Текст книги "Экспоненциальный дрейф"
Автор книги: Андреас Эшбах
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Глава сороковая
Юргена Ребера вновь вызвали на допрос в Берлин, и снова это ничего не дало. Потом, без особой надежды и только потому, что он уже был в городе, Ребер позвонил профессору Шмидту, и по неизвестной причине тот согласился ответить на его вопросы.
После краткого приветствия его бывший научный руководитель спросил, знает ли он, что такое меметика. Ребер ответил, что нет, и Шмидт начал быстро говорить, словно хотел объясниться, пока не передумал.
– Приведу пример. Вы наверняка когда-нибудь общались с человеком, который обязательно хотел рассказать вам о своем Боге или убедить вас в своих политических пристрастиях?
– От таких не скроешься, – кивнул Ребер.
– Хорошо. Положим, мы рассматриваем не способ передачи мыслей между людьми, а сами мысли. Если, например, кто-нибудь придерживается религиозной точки зрения, согласно которой он должен убеждать других в своем мировоззрении, то такая точка зрения – что-то наподобие компьютерного вируса: совокупность убеждений с целью распространения их от одного разума к другому. При этом не имеет никакого значения, что́ это – религия, политические убеждения, распространяющаяся мода или мелодия, которая не выходит из головы, – меметика допускает всевозможные сочетания представлений, мыслей, идей, которые могут воспроизводиться в следующем разуме. Такое сочетание называется мемом. Мемы – это базовые единицы нашего разума и нашей культуры, точно так же, как гены – базовые единицы нашей биологической жизни. Как и вирусы, они распространяются и размножаются в живых организмах, при передаче претерпевают мутацию и борются за место в нашем сознании, – то есть тут действует своего рода эволюционный процесс по Дарвину. Согласно этой теории, мы всего лишь носители мемов. Хозяева этого «вируса».
Юрген Ребер задумался над услышанным.
– Если воспринимать эту теорию всерьез, то она сама тоже мем. Не так ли?
– Вот именно, – кивнул профессор Шмидт. – И она как раз пытается размножиться в вашем мозге.
– Интересная теория. Но, честно говоря, я не совсем понимаю – какое она имеет отношение к моему пациенту, который утверждает, что он инопланетянин? Или – почему вы делаете вид, что это нечто опасное?
Профессор посмотрел на Ребера как в былые времена, когда слышал от него какую-нибудь глупость.
– Ну подумайте. Все пациенты вели себя совершенно одинаково. Все вышли из продолжительного коматозного состояния и стали считать себя инопланетянами. Все они использовали термины вроде «экспоненциальный дрейф» и «расчет Немезира», и никто не мог объяснить, что это значит. Если мы не исходим из того, что они на самом делеинопланетяне, проникнувшие в человеческое тело, то единственное объяснение их состояния – мы имеем дело с мощным мемом, который способен преодолевать огромные дистанции во времени и пространстве. И который предельно эффективен, – ведь он практически полностью уничтожает прежнюю личность пострадавшего.
– Это, конечно, очень интересно, но…
Шмидт прервал его решительным движением руки.
– Это аналогично компьютерному вирусу. Благодаря способу своего действия столь мощный мем может стать совершенным оружием. Самая современная боевая техника, огромные армии, даже ядерное оружие – ничто по сравнению с полным контролем над человеческим разумом. Таким образом можно заставить солдат сложить оружие и не дать их командующим нажать на решающие кнопки… А о возможностях в сфере экономики я даже не хочу говорить. Тот, кто разгадает механизм этого мема, будет господствовать над миром.
Юрген Ребер посмотрел на своего бывшего научного руководителя и почувствовал себя неуютно. Их разговор принял жутковатое направление. Это напомнило Реберу «Звездные войны» – тот момент, когда Дарт Вейдер пытается перетянуть своего сына Люка Скайуокера к себе, на темную сторону Силы, и говорит: «Люк, вместе мы будем править всей Галактикой!»
– М-да, очень интересно… – вяло произнес Ребер.
Старик, очевидно, свихнулся. Надо поскорее уходить отсюда. И больше никогда в жизни он не будет заниматься вещами, которые его не касаются.
Только надо что-нибудь придумать. Отвлекающий маневр.
– Но почему лишь раз в одиннадцать лет? Вы задумывались над тем, что бы это могло значить?
– Солнце, – ответил его собеседник. – По-моему, это связано с Солнцем. Может быть, какой-нибудь электромагнитный феномен. У меня есть один знакомый, научный журналист, он подкинул мне эту идею. Он, кстати, скоро придет: хочет познакомиться с вами. Единственный естественный цикл, который длится одиннадцать лет, – это солнечный цикл. Каждый «инопланетянин» обрел сознание приблизительно через девять месяцев после максимальной степени активности солнечных пятен. В последний раз эта активность достигла своего пика в конце 2000 года, значит, очередного обретения сознания следовало ожидать в августе 2001-го.
Ребер воспроизвел в памяти календарь, и у него невольно мурашки пробежали по коже, когда он осознал, что к моменту обретения Абелем сознания тоже прошло девять месяцев.
Внезапно открылась дверь. И хотя на вошедшем не было зеленой куртки, Юрген Ребер сразу же узнал его. Это был тот человек, которого он встретил на лестничной площадке, и тот, с кем Вера Фельдхаймер разговаривала в баре. И тот, который, скорее всего, ее убил.
– Вы! – не удержался Ребер.
Незнакомец как-то странно улыбнулся.
– Видимо, я как раз вовремя, – сказал он.
Глава сорок первая
– Немезир был… – Борза прервался и покачал головой. – Какая гадость – быть вынужденным объясняться человеческим языком! Эти неудобные человеческие слова! Ну так вот, Немезир был ученым, можно так сказать. Изучал людей и их задатки. И сделал вычисление, которое с тех пор называется его именем. – Борза положил на стол калькулятор. – Посчитайте. На данный момент количество людей возрастает на 1,6 % за земной год, то есть численность населения увеличивается в два раза каждые сорок пять лет. Если не возникнет никаких преград и останется всего один шаг до переселения на другую планету, то за те же сорок пять лет ее можно будет заселить столь же плотно, как и Землю. За девяносто лет будут заселены уже четыре планеты. И так далее. Это будет экспоненциальный рост, неудержимый, как дрейф континентов. Поэтому мы и говорим об экспоненциальном дрейфе.
Бернхард Абель, который уже начал воспринимать себя исключительно как Коаирина, немного подумал и покачал головой.
– Но ведь требуется больше, чем один шаг, чтобы добраться до других планет.
– Вот именно, что нет, – возразил Арпа. – В этом и проблема.
– Разве? Судя по тому, что я читал, еще далеко не ясно, появится ли вообще возможность, с технической точки зрения, послать робот-зонд за пределы Солнечной системы.
– Решительныеизо всех сил стараются затормозить научный прогресс. Но люди все равно на пороге открытия секрета преодоления межзвездных расстояний. На самом деле это элементарно просто. И, в принципе, каждый день кто-нибудь может найти решение.
Коаирин задумался над сказанным, но не имел ни малейшего понятия, где искать это решение.
– Даже если так. Вселенная бесконечно велика. Должно на всех хватить.
– Вы неправы насчет величины Вселенной. Она, бесспорно, большая, но количество звезд ограничено.
– Но их больше, чем когда-нибудь кому-либо понадобится.
– Вовсе нет. Вот, например, эта Галактика. В ней приблизительно сто тысяч планет, годных для заселения людьми. Теперь считайте. Умножайте в два раза. Четыре планеты за девяносто лет – то есть в 2100 году, если колонизация начнется завтра. В 2500 году это будет уже более двух тысяч планет. В 2900 году – миллион. А в 3225 году весь Млечный Путь будет населен людьми. – Борза вздохнул. – Численность людей составит тогда уже один секстилион. И остальная Вселенная не сможет противостоять скорости их размножения. Существует порядка ста миллиардов галактик. Этого не хватит и на следующее тысячелетие. Еще до 4400 года люди заселят всю Вселенную.
Коаирин схватил калькулятор и пересчитал. Потом еще раз. Все правильно.
– Не слишком ли просто – так считать?
– Это вычисление, которое сделал Немезир. Самое главное в нем – экспоненциальный рост, все остальные показатели играют второстепенную роль. Будет продолжительность процесса заселения планеты составлять сорок пять, четыреста или четыре тысячи лет – в конце концов неважно. Насколько мы знаем человека, процесс расширения им своей среды обитания со временем только ускорится. Или я неправ? Они такие. Оптимизация, ускорение. Они это любят. И, – добавил Борза, – большинство этих миров не жаждут быть заселенными, – они уже заселены.
Войны. Эпидемии. Насилие. Да, правда, люди так же жестоко относятся к своему собственному виду, как и к другим.
– Человек возьмет другие галактики силой, – согласился Коаирин. – Самое позднее – когда не останется свободных планет.
– А кто сможет противостоять армии численностью более пятидесяти септиллионов человек? – Борза кивнул. – Решительныене готовы ждать до тех пор. Они намерены предотвратить такое развитие событий. По их словам, действовать необходимо сегодня. И все, что для этого нужно, – не выпускать людей за пределы данной планеты. Тогда экспоненциальный дрейф приведет к их собственной гибели, и опасность для Вселенной будет предотвращена.
В это же мгновение Коаирин осознал весь замысел. Он вспомнил все. Его сородичи были здесь, на Земле. И их было много. Но они выбрали не слияние, а поглощение. При этом разум человека беспощадно уничтожался, а его место занимал разум захватчика. Со всеми воспоминаниями, полностью работоспособный. Но это был разум чужого существа, неспособного понять мышление человека. Они поглощали людей, находящихся в правящих кругах, и, заняв их место, преследовали свои цели.
– Но что теперь будет? – спросил Абель.
– Ворота открываются раз в одиннадцать лет. Это взаимосвязано с солнечным циклом. Сначала открываются маленькие ворота, через которые можно пройти только путем слияния. Так пришли ты, я, Арпа, мы все. Девять месяцев спустя открываются большие ворота. И уже становится возможным пройти методом поглощения. Что и произойдет. Решительныевышлют новые легионы. В последний раз они сосредоточились на Америке, но в этот раз придут и в Европу. – Борза серьезно посмотрел на Абеля. – Они готовы на все, поэтому их и называют решительными.
Глава сорок вторая
Начальника отдела Министерства иностранных дел ФРГ Хартмута Дунса беспокоило ухо.
– Как-то свистит странно, – объяснил он ждавшему его шоферу. – Уже целый день мучает. Как будто вчерашний вечер провел на шумной дискотеке.
– А на самом деле-то хоть раз там были? – спросил его шофер с телосложением борца, который терпеливо держал дверь открытой.
– Да ну! Времени ни на что не хватает. – Начальник закинул свой дипломат на заднее сиденье тяжелой бронированной машины и последовал за ним. Когда с грохотом защелкнулся замок двери, свист в его ушах превратился в легкую боль.
В это время шофер сел на свое место, и машина тронулась. Проверка на выезде, – и красно-белый шлагбаум открылся. Ефрейтор из федеральной охранной службы, который контролировал машины на въезде, равнодушно посмотрел в их сторону, – выезжающие машины не вызывали подозрения. Они влились в поток машин и стали одной из его незаметных частичек.
Головная боль нарастала с каждым метром. Хартмут Дунс скривил лицо. Машина ехала спокойно и к тому же была снабжена хорошей подвеской и отличными амортизаторами, но все равно казалось, что малейший толчок, иногда ощущавшийся внутри салона, попадал на оголенный нерв.
Начальник отдела помассировал себе виски и стал смотреть в окно. Ему в первый раз бросилось в глаза, как много в Берлине аптек. А в аптеках были таблетки от головной боли. Он еще ни разу в жизни – из принципа – не принимал таблетки от головной боли, считая себя слишком молодым для этого. Но, боже мой, эта боль в голове!
Дунс открыл дипломат и достал оттуда газету. Из нее он узнал, что в парке возле обсерватории Архенхольд нашли тела двух врачей с огнестрельными ранениями, один из них был известным невропатологом. Белый цвет газетной бумаги резал глаза. Нет, таким образом невозможно отвлечься. Дунс запихал все обратно и защелкнул замок. Закрыл глаза. Невыносимо. С такой головной болью он ни за что не перенесет многочасовой перелет. Не говоря уж о том, что министр рассчитывает на его работоспособность.
Наверняка на борту самолета что-нибудь есть. Таблетки от укачивания, тошноты, головной боли и так далее. Ведь это должно входить в стандартное оснащение самолета. Наверно, это начинающийся грипп. А может, мигрень? Если это мигрень, то он впервые понимает, почему его мать так жаловалась на нее.
Хартмут Дунс попытался расслабиться.
Машина снова притормозила. Красный свет. Толпы пешеходов. Какофония гудков. И вон там, впереди, – опять аптека.
– Не могли бы вы?.. – произнес он через силу и наклонился вперед, поскольку не был уверен, удалось ли ему выговорить эти слова. – Не могли бы?..
Дунс замолчал. Его взгляд упал на худого мужчину в длинном темном плаще, который неподвижно стоял на краю дороги, метрах в двадцати от него, и бесцеремонно смотрел в его сторону. Словно он мог видеть его сквозь тонированное стекло. Словно он точно знал, что там сидит Хартмут Дунс и тоже смотрит на него.
Как будто он его ждал.
В этот момент Дунс был полностью уверен, что этот человек и есть виновник его головной боли. Этот человек был… опасен!
Дунс схватился рукой за спинку переднего сиденья. Черт побери, почему этот шофер не обращает на него никакого внимания? Голос отказал ему, потому что его череп крошился на куски. Им нужно развернуться, скрыться, сделать хоть что-нибудь, лишь бы уйти от этого мужчины в темном плаще.
Вся боль сосредоточилась в одной точке посередине его лба и оттуда вонзалась внутрь головы. А там она превращалась во что-то ужасное, что-то настолько незнакомое, для чего в человеческом языке нет подходящих слов…
Водитель наконец-то сумел перестроиться в безжалостном потоке машин и объехал стройку, на которой, как почти всегда, никто не работал. Он посмотрел в зеркало, – ему показалось, что его пассажир махнул рукой.
– Чем я могу вам помочь, господин Дунс?
Хартмут Дунс, худощавый мужчина в очках без оправы, еще раз махнул рукой.
– Нет, спасибо. Все в порядке.
На краю дороги стоял какой-то тип в темном плаще. Он держал табличку с надписью: «Скоро наступит конец».
– Я просто забеспокоился, потому что вы…
– Все хорошо. Спасибо.
«Экспоненциальный дрейф»
За кулисами
Предварительное замечание
Есть люди, которые вначале читают послесловия и примечания к книге, а потом уж принимаются за основной текст. Я знаю об этом, потому что сам такой. И так как я это знаю, мне хочется убедить вас, чтобы вы сначала прочитали сам роман. Дело в том, что дальше последует описание моей мастерской, взгляд за кулисы этого экспериментального «романа с продолжением» под названием «Экспоненциальный дрейф». Я буду раскрывать тайны. Вы узнаете, где за стеной пустое место, а где она из папье-маше. И что это не мрамор, а только искусно наложенная краска. Или другой пример. Вы знаете, что кролик спрятан под двойным дном цилиндра. И когда фокусник достает ушастого, вы понимаете, как он это сделал, но зато само волшебство теряет свое очарование.
Конечно, можете и не обращать внимания на мою рекомендацию: это ваша книга, вы купили ее и заплатили деньги – и теперь вправе делать с ней все, что хотите.
Однако имейте в виду, что вы лишаете себя возможности – для удовольствия и интереса – просто так прочитать роман. И только потом узнать, какие события и идеи – и какие случайности – связаны с его возникновением. И тогда еще раз перелистать всю книгу.
А то получится, как будто вы купили кассету с фильмом «Шестое чувство» и, перед тем, как смотреть его, начинаете изучать интервью с режиссером и главными актерами, вырезанные сцены и прочие «дополнительные материалы».
Я думаю, вы понимаете, что я имею в виду.
Как все началось
16 августа 2001 года я получил электронное письмо, в котором некий Франк Ширрмахер писал мне, что он прочитал мой роман «Видео Иисус» и тот «произвел большое впечатление». Далее он добавлял, что является издателем «Frankfurter Allgemeinen Sonntagszeitung» и был бы рад со мной познакомиться, а также сообщал, что хочет напечатать статью обо мне в номере, посвященном открытию Франкфуртской книжной ярмарки, и очень сожалел, что его газета до сих пор не обращала на меня внимания.
«Вот это да!» – подумал я.
Какому нормальному человеку не приятно прочитать такие слова?
К своему стыду, я был как минимум настолько же неосведомленным в его мире, как он – в моем, и никогда раньше не слышал имя Франка Ширрмахера. А ведь это было всего лишь электронное письмо, в котором можно утверждать все, что угодно. Кстати, многие так и делают. Поэтому я для начала поискал в Интернете, существует ли в «Frankfurter Allgemeinen Sonntagszeitung» издатель с таким именем.
Такой издатель существовал. Поэтому я написал осторожный ответ, что, дескать, рад вниманию и не против встретиться.
Пару дней спустя зазвонил телефон, и голос, удивительно похожий на голос настоящей секретарши, произнес:
– Я звоню по поводу вашей встречи с господином Ширрмахером. – Далее мы договорились, что я приеду во Франкфурт 28 августа.
Меня каждый раз удивляет, когда что-нибудь начинается несколькими словами на компьютерном мониторе и вдруг превращается в нечто конкретное. В назначенный день я поехал во Франкфурт, зашел во впечатляющее здание с большой синей надписью «Frankfurter Allgemeinen Sonntagszeitung» на крыше и назвал швейцару свое имя. Меня на самом деле ждали. В стеклянном лифте я поднялся на один из верхних этажей, и приветливая секретарь проводила меня в кабинет.
Франк Ширрмахер излучал ту сильную творческую энергию, которую, предположительно, надо иметь, если руководишь всемирно известной газетой. Эта способность всегда производила на меня большое впечатление, – наверно, потому, что мне самому ее недоставало. Мы беседовали. Франк Ширрмахер расспрашивал о моем творческом пути, методе работы, а также о положении дел в научной фантастике Германии, и очень удивился, узнав, что я считаю себя не представителем этого жанра, а обыкновенным автором, в чьих историях по разным причинам время от времени встречаются космические корабли, инопланетяне и путешествия во времени. К моему удивлению, Ширрмахер прочитал не только «Видео Иисус», но и другие мои книги (и они ему даже понравились), и как раз начал читать «Один триллион долларов». Мы обсуждали проект «Геном человека» и то, как технический и научный прогресс меняет наше общество. И обсуждали, не поможет ли научная фантастика – намного лучше, чем «нормальная» литература, – найти если уж не правильные ответы, то хотя бы правильные вопросы.
– У меня есть еще одно дело к вам, – сказал Франк Ширрмахер после часовой беседы. Он произнес это тоном, ясно дающим понять, что мы приближаемся к настоящей цели нашего разговора.
И он поведал мне о своих планах обновить воскресный выпуск «Frankfurter Allgemeinen Sonntagszeitung» и укрепить его положение на высококонкурентном рынке воскресных изданий и других еженедельников. В связи с этим Ширрмахер хотел сделать что-нибудь сенсационное. Что-нибудь новое. Что-нибудь неслыханное. Что-нибудь, чего со времен Чарльза Диккенса никто не делал…
– Роман с продолжением! – догадался я.
Мне кажется, что я испортил ему всю обедню.
По странному стечению обстоятельств незадолго до того я наконец-то прочитал «Оливера Твиста» и еще подумал: как жаль, что жанр еженедельного романа с продолжением вымер, и с каким удовольствием я бы за него взялся. Насколько же это интересно – захватывающе заканчивать каждую главу и знать (нет, конечно, надеяться), что читатель всю неделю будет спрашивать себя: что же произойдет дальше?
Ширрмахер ожидал, что меня придется уговаривать, но вместо этого нашел во мне человека, с радостью согласившегося на его предложение. Я удивился, узнав, с его слов, что с момента выхода последнего романа с продолжением прошло так много времени. Но Ширрмахер объяснил мне, что хотя в двадцатом веке часто печатались такие романы, но это всегда были уже готовые произведения, которые оставалось только разделить на части и подогнать объем глав под каждый выпуск. Он же хотел роман, который на самом деле писался бы из недели в неделю.
– Как вам будет угодно, – ответил я, и с этого все началось.
Ширрмахер поставил условие: роман будет печататься в рубрике «Наука», и поэтому сюжет должен быть связан с наукой.
Но для этого и существует научная фантастика.
– Без проблем, – согласился я.
Не имея в тот момент ни малейшего представления, о чем буду писать, я не сомневался, что мне что-нибудь придет на ум. Зато мне сразу стало ясно, что недостаточно просто раз в неделю писать одну главу, нужно постараться сделать так, чтобы читатель видел,что она написана только что. Самая очевидная возможность доказать это – ссылки на актуальные события.
Моя идея вызвала восторг.
– Это смело, – одобрил Ширрмахер.
В дальнейшем мне часто приходилось слышать такие слова, поэтому, пользуясь случаем, хочу отметить, что самым смелым из нас был издатель, который, как-никак, нес ответственность за одну из самых уважаемых газет на Земле. Надо быть именно смелым, чтобы доверить не слишком известному писателю, никогда не работавшему в газете, решение такой задачи. Мне, со своей стороны, нечего было терять. В худшем случае я написал бы произведение, которое не понравилось бы широкой публике. Но на этот риск идешь с каждой новой книгой.
В тот день в кабинете Ширрмахера я был воодушевлен открывающимися передо мной возможностями. Мне это казалось чудом. Ведь всего несколько недель назад я мечтал написать роман с продолжением, – и вот мне предлагают сделать именно это.
– И как долго он будет печататься? – спросил я.
– По вашему усмотрению.
– Ловлю вас на слове! – ответил я.
Ширрмахер сказал, что не имеет ничего против, если этот проект будет длиться лет десять.
– Почему не двадцать? – поинтересовался я. (Как мои читатели заметили, я иногда склонен к экстремальным идеям.)
– Можно и двадцать, – согласился он.
Мы попрощались, намереваясь произвести на свет научно-фантастический сериал в стиле «Санта-Барбары». И сошлись во мнении, что, как бы эксперимент ни завершился, игра стоит свеч.