Текст книги "Экспоненциальный дрейф"

Автор книги: Андреас Эшбах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава тридцать пятая

Бернхарду Абелю не давало покоя то, что его поведение все меньше соответствует его образу мышления. Его мозг требовал, чтобы он что-то сделал, действовал, пришел в движение, – например, попытался найти человека в красной куртке. Но его действия ограничивались тем, что он каждый день, сразу после открытия, шел в библиотеку и беспрерывно читал. Он читал все, ходил между полками, наугад брал книгу, листал ее, ставил обратно, возвращался к каталогу, заказывал книги из хранилища… Чтение стало для него наркотиком, часто он даже забывал о еде. Чтобы заставить Бернхарда уйти, каждый вечер один из сотрудников библиотеки напоминал ему о скором закрытии. Бернхард уходил, но всегда с большой стопкой книг на вечер. Он читал о Диком Западе, войнах с индейцами и о том, как Кортес завоевал Америку. Об эпидемиях, вакцинах и борьбе с оспой. Читал о мировых войнах, изучал планы сражений, углублялся в фотографии концентрационных лагерей. И при этом не имел ни малейшего понятия, почему он все это делает. Бернхард понимал только, что что-то в нем подгоняло и подстрекало его, какая-то одержимость духа. И он ощущал, что время летит, что каждая минута уходит навсегда.

Это ощущение говорило ему, что, пока не поздно, нужно найти ответ на вопрос, который он не мог сформулировать.

Бернхард понимал, что Эвелин волнуется из-за него. Он пытался дать ей возможность принять участие в том, что в нем происходило, но у него это плохо получилось. Время! Он должен читать, найти ответ, решить трудную задачу. Он, и никто другой!

Но в один майский вечер, как раз за день до визита американского президента в Берлин, Бернхард достиг полного изнеможения. Он пренебрежительно бросил книгу, которую держал в руках, на пол и произнес без каких-нибудь задних мыслей:

– Если бы я хотя бы знал, как зовут мужчину, который приходил сюда в ноябре! Молодой человек в красной куртке. Он наверняка знает хотя бы вопрос!

Эвелин озабоченно взглянула на мужа.

– Я, конечно, не знаю, что ты имеешь в виду, но могу сказать тебе, как его зовут.

Бернхард был вне себя от удивления.

– Что?

– Незадолго до Рождества я ходила к доктору Реберу, и он сказал мне, что этого человека зовут Палленс, Армин Палленс.

– О! А почему он мне не… – Бернхард оборвал сам себя и почувствовал, как его организм настроился на новую цель. – Армин Палленс? Есть с чего начинать.

Эвелин некоторое время внимательно смотрела на Бернхарда. Но он больше ничего не сказал, и она продолжила смотреть телевизор.

* * *

Господин Лембек, директор клиники «Брюкенкопф», раз в месяц обходил разные отделения больницы. Весь коллектив боялся этого обхода, потому что после него всегда появлялась масса различных предупредительных писем, требований написать объяснительную и приказов на доске объявлений.

В этот раз Лембеку пришло в голову осмотреть подвал.

– У нас здесь что, мебельный магазин? – пробурчал он, как только они зашли в помещение рядом с котельной.

– Это осталось после ремонта, – объяснила Ирэна Кочич, которая вытянула не тот жребий и была вынуждена сопровождать Лембека.

– Ремонт? Ничего себе! А можно спросить, когда это было? При мне никакого ремонта не проводили.

– Вроде бы в 1998-м. – Ирэна вздохнула. – В ноябре.

– Прекрасно. И с тех пор этот хлам стоит здесь? – Лембек открыл пыльные дверцы шкафа. – Ну, вы даете, даже вещи из шкафов не убрали! – Он достал рубашку, которая когда-то была белой, но после четырех лет в подвале могла бы служить только в качестве изначального реквизита в рекламе стирального порошка, и сунул ее под нос медсестре. – Вот. Наверняка когда-то принадлежала больному. Как вы думаете?

Ирэна взяла рубашку, внимательно ее рассмотрела и узнала вышитую на ней монограмму. К ним нечасто попадали пациенты с монограммами на одежде.

– По-моему, это рубашка господина Абеля, – сказала она, – который в прошлом году вышел из длительной…

– Я знаю, кого вы имеете в виду. Запакуйте и отдайте рубашку в администрацию, – пускай отправят ему. – Лембек махнул рукой, указывая на шкафы и коробки. – А это надо убрать. Вынести отсюда и распорядиться, чтобы все отвезли на свалку.

Ирэна Кочич неуверенно повертела в руках скверно пахнущую рубашку.

– Не знаю. Может, ее лучше выбросить? Посмотрите, здесь еще пятна от крови, их уже не отстираешь. И на манжете что-то написано ручкой.

Они рассмотрели внутреннюю часть левого рукава. Неразборчивыми буквами было написано: Ко-аирин.

Лембек пощупал ткань.

– Ну нет! Это безбожно дорогая рубашка, высшее качество. Отдаст в химчистку, и будет как новая. Отправьте ему, он наверняка обрадуется. – Директор клиники еще раз взглянул на надпись. – Что бы это значило?

Глава тридцать шестая

– Саудовская Аравия. – Лутц Фейдлер покачал головой. – По-моему, это шейхи и нефть. Никак не могу поверить, что они еще и в футбол играют.

– Потому что ты ничего не понимаешь в футболе! – ответил Ив Леманн и с шумом поставил на стол бутылки с минералкой. Была половина второго, и они посчитали, что еще слишком рано для пива. – Саудовская Аравия – трехкратный чемпион Азии. Я, конечно, ничего против наших ребят не имею, но деньги бы на их победу не ставил. – В телевизоре комментаторы обсуждали кадры, обычные для начала матча чемпионата мира по футболу. – Я вообще не могу поверить, что ты пришел: ты ведь всегда равнодушно относился к футболу.

Лутц заерзал в кресле.

– Да ладно. Ты, может быть, еще помнишь, что завтра наш самый важный день. До этого я просто хочу насладиться нормальной жизнью. – Он взял из вазочки пару соленых кренделей. – Я только боюсь, как бы наши инопланетяне не были преданы забвению среди всего этого футбольного безумия.

– Я тоже недавно об этом подумал, – согласился Леманн. – Мы выбрали не самое подходящее время. – Они могли спокойно говорить, потому что жена и дети Ива отправились в бассейн. – Назначать другую дату, наверное, уже поздно, да?

Лутц посмотрел на Леманна как на сумасшедшего.

– Слушай, Ив, кончай! Только за этот вопрос тебя стоит отстегать плеткой. Все пакеты данных выстроены на расположение звезд 3 июня 2002 года. И я уже ввел их в программу. Теперь все, ни шагу назад. Либо мы действуем в понедельник, либо все начинаем сначала! А это нам уже знакомо, не так ли?

Вопрос поднимался не в первый раз, и Иву не хотелось вновь заводить этот разговор.

– Бернхард Абель был невероятно классным программистом, – сказал он. – По крайней мере – до инсульта. И поэтому я принял его на работу. Он был хорошим программистом, а именно такого мы и искали. Что нам оставалось делать? Все ему рассказать?

– Приставить пистолет к виску, чтобы он выдал чертов код. – Лутц махнул рукой. – Да ладно, забудем. Я просто до сих пор не могу успокоиться: как ему удалось так надуть нас? В первую очередь меня. Как я мог не заметить, что он выставил ложные исходные коды на сервере?

Ив ничего не ответил, и они молча уставились в экран телевизора. Там как раз обсуждались качества игроков саудовско-арабской команды.

– Слушай, – сказал Лутц некоторое время спустя, – а ведь большая часть террористов 11 сентября была из Саудовской Аравии. Или не так? Тебе не кажется странным, что это практически нигде не упоминается?

– Да ладно. У меня сейчас нет никакого желания забивать себе голову такими вещами. Давай смотреть футбол, ладно?

Но Ив Леманн уже вспомнил Всемирный торговый центр и последний обед с Бернхардом Абелем, когда тот начал шантажировать его, поведав тихим голосом, каким образом он догадался, что в программы управления встроены функции, абсолютно не связанные с самим устройством, и объявил, что вход в систему, на которую они потратили столько времени и сил, закрыт паролем, известным только ему одному.

«Чего вы от меня хотите? Денег?» – спросил он тогда Абеля.

Когда Ив сегодня об этом вспомнил, реакция Абеля показалась ему чересчур бурной. Интересно, а что, по его собственному мнению, нашел Абель?

«Вы что, не уважаете меня? Думаете, я не знаю, на какое огромное дело я здесь наткнулся? О да, вы заплатите! Но в первую очередь вы заплатите за то, что считаете меня идиотом!»

Странно. И все же, о чем он думал? Он не мог знать об их намерении, иначе, несомненно, сделал бы соответствующие замечания в их предыдущем разговоре, во время которого они обсуждали вероятность разумной жизни в космосе.

В тот день Абель показался Иву неимоверно напряженным. Может быть, это напряжение и послужило причиной его инсульта.

– Как ты думаешь, что будет? – неожиданно спросил Лутц.

– Ты о чем? – Ив подскочил от неожиданности.

Лутц вздохнул.

– Как о чем? Наш сигнал. Послание инопланетян. Сколько пройдет времени, пока об этом начнут писать в газетах? Можно заключать пари. – Он посмотрел на стопку газет, сложенных возле дивана. В самой верхней была статья о проведенном в Пакистане испытании ракеты среднего действия. – А вдруг это поможет предотвратить первую в мировой истории ядерную войну – между Индией и Пакистаном?

Ив Леманн посмотрел на своего друга детства и давнего делового партнера и вдруг осознал всю безрассудность их замысла. Он откинул голову назад, закрыл глаза и почувствовал, как на лбу у него выступил пот. Всего лишь два дня! В понедельник начнется. Бесповоротно.

Хоть бы они не допустили никаких ошибок!

– Боже мой, Лутц! – прошептал он. – Я надеюсь, все получится.

Глава тридцать седьмая

В понедельник 3 июня 2002 года в 17 часов 26 минут Петеру Эйзенхардту позвонил Лутц Фейдлер.

– Телескоп в Аресибо направлен в нужную сторону. Пошло, – сообщил он, после чего сразу положил трубку.

В новостях рассказывали о конфликтах в СвДП, о кормовой пшенице, отравленной нитрофеном, и о предупредительных забастовках работников почты.

У четырех заговорщиков не было никакого сомнения, что в ближайшие дни это кардинально изменится.

Во вторник 4 июня всем позвонил Вольфганг Кренц и торопливо сообщил:

– Вчера вечером, примерно в шесть часов по среднеевропейскому времени, Аресибо запросил подтверждения у обсерватории Джодрелл-Бэнк. К сожалению, я не смог выяснить детали.

– Ничего, – прокомментировал Лутц Фейдлер. – Мы догадываемся, в чем дело.

В новостях по-прежнему преобладали ядовитая пшеница и продолжающийся кризис в СвДП.

– Еще слишком рано, – уверяли себя четверо друзей.

В среду 5 июня сообщалось о взрыве начиненного взрывчаткой автомобиля в Израиле и о том, что председатель партии СвДП Гидо Вестервелле поставил ультиматум своему заместителю Юргену Меллеманну. И ни слова об инопланетном послании!

Но, по крайней мере, не говорилось и о том, что опровергнута соответствующая «утка».

– Даже если поймут, что это «утка», никто не сможет выйти на нас, – успокаивал нервничающих сподвижников Лутц. – После того, как я ввел данные сигнала, все программы автоматически были удалены. А удаленные программы не оставляют следов.

Во второй половине дня речь шла о футбольном матче Германия-Ирландия, в основном о том, как ирландцы сравняли счет на последних секундах. В это время в новостные программы наверняка не попала бы и летающая тарелка, приземлившаяся на газоне у Белого дома.

– Не может быть, чтобы никто не сумел расшифровать сигнал, – заявил Эйзенхардт.

В четверг 6 июня Меллеманн пошел на уступки, нитрофеновый скандал расширился, а израильская армия нанесла противнику ответный удар.

– Вы знаете, чем сейчас заняты специалисты в Аресибо? Интересным вопросом: насколько определенные спектральные изменения в пульсарах зависят от длины волн, – сообщил Вольфганг Кренц своим друзьям. – Ни слова об инопланетянах. В SETI тоже ничего не знают.

– Лутц, ты уверен, что мы послали сигнал? – осведомился Эйзенхардт.

– На сто процентов, – ответил Фейдлер.

– Мы можем его повторить?

– Конечно нет. Я ведь сказал: все программы удалены.

– Что-то не получилось, – подытожил Ив.

* * *

Во вторник Бернхард Абель вернулся домой и сообщил жене, что после поиска в Интернете, в городской библиотеке и пары телефонных разговоров он нашел адрес Армина Палленса. Таинственный незнакомец, посетивший его в прошлом ноябре, жил неподалеку от Бремена.

– Билет уже куплен, – сказал он. – Завтра я выезжаю.

Что он и сделал. После его отъезда Эвелин обнаружила в почтовом ящике бесформенный пакет из больницы. Она вскрыла его и с удивлением достала оттуда серо-белую тряпку, от которой разило подвальной сыростью и потом.

Лишь заметив на тряпке монограмму Бернхарда, Эвелин поняла, что это рубашка, которая была на нем во время того самого полета из США, в конце которого его настиг инсульт. В больнице ей вернули мешок с одеждой Бернхарда и извинились за то, что потеряли его рубашку. Тогда ей это было абсолютно безразлично, и она до сих пор ни разу о пропаже не вспомнила.

Рассматривая рубашку, Эвелин обнаружила пятно на одном из манжет. Нет, это было не пятно, а странное слово «Ко-аирин», впопыхах написанное ручкой.

Однозначно – почерк Бернхарда, но абсолютно не его стиль. У него в нагрудном кармане всегда лежала ручка, но он в жизни бы не стал делать заметки на рукаве рубашки.

Хотя… Рассматривая неразборчивые каракули, Эвелин представила себе, как Бернхард сгибается от боли и, чувствуя неладное, из последних сил записывает на манжете чрезвычайно важную информацию, чтобы спасти ее от забвения.

И тут она вспомнила о том, что Вольфганг упоминал кодовое слово, которое они так отчаянно искали.

Глава тридцать восьмая

Их цель заключалось в том, чтобы подсунуть радиотелескопам во всем мире данные, которые бы те приняли за сигнал инопланетян. Враждебно настроенных инопланетян – стоит заметить. В результате человеческое мышление должно было кардинально измениться. Однако это не удалось. Они выслали всю информацию, но никто не принял сигнал.

Вольфганг Кренц догадывался, что произошло. Ему все было ясно. Только Бернхард Абель мог – во второй раз! – расстроить их планы.

Кренц ничего не рассказал друзьям о том, что к нему приходил Абель. Конечно нет, ведь тогда бы ему пришлось признаться, что он выдал их тайну его жене – в безумной попытке вернуть ее.

Вольфганг как раз собирался с духом, чтобы повиниться перед друзьями, как вдруг позвонила Эвелин и с непостижимым простодушием сообщила, что нашла код, который они так долго искали. Каракули на манжете рубашки.

Он даже не положил трубку – только нажал на рычаг телефона и сразу набрал номер Лутца, чтобы спросить, нужен ли ему еще код Бернхарда.

– Ты что, с ума сошел? – мгновенно ответил Лутц. – Конечно, нужен. Только так я получу доступ к его чертову драйверу.

– Но мы ведь поменяли все программы?

– Да, все остальное. Но без этого драйвера ничего не получится, а его написал Абель. И у меня не получилось сделать такой же. Ладно, не тяни, говори код.

– Прописная К, О или ноль, дефис…

– Дефис?! – взвыл Лутц. После чего последовала пара звуков, подозрительно напоминающих удары головой о деревянный стол.

– Лутц? Все в порядке?

– Черт! – прокряхтел его голос. – Не может быть. Дефис! Как я, придурок, об этом не подумал! В общепринятых операционных системах, типа UNIX, в кодовом слове допускаются только буквы и цифры. Как ты понимаешь, я перепробовал все комбинации. А этот прохвост взял и допустил специальные знаки…

* * *

Когда позвонил Лутц, Ив Леманн планировал свой отпуск и был не в состоянии думать о чем-нибудь серьезном. Радио работало у него с утра до вечера, один выпуск новостей сменял другой. Не передавали только те новости, которые они ждали.

– Привет, Лутц, ты еще жив? – начал Ив.

Его деловой партнер, который не выходил из своего рабочего кабинета с третьего июня, прервал его дрожащим от испуга голосом:

– Ив, мы должны встретиться. Ты слышишь меня? – На заднем фоне был слышен гул. Лутц явно звонил из машины.

– Что? Ты о чем? Успокойся и рассказывай по порядку.

Практически не выдыхая, Лутц закричал в трубку:

– Вольфганг узнал код. «Ко-аирин» – что бы это ни значило. Я только что часов десять без перерыва анализировал часть нашего управляющего программного обеспечения, которая осталась от Абеля. Ты не поверишь, Ив! Под Интернетом есть что-то наподобие второго уровня. Типа двойного дна. Я даже не знаю, как описать, – это нечто вроде программы, действующей внутри процессоров! Она очень хорошо замаскирована. И каким-то образом с помощью этой программы можно следить за коммуникацией всего мира. Я имел дело с невероятно мощной вычислительной системой, которая этим и занимается – следит за всей Землей. Отслеживается каждый долбаный компьютер, каждый чертов чип в процессоре. И знаешь – зачем? Чтобы спрятать такой сигнал, как наш. Кто-то уже как минимум лет тридцать умышленно подавляет каждое измерение, каждый бит – просто все, что указывает на жизнь вне Земли.

– Слушай, Лутц, это ерунда какая-то! – возразил Ив.

В ответ раздался полупомешанный смех.

– А мы все не могли понять, почему процессоры становятся все быстрее и быстрее, а у программ такая же скорость, как и всегда. Они нас сделали, Ив! Я не знаю, кто эти люди, но они проникли во всю компьютерную индустрию до такой степени, что мы себе даже представить не можем. Наверное, эту программу Абель и обнаружил – и подумал, что она – наших рук дело. Но на самом деле его драйвер связан с этой тайной программой… Черт, Ив, наверное, не надо было говорить тебе это по телефону!

В следующую секунду связь прервалась.

Ив с тревогой посмотрел на трубку. Кладя ее, он выглянул в окно и увидел, как перед въездом на их стоянку остановился черный автомобиль и из него вышли трое мужчин в темных костюмах.

Глава тридцать девятая

Они встречали Абеля, когда он вышел из автобуса в маленькой деревушке неподалеку от Бремена. Англичанин по имени Борза и мужчина, приходивший к нему в ноябре. Незнакомец пожал Абелю руку и издал при этом гортанный звук, напоминающий «ммуа-де-хи».

– Очень приятно, я – Абель, – смущенно произнес Бернхард.

Незнакомец улыбнулся.

– Это не мое имя. Это приветствие нашего народа, произнесенное человеческим голосом. Меня зовут Арпа.

– Вы правда не помните? – спросил Борза.

– Нет, – сказал Абель.

– Значит, вы так и не нашли ответ?

Абель устало взглянул на него.

– У меня только вопросы.

Они многозначительно посмотрели друг на друга.

– Пойдемте, – сказал Арпа.

Тихий переулок с маленьким домом был совсем недалеко. Арпа открыл дверь, и изнутри вырвался противный сладковатый запах.

Бернхард почувствовал, как волосы у него на затылке встали дыбом. Это не было похоже на запах давно немытой посуды, нестиранного белья или невынесенного мусора, который можно встретить в хозяйстве холостяка. Это был жуткий смрад.

По всему дому стояли стеклянные террарии, забитые невероятным количеством крыс. Серые движущиеся массы заполняли каждый сантиметр пространства. Крысы ползали друг по другу, прижимали своих сородичей к стеклу, практически давя друг друга до смерти. Отгрызенные хвосты, гноящиеся раны, вырванные клочья шерсти были самыми безобидными последствиями жестоких столкновений. Стоило только присмотреться повнимательней, и на дне ящиков можно было увидеть слой неподвижных животных – очевидно, мертвых.

– Это моя, кажется, седьмая попытка, – объяснил Арпа как ни в чем не бывало. – Я начинаю с пар так четырех-пяти, и моментально получается вот это. Невероятно, да?

Стеклянные ящики стояли везде, в каждой комнате. В гостиной оставалось место только для дивана и телевизора, в спальне – для узкой кровати. Между собой ящики соединялись металлическими трубками, из которых раздавался звук сотен скребущих лапок. В некоторых местах были установлены маленькие жужжащие аппараты, – очевидно, они снабжали всю систему воздухом. По всему дому раздавались тихий писк и шипение.

Абель закашлялся.

– Что все это значит?

– Я пытался найти решение проблемы, – сказал Арпа и бережно провел рукой по одному ящику, – но попусту потратил время. Упустил свой шанс. Я не обнаружил ничего, что нельзя было бы выявить с помощью элементарных математических вычислений. Так всегда бывает при слиянии: ты прибываешь сюда – наивный, как новорожденный ребенок. Но, в принципе, не стоит пытаться сделать это таким образом.

– Пытаться сделать что?

– Найти решение человеческого вопроса. Чтобы оно было не таким, как у решительных. – Арпа вздохнул. – Люди и крысы очень похожи друг на друга. Оба вида всеядные, могут существовать в любых климатических условиях. И оба на удивление умные, – их почти невозможно истребить. – Он ласково похлопал по кормушке. – Я подкармливаю крыс, чтобы повысить их продуктивность до уровня людей, и снабжаю их половыми гормонами, чтобы скорость их размножения пропорционально соответствовала человеческой. И слежу за тем, чтобы ни одно животное ни в коем случае не сбежало. Это очень важно. Они неспособны держать равновесие. Если они не смогут преодолеть поставленные перед ними барьеры, то рано или поздно они все вымрут.

– Жестоко, – сказал Абель.

– Это именно то, что решительныеделают с людьми, – возразил Арпа.

– Что за решительные?

Борза поднял руку.

– Мы хотели показать вам все это, чтобы вы наконец-то поняли. На вас возлагались большие надежды, Коаирин. До вас никому не удавалось настолько совершенное слияние. Если даже вы не нашли ответа, то, к моему глубокому сожалению, его и не существует.

– Ответ? На какой вопрос?

– Мы надеялись, что вы найдете способ остановить экспоненциальный дрейф. Думали, что если нам удастся понять людей изнутри, то мы найдем другой выход, нежели уничтожить их.

Арпа кивнул.

– Ничего не остается, как предоставить решительнымсвободу действий.

– Но почему? – спросил Бернхард. (Нет, он не Бернхард Абель. Уже нет. Его зовут Коаирин!) – Почему решительныеделают это? Из-за чего они хотят уничтожить людей?

– Они делают это из-за расчета Немезира, – ответил Борза.