Текст книги "Тёмный трубач"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 34 страниц)

Глава 17

Они рухнули, обрушились на землю, как будто были слеплены из глины, растекающейся под напором воды. Они не умерли, но некоторое время их можно было не опасаться.

– Тед, стой! – резко приказал я, потому что он двинулся к неподвижным телам.

Не знаю, каковы признаки болезни и есть ли вообще видимые признаки, но то, что эти люди так упорно преследовали нас, служило предупреждением. Я считал, что имелась только одна причина этому – они знали, что мы местные, и думали, что мы можем усмирить демона, которого они выпустили.

– Передаётся от живых, – напомнил я Теду, когда он вопросительно взглянул на меня. – Возьмём их оружие и уйдём, прежде чем они…

Он кивнул и подобрал лазер и бластер, а я остальное. Мы осторожно обошли лежавших.

– Флиттер, – сказал Тед.

– Да.

Если мы найдём их транспорт и заберём его, то не только оставим их пешими, неспособными следить за нами, но и ускорим своё возвращение в Батт. Мы не слышали звуков посадки, но это не значило, что флиттер не стоит где-то поблизости, поэтому мы принялись за поиски.

Я не знал, сколько времени будет действовать на них станнер. Люди на него реагируют по-разному. Но, захватив оружие, мы контролировали ситуацию. У них оставался только один вид вооружения, но очень страшный, если они поймут это. Им достаточно коснуться нас, и мы мертвы, хотя некоторое время будем ещё ходить, говорить, казаться живыми.

Мы поднялись на холм, у подножия которого шли. С высоты я тщательно осмотрел окрестности и увидел то, что мы искали, на небольшой лужайке за одним из холмов.

Я принялся разглядывать флиттер в бинокль. Дверь кабины открыта – и в траве лежит человек. Может, выпал из кабины или упал, стоя рядом. Но лежал он неподвижно и не под действием станнера. Я укрепился в своём предположении – отряд нёс с собой заразу. Но флиттер – можем ли мы им воспользоваться? Для нас он так много значил. И оставить его к услугам врага… Полёт на юг приведёт их к Батту. Итак, заражена ли машина?

– Он мёртв? – Тед тоже увидел флиттер. – Зараза?

– Да. Если мы решимся взять флиттер…

Мы не знали численности их отряда. Внутри могут находиться ещё люди, мёртвые или умирающие. Тед, глядя на флиттер, напрягся так заметно, что я уловил его удивление.

– Что случилось?

– Посмотри на хвост… возле красной травы.

Трава, на которую он указывал, была отчётливо видна на фоне тусклых листьев зика. Секунду или две я ничего не замечал, настолько хорошо прятался хищник. Потом он шевельнулся, и я сразу увидел отвратительную рогатую голову, нацеленную на неподвижное тело.

– Рогатый бородавочник? – удивился я.

Он действовал так, как никогда не действуют бородавочники. Обычно эти животные не опасны, хотя их внешность внушает отвращение. Это амфибии, взрослые особи достигают метра в высоту. Их широкие морды с зияющей щелью пасти и тремя мясистыми наростами – одним передним, там, где у человека нос, а другими над выпуклыми глазами – крайне отталкивающи по нашим стандартам. Известно также, что бородавочники способны менять цвет кожи, сливаясь с окружением. Это робкие существа, предпочитающие свои болотистые логова, убегающие, когда их потревожат, хотя самцы вооружены когтями, в определенное время года ядовитыми. Они охотятся, прыгая на добычу из укрытия, хватая её лапами с присосками и разрывая горло когтями.

Этот бородавочник был огромен. Я о таких даже не слышал. Голова, которая располагалась над согнутыми плечами под прямым углом, была шире и больше обычной. Зверь как будто приглядывался.

Характерным прыжком он приблизился к хвосту Флиттера, рядом с телом. Низко наклонился, покачивая головой, осматривая или принюхиваясь. Очевидно, удовлетворённый, он неожиданно вытянул передние лапы, положил их на дверцу и с видимым усилием неуклюже просунул внутрь голову. И оставался так некоторое время, тщательно осматривая внутренность Флиттера. В бинокль мне видна была только его спина. Соскочив на землю, он снова обратился к человеку, ощупывая передними лапами его тело.

– Вир! Смотри, что он делает!

Я тоже видел. Болотное животное держало в лапе длинный нож. Свет отразился в металлическом лезвии. Бородавочник держал находку, изучая её выпуклыми глазами. Всё в его движениях свидетельствовало, что это не животное, а разумное существо, которое нашло нечто, способное в будущем принести пользу.

– Вир, но как?..

– Мутант, – единственное возможное объяснение.

То, что я видел, плюс посёлок в болоте… всё это значило… Итак, проводились эксперименты с мутациями местных животных, а не только с привозными. Но с какой целью?

Бородавочник снова принялся осматривать или обнюхивать мертвеца. Потом повернулся к флиттеру и предпринял тщетную попытку залезть в кабину – это было настолько не похоже на его обычное поведение, что я с трудом перевёл дыхание. Но приземистое тело помешало ему, хотя зверь и прилагал большие усилия. Наконец он оставил свои попытки и двумя большими прыжками исчез в направлении болота. Нож он унес в пасти.

Для нас он кое-что сделал. Его поведение у Флиттера ясно показало, что в кабине никого нет. А машина нам нужна.

Надев рюкзаки, мы спустились с холма. Шли не торопясь. И тщательно осмотрели лужайку, прежде чем выйти на неб.

Тело мы обошли так же, как и тех, оглушенных станнером. Проходя, я заметил, что мертвец одет в космический мундир. К какому союзу он относился, мы никогда не узнаем.

Пока Тед караулил, я вслед за бородавочником заглянул внутрь. Флиттер был шестиместный, одна из больших машин из порта. За пассажирским салоном валялось множество ящиков, как будто экипаж занимался грабежом. Я протиснулся внутрь и сел в кресло пилота. Как я и думал, машина была на ручном управлении.

– Давай! – позвал я Теда.

Он повиновался без лишних движений, захлопнул за собой дверцу кабины и сел в кресло второго пилота. Я включил двигатель. Указатель энергии приближался к нулю. У меня не было времени на подзарядку в порту. Оставалось надеяться, что до Батта хватит.

У меня была небольшая практика в обращении с флиттерами. В последнее время на Бельтане больше пользовались хопперами. Тем не менее я поднялся в воздух всего лишь с одним-двумя толчками. И направился на юго-запад с наибольшей скоростью, какой мог достичь. Намного быстрее, чем в хоппере. Курс я проложил в обход порта, чтобы не насторожить врагов, которые, возможно, там ещё оставались.

– Вир, – нарушил молчание Тед, – эти мутировавшие бородавочники…

– Да?

– Ведь о таких экспериментах никогда не сообщалось.

– Нет.

А сколько ещё подобных секретов теперь обнаружится? Возможно, проводились такие эксперименты, о которых вообще не имелось информации, даже закодированной в памяти компьютера.

– А что если есть и другие?

– Думаю, можно ожидать дальнейших сюрпризов.

– Но ведь мы теперь не можем рассчитывать на помощь извне. И…

– И нам придётся жить на Бельтане вместе с мутантами, – закончил я. – Да, есть над чем задуматься.

– Батт в дикой местности, далеко от заповедников. Вир, как ты думаешь, мы сможем открыть пещеры вновь? База была бы безопасным местом…

– Да, если там нет опасных местных животных. Помнишь ледяную пещеру?

В общем, он был прав. Лугард и его предшественники хорошо продумали местоположение последнего убежища.

– Вир, посмотри – туда! – Движение заметил Тед, я сосредоточил внимание на приборах.

То, что он увидел, при других обстоятельствах было бы вполне обычным зрелищем в это время года. Внизу на поле роботы убирали урожай; в конце каждых трёх рядов они выплёвывали мешок с зерном. Но кто их запрограммировал? За ними виднелись ещё два поля, уже убранных. Значит, они работают день, может, два.

Беженцы? Неужели остались выжившие, которые подумали об уборке? Роботов требовалось тщательно программировать: наши поля невелики, а роботы склонны действовать, невзирая на изгороди, забредая даже в густой кустарник, если за ними не присматривать. А здесь поля убраны правильно. Но не было видно никого с управляющим устройством. И ферм поблизости нет.

– Клиновидный овёс!

Узнав злак, я невольным движением чуть не остановил флиттер в полёте. Это не человеческая пища. Грубое зерно, которое убирали роботы, обычно направлялось в заповедники, где зимой служило кормом животным. Зачем убирать клиновидный овёс теперь?

Робот, двигавшийся под нами, подошёл к краю поля. Я ожидал, что он врежется в изгородь. Возможно, какой-нибудь умирающий в бреду активировал робота, сам не понимая, что делает.

Но робот на границе поля остановился. Я ещё раз облетел поле, рассматривая подготовленные к отправке мешки с зерном и стоявшего робота. Поле убрано совсем недавно, может, только вчера. А мешков с зерном нет. Оставались лишь три у изгороди. Остальные исчезли.

– Кто-то жив! – воскликнул Тед. – Давай поищем. Вир, мы должны!

С поля вела дорога. Мы пролетели вдоль неё, но не увидели ни фермы, ни небольшого посёлка, только амбар для зерна. И никого живого.

И хоть нам срочно нужно было возвращаться в Батт, я не мог не учитывать возможности, что кто-то из поселенцев выжил. Поэтому я посадил флиттер на площадке, где останавливались грузовые машины.

Двери амбара были широко раскрыты. А внутри ничего – ни одного мешка. Мы звали, потом я увидел микрофон коммуникатора на стене и попробовал вызвать по нему. Ответа не последовало.

Возвращаясь к флиттеру, я увидел следы в пыли. Это не были следы хоппера или машины, лесных ботинок или космических сапог.

Отпечатки копыт, и я их узнал. Совсем недавно, уже после того, как тут побывали последние машины и человек, по дороге прошло несколько сирианских кентавров. Клиновидный овёс и кентавры хорошо увязывались друг с другом. Но робот-уборщик – кто руководил им? И вдруг я почувствовал, что не хочу этого знать, хочу вернуться в Батт, к своим, в дикую местность, где нет места невероятному.

– Вир, смотри – тут что-то тащили. – Тед показал полосы в пыли.

Да, тащили что-то тяжелое. Мешки с зерном или?.. Всё вокруг показалось чужим. У нас появилось такое чувство, будто мы слишком задерживаемся там, где нас не хотят видеть. Не то чтобы я ощущал слежку, что какие-то наблюдатели-нелюди лежали поблизости, разглядывая нас. Нет. Как будто мы заглянули в покинутый дом, где больше никогда не будут жить люди.

Успокаивая разыгравшееся воображение – такие картины увидишь разве в развлекательных лентах, – я направился к флиттеру. И, набрав максимальную скорость, решил больше не отвлекаться.

Мы не снижались над полями, ждущими уборки. То, что росло там, предназначалось для людских желудков. Нигде не было видно действовавших роботов. Ещё месяц, может, всего три недели, и урожай уже не спасти. Во мне росло чувство, что нам в Батте придётся об этом серьёзно подумать. Припасы следует сохранить для непредвиденных обстоятельств, а питаться тем, что дадут поля. Всегда должен быть запас на крайний случай.

Необходимо было обогнуть порт, поэтому мы пролетели над двумя небольшими поселками – Риволмом и Пикчексом. Их не бомбили, но и они превратились в могилы.

К сумеркам мы приблизились к дикой местности, в которой находится Батт. На случай, если Аннет продолжает включать коммуникатор, как она это делала раньше время от времени, я настроил прибор на волну порта – так нельзя установить, куда мы движемся, – и передал в нашем коде:

– Говорит Вир, говорит Вир, отвечай, Грисс…

Считая, что она поймёт меня (впрочем, на самом деле на ответ я не надеялся), я установил коммуникатор на автоматический повтор вызова. Но вдруг щелчки нашего кода были заглушены более громким сигналом. Я громко произнёс, переводя с кода:

– Опасность, опасность!

Я передал: – Что случилось?

– Отряды мутантов, отряды мутантов. Нас осаждают отряды мутантов – не приближайтесь!

Она, должно быть, считала, что мы идём пешком и не имеем оружия. Но отряды мутантов – что это значит? Бородавочник, обыскивающий мертвеца в поисках ножа, следы кентавров, роботы-уборщики, которые больше не служат человеку, – что происходит на Бельтане?

В прошлом я не обращал внимания на разговоры о необычных экспериментах с мутантами. О звериных отрядах, участвовавших в войне, говорилось только в закрытых сообщениях. Но и эти отряды, и группы наблюдателей состояли из высокоразвитых животных, и обязательно под командованием человека. Командир-человек всегда был способен сохранить порядок и дисциплину в своём чешуйчатом, пушистом или крылатом войске.

Но что, если среди этих мутантов оказывались мятежники – вернее, те, кого считали мятежниками исследователи: мутанты, не желавшие подчиняться человеку? Благоразумнее всего было бы их уничтожить, проследив, чтобы они не дали потомства. Однако, несмотря на ограничения подобных экспериментов в последнее время, всегда находились ученые, настолько увлечённые своим делом, что продолжали работать, не обращая ни на что внимания, считая, что никакой опасности нет, пока образцы под присмотром.

– Что за мутанты? – передал я.

– Мы не можем определить, их много, они разные. Держитесь подальше… – пришёл ответ.

Отвечала Аннет, я узнал её почерк.

– Мы во флиттере. – Поскольку нам угрожали не беженцы, я решил говорить в открытую. – Можем ли мы сесть на крышу?

– Нет. Среди них унжеры…

Тед свистнул, и я мог бы сделать то же. Гигантские хищные птицы, туземные обитатели равнины. Унжер достаточно велик и безмозгл, чтобы не только напасть на флиттер, но и повредить его. Нападение нескольких унжеров вполне способно отправить нас на землю. Но я не видел смысла в том, чтобы садиться на поверхность. Как пройти через отряды мутантов? К тому же наземный вход в крепость закрыт.

Я взглянул на оружие, захваченное у беженцев. Два лазера…

– Включаю автопилот, – сказал я Теду. – Займи это окно, а я – то. Стреляй из лазера. Будем пробиваться.

Он взял один из лазеров и осмотрел спусковой механизм, я проделал то же с другим. Оружие не сложнее станнеров, к которым мы привыкли. Прицел и спусковая кнопка. Нацелишься и нажимай её.

– У меня есть оружие, – передал я Аннет. – Мы летим.

И мы полетели в сгущавшемся сумраке. Я увидел направленный в небо прожектор – маяк. Сквозь эту световую колонну пролетали унжеры, казалось, патрулировавшие в воздухе над Баттом. Наших на крыше не видно, но хоппер, который мы там оставили, теперь стоял в другом месте. Прожектор был сбит со своего основания и помят, но продолжал светить.

– Приближаемся! – предупредил я Теда.

Звук мотора, должно быть, насторожил летавших стражников. Один отвернул и полетел прямо на нас. Я обождал, пока он не окажется в зоне досягаемости, затем выстрелил из лазера. Пламя охватило птицу, и через мгновение обугленное тело тяжело падало. Я увидел, как луч лазера срезал другого унжера, и понял, что Тед начеку. Мы сбили ещё шестерых, прежде чем они оставили нас в покое и поднялись в небо, с которого уже ушло солнце, но ещё не исчезли цвета. Теперь оборона целиком падала на Теда, а мне предстояло посадить флиттер на крышу. Я не был уверен, что мне хватит умения, но другого выхода не было.

Я сделал три круга, не решаясь садиться. Наконец, в четвёртый раз, зная, что лучшей возможности у меня не будет, я нажал кнопку посадки.

Лишь просидев несколько мгновений в неподвижном флиттере, я поверил, что мы благополучно сели. Выключил мотор и выскользнул из кабины с лазером наготове, чтобы отразить нападение.

Вход в сторожевую башню на крыше закрыт. Я нетерпеливо застучал рукоятью лазера и обернулся, услышав свистящий крик сверху. Тед бежал по крыше, обернулся, опустился на одно колено, выстрелил. Я увидел скользящего вниз унжера и понял, что Тед промахнулся. Выстрелил сам – и удачно.

Послышался стук, что-то ударилось о крышу, вначале недалеко от Флиттера, потом ближе к нам. Тед подбежал ко мне. Тут он включил фонарь, и я увидел, что стучало – стрелы из какого-то серебристого материала с остриями, вымазанными зловещей жидкостью. Они прилетали снизу, из-за стен Батта. Стрелы продолжали падать всё ближе к нам. Мы не могли вернуться к флиттеру под этим дождём, и я подозревал, что стрелы гораздо опаснее, чем кажутся.

– Лазером, – сказал я Теду. – Прожигай мне дорогу. Стреляй в воздух, не давай им упасть.

Он так и поступил, оставив мне узкое пространство под лучом. Я чувствовал над собой горячий воздух. Ухватив дымившуюся тушу унжера, я использовал его как укрытие. Теперь, если успеют открыть дверь, у нас есть шанс. Конечно, если в крепости знают, что мы на крыше, и сейчас разбирают завал.

Стрелы продолжали падать. Тед хотел жечь их, но я его остановил. Заряды лазеров нам ещё понадобятся. Оставалось только ждать и надеяться.

– Что за мутанты? – спросил Тед. – Бородавочники? Кентавры?

– Может быть кто угодно. У нас импортировали множество животных.

Да, подумал я, множество, а среди нас нет никого, кто бы знал, где и как искать о них информацию, чтобы понять природу неожиданного противника.

Мы услышали шум за дверью.

– Вир?

– Да! – закричал я.

Казалось, прошло бесконечно много времени, прежде чем нас впустили внутрь. Едва взглянув на нас, Эмрис, Гита, Сабиан и Аннет снова принялись сооружать баррикаду. Аннет глянула на меня через плечо, продолжая работу:

– Они напали три часа назад. Мы собирались навсегда закрыть этот вход.

– Хорошо, что не успели, – я начал ей помогать. – Кто? Или что?

– Не знаем, Вир, не знаем! Они напали внезапно. Некоторых мы узнаём, других – нет. Животные, которые уже не животные. Вир, неужели мир сошёл с ума?

– Его к этому подтолкнул человек, – ответил я. – Мы остались одни.

Она как будто на глазах постарела.

– Все умерли…

– Или умирают, – я подумал о беженцах.

– А как нам… как нам помириться с этими? – Она указала на стену Батта и на то, что за ней.

Действительно, как? У меня не было ответа, да и ни у кого в тот час его не было.

Глава 18

Нам рассказали, что мутанты возникли как бы ниоткуда. За время осады мы даже не узнали ни их количества, ни того, какие виды животных к ним относятся. А осада была настоящая, державшая нас за стенами крепости. В конце концов в отчаянии я поднял флиттер и принялся летать низко над землёй, где они укрывались, а Тед и Эмрис поливали местность из окон лучами станнеров. После первой схватки с унжерами мы не использовали лазеры.

Весь день после этого мы не замечали среди камней и кустов никакого движения. На второй день со сторожевой башни я увидел отступление странного войска – оно ушло к горам. Ещё три дня мы не решались поверить, что мутанты действительно ушли, не оставив засады.

Мы не знаем, почему они на нас напали. Быть может, освободившись от власти человека, они не желали снова в ней оказаться. Загадкой оставалось и то, как они узнали, что мы в Батте. Гита предположила, что один из освобождённых на станции мутантов следовал за нами. Однако это свидетельствовало бы о давно существовавшей организации. Объединить разные виды в единую армию – сложнейшее действие. Я не мог поверить, что мутанты настолько разумны.

Одно время мы думали, что ими командуют люди – какой-нибудь уцелевший патрульный, свихнувшийся от пережитого, послал их против нас, приняв за врагов. Но Аннет оказала, что до появления унжеров все они много раз бывали на крыше, и любой человек распознал бы себе подобных.

Во всяком случае и нападение, и его прекращение оставались неразрешимой загадкой. Точно так же мы никогда не узнаем, что вызвало нападение на Кинвет и распространение заразы.

Мы знали, что теперь, после отступления мутантов, у нас самая сильная позиция на Бельтане. Возможно, нас спасло осознание страшной реальности. Нам так много предстояло сделать, что мы работали с утра до вечера и, утомлённые, засыпали мёртвым сном.

Нашим спасением был флиттер. Мы не решались выходить в окрестный лес. Мутантов не видели, нападений больше не было, но не было и уверенности, что они не прячутся где-нибудь поблизости, готовые напасть.

Мы с Тедом никогда не вылетали вместе, чтобы не потерять обоих пилотов. Он стал так же хорошо управлять флиттером, как и я, а потом и лучше меня. Мы по очереди вылетали на разведку, хотя ни разу не видели ни беженцев, ни выживших поселенцев. Главной целью Теда стала ремонтная мастерская в порту; он брал с собой Эмриса; тот караулил, пока Тед грузил инструменты и запчасти, которые затем перевозил в Батт. Теперь у нас всего достаточно, чтобы флиттер работал многие годы, заверил меня Тед. Если, конечно, не произойдёт крушения.

Гита, Сабиан и я дважды посетили фермы и активировали робоуборщиков, оставляя их работать на ночь – им безразлично, день или ночь; возвратившись на рассвете, мы увозили убранное; работали мы под охраной всякий раз, как оказывались на краю поля.

Мы видели других роботов и знали, что их привели в действие мутанты. Но эти роботы функционировали днём, а ночью урожай убирался. Возможно, среди мутантов были ночные животные.

Потом появились признаки, что их организация – если таковая существовала – раскололась и началась кровавая борьба. Однажды, отправившись в сад, мы обнаружили, что не первые побывали здесь. Почва была изрыта острыми копытами кентавров, были и отпечатки лап, которых я раньше не видел, только в пыли рядом с Баттом. Виднелись пятна свертывавшейся крови, но тел не было.

После этого мои надежды окрепли. Если наши враги поссорились, нам угрожает меньшая опасность. Теперь их будут больше занимать собственные распри.

Трижды я возвращался в порт и пытался разобраться в записях. Иногда попадались понятные отрывки. У Гиты, которую я брал с собой из-за её привычки работать с записями, получалось лучше. Мы нашли небольшой переносной аппарат для чтения записей и вместе с грудой катушек привезли в Батт и разместили в комнате связи. Позже постараемся установить, какой информацией мы располагаем (впрочем, большей частью она слишком специальная).

Именно тогда я начал свой рассказ о последних событиях бельтанской истории. Но боюсь, что он слишком неполон, что мы упускаем информацию, которая в будущем понадобится.

Медикаменты и информационные записи из медицинской библиотеки мы смогли переместить в Батт. Но никто из нас не обладает нужной квалификацией для управления сложной диагностической и хирургической техникой, поэтому многие достижения медицины для нас пропали.

Нижние помещения Батта загромоздились всевозможными материалами из порта и посёлков; ободрённые отсутствием нападений, мы старались собрать всё, что возможно. И мы не разбирали находки, просто приносили всё, что помещалось во флиттере.

Началась осень, дожди шли даже в лавовой местности, где обычно сухо. Мы закрепили флиттер и хоппер, укрыли их пласталистами. И лишь тогда занялись разборкой найденного. Распаковывали то, что можно использовать сразу, остальное складывали для хранения.

Иногда вспыхивали стычки, когда работавшие не соглашались друг с другом. Но так много предстояло разобрать, так это было интересно – самое разнообразное добро было привезено во флиттере, – что мы забывали споры.

Наконец, поняв, что плохо организованная работа ведёт к ещё большей сумятице, мы устроили совет и решили составить план и строго его придерживаться. С этих пор мы работали не менее напряженно, но с большим успехом.

Я хотел попытаться вернуться в пещеру Лугарда. Привлекали не только запасы, остававшиеся там, но и возможность получить хорошее убежище. Вдобавок в ледяной пещере имелся клад древних вещей, в котором могли храниться ещё большие чудеса, чем жезл, отогнавший чудовищ. Но работать в пустыне, чтобы раскопать пещеру, пусть даже под охраной, было безумием.

Вместе с работой по плану мы подготовили программы обучения – каждый из нас должен был изучать какую-то специальность и общие сведения, необходимые для выживания.

Именно тогда мы осознали (говоря «мы», я имею в виду себя и Аннет), что это дети людей, которые много поколений были узкими специалистами и привыкли работать умственно, а не физически. Первые поселенцы Бельтана были отобраны за знания, и хотя их потомкам не хватало первоклассного обучения, получаемого на других планетах, они унаследовали образ мышления и привычку к поиску информации.

Тед избрал технику и упрямо изучал её, ему помогал Эмрис. Они проводили много времени в подземном складе, изучали инструкции к машинам, разбирали моторы, которые мы не могли использовать, и снова собирали их. Думаю, это была очень полезная тренировка.

Аннет проявляла способности к биологии. Она собрала и прочла все ленты, касавшиеся мутантов, каждую свободную минуту она погружалась в них, а Гита, интересовавшаяся общими, а не специальными проблемами, стала нашим библиотекарем и вела информационные записи.

К моему удивлению, Прита выбрала медицину, придя к ней через интерес к лекарственным травам, который у неё давно уже проявлялся. Сабиана занимали роботы и уборка урожая. Теперь он заинтересовался агротехникой.

Айфорс не склонялся к чему-либо конкретному. Он много и разнообразно читал, и я подумал, что он следует примеру Гиты. Дайнан тоже ещё не сделал выбора, но усердно изучал то, что мы ему советовали.

Я не упоминаю Дагни – это было наше постоянное горе. В течение осени продолжалось медленное улучшение её состояния. Прита и Аннет проводили с ней многие часы, но регрессии происходили так часто, что и более терпеливые воспитатели пришли бы в отчаяние. Гита снова и снова проигрывала детские записи, и мы радовались, когда Дагни отзывалась на них. Но казалось, какая-то важная часть её мозга функционирует неверно. Мы начинали радоваться улучшениям, а она тут же вновь уходила в беспамятство.

Думаю, она так и не поняла, что случилось, и почему она живёт за толстыми стенами Батта, а не дома. Она не проявляла любопытства – это казалось Аннет самым зловещим симптомом.

Осенью она стала часто простужаться и проводила большую часть времени в постели, кашляя, ненадолго засыпая. Аппетита у неё не было. Иногда её приходилось кормить с ложечки, она упрямо отворачивала голову от Аннет или Приты, пытавшихся накормить её супом.

В каждом помещении Батта стояли нагреватели, мы с Тедом постоянно возились с ними, используя все инструменты, какие могли найти. Но когда дожди сменились снегом, в комнатах стало холодно. Теперь Дагни не вставала, и я заметил, что она всё меньше сидит в постели, облокотившись на подушки. Нас приводило в отчаяние, что не хватает знаний, чтобы помочь ей. Мы могли дать ей лишь заботу и любовь.

Конец наступил в середине зимы. Однажды утром Дагни как будто пришла в себя. Дайнан провёл с ней много времени, но наконец, обеспокоенный, пришёл к Аннет и спросил, что ему сказать сестре: она хочет домой и спрашивает, где её родители. С необычной для его возраста мудростью брат-близнец объяснил ей, что они находятся в другом посёлке по делу, связанному с работой лаборатории. На время Дагни успокоилась. Но теперь она вновь волнуется и просится к родителям.

Дайнан, помнивший, как она в таких же обстоятельствах убежала в ледяную пещеру, встревожился её настойчивостью. Аннет обнаружила, что Дагни сидит на краю кровати, закутавшись в одеяло, и готова бежать. Приход Аннет успокоил девочку, и она согласилась снова лечь; лекарство она принимала только вместе с Дайнаном.

Возбуждённое состояние перешло в глубокий сон; и больше Дагни не проснулась. Мы похоронили её, как когда-то Лугарда: земля была скована морозом. Лазером я высек имя и даты жизни; впрочем, мы потеряли счёт времени и считали не дни, а сезоны. Мы ведь так и не узнали, сколько дней провели в пещерах.

Так мы потеряли второго – после Лугарда – члена нашей группы. И так мала была эта группа, что хоть Дагни почти не принимала участия в нашей жизни, после её смерти образовалась брешь, которую нечем было заполнить. Аннет, Тед, Гита и я много работали, чтобы и остальные были постоянно заняты.

Мы отпраздновали День Середины Зимы, как можно тщательнее вычислив эту дату. Мы надеялись, что дети не станут сравнивать наш праздник с прошлогодним. Аннет приготовила вкусный обед с инопланетными приправами, которые она теперь расходовала крайне бережно. После обеда Гита подошла ко мне и протянула небольшой свёрток.

В нём оказалась дудочка – не такая, как у Лугарда. Ей не хватало волшебства. Но Гита сунула её мне в руки, и я увидел, что все смотрят на меня.

И вот я, игравший когда-то в беззаботные дни детства на тростниковой дудочке, но никогда после того, как услышал Лугарда, поднёс дудочку к губам, вначале неуверенно, потому что давно не играл. Но потом, ноту за нотой, припомнил одну из походных песен. Вначале получалось с трудом, потом легче. Аннет подхватила мелодию, остальные – за ней, их голоса заглушили звуки моей дудочки – возможно, к лучшему. Когда песня кончилась, Гита сказала:

– Не надо больше слов, Вир… только мелодию.

Это меня подбодрило, и я осмелился на серию журчащих нот, которые исполнял когда-то у костра – тогда мы были всего лишь бродягами, а не последними уцелевшими на планете людьми. Я сыграл мелодию до конца, а они напряженно слушали, как будто моя музыка открывала дорогу к лучшим дням.

После Дня Середины Зимы холода усилились. Мы дрожали и возились с нагревателями, почти не выходя из Батта, хотя иногда случались дни с ярким солнцем на ослепительно белом снегу.

В Батте было безопасно, но меня начала тревожить мысль, что придётся отсюда переселяться. Возвращаться в посёлок не хотелось. Там слишком много воспоминаний. Стоило обдумать устройство нового, нашего собственного посёлка у порта. Конечно, я не надеялся восстановить космический маяк. С другой стороны, если хаос, вызванный войной, не продлится так долго, как предсказывал Лугард, и кто-то снова попытается установить контакт с Бельтаном, то приземлится корабль в порту.

Обнаружив, что порт пуст, осмотрев ближайшие посёлки, экипаж корабля вряд ли двинется дальше в поисках уцелевших жителей планеты.

В конце концов, я упомянул об этом на одном из еженедельных советов. Ни одно из зданий порта мы не могли сделать таким же неприступным, как Батт. И потребует это многолетней работы. Сабиан с энергией, которой я от него не ожидал, напомнил, что нужно заниматься и сельским хозяйством. Хотя мы, даже с помощью роботов, не можем возделывать все ранее окультуренные земли, но основные виды продуктов надо выращивать.

Поля располагались ближе к порту, чем к Батту. Запрограммированные роботы основную работу выполняют сами. Мы не забывали и о мутантах. Единственным свидетельством, что они не потеряли к нам интерес, оставались следы на снегу вокруг Батта (мы даже не были уверены, что следы оставлены мутантами, а не обычными животными). Но мы не хотели быть внезапно отрезанными от крепости.

Итак, было решено, что я полечу в порт и осмотрю его в поисках небольшого здания, пригодного для наших целей. Со мной отправится Эмрис, он поднимет флиттер, пока я буду заниматься разведкой. Мы старались обезопасить наше самое ценное имущество.