Текст книги "Бог-без-имени (СИ)"

Автор книги: Андрей Кокоулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– На сколько он нас опережает? – спросил Унномтюр.

Великан задумался.

– Это сложно. Я ж разбитый лежал.

– Понятно, – сказал Унномтюр. – Ладно, ты собирайся. Мы пойдем.

– Я быстро! – пообещал Эйяльтог. – А то как так? Вахены ринутся, а я в беспорядке…

– Арнасон, – позвал Унномтюр.

Он направился в дальний конец площади, где стена из розового камня поднималась уступами и зубцами. В ее теле виднелся широкий проход, окаймленный поверху красной тканью. Фьольвир, словно очнувшись, двинулся вслед за незнакомцем, досадуя на то, что мелкие камни так и норовят попасть под пальцы босой ноги.

– Эй, герой! – окликнул его исполин.

Фьольвир обернулся.

– Да?

– Еще поборемся. Посмотрим, кто сильнее! Только без всяких штучек, понял? Я со своими ребятами, а ты один.

– Но разве так честно?

– Конечно! Никто не жаловался. Ты герой или нет?

– Не знаю.

– О, Генгиль, мать всего сущего! Что за люди валятся на мою голову? – услышал огорченное бормотание исполина Фьольвир, но предпочел больше не оборачиваться.

– Ты идешь? – поторопил Унномтюр.

– Да.

Створки в проходе были прикрыты, но легко подались. Их Мтаг не разбил – то ли сил не было, то ли необходимости. Дорога серыми извивами сбегала по склону, делила стылое черное поле далеко внизу на неровные части, скользила по деревянному мосту и упиралась в городскую стену.

За стеной теснились черепичные крыши. Крыш было много, и часть из них пряталась за холмом. Вились дымки из труб.

– Хройтхельм? – спросил Фьольвир.

– Он самый, – сказал незнакомец.

Они пошли по дороге. Фьольвиру скоро надоело прихрамывать, он стянул свейку и зашагал босиком. Густая облачная пелена текла по небу. Ветер, налетая злыми порывами, трепал на Фьольвире рубаху, которая и так была едва жива. Унномтюру было хоть бы что. Оно и понятно – не человек, холода не испытывает. Но везинг зачем-то напялил.

То слева, то справа от дороги всплывали столбики ограждения с подвязанными между ними жердями. Встретившаяся им телега, лишенная передней оси, смотрела днищем в небо с обочины.

– Ты бывал в таких городах, арнасон? – спросил Унномтюр, кивая на Хройтхельм.

– Я был в Гуйноссе, Бергрейме, Хилльдуфе, – принялся перечислять Фьольвир. – В Хилльдуфе домов не меньше.

– И чтобы бог их отстроил?

– Такого, наверное, не было.

– Увидишь, – пообещал Унномтюр. – Офнир между братьями – непревзойденный строитель. Уж построит так построит. Хоть из чего. Хоть из кизяка и веток. И веками стоит! Красота! Случались, правда, с ним и промашки. Если не в настроении или в задумчивости, такого может поналепить…

– Какого? – спросил Фьольвир.

– Есть город Фатам. Слышал?

– Нет.

– И слава Йоруну! Войти в город можно легко. Одиннадцать ворот! Колодцы, сады, фонтаны, дворец правителя с колоннами и высоченной башней, дома горожан – ни одного одинакового, все с террасами и дворами, и стоят ярусами – один над другим. Арки, улицы верхние, улицы нижние, лестницы и переходы. Беда одна – покинуть его почти невозможно.

– Почему? Стража?

– Да нет, – качнул головой незнакомец, – там не стража. Там – время.

– Как это?

– Когда Офнир строил его, он случайно или намеренно сделал помещения и улицы, отдельные комнаты и лестницы разновременными. Вошел ты, скажем, в дом, а в нем время течет не так, как снаружи. На долю, на две вперед или назад. Или вообще скачет то туда, то обратно. И выйти никак.

Фьольвир нахмурился, не понимая.

– Почему это?

– Потому что ты находишься в одном временном потоке, а улица в другом.

– Так что мне мешает? Дверь же осталась на месте, так? Почему я не могу открыть ее и выйти?

– Потому что… Вот, смотри.

Унномтюр нагнулся и подобрал булыжник с обочины. Несколько раз подбросив его в ладони, он предъявил камень Фьольвиру.

– Видишь?

– Вижу, – кивнул Фольвир. – Камень.

Незнакомец перекинул его спутнику.

– Сожми.

– Пожалуйста.

Фьольвир обхватил булыжник пальцами.

– Можешь ты стиснуть руку с камнем в кулак? – спросил Унномтюр.

Фьольвир напряг пальцы, но потом мотнул головой.

– Камень мешает.

– А теперь?

Унномтюр выхватил булыжник. Фьольвир фыркнул.

– Теперь-то легко.

– А теперь представь, – хитро прищурился незнакомец, поймав спутника за запястье, – что у тебя в руке нет камня. Но вдох назад был. И пальцы твои существуют как бы этот вдох назад. Сам ты здесь. А пальцы там, и сжать их ты не можешь, потому что в твоих пальцах, что вдох назад, все еще находится этот камень.

– Но камня же нет!

Унномтюр вздохнул.

– Хорошо. Давай так, хотя, думаю, я зря тебе это объясняю. – Он подбросил булыжник вверх. – Где камень?

Фьольвир поднял голову.

– В небе.

Они оба подождали, пока булыжник упадет на землю.

– А сейчас где? – спросил Унномтюр.

Фьольвир помолчал. Он искал подвох.

– На дороге, – не слишком уверенно ответил он.

– Встань рядом.

– Так?

Фьольвир сделал шаг.

– А теперь представь, что камень все еще в небе, – сказал Унномтюр. – Ты стоишь, а я его подбросил. И если что, он упадет точно тебе на макушку. В этом времени он уже упал, а во времени чуть раньше еще только падает.

– Так я отшагну.

– Нет-нет. Как? Ты его даже не видишь. Его нет в твоем времени.

Фьольвир подумал.

– Тогда почему он должен упасть мне на голову? – спросил он.

– Э – э… – сказал Унномтюр, – тут ты прав. Но я же не о том, что камень обязательно упадет тебе на голову. Я о том, что вы с камнем существуете в разных долях времени. Вы не совпадаете. Ты здесь, он – все еще в небе. Так и с выходом из комнаты.

Фьольвир почесал затылок. Видно было, что ему не хочется огорчать своего спутника непониманием.

– А Офнир… – произнес он. – Зачем он это сделал?

– О, спроси что-нибудь полегче! – воскликнул Унномтюр. – Офнира даже братья не всегда понимают. Где уж мне? Он бог, в общем-то, нормальный, но, знаешь, и на него иногда находит.

– Просто, как там люди-то?

Незнакомец пожал плечами.

– В Фатаме? Живут. Иногда даже встречаются.

– Что? – удивился Фьольвир. – А что едят?

– Ну, представь, – сказал Унномтюр. – Есть у тебя кус мяса. Пожарил ты его, повесил над очагом, и все – оно застыло во времени. Проголодался, забираешь кусок в свое время, но в прошлом это мясо, как можно понять, никуда не делось, не так ли? Оно все еще существует, там, в прошлом. В общем, в следующий раз тот же кусок можно взять снова. Только на долю времени раньше.

– Ради Йоруна – все! – взмолился Фьольвир. – У меня сейчас голова треснет! Дай мне лодку! Я уплыву в Тааливисто.

– На самом деле, все это только на первый взгляд сложно, – заявил незнакомец. – Ты поймешь. Потом.

Они спустились, наконец, по склону к подножью, к одинокому каменному домику и широкому ровному месту, где, судя по следам колес, разворачивались, перегружались телеги. Фьольвир оглянулся. Кромка крепостной стены, за которой лежал раздробленный каменный исполин, розовела высоко вверху.

Ветер притих. В облачной пелене появились разрывы, и в эти разрывы то и дело плескало солнце. Стало ощутимо теплей. Справа и слева от спутников потянулось черное, недавно вспаханное поле.

– А почему мы не торопимся? – спросил Фьольвир, забегая вперед.

– Потому что Мтаг в Хройтхельме, – ответил Унномтюр. – Куда спешить?

– Он же взял ключ!

– Да. И Эйяльтог не был ему большим препятствием, как бы великан ни утверждал обратное. Увы, не очень умные создания нашего Йоруна почему-то всегда считают себя великими и непобедимыми. Видимо, берут это от своего создателя. Эйяльтог – из таких, и бахвальству его, конечно, верить нельзя. Но Мтаг открывал тонкий путь. Ведь так? И, судя по дождавшимся нас кааряйнам, влил в них прорву своего драгоценного эйхе. Кроме того, достать ключ из груди великана – совсем не то, что победить великана, арнасон. Еще эйхе. Нет, мой друг, Мтагу в любом случае понадобилось бы время, чтобы восстановиться, и оно еще не вышло.

– Так, может, Мтаг ушел дальше!

– Зачем? – удивился незнакомец. – Люди в Хройтхельме всегда под рукой, почувствует Мтаг, что оправился, тут же с их помощью откроет тонкий путь к следующему ключу.

Фьольвир аж подпрыгнул.

– Так тем более надо спешить!

Унномтюр покосился на спутника.

– Ты видишь дымы, арнасон?

Фьольвир прищурился.

– Да, – сказал он, глядя на тонкие ниточки дыма над приближающейся городской стеной.

– Что это? – спросил Унномтюр.

– Ну, топят печи.

– Правильно. Значит, что? Значит, ничего еще не случилось. А вот нас, арнасон, в этом случае могут встречать.

– Кто?

– Мтаг, конечно. Но вряд ли он сам. Он, как паук, сидит где-то в центре паутины, а люди для него – ниточки. За какую потянет, та перед нами и объявится. Ты же, кажется, знаешь, как макафик овладевает разумом человека?

Фьольвир вздрогнул, мотнул головой.

– Мне рассказывали, – сказал он.

– Для него это просто, – сказал Унномтюр. – Достаточно уколоть палец человеку и получить каплю его крови. Но иногда и этого, арнасон, не нужно. Макафики могут подчинять людей одной силой своего эйхе.

Поле кончилось, уткнулось в ограду. Спутники остановились у бревенчатого моста, перекинутого через ручей. Русло его, похоже, было расширено и углублено вручную. Склон на противоположной стороне поднимался отвесно.

До стены, которой отгораживался от мира Хройтхельм, оставалось никак не больше тридцати крафуров. Стена была серой, неровной, необычной. Она поднималась на высоту пяти человеческих ростов, то тут, то там выгибаясь фальшивыми арками. Между арками камень выступал вперед, словно исполины вроде Эйяльтога просунули свои серые носы сквозь кладку, и те застряли там, схваченные раствором.

Ворота же имели треугольную форму.

Незнакомец пихнул Фьольвира в плечо. На пустом лице проклюнулся голубой глаз и подмигнул Маттиорайсу.

– Ну? Как тебе?

– Стену тоже Офнир делал?

– А как ты думаешь? Он, конечно!

Фьольвир посмотрел на кривые зубцы, бегущие от выступа к выступу.

– Мне не нравится, – сказал он.

– Ой-ей! Много ты видел, арнасон!

– Все равно не нравится.

– Значит, ты тоже не особенно-то любишь богов, – с каким-то не совсем понятным удовлетворением констатировал Унномтюр.

– Почему? Дурацкая же стена!

– И Офнир, стало быть, дурак.

– Неправда.

– Да я молчу, молчу, – сказал незнакомец.

Они почти миновали мост, когда треугольные ворота треснули вертикальной щелью. Щель расширилась, выпуская к спутникам одинокую человеческую фигурку в алом везинге или чем-то подобном. Фьольвир потянул из-за пояса топорик.

– Не торопись, – сказал ему Унномтюр.

Человек поднял руку и приблизился неспешным шагом к путешественникам. Стало видно, что это крепкий, плечистый мужчина с подстриженной бородой, подпоясанный, в добротных меховых свейках. Оружия при нем не было. Впрочем, в расходящихся створках уже строились люди, и они были вооружены. Как минимум у двух встречающих Фьольвир разглядел окованные железом копья.

Мужчина остановился в трех шагах и чуть склонил голову, выказывая уважение.

– Доброго пути, гости, – сказал он на понятном общем языке. – Назовите себя.

Унномтюр подтолкнул спутника, чтобы отвечал первым.

– Фьольвир Маттиорайс, – прижал ладонь к груди Фьольвир.

Мужчина кивнул. Взгляд его серых глаз переместился на Унномтюра. Тот стянул хельк с кудлатой головы и явил свету вполне обычное лицо, неуловимо схожее с физиономией Фьольвира.

– Гульдир Маттиорайс!

Кулак стукнул в грудь. Мужчина прищурился и во второй раз кивнул уже с заминкой, принимая сказанное.

– Къяр Кольдафн, начальник стражей, – представился он. – Вы в город или через него?

– В город, – сказал Унномтюр.

– К нам редко приходят по этой дороге, – сказал мужчина. – Обычно это посланники или беглецы. К кому мне стоит отнести вас?

– Ни к тем, ни к другим, – ответил Унномтюр. – Мы путешествуем.

Начальник стражей хмыкнул.

– Значит, вы простые путешественники? – Он пошевелил ноздрями. – Нет-нет. От вас пахнет…

Фьольвир тут же нырнул носом в подмышку.

– Да нет…

– Ничем от нас не пахнет, – заявил Унномтюр.

Къяр Колдафн улыбнулся.

– От вас пахнет эйхе и богами. И кровью.

Его подчиненные тем временем выстроились перед воротами в две неровные линии, образуя короткий коридор. Всего стражников было шесть. Один, насколько видел Фьольвир, был толст. Еще двое были совсем мальчишками. К серьезным воинам, пожалуй, можно было отнести только высокого и угрюмого копейщика, который стоял крайним справа. Взгляд его был обманчиво-скучающ.

– Боги исчезли, – сказал Унномтюр.

Начальник стражей кивнул.

– Мы заметили.

– И кровь не наша.

Къяр снова кивнул.

– А как там наш исполин? – поинтересовался он.

– Разобран на части, – ответил Унномтюр.

– Это не удивительно, вы же простые путешественники.

– Это действительно так. Он был разбит раньше.

– Что ж, – начальник стражей отступил в сторону, – это не так уж важно. С вами хотят встретиться.

Унномтюр посмотрел на Фьольвира.

– Мы готовы, – сказал он.

– А ты, Гуннар, значит, за обоих отвечаешь? – хмыкнул Къяр. – Брат твой, кажется, что-то молчалив. Да еще и босоног. Вы же братья?

– Братья, – подтвердил Унномтюр. – Только я – Гульдир.

– Прости. В первый раз не расслышал, Гульдир, – сказал начальник стражей и пошел к воротам. – Идите за мной.

– Во дворец?

– Увидите.

Къяр миновал своих подчиненных. Фьольвир как бы невзначай поправил топорик. Унномтюр накинул хельк на голову. Стражники пропустили их и сомкнулись за спинами. То ли почетное сопровождение, то ли конвой. Представляй, как хочешь.

Глава 6

За воротами обнаружились еще четыре стражника.

У этих и везинги были без рукавов, с подшитыми железными пластинами, и оружием служили крепкие, хорошей, звонкой ковки мечи. Жилистые, поджарые, бритые стражники были не чета тем, что вышли к путникам за Къяром Кольдафном. Фьольвир заметил, как начальник стражей, толкнув створку, едва заметно качнул им головой. Мечи в мгновение ока пропали из рук – кто-то убрал свое оружие в петлю на поясе, кто-то спрятал за спину, кто-то и вовсе прислонил к стене.

– Бретоль, – позвал Къяр одного из стражников.

Тот, усатый, с иссеченной шрамами физиономией, шагнул навстречу. Один из шрамов проходил прямо через пустую глазницу.

– Здесь, кэр Кольдафн.

– Проведи наших путников, Фьольвира и Гульдира, к кэру Штиртваллю. Спустились от крепости и уверяют, что путешественники. Возможно и так. Но, думаю, нашей беде помочь смогут.

– Какой беде? – спросил Фьольвир.

– О, молчаливый братец заговорил! – фыркнул Къяр. И снова обратился к Бретолю: – Расскажи им, что у нас как. Я буду позже.

– Понял! – кивнул тот. – А куда вести? К казарме…

– В дом Мергена.

– Так там пол-улицы в стекле, а этот босой.

Бретоль показал целым глазом на Фьольвира.

– Хиф! – крикнул Къяр, задирая голову. – Хифферон! Принеси какую-нибудь обувь на твою ногу!

– Да, кэр! – отозвался один из стражников, закрывающих ворота.

– Быстрее!

– Уже!

Стражнику пришлось забежать в дом, задней стенкой приросший к городской стене. Дом был длинный, крепкий, из неровного серого камня, крытый коричневой черепицей, но ничего эдакого Фьольвир в нем не увидел. Офнир, пожалуй, мог и постараться, создавая его. Или этот дом пристроили уже после?

– Вот!

Худой и длиннолицый Хифферон протянул начальнику стражей заскорузлые сапоги – штиры.

– Не мне, бестолочь! – рыкнул на него Къяр. – Гостю!

– Да, кэр!

Штиры воняли. Но не расползались, а подошва у них оказалась сшита из нескольких слоев кожи. Натянув штиры, Фьольвир почувствовал себя заново родившимся. Ногам стало тепло.

– Хорошо? – спросил начальник стражей.

Фьольвир кивнул.

– Тогда идите, – напутствовал Къяр и по мощеной и кривой улочке направился в сторону пузатого домика, отмеченного подвешенным на цепи бочокном.

– За мной, путешественники, – скомандовал одноглазый стражник.

Они обошли похожий на скалу дом, поставленный напротив ворот и, видимо, призванный служить дополнительной преградой, если нападающие ворвутся в город. Дом был мрачен, и щели окон казались прищуренными глазами. Фьольвир поежился. Дальше улочка начинала плавный подъем. Здания так и норовили заступить на нее углами, а сверху то и дело нависали балконы.

– Значится, что у нас? – шагающий впереди Бретоль на мгновение обернулся. – Вы смотрите, как говорится, какая вокруг красота. Нам-то уже приелось.

Смотреть было на что.

Здания прижимались друг к другу. Зады их, видимо, были притиснуты к городской стене в то время, как фасады соревновались за внимание проходящих. Похожих домов не было. За высоким, в три яруса строением шел низкий, в виде башенки домик, здание за домиком, казалось, завивалось каменной спиралью, а следующее стояло на колоннах, будто на лапах.

И действительно – было красиво. Завитушки, лесенки, уступчики, каменные фигурки, узорчатые двери и ставни. Пока Фьольвир вертел шеей, Унномтюр больше смотрел под ноги.

– Так что у вас случилось? – спросил он.

Одноглазый стражник, подождав, пошел с ним вровень.

– Дальше, – показал он рукой, – торговые ряды, за ними – еще ряд домов вокруг дворцовой площади, а там уже и дворец правителя.

– И?

– Четыре дня назад со стороны крепости пришел один человек. Он был весь в пыли. Мы поняли, конечно, что он одолел Эйяльтога. Таким мы не препятствуем, таким сразу дорога во дворец.

– Почему? – спросил Унномтюр.

– Ну как? Традиция, – сказал Бретоль. – Победитель, значит, удостаивается приема правителя, кэра Сарина Инца.

– Угу.

Стражник наклонился к плечу Унномтюра.

– Раньше-то, – доверительно проговорил он, – правители встречали победителей у ворот. Но еще прошлый кэр Жигмунд посчитал это необязательным. Так-то, понятно, богов боялись, но и радовались, что кто-то испытание прошел. Непростой, значит, человек, можно это… приникнуть, мудрости набраться. Во!

Закатав рукав рубахи, Бретоль показал лиловый рубец, наискось пересекающий плечо.

– Это от одного из героев, – поделился он. – Давно, лет пятнадцать назад. Герой был косой, рыжий, и нос набок.

– Не знаю такого, – сказал Унномтюр.

– Ух ты! – воскликнул за его спиной Фьольвир.

Стражник обернулся.

– А, да, это на всех производит впечатление.

Громадный белый каменный зверь, выгнувший спину и грозно приподнявший лапу, встречал людей в конце подъема. И только когда спадала первая оторопь, становилось видно, что под грудиной у зверя темнеет дверь, а под лапой прячется балкон. И круглые глаза – не совсем глаза, а окна.

– Так вот, – снова наклонился к Унномтюру Бретоль, – я еще бестолковый был, попросил, значит, чтобы он показал, как палкой управляется. У него палка была, простая, но длинная. Никакого железа, ни меча, ни кинжала, ни даже шила. Э, нет, пряжка была на поясе. А я, значит, с мечом. Недавно Одо Тельмига одолел, думал, что равных мне нет. Дурак, в общем. А рыжий этот палкой так – бам! И у меня рука – напрочь…

Унномтюр остановился.

– А люди все где? – спросил он.

– Ой, да! – завертел головой Фьольвир. – Что-то я никого не вижу!

– Сидят по домам, заперлись, – сказал стражник. – Ну, те, что еще не во дворце. Там, во дворце, наверное, уже счет к сотне подбирается.

Унномтюр нахмурился.

– Сами идут?

– Ну, да! – подтвердил одноглазый Бретоль. – Третий день как. Мы уж и стекла насыпали, и посты выставили, нет, кого-нибудь да ловим. Говорят, будто зовет их что-то во дворец, тянет. И никто еще обратно не вышел.

– А на стражу что, зов не действует?

– Те, на кого подействовал, уже во дворце.

Торговые ряды представляли из себя десяток полотняных шатров, установленных у низкой каменной ограды. Шатры были безлюдны, внутри лежали облысевшие шкуры, стояли лавки. Пахло то рыбой, то сеном, то навозом.

Широкий проход вел к прорехе между домами.

– Это вот дом кэра Ситверна, – принялся показывать стражник, – это кэра Лиллера, а это кэринны Виттельмины.

Дома высились, как замершие перед начальством воины. Гранит и известняк, красное и желтое, чешуя булыжников и отесанные плиты. Тут уже верилось в деятельное участие Офнира. Ажурные балконы и воздушные галереи сплетались с выпуклыми, мраморными губами террас, надстройки, казалось, балансировали на тонких нитях свай, а черепица рассыпалась по крышам, как зуд по телу.

– Здесь осторожнее, – сказал Бретоль.

Мостовая заблестела битым стеклом. Отводя ступнями осколки, одноглазый стражник первым проложил путь.

– Сюда, – позвал он, забирая влево.

Впереди открывалась площадь, за которой золотились скаты дворца.

Дворец был великолепен. Его крыши летели ввысь, на многочисленных башенках трепетали стяги, в череде арочных окон отражалось солнце.

– Стой! – услышал Фьольвир. – Куда?

Оказалось, что он сделал шаг в сторону, и Унномтюр поймал его за ворот рубахи. Пронзительные синие глаза незнакомца заглянули Фьольвиру в лицо.

– Что? Слышишь зов?

– Нет, – сказал Фьольвир. – Красиво.

– Тьфу! – плюнул Унномтюр.

Дом Мергена встретил их широким крыльцом с каменными скакунами. Кони, встав на дыбы, подпирали шеями каменный портик. Высокие деревянные двери украшала изысканная резьба. Низкие окна по ту и другую от дверей стороны все до одного были закрыты ставнями изнутри.

Дом казался осажденным.

– Кэр Штиртвалль! – Бретоль стукнул кулаком в дощечку на створке. – Здесь двое от крепости.

Где-то в глубине дома звякнуло железо, но потом опять стало тихо. Одноглазый стражник оглянулся на путешественников и вновь поднял кулак.

– Кэр Штиртвалль!

Створки треснули щелью.

– Не кричи, сын Хэнсуйерно, – сердито дохнули из щели. – Кэр Штиртвалль спит после ночного караула.

– Здесь люди, спустились из крепости, – понизив голос, сказал Бретоль.

– И что мне с ними? – проворчали из дома.

– Кэр Кольдафн хочет, чтобы они пошли во дворец.

– Да?

Щель сделалась шире. В нее головой и плечом просунулся пожилой стражник. Темные глаза из-под седых бровей сначала уставились на Бретоля, а потом по очереди нашли Фьольвира и Унномтюра.

– Братья что ли?

– Фьольвир Маттиорайс, – сказал Фьольвир.

– Гульдир Маттиорайс, – сказал Унномтюр.

– Путешественники, – добавил Фьольвир.

Стражник шевельнул густыми усами.

– И на что им кэр Штиртвалль? – спросил он Бретоля. – Хотят, так пусть идут. Сейчас тихо. Это ночью все в огнях, так и думаешь, что сгорит все к войца-пекка.

– То есть, мы можем идти? – спросил Унномтюр.

– Постойте.

Створка распахнулась, и пожилой стражник предстал целиком. Одет он был в рубаху и жакар, укороченный кожаный везинг. Штаны на его ногах были завернуты до колен. Голени в синяках и шрамах лоснились то ли от масла, то ли от какой-то мази.

– Натираю беличьим жиром, – объяснил он, поймав взгляд Фьольвира. – Так-то оно терпимо, но иной раз как будто Йорун копьем ткнет – от пятки прямо сквозь мясо в кость, в колено, хоть кричи, хоть падай.

Стражник неторопливо надел растоптанные свейки.

– Ты куда? – забеспокоился одноглазый Бретоль.

– Провожу их, – сказал пожилой воин. – А ты сиди, сторожи тут.

Он сунул кинжал за пояс.

– А если кэр Штиртвалль…

– Скажешь ему, что я повел твоих путешественников по назначению.

Стражник сошел со ступеней, заставив Бретоля и Фьольвира посторониться. Звякнуло несколько, откинутых носком свейки осколков.

– Сюда-то зачем насыпали?

– Это не я, – сказал Бретоль.

– А ты запрись, – посоветовал ему пожилой стражник и повернулся к Фьольвиру и Унномтюру. – Ну, чего стоите?

– Так это… – произнес Фьольвир.

Стражник не стал слушать.

– За мной идите.

Не оборачиваясь, он двинулся через площадь по серым, черным и красным плитам, сложенным геометрическим узором. Спутники пошли следом. Площадь была пуста. Столбики ограничивали ее пространство справа и слева. Дворец золотой и розовой каменной пеной прорастал над линией стриженых кустов. Окна летели к башенкам, башенки соперничали с трубами.

Залюбовавшись, Фьольвир чуть не запнулся о вывернутую из гнезда плиту. Унномтюр придержал его и не дал упасть.

– Хэн тебя побери, арнасон! – произнес он.

– Осторожнее здесь, – запоздало предупредил стражник. – Мы тут пытались…

Не договорив, он махнул рукой, показывая, что предпринятые ими усилия не стоят даже слов.

Еще несколько плит были вывернуты дальше и брошены в беспорядке.

– Так что во дворце? – спросил Фьольвир.

– А кто знает? – пожал плечами стражник. – Днем тихо, по ночам – огни. Близко-то мы не подходим.

Он остановился у кустов. Между кустами и фасадом дворца пролегала мощеная дорожка, по которой к парадным дверям, видимо, подъезжали гости и сам правитель. Ближайшие окна были темны.

– Ну, можете идти, – сказал стражник.

– Во дворец? – уточнил Фьольвир.

Стражник усмехнулся в усы.

– А куда еще? Вы ж, понятно, не просто так объявились. Если спустились, значит, была причина. А какая это причина может быть, если раньше спустился этот? Думаю, за ним вы и пришли.

– Вы его видели? – спросил Унномтюр, изучая окна второго этажа.

– Мельком. Волосы черные, нос острый – вот все, что могу сказать. Фигура худая. И везинг странный, весь на пряжках.

– Шкатулку при нем…

– Мешок у него был, – сказал стражник. – Мешок видел, он его за плечом нес. Так – то у нас уже года три никто крепостью не ходил.

– Понятно, – сказал Унномтюр. – Ну, арнасон…

– Постойте.

Стражник вытянул кинжал из-за пояса и сунул его в руки Унномтюру.

– Вот, – сказал он. – А то у брата твоего оружие, смотрю, есть, пусть и у тебя будет. – Он наклонился и понизил голос: – А что там с богами, не знаете? Непривычно без богов-то. Как жить-то? Пять лет уже тишина, ни отзвука. Кому молиться? Чего ждать? Одного ваэна за все это время и наблюдали.

– Не понятно пока с богами, – сказал Унномтюр.

Стражник тяжело вздохнул.

– Жалко. Это ж, если без богов, надо как-то по-другому… А как? Без помощи, без страха перед их гневом.

Он покачал головой и зашагал обратно, предоставив спутников самим себе. Фьольвир посмотрел на створки парадных дверей.

– Ну, что, надо идти, наверное, – сказал он, сжав в пальцах рукоятку топорика.

Унномтюр усмехнулся.

– Собираешься пробиться к Мтагу с боем?

– А что? Как в прошлый раз.

– Тут по – другому.

Унномтюр шагнул через кусты. Фьольвир последовал за ним.

Вблизи стены дворца поражали своей гладкостью, закруглениями, плавными переходами. Стыки плит были едва видны, ноготь не просунуть. Сквозь камень то и дело проступал узор, рассыпаясь сполохами вверх и в стороны. Нет, подумал Фьольвир, не под силу такое человеку. Он даже ладонью повел по стене. Как по коже!

– Арнасон! – шепотом позвал Унномтюр, пытаясь заглянуть в узкую щель неплотно прикрытой двери.

– Да, – Фьольвир, приблизившись, встал у спутника за спиной.

– Вот что, – повернулся к нему Унномтюр, – Мтаг еще не открыл тонкий путь. Люди во дворце пока живы.

– И что это меняет? – спросил Фьольвир.

Унномтюр с интересом посмотрел на своего спутника.

– Арнасон! Неужели ты не видишь разницы?

– Ну, если они все кинутся на нас, нам же все равно придется всех их убить, – сказал Фьольвир.

Унномтюр задумчиво кивнул.

– Да, думаю, он контролирует всех во дворце. Но, скорее всего, сразу нападать на нас не станут. Мтагу захочется посмотреть на тех, кто его преследует, чтобы понять, насколько мы сильны. И это наш шанс.

– А насколько мы сильны? – спросил Фьольвир.

Унномтюр пожал плечами.

– Не знаю. Ты у нас герой.

Фьольвир помолчал. Хмурясь, он прислушался к себе. Кроме урчания в животе ничего геройского ему уловить удалось.

– Мне кажется, Мтаг сильнее.

– Раньше – да, – надвинулся Унномтюр. – Эйяльтога ты и со мной, может быть, не одолел бы. Но сейчас Мтаг слаб. Он спрячется среди людей, как я. – Он поправил складки хелька на голове, затеняя лицо. – Сможем его найти…

– Худой, нос острый.

– Нет-нет, он может принять любое обличье.

– Тогда как нам его опознать?

Унномтюр легко стукнул Фьольвира по лбу.

– По запаху, арнасон, по запаху! Он пахнет эйхе и кровью, учуешь. Только, возможно, придется подобраться очень близко.

– А как пахнет эйхе? – спросил Фьольвир.

– А как пахнет бог? Чем пах ваш Аттитойне?

– Медведем.

– И все?

Фьольвир смутился.

– Ну, медвежьим дерьмом еще.

– Это понятно. Ваш Аттитойне был и сам почти медведь. Но запах бога, запах эйхе ни с чем не спутаешь. Он словно поднимает тебя в небо. Ни одной мысли, кроме: «Вот она, сила!» в голову не придет. Понял?

– А кэр Кольдафн сказал, что мы тоже…

Унномтюр потрепал Фьольвиру волосы на затылке.

– А как же, арнасон! Мы же не из праха деланные! Я, можно сказать, прямиком из покоев Йоруна, ты – почти герой. Пахнем немножко и я, и ты. Тонким путем, в конце концов, прошли. Ладно, – он подступил к дверям вплотную, – посмотрим на Мтага. Что за плод любви.

Створка под его ладонью с торжественным скрипом раскрылась внутрь. Луч дневного света прорезал полумрак пустого зала и уперся в ступени ведущей наверх лестницы. Блеснули металлом перила. Сверкнул золотой узор на стене. Ожидая нападения, Фьольвир осторожно шагнул за Унномтюром,

– А если уже все? – тихо спросил он.

– Нет, – шепнул в ответ Унномтюр. – Я бы учуял.

Они двинулись к центру зала. Тонкие копья света пробивались сквозь щели в ставнях. Под ногами шуршал ковер. Было тихо. Не верилось, что где-то в здании есть жизнь. Скоро глаза Фьольвира приспособились к серой мгле внутри дворца, и он различил каменные скамьи вдоль стен, черной зев гигантского очага, лепнину на потолке и длинный стол в глубине зала.

– Так, – Унномтюр остановился. – Куда идем, арнасон, наверх или туда?

Он показал на каменную арку, над которой выступала изящная железная поковка со спускающимися по бокам ветвями и чашами светильников.

– В арку, – сказал Фьольвир.

– В арку? Ну, давай.

Мягкий, темный язык ковра оборвался. Сбоку выступил комод с одиноким и пустым блюдом. Двери арки были прикрыты плотно, ни звука не доносилось с той стороны, но Унномтюр, медля открывать, на всякий случай еще приложил ухо.

– Тихо? – спросил Фьольвир.

Унномтюр кивнул.

– Хитрит Мтаг что-то.

Он рывком распахнул дверь. Их встретила та же серая мгла, чуть разбавляемая светом сквозь ставни. Они оказались в первом из целой анфилады залов с широкими проемами. Зал был розов. В углах стояли стулья и диваны. Четыре колонны поддерживали свод. Всю стену напротив окон занимала цветная фреска с Офниром. Гибкий, мускулистый, прикрытый одной набедренной повязкой, он сидел, возводя вокруг себя город.

Что-то совершенно детское было в этом изображении. Фьольвир вспомнил, как в раннем детстве с Эртином лепил крепость из глины.

Впереди, в одном из залов, вдруг плеснул огненный отсвет. Казалось, там зажгли светильник.

– Это нам, – уверенно сказал Унномтюр.

Он двинулся через зал. Фьольвир, задержавшись у фрески (левый глаз у Офнира определенно был выбит), заторопился за ним.

Следующее помещение было также безлюдно. Но, в отличие от предыдущего, оно не выглядело безжизненным. Диваны и стулья хранили вещи хозяев – накидки, шляпы, везинги и жакары. У одного из стульев лежала даже деревянная нога, искусно выточенная неведомым умельцем. На столиках в блюдах белели кости. В многочисленных кубках и чашках темнело вино.