Текст книги "Стихия Перемен (СИ)"

Автор книги: Андрей Колесник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

– Диковинно заговорил, государь-батюшка, – с уважением поклонился волхв, подслеповато щуря зоркие, как у молодого, глаза. – Не слыхивал я ранее от тебя речей таких мудреных. Все проще выражался. Стал быть и нашим и вашим руки тянуть склоняют тебя твои антересы?

Ива Блаженова работая специально принесенным для неё столовым ножиком отрезала себе крохотный кусочек мяса со специями и обмакнув его в пряный травяной соус отправила к себе в рот, раскрыв коралловые губки. Яромир подперев локтями подбородок уставился на волхва тяжелым взглядом. Не привык он терпеть к себе снисхождения. Совсем не привык. Но традиции чтил, и отвечал вежливо. Даже не заметно, что через силу.

– Присел бы, дедушка Огнебор! Посидели бы с тобой, как в старые времена. Медку попили бы.

Волхв усмехнулся в бороду:

– Да где ж мне с царями-то сиживать. Вона какая краса у тебя тут! Непригоден я здесь, да и аппетит девке спорчу своими морщинами да старческими болестями. Ненадолго я к тебе, царюшка. Просто передать хочу от людей мирных недовольство. Много где хожу, много чего вижу – где подальше от столицы, люд кажет, что мол позабыл ты про них! Только поборами и напоминаешь о себе. А как защитить от неласки чьей-то, вроде и нету тебя. А те, что поближе к столице многие до тебя имеют, что сказать. И среди них первыми те, чьи сыночки да мужи на чужбине остались в бесславных бранях павши.

Закончив он выжидательно посмотрел на внешне спокойного царя. Подносы в руках слуг дружно задрожали, намекая на некое землетрясение, начавшееся в скудных умах. Ива подняла прозрачный бокал, посмотрев на просвет великолепное красное вино, и сделала один глоточек. В ямке между ключицами очень кстати лежал золотой кулон с притягивающим внимание темным изумрудом.

– И что же еще говорят тебе люди?

– Что еды мало. Хлеба нет. Что стужа лютая жизни губит. Что ты, царь-батюшка все больше своим занят. А простые люди страдают. Так страдают, что кое-где уже готовы прислушаться к посулам совсем уже непотребных образин.

Яромир уже знал о смуте в своих южных волостях. В этих краях его власть как всегда оспаривалась традиционно сильными там боярами. А бояре люди хоть и дальновидные мыслили просто. Есть слабость, а есть сила. Потерять людей слабость. Потерять доверие Богов, почти наверняка поражение. В южных краях было много любителей позвенеть мечами за хорошую награду.

– А что ж, разве люди забыли, что царь им от Богов дан?

– Про то и хотел я от себя добавить-то коль позволишь, царь-батюшка.

– Говори, старче, – легко разрешил Яромир Славный.

– Ты государь муж умный, тебе и решать все. И что купцам своим наказать, и как дружину на бой повести, и как людей утешать, – мягко рек Огнебор, смотря на Яромира очень серьезным взглядом. – Все тебе решать. Да только стол у тебя узковат. Трапезный. А потому и здесь снова тебе решать с кем сидеть. С девками красивыми, перед которыми и мудреными словами недурно щегольнуть. Или со стариками, которых послушать можно. Не так давно ты стариков послушал, много жизней спас. А мог бы еще больше, если с самого начала… а что там и говорить-то! Одно хочу напоследок добавить. Сынок у тебя хороший подрастает. Смышленый. Без отцовой заботы уже дружины водит. И раз отцу стариковская опека не требуется мы за ним присматривать станем.

Сказано было – проще некуда. Яромир застыл, сузив один глаз. От бояр угрозы слушать одно дело – там и за бороду оттаскать можно, и ядом напоить. Но когда тебе хранитель традиций прямо говорит, что в случае чего умоет руки, а на троне с удовольствием увидит твоего сына. И это после напрочь провального дела, фактически кровавой бойни. В такой тяжелый, как теперь выяснилось, год.

– Что ж дедушка. Славно ты все рассказал, – Яромир перевел глаза на Иву Блаженову. Та встала из-за стола и, кивком поблагодарив за оказанную честь, не сказав ни слова, пошла прочь. Пройдя мимо волхва она чуть улыбнулась, на что Огнебор ответил легким кивком седой головы. – Садись к моему столу. Слуги сейчас все приберут да новые приборы поставят. Садись-садись, дай покой ногам.

… Ива Блаженова одиноко прошла коридорами дворца. У неё не было сопровождающих, но палаты царя посланница Саламата знала как свои пять пальцев. Красивого лица не покидало совершенно спокойное выражение. Словно и не выставили её сейчас с такого долгожданного приема, на котором Яромир даже демонстрировал свое радушие. Царские гридни при виде красавицы расступались от дверей, раскрывая их, словно лакеи. И никто не заподозрил бы в их выверенных действиях никакой кукольности.

Во дворе уже ждал экипаж. И охранники – молчаливые с зеркальными глазами, не обращающие внимания ни на настороженность местных, ни на неприязнь двух волхвов, ждущих своего наставника снаружи. А допрежь всех нарочный, подающий мягко ласкающую открытые плечи, меховую шубу.

– Сударыня, – окликнул её у порожка вышколенный слуга Яромира. Один из тех, что прислуживали царю в трапезной. Каким образом он умудрился обогнать Кошку оставалось загадкой. Понизив голос он прошептал. – Государь просит Вас не обижаться на это маленькое недоразумение. Все предыдущие договоренности остаются в силе. И та что касается совместных действий против неприятелей.

– Я этому несказанно рада, – кивнула забираясь в экипаж Ива, пока телохранители седлали коней. – И понимаю что государь не мог поступить иначе, чтобы не потерять другого союзника. Передашь Ему, что Саламат ценит крепость данного царем слова. И его дружбу тоже…

– Думаю всем нам не мешает узнать конечные результаты прошлого похода, – скучным голосом предположил Старейшина, когда маги угомонившись разобрались с предыдущим вопросом. – Звар все прошедшее время восстанавливал цепочку событий и пытался отыскать в ней все составляющие. Поэтому, дорогой друг, извольте!

Звар зачем-то встав со своего места неуклюже поклонился присутствующим, словно только их увидел и вытащил откуда-то из-под стола кипу мятых пергаментных листков. Невозмутимо наблюдающий за его приготовлениями Старейшина объявил:

– По окончанию доклада я надеюсь мы все получим ответы на интересующие нас вопросы. В частности, степень урона нашего врага, как отразилось наше вынужденное отступление на его силах. И собственно главное…

– … думаешь он выжил? – с сомнением спросил тяжело дышащий Крейган. Случайно, а скорее даже по глупости пораненная нога болела – тугая повязка пониже колена, обработанная по-простому крепкой ржаной самогонкой, потемнела от засохших пятен крови. Новоиспеченный градоначальник сидел, положив обе ноги на низенький табурет, в одной из превращенных во временный лазарет казарм. Вокруг суетились «лекари» – к делу приспособили всех, от костоправов до городских сапожников, вполне себе владевших искусством наложения швов суровой ниткой.

Свет за решеткой окна померк. Заслонившая его темная туша вперила в Крейгана свои золотистые глаза. Потом свесившийся с хрустящей крыши Рыскающий уделил несколько красноречивых взглядов лежащим на койках раненым. Внутрь шиликун заходить не стал, справедливо мотивируя это тем, что от запаха крови и страданий может чуточку потерять над собой контроль. Опять же людям будет спокойнее.

– Кто из них? Реваз или Дракон? – вкрадчиво спросило чудовище, поводя щетинистой мордой из стороны в сторону, разглядывая набившихся в казарму людей получше.

Крейган вскользь оценил толщину решеток, сопоставив её с толщиной внушительнейших клыков. Ноздри шиликуна раздулись, безошибочно находя в тяжелом пропитанном страданиями воздухе лазарета запах крови градоправителя. Запоминая его. Как знать, что может выкинуть горный демон в полном людей городе, если станет известно, что у него больше нет господина.

– Тяжелое было дело, – уводя опасный разговор в сторону, вздохнул Крейган. – Знать бы, чем оно кончилось.

Рыскающий убрал свою морду от окна. Случайно задетый карниз прогнулся. Огромная тень демона, рассматривающего окрестности пала с крыши казармы на подоконник.

– Коричневый дым, которым дышали скалы, исчез. В воздухе больше не пахнет гибелью, – мяукающе рыкнул он, так что услышали даже те, кто находился в горячечном бреду. – Белые ушли. Бросили все, и ушли назад. В степь. Значит победа наша. Будь Дракон мертв, им нечего было бы бояться.

«И как он это различает в дыму-то», – отстраненно удивился Крейган. Они не удержали стену города. Умыли нападающих кровью, завалили их телами все подступы, но не удержали. Не смотря даже на помощь нечисти. Зеленая завеса тоже пала, когда испустил дух последний её обитатель, сомкнув веки на груде растерзанных степняков. Белое море заструилось упорными ручейками через проломы в стенах, перехлестнуло через зубцы, отпугиваемое отступавшими последними гримтурсами. Свидетельством стараний великанов были многочисленные белые фигурки, свисающие с острых крыш и шпилей близлежащих построек. На башнях тоже остались кровавые пятна. Горожане, получившие оружие, окружили ратушу и ближайшие к ней дома, где спрятались женщины и дети. Но почуявшим слабину врагам предстояло еще прорваться по широким улицам, где каждое распахнутое окно, каждая словно в небрежении отворенная дверь, несли смерть.

Особую роль здесь сыграло то, что кочевники, понадеявшись на свое превосходство, кинулись грабить дома и обирать трупы прямо на месте. Рыскающий и остатки его мрачной дружины славно порезвились среди мародеров. Кровь залила улицы и переходы, струясь по бортикам и ступенькам лестниц, стекая в канализационные решетки. В черном дыму пожаров, сложно было разобрать кто свой, а кто чужой и нападающие, не зная коварства Грейбриса, подчас начинали драться друг с другом.

А потом, степняки, словно устрашившись какого-то представшего перед ними видения, развернулись вспять. И покинули город, догоняя снявшийся с места лагерь. Потому что, как поведали после летуны, все великое войско, осадившее Дасунь-крепость, исчезло за золотыми вратами, раскрытыми перед ними самим Семарглом. А те, что не успели, сейчас стали поталой для ворон, когда скалы вдруг выдохнули в небо коричневый дым.

В лазарет вошел, отвлекая Крейгана от боли и предчувствий, Бравур. Сотник по ходу движения отнял у одного из «лекарей» бутыль с сивухой и, не поморщившись, влил в глотку часть содержимого, переводя дух.

– Доброго вам здоровья, ваша милость, – крякнул он, занюхав выпивку кожаным ремешком на своем запястье.

– А ну-ка подай мне, – Крейган принял у него бутыль, огляделся в поисках посудины, и не найдя, махнул рукой, начавши пить с горла. – Ну, как? Что скажешь?

Спросил он моментально севшим голосом, кривясь и быстро маша перед ртом ладонью. Бравур был малым без воображения, человеком до мозга кости приземленным и простым. Делал свое дело и не искал в том никакой выгоды или возможности. Получив приказ держать ворота, он держал их почти два часа, потеряв при этом всего восьмерых людей. Получив приказ говорить, он стал рассказывать:

– Пожары тушим. С южной стороны только заминка – как бы огонь к амбарам не добрался. Убитых у нас много. На улицах не меньше шести сотен полегло. Это без счету, так просто на глазок. А вообще о том, что живы – только тысяча и три десятка заявили. Здоровых не больше полусотни. Легкораненые почти все прочие. Остальные, может где в городе, может кого узкоглазые прихватили, может еще кто.

Рыскающий с улицы невнятно фыркнул. Бравур в ответ и ухом не повел. Да и не смог бы – если судить по болезненно белой коже на левом ухе, то тысячник его себе отморозил. Но не обращал на такую мелочь внимания.

– Тысячник Глевиз сейчас занимается огнем. Тысячника Неома ищут. Пропал где-то в районе Кровельного переулка. Городской совет отсиживается в ратуше, вместе с бабами и мальцами. Носа наружу не кажут. Какие будут приказания?

Крейган испытующе посмотрел на Бравура. Никаких эмоций на лице. Словно и не пришлось ему биться не на живот, а на смерть. Словно и не рвал его на части страх животный. И смотри-ка, даже без бранных слов докладывает, по нормальному – когда на каждом углу только мат и слышен. От волнения. Этот не предаст. Будет выполнять приказы неукоснительно. Пока он Крейган здесь главный. И так же неукоснительно перемелет его в муку, если явится новый начальник.

– Вот, что братец, будет у меня до тебя поручение, кроме всего того, что вы уже там делаете…

Рыскающий на крыше зашебуршал как крот в норе. Потолок в казарме немного прогнулся. Крейган осекся, взглянув на окно. Сердито стукнув о решетку крылом, снаружи на карнизе сидел нахохлившись багряный ворон.

– Рановато ты командование принял, мудрила, – проскрипел ворон человеческим голосом. – Дракон Триградья шлет привет всем его верным слугам. И имеет на ваш счет собственные указания…

… Магическое пламя, бьющееся в отведенных для этого нишах Зала Собрания, немного пригасло, подчинившись короткому движению брови Вихря. Над столом зазолотился летний закат, высветивший бледность Милоша и запавшие щеки Шагельда.

– Нет сомнения, что он выжил, – рассудительно сказал Звар. – Потерял многое и многих, был доведен до отчаянья, иначе не применил бы такую страшную меру… Корневое Заклятье, если не ошибаюсь. Даже странно, что никто из нас не понял прежде волхвов, что уготовал Дракон. Право очень странно. И теперь он, разумеется, получил серьезный урок, и будет мстить. Как подранок.

– То ясно было и без ваших чисел, – равнодушно прокомментировал Милош. – Вопрос в том, как бы нам добить его. Пока можем. Пока он слаб.

– Ну, вообще-то Дракон не единственная проблема для доблестных магов, – говоря таким тоном, словно речь шла о чем-то веселом, напомнила Теллана. – Не стоит женщинам про насилие вспоминать, да только есть еще и каменные истуканы, и… другие истуканы.

Последние слова заострили внимание. Особенный, подчеркнутый интерес проявил Эльмеор, едва не забравшийся телом на стол. Теллана мельком поблагодарила заинтересованные лица магов улыбкой и продолжила:

– Мы с добрым Зваром разделили всю трудность составления доклада на двоих. И в своей части, опуская все ненужные детали, я скажу, что маги-следопыты, перепорученные мне, нашли очень странные вещи. Настолько странные, что, как мне кажется, говорить о них уместно только среди доблестных и могучих магов.

– Ваше искусство говорить речи, поспорит только с вашей красотой, моя дорогая, – поторопил жрицу, судя по всему, уже знакомый с новостями Старейшина.

– Если очень уж коротко. В глубине континента, на брошенных землях, и даже в Брайдерии зашевелились силы, уже давно не проявлявшие себя. Те, кого принято считать потерявшими интерес к нашему миру, – продолжила нагнетать интерес и напряжение Теллана, явно чем-то забавляющаяся.

– Темные Властелины, друзья мои. Те, кто раньше носил этот титул, проявляют удивительную оживленность в последние дни, – вмешался Старейшина, вызывая на лицах магов Собрания удивительно схожее выражение. Недоверия.

Мы с ней столкнулись будто бы случайно. Астис снова воспользовалась талантом обставлять наши встречи как нечто будничное, само собой разумеющееся. Что может быть естественней, чем встреча жрицы и мага возле подножия статуи Светлой Богини Лалы, которая венчала собою улицу Дубрав. Такое вот поэтическое название досталось откровенно захудалой улочке Светлыни, вся «прелесть» которой заключалась в небольшой – всего в два человеческих роста, статуе. Богиня земных радостей представала молодой девушкой с двумя переброшенными на пышную грудь косами, теребящей в руках виноградную гроздь. Дабы подчеркнуть плодородную силу Лалы заботливые жрицы когда-то построили вокруг нее открытую беседку, увитую побегами того самого винограда. Ума не приложу, почему не яблоневый сад… Главной пользой для местной молодежи было то, что в летнее время вечерами беседка становилась очень удобным местом для влюбленных парочек. Среди местных женщин считалось, что такие вот «плотские служения» укрепляют отношения. Я же сильно сомневался, что статуя Богини испытывает огромное удовольствие от ежевечернего созерцания одного и того же действа.

Но речь не о том – в условиях продолжительного снегопада божество превратилось в большущего снеговика (и куда только городская власть смотрит!). Бабки, что живут в здешних срубах, постоянно судят, мол, уход за статуей должен быть очередным для каждого жителя улицы. В результате и беседка, и её обитательница до весны радуют окружающих нарядными белыми шапками и растущими из весьма интересных мест сосульками.

И я, решив срезать путь от Семинарии до одной из полюбившихся мне пивнушек через улицу Дубрав, был весьма удивлен, когда еще издали, заметил у статуи женскую фигуру, заботливо обтирающую снег с изваяния. Сперва даже подумал, что это какая-то городская сумасшедшая. И когда я, проходя мимо, спокойно размышляя о своих делах, попал под прицел восторженных черных глаз оглянувшейся добровольной работницы, то понял, что не ошибся.

– Здравствуй, доблестный Эльмеор, – прохаживаясь веничком по рукам Лалы, первой поздоровалась Астис.

– Рад видеть, мудрую жрицу в таком прекрасном для ее лет состоянии, – вежливо нахамил я в ответ, намереваясь продолжить свой путь. За последнее время я попривык к постоянному нахождению поблизости от себя этой интриганки.

У нее, однако, были другие планы. Помахав мне вязаной варежкой, Астис радостно прокричала:

– А, правда, это Эльмеор, что в последнее время темные силы поднимают свою голову?

– А не могу знать, – не сдержавшись, передразнил я её крикливую манеру, желая поскорее отделаться от опасной обузы. – Вы же жрица, вам и виднее!

– А, правда, это Эльмеор, что многие злодеи сейчас поговаривают об объединении под общими знаменами, – еще задорнее спросила Богиня.

– А вот вранье! Злодеи тем и сильны, что ни с кем никогда не объединяются. Вольные они, понимаете. Вы лучше, Теллана, расскажите как дела в вашем храме? Не собираются ли оттуда ваши товарки сюда приехать? С вами повидаться?

– А вот и нет! Зачем это жрицам? Что им среди мужиков делать? – успокоила меня Астис. И тут же огорошила: – А вот товарки… девочки мои, могут. Только не за мной, а за кем другим. Вы ведь, поди не слыхали, что какое-то время назад в городе убили трех ведьм?

– Прискорбно, – осторожно следя за её реакцией, согласился я. – При чем здесь я?

– Не вы, – она изменила своей привычке начинать фразу, снисходительно улыбнувшись. – Совсем не обязательно вы. Просто за кровь всегда льется кровь. И кто-то оказывается виноват. Но это так к слову. Я же не договорила. Говорливые злодеи неохотно, а все ж таки говорят, что нашелся кое-кто, превозмог их общую волю. Я вот что подумала, Эльмеор… вы случайно не знаете, кто может за всем этим стоять? – разговаривая, она попутно вернулась к уборке статуи Лалы, стряхнув снег с вечно молодого лица. – Кто может объединить Темных Властелинов в одну команду? Это же так недальновидно. Все они сплошь предатели и беспринципные сволочи. Вот если бы кто спросил меня, простую женщину, а как ты думаешь справиться с каменной напастью, я бы тому ответила честно и открыто. Проще договорится с королями…

– Какое счастье, что вас никто не спрашивает. В гробу я видал королей, – вежливо отказался я от ненавязчивого намека. – Кстати, судя по скорости, с которой милые детишки Харр разносят в щепу Эрц, может статься, что даже и увижу. Кроме того эти доблестные паладины, герои и прочая-прочая конечно не обделены силой, но порядком обделены умом. Того и гляди выкинут какой-нибудь фортель… а Темные Властелины вполне знакомая публика. Если их объединить, можно создать условия со здоровой конкуренцией.

– Да? – потрясающе удивилась Астис, сняв перчатку и притрагиваясь ладошкой к губам Лалы. На меня она вообще не смотрела. И совсем не удивилась, что я знаю, что она знает о моих планах. И о том, кто такие обосновавшиеся на побережьях Безголовые. – А ничего что они передерутся на второй день?

– Пускай. Слабых похороним, выживут самые сильные. Но те, что выживут уж как-нибудь исхитряться раздолбать каменную погань.

– Или найдут способ поставить её себе на службу, чтобы расправиться с тобой! – резко прекратила ставшую неинтересной игру Астис. Опасно вести такие откровенные разговоры, но если уж Богиня соизволила пускаться во все тяжкие…

– Это будет даже интересней. Честно говоря, мне давно хотелось узнать, на что гожи мои бывшие собратья.

Безлюдная улица. Простые деревянные срубы ровными рядками межуются с небольшими садиками. Светлынь многолика. Как и излучающая тревогу Астис.

– Сумасшедший.

– Каким воспитали. Жаль только, что людишки так поторопились наказать магов и теперь у нас резкий недостаток тех, кто может шарахнуть чем-нибудь увесистей копья. М-да. Проклятый Харр подгадал очень удачный момент. А самое смешное, что большая часть власть имущих до сих пор не сообразили, откуда ветер дует и чем им это грозит. Я не пойму, ты решила в заботливую мамочку поиграть?

Она пожала плечами.

– Что ты можешь в этом понимать.

– Да уж где мне. Только вот что – не лезь. Не лезь в мои дела ни с советами, ни с помощью!

Женщина грустно посмотрела себе под ноги. Мне даже показалось, что со стыдом.

– Ох, не зарекался бы ты моей помощи, малыш…

И вернулась к своему занятию. Просто и ясно. Разговор окончен. Больше от неё ничего не добиться. Я пошел восвояси со значительно подпорченным настроением. Странно, зачем она сказала мне о тех трех ведьмах? Это имеет какое-то значение… или очередной скачок мыслей ополоумевшего Божества?

…Черная покосившаяся изба лежала среди высоких, занесенных снегом круч. Рогатая голова над крыльцом, весьма красноречиво свидетельствовала, что её обитатель не слишком религиозен. Из вырезанных в крупных бревнах окошек на все четыре стороны света лился неяркий свет. Дорог к дому не существовало. Снежные заносы тянулись до самых ступенек, затрудняя путь любому любопытному. В них уже виднелись следы когтистых лап и конских копыт, хотя рядом с избой не было ни одного животного. Сруб, хотя и скрученный, тем не менее был громадным по своему размеру и выглядел домиком для семьи великанов. Из не менее громадного сарая, позади избы регулярно раздавались клекот, взрыкивание, невнятная хриплая ругань, кукареканье и шипение. В общем все, что угодно кроме нормального конского фырканья. В печную трубу над избой не выходил дым. Напротив – она, словно хобот, время от времени втягивала в себя облака, порывы ветра, и неосторожную птицу, заставляя поверить, что дом живой. И весьма своенравный.

С неба кувыркаясь и перекидываясь на воздушных потоках спланировал багряный ворон, своим видом заставивший трубу поперхнуться очередной затяжкой. Из кирпичного жерла вместе с облачками сажи и скелетиками мелких птиц вырвался громоподобный звук, вроде кашля заправского курильщика. Ворон гордо сделав круг над острой крышей страшной хоромины порхнул под окном, снижаясь над снегами на высоту человеческого роста.

– Надеюсь все они уже собрались? – вступая на ступеньки крыльца, тихо спросил я. Мерх, с неодобрением копошащийся на сотканном из Тьмы наплечнике обиженно каркнул:

– Ну и почему тебе в голову приходит всякая гадость! Почему ты не можешь носить обычную одежду, а призвал эту… а ну прочь от моего крыла, сволочь! Эту ерундовину!

Тьме, притворяющейся доспехами и черным плащом, очень нравилось дергать ворона за крылья и щупальцами обвивать его когти. Аккуратно и весьма плотоядно.

– Потому что моя собственная одежда должна быть в целости и сохранности. А если я буду в своем белом камзоле сновать по всем злачным местам, то не напасусь новых. Ты ведь не забыл предупредить Её?

– Да не забыл, не забыл, Грай! Хочешь сам проверь! – раздраженно балансировал над ухом птах.

– Тихо! Не шуми. Разве не понимаешь что это важно?

Какой он ограниченный в своем вечном брюзжании. Стук-стук-стук. Скрип. Я вошел в темные сени, с пустыми полками и гнилым полом. Запах квашеной капусты и стоялой браги. Аромат придорожных трактиров. Дверь в зал раскрылась, щекоча глаза светцами горящими на тележном колесе, висящем под потолком.

При виде меня тишина не воцарилась. Она давно и прочно обосновалась здесь еще до моего визита. Надо же какая дисциплинированная публика. Хотя явились пока что всего трое.

– Добрый вечер, – прикрывая рукой ворона, поздоровался я, проходя по большому залу с поставленными в нем восьмью столами к стойке. На столах у гостей стояли закуски и напитки. Стояли нетронутыми. Не доверяют. И пускай.

Я зашел за стойку, и, взяв первый попавшийся кувшин, сломал на нем печать и наполнил высокую чашу.

– Ну! За такую милую моему сердцу атмосферу враждебности и взаимной ненависти!

Они молча проследили первый тост. Сидя на своих местах как привязанные. Фактически принужденные к встрече. Принужденные не столько моей славой и победами, сколько осознанием собственной заброшенности. Упадка. Они чувствовали, что мир изменился окончательно и найдется ли в его новом облике место для них… надежда привела их.

Только многолетний опыт подсказывал мне, что до звездной по масштабу драки меня, несчастный домишко и весь материк, отделяет всего пара слов. Это хорошо, что они молчат. Если бы разговор начался до моего прибытия, я бы понял об этом еще на подлете. По огненным рекам и кровавым тучам на небе.

– Итак. Вы все собрались здесь, согласившись обсудить мое предложение. Это хорошо. Замечательно. Итак, – сладко зажмурился я. – Мне вас очень приятно видеть. Демигор.

Рогатая башка вынужденно склонилась. Сидящий за ближайшим к стойке столом владыка Чертогов Безволия сейчас больше напоминал человека, чем дракона. Его выдавали выпирающие на лбу как две шишки рога и тяжеленная челюсть до середины груди. Проклятие полукровки – неспособность окончательно превратится в человека и сохранение людских черт в его драконьей ипостаси.

Я перевел глаза на следующего. За столом не было никого… в людском представлении. В колебании зимнего ветра играющего отскакивающей от столешницы плошкой, угадывались рваные очертания.

– Степной Смотритель. Салорн. Ты всегда был симпатичным для меня соседом.

Волосы взъерошил шепоток «врешь». Следующий гость… О мать моя Тьма! Что это чудовище здесь делает?!! Разве я приглашал сюда ЭТОГО монстра? Да, вынужден признать, приглашал.

Маленькая девочка с заплетенными косичками в веночке из голубеньких цветов, дремала налегши пухленькими ручками на стоящий в дальнем углу стол. Цветочки зимой? Гадость какая…

– Эштель. Добро пожаловать. Давно тебя не видел. Ты совсем не изменилась… гхм… изменился.

Великий мудрец, пробудившийся некогда в теле маленькой сельской девушки, злобно фыркнул, не подняв головы. Его разум, слившийся с разумом навеки остановившегося в развитии ребенка, всего десять лет назад причинял немало беспокойства Заголосью. Символично, что он навечно вынужден был быть врагом самому себе, ибо его собственные замыслы нередко шли крахом из-за бравшей верх над логикой капризной сущностью маленькой девочки. Точнее не над сущностью (ее как раз не осталось) а над инстинктами и привычками своенравного тела, диктующего условия уму.

– Зимеон, – стареющий крепко сбитый малый с приплюснутым носом и прижатыми к черепу ушами вальяжно кивнул мне. Переливающаяся самоцветами кольчуга да верная боевая булава, были его вечными спутниками. Да еще роющий сено в овине крылатый змей. Зимеон попал во Властелины случайно. Некогда он был простым телохранителем настоящего Владыки, но сумел вовремя сориентироваться и после того как Владыку убили конкуренты… по-моему это даже был Альбиард, он удержал готовый распасться на куски домен в своих руках. Маг он был весьма посредственный – нахватался от Владыки, бывшего великим знатоком магии Эрца, но планировал великолепно. Особенно, что касается битв.

На этом перечень приглашенных гостей не оканчивался. Но пришли, разумеется, не все. Только мои непосредственные и опосредованные соседи, делившие между собой территорию от Заголосья, до холодных каньонов Мирада, что нависал над южными горами Брайдерии, втиснувшись между Эрцом и Балбарашем.

Не приглашен был только Саламат Черный. И еще один гость опаздывал, чего за ним никогда не числилось.

Стоило только мне об этом подумать, как хлопнула наружная дверь, в сенях раздался топот и на порог ступил еще один Темный Властелин. Самый бездарный, но при этом запальной, я не побоюсь этого слова – одухотворенный!

Не удержавшись от улыбки, я назвал имя:

– Кленовый Король, – улыбка застыла на губах. В залу зашел, важно глядя на всех нас какой-то нелепый мальчишка. Выпуклый лоб, зализанные волосы, обиженный рот и цыплячьи глаза. Лоб перетягивал знакомый мне обруч, в виде кленовых листьев. Пальцы перебирали эбонитовые четки. Худощавую по-юношески угловатую фигуру выгодно облегал пошитый за немалые деньги скараник. Черный с серебром, сразу напомнил мне Люторада. Внушительности или скорее изящности добавляли подбитые изнутри ватой так чтобы казаться шире плечи. Серебряные пуговицы и пряжки на наплечных пристежках. Неудобная, совершенно нелепая в кабацкой обстановке черная мантия с все тем же лунного цвета подбоем.

– Я Кленовый Король, – весьма высокомерно представился парень, вставая напротив меня. В раскрытой двери избы за его спиной сидел древесный демон, постигая присутствующих дуплами глаз. – Я потомок славного рода и владыка Шелестящих Покровов. Я покровитель друидов и властелин…

– Белок, – закончил за него я. – Белок, барсуков, кроликов и прочая-прочая. Мы поняли. Звать тебя как, дите?

Его прямо таки всего передернуло от злости. Демон не сделал ни одного движения но как-то оказался позади своего хозяина царапая пол и скрывая узловатое тело за черной мантией.

– Ты Дракон Триградья, верно? – изображая прожженного и уверенного в себе переговорщика начал он. – Я знаю, мне говорили о твоих наглых манерах и неуважительности ко всем. Поэтому я прощу тебе твою дерзость! И сделаю это, чтобы все видели – я милостив! Я новый Кленовый Король! Это мое имя!

Эштель затрясся от смеха. Хихиканье маленькой злой девочки разрядило обстановку и Темные Властелины с одинаково глумливыми физиономиями уставились на нас, наслаждаясь дармовым представлением.

Кувшин с вином снова сделал недолгий кульбит с зависанием над чашей. Я, всем видом изображая серьезность, а на деле просто содрогаясь от злорадного веселья, спросил:

– Дай угадаю. Ты сюда явился, чтобы всем заявить о смене власти в лене Короля, да? Прежнего не стало, а я и не знал. Жалко. А знаешь, давай мы с тобой сыграем в загадки…

– Ты как я смотрю, любитель болтать языком, – процедил Король. Главное в таких случаях не игнорировать, иначе все перерастет в банальную перепалку, а давить внушительностью. Но я решил повременить.