Текст книги "Indileto [poмaн в 22 уровнях] (СИ)"

Автор книги: Андрей Матвеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Лапидус не стал раздевать Манго – Манго, Лапидус подтащил его к самой кромке воде, пираньи уже выпрыгивали из воды, вся вода вокруг просто кишела пираньями, и Лапидус сел на корточки рядом с телом Манго – Манго и начал с ним прощаться.

Лапидус прощался с Манго – Манго и с самим собой, тем, каким он был еще вчера утром, когда сел не в тот троллейбус.

Лапидус прощался со своим Богом, который всю жизнь ставил над Лапидусом эксперимент, поместив Лапидуса в ту зону неудач, в которой Лапидус и жил все эти годы.

Поэтому он и был меченым – наконец–то Лапидус понял, что Манго – Манго имел в виду, когда впервые спел ему свою песенку.

– Двадцать два! – запел Лапидус, вновь беря Манго – Манго за ноги и подтягивая его тело к самой воде.

– И быстро падающие слова! – пел Лапидус, сталкивая тело Манго – Манго в воду ногами вперед, для этого ему пришлось поднапрячься и развернуть тело головой к себе.

– И быстро падающие слова! – пел Лапидус, беря Манго – Манго за плечи и толкая, толкая, толкая в воду.

– И еще пятьдесят за те письма, что ты прочитал! – тихохонько напевал Лапидус, смотря, как тело Манго – Манго, покачиваясь на речной воде, отплывает от берега.

– И еще пятьдесят за те письма, что ты прочитал! – монотонно перешел на речитатив Лапидус, наблюдая как первая из пираний–пираньюшек вцепилась в бок Манго – Манго, а вторая стала объедать ему лицо, вода окрасилась кровью, появилась третья пиранья, четвертая, пятая… Дальше Лапидус сбился со счета.

– Если хочешь, можешь идти дальше, если хочешь, можешь оставаться, что с того, что мы с тобою меченые надписью зеленой краской «индилето»! – допел Лапидус, смотря, как тело Манго – Манго перестает быть телом, а становится белым обглоданным скелетом, который найдет себе упокоение на веки вечные где–нибудь на дне этой самой реки, хотя навряд ли, думал Лапидус, река размоет скелет, разнесет его на части, череп и кости – все это будет по отдельности, но ведь именно этого хотел Манго – Манго, ты этого хотел? – спросил Лапидус.

– Этого, – услышал он тихий, отдаленный голос.

– Ты доволен? – спросил Лапидус.

– Доволен! – ответил голос, и потом, совсем уже тихо, так тихо, что Лапидус еле разобрал, что он говорит, произнес: – Спасибо!

И тут Лапидус снова завыл, только уже не от беспомощности, а все от тех же злости и ненависти. Он выл и катался по песку, катался по песку и сдирал с себя одежду, тело Лапидуса покрывалось шерстью, уже не только руки и ноги, но грудь, и спина, и ягодицы, и шея, и лицо покрылись серо–бурой волчьей шерстью. Лапидус упал на четвереньки и посмотрел, как его передние лапы уверенно стали загребать песок. «Прощай, Манго – Манго!» – подумал Лапидус и начал свой неистовый бег в сторону Бурга.

Ему надо было найти Эвелину.

Люпус Лапидус искал Эвелину, потому что она знала ответ.

Лапидус Лапидус искал Эвелину, потому что она сказала ему: – Мы с тобой еще встретимся, Лапидус!

И Лапидус несся по шоссе в сторону Бурга. Машины визжали, сталкивались, переворачивались, пытались поймать, убить, переехать Лапидуса, но ни одной это не удавалось.

Лапидус несся огромными прыжками, прямо перед ним уже были окраины Бурга.

Те самые окраины, где вчера его чуть не убила стая малолетних бомжей, этих злобных и беспощадных волчат, с которыми он сейчас расправится, как и положено большому, матерому волку.

Лапидус ухмыльнулся, он вспомнил этот пустырь и то, как он лежал на спине под струями мочи, как бежал под градом камней и под улюлюканье, ему надо лишь замедлить бег, свернуть в сторону, перескочить забор и тогда он может оросить свою пасть кровью.

Лапидус опять втянул своим волчьим носом воздух, опять миллион запахов, самый сильный – тот, что с пустыря, но он ему сейчас не нужен, ему нужна Эвелина, ее он должен искать, вынюхивать. выслеживать в этом городе, в котором так много беспощадных и злых людей, чужих людей, несчастных людей, одиноких людей.

Лапидус еще раз втянул в себя воздух.

Он пытался поймать самую тоненькую ниточку, ту, на конце которой где–то сейчас болталась Эвелина.

По началу ему это не удалось, пахло чем угодно, но только не ею, даже запах своей бывшей начальницы смог уловить Лапидус, но Эвелиной не пахло, никак не пахло, как не старался Лапидус, но так и не мог уловить, поймать, удержать в себе ее запах.

И тогда он внезапно остановился, закрутился на месте. Рухнул на брюхо, снова вскочил на все четыре лапы, покрутил своей лобастой волчьей башкой и снова втянул в себя воздух.

Втянул и чуть не завыл от радости.

Тоненькая ниточка была здесь, заноза торчала в волчьих ноздрях Лапидуса, а от занозы разматывался клубок.

Лапидус побежал вслед за клубком, иногда ниточка пропадала, но Лапидус, покружив немного на месте, опять находил ее и клубок вновь начинал разматываться.

Время приближалось к шести, скоро люди пойдут на работу, первые люди на первую работу, Лапидус должен был успеть, ему надо было добраться до Эвелины как можно скорее и тогда он узнает все.

И почему он сел не в тот троллейбус.

И почему убили Манго – Манго.

Хотя на самом деле Лапидус это все уже знал, как знал и то, почему покойный Манго – Манго назвал его меченым. И совсем не этого он хотел от Эвелины.

Лапидус вдруг подумал о том, что не все еще закончено и у него вполне может быть будущее.

То есть, начнутся новые сутки и Бог отстанет от него уже навсегда.

И Лапидус вздохнет с облегчением.

Через два часа, когда пробьет восемь.

Ниточка натянулась, Лапидус остановился и поднял голову. Прямо перед ним был простой девятиэтажный дом, на седьмом этаже которого и жила Эвелина. Из лифта направо, вторая квартира по левой стороне. Номер Лапидус определить не мог, но квартиру он унюхал точно. Как и этаж. Как и сам дом – в этом он не сомневался.

Лапидус вздохнул, поднялся на свои, внезапно опять ставшие человеческими, ноги и вошел в распахнутую еще с ночи дверь подъезда. Лифт был открыт и Лапидус подумал, что больше он не боится лифтов.

Лапидус 19

Лапидус облизнул отчего–то пересохшие губы и нажал кнопку звонка.

Звонок не зазвонил.

Лапидус нажал кнопку снова, результат был тем же.

Лапидус прислушался. Из–за двери раздавался какой–то шум – то ли голоса, то ли музыка. Было начало седьмого утра.

Лапидус постучал в дверь.

Из–за двери по прежнему раздавался какой–то шум и по–прежнему дверь все так же никто не открывал.

Лапидус огляделся по сторонам. Еще три двери, но ему туда не надо. Ему надо войти именно в эту дверь, но для этого надо, чтобы ее открыли изнутри. Или чтобы она открылась сама. На счет раз–два–три.

– Раз–два–три! – сказал Лапидус.

Дверь скрипнула и тихонечко приоткрылась.

Лапидус взялся за ручку и потянул дверь на себя.

«Взломщик, – подумал Лапидус, – открыватель чужих дверей…»

Шум голосов и музыка стали громче. Лапидус вошел в квартиру и аккуратно прикрыл дверь за собой. Замок щелкнул, Лапидус посмотрел на замок и закрыл его на внутреннюю защелку.

Прямо из прихожей одна дверь вела в комнату, другая – на кухню, третья – в ванную. По всей видимости, в ванную.

Из–за двери в ванную пробивался свет и был слышен шум душа.

Из комнаты раздавался шум телевизора.

Лапидус прошел в комнату и огляделся.

Большая разобранная кровать, стол с компьютером, включенный телевизор, кресло, еще одно кресло, стул и шкаф.

На одном из кресел валялись какие–то вещи.

«Взломщик!» – опять подумал Лапидус и опять глубоко втянул ноздрями воздух.

Он уже не был волком, но волчье обоняние осталось. Запах Эвелины стал таким сильным, что у Лапидуса закружилась голова. Терпкий, крепкий, отчасти мускусный и отчего–то очень свежий запах – как проточная вода.

Лапидус представил проточную воду в том самом месте, куда не так давно опустил труп Манго – Манго. В той самой излучине реки, у той самой бухты. Пираньи, наверное, уже сделали свое дело. Или доделывали. Сытный завтрак. Очень сытный. Толстые рыбьи брюшки, набитые мясом Манго – Манго.

Лапидуса затошнило, он удержался и сглотнул.

В телевизоре пошла реклама чипсов. Лапидус опять вспомнил, что не ел со вчерашнего вечера, с того момента, как они с Эвелиной приехали к нему домой. После канализации. Лапидус был весь в дерьме и прочей гадости. Сейчас он тоже был в дерьме, только это дерьмо не пахло. Он был в дерьме и хотел есть. Можно было пройти на кухню и открыть холодильник, там явно что–то бы нашлось. Может, те же чипсы. С красным перцем, с сыром, с беконом, с чем–нибудь еще. И пиво – холодное, лучше не одна, а две бутылки. Две бутылки пива и два пакета чипсов, решил Лапидус и огляделся в поисках того, кому можно было дать заказ.

Никого не было, в ванной все так же шумел душ. Если в этой квартире жила Эвелина, то сейчас она была в ванной. Если же в этой квартире жил кто–то другой, то нюх у Лапидуса ни к черту, но Эвелиной пахло так резко и остро, что ошибиться он не мог.

Реклама чипсов закончилась и началась другая. Женщина стреляла из пулемета, пулемет стрелял тюбиками с помадой. Женщина была похожа на Эвелину, только не на Эвелину–брюнетку, а на Эвелину–блондинку. А Эвелина–блондинка была точь–в–точь его начальница. Лапидус огляделся, пытаясь обнаружить парик и очки, парика не было, но очки лежали рядом с компьютером.

Лапидус подошел к компьютеру и взял очки в руки. Большая оправа с большими стеклами. У начальницы были другие. Маленькая оправа с маленькими стеклами. Или ему так только помнилось – про маленькую оправу с маленькими стеклами.

Лапидус посмотрел на компьютер и отчего–то ткнул в клавиатуру. Экран из черного стал белым, на экране возникло и исчезло лицо Манго – Манго, того самого Манго – Манго, которого сейчас доедали пираньи.

– Эй, – услышал Лапидус голос Эвелины. – Эй, ты что тут делаешь?

Лапидус обернулся. Эвелина стояла в дверях, кутаясь в полотенце.

– Господи! – сказала Эвелина.

– Да, – ответил медленно произнося слова Лапидус, – это я!

– Господи, – еще раз повторила Эвелина, – ты как здесь очутился?

– Где твой пистолет? – спросил Лапидус.

– В сумочке, – ответила Эвелина.

– А сумочка? – тем же тихим тоном спросил Лапидус.

– На кресле, где белье! – испуганно сказала Эвелина.

Лапидус подошел к креслу, к тому, что было рядом с телевизором. Сумочка лежала под лифчиком, лифчик лежал под трусиками, трусики – под юбкой. Реклама с пулеметом закончилась, вновь началась та самая утренняя программа, которая всегда шла в это время. Три часа, с шести и до девяти утра. Двое ведущих, он и она, мальчик и девочка, юноша и девушка, мужчина и женщина. Абсолютно дурацкая программа, в которую можно было позвонить и тебе ответят. Ответят, покажут клипчик, позволят выиграть приз. А еще расскажут про погоду на сегодня и про самые последние новости.

– Дай мне халат, – попросила Эвелина.

– Не дам, – ответил Лапидус, беря с кресла сумочку и щелкая замком. Пистолет был, как и говорила Эвелина, на месте. Маленький черный пистолетик, из которого прошедшей ночью Лапидус стрелял в крысу. Но не попал.

– Почему? – спросила Эвелина.

– Что – почему? – не понял Лапидус.

– Халат, – сказала Эвелина, – почему ты не хочешь дать мне халат?

– Тебе так лучше, – сказал Лапидус, опять облизывая отчего–то пересохшие губы, – ты мне так больше нравишься.

– Перестань, – сказала Эвелина, – это уже не шутки!

– Не шутки, – согласился Лапидус и переложил пистолетик из левой руки в правую.

– Осторожней, – сказала Эвелина, – он заряжен.

– Знаю, – ответил Лапидус и направил пистолетик на Эвелину.

– Эй, – сказала она, – ты это что?

– Пакет, – сказал Лапидус, – мне нужен пакет!

– Внимание, внимание! – раздался бодрый девичий голос из телевизора. – А сейчас наш самый необычный на сегодня конкурс, кто выиграет – тот получит билеты на дискотеку… Дискотека, дискотека…

– Дискотека… – машинально повторил Лапидус.

– Положи пистолет, – попросила Эвелина, подходя ближе к Лапидусу.

Лапидус сел в кресло, то самое, на котором он искал сумочку. Пистолет все так же был направлен на Эвелину.

– Стой, – сказал Лапидус, – стой, где стоишь!

Эвелина остановилась, машинально распахнув полотенце. Лапидус посмотрел на черный курчавый треугольничек между ног и спросил: – Что будет, если я выстрелю прямо туда?

– Куда? – спросила Эвелина.

– Туда, – сказал Лапидус, – тебе между ног!

– Ничего хорошего, – ответила Эвелина, – много крови будет…

– Тогда отдай пакет! – все так же медленно выговаривая слова сказал Лапидус.

– Конкурс, конкурс, – продолжил уже юношеский голос в телевизоре. – Те из вас, кто сейчас находится в какой–нибудь странной ситуации и позвонит нам, позвонит и расскажет о том, что с ним происходит, может выиграть приз. Да, да, билеты на дискотеку с бесплатным пивом и чипсами в придачу, звоните, звоните…

– Звони! – сказал Лапидус.

– Куда? – удивленно спросила Эвелина.

– В телевизор, – сказал Лапидус, – я хочу есть…

– Ну и что? – спросила Эвелина.

– А ты позвони и скажи, что стоишь голая в комнате, а на тебя направлен пистолет. И у тебя требуют пакет. Если ты не отдашь пакет, то тебе выстрелят между ног и попадут прямо в дырку, в твою миленькую, уютную дырочку…

– Откуда ты знаешь? – спросила Эвелина, садясь прямо на пол напротив Лапидус.

– Что – знаю? – переспросил Лапидус.

– Что она маленькая и уютная?

– Я в ней был, – сказал Лапидус, – вчера, я это помню…

– Что ты помнишь еще? – спросила Эвелина.

– Что его убили, – сказал Лапидус.

– Кого – его? – совсем уже тихим голосом спросила Эвелина.

– Манго – Манго, – сказал Лапидус, – ты помнишь Манго – Манго?

– Я помню Манго – Манго, – сказала Эвелина, – но я не знала, что его убили.

– Убили, – сказал Лапидус, – его ударили по голове и он умер.

– Это не я, – сказала Эвелина, – меня там не было.

– Тебя там не было, – согласился Лапидус, – но это все равно ты, а значит, ты позвонишь им сейчас на телевидение, или я выстрелю тебе в пизду!

– Я не люблю этого слова, – сказала Эвелина, – говори лучше: киска!

– Пакет, – сказал Лапидус, – где пакет?

– Киска, – требовательно сказала Эвелина, – скажи правильно: киска!

– Я выстрелю тебе в киску, – послушно сказал Лапидус, – если ты не отдашь мне сейчас же этот идиотский пакет!

– Я лучше позвоню, – сказала Эвелина, – я позвоню и все им скажу, они вызовут милицию и сюда приедет наряд, они заберут тебя и увезут, сумасшедший!

– Сумасшедший, – согласился Лапидус, – я – сумасшедший!

– Господи, – сказала Эвелина, – и откуда ты свалился мне на голову, мухлик?

– Не знаю, – сказал Лапидус, – я ничего не знаю, я только хочу, чтобы все это кончилось!

– Звоните, – заверещал девичий голос в телевизоре, – а пока вы дозваниваетесь к нам, мы вам поставим самый последний хит, удивительную песню «Индилето», вы ее еще не слышали? Что же, слушайте!

– Бред, – сказала Эвелина, глядя в телевизор.

– Бред, – согласился Лапидус, не отводя пистолет от эвелининой киски.

– Убери пистолет, – попросила Эвелина, – он тебе не поможет, ты ведь все равно не выстрелишь!

– Выстрелю, – сказал Лапидус и плотнее прижал палец к спусковому крючку.

– Он на предохранителе! – сказала Эвелина.

– Я его сниму, – сказал Лапидус, вспоминая про черненькую пимпочку, которую надо отжать.

«Двадцать два, – раздался голос Манго – Манго из телевизора, – двадцать два очка…»

– Этого не может быть, – сказала Эвелина.

Лапидус ничего не ответил и посмотрел в экран. В экране шел снег. Самый настоящий снег, только в экране была не зима, а осень. По всей видимости, октябрь. Деревья еще с листвой, но уже покрытой снегом. И дорога с обочинами, тоже покрытыми снегом. А по дороге шел Манго – Манго. Манго – Манго держал в руках гитару, он был в куртке с поднятым воротником, играл на гитаре и пел.

«И еще пятьдесят, – пел Манго – Манго, – за те письма, что ты прочитал…»

– Надень очки! – вдруг сказал Лапидус.

– Что? – не поняла Эвелина.

– Очки, – сказал Лапидус, – я хочу, чтобы ты надела очки!

Эвелина встала с пола и пошла к компьютеру. Внезапно полотенце свалилось с нее и Лапидус смотрел на ее голую спину и такую же голую попу.

На октябрьской дороге, по которой шагал куда–то Манго – Манго появилась большая синяя машина.

«Если хочешь, можешь идти дальше, если хочешь, можешь оставаться…» – на этих словах машина поравнялась с Манго – Манго, из окошка высунулась рука с пистолетом и начала стрелять. Манго – Манго даже не обернулся, он все так же шел по обочине дороге под первым октябрьским снегом, в куртке с поднятым воротником и с гитарой в руках.

– Ты доволен? – спросила Эвелина, поворачиваясь к Лапидусу.

Она стояла перед ним, голая и в очках, и Лапидус подумал, что он действительно доволен.

– А теперь пакет, – сказал Лапидус, – отдай мне, наконец, этот пакет, и я исчезну из твоей жизни…

– Ты не понимаешь, – грустно сказала Эвелина.

– Чего? – поинтересовался Лапидус.

– Ты не понимаешь, что из моей жизни тебе уже не исчезнуть, как и мне из твоей. Мне тоже нужен пакет, но у тебя его нет…

– Нет, – подтвердил Лапидус.

– И тебе нужен пакет…

– Нужен, – сказал Лапидус.

В телевизоре опять загрохотали выстрелы. Манго – Манго начал красиво падать на черную гладь шоссе. На него, в свою очередь, все так же падал первый октябрьский снег. «Что с того, что мы с тобою меченые надписью зеленой краской «индилето…» – допел Манго – Манго, уже лежа на асфальте. Машина остановилась, приоткрылась дверца, из нее показалась красивая женская нога. Потом камера показала холеную руку с длинными яркими ногтями. Потом из машины вышла Эвелина, в черных очках и с большим черным пистолетом в руках. Она постояла возле тела Манго – Манго, посмотрела на него, бросила пистолет рядом с телом, сняла очки, повертела в руках, опять надела, села в машину и уехала.

– А пакета у меня нет! – сказала Эвелина.

– Как это – нет? – возмущенно спросил Лапидус.

– Вот так, – сказала Эвелина, – у меня бы он был, если бы ты мне его отдал, но у тебя его нет, правильно?

– Правильно, – сказал Лапидус.

– А значит, нам с тобой друг от друга не избавиться, – сказала Эвелина, – это судьба.

– Не верю, – сказал Лапидус.

– Во что? – спросила Эвелина.

– В судьбу, – сказал Лапидус.

– Ну и зря, – проговорила Эвелина и опять пошла по направлению к Лапидусу.

– Стой! – сказал Лапидус и опять поднял пистолет.

– Дурацкий клип, – сказал юноша в телевизоре. – Тебе он понравился?

– Нет, – ответила его напарница, – я не понимаю, чего народ с ума сходит, может, от того, что его убивают?

– Такие клипы утром смотреть нельзя, – сказал юноша, – после них есть не хочется.

– Чипсы, – сказал Лапидус, – у тебя есть чипсы?

– Есть, – сказала Эвелина.

– А пиво?

– Пиво тоже есть.

– Дай! – попросил Лапидус.

– Убери пистолет, – сказала Эвелина.

– Я не верю, – тем же тоном сказал Лапидус.

– Вот что? – опять переспросила Эвелина.

– В судьбу, – сказал Лапидус, – я хочу жить, я хочу, чтобы все мы жили. Долго и счастливо…

– Мухлик, – сказала Эвелина, – а ему это надо?

– Кому? – спросил Лапидус.

– Богу, – сказала Эвелина и добавила: – Убери пистолет.

– Принеси чипсов и пива, – опять попросил Лапидус.

– Пистолет, – сказала Эвелина, – я тебя прошу…

– Звонок, – радостно закричал юноша в телевизоре, – у нас есть звонок! Говорите! Как вас зовут?

– Эвелина, – сказал голос в телевизоре.

– Замечательное имя, – сказала девушка, – вам понравился клип?

– Не знаю, – сказала Эвелина в телевизоре.

– Ты убрал пистолет? – спросила голая Эвелина в очках.

– Убрал, – сказал Лапидус, кладя пистолет рядом с телевизором. – Где чипсы?

– Так про что вы хотели рассказать? – спросил юноша.

– Ко мне сегодня залез маньяк, – сказала Эвелина в телевизоре, – я принимала душ, а он залез ко мне в квартиру, он сидит сейчас в кресле и требует чипсов и пива.

– Слышишь? – спросил Лапидус.

– Слышу, – сказала Эвелина, – но я им не звонила.

– Тогда кто? – спросил Лапидус.

– Не знаю, – сказала Эвелина, – это кто–то другой, но не я…

– Маньяк, – восторженно завопила девушка из утренней программы, – утренний маньяк, который хочет чипсов и пива, а это значит, что он хочет, чтобы вы выиграли наш конкурс и получили два билета на дискотеку – по билету вам и маньяку. А как зовут маньяка, вы знаете?

– Знаю, – сказала Эвелина в телевизоре, – маньяка зовут Лапидус, у него есть пистолет и он целится в меня, прямо сейчас…

– Врет, – сказала Эвелина, входя в комнату с пивом и чипсами в руках. – Ты в меня уже не целишься.

– Не целюсь, – согласился Лапидус.

– Ты успокоился, – сказала Эвелина.

– Успокоился, – согласился Лапидус.

– Ты сейчас поешь и ляжешь спать, – сказала Эвелина.

– Где? – спросил Лапидус.

– Здесь, – ответила Эвелина, – в моей кровати.

– Сколько сейчас времени? – спросил Лапидус.

– Без пятнадцати семь, – ответила Эвелина.

– В восемь мне надо проснуться, – сказал Лапидус.

– Почему в восемь? – спросила Эвелина.

– Потому, что начнется новая жизнь, – сказал Лапидус. И все будет по–другому, совсем по–другому.

– Еще хочешь? – спросила Эвелина.

– Нет, – сказал Лапидус, – спасибо, только мне телевизор мешать будет.

– Я его выключу, – сказала Эвелина и выключила телевизор.

– Я спать хочу, – сказал Лапидус, чувствуя, как враз потяжелели и начали закрываться его веки.

– Ложись, – сказала Эвелина, – я тебя укрою. Укрыть?

– Да, – сказал Лапидус, – и сними очки.

– Почему? – спросила Эвелина.

– Они нам будут мешать!

– Хорошо, – сказала Эвелина, – до восьми у нас еще есть время.

– Киска, – сказал Лапидус, кладя Эвелине руку между ног, – какая уютная и милая киска!

– Все будет хорошо, Лапидус! – сказала Эвелина, ныряя под одеяло к Лапидусу.