Текст книги "Тёмный трубач"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)

Садик окружён виноградником, таким густым, что только лазер мог прорезать эту стену. Но сила страха и отвращения была такова, что мы, не обращая внимания на царапины и уколы, взобрались на ограду и через неё вывалились наружу – снова на улицу. И снова услышали отдалённые крики – скорее не сигналы тревоги, а вопросы. Они считают, что мы из их отряда? Если так, почему мы бежали – или с началом эпидемии люди стали бояться друг друга?

Я на мгновение растерялся. Куда идти? Подальше от порта в открытую местность – в этом наше преимущество. Я сказал об этом Теду.

– И куда потом – назад в Батт?

– Нет. Они могут нас выследить.

Хотя там и есть защита, я слишком многое видел в порту, чтобы на неё рассчитывать. Мы побежали по улице, держась в тени. Теда на мгновение осветило прожектором, прежде чем он упал на землю.

– Эй!

Не испепеляющий луч, которого мы ждали, а просто оклик. Значит, нас преследуют не враги, а наши? Но я же слышал стук космических сапог в пакгаузе.

– Подождите! – снова оклик вместо огня.

Но мы не стали ждать. Я рывком поднял Теда, и мы скользнули между двумя зданиями, стараясь, чтобы между нами и преследователями располагалось хоть какое-нибудь строение.

– Флиттер! – выдохнул Тед.

Нельзя ошибиться, услышав звук взлетающего Флиттера. Мы инстинктивно пригнулись, стараясь раствориться в тени, чтобы нас не увидел пилот. Флиттер скользнул над ближайшей крышей и полетел вдоль улицы, которую мы только что покинули. Может быть, забрать тех, что искали нас?

– Пошли!

Мы воспользовались всеми уловками, чтобы запутать преследователей. И, когда оглянулись, увидели поразительное зрелище. В порту вспыхнуло освещение. Я с детства не помню такого блеска – здесь всегда экономили энергию. Должно быть, они считали, что мы прятались где-то там.

– Они не стреляли, – заметил Тед. – Почему?

– Может, с них хватит убийств, – мрачно предположил я.

– Или мы оказались слишком далеко, когда они поняли, что мы не из их числа.

– А может, это наши?

– Наши не могут быть в космических сапогах – а я их слышал в пакгаузе.

– Что же нам теперь делать?

– Повернём на север. Если они будут преследовать…

– Но как? Они с чужих планет, у них нет опыта.

– Им и не нужно. Нужен инфраскоп. А он у них есть. Поэтому мы будем держаться подальше от Батта, пока они идут за нами… или рыщут вокруг.

Инфраскоп – назначение у прибора доброе, но он поможет нас прикончить, если мы не уберемся подальше. Этих приборов в порту множество. Рейнджеры использовали их для наблюдения за животными. Их легко настроить на тепло человеческого тела – с их помощью отыскивали заблудившихся в заповедниках.

И вот мы двинулись на север, в направлении, противоположном тому, откуда пришли. Я думал, как бы обмануть инфраскопы. Уйти под землю – да. Нужно держаться подальше от лавовой местности, чтобы не привести чужаков к Батту. Но в этих холмах тоже есть пещеры. У нас мало продовольствия и нет возможности возобновить запас.

К рассвету мы ушли далеко в глушь, но флиттер легко нас догонит. Требовался отдых. Мы выбрали рощу с густым подлеском и сели. Тед спал первым, я караулил.

Под низко нависшими ветвями деревьев было прохладно. Я был уверен, что с Флиттера нас не увидят. Но им и не нужно нас видеть. Если инфраскоп покажет, что мы здесь, им стоит только направить сюда лазер, и всё будет кончено. Я услышал с юга звук приближавшегося Флиттера. Растительность здесь густая, и если мы на время разделимся, они получат две цели. Я разбудил Теда.

– Что?..

– Пошли! – Я подтолкнул его вправо. – Идём на север… но не вместе.

– Хорошо!

Он надел рюкзак, и мы разошлись. Флиттер как будто завис над нами. Я с напряжением ждал огненного луча. Вместо этого послышался громовой голос:

– Выходите! Мы не причиним вам вреда!

Они что, считают нас глупцами? Зачем им говорить с нами? С поселенцами они не беседовали.

Но они не стреляли, хотя флиттер по-прежнему висел над нами. Я слышал, как продирается сквозь кусты Тед, держась на расстоянии от меня. Неужели эта нехитрая уловка сбила со следа наших преследователей? Или они почему-то не хотят больше убивать? Мы видели не только наших мертвецов, но и их. Может, просто их стало слишком мало? Или они ищут тех, кто работал в лабораториях и знает противоядие? Вероятно, истину я никогда не узнаю.

– Мы можем поджарить вас, – продолжал громкоговоритель, – прямо на месте. Вы это знаете. Мы этого не делаем. Выходите! Мы все в одинаковом положении – мы умрём, и вы умрёте. Но вы умрёте быстрее, если не выйдете!

Просьбы, потом угрозы, но ни малейшего желания их выполнить. Они хотят получить нас живыми, значит мы им очень нужны.

Наша планета спасла нас самым непредвиденным образом. Здесь, должно быть, находился небольшой заповедник для исследований. Кроны деревьев смыкались над узким рвом – скрытым подходом для наблюдений. Я споткнулся и упал в ров, а через секунду услышал звук падения Теда. Ров искусственный, он вымощен. Края его выше головы. Я свистнул, как древесная ящерица, и услышал ответ Теда. Он подошёл ко мне.

Мы пробирались в темноте, спотыкаясь о корни, нависшие ветви, опасаясь включать фонарь. К своему удивлению, я услышал, что флиттер улетает. Он больше не висел над нами. Неужели они отказались от преследования? Если мы им нужны живыми, то, пока мы во рву, они в затруднении. Возможно, ищут место для посадки, чтобы поискать пешком. Тогда преимущество на нашей стороне.

– Похоже, садятся, – сказал Тед.

Неудачный выбор – звук далеко от нас. Мы продолжали двигаться по рву. Должен же он где-то кончиться.

Глава, 16

Ров становился мельче, но над головой по-прежнему смыкались заросли. Дважды мы натыкались на наблюдательные посты, с сидениями, с полками, на которых когда-то стояли приборы. По состоянию рва, по густым зарослям я решил, что это место давно уже не использовалось.

Местность к северу от порта мне незнакома. Это наименее населённая часть континента, небольшой участок возделываемых земель, окружённый глушью. Несколько постов безопасности, гарнизоны которых часто менялись. Проекты, первоначально тут осуществлявшиеся, давно оставлены. Где-то впереди начинаются холмы, переходящие в горы, через которые мы перешли. Там мы нашли бы укрытие от Флиттера: инфраскоп плохо действует на пересечённой местности.

Я больно ударился подбородком о какое-то препятствие, и мы оказались у конца рва. Я нащупал несколько ступенек. Флиттер был уже какое-то время не слышен. Если преследователи приземлились, преимущество на нашей стороне: мы вполне подготовлены, а они больше привыкли к космическим просторам.

– А мы сможем вернуться в Батт, если сейчас пойдём на север? – спросил Тед.

– Не сразу. Придётся ещё свернуть на запад.

– Там нет дорог.

– Да. Но дальше есть посты безопасности.

Посты, должно быть, разрушены. Я вспомнил, что мы видели на экране в Батте. Рогатый бородавочник, привычно сидящий в кресле и глядящий на нас. Дрожь пробежала по спине. Мы выбрались на старую дорогу.

– Куда теперь? – Тед придвинулся ближе. – Мы… мы в лесу?

Его неуверенность имела основания. Видимость почти нулевая. Я нащупал упругую стену кустарника. Проведя руками вверх, обнаружил, что кусты смыкаются над головой, образуя крышу. Такие незаметные подходы для наблюдателей устраивались в заповедниках мутантов.

Но заповедник мутантов на севере? Ведь они все за горами. Впрочем, мы многого о Бельтане не знаем. В последние годы было столько закрытых проектов… многие из них позже оставлены… сотни заповедников могут скрываться в отдалённых районах континента, а поселенцы о них не подозревали, да это их и не интересовало.

Я осмелился включить фонарь, зная по прошлому опыту, как хорошо сооружаются такие тайные подходы. Туннель, образованный растительностью, расходился в стороны. Кусты держатся на сетке из специальной стали, которая способна долгие годы сопротивляться воздействию стихий. Стены не менее прочны, чем у домов в посёлках.

Направо или налево? Компас подсказал – налево. Никакой флиттер не обнаружит нас сверху. Если всё устроено, как в других заповедниках, вверху расположены полосы, искажающие показания инфраскопа. Нам повезло с этим безопасным путём… Меня продолжало удивлять, что такое сложное сооружение находилось рядом с портом и о нём никто не знал. Я не часто читал информационные ленты, как Гита, но считал, что о заповедниках знаю всё.

– Что… что это?

Тед придвинулся ближе. Он шёл за мной, едва не наступая мне на пятки.

– Похоже на пункт наблюдения за мутантами. Но вот где… среди заповедников такой не значится. Ага!

Мы зашли в тупик, но я знал, как тут действовать. Передав Теду фонарь, я порылся в ветвях и отыскал дверцу. Открылась она с трудом – ею уже несколько лет не пользовались. Ветви расступились, лианы разорвались, и мы выбрались наружу.

Перед нами лежало то, что мне меньше всего хотелось увидеть, – открытая местность, к тому же болотистая. Заросли тростника почти с деревья высотой. На нём всё ещё сохранялась летняя листва, которая подхватывала малейший порыв ветра. Она всегда в движении, шуршит, листья сталкиваются, обнажаются спелые плоды.

Вдобавок к тростникам – гротескные груды хортала, гриба, образующего огромные наросты и быстро отмирающего; в оставшихся наростах селятся различные животные и птицы. Здесь опасно просто потому, что никогда не знаешь, когда кусачий или жалящий обитатель придёт в ярость.

Каменистая тропа вела прямо в болото, заросшее, обесцвеченное водорослями и мхами. Над лужами с илистыми краями, с грязной водой, как дьявольские зелёные свечи, танцевали болотные огоньки. Так непохоже на Бельтан, который я знал; как будто мы, пройдя через туннель, попали в другой мир.

– Мы пойдём туда? – спросил Тед.

Раньше этой дорогой часто пользовались, но мне этого не хотелось. Конечно, можно вернуться и исследовать другой конец туннеля, хотя он и ведёт совсем в другую сторону от нашего первоначального направления.

Тяжёлые испарения болота достигли обоняния; тростники зашумели на ветру. Тут даже днем опасно ходить, решил я. И уже хотел повернуть назад, когда услышал возгласы из туннеля. Должно быть, наши преследователи упали в траншею. Значит, они по-прежнему идут за нами. Повернув назад, мы попадём прямо им в руки.

Я стал внимательно изучать каменистую дорожку. Насколько можно судить, она идёт по какому-то возвышению. Ни разу не исчезает в болоте, ни в одном месте не перекрывается растительностью. И тут, изрядно удивлённый, я понял, что, несмотря на сумерки, ясно вижу каждый камень дорожки; они как будто были покрыты фосфоресцирующим материалом. Дорожка сделана так, что видна в темноте. Значит, она предназначалась для наблюдения за ночными животными?

– Придётся идти туда, – решил я. И сделал первый шаг.

Наши преследователи обуты в сапоги с металлическими подошвами, им тут будет нелегко: камни покрыты чем-то скользким. Наши мягкие башмаки несли нас устойчиво, конечно, если мы не слишком торопились. Некоторое время мы двигались прямо в болото, и его гнилые испарения окружили нас. Тростники стали гуще, и, когда дорога свернула влево, совсем заслонили ту её часть, что мы миновали.

Наши глаза привыкли к темноте, и свечения камней вполне хватало. Я не пользовался фонарем. Мы уже довольно далеко углубились в эту печальную местность, когда набрели на остров, высоко поднимавшийся над уровнем болота. Пять камней образовывали лестницу, ведущую от дороги на его поверхность.

Остров искусственно выровнен, хотя густая растительность свидетельствовала, что его уже несколько лет не посещали. В центре несколько загонов напоминали знакомую нам станцию мутантов – место, где содержат животных, прежде чем выпустить в естественную для них среду обитания.

Вероятно, это тупик, и я подумал, что сделал неправильный выбор. Тратить время на пересечение острова я не стал. Там опять каменные ступени, ведущие к посадочной площадке. Площадка окружена стеной из светящихся камней, рассчитанных, очевидно, на то, что их видно с воздуха. Почему? Нужно было доставлять сюда груз по ночам? Никакой другой причины не могло быть.

Мы обошли стену с трёх сторон. Никакого выхода. В конце концов я решился включить фонарь и осветил пространство за стеной, пытаясь найти проход через болото.

Фонарь осветил гряду, похожую на ту, по которой шла дорога, но невымощенную. Если это продолжение дороги, она нас выдержит. Хотя, конечно, риск был.

Мы вернулись к загонам. Впервые я заметил небольшое сооружение из проволочной сетки, затянутой растительностью. Дверь его открыта, вход весь перевит лианами, преграждавшими путь. Мы расчистили его. Осторожно осветив внутренность, я решил, что это сооружение должно так же сливаться с местностью, как и все наблюдательные пункты рейнджеров. И это всего лишь временное убежище. Как и строение в горах, оно было лишено мебели, если не считать двух коек, встроенных в стены и покрытых неприятной на вид плесенью.

Сильно пахло сыростью. Тед вскрикнул, и я уловил справа вспышку станнера. Фонарь осветил существо, дергавшееся, пока луч не подействовал полностью; тогда оно затихло, выставив брюхо и обнажив могучие когти. Кос-краб и сам по себе очень опасен. А тут за ним виднелась паутина, и в ней что-то шевелилось…

– Назад!

Я попятился, Тед за мной. Целое гнездо крабов! Не знаю, кто ещё здесь обитал, но у меня не было ни малейшего желания выяснять это. Придётся повернуть назад – но, выйдя из сооружения, мы услышали звук и увидели вверху свет прожектора. Флиттер выследил нас!

Я отстегнул фонарь и бросил его в хижину. Пусть кажется, что внутри кто-то есть.

– Пошли!

Мы побежали к посадочной площадке, через стену, к гребню, который, возможно, ведёт на ту сторону болота. Если нас ищут не по инфраскопу… но на такую удачу нечего рассчитывать. Может, заметив свет, они задержатся у хижины.

Теперь приходилось идти наощупь, а это было опасно. Но спустя короткое время почва под ногами стала совсем твёрдой. Ножом я срезал ветку и стал ощупывать ею дорогу в поисках незаметного поворота. Призрачные болотные огни горели тут и там, поддерживая слабый свет.

Сзади донёсся шум садящегося Флиттера. Я вздохнул с облегчением. Они увидели посадочную площадку и сели, возможно, привлечённые светом в хижине. Значит, их инфраскоп больше не действует, иначе они поняли бы, что это обман.

Неожиданно мой прут провалился. В панике я стал щупать им направо и налево, надеясь, что это просто поворот, а не конец безопасного пути. Действительно, слева я нащупал продолжение твёрдой поверхности.

Теперь всё держалось на нервах. Напряжение становилось всё сильнее, тропа шла не прямо, а сворачивала то направо, то налево, то снова направо. Каждый поворот вызывал страх, что мы подошли к концу.

Я начинал думать, что это возвышение искусственное, сделанное для какой-то цели, хотя оно и не было вымощено. Оно слишком извивалось, чтобы быть естественным. Болотные огни остались позади. Мы по-прежнему двигались сквозь болотное зловоние, какие-то существа ускользали из-под ног. Каждое мгновение мы ждали, что они перестанут убегать и загородят нам проход.

Наконец гребень привёл нас к маленькому озеру. Я услышал удивлённое восклицание Теда и эхом повторил его.

Мы увидели огни – не болотные огоньки и не фонари или прожекторы, как на флиттере. Это было бледное свечение, похожее на свечение камней на дороге.

Камни! Светятся камни! Из них сложены грубые столбы, расставленные там и тут. Между столбами, поднимавшимися над тёмной поверхностью воды, – насыпи, слепленные из грязи и тростника.

– Рогатые бородавочники! – полушёпотом воскликнул Тед.

Да, рогатые бородавочники. Но я никогда не видел такого их поселения. Обычно они живут поодиночке, одно озеро занимает одна семья. А здесь я насчитал не менее двадцати насыпей со столбами между ними.

Водная поверхность спокойна. И по виду ближайшей насыпи (в ней чуть выше поверхности виднелось входное отверстие) похоже, что они оставлены. Но всё же картина была так далека от нормы для этого вида, что я почувствовал беспокойство. На Бельтане быстро привыкаешь обращать внимание на всё необычное.

Узкая тропа проходила рядом с одним из столбов. Действительно, искусственное сооружение, камни скреплены той же смесью грязи и растительности, из которой слеплены жилища животных. Это сделали рогатые бородавочники? Но как? У них не хватило бы интеллекта для сооружения такой системы освещения.

Камни одинаковые, точь-в-точь такие, как на дороге, ведущей к острову. Я опустился на колени и пощупал землю. И нащупал углубления, хотя они и сгладились за несколько лет. Столбы сооружены из покрытия дороги!

Осторожно поглядывая на насыпи-куполы, мы продвигались вперёд. Кое-что обнадёживало. Бородавочники любят селиться у воды, но в болотах не живут: они питаются тем, что растёт в сухих местах. Значит, мы на краю болота.

В серых предрассветных сумерках мы вышли на твёрдую землю, оставив болото позади. Флиттера не было слышно. Дорога, проведя нас через трясину, неожиданно кончилась ещё одной посадочной площадкой. Я осмотрелся в поисках пещеры или какого-нибудь убежища. Мы падали с ног от усталости и без отдыха далеко не уйдем.

– Вир!

Я повернул голову. Тед указывал на утёс впереди.

– Вир! Иопей!

Я тоже увидел его – голова с широким клювом, ярко-оранжевое и белое оперение. Иопей взлетел, упал вниз и, казалось, исчез в скалах. Мы двинулись туда. Гнёзда иопея, сооружённые из смеси перьев, мха и секреции специальной железы, всегда находятся у входа в пещеру. Гнездо внутри, а сама птица охотится за насекомыми снаружи. Нам повезло, что мы её вообще увидели. Если бы не иопей, мы никогда не нашли бы пещеру: вход закрывала нависавшая скала.

Нужно было протискиваться в узкую щель. Мы оказались в полутёмной пещере с песчаным полом. Это не лавовая страна, поэтому туннелей здесь нет. И я не собирался идти вглубь. Здесь мы в безопасности от инфраскопа. Можно посветить фонарём.

Узкий вход напоминал горлышко бутылки. Пещера оказалась очень странным местом. В своих блужданиях по лавовым пещерам мы видели немало необычного, но здесь было кое-что новое.

С пола поднималась густая поросль чисто белой растительности высотой до колена. Она выросла из семян, принесённых иопеями, чьи бормочущие крики у нас над головой напоминали стоны. Некоторые побеги высохли и погибли, другие всё ещё боролись за свою обречённую жизнь. Тед перевёл фонарь от этой призрачной растительности на птиц, которые беспокойно зашевелились в гнёздах.

С пола послышался другой звук. Тед успел осветить мохнатый зад с пушистым хвостом – ткач-брод. Хвост торчал из громадного гнезда, сплетённого частично из высохших побегов призрачных растений, частично из принесённых снаружи кусочков. Вся масса достигала высоты талии человека, она крепилась к дальней стене и была изготовлена не одним поколением бродов. Характерное травяное плетение кое-где смялось и порвалось, но было ясно, что гнездо по-прежнему обитаемо.

Мы обошли призрачную растительность, гнездо бродов и угол, где гнездились иопеи, – там стены и пол были покрыты неприятно пахнувшими пятнами. Оставалось узкое пространство, на котором можно было прикорнуть. Фонарь продолжал светить, беспокоя птиц, пока мы ели. Затем я достал карту и принялся обдумывать план дальнейших действий.

Дежурили мы по очереди. Ещё дважды ели. Иопеи постепенно привыкли к нашему обществу и, когда мы выключили фонарь, принялись вылетать и влетать. Судя по моим часам, мы провели в укрытии полтора дня. Я надеялся, что преследователи отказались от поисков. Оставаться здесь слишком долго я тоже не хотел: боялся, что они полетят на юг и найдут Батт.

Стала ясна глупость наших попыток воспользоваться коммуникатором. Если Аннет в наше отсутствие возобновит их, результаты могут быть самые плачевные. Последние часы в пещере были трудными: очень хотелось двигаться.

Наконец, вслед за иопеями мы выбрались из полутьмы. Пока никаких признаков слежки. Теперь приходилось двигаться по компасу на юго-запад. В этой местности нелегко выдерживать направление – повсюду холмы.

Мы обогнули болото в первую же ночь. Светила луна, иногда слишком ярко. Не нужно было нащупывать каждый шаг, поэтому мы продвигались быстро. Я продолжал искать следы бородавочников. Поселение было рассчитано на множество этих животных, и они должны были оставить заметный след, ведущий из болота.

Когда мы наконец набрели на эту их «дорогу», я был, несмотря на все свои предположения, поражён шириной и глубиной пространства, испещрённого следами их когтей. Тут вполне могла пройти машина; дорога шла в углублении, вытоптанном поколениями этих существ.

Я не интересовался, куда она идёт. С меня достаточно и следов, хотелось побыстрее оставить их позади. В одиночку рогатые бородавочники не опасны, но стада (а раньше они никогда не водились стадами) следует избегать.

Мы быстро шли, пока болото не осталось южнее, и тогда повернули на запад. Всё время ожидали услышать звук Флиттера, но тот не появлялся; мы несколько успокоились, но не настолько, чтобы попасть в ловушку.

Инфраскопа у меня не было, зато было нечто, развивающееся у каждого рейнджера, иначе ему просто нечего в этой службе делать, – шестое чувство опасности. Дойдя до поворота за выступ скалы, я неожиданно остановился и рукой преградил дорогу Теду.

Вместо того, чтобы идти вперёд, я отступил, потянув за собой Теда. Прислушался, стараясь ощутить чужой запах. Ни следа опасности впереди – и всё же я знал, что нас впереди поджидают.

Последним рывком я упал в расщелину, частично подмяв под себя Теда. Мы долго лежали, прислушиваясь. Не знаю, как они догадались, что ловушка не сработала. Возможно, всё же пользовались инфраскопом. Их подгоняла необходимость, такая жестокая, что они решили действовать в открытую.

– Мы знаем, что вы здесь.

Голос гремел в скалах, как ранее в порту.

– Мы не причиним вам вреда. Нам нужна ваша помощь – клятва перемирия.

Клятва перемирия? Да, некогда давались такие клятвы и даже выполнялись. Но после того, что произошло на Бельтане, после того, что мы видели, у нас не оставалось никакого доверия к их «чести».

– Мы нужны вам, вы нужны нам… – продолжал голос, и в нём зазвучало отчаяние.

– Послушайте, мы безоружны. Смотрите…

Из-за скалы в лунный свет вылетело оружие. Со стуком ударилось о камень: бластер, два лазера и ещё одно, незнакомое мне, но, несомненно, не менее, а может, и более смертоносное.

– Мы идём – у нас пустые руки – клятва перемирия…

Сначала я увидел их тени. Приготовил станнер и заметил, что Тед сделал то же. Их было трое, лица я не разглядел, они стояли спиной к свету. Двигались медленно, каждый шаг давался им с трудом. Шли, вытянув руки ладонями вверх. Один остановился и коснулся лба правой рукой. Я вспомнил симптомы болезни и в ужасе застыл.

– Давай, – шепнул я Теду, – на полную мощность!