Текст книги "Любовь для начинающих пользователей"

Автор книги: Андрей Матвеев

Соавторы: Катя Ткаченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

По следам

Дракула разбудил Симбу, когда на часах было без пятнадцати пять.

Симба сладко потянулась и открыла глаза.

Сквозь ещё не слетевший сон Дракула показался ей настоящим симпатягой. И едва он, решив для верности потрясти её за плечо, наклонился ближе, Симба улыбнулась и сделала губами громкий и отчётливый чмок.

Дракула отпрянул, но улыбнулся в ответ.

– Вставать, – сказал он, – пора вставать!

Симба чуть было не спросила «Зачем?», однако потом вспомнила.

Племянник ушёл вчера утром и не вернулся.

И она послала мессагу.

Вот этому типу, который стоит у её постели и скалит зубы.

Впрочем, с раннего утра на вампира он не похож, скорее – на заспанного дядьку неопределённого возраста.

Довольно доброго дядьку, хотя все они поначалу добренькие.

Пока не дорвутся до твоей постели!

Харя тоже был добренький, а теперь вот висит на стене…

Симба соскочила с кровати и потянулась.

– Стриптиз! – прокомментировал Дракула, не переставая улыбаться.

– Ещё нет, – сказала Симба, внезапно повернулась к Дракуле спиной и стянула с себя майку.

Спать в майке в такую жару было мучительно, но Симба выдержала.

Зато теперь избавилась от неё с нескрываемым облегчением.

– Красивая спина! – весело воскликнул Дракула.

Симба хмыкнула, прикинула, не показать ли Дракуле и всё остальное, и пришла к выводу, что нет.

Хватит с него и спины.

В любом случае он – Дракула, хоть и зовут его Александром Викторовичем. И фамилия у него дурацкая – Мизеров. Лучше бы – Дракула – Мизеров, в этом что-то есть…

И, кстати, Дракула – Мизеров не столь опасен, как просто Дракула.

Симба решила, что пора одеваться, и поискала взглядом джинсы.

Джинсов в поле видимости не было. Ну конечно, вечером она бросила их рядом с кроватью, на полу, рядом с тем местом, где стоял сейчас Дракула.

– Эй, – сказала Симба и почувствовала, что краснеет, – ты бы вышел из комнаты, а?

– Ага! – понимающим тоном ответил Александр Викторович и оставил Симбу одну.

Симба натянула джинсы и новую майку.

На этот раз – бежевую.

И подумала, что джинсы тоже неплохо б сменить.

Чёрные штаны и бежевая майка – то ещё сочетаньице…

И потом – в чёрных ей будет жарко, лучше надеть светло-голубые.

А ещё бы успеть принять душ, но этот тип сказал, что выйти надо в пять.

Почему именно в пять – он не объяснил!

– Ты скоро? – донёсся голос из-за двери.

– Сейчас! – крикнула Симба, снимая штаны.

На душе у неё стало легко, и дело было не только в том, что фраза «Ты скоро?» напомнила ей Симбу-маленькую и голос отца из-за двери.

Куда они в тот раз собирались?

Вроде бы кататься на лошадках.

Симба надела светло-голубые джинсы, застегнула ремень и вышла из спальни.

Дракула смотрел в окно.

Уже рассвело, и вид на гору открывался замечательный.

– Слушай, – сказал Дракула, – а бинокль у тебя есть?

– Есть! – ответила Симба и внезапно смутилась.

– Потрясающе! – восхитился Дракула, продолжая смотреть в окно. – У неё есть даже бинокль… Зачем он тебе?

– Я в него смотрю… – сказала Симба, пытаясь сообразить, куда она засунула бинокль.

– Понятно, что смотришь, – кивнул Дракула. – А куда?

Симба почувствовала, что краснеет.

– В чужие окна, – призналась она. – иногда ведь интересно узнать, что люди делают…

– Живут, – сказал Дракула и добавил: – Они живут, а ты за ними подглядываешь!

– Мне интересно! – огрызнулась Симба и вспомнила, что бинокль в прихожей.

– Ей интересно! – удивился Дракула, повернулся к Симбе и произнёс: – Вообще-то нам пора!

– Бинокль в прихожей, – сказала Симба, – под вешалкой!

Дракула пошёл в прихожую, а Симба напоследок оглядела комнату, будто старалась запомнить.

Всё было на месте.

Компьютер.

Ещё один компьютер.

Кресло-кровать.

Рожа хари на стене.

Коробка с дротиками рядом с компьютером.

Дротики.

Симба поколебалась и вдруг решительно достала дротики из коробки.

Просто сгребла ладонью и вынула.

Во что бы их упаковать?

Дракула завопит, если она начнёт засовывать дротики в сумку.

А вдруг не завопит?

Сейчас она проверит.

Симба вышла из комнаты. Дракула стоял у двери с сумкой на плече и биноклем на груди.

Выглядел он смешно: шорты, майка, бинокль и спортивная сумка для ракетки.

– Вот это ещё положи! – распорядилась Симба, протягивая ему пучок дротиков.

– Зачем? – изумился Дракула.

– Не знаю, – честно ответила Симба. – Мне хочется взять их с собой…

– Сумасшедшая! – весело сказал Дракула, глядя на Симбу, но дротики взял.

Снял с плеча сумку, уложил в неё дротики и вновь повесил на плечо.

– Все готовы? – спросил Дракула.

– Я боюсь! – сказала вдруг Симба.

Дракула хмыкнул, внимательно посмотрел на нее и произнёс:

– Это племянник твой сейчас боится, там, на горе… А нам-то чего бояться?

И с этими словами открыл дверь.

Симба вышла следом, тщательно заперла дверь на ключ, на все четыре оборота. И убрала ключ в карман.

Дракула уже спускался по лестнице, радостно насвистывая.

Симба терпеть не могла, когда насвистывали.

Но Дракула делал это как-то ненавязчиво и даже мило.

Он вообще был сегодня мил, со своей блестящей лысиной, коротко стриженной бородой и волосатыми ногами в коротких шортах.

Папа с дочкой собрались на пляж.

Вот только папы давно нет рядом, да и дочка разлюбила загорать.

Папа Дракула, он же compghost.net.

Не будь этого compghost.net, Симба могла бы вообразить, что Александр Викторович – к примеру, её дядя.

Отец никогда не упоминал о своей родне, но это не значит, что родни у него не было.

И вот в самый подходящий момент появляется добрый дядюшка, и они идут спасать её племянника.

Если Майкл её племянник, то кем он приходится её дяде?

Дракула – её дядя, Майкл – племянник, она связующее звено между ними, но вот каким словом определяется степень их родства – она не знает.

Вертится в голове, но ускользает.

Ох, если бы не compghost.net…

Папа Дракула корчит из себя добрячка, а владелец этого сайта явно не так прост.

И ему чего-то надо было от Симбы, но чего?

Не баннеров же, на самом-то деле…

Дракула вышел во двор и устремился в направлении проезжей части.

Симба поспешала за ним подпрыгивающей походкой.

Давно она не гуляла по городу в такую рань.

Причём – не приняв душ и не позавтракав.

Впрочем, перекусить можно будет на горе, да и ополоснуться – в водопаде…

Там ведь есть водопад?

– Эй! – выкрикнула Симба в спину Дракуле.

Тот остановился и посмотрел на неё сквозь уже нацепленные тёмные очки.

В очках он казался не таким милым – слишком уж непроницаемые были стекла.

– Что – эй? – спросил Дракула.

– Сколько нам идти до водопада? – поинтересовалась Симба.

Дракула задумчиво посмотрел на небо, потом на Симбу.

Потом опять – на небо и задумался.

– Около часа, – наконец сказал Дракула, – если не останавливаться… – И вдруг добавил: – Вот только я дурак!

– Это почему? – не поняла Симба.

– В таком виде на гору не ходят, – объяснил Дракула, – там ведь лес…

– Ну и что? – спросила Симба.

– Я все ноги исцарапаю! – мрачно сказал Дракула, повернулся и быстрым шагом пошёл в сторону горы.

Симба потащилась следом, подпрыгивать ей больше не хотелось.

Козлячий племянник, повезло же с родственничком!

Неужели все люди, влюбляясь, ведут себя как идиоты?

Симба попыталась вспомнить, как вела себя, влюбившись в харю.

На гору она не убегала, но глупости делала каждый день.

Её глючило, как комп, за который уселся малолетний юзер, не знающий, когда в какую клавишу тыкать.

А ведь в любой программе есть опция Help, надо лишь пользоваться ею с умом.

Или почитать какое-нибудь руководство типа «Windows для чайников».

Для таких идиотов, как Майкл, тоже надо писать руководства.

«Любовь для начинающих пользователей» – что-то вроде этого.

Симбе такого руководства никогда не написать, она терпеть не может складывать слова в строчки.

Если, конечно, это не её сетевой дневник, о котором она уже забыла.

«Сетевой дневник!» – повторила про себя Симба, и ей захотелось кричать.

Этот придурок нашёл её сетевой дневник.

Заполз в её сетевой дневник и начитался там откровений и размышлений.

И решил, что понял, в чём корень зла.

Если обнаруживаешь корень, руки чешутся его выдрать.

Она даже знает, в какой момент эта идея пришла ему в голову.

Когда он мочил монстров, а те прятались от него по катакомбам.

Она знает эту игру, да, в принципе, все игры похожи.

И любови похожи, Майкл ведь втюрился в неё точно так же, как и она когда-то в харю.

Если бы он спросил у неё, что ему делать, она бы ответила кратко:

– Ничего!

Делать что бы то ни было бесполезно, он ещё пацан, а она – молодая женщина, перетерпевшая тяжесть хариного тела.

Майклу бы набраться мужества и подождать, пока он не влюбится в кого-нибудь другого.

Советовать всегда легко, подумала Симба и ускорила шаг – Дракула шёл так быстро, что ей пришлось его догонять.

Они уже достигли подножия горы, солнце освещало подлесок, в котором буйствовали птахи.

Внезапно Дракула остановился и вынул бинокль.

– Ты что? – спросила Симба, переводя дух. Она давно отвыкла от быстрой ходьбы и запыхалась.

Дракула ничего не ответил, он поднёс бинокль к глазам и принялся водить окулярами в разные стороны.

Симба села на траву и стала ждать, когда Дракула насмотрится.

– Вон, – сказал наконец Александр Викторович, – вон там он ломился, как безумный олень!

– Почему олень? – спросила Симба.

– Не знаю! – серьёзно ответил Дракула. – Просто в голову пришло – как безумный олень…

Симба подумала, что у Дракулы явно что-то не то с головой…

Ей вообще везло на сумасшедших. Харя, Майкл, теперь вот – Дракула… Разве нормальный человек способен затеять игру с compghost.net, а потом вдруг выступить в роли добросердечного спасителя с биноклем на груди?

Между прочим – с её биноклем!

И ещё заявить, что племянник ломился сквозь заросли, как безумный олень!

Олень по прозвищу Сумасшедший Майкл!

Найти бы этого Майкла, она снимет с себя ремень и собственноручно его выпорет.

Ремнём по голой заднице, пусть вопит, пусть багровеет, пусть даже заревёт!

Но она снимет с него штаны и всыплет!

– Идём, – сказал Дракула, убирая бинокль в футляр. – Вот сюда…

Как-то весело гикнув, он углубился в подлесок, забирая чуть в сторону, будто придерживался заранее намеченного азимута.

Симба шла за ним и сознавала, что она не просто выпорет Майкла своим кожаным ремнём.

Она выпорет его до крови, до такой же красной крови, какая сочится из её царапин – хорошо ещё, что лицо пока не пострадало.

Зато руки все исхлёстаны ветками и кровоточат, интересно, каково сейчас Дракуле?

Дракула пробирается осторожно, время от времени подпрыгивая, будто исполняя странный ритуальный танец.

И ноги у него покрыты царапинами так же, как у неё – руки.

Но и его руки покрыты царапинами, так что Дракуле хуже.

Будет знать, как посылать дурацкие мейлы, тоже мне compghost.net…

Наконец они продрались через подлесок, и Дракула бухнулся на землю у ближайшей сосны.

– Отдыхать! – скомандовал он. – Пять минут – перекур!

– Я не курю! – сказала Симба.

– Я тоже, – сознался Дракула. – Это я фигурально…

– Я есть хочу! – заявила Симба.

– Попозже, – сказал Дракула, – потерпи немного, до водопада…

– А когда водопад? – спросила Симба.

– Скоро, – сказал Дракула. – Как мне помнится, через полчаса ходьбы…

– А ты был на вершине? – полюбопытствовала Симба.

– Я ведь уже говорил, что нет! – ответил Дракула.

– Но ты знаешь, как нам идти?

– Знаю, – сказал Дракула. – Сначала до водопада, а потом всё вверх и вверх… До водопада многие доходят, а вот дальше…

– Есть хочу! – грустным голосом повторила Симба.

– Подъём! – скомандовал Дракула. – Вперёд, к водопаду!

Дракула опять шёл впереди, Симба тащилась за ним и думала, что прогулка ей не по нутру.

Намного приятнее сидеть дома за компьютером.

А тут то ветки, то корни.

Начинают болеть мышцы ног.

А Дракуле всё нипочём, движется легко, будто горный козёл.

Прыг-скок, прыг-скок, повернул куда-то в сторону, с одной тропинки перескочил на другую.

– Он тут проходил, – сказал Дракула. – Видишь, ветка сломана?

– Вижу, – кивнула Симба, хотя ничего особенного не увидела.

Они шли уже почти два часа, и она устала.

Ей хотелось есть, пить, хотелось залезть в воду и смыть с себя пот.

Симба терпеть не могла запах собственного пота.

Ей нравилось ничем не пахнуть, поэтому она ненавидела парфюмы.

Но запах парфюма всё-таки лучше запаха пота, а лучше их обоих – запах чистого тела после душа!

Ей срочно надо залезть в воду, а потом что-нибудь съесть.

Иначе она уляжется под сосну и дальше не пойдёт.

Этот гад Дракула затащил её в чащу специально.

Он дождётся, когда она рухнет без сил, склонится над ней низко-низко, ощерит клыки.

И нежно вонзит их в её шею.

Сделает надкус, сладко так улыбнется и прильнёт к шее снова.

А когда он напьётся и, сытый, сядет на землю рядом, появятся они.

Серебристые переливающиеся существа со странными волосатыми ушками.

Сколько их будет? Два, три? Целая стайка?

Они примутся кружить над ней, а потом то существо, что покрупнее, прильнёт к ранке на шее еще нежней, чем приникал Дракула, и высосет последние капли её крови…

Симбе захотелось кричать.

Дракула остановился, оглянулся и сказал до невозможности довольным голосом:

– Прибыли, сейчас будем есть!

Симба сделала несколько шагов вперёд и увидела водопад, а чуть ниже – прозрачное, манящее и уютное озерцо.

Она улыбнулась, стянула с себя майку, содрала джинсы и трусики и так, голышом, прыгнула в воду, которая показалась ей холодноватой, но всё равно такой же уютной, как и в тот момент, когда Симба впервые увидела это прозрачное, манящее зеркало.

Дракула сел на берегу возле водопада, достал из футляра бинокль, поднёс его к глазам и навёл на Симбу.

Серебристые переливающиеся существа со странными волосатыми ушками кружили над водой дружной стайкой, и Симба внезапно ощутила, что она очень счастлива.

Но кто бы ей объяснил – отчего?

Я сошёл с ума

Папенька сказал, что я идиот, и я был вынужден с ним согласиться.

Он сидел напротив, хотя я прекрасно знал, что его нет рядом.

И всё-таки он сидел напротив и талдычил, что только со мной могло такое случиться, что лишь такой лох, как его сыночек, мог потащиться на какую-то дурацкую гору, да ещё и сверзиться в яму.

– Вот именно, – сказала матушка, – иногда ты бываешь прав: яблочко от яблони! Ведь это твоя привычка – ходить, не глядя под ноги!

И я начал понимать, что потихонечку схожу с ума!

Насчёт идиота можно поспорить, но лицезреть папеньку, выслушивать его очередную перепалку с матушкой и одновременно сознавать, что торчишь в этой чёртовой яме… Я действительно схожу с ума, у меня шарики заходят за ролики, у меня в голове поселились глюки и закопошились тараканы!

И самое противное – мне до жути хочется есть.

Так, как никогда в жизни не хотелось!

Папенька омерзительно хихикнул и сказал:

– Раньше надо было думать!

Честно говоря, такой подлости я от него не ожидал. Мог бы, по крайней мере, проявить милосердие. Сам небось сидит сытый – наверное, они с матушкой только что с ужина. Подмывает спросить – чего вы ели? Чем там по вечерам кормят на шведском столе?

Во всяком случае, я помню, чем кормили вечерами на том шведском столе, за которым я пасся вместе с ними в тот единственный раз, когда они вывезли меня с собой.

Два года назад, на Кипре.

На том шведском столе было много-много салатов, я б сейчас всё отдал, чтобы слопать один из них. Хотя сойдёт и матушкин домашний салат из свежих помидоров, заправленный оливковым маслом и уксусом. А если туда добавить ещё зелени, сыра – такого солёного, по-моему, он называется брынзой, и маслин, получится тот салат, который нравится мне больше всего… Сгодился бы и простой салат, из одних помидоров, но даже помидоров мне сейчас не видать как своих ушей…

Стало смеркаться.

Папенька опять ухмыльнулся и покрутил пальцем у виска, сочувственно глядя на меня.

Сказать бы ему: «Слушай, забери меня поскорее отсюда», – но я отлично знал, что никто меня не услышит.

Я сижу в яме, на яму наступает ночь.

И мне безумно хочется есть.

Если бы я сейчас пасся на шведском столе, то мог бы положить себе барбекю. Или тушёного мяса. Или рыбы. А пожалуй – и того, и другого, и третьего. Папенька как пить дать предпочёл сегодня барбекю, а вот матушка – рыбу.

Она всегда предпочитает рыбу и может съесть её много, но без гарнира.

А я бы взял и гарнир.

Хотя бы этот дурацкий картофель фри.

На самом деле картофель фри лучше всего есть в «Макдональдсе», из пакетика. Жуёшь гамбургер, закусываешь картофелем фри и запиваешь кока-колой. Или коктейлем. Молочным со вкусом клубники. У меня ещё осталась вода, я делаю глоток и начинаю соображать, как лучше выбраться из этой подлой ямы.

И не могу сообразить.

Она слишком глубокая, чтобы просто подпрыгнуть и ухватиться за края.

Это раз.

Почему-то кажется, что внизу она шире, а вверху – уже.

Это два.

И стенки у неё не каменные, а земляные, если б были каменные, можно было бы вылезти, цепляясь за выступы.

Но у ямы стенки земляные, и выступов нет.

Дырок, что ли, в этих стенках понаделать?

Чем-нибудь проковырять.

Для этой цели неплохо подошла бы палка, но палки у меня тоже нет.

Есть лишь бутылка с водой, да и то – почти пустая, воды меньше чем на треть.

Я смотрю на бутылку и вдруг начинаю выть.

Я голоден, я сижу в яме и вою, как какой-то полный, абсолютный придурок.

Идиот.

Папенька правильно сказал:

– Ты – идиот!

Идиот – это хуже, чем сумасшедший, с ума сходят или не сходят, а идиотами рождаются.

Видимо, я родился идиотом, раз вляпался в эту историю.

Какой чёрт погнал меня на гору?

До сих пор я считал, что погнала меня Симба.

Но Симба не чёрт, и вообще – черти: они существуют или нет?

Тот, кто загнал меня в эту яму, – он кто?

Заготовил бы он здесь хоть немного еды, я был бы счастлив.

Я принимаюсь ковырять стенку бутылкой.

Земля крошится, в ней намечается углубление.

Света пока достаточно, сумерки – это не ночь, ночь ещё не наступила.

Если я буду ковырять усердно, то до темноты успею наделать уйму дырок.

Но почва твёрдая, и дырка ковыряется медленно, очень медленно, темнеет намного быстрее.

Выдержит ли бутылка такую нагрузку – не знаю, пластиковая бутылка для земляных работ не приспособлена.

И потом – с каждой минутой мне всё сильнее хочется есть.

Даже не минутой – секундой.

Домашних котлет бы, плевать на шведский стол.

Пусть папенька с матушкой бродят вокруг него, а мне хватит двух домашних котлет…

Точнее – трёх…

Если я прямо сейчас не кину чего-нибудь в рот, мне кранты!

Я умру в этой яме от голода, мне не наковырять нужного количества дырок!

И я окончательно сойду с ума.

Примусь обгрызать мясо с ладони и выть, выть, выть, а потом испущу дух!

А когда меня найдут, я буду лежать на дне ямы, стиснув зубами собственную кисть!

От этой картины мне становится жутко, и я лихорадочно размышляю, что бы пожевать.

Например, корешки?

Корешки имеются, они видны в той единственной выемке, которую я проковырял.

Я пытаюсь оторвать корешок, наконец мне это удаётся.

Он весь в земле, я счищаю её пальцами и сую корешок в рот.

Он не просто невкусный, он – никакой, да вдобавок и не разжёвывается.

И вообще – меня начинает тошнить!

Я выплёвываю корешок и прополаскиваю рот водой.

Одним глотком воды, интересно, сколько их осталось в бутылке?

Я завинчиваю пробку и соображаю, чем ещё поживиться, кроме корешков.

Конечно, здесь водятся черви, но червями я питаться не буду!

Лучше сойти с ума от голода, лучше сглодать не одну собственную руку, а обе!

Я оглядываюсь на папеньку, но он уже испарился.

Матушка испарилась тоже, они предательски бросили меня в этой яме.

Похоже, им не хочется смотреть, как погибает их сын, им намного приятнее бродить у моря в своей дурацкой Турции!

Если бы они туда не поехали, я не был бы сослан к Симбе и не потащился бы на гору.

И не упал бы в яму.

И не сидел бы сейчас на дне, думая о том, что мне съесть.

Каким подножным кормом подкрепить свои силы.

Корешки не подошли, черви отпадают.

Что остаётся?

Сумерки всё чернее, они вот-вот сменятся темнотой.

В темноте мне ничего не найти.

Даже червей…

Что можно использовать в пищу, сидя в яме, кроме червей?

Личинок?

Жуков?

Жуки…

Жуки мне нравятся больше, в Таиланде, например, все едят жуков.

Мы с папенькой смотрели про это фильм по телевизору.

В Таиланде существуют даже жучиные макдональдсы, жареных жуков насыпают в пакеты, как картошку фри. И местные их едят.

И не морщатся!

Я тоскливо заглядываю в уже еле различимую выемку и вдруг замечаю, что по её краю кто-то ползёт.

Может, мне мерещится, а может, нет, и кто-то ползёт на самом деле.

Не очень большой, но и не маленький.

Как бы мне его половчее оприходовать?

Одного жука явно будет мало, впрочем, сумею ли я съесть хотя бы одного?

И вообще – как их едят?

Жук ползёт по краешку ямки, сейчас скроется.

И больше мне его не увидеть.

Никогда.

Я хватаю его и чувствую, как он скребётся в моей ладони.

Можно выпить воду и засунуть его в бутылку, но вода – это всё, чем я располагаю.

У меня нет даже спичечного коробка.

Свободной рукой я шарю по карманам и нахожу лишь носовой платок.

Жука можно посадить и в него, завязать крепко-накрепко, чтобы не выбрался.

Но одной рукой мне с этим не управиться!

Сумерки почти перешли в ночь, а я надыбал лишь одного жука и выкопал только одну дырку.

С минуты на минуту станет совсем темно.

Я подношу руку с жуком ко рту и вдруг совершенно непроизвольно сжимаю его зубами так, чтобы не повредить хитиновый панцирь.

Я просто держу его в зубах, он сучит ножками, и моим губам щекотно.

Идиот на дне ямы с напуганным жуком во рту.

Я быстро-быстро складываю из платка мешочек и выплёвываю туда жука.

А потом опять полощу рот.

От жука на языке горьковатый привкус – интересно, как я его буду есть?

Я бережно держу в левой руке платок с шевелящимся жуком, а правой исследую выемку.

И нахожу ещё одного жука!

А потом, чуть повыше, на стенке ямы, – третьего!

Пока я засовываю третьего в платок, второй убегает, хотя, может, и первый – в любом случае, кому-то из них повезло.

Ни фига не видно, луны нет, лишь высокие холодные точки звёзд.

Они где-то далеко-далеко, мне хочется свернуться клубочком, лечь на дно ямы и заплакать.

От собственной беспомощности и оттого, что я круглый идиот.

Жуки шевелятся в платке, и я думаю, как с ними поступить.

Съесть живыми или…

Тайцы в фильме жарили жуков на противне.

У меня нет противня, нет и спичек.

Только два живых жука в носовом платке.

И розовый Симбин рюкзачок.

Я кладу платок на землю и наступаю на него ногой, чтобы жуки не выбрались.

А потом лезу в рюкзачок.

Там пусто – бутерброды давно съедены, а бутылка с остатками воды покоится на дне ямы.

Впрочем, рюкзачок снабжён кармашком, таким маленьким, что вряд ли в нём уместилось бы что-либо существенное.

Я расстёгиваю кармашек, засовываю туда два пальца и нащупываю какой-то продолговатый предмет.

Ощупываю и понимаю, что это зажигалка.

Не знаю, откуда она взялась, – Симба не курит.

Хотя если она не курит сейчас, это не значит, что она вообще никогда не курила, а по большому-то счёту мне пофиг!

Я достаю зажигалку и чиркаю колесиком.

Появляется язычок пламени – зажигалка работает!

Мне хочется закричать «Вау!», но кто-то вдруг гулко ухает там, наверху, неподалёку от моей долбаной норы.

По спине пробегают мурашки.

Я отгоняю их, как надоедливых мух, поднимаю с земли платок и осторожно вынимаю одного жука, пытаясь действовать быстро, чтобы второй не убежал.

Можно подержать жука над язычком пламени, но в фильме говорили, что жуков надо готовить именно на противне.

Единственное, что способно заменить мне противень, – это кусочек коры, который валяется рядом с моей правой ногой.

Кора, конечно, рано или поздно загорится, но жук всё равно приготовится.

По крайней мере, я на это надеюсь.

Сумасшедший Майкл, поджаривающий жука.

Хороший жук – мёртвый жук!

Точнее, качественно прожаренный.

Барбекю из жука.

Только предварительно его требуется обездвижить.

А то он спрыгнет с кусочка коры, и у меня останется всего одно съедобное насекомое.

Им я точно не наемся!

Положим, я не наемся и двумя, но два – лучше, чем одно!

Обездвижить жука я могу единственным способом.

Нравится он мне или не нравится – иного варианта нет.

Я опять беру жука в рот и сжимаю челюсти.

Панцирь хрустит, жук дёргается и замирает.

Я кладу его на кусочек коры и подношу снизу зажигалку.

Видел бы кто-нибудь, чем я занят, – здорово бы повеселился.

А мне не до веселья, я пытаюсь поджарить жука, кора становится горячей, жук начинает трещать.

Вернее – потрескивать.

«Интересно, как называется этот жук?» – думаю я.

Или жужелица, или медведка, но для медведки он маловат, и у него не такие мощные передние лапки.

Значит, я готовлю себе ужин из жужелицы.

Жужелица потрескивает, я переворачиваю её с брюшка на спинку.

Чтобы подрумянить и с другой стороны.

Пламя мигает, видимо, сейчас погаснет.

На второго жука зажигалки уже не хватит.

Я с содроганием снимаю жука с горячего кусочка коры и кладу в рот.

Осталось самое простое – разжевать и проглотить, но я боюсь.

Снова кто-то гулко ухает там, наверху, неподалёку от моей норы.

Я начинаю жевать, панцирь горячий, я прокусываю его и чувствую, что у меня сводит челюсти – кора явно не противень, и жук не пропёкся.

Он невкусный.

Он совсем невкусный, он омерзительно горький, и мне хочется его выплюнуть.

Но я глотаю и быстро запиваю водой.

И понимаю, что второго жука есть не буду.

Хотя мне его в любом случае не съесть – эта тварь умудрилась выбраться из платка и свинтить.

Но я и так поужинал.

Пожевал корешок – будем считать, что это салат.

Слопал недожаренного жука – это второе.

И запил глотком воды.

Теперь мне остаётся одно: лечь спать, потому что буравить дырки в стенке я сейчас не способен: мне ничего не видно, кроме нескольких звёзд высоко-высоко в небе.

Да и те скорее угадываются.

В яме становится холодно, я сижу на дне и дрожу.

Сумасшедший Майкл, слопавший жука.

Жук оказался ядовитым, у Майкла окончательно съехала крыша.

Я брызжу жёлтой слюной, в голове у меня – жар.

И я начинаю рычать.

Рычать и царапать стенку ямы ногтями.

Хотя это не ногти.

Я царапаю стенку когтями, я пытаюсь пробуравить в ней множество дырок.

Проделать кучу выемок, выгрызть, выбраться.

Спать я всё равно не смогу, так что буду буравить стенки.

Где бессильны когти, – я помогаю себе бутылкой.

Затем пускаю в ход кусок коры, на котором жарил жука.

Наверху кто-то всё время гулко гукает, но я уже не боюсь, я в ярости, я сражаюсь с чёртовой ямой.

И потихоньку поднимаюсь наверх.

Когда начинает светать, край ямы уже близок.

Я хватаюсь за него, руки дрожат, если я сейчас не удержусь, то шмякнусь обратно на дно и точно сойду с ума.

А я не должен!

Я не должен сойти с ума!

Наконец я выталкиваю своё тело из ямы и утыкаюсь лицом в траву.

И ползу, как гигантский земляной червь – если бы мы с ним встретились, неизвестно, кто бы кого съел!

Я отползаю от ямы, переворачиваюсь на спину и гляжу в небо.

Совсем рядом – вершина, за которой угадывается восходящее солнце.

Я лежу и чувствую, что по моим щекам текут слёзы.

А потом закрываю глаза и решаю просто так полежать.

Немного, с полчаса, не больше.

Ведь мне ещё возвращаться в город, но пока на это нет сил.

Сумасшедший Майкл хочет спать.

Папенька хитро улыбается мне и внезапно признаётся, что он этого не ожидал.

– Чего – этого? – пытаюсь спросить у него, но не слышу звука собственного голоса.