Текст книги "Тёмный трубач"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)

XIII. Как Ивон бил перевезен демоном через море и о том, какой сон приснился герцогу Бордо

Когда Ивон спустился вниз с вершины горы, тропинка, по которой он шел, привела его к узкому заливу, где стоял у берега красный, как адское пламя, корабль, с черными, как ночь, парусами. На борту корабля, у руля, стоял безобразный демон с таким чудовищным лицом, что Ивон поскорее отвел от него взгляд – вид этого адского существа привел Ивона в настоящий ужас.

Увидев Ивона с молотом, демон крикнул ему оглушительным громовым голосом, от которого с горы камни посыпались в море:

– Ха, Каин, это ты? Тысячу тысяч лет я ожидал здесь твоего прихода. Скорее покажи мне условный знак, и я перевезу тебя через это бушующее море, куда ты захочешь, чтобы ты снова смог творить лютые дела среди людей!

Герцог Ивон еще раз обрадовался в душе, что он не освободил Каина, потому что тогда не только он сам погиб бы ужасной смертью, но и другие люди изведали бы много горя. Ивон не сказал ни слова в ответ демону, только поднял высоко молот, который он нес с собой, и ступил на борт корабля.

Демон быстро отвязал канат, который держал корабль на приколе, и схватился за руль своими когтистыми черными руками. Тут же поднялся сильный ветер, наполнивший черные паруса, и корабль быстро понесло в море среди набегающих волн. Всю ночь они плыли в молчании, не сказав один другому ни единого слова. Ветер был таким сильным, что наутро герцог Ивон увидел впереди себя прекрасную гавань, и у причалов этой гавани стояло великое множество самых разных кораблей. Сердце Ивона радостно забилось, потому что он узнал по вымпелам и флагам, что в порту стоит флот шаха, потерянный Ивоном из вида во время бури.

Повернувшись к демону, герцог сказал:

– Высади меня здесь, на этом берегу, я хочу сойти подальше от порта, вон там, на песок. Здесь собралось большое человеческое войско, и среди всех этих людей я смогу безнаказанно творить свои лютые и ужасные дела.

Услышав слова герцога Ивона, демон оглушительно захохотал и даже ударил себя ладонями по своим волосатым ляжкам – от удовольствия, что ему пришлось услышать такие злобные слова. Демон послушно повернул корабль в сторону песчаного берега и ловко причалил к нему. Затем он сказал, прерывая свои слова жуткими воплями злобного веселья:

– Воистину ты послужишь нашему хозяину отлично, о Каин! Я принесу к нему в Ад хорошие известия о тебе. Но не увлекайся слишком сильно этим сладким и приятным занятием – убивать людей хорошо, но есть работа и поважнее, которая еще ожидает тебя!

Ивон сошел на песок, а корабль с демоном немедленно пропал в открытом море, и юноша остался один на пустынном морском берегу. Ивон пошел вперед по кромке берега у воды и шел так довольно долго, пока не пришел в палаточный лагерь шаха. В лагере он был с радостью и с восторгом встречен друзьями, и удивление их вырастало с каждым словом истории его приключения, которую он рассказал всем.

После возвращения герцога Ивона войска шаха приступили к взятию города Каландера, который в это время осаждала армия шаха, и во время этого героического штурма было совершено множество подвигов и славных ратных дел. Но главные славные достижения и подвиги силы и отваги в этом штурме принадлежали герцогу И вону. Скоро враги стали так бояться его, что целые их толпы в панике и беспорядке бежали с поля боя, только увидев славного героя – а иногда это случалось даже раньше, чем шах начинал атаку.

Затем шах, герцог Ивон и все их воины с триумфом вошли в Антиохию и взяли Дамаск, а после этого пришли в Иерусалим. В Иерусалиме герцог Ивон преклонил колена перед Гробом Господним и горячо молился об успешном продолжении похода и о своем скорейшем возвращении в Бордо, где Ивон должен был восстановить справедливость и покончить с царящими там жестокостями и злом.

Тем временем сарацины собрали под Иерусалимом все свои военные силы и объединились для того, чтобы встретиться со своими врагами в последней решающей битве, не затевая больше мелких боев. К эмиру, главе сарацинского войска, пришел великан Дорборей. Он был высотой в два человеческих роста, а челюсти и клыки его были похожи на челюсти и клыки дикого медведя, живущего в дремучем лесу. Великан имел меч величиной с человека и грудь, широкую, как городские ворота. Конь этого великана скорее походил на громадного быка, и при дыхании этого коня из ноздрей его валили дым и огонь.

За участие в этой битве великан потребовал у эмира права встретиться с герцогом Ивоном в поединке, и эмир пообещал это великану. Когда бой начался, Дорборей поскакал в гущу схватки, где орудовал мечом герцог Ивон – каждый удар меча герцога укладывал на месте либо человека, либо лошадь.

Эта битва была такой страшной, что солнце померкло от целой тучи стрел над головами сражающихся, а пыль, поднятая копытами коней, была такой густой, что день превратился в сумерки.

Но и в этой темноте великан Дорборей все-таки отыскал герцога Ивона и так быстро, что Ивон не успел даже пошевелиться, великан могучим ударом сразил коня Ивона, а самого герцога схватил одной рукой и положил его поперек своего собственного седла. Ивона подумал, что наступил час его смерти, и громко стал молить Господа о помощи, потому что ему угрожала ужасная участь. Но конь Дорборея, проезжая через место, где лежало множество трупов людей и животных, споткнулся и упал на землю, и великан вместе с Ивоном вылетели из седла. Ивон первый высвободил ноги и, не дожидаясь, пока великан тоже поднимется, французский рыцарь размахнулся своим мечом и изо всех сил нанес великану страшный удар в открытое горло. Великан был убит. После этого герцог Ивон взобрался на великанова коня и помчался снова в гущу битвы.

После этого никто уже не смог коснуться герцога Ивона, потому что он был очень умелым и опытным воином, а магические камни эльфов надежно охраняли его.

Вскоре сарацинское войско стало разбегаться с поля боя, и войско шаха победило в этой жестокой битве. Тогда персы разбили у реки палаточный лагерь и устроили на всю ночь веселый пир в честь своей великолепной победы.

Наутро бежавшие с поля боя сарацины добрались до стен Акры, где эмир нашел себе убежище, и из Акры было послано множество гонцов по всем дорогам во все незавоеванные шахом и герцогом Ивоном земли за помощью. Некоторые из этих гонцов попали в руки к персами и рассказали, зачем эмир посылал их в другие земли. Герцог Ивон сказал шаху:

– Мой господин, по бесконечной милости Господа нашего мы уже совершили немало боевых подвигов и освободили большую часть Святой Земли из-под власти иноверцев. Но во время нашего долгого похода мы потеряли очень много людей, а Персия лежит далеко отсюда, и мы не можем рассчитывать на помощь из Персии. Эмир послал своих гонцов в далекие и близкие земли просить подмоги, чтобы дальше сражаться с нами, и если он получит эту помощь, хотя бы часть этой помощи – мы все просто погибнем здесь среди полчищ наших врагов, как между мельничными жерновами. Мне кажется, разумнее всего нам просто удержать то, что мы уже завоевали, и не посягать на большее.

Все военачальники шаха согласились с мнением герцога Ивона, а после всех высказался и сам персидский шах и сказал, что совет герцога верный.

Но этой же ночью герцогу Ивону приснился зловещий и страшный сон. Ему привиделось открытое широкое место рядом со стенами большого и могущественного города. На этой площадке возвышались высокий костер, сложенный из хвороста, и столб, приготовленные для сожжения какого-то преступника. Потом Ивон увидел, что из городских ворот показалась процессия, ведущая жертву к месту казни. Но во главе этой процессии шел не преступник, осужденный на мучительную и позорную казнь, а жена герцога Ивона, нежная герцогиня Кларимонда!

Ивон проснулся в холодном поту после этого ужасного видения с криком отчаяния и страха, быстро вскочил и пошел к шаху. Ему герцог Ивон рассказал о своем ужасном сновидении и добавил, что ему необходимо немедленно возвращаться во Францию, пока страшный сон не стал явью.

Шах горько плакал, когда они расставались, но на прощание он наделил герцога Ивона несметными сокровищами и дал ему в спутники опытных и отлично вооруженных воинов. На прощание шах сказал герцогу Ивону:

– Да защитит тебя наш Господь!

После прощания герцог Ивон, слуга Бернар и воины шаха отплыли на корабле во Францию, но не радость была на сердце Ивона, а страх.

XIV. Кларимонда в смертельной опасности

Император назначил в Бордо управляющего, и этот человек уже целый год правил городом. Он обложил жителей города тяжелыми податями и вершил скорый и суровый суд. Жители Бордо постоянно вспоминали своего прежнего господина, герцога Ивона, и добрую госпожу Кларимонду, и в душе каждый люто ненавидел императора Алемании и его жестокого наместника. Среди жителей города еще оставались люди, которые раньше верно служили герцогу Ивону и отважно обороняли Бордо во время осады. Они объединились и задумали в определенный час смело восстать против поработителя и завоевать себе свободу.

Но среди этих людей оказался предатель, который раскрыл замысел заговорщиков императорскому наместнику.

Ночью вооруженные люди собрались в условленном месте – все те, кого не покидала отвага и надежда на лучшую жизнь. Все они были тут же взяты под стражу и доставлены к управляющему. Их сразу же заковали в тяжелые цепи и под охраной отправили из Бордо в долгий и трудный путь до Майнца, где заговорщиков ожидала виселица.

Аббат Клюни, тот самый, который приходился дядюшкой герцогу Ивону и принял на себя все заботы о его маленькой дочери, – услышал об этой неудачной попытке освобождения Бордо. Аббат срочно собрал у себя всех рыцарей, которые должны были служить монастырю. Аббат приходился господином этим воинам, и он приказал им устроить засаду на пути следования пленников из Бордо и освободить всех этих людей, обреченных на смертную казнь, из железных цепей.

Все случилось так, как и ожидал Аббат. Отряд людей императора был разгромлен и потерпел полное поражение, а предводитель отряда, барон, принадлежащий к окружению императора, был убит. Узников освободили от оков и доставили в Аббатство Клюни, под покровительство Аббата. Люди из Бордо тут же стали придумывать новые планы освобождения своего родного города, и каждый человек мечтал вернуться в Бордо с победой.

Когда весть обо всем этом дошла до императора Алемании, он был захлестнут волной такой горячей злобы, что слова застряли у него в горле, и он начал буквально давиться ими, пока не смог наконец закричать:

– Эти люди из Бордо дьявольски упрямы. Пока хоть кто-нибудь из близких герцога Ивона будет жить на белом свете, эти мерзавцы будут снова и снова восставать против меня и злоумышлять заговоры. Но я намерен положить этому конец. Сам Ивон, конечно, давно уже погиб за морями, но он может и вернуться назад после долгого рабства, алкая моей крови, как гончая собака, бегущая за добычей.

Поэтому я приказываю вывести герцогиню Кларимонду, жену Ивона, за город и там сжечь ее на костре, как предательницу, а всех пленников из Бордо, которые находятся в наших тюрьмах, в этот же самый час повесить.

Никто из придворных не сумел отговорить императора от этого решения или хотя бы заставить его смягчить суровый приговор.

Рядом с городскими воротами был сложен высокий костер из дров и сухих веток, который герцог Ивон видел в своем ужасном сне, а рядом с этим костром были выстроены виселицы, чтобы казнить пленников, привезенных в Майнц из Бордо.

В назначенный день госпожу Кларимонду и остальных узников вывели из темниц на свет дня и объявили им о казни, которая их ожидала. Несчастная герцогиня Кларимонда выглядела так жалобно, да и все остальные пленники были очень слабы и жалки. Жители Майнца при виде их дружно возвысили свои голоса против своего законного господина, императора, и закричали, что не будет добра и мира на той земле и в том городе, где творятся такие черные дела, и что жизнь человека, который приказал устроить эту казнь, не сможет быть благополучной и удачной. Высказав свое недовольство и свой протест, жители Майнца разошлись с места казни по домам, позакрывали двери и окна и принялись в тоске и горе молить милосердного Господа спасти души приговоренных.

Случилось так, что герцог Гильдеберт, наследник императорского престола, в этот час подъезжал к Майнцу и увидел перед воротами приговоренных узников во главе с герцогиней Кларимондой, в цепях, приготовленных к казни. Герцог Гильдеберт разузнал, в чем состоит вина этих людей. Когда ему сказали правду, герцог был потрясен до глубины души, и, содрогаясь от жалости и ужаса, пришпорил своего коня и быстро подъехал к ожидавшему его императору.

Наследник громко обратился к своем отцу:

– Мой добрый господин, умоляю тебя во имя Господа нашего Иисуса Христа не совершать этого! Ведь если по твоему приказу эта прекрасная и нежная женщина, а также все пленники из Бордо погибнут позорной смертью, твое имя будут с ужасом вспоминать добрые люди много и много лет спустя. Если ты разгневан на герцога Ивона из Бордо, преследуй и наказывай его, а не эту беспомощную женщину и пленников, сдавшихся на твою милость. Ведь только милостивые будут помилованы нашим Господом!

Но слепая и безудержная ненависть так сильно владела императором, что он встретил мольбы и упреки своего наследника с каменным сердцем. Ответ императора был холодным и жестоким:

– Господин герцог, Вы, кажется, забываете, у кем Вы говорите. Если Вы сейчас же не укоротите свой глупый язык, он может в ближайшее время привести Вас к такому же концу, который сейчас готовятся встретить эти предатели.

Герцог Гильдеберт снова захотел сказать что-то императору, но друзья герцога окружили его и силой увели с места казни, опасаясь, как бы император не привел в исполнение своей угрозы.

Затем люди из Бордо, дворяне и рыцари, поднялись на виселицы, и на шеи им были надеты петли.

Госпожу Кларимонду привязали цепями к столбу, и наложили хвороста вокруг нее.

В этот самый час Король Оберон устроил пир в честь своей родственницы, пэрессы Морганы Лe Фэй, и все в его зале во время этого пира были очень веселы – только сам Оберон, склонив голову, сидел с грустным лицом до тех пор, пока госпожа Моргана не сказала ему:

– Что с тобой, дорогой мой кузен? Все радуются, шутят и смеются на пиру, а ты сидишь от всех в стороне, печальный и молчаливый. Что-нибудь случилось с тобой?

Оберон ответил Моргане тихим и грустным голосом:

– Милая кузина, из всех моих друзей, живущих за пределами нашего королевства, я люблю больше остальных Ивона, герцога Бордо. По моему клятвенному обещанию он станет моим наследником и будет править Волшебной страной до конца времен. Поэтому по нашим законам я не могу помогать ему, и он должен выдержать испытания, которые выпадают на его долю, и преодолеть опасности сам. А теперь взгляни, что случилось с той, которую он любит больше всех на белом свете!

Оберон провел рукой по зеркалу, которое висело на стене в зале. Зеркало померкло, и когда оно снова прояснилось, то вместо отражения показывало все, что происходило в эту минуту под стенами Майнца. Тогда два эльфийских рыцаря, Глориан и Малаборн, поднялись со своих мест и подошли к Королю Оберону. Они почтительно преклонили колена перед своим господином, и Малаборн сказал от лица их обоих следующее:

– Государь наш, по Законам Волшебной страны ты действительно не можешь своей властью спасти госпожу Кларимонду. Но этот закон распространяется только на тебя. Хотя наши силы и уменье составляют не больше сотой доли твоего могущества, мы все же сильнее любого смертного человека, и никто из людей не в силах противостоять нам. Позволь нам, Государь, прийти на помощь к госпоже Кларимонде и освободить ее!

Легкое веянье надежды осветило Короля Оберона, и он дал свое согласие. Рыцари тут же исчезли из залы.

В это время прекрасная госпожа Кларимонда полными слез глазами смотрела, как палач подходит к ней с факелом в руке, чтобы поджечь хворост вокруг нее. Но вдруг в небе над Майнцем полыхнуло яркое пламя, и из этого пламени на землю спустились два эльфийских рыцаря в прекрасных сверкающих латах и в полном боевом вооружении.

По повелению рыцарей, цепи попадали на землю с узников из Бордо, а жители Майнца очень удивились и перепугались, потому что ничего подобного им ранее не доводилось видеть. Кларимонда и ее друзья стояли свободные и безоружные, благодаря Господа за свое чудесное избавление.

Даже жестокий император был так потрясен, что приказал отправить пленников обратно в тюрьму, но не сказал о них ничего более.

XV. Возвращение герцога Ивона во Францию и его появления перед императором

Герцог Ивон тайно вернулся во Францию и отправился со своим отрядом в Аббатство Клюни, никого не известив о своем приезде. Аббат был по-доброму удивлен, что с Ивоном не случилось ничего дурного, потому что он давно уже оплакал своего племянника, считая его погибшим. Аббат повелел, чтобы все в монастыре возблагодарили Господа за это счастливое возвращение, и устроил пир для Ивона и всех, кто прибыл во Францию вместе с ним.

Кроме того, Аббат велел принести к герцогу Ивону маленькую Кларетту, и герцог был счастлив увидеть свое дитя. Ивон осыпал Аббата благодарностями за нежную и добрую заботу о ребенке, и тут же приказал внести в монастырскую казну множество редких и прекрасных драгоценных камней и золотых слитков, доставшихся ему в битвах с сарацинами. Все это должно было стать в будущем приданным Кларетты. На нежную шейку своей дочери герцог Ивон надел ожерелье из рубинов, оправленных в золото, очень тонкой и искусной работы, а женщину, которая ухаживала за малышкой, одарил словно королеву.

Вволю насмотревшись на маленькую дочку, Ивон повернулся к Аббату и сказал ему:

– Дорогой дядюшка, мое сердце полно великой благодарности к тебе за то, что ты принял и сберег мое дитя. Если у тебя есть какое-нибудь желание, которое я смог бы исполнить, то прошу тебя, скажи мне его сейчас!

Аббат улыбнулся Ивону, но грустная тень промелькнула по его лицу и пропала. Печальным голосом Аббат сказал:

– О нет, сын мой, никто на свете не смог бы исполнить моего сокровенного желания. Вся моя жизнь прошла в стенах этого монастыря, и я люблю эти святые стены. Единственное желание, которое у меня есть, невыполнимо и несбыточно. Взгляни на меня, Ивон, – я уже очень стар и отягощен годами, и мою молодость и силу нельзя вернуть назад. Старость – это зима жизни, и эта зима скрутила старые мои кости, и тело мое ослабело. Кто сможет вернуть мне мою весну?

Глаза Ивона засияли от счастья, и он увлек за собой Аббата в комнату, где хранились все сокровища Ивона, привезенные им из-за моря. Там он достал из своего узелка второе райское яблоко и отдал его своему дяде, попросив его немедленно съесть этот плод.

Удивленный странной просьбой своего племянника, Аббат сделал все, как сказал ему Ивон. Как только он откусил кусочек яблока, с ним произошла волшебная перемена: только что Аббат был стариком, уставшим от прожитой жизни и немощным, и вдруг превратился в сильного и высокого юношу в расцвете лет. Все, кто присутствовали в комнате, онемели от удивления, увидев перед собой это превращение. И герцог Ивон рассказал им, как к нему попали эти яблоки, а заодно и обо всем, что довелось ему пережить за год странствий, испытаний, тягот и побед.

Повидавшись со своей дочкой, герцог решил без промедления скакать в Майнц, где он должен, надеясь на помощь Господа, освободить из заточения всех, кто ожидал его возвращения. Герцог Ивон ежечасно тосковал и печалился о Кларимонде с болью в сердце.

Ивон выкрасил лицо и руки соком лесного ореха, придав им коричневый оттенок, и распустил волосы по плечам. Он снял с себя яркую кольчугу, оставив при себе только пояс с мечом и волшебными камнями, и оделся в простую одежду пилигрима и в темный плащ с капюшоном, старый и поношенный. Герцог стал похож на нищего странника, из тех, что просят милостыню, ходя от двери к двери.

Слуга Бернар тоже изменил свой внешний вид так, что никто не узнал бы его. Вместе с герцогом пошли они в Майнц, дойдя до его ворот как раз накануне Пасхи. Город был полон паломников, пришедших в Майнц на поклонение святым мощам, и от этих пилигримов Ивон услышал две важные новости, первая из которых очень его опечалила.

Это известие заключалось в том, что император перед всеми своими придворными поклялся казнить после Пасхи Кларимонду и пленников из Бордо. Когда Ивон услышал об этом, сердце у него похолодело. Бернар сразу же предложил герцогу вернуться в Клюни за подмогой и приехать в Майнц вместе с воинами Ивона, чтобы освободить герцогиню и всех узников и спасти их от смертельной опасности.

Но герцог Ивон сказал ему «нет», потому что вторая новость, которую он услышал в Майнце, показалась ему лучом надежды.

– Немало времени мы провели в боях, – сказал герцог Ивон Бернару, – и принесли смерть многим и многим людям. Но все они были иноверцами, другой расы, другой крови. Если мы снова поднимемся на императора с оружием, завяжется жестокая битва, в которой погибнет великое множество ни в чем не повинных людей, и никто не окажется победителем в этой войне. Остынь немного, Бернар, и выслушай меня. У императора Алемании есть такой обычай: во время утренней мессы на Пасху, очень рано, как только служба отзвучит, император исполняет милостиво первую просьбу, которую он услышит от людей, в чем сам император клянется перед святым алтарем.

Я задумал прийти в церковь рано вечером и занять там место рядом с местом, где будет молиться император. Если позволит Господь, то эта первая просьба окажется моей, и мне будет оказана милость. Император не посмеет отказаться от своей клятвы, иначе он будет навек опозорен в глазах всех христиан!

Ивон выполнил все в точности, как он задумал. Он надел на себя одежды странника и опоясался мечом, но краски с себя не смыл. Затем герцог накинул сверху плащ и в таком виде отправился в храм, и там занял место неподалеку от места, предназначенного для императора. Там и провел герцог Ивон всю ночь, горячо молясь об успехе задуманного им дела.

Рано утром император с придворными пришел слушать мессу. Недалеко от себя, в тени, он заметил нищего, но когда началась месса, Ивон достал из складок своего плаща четки. Эти четки были сделаны из чистого золота и слоновой кости, и прекрасные драгоценные камни щедро украшали их. Император, большой любитель таких диковинок, достаточно долго смотрел на четки, и ему очень захотелось разглядеть их получше. Как только месса окончилась, он, не сдвинувшись с места, подозвал Ивона к себе и спросил у него:

– Откуда у тебя это сокровище, странник?

– Издалека, Государь император, – ответил Ивон, – эти четки мне подарил сам Папа Римский.

Ивон крепко держал свои четки в руках, а император жаждал их заполучить и просто пожирал сокровище глазами. Тогда герцог решил не упускать своей удачи и спросил у императора:

– Государь император, здесь в Майнце мне сказали, что утром на Пасху вы можете исполнить первую просьбу о помиловании, которую вам доведется услышать. Правда ли это?

Удивленный император ответил:

– Странник, это правда.

– Тогда я прошу Вашей милости, Государь император! – теперь голос Ивона не был тихим, как у нищего пилигрима, а зазвенел, как у сильного юноши.

– Все, о чем бы ты не попросил, будет твоим, – медленно проговорил император и почувствовал, что все вокруг внимательно смотрят и слушают их.

– Освободите госпожу Кларимонду и всех пленников из Бордо, которые томятся в ваших темницах, и заключите со мной вечный мир и поклянитесь в дружбе!

Император от неожиданности отступил назад, и лицо его стало белее мела, когда он воскликнул:

– Безумец, кто ты таков, чтобы просить меня об этом?

Ивон сбросил свой нищенский плащ и откинул с лица пряди волос. Несмотря на то, что темная краска все еще оставалась у него на лице, он был таким красивым, что придворные императора пришли в сильное изумление и приняли Ивона за принца королевской крови. Ивон громко сказал своим чистым и звонким голосом:

– Я – Ивон, герцог Бордо!