Текст книги "Де Голль и его сообщники"

Автор книги: Андре Вюрмсер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

«Международное положение очень серьезна,– заявил7 де Голль Гуку десять месяцев спустя, и газета «уа дю нор» опубликовала это заявление. – Я не говорю, что война будет завтра, я не говорю также, что ее небудет… Обстановка чревата опасностями. Война может обрушиться на Францию в то время, как во главе государства не будет человека, обладающего необходимыми средствами, чтобы защитить и охранить суверенитет Франции».

Таким образом, по мнению де Голля, конституция должна предоставить всю полноту власти главе государства для того, чтобы он мог захватить с собой суверенитет Франции, когда он снова поедет в Лондон!

Таким образом, и генерал де Голль, и Пасси мыслят одинаково. Отсюда логично сделать вывод, что полковник Пасси расхищал миллионы, принадлежащие республике, для генерала де Голля, который считает себя будущим главой будущего французского правительства в будущей войне.

В ожидании же будущей войны можно использовать эти миллионы в интересах внутренней политики генерала.

Вот где «государство в государстве» видно особенно ярко!

Директор финансового отдела Д.Ж.Е.Р. Арата и его предшественник Саффар полностью согласны друг с

105

другом не только по вопросу о подделке бухгалтерской отчетности; они также единодушно заявляют, что полковник Деваврен всегда подчеркивал, что он действует от имени генерала де Голля.

Правда ли это? «Это не установлено», говорится в докладе Рибьера. Однако известно, что генерал де Голль никогда не соглашался расстаться с Пасси. На письменном столе Пасси красовалась фотография генерала с посвящением, которое сейчас наводит на размышления «Первому, лучшему, старейшему из моих товарищей в знак полного доверия». Проявление этого полного доверия мы видели 22 сентября 1945 г. в сообщении, выпущенном канцелярией главы временного правительства, то-есть генерала де Голля: «Недавно, – говорилось там, – относительно Д. Ж.Е. Р. появились многочисленные, в корне неправильные или тенденциозные сообщения». И, после довольно пылкого восхваления этого учреждения, канцелярия главы правительства заканчивала свое сообщение высокомерными словами «Связанное долгом дисциплины, Д. Ж. Е. Р. не может отвечать на неблагожелательные нападки и инсинуации иначе, как добросовестно продолжая выполнение порученного ему дела».

Какое же это дело? Финансирование той или иной газеты? Спекуляция золотом и валютой? Создание тайных денежных резервов?

Несомненно, что Пасси лично использовал часть похищенных средств Но это мелкое мошенничество, являющееся частью другого, более крупного преступления, представляет интерес лишь постольку, поскольку оно дает нам представление о личности Пасси.

Серьезное, особенно серьезное значение в этом деле имеет то, что кишащее врагами республики, руководимое Пасси, покрываемое генералом де Голлем Д.Ж.Е.Р. образовало «государство в государстве» и осмелилось отказаться дать отчет новому руководству, не желая признавать законность решений парламента, смены кабинета и указов республики. А в денежном отношении оно считало себя вправе, говоря словами генерала де Голля из его книги «На острие шпаги», «перешагнуть через видимость ложной дисциплины». А это значит -

106

присвоить средства республики для целей внутренней… антиреспубликанской политики.

Могут сказать, что Пасси злоупотреблял доверием генерала де Голля Тогда мы ответим, что доверять Пасси так, как ему доверял де Голль, было преступлением.

Расхищенные суммы были частью средств, предназначенных для организаций движения сопротивления во Франции. Как нужно квалифицировать деятельность кагуляров, которые лишали финансовой поддержки тех, кто сражался во Франции, – ради того, чтобы создать тайные денежные фонды для целей, чуждых сопротивлению?

Отметим, наконец, что все эти жульнические махинации, целью которых была маскировка прежних незаконных операций, имели место в декабре 1945 г А отставка генерала де Голля, столь же внезапная, сколь и неожиданная, относится к январю 1946 г Случайно ли принял Пасси все эти меры предосторожности за месяц до отставки генерала, которая привела к его собственной отставке? Или, быть может, он знал о решении, которое собирался принять генерал де Голль?

Полвека спустя после дела Дрейфуса мы опять слышим, как для покрытия преступлений ссылаются на «интересы государства». Пересмотр дела Дрейфуса не подверг Францию никакой опасности. Наоборот, после того как Золя провозгласил истину, враги республики, защищавшие предателя Эстергази, вынуждены были капитулировать Тогдашние органы секретной службы – предки Д.Ж.ЕР. – отступили.

На этот раз ссылкой на «государственные интересы» пытаются прикрыть мошенничество Пасси. Теперь речь идет даже не об «интересах государства», а об «интересах генерала». Того генерала, который (мы это особенно подчеркиваем) в то время, когда на него ссылались как на авторитет, был лишь простым гражданином. Знал он

107

или не знал о прежних махинациях Пасси? Во всяком случае, после последнего скандала генерал де Голль, как и прежде, не отвернулся от своего помощника. А повиновение Д. Ж. Е. Р. воле генерала было настолько велико, что Пасси достаточно было произнести его имя, чтобы французские офицеры согласились подделать бухгалтерскую отчетность и скрыть государственные фонды. Правда, Д.Ж.Е.Р. кишело кагулярами и наиболее видные должности в нем занимали члены «Аксьон франсэз», как, например, Кордье, начальник канцелярии Деваврена, принимавший участие в его самых темных авантюрах и уехавший на Мартинику за несколько дней до начала процесса Арди 1, хотя как бывший секретарь Жана Мулена он мог бы, несомненно, пролить некоторый свет на это дело. Не потому ли штаб Д.Ж.Е.Р. состоял из таких людей, что в нем господствовал дух Пасси, которого избрал и поддерживал генерал де Голль?

Нужно признать, что это – логическое завершение идей книги Шарля де Голля «На острие шпаги». «Честолюбец первого ранга» становится «великим» человеком в июне 1940 г., «потому что он к этому стремился». Однако он был бы неправ, если бы приписывал свою удачу только «изрядной дозе эгоизма, надменности, жестокости и хитрости», без которой он не представляет себе государственного деятеля. Если заместитель министра в правительстве Рейно стал «генералом де Голлем», то это, прежде всего, потому, что занятая им внешне позиция в тот период отвечала патриотическим чувствам французского народа

Но честолюбец типа де Голля может объединить вокруг своей персоны только клику интриганов, готовых на всякое ренегатство, на всякое злоупотребление, и это даже в том случае, если его деятельность на некоторое время совпала с желаниями и чаяниями французского народа. Посредственность людей из ближайшего окружения де Голля подтверждает это – посредственность умственная, посредственность духовная.

Дело даже не в том, знал или не знал генерал де Голль о растратах Пасси; важно то, что он не может

1 См. стр. 74

108

осудить подобных действий, потому что он не демократ, потому что он – «честолюбец первого ранга». С какой же стати его фанатики, т. е. те, кем он окружил себя, такие же реакционеры и противники республики, как я он, вдруг станут уважать общие законы больше, чем уважает их генерал?

Так «деголлизм» превратился в перманентный заговор против республики, заговор, где одной из основных фигур является полковник Пасси, в настоящее время свободный, как ветер, после своих спекуляций валютой, золотом, общественными средствами; полковник Пасси, который бросает миллионы, принадлежащие республике, в окна своих любовниц, но который, однако, что бы там ни говорилось об этом в докладе Рибьера, расхищал государственные средства не только из одних «побуждений личного характера»; полковник Пасси, который в своей личной жизни дошел до того, что стал открыто общаться с людьми, «поведение которых во время оккупации не было безупречным», стал публично защищать Петэна и коллаборационистов и высмеивать движение сопротивления!

Излишне говорить о всех тех ухищрениях, подлогах и процессуальных вывертах, при помощи которых деголлевцам удалось добиться того, чтобы Пасси не предстал перед судом.

Мошенника Пасси не судили: таков факт.

Подчеркнув, что подлинность доклада Рибьера никем не оспаривается, газета «Монд» перечисляла все обвинения, предъявленные полковнику Деваврену, и заканчивала следующими словами:

«Доклад, который мы только что проанализировали, был опубликован год тому назад; сам Рибьер именует его «предварительным докладом». Предъявленные обвинения очень серьезны. Их нельзя оправдать ни ссылкой на «государственные интересы», ни тем, что дело касается органов секретной службы. Мы были бы рады узнать, на какой стадии находится сейчас следствие, которое на протяжении года не могло не продвинуться.

Достойно сожаления, что опубликование доклада, сугубо административного, конфиденциального характера

109

привлекло общее внимание к еще недостаточно выясненному делу».

Всем честным французам кажется достойным сожаления, что через год после установления столь серьезных обвинений, после признания хищений государственных средств и фальсификации бухгалтерских документов, следствие все еще «не выяснило» дела Пасси.

Но много ли еще осталось выяснить?

Даже «защита» уже сказала свое слово. В самом деле, Пасси попытался оправдаться после того, как г-н Тейтжен, в то время министр юстиции, вкратце изложил на одной пресс-конференции несколько обвинений, предъявленных бывшему директору Д.Ж.Е.Р. 12 сентября 1946 г., то-есть через четыре месяца после опубликования доклада Рибьера, в газете «Франс-суар» на первой полосе на четырех колонках под заголовком «Пасси отвечает по пунктам на обвинения министра юстиции» и на трех колонках второй полосы под заголовком «Пасси не должен быть искупительной жертвой на алтаре трехпартийной системы» мы находим весьма неубедительные попытки оправдать Пасси.

Первое обвинение, по словам Пасси, заключалось в том, что он не сообщил генералу де Голлю о создании тайных денежных резервов; и Деваврен развязно отвечает, что «у него были более важные темы для разговора с генералом, чем эти несколько миллионов (напомним, что речь идет, по крайней мере, о 77 млн. франков), сумма незначительная по сравнению с теми, которые проходили через его руки».

Нетрудно увидеть легковесность такого оправдания, которое, впрочем, и нельзя назвать оправданием, ибо вся серьезность этого дела заключается не в том, что Пасси забыл информировать генерала де Голля о своих хищениях, а именно в том, что Пасси, не сообщив ничего преемнику де Голля, счел необходимым испросить мнение своего бывшего начальника, бывшего главы правительства, прежде чем вернуть правительству республики хотя бы небольшую часть расхищенных им денежных средств.

Пасси в газете «Франс-суар» ничего не сказал о факте подделки бухгалтерских книг до сдачи их своему

110

преемнику Рибьеру. Но по поводу маскировки различных операций в бухгалтерской отчетности он заявил со свойственной ему развязностью: «Некоторые операции секретного характера должны были остаться в тайне (речь идет, вероятно, о 10 млн., переданных газете «Франс-суар»?). Но все документы, имеющие отношение к этим операциям, сохранились полностью в управлении».

Говорить так – значит насмехаться над общественным мнением, которому известно, что 10 млн, отданных газете «Франс-суар», были заменены 10 млн, поступившими в Д.Ж.Е.Р. из совершенно другого источника.

Мы не нашли во «Франс-суар» ничего такого, что бы имело отношение либо к предоставлению этой газете займа в 10 млн., либо к спекуляции иностранной валютой.

Было ли продолжено следствие? Была ли образована следственная комиссия, а если да, то где она собиралась? ) се ли отрицал или во всем признался полковник Пасси? Но раз имелись неопровержимые доказательства всех этих преступлений, почему же его не судили? Благодаря чьему вмешательству?

Председатель совета министров сказал недавно: «Есть только один закон, и он действителен для всех».

За исключением, очевидно, Пасси, г-н министр юстиции?

Весь вопрос в том, чей лозунг одержит верх; деголлевский – «Шпага – ось мира» или республиканский – «Дать силу закону!»

Г Л А В А VIII ВOT ПОЧЕМУ ДЕ ГОЛЛЬ СТАЛ «РЕСПУБЛИКАНЦЕМ»…

Жан Оберле1 рассказывает: «Когда я спрашивал моих друзей из оппозиции, что заставляет их опасаться буланжистского деголлизма, они мне отвечали, что генерал де Голль уже не генерал, а политический деятель, а военные и гражданские лица из его окружения – это скорее друзья трестов и монополий, чем народа. Оппозиция же состояла в большинстве из людей левого крыла».

Речь идет (что очень важно) об оппозиции внутриполитическим планам генерала де Голля со стороны тех французов в Лондоне во время войны, которые прибыли из Франции, чтобы сражаться с врагом.

В апреле 1944 г. генерал де Голль из главы «свободных французов» превращается в председателя временного правительства республики, а в это правительство входили радикалы, социалисты и два коммуниста.

За этим кажущимся «примирением» с левыми скрывались определенные намерения генерала де Голля.

Каттои говорит в своей неумеренно хвалебной книге «Шарль де Голль»: «Привлекая коммунистов к участию в правительстве, председатель совета министров де Голль… рассчитывал обеспечить своему правительству возможно более широкую базу». Расширяя состав своего правительства, де Голль был вынужден равняться на

1 Жан Оберле – бывший радиокомментатор деголлевского радио в Лондоне. С некоторого времени находится в оппозиции к де Голлю. (Прим. ред.)

112

движение сопротивления 1. Не он, конечно, объединял движение сопротивления: оно сплотилось самостоятельно, на французской земле, и вопреки интригам, которые плело окружение генерала. Наоборот, движение сопротивления было той силой, которая вынудила генерала пойти на расширение состава правительства.

К тому же, как говорится в очерке «Из истории французского движения сопротивления», опубликованном Мальро2, который был министром информации де Голля в течение нескольких недель. «Надо было убедить союзников в том, что все политические силы Франции, представленные французским движением сопротивления, были в какой-то мере приверженцами де Голля». Б действительности же, как мы видим, тогда не было и речи о какой-либо «приверженности».

Неверно также утверждение Мальро, будто «движение сопротивления лишилось тогда своего анархического характера и приняло официальный характер»; напротив, это деголлевский лондонский комитет лишился своего анархического характера и принял, для видимости, характер республиканский. Такова была воля патриотов. И в создании видимости подчинения этой воле был крайне заинтересован в то время генерал де Голль.

Это стало очевидным, когда другой генерал – Жиро – встал на его пути, и де Голль заявил: «Наш Национальный комитет получил свою власть в результате свободного одобрения его французским народом и благодаря полномочиям, предоставленным ему политическими группировками, которые на территории Франции объединяют французские массы в движение сопротивления». Де Голль одерживает верх над Жиро только благодаря поддержке внутреннего движения сопротивления. «Организации движения сопротивления оказали влияние на алжирское решение», – признает даже архидеголлевец Каттои.

1 Наиболее крупной, массовой и активной организацией сопротивления была организация «Национальный фронт», в которой ведущую роль играли французские коммунисты (Прим. ред. )

2 Андре Мальро – французский писатель, перешедший в лагерь реакции; член руководящего комитета деголлевскои организации Р.П.Ф; ведет ярую антикоммунистическую пропаганду. (Прим. ред.)

113

Итак, генерал де Голль, для того чтобы внушить к себе доверие союзников и преодолеть препятствие в виде соперничества Жиро, одновременно заигрывая с движением внутреннего сопротивления, вынужден был из тактических соображений принимать иногда решения, нисколько не отвечающие его истинным желаниям и намерениям.

В цитированном выше сочинении Мальро, не стесняясь, заявляет, что Национальный совет сопротивления был предназначен, в первую очередь, для «создания юридической основы власти генерала де Голля» и т. д. «и, наконец, для организации движения сопротивления». Как вам нравится это «наконец»?

Национальный совет сопротивления, созданный, по мнению деголлевцев, лишь для того, чтобы «единогласно проголосовать за признание Французского комитета национального освобождения действительным правительством Франции», однако, не ограничился этим. Он организовал сопротивление; он организовал борьбу; он подготовил возрождение республики, программу этого возрождения. «ременное правительство республики, – лицемерно заявляет де Голль в августе 1944 г, – выражает благодарность Национальному совету сопротивления, парижскому комитету освобождения, – патриотам, руководителям и вдохновителям борьбы против врага и его сообщников, народу Парижа, выигравшему битву за свободу». Но на первом же официальном приеме де Голль заставляет членов Национального совета сопротивления ожидать в течение двух часов в его приемной, пока он соизволит их принять, а 11 ноября он отказывается пригласить председателя этого совета на правительственную трибуну.

Таким образом, де Голль, как и его приказчики, постепенно, скрепя сердце, под давлением событий и из тактических соображений (не писал ли он сам, что «политический деятель немыслим без изрядной дозы хитрости»?) занял позицию, значительно отличающуюся от «холодного презрения» к «толпе» автора книги «На острие шпаги». Но де Голль пошел лишь на временный компромисс с партиями Он не примкнул к демократии.

114

Река Рона впадает в Женевское озеро, затем выходит из него и продолжает свой собственный путь. Генерал де Голль и его присные примкнули, вернее, казалось, что примкнули, к демократическому движению сопротивления. Затем они отошли от него и пошли своим собственным путем – направо.

В Лондоне в июне 1940 г. генерал де Голль, доставленный туда на самолете Спирсом, призывает французских военнослужащих, находящихся в Англии, объединиться вокруг него. Он создает небольшой штаб. Он долго ведет скрытую борьбу против высших офицеров французского флота лишь потому, что флотские офицеры там в большем числе, чем армейские, и он боится, что его вытеснят; отсюда его антипатия к адмиралу Мюзелье, отсюда его гнев, когда, возвратившись из Дакара, он узнает, что адмирал поставил д'Этьена д'Орва во главе 2-го бюро, а Пасси упустил этот пост (на время, конечно!). Долгое время республиканцев отстраняют, за ними шпионят, их пытаются дискредитировать, обезвредить, будь то Мюзелье, Лабарт или Пьер Кот. В то же время начальником штаба генерала назначается такой человек, как майор Антуан, занимавший высокие посты в группе Ампэна 1, с радостью приняты де Голлем генеральный секретарь П.С.Ф.2 Вален и начальник школы офицерских кадров – Дюнуайе де Сегонзак 3.

Де Голль стремится к укреплению и сохранению своей власти.

Поэтому «демократизация» той административной комиссии, которая превращалась последовательно в совет обороны империи, французский комитет национального освобождения, и, наконец, во временное правитель1 Барон Ампэн – один из крупнейших магнатов бельгийской промышленности, а также владелец парижского метро, имел крупные инвестиции в ряде стран, в том числе во Франции. В 1935– 1937 гг. финансировал фашистское «движение» Дегреля в Бельгии. Умер в 1946 г. (Прим. ред. )

2 ПСФ -PSF -Parti Social Francais («Французская социальная партия») – фашистская «партия» делярокковского направления (Прим. ред.)

3 Андре Дюнуайе де Сегонзак – фашист, маскирующийся под «социалиста». (Прим. peд.)

115

ство Французской республики, представляет собой уступку требованиям масс или простую видимость.

Когда де Голль создает Французский комитет национального освобождения, адмирал Мюзелье и Дежан, ныне французский посол в Праге, предлагают ему снять Пасси с занимаемой им должности. Дважды генерал де Голль отказывается. Они предлагают также, чтобы каждое законодательное решение, принятое председателем комитета, скреплялось – по республиканской традиции – подписью заинтересованного комиссара. Однако в статье 3-й указа де Голля от 24 сентября 1941 г. говорится лишь, что решение должно быть «подписано и удостоверено одним или несколькими национальными комиссарами». То-есть достаточно одного послушного комиссара, все равно какого, чтобы желание генерала получило силу закона.

А что сказать о бессилии Консультативной ассамблеи, которая, как произвольно она ни была составлена, руководствовалась все же патриотизмом и несомненным демократическим чувством и мнением которой генерал пренебрегал? Ясно, что генерал де Голль нуждался в видимости демократии, но он не собирался подчиняться ее законам.

Во Франции агенты генерала думали не о том, как объединить и укрепить организации движения сопротивления, а о том, как прибрать их к своим рукам.

Журналист Реймон Милле, симпатии которого к генералу де Голлю не подлежат сомнению, пишет: «Б.С.Р.А. обвинялось, в частности, в использовании агентов, которые до войны были близки к кагулярам или, по крайней мере, не любили левых. Если для этого упрека имелись серьезные основания, надо, конечно, пожалеть, что это было так, ибо левые в рядах патриотов играли главную, если не решающую роль».

Мы знаем, что этот «упрек» был более чем достаточно обоснован.

В Б.С.Р.А. знали, что делали: фран-тиреры 1 не получали денег, не получали оружия. В июле 1944 г.

1 Фран-тиреры – «вольные стрелки» – военные отряды, вводившие в организацию «Национальный фронт» и действовавшие под руководством члена ЦК КПФ Шарля Тийона. (Прим. ред.)

116

военный представитель Б.С.Р.А. заявил Фуше, полковнику французских внутренних вооруженных сил (Ф.Ф.И.): «Я не имею на это письменного указания, но я получил перед моим отъездом из Лондона категорическое устное приказание от Пасси ничего не давать фран-тирерам».

Значение движения сопротивления, демократического по духу, а следовательно, ненавистного де Голлю, постоянно преуменьшалось работниками Б.С. Р. А. Они пошли еще дальше, движение сопротивления тормозилось, парализовалось. В ноябре 1943 г. в Париже было всего только 400 вооруженных человек. А оружие прятали в надежном месте, прятали от тех, кто… должен был им сражаться!

Ради обуздания движения сопротивления, для «поддержания порядка», то-есть ради того, чтобы смирить демократические силы, деголлевцы чуть не дошли даже до открытого примирения с Виши (когда Френэ встретился с Пюше) и до перемирия с немцами (когда Париж вел борьбу за свое освобождение).

* * *

Если народное движение сопротивления рассматривалось деголлевским кланом более как соперник, чем как союзник, то само собой разумеется, что вооруженные силы этого движения вызывали в Лондоне и Алжире больше опасений, чем энтузиазма.

Наиболее видные руководители Ф.Ф.И., этой народной армии, готовят, как известно, издание подробных мемуаров об отношениях между французскими внутренними вооруженными силами и временным правительством. Но уже сейчас, в свете того, что было сказано о характере генерала де Голля и политике его ближайшего окружения, история этих отношений довольно ясна.

Национальный совет сопротивления не был сторонником «тактики выжидания». Его штаб, КОМАК1,– тоже А представители алжирского правительства и лондонское радио провозглашали лозунг: «Не так быстро! Не так сильно!».

1 КОМАК – СОМАС – Commission d'Action Militaire – военный штаб Национального совета сопротивления. (Прим. ред.)

117

Оружие хранилось в складах в ожидании постоянно отодвигаемого «Дня Д»1. Вместо того чтобы способствовать росту активности масс, Алжир и Лондон в своих инструкциях предлагали после высадки союзников примкнуть к организациям пассивного сопротивления – пассивного поневоле, ибо оно было безоружным!

«Б.С.Р.А., – отмечает один протокол КОМАК, – оказалось совершенно не в состоянии удовлетворить потребности французских борцов за освобождение». Областные военные делегаты, вместо того чтобы доставить в распоряжение французских внутренних вооруженных сил предназначенные для них средства, пытались использовать эти средства, чтобы захватить руководство отрядами

Даже на поле боя деголлевский клан больше заботился о выполнении своих политических планов, чем о национальном освобождении.

Национальный военный делегат Шабан-Дельмас2, тесно связанный с мошенником Пасси и с генералом де Голлем, в июне 1944 г. выступил от имени генерала Кенига против приказов КОМАК. Он утверждал, что деятельность движения сопротивления на территории Франции «ни на иоту не изменит» решений межсоюзнического командования, и подвергал сомнению эффективность деятельности Ф.Ф.И. Известно, что факты блистательно опровергли это утверждение.

Шабан-Дельмас имел в виду народное восстание, которое, как известно, в самый решительный момент борьбы значительно ускорило разгром противника В частности, Шабан-Дельмас хотел, чтобы Ф. Ф. И. ничего не предпринимали без особого приказания генерала Кенига. Последний, самовольно игнорируя заключенные соглашения и решения руководящих органов движения сопротивления, обратился непосредственно к своим областным военным делегатам с приказом солдатам без формы… не сражаться

1 «День Д» – условное обозначение дня начала десантных операций союзников во Франции, то-есть дня открытия второго фронта на Западе (Прим. ред.)

2 Шабан-Дельмас – известный деголлевец, издатель газет «Самди-суар» и «Пари-матэн». (Прим. ред.)

118

Однако КОМАК сумел, выполняя приказы генерала Кенига (в той степени, в какой они были боевыми приказами), давать одновременно необходимые распоряжения для развертывания партизанской борьбы по всей стране.

1 от текст телеграммы, – сейчас она кажется просто чудовищной, – адресованной генералом Кенигом своим делегатам

«Генерал Кениг категорически приказывает учитывая невозможность обеспечить в настоящее время снабжение оружием и боеприпасами, максимально сокращайте, повторяю: максимально сокращайте активность партизан. Создавайте небольшие разрозненные группы, а не крупные отряды. Прерывайте всюду, где только возможно, соприкосновение с противником до тех пор, пока мы не будем готовы осуществить многочисленные воздушные десанты».

В огне сражений, с ростом надежд на освобождение, многие не заметили этих противоречий между провозглашенными вначале лозунгами и последующей тактикой лондонского комитета. Они не знали, что когда 8 июня лондонское радио сообщило об освобождении Тулузы, один член областного комитета освобождения заметил «Безответственные дикторы оказали бы нам гораздо большую услугу, если бы объяснили, как можно уничтожить с 345 автоматами дивизию СС». Многие не знали, что уже в январе 1944 г. Национальный совет сопротивления «выражал глубокое сожаление в связи с неудовлетворительным характером отношений между Алжиром и движением сопротивления». В то время как от Монтобана до нормандского фронта партизаны беспрерывно тревожили дивизию «Дас райх» и добились ее окончательного разгрома, лондонское радио болтало о необходимости «замечать номера дислоцированных вокруг вас полков, измерять глубину рек в вашем районе.» и т д.

Выступая 25 июля 1944 г. перед Консультативной ассамблеей в Алжире, Андре Марти разоблачил еще более вопиющие факты в Лондоне всячески пытались, например, заставить Вальдека Роше1 выступить с под1 Вальдек Роше – член ЦК французской компартии, депутат Национального собрания (Прим. ред.)

119

держкой «тактики выжидания», противоречащей призывам Национального совета сопротивления. Мошенник Пасси утверждал, что он, якобы, получил из Франции множество телеграмм, в которых от правительства требовали отказа от всяких действий, способных вызвать репрессии. Вальдек Роше попросил показать ему эти любопытные депеши. Разумеется, их не существовало. Но зато Вальдеку Роше с тех пор запретили выступать по лондонскому радио.

А кто сможет рассказать подробности событий в Веркоре1 и раскрыть истинные намерения де Голля в тот момент, когда партизаны, которым грозила гибель, обратились к нему за помощью?

Кто расскажет малоизвестные подробности истории того перемирия, которое чуть было не превратило освобождение Парижа в компромиссную и предательскую комбинацию, и кто покажет роль в этом деле лидеров нынешнего Р.П.Ф.?

Кто расскажет о всех тех препятствиях на путч народного движения, которые создал де Голль из страха перед народом?

«Во всех инструкциях о восстании запрещается выступать «до особого приказа», – говорил один высший офицер о распоряжениях де Голля по поводу операций корсиканских патриотов. – Я взбешен. Я должен выступить. Было бы преступлением бросить людей, готовящих с энтузиазмом освобождение своей маленькой родины, в тот день, когда это освобождение становится возможным За несколько дней до этого меня посетил в Алжире Джиовони, один из руководителей корсиканского движения сопротивления, и я обещал ему помощь… Телеграммы сообщают о жестоких боях в Бастии и о том, что комитет освобождения господствует в Аяччо.

Ночью я посылаю де Голлю записку следующего содержания: «Я обещал поддержать этих людей, я сдержу свое слово..» Но де Голль на это не согласен…

1 Веркор – горное плато во Французских Альпах, где в 1944 г. образованные патриотами партизанские отряды были окружены превосходящими силами немцев Несмотря на обращенные к де Голлю многократные отчаянные призывы о помощи, де Голль оставил партизан Веркора без поддержки. (Прим. ред.)

120

Диетельм, впоследствии ставший военным министром, предсказывает мне, что я буду плавать в потоках крови… Генерал де Голль упрекает меня за то, что я вбил себе это в голову… Патриоты успешно сражались в течение недели. Они замечательно руководили своими отрядами в боях против крупных немецких колонн».

Чрезвычайно характерны для «тактики выжидания», проповедуемой де Голлем, для его боязни народного движения и его надежд на установление во Франции реакционного режима, первые меры, предпринятые им в Нормандии, где через месяц после освобождения все еще не были восстановлены рабочие профсоюзы; секретарь Пюше все еще оставался субпрефектом Байе, а человек, назначенный органами гестапо руководить шербургской газетой, был оставлен генералом де Голлем на своем посту.

К счастью, французский народ сражался, не спрашивая разрешения де Голля, и ничто лучше не иллюстрирует досаду генерала, как следующий малоизвестный факт: алжирское министерство информации задержало сообщение об освобождении Парижа… до тех пор, пока танки Леклерка не вступили в город.