь?

‒ Ш-ш-ш, ‒ раздался шепот.

Фигуры в дверях и прорехах вдруг дружно отступили вглубь построек. Плечи, головы таяли, гасли глаза.

‒ Чего это они? ‒ удивился Фьольвир. ‒ Не верят?

Унномтюр вывернул шею, вглядываясь в темнеющий воздух.

‒ Нет, арнасон, здесь серьезнее.

‒ А что…

‒ За мной!

Унномтюр побежал к черному остову Большого Дома. Грязь комьями полетела из-под подошв. Над головой слуги и любовника Наккинейсе зазвенели серебряные нити. Спеша за провожатым, Фьольвир успел оглянуться и увидел густую, мутную взвесь, поднявшуюся над островом.

‒ Что это? ‒ крикнул он.

‒ Перемены! ‒ отозвался Унномтюр. ‒ Сейчас тут все к войца-пекка…

Голос его потонул в басовитом вое.

Оу-у-у! Звук толкнул Фьольвира в спину. Угол одного из домишек надвинулся, больно ударил в подставленное плечо. Фьольвир отскочил, побежал, подталкиваемый гудящим, беспокойным пространством. Позади грохотало и потрескивало. Земля подпрыгивала. Пыль, грязь вились в воздухе, будто беспокойная мошкара. Сделалось темно. Фьольвир взял правее, но тут же встретился со сложенной из камней и глины стеной и едва не проломил ее.

‒ …сон! ‒ вздернулось поверх воя.

‒ Да-а! ‒ крикнул Фьольвир.

В рот словно бросили горсть земли. Фьольвир закашлял, сплюнул на бегу. Прикрывая лицо ладонью, бросился в едва видимый просвет. Ветер уже ревел. По плечам, по ногам, по затылку то и дело стучали комья земли и мелкие камешки. Почему-то у Фьольвира не было сомнений, что скоро полетят булыжники, жерди и, возможно, даже бревна.

Он вскрикнул, отбив обо что-то пальцы босой ноги, перепрыгнул то ли через ворох белья, то ли через одного из обитателей Тааливисто, подскользнулся и упал в грязь. Земля ходила ходуном ‒ попробуй-ка подняться. Тонкие серебряные нити-указатели лопались и брызгали искрами.

Фьольвир перевернулся, нашел упор для ноги.

‒ Арнасон!

Из тьмы, из круговерти вынырнула пригнувшаяся фигура, синью плеснули глаза. Рука протянулась к Фьольвиру.

‒ Эй!

Рядом, всего в трех крафурах смялся дом, будто кусок мягкой глины. В темном воздухе замелькали силуэты, похожие на человеческие.

‒ Фьоли! Маттиорайс!

Силуэты унесло вперед, они растаяли, скрылись за танцем земли и пыли.

‒ Арнасон!

Унномтюр поймал Фьольвира за шкирку и потащил за собой. Одной рукой он держался за серебряную нить, гудящую, струной выгибающуюся высоко над головой.

‒ Вперед!

‒ Я уже, уже!

Фьольвир проскользил ногами, но встал, зачерпнув кулаком траву вместе с дерном.

‒ Выход за Большим Домом! ‒ прокричал ему на ухо Унномтюр. ‒ Нам туда!

‒ Я понял! ‒ закивал Фьольвир.

Воздух гудел, воздух дергал за волосы, бороду и одежду, грязь и песок летели в лицо. Фьольвир с трудом различал Унномтюра, бредущего на шаг впереди. Божественное создание прикрывалось от ветра полой везинга, но помогало это мало.

‒ Вперед! ‒ крикнул Унномтюр.

Мимо вдруг проскочило свайное бревно. Чуть в стороне, в небольшом просвете, Фьольвир увидел, как беззвучно оседают неуклюжие дома Тааливисто. Один за другим. Ф-фух! ‒ и нет. Земля слева приподнялась взгорком, и в нее, как ягоды в тесто, уткнулись, вдавились выводком серые валуны.

‒ Фьоли! ‒ взвился крик.

‒ Я вернусь! ‒ отозвался Фьольвир.

Тьма вокруг сгустилась, и он потерял направление. Унномтюр, который только что был рядом, исчез. Серебряные нити пути лопались, внося в рев разбушевавшейся природы тонкий хрустальный звон.

‒ …асон! ‒ услышал Фьольвир.

‒ Я здесь!

Он согнулся, преодолевая сопротивление воздуха, выставил руки, потом встал на одно колено. Воздушный вихрь нес камни и сор по кругу. Вот же дела. Вперед? Конечно, вперед! Он ‒ герой. У него ‒ героическая сила. Эту силу…

Фьольвир зарычал на порыв ветра, решившего повалить его набок. Пятка босой ноги уперлась в землю.

Эту силу узнала Ульфха. Эту силу узнают еще многие!

Он поднял голову, разглядел скачущую по ветру серебряную нить и вытянул к ней пальцы. Первый шаг дался тяжело, но сделать второй оказалось куда легче. Третий был еще легче. Фьольвир вбивал ступни в землю и шел за нитью наперекор круговерти.

‒ Я ‒ герой! ‒ шипел он, отплевываясь от песка и травы. ‒ Хэнсуерно меня побери, я вам всем еще покажу.

Камни и ветки били его по плечам, по ногам, в спину. Он не обращал внимания. Он проламывал тьму и ветер, скалясь и упрямо наклоняя голову. Нить наконец оказалась в его ладони, и Фьольвир почувствовал, как она дрожит, готовая оборваться.

Пласт земли, заворачиваясь, рванул сбоку, но он принял его локтем, бедром и заставил разочарованно опасть.

‒ Арнасон! ‒ раздалось совсем рядом.

‒ Да!

Из бешеного кипения пыли, грязи, сора проступил Унномтюр с улыбкой на пустом лице.

‒ Да ты герой, арнасон!

‒ Вот!

Фьольвир показал ему серебряную нить, намотанную на правого «брата».

‒ Это хорошо, ‒ кивнул Унномтюр. ‒ До Большого Дома еще десяток шагов. Дальше ‒ четвертый ключник.

Пригибаясь, они двинулись вместе. Ветер еще пытался сбить их с ног, но, кажется, терял силу. Фьольвир признался себе, что странно рад, когда Унномтюр шагает рядом. Не человек, но, наверное, почти друг.

Если бы еще не расправа над Хворвиком!

‒ Это снова какое-то чудовище? ‒ спросил Фьольвир.

‒ Хуже.

‒ Какой-то герой?

Унномтюр хмыкнул.

‒ Почти угадал.

‒ Предыдущий герой?

‒ О, куда ты подумал! ‒ Унномтюр сделал паузу, пережидая порыв ветра. ‒ Нет, арнасон, все еще страшнее.

Остов Большого Дома, похожий на обугленный скелет, пророс перед ними, протянул балку, выпятил изъязвленную каменную губу. И почти сразу же ветер скрыл, скомкал его, запорошил пылью, превратив в изломанную, едва угадываемую тень.

‒ Сейчас левее, ‒ сказал Унномтюр, ‒ Мы почти пришли, арнасон.

‒ Так кто там? ‒ спросил Фьольвир.

Унномтюр остановился. Он притянул спутника к себе и зашептал, опуская лицо от крошки, кружащей в воздухе.

‒ Там ты, арнасон. Второй ты. Твое отражение.

‒ И я должен одолеть сам себя?

Синие глаза Унномтюра мигнули.

‒ Это уж как получится, арнасон.

‒ А Мтаг? ‒ спросил Фьольвир. ‒ Мтагу тоже придется бороться с самим собой?

‒ Да.

‒ И он может проиграть?

‒ Я бы на это не рассчитывал, ‒ сказал Унномтюр.

Серебряная нить, которую он все еще держал в руке, неожиданно выгнулась и со звоном разлетелась на искры.

‒ Ах, Хэн и прочие!

‒ У меня еще есть, есть! ‒ крикнул Фьольвир, поддергивая свою нить.

‒ Держи!

‒ Я держу!

Унномтюр закрутил головой. Хлопал и рвался везинг. Разглядеть что-то в бешеных порывах ветра, на взгляд Фьольвира, было невозможно.

‒ Похоже, твоя нить единственная, ‒ признал Унномтюр. ‒ Других я не вижу. Ты чувствуешь, куда идти?

‒ Да! ‒ кивнул Фьольвир.

‒ Тогда ‒ не медлим.

Они побежали.

Нить вибрировала, покалывала кожу ладони. В правильном направлении ‒ сильнее, в сторону ‒ слабее. За спинами спутников что-то ухало, скрежетало, раскатывалось. Стоял страшный треск. Краем глаза Фьольвир видел проступающие сквозь тьму гигантские стволы или колонны и удивлялся их неуместности на острове. Боги, боги, что без вас сделалось с Тааливисто!

‒ Вперед! ‒ подтолкнул его Унномтюр.

Фьольвир чудом не насадился грудью на расщепленную ветвь, увернулся, упал и тут же оттолкнулся от какой-то упругой массы. Нить звенела, трепеща как леска. Казалось там, на другом ее конце, пытается сорваться с крючка диковинная рыба.

Унномтюр тенью надвинулся сбоку.

‒ Увидишь золотое сияние, прыгай в него без оглядки!

‒ Понял! ‒ крикнул Фьольвир.

Правда, Унномтюр уже пропал, растворился в мельтешении тьмы и сора. Некому было кричать. Целый пласт земли размером с добрый дом с шорохом плюхнулся в пяти крафурах впереди, брызнул комьями. Фьольвир перепрыгнул через разворачивающийся, мохнатый сгусток переплетенных корней, почувствовал, как булыжник чиркнул по макушке, вызывая звон в голове, и уловил, наконец, за тьмой золотое сияние.

Шаг, другой.

Серебряная нить, взрезав кожу, выскользнула.

‒ Унномтюр! ‒ крикнул Фьольвир, оглядываясь и ничего не видя, кроме тьмы. ‒ Я нашел!

‒ Прыгай! ‒ прилетело в посвисте ветра.

‒ А ты?

Золотое сияние стало меркнуть.

‒ Унномтюр! ‒ снова позвал Фьольвир.

Не услышав ответа, он помянул Хэнсуерно, Мтага и Когг… ну, чудовище, которое по воде… Сейчас он не помнил, как оно называлось. И шагнул сиянию навстречу.

Герой все-таки.

Глава 12

Мир собирался по кусочкам.

Сначала Фьольвир увидел камень. Камень розово-серой высокой аркой выгибался у него над головой. Непонятные символы покрывали арку прихотливым узором. Правда, время и ветер поработали так, что узор местами стерся.

Потом Фьольвир осознал, что светло. В зените обнаружилось солнце, свирепое и равнодушное к любому оказавшемуся здесь путнику. Стоило чуть отклониться, выпасть из короткой тени арки, и кожу мгновенно обжигал жар разогретого воздуха. Небо было белесое, чуть голубоватое.

Наклоненная арка без одной опоры прорастала из песка. Кроме песка, вздымающегося серыми холмами, и арки ничего больше в поле зрения не попадало.

Фьольвир вывернул из песка ногу и обнаружил, что она босая. Это его удивило, потому что вторая нога имела на себе зашнурованный кожаный сапог. Память, как и мир, складывалась по кусочкам, и Фьольвир пока не понимал, кто он, зачем он и почему у него нет второго штира.

Странные ощущения.

Он помнил только, что он герой. То ли спас кого-то, то ли убил кого-то. То ли сделал это одновременно. С героями же такое случается? И еще, кажется, он был не один. Парень с синими глазами шел с ним.

Рубаха превратилась в лохмотья. Борода была полна какого-то сора и травы. Фьольвир вспомнил, что его зовут Фьольвир.

‒ Фьольвир Маттиорайс, ‒ прошептал он. ‒ Сын Магнира.

Он попробовал подняться и зашипел, поставив босую ступню на горячий песок. Сняв рубаху, какое-то время Фьольвир провозился, сооружая из рукава подобие свейки. Обмотал, перетянул, притопнул.

Годится.

Он вытянул шею, определяя, куда идти. А куда идти? И надо ли идти? Возможно, парня с синими глазами погребло под песком. Пожалуй, все, что было, уже давно покоится под песком. Весь мир. Кроме остатков каменной арки.

Мтаг, вспомнил вдруг Фьольвир.

Имя было противное, опасное. Вспышкой нарисовались красное платье, хохот, какие-то люди, пускающие друг другу кровь. Наверное, я бегу от Мтага, подумал Фьольвир. Или бегу за ним. Он ‒ плохой человек. Он определенно плохой человек. Уже одно имя говорит об этом. Только синие ли у него глаза?

Фьольвир отступил от арки, вышел под палящее солнце и сразу во всей полноте ощутил, какое оно злое и горячее. Пот на лице, в подмышках, на груди выступил мгновенно. Воздух заколол плечи и горло. Фьольвир кое-как, черпая песок импровизированной свейкой, забрался на вершину близкого холма и, не собираясь отходить далеко от знакомого места, огляделся.

С холма стало видно, что рядом с аркой все же проглядывают очертания крепостной стены, но песок какое-то время назад поглотил ее полностью, оставив напоминание лишь своим рисунком. Во все иные стороны открывался до тошноты однообразный вид.

Пустыня. Серые волны песка убегали за горизонт. Куда хватало взгляда ‒ песок, песок и песок. Хотя…

Фьольвир прищурился. На западе над холмами проглядывали зубцы, то ли башня, то ли другое какое строение. Может, остатки целого города? Во всяком случае, эта неровность назойливо портила однообразный пейзаж.

Фьольвир решил двинуться туда. Смысла оставаться у арки он не видел. Ни оружия, ни воды. Чего ждать? А так, пока есть силы, он сможет добраться до увиденных зубцов. Боги знают…

Боги!

Фьольвир замер, вспомнив.

Богов нет! Боги заключены в шкатулку Телеотта! Йорун, Стергрун, Хэнсуйерно и прочие. Никого нет. Редкие чудовища и ваэны только и остались в мире. Тьма, тьма стоит на пороге, ждет шкатулку. Ее несет…

Фьольвир осмотрел себя и выдохнул. Нет, не он несет, кто-то другой. При нем и сумки-то никакой нет. Да и не мог он, герой же… Ну, да, конечно, несет ее Мтаг, пришло знание, Мтаг, проклятый макафик.

А он, Фьольвир Маттиорайс, был убит, почти убит, когда кааряйны… Кааряйны! Кааряйны вырезали… Хейвиска…

Фьольвир упал на колени. Какое-то время он сидел, склонив голову и сжав кулаки, и ни горячий песок, ни палящее солнце не могли заставить его пошевелиться. Слез не было. Было какое-то темное, дремучее состояние, требующее чужой боли и крови, чужой смерти, чужого отчаяния.

Все, кто… все они должны умереть. Нет прощения. Нет покоя. Не в Тааливисто, не в иное место, а в прах, в песок, в беспамятство…

Но кааряйны, вспомнил он, кааряйны же все мертвы.

Фьольвир вскинулся и, высоко вздергивая ноги, перебежал с холма на холм.

‒ Унномтюр! ‒ закричал он.

Пустыня была безмолвна. Даже ветер сдох где-то под солнцем. Единственное, что слышалось, это шорох песка под ногами.

‒ Унномтюр!

Фьольвир потоптался, выглядывая, не появится ли на одном из холмов или в ложбинах между ними странное, созданное Йоруном существо ‒ слуга, инструмент для тренировок и развлечение для Наккинейсе.

‒ Унномтюр!

Ничего. Ни силуэта, ни голоса.

Фьольвир повернулся к видимым вдали зубцам и пошел в их сторону. Он взбирался на холмы и спускался с них, оставляя следы-лунки, малые и широкие. Арка пропала. Пейзаж не менялся. Солнце и не собиралось хоть немного отклониться от того, чтобы висеть прямо над головой. Уже через полчаса Фьольвиру стало казаться, что его поместили в жаровню. Несколько раз он хватался рукой за невидимый ремень, потому что был уверен, что баккель, одни боги знают, где забытый, все еще находится при нем. В баккеле‒то ‒ вода. Холодная. Сладкая.

То и дело над холмами вставало марево, и тогда Фьольвир терялся ‒ у него появлялось ощущение, что мир кривляется и плывет, плывет прямиком в Тааливисто. Есть ли разница, из чего построена твоя лодка? Слепленная из песка, должно быть, ничем не хуже выструганной из досок.

Зубцы пропадали из виду, но Фьольвир находил их, даже если в какой-то момент выбирал неверное направление. Холмы мельчали. Один раз ему попался солончак ‒ полное соли пространство, что похрустывало под ногами. Он искал следы Мтага, но их не было. Не было и следов Унномтюра.

Фьольвир кричал его имя, но оно глохло в воздухе, будто в тряпке, прижатой ко рту. Плечи стали красные. Кусок рубахи пошел на голову.

Жарко.

Фьольвир брел, и мысли в его голове пеклись и путались. Он думал, геройский ли это конец ‒ умереть в пустыне, не дойдя до цели? С одной стороны ‒ Ульфха. А с другой ‒ Мтаг. Мтага он, получается, не достанет. Будет ли он тогда героем? Может, полу-героем? Или просто воином?

Песок в самодельной свейке жалил, терся, мешал идти. Фьольвир несколько раз останавливался и перематывал рукав, но потом плюнул. К войца-пекка пошло оно все! К войца-пекка! В конце концов, рукав сполз, и Фьольвир не стал его вновь наворачивать на ступню, оставив на склоне одного из холмов. А там и штир с другой ноги скинул. Через сотню шагов подошвы перестали ощущать жар песка.

К войца-пекка!

Губы пересохли. В горле словно застряла рыбья кость.

По прошествии неясного времени Фьольвир обнаружил, что зубцы, как он и думал, являются вершиной башни. Сложенная из крупных блоков темного камня, она выросла перед ним, взвилась ввысь на два десятка крафуров. С одной стороны к башне когда-то примыкала стена, но все, что от нее осталось, ‒ это неровная кромка кладки. Какая-то сила, человеческая или божественная, разнесла ее, опрокинула в песок целым участком. Башне тоже досталось. На уровне четырех крафуров зиял пролом, открывая для любопытствующего внутренние помещения и кусок деревянной лестницы.

Пустыня обтекала башню, как одинокую скалу.

‒ Унном…

Фьольвир закашлялся. Он вошел в куцую тень башни, распугав какую-то многоногуюмелкую живность, которая тут же забилась в многочисленные отнорки. Тень принесла небольшое облегчение. Некоторое время Фьольвир просто стоял, ощущая, как проясняются мысли, как тает багровая пелена перед глазами.

Стена, у которой он оказался, не имела дверного проема, а оконные щели-бойницы находились слишком высоко. Он прикинул, сможет ли забраться по кладке наверх, хотя бы до пролома, а потом двинулся в обход башни. В любом случае, строители, если они разумные люди, должны были предусмотреть дверь. Хотя бы в одной из четырех стен. Если, конечно, башню возвел не Офнир.

‒ Унномтюр! ‒ крикнул Фьольвир.

Шагая, он вел рукой по камню. Камни попадались гладкие и шероховатые. Частью они были пригнаны плотно, но кусок стены, видимо, потом ремонтировали, и поздние участки качеством работ похвастаться уже не могли. Снизу шла, ветвясь, трещина, заканчиваясь чуть выше головы.

Песок поскрипывал под ногами.

Где-то в вышине что-то слабо постукивало. Казалось, на верхних ярусах прятался от солнца худосочный ветерок и играл то ли неплотно закрытым ставнем, то ли какой-то деревянной безделушкой.

У следующей, боковой, башенной стены имелся прямоугольный выступ, понять назначение которого Фьольвир не смог. Возможно, подумалось ему, башню продлили таким образом, чтобы скрыть что-то важное. Но что могло быть таким уж важным? Колодец? Почему нет? И если он до сих пор не пересох… О, мысль о воде заставила Фьольвира в спешке доковылять до угла.

Пригоршнями… нет, лицом… И пить, пить, пить…

Торцевой стены у башни не оказалось. Вернее, ярусами выше она имелась, а вот нижний представлял собой открытую площадку с частоколом свай, выгородками и двумя лестницами наверх. Две трети площадки, до которых не добиралось солнце своими лучами, тонули в глубокой тьме.

Как не хотел пить Фьольвир, а замер на границе света.

Впереди ему послышался шорох. Будто затаившееся в засаде существо оступилось или неосторожно шевельнулось.

‒ Кто там? ‒ прохрипел он.

Ответа не было.

Всматриваясь, Фьольвир шагнул вперед. Несколько мгновений его глаза привыкали к темноте.

‒ Унномтюр?

В полутора крафурах, за одной из перегородок, раздалось бульканье. Темный предмет, плохо различимый, вывалился оттуда, но больше не двигался. Фьольвир поискал взглядом хоть что-то, что может послужить ему оружием, но нашел лишь камень. Присев и стараясь не шуметь, он подобрал его.

‒ Эй.

Бульканье повторилось. Фьольвир сделал еще шаг. Из темноты проступили каменные плиты, полузанесенные песком, остатки утлой мебели, деревянная, подпирающая потолок балка.

‒ Кто здесь?

Сквозь клекот, казавшийся смехом, послышалось:

‒ Я.

Фьольвир не узнал голос.

‒ Кто ‒ я?

За перегородкой шевельнулись. К ногам Фьольвира, звякнув, упало что-то небольшое и железное. Осторожно наклонившись, Фьольвир поднял свой топорик, забытый в макафике, казалось, вечность назад. Дом-крепость с йотунгами. Третий ключник из мешковины и соломы. Халь… Хильф… О, боги! Напридумывают же имен!

Все всплыло в памяти.

‒ Мтаг?

‒ Угадал, ‒ донесся голос. Последовал хриплый, словно через боль выдохнутый смешок. ‒ Ты не совсем тугодум, герой.

‒ Мтаг!

С занесенным топориком Фьольвир и сам не сообразил, как оказался за перегородкой. Макафик был едва различим. Он казался комом белья, сложенным на полу в темноте. Белело только лицо с закрытыми глазами.

‒ Не подскользнись, ‒ прошептал макафик.

‒ Что?

Фьольвир не успел спросить, а нога его уже поехала. Хорошо, топорик вовремя врубился в доску перегородки и помог удержать равновесие. Мтаг фыркнул:

‒ Не упал, смотри-ка.

Фьольвир, зверея, подступил к нему.

‒ Что это? Масло? Ловушка для меня?

Лезвие просунулось к горлу лежащего. Лицо макафика качнулось. На белом трещиной проступила мимолетная улыбка.

‒ Кровь это, дурень. Моя кровь. Совсем свежая.

‒ Как ‒ кровь? ‒ нахмурился Фьольвир. ‒ Откуда?

Он повел ладонью рядом с Мтагом, каменная плита казалась жирной. В темноте было не понять, кровь это или что иное.

‒ Это что, когда я тебя ударил?

‒ Нет, дурень, ты мне ничего сделать не мог, ‒ ответил макафик, хрипло вдохнув.

‒ А кто тогда?

Все еще держа топорик у горла Мтага, Фьольвир оглянулся.

‒ Не ищи, ‒ прошептал макафик. ‒ Выше… там…

‒ Кто там?

Мтаг снова улыбнулся.

‒ Ты все же дурень.

‒ Ты мне можешь…

Фьольвир вспомнил о шкатулке и быстро, одной рукой, ощупал одежду макафика и пространство около него. Ничего. Песок. Тряпки. Щепки.

И кровь.

‒ А где шкатулка?

‒ У меня ее… никогда не было, ‒ сказал Мтаг.

‒ Как? Ты не ври! Я видел! ‒ Фьольвир затряс макафика. ‒ Ты должен ее отдать! Иначе тьма, ничто!

Тот сморщился.

‒ Хва… хватит. Больно.

‒ Где она?

Мтаг свесил голову.

‒ Ты хоть знаешь, где ты, герой? ‒ спросил он.

‒ В пустыне, ‒ ответил Фьольвир. ‒ Шкатулка! Шкатулка, Мтаг! Где она?

Макафик закашлялся.

‒ Да-а, ‒ произнес он, тяжело задышав, ‒ ты все-таки герой на скорую руку. Такие ‒ да, такие слегка туповаты. Если… ‒ Мтаг облизнул губы. ‒ Если при мне нет шкатулки, а сам я лежу в луже крови, что это значит, герой? Это значит, что шкатулка у кого-то другого, да? Доходит, герой?

‒ И кто это?

Фьольвир снова встряхнул макафика, и тот, харкнув кровью, скрючился у него в руках.

‒ Подумай, тупица из Бьеннтестада.

‒ Кто? ‒ закричал Фьольвир. ‒ Унномтюр? Неужели Унномтюр?

Мтаг вцепился ему в плечо. Красные глаза зажглись на белом лице.

‒ Никакого Унномтюра нет и никогда не было, ‒ сказал он. ‒ Ты сам ‒ Унномтюр. Все герои…

Макафик умолк.

‒ Эй!

Фьольвир испугался, что Мтаг умер, но тот, запрокинув голову от толчка, все же сморщился, и зрачки его красных глаз остановились на собеседнике.

‒ Ты понимаешь, как оно… ‒ пробормотал он. ‒ Никакого Унномтюра. Он только в твоей голове. Это как бы… ну, геройская привилегия.

‒ Врешь!

‒ С божественными силами не все могут сжиться сразу. Тогда и появляется Унномтюр. Или Хьернвалль. Или волшебный меч Тюртенфинг. Или… Не важно, кто появляется. Бог-помощник, видимый только тебе одному.

‒ Тогда кто меня заштопал?

‒ Ты сам, конечно же.

‒ И с Коггфаль… И с чудовищами тоже я сам?

‒ Да.

‒ Но ты же с ним разговаривал! ‒ крикнул Фьольвир. ‒ Все с ним разговаривали! Скажи, нет?

‒ Нет, ‒ выдохнул Мтаг. Резко обозначились морщины и острый нос. ‒ Я разговаривал только с тобой, бьеннестадец, а что уж тебе казалось…

Фьольвир мотнул головой.

‒ Но мы спорили! Он меня учил! Он бился вместе со мной! Он все рассказал мне! Откуда бы я узнал про шкатулку, про тебя, про богов?

Мтаг сплюнул кровью.

‒ Так и узнал, ‒ сказал он. ‒ Это же не со мной, это с тобой Унномтюр общался. Боги, знаешь, те еще затейники.

‒ Нет, постой! А тонкие пути? А способы их открыть?

‒ Дурень, ‒ прошептал макафик, закрыв глаза. Он оттолкнул Фьольвира. ‒ Все, дай мне сдохнуть.

‒ Так Унномтюра не было?

‒ Был. Был. Но в твоей голове, герой.

‒ Не понимаю, ‒ Фьольвир поднялся.

Он посмотрел вглубь башни, на устремленный вверх лестничный пролет, и вновь опустился на колени.

‒ Мтаг, ‒ коснулся он макафика. ‒ Эй. Я еще…

‒ Уйди, ‒ прошептал Мтаг.

‒ Я просто… А кто наверху? Ну, кто тебя?

Когда Фьольвир уже подумал, что ответа не дождется, макафик чуть повернул голову.

‒ Ключ ‒ четвертый. Значит, бьешься с самим собой. Я, видишь, был не так уж хорош…

В нем забулькало. Больше Мтаг не произнес ни слова. У Фьольвира же вопросов стало еще больше. Если с самим собой, захотелось узнать ему, значит, там, на одном из верхних ярусов, его ждет такой же Фьольвир Маттиорайс? Или его караулят там оба двойника ‒ его и Мтага?

И что с пятым ключом? Как он попадет к дверям тьмы? Появится ли Унномтюр или божественная помощь на этом закончилась? Как при необходимости вызвать его из своей головы? Или Мтаг соврал?

Фьольвир мысленно проклял всех богов. И ваэнов. Даже Аттитойне. За их глупость, за отсутствие ответов, за дурацкие ключи. Потом попросил прощения. Потом проверил выступ ‒ никакого колодца, сухая труха и остатки стрел. Потом собрался, стиснул рукоять топорика и шагнул к лестнице. Кто он, в конце концов? Герой. Тут уж ничего не поделаешь.

Ярусом выше имелись окна, и было не так темно, как в основании башни. Золотой жар узкими лентами дрожал на каменном полу. Кружилась пыль.

Фьольвир осторожно поднялся по ступенькам.

По стенам ярус был заставлен бочками под самый потолок, большинство из них рассохлись и треснули, содержимое давным-давно вылилось и высохло, но сладковатый дух масла и вина еще чудился, касался ноздрей. У свай в центре стояли несколько жаровен, лежала лавка. Видимо, здесь грелся караул.