Текст книги "Нет ночи без звезд. Зеркало Мерлина"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Тёмные волосы, сегодня утром так аккуратно расчёсанные Юлией, теперь спутанной массой лежали на плечах, в них торчали листья и веточки, засевшие, когда он пробирался сквозь кусты. Смуглое лицо и густые чёрные брови, сросшиеся на переносице. Изумительно зелёные глаза под ними.

Одежда, которую сшила Юлия, украсив красной нитью, порвана и испачкана, длинные брюки заткнуты за голенища сапог. На груди единственное украшение – коготь орла на красной нити. На подбородке засохшая грязь, щека исцарапана. Хотя одежда у него добротная и тёплая, мальчик был одет не так роскошно, как можно было ожидать от внука вождя. В сущности только отличный нож в кожаных ножнах, висевший на поясе, свидетельствовал о том, что его владелец не просто сын охотника или копьеносца.

Мирддин поднял руки, отбрасывая назад волосы. Он решил, что здесь нужно выглядеть достойно. Может, тот, кто с ним говорил, разглядев его получше, решил, что он больше не достоин слов.

– Мы тебя ждали, Мерлин, – снова без всякого предупреждения прозвучал голос.

Мерлин? Они… те, кто тут скрываются… хотят называть его так. Мирддин снова почувствовал страх. Что если они обнаружат свою ошибку? Он глубоко вздохнул и упрямо посмотрел в зеркало: собственное отражение почему-то внушило ему уверенность.

– Вы… вы ошибаетесь, – он заставил себя говорить громко. – Я Мирддин из дома Найрена.

Он напряжённо ждал немедленного наказания. Сейчас его выбросят из пещеры, как листок. А ему почему-то хотелось остаться, узнать, что это за место, кто с ним разговаривает, называя его этим странным именем.

– Ты Мерлин, – уверенно заявил голос. – И всё это приготовлено для тебя. Отдохни, сын, а потом узнаешь, кто ты, и начнёшь учиться.

Из правого прямоугольника выдвинулась планка. Мирддин осторожно ощупал её. Она была достаточно широкой и казалась прочной, его вес она выдержит. К тому же, решил он, не стоит спорить с этим голосом. Слишком уж уверенно и властно он звучал.

Мирддин осторожно уселся перед зеркалом. Хотя сидение и было твёрдым, оно слегка подалось под его весом. Сидеть стало очень удобно. Отражение в зеркале исчезло. И прежде чем Мирддин успел встревожиться, там появилось другое изображение. И началось обучение…

Вначале на Мирддина был наложен строгий запрет, так что он теперь не мог ни с кем поделиться впечатлениями о своём странном приключении, даже с Лугейдом, который единственный во всём клане мог бы его понять. Но запрета на мысли и воспоминания не было. И иногда узнанное в зеркале так его возбуждало, что в доме клана он бродил как в тумане.

Лугейд, который мог бы что-нибудь заподозрить, в это время отсутствовал, служа посыльным между Найреном и другими вождями и маленькими королями, пытаясь сколотить союз, способный противостоять натиску саксов. Потому что у Амброзиуса не хватало сил, чтобы противостоять и крылатым шлемам, и сторонникам предателя Вортигена. Ему постоянно приходилось отправлять отряды в разные концы беспокойных границ.

И Мирддин несколько следующих лет мог легко ускользать из замка, проникать в пещеру и проводить долгие часы перед зеркалом. Вначале он многое не понимал из того, что ему показывали. Он был слишком мал, и его опыт был слишком ограничен. Но изображения в зеркале, хотя в подробностях и не повторявшиеся, снова и снова сообщали ему факты, пока они не стали частью сознания мальчика, как ежедневные события жизни, знакомые ему с рождения.

Мирддин понемногу стал применять изученное. Он обнаружил, что сведения, сообщённые зеркалом, имеют практическое применение. И хотя сам он был мал, он уже мог повлиять на ребят, достаточно выросших, чтобы владеть оружием. Он очень рано понял, что кроме него никто не может даже увидеть расщелину, ведущую в пещеру, хотя ничего не знал об искажающих полях.

Помимо того, что он мог таким образом исчезнуть без следа, он мог также внушить своим товарищам по охоте или по пастушеству, что он весь день находился с ними, хотя на самом деле проводил эти часы перед зеркалом.

Но хотя теперь ему и хотелось использовать свои знания, вместе с тем действовали определённые ограничения: так он дважды пытался убедить Юлию увидеть несуществующее и оба раза отказывался от попыток. Так он узнал, что его новое оружие предназначено не для лёгких целей, а главным образом, чтобы предоставить ему время на обучение.

Новости медленно доходили до горной крепости. Лугейд не возвращался. Наоборот, стало известно, что он направился в далёкое путешествие к Месту Солнца. Мирддин горевал об этом: он надеялся поделиться с друидом своими удивительными открытиями, понимая, что только старый Лугейд, владеющий обрывками древних знаний, сумеет понять его.

Вскоре после известия о поездке Лугейда появились ещё более тревожные и трагические новости, сообщённые горсткой израненных, усталых людей; многие из них держались в сёдлах своих выносливых горных пони одной лишь силой воли и при помощи товарищей. Отряд Найрена встретился с изменой в одном из походов, и половина бойцов вместе с вождём погибла. Выжившие с трудом добрались до крепости в непрерывных осенних дождях, и весь клан замер, ожидая новых тяжёлых ударов.

Когда же немедленного удара не последовало, все немного успокоились, но дом клана стал местом скорби и траура. Гвин Однорукий, младший брат Найрена, стал вождём, поскольку у Найрена не было сыновей. Впрочем, Гвин из-за своего увечья не мог быть настоящим вождём, хотя у него и было хитроумное бронзовое приспособление. Прикреплённое к запястью, оно служило ему боевой дубиной.

Если бы Мирддин был старше, он мог бы предъявить свои права, но для вождя-мальчика теперь было далеко не подходящее время, и клан с шумным одобрением принял Гвина. Это было время сбора урожая, но люди работали на своих маленьких полях, постоянно оглядываясь, а меч и копьё держали наготове. И на высотах у готовых вспыхнуть сигнальных костров бдительно дежурили часовые.

Мирддину теперь редко выпадала возможность ускользнуть в пещеру к зеркалу, и он постоянно испытывал раздражённое нетерпение. К тому же мальчик не знал, многому ли его успели научить. Однажды ему удалось убежать в пещеру, к волшебному зеркалу. Возможно, по чистой случайности, а может и нет, но он в этот день задержался перед зеркалом дольше обычного. Когда он выбрался из расщелины, сгущались сумерки.

Боясь, что ворота крепости закроют, он побежал вниз по склону меж скалами, думая только об одном: как бы поскорее добежать до дома клана. И не заметил подозрительных скользящих теней, пока чья-то рука не ухватила его за лодыжку. Он упал и от удара едва не потерял сознание.

Сильные руки прижали его к земле. Он тщетно пытался сопротивляться. Кто-то ухватил его за волосы и повернул голову, чтобы разглядеть лицо.

– Слава милосердной троице! – радостно произнёс кто-то. – То самое отродье! Сам пришёл к нам в руки, как петух за зерном.

У Мирддина не было возможности рассмотреть своих похитителей. На него набросили плащ, кисло пахнувший смесью человеческого и лошадиного пота. Поверх плаща повязали верёвку, так что мальчик превратился в беспомощный тюк, который любой торговец может легко бросить на спину лошади. И вот, подобно такому тюку, он лежит на спине лошади, голова его свесилась и подскакивает на каждой неровности дороги.

Глава 3

Вначале мальчик подумал, что попал в руки отряда саксов. Тогда почему они сразу его не убили? Он попытался рассуждать спокойно и тут же вспомнил, что говорили похитители на его языке. Именно он был «отродьем». Очевидно, они искали его. Но зачем он им?

Мирддин с трудом дышал под плащом, отчаянно пытаясь сохранить мужество. Очевидно, он чем-то ценен… Как раб? Нет, рабов достаточно. Из-за того, что он родственник Найрена? Но ведь вождь клана теперь Гвин…

Голова его свисала со спины лошади, от неудобной позы в ней шумело, мальчика начало тошнить. К тому же очень трудно было бороться со страхом.

Долго ли продолжалась эта пытка, Мирддин не знал. Он был почти без сознания, когда его сняли с лошади и без церемоний швырнули на землю.

– Осторожнее! – приказал кто-то. – Помни, он нужен живой, а не мёртвый.

– Дьявольское отродье, такие приносят беду, – ответил другой.

Кто-то ухватился за плащ, но Мирддин не мог даже пошевелиться. Чьи-то руки сомкнулись вокруг его тонкой талии. Человек, так грубо тащивший его, в темноте виднелся лишь смутной фигурой. Мальчику прочно связали руки. Потом рывком проверили прочность верёвки, и только тут Мирддин смог рассмотреть окружающих.

Фигуры появлялись и исчезали, и он не знал, сколько их. Слышно было, как переступают лошади. Ночь очень холодная, а ледяная земля, на которой он лежал, вызывала безостановочную дрожь. Похитители молчали, и мальчик по-прежнему не знал, кто они. Впрочем, теперь он был уверен, что это не саксы.

Кто-то подъехал к небольшой поляне, где они остановились. Одна из скорчившихся фигур поднялась на ноги и пошла навстречу пришельцу.

– Он у нас, лорд.

Ответом было хмыканье, затем всадник сказал: «Тогда поезжайте. Не время отдыхать. В конце концов, в нём кровь Найрена, и клан не оставит его без отмщения. Торопитесь. У Зуба Гиганта вас ждут свежие лошади.»

И всадник исчез в темноте ночи. Мирддин услышал недовольное ворчание.

Снова мальчика посадили на лошадь. Только на этот раз он сидел в седле; верёвка, пропущенная под животом лошади, стягивала его ноги. На него опять набросили плащ. Голова у него отчаянно болела; он изо всех сил боролся с обмороком, опасаясь упасть на землю и быть затоптанным, прежде чем всадники подхватят его.

Они ехали всю ночь, остановившись лишь один раз у высокой скалы, которая действительно могла быть зубом, вырванным из чьей-то огромной ужасной пасти. Тут они пересели на свежих коней. Мирддин погрузился в туман страха, боли и недоумения. Никто не разговаривал с ним, не заботился об его состоянии. Всё его тело превратилось в сплошной синяк, и каждый шаг коня вызывал новый взрыв мучительной боли. Однако он сжал губы, решив, что никакая боль не вырвет у него крик.

Они спустились с холмов. Рассвет застал их на одной из дорог, построенных римлянами. Только теперь Мирддин смог разглядеть своих похитителей. Они выглядели так же, как и люди клана Найрена, только с незнакомыми лицами. Из десяти человек восемь – обычные копейщики, какие могут служить вождю любого клана.

Но поводья коня Мирддина держал человек в искусно сшитом алом плаще, правда, изорванном и перепачканном. Его волосы цвета полированной бронзы спускались ниже плеч. Толстогубый рот скрывался в густых усах и щетине: видимо несколько дней его полных щек не касалась бритва.

Это был сравнительно молодой человек, с широкими плечами, на толстых руках блестели бронзовые браслеты. На боку у него висел меч римского образца, а спину закрывали полоски металла. Глаза покраснели: вероятно, он долго не спал; время от времени он зевал, чуть не выворачивая челюсти.

Сосед Мирддина слева представлял его полную противоположность. Это был худой человек в измятой, лишённой украшений кирасе. Шлем без шишака всё время съезжал набок, так как был ему слишком велик. Оружием ему служили меч и копьё с острым наконечником. И ехал он не сонно, а напряжённо, всё время оглядываясь по сторонам, как будто ожидал в любую минуту наткнуться на засаду.

Мирддинтак устал, что еле держался вседле, но похи тителине обращали на него внимания. Знания, получен ные впещере, не могли помочь ему определить, чего ожидать. Он знал только, что будущее не сулит ему ничего хорошего. Но он и не пытался представить себе, каким оно будет, это будущее. И не интересовался ни похитителями, ни местностью, по которой они проезжали. А местность для человека, родившегося в горах и проведшего там всю жизнь, выглядела очень странной.

К полудню дорога оживилась. Трижды отряды вооружённых всадников – саксов – уступали им дорогу. Несколько раз им попадались каменные здания, построенные по-другому, чем дом клана.

Мирддин хотел есть и пить, но ничего не просил у ехавших рядом. Однако когда они остановились у ручья, чтобы напиться и напоить лошадей, один из копейщиков набрал воды в деревянную чашку и поднёс к губам мальчика. Мирддин с жадностью выпил воду, и в голове у него прояснилось. Он взглянул на воина, менее зачерствевшего, чем его товарищи.

Копейщик был гораздо моложе остальных. Глаза его, бледно-голубые, смотрели с тяжёлым, мрачным выражением.

Мирддин продолжал глотать. Горло у него болело. Попытавшись заговорить, он испустил вначале лишь хрип.

– Спасибо… – начал было он, но тут к ним повернулся человек в шлеме.

– Придержи язык, дьявольское отродье, или мы загоним тебе в рот кол! – Он подъехал ближе. – Мы не нуждаемся в твоём волшебстве. – Рывком он натянул на голову Мирддина капюшон плаща, так что мальчик практически ослеп. – Дурак! – Очевидно, он обращался к копейщику, давшему Мирддину воды. – Ты хочешь, чтобы тобой овладели демоны? Этот колдун, хоть он и молод, может вызывать духов.

Мирддин услышал приглушённое восклицание, должно быть, своего благодетеля, и был доволен, что успел хоть немного попить, прежде чем вмешался один из руководителей отряда. Теперь он очнулся от транса, в котором находился большую часть ночи. Надеяться было не на что, но зато он начал думать. Как будто шок от внезапного нападения отбил у него способность рассуждать логично, а небольшая проявленная щедрость вернула эту способность.

Где искать помощи? В иллюзиях, с помощью которых он скрывал свои походы в пещеру? Хотя Мирддин был молод, знания его велики. И где-то в мозгу появилось ощущение, что вся эта история – часть того будущего, к которому готовило его зеркало.

Они называют его дьявольским отродьем. Он и раньше слышал эти слова, хотя в лицо ему этого не говорили. Кровь Найрена имела свои права в клане. Но поговаривали, что отец его не небесный повелитель, а демон. Разве не зачат он в канун Самейна, когда высвобождаются все злые силы? Не найди он пещеру с зеркалом, возможно, он и сам поверил бы в это. Но пещера была несомненным доказательством существования небесного народа, и там он узнал, что рождён с определённой целью. Вся его жизнь должна быть посвящена этой цели.

До сих пор у него не было врагов. Кланом правил Гвин, но Мирддин никогда не протестовал: его не привлекало будущее военного вождя. Всем давно было известно, что со временем он уйдёт с Лугейдом и будет изучать ведомые друиду тайны.

Так для кого же он может быть угрозой? Он размышлял над этим, пока они не прибыли в город, признававший власть Вортигена. Из разговоров своих похитителей Мирддин понял, что этот город и есть их цель. Неужто его захватили в качестве заложника? Но со смертью Найрена он потерял всякую ценность как заложник.

Очнувшись от своих мыслей, он попытался оглядеться. Капюшон позволял ему видеть только дорогу под ногами и основания каменных стен. Вначале его слух, привыкший к голосам и шумам небольшого посёлка, был совершенно оглушён. Мальчик с трудом отличал один звук от другого.

Лошади остановились; верёвка, связывавшая ноги Мирддина, упала. Тяжёлая рука сняла его с седла и грубо бросила на землю. Ноги не держали мальчика. Затем он почувствовал отвратительный запах. С него сдёрнули плащ, и Мирддин увидел, что оказался в каменной клетушке, с единственной скамьёй и узкой щелью в стене.

Ему развязали руки, но он их почти не чувствовал. Верёвки развязал человек в шлеме. Он толкнул мальчика в сторону скамьи.

– Теперь жди развлечения верховного короля, – проворчал он и ушёл, захлопнув за собой дверь. Мирддин оказался в полутьме.

Король. Мирддин не произнёс этого слова вслух. Есть лишь один король, хотя его власть опирается главным образом на саксов, которых он пригласил, вначале чтобы укрепить свою армию и защититься от набегов шотландцев, затем чтобы расправиться с теми, кто мог стать его соперниками. С самого раннего детства Мирддин привык к мысли, что Вортиген – предатель, человек, который повинуется приказам крылатых шлемов и перебил для их удовольствия своих близких родственников.

Чего же Вортиген хочет от него, Мирддина?

От напряжённого размышления голова заболела сильней. Мирддин молча сидел на каменной скамье, растирая распухшие руки, чтобы к ним вернулось кровообращение, и с трудом сдерживая стоны боли.

Он старался вспомнить всё, что знал о верховном короле. Последний слух, дошедший до горных кланов, гласил, что Вортиген собирается соорудить большую башню, которая затмит всё построенное римлянами.

Но бродячий однорукий торговец, рассказавший это, добавил, что строительство встретилось с трудностями, что тщательно уложенные камни на следующее утро оказывались разбитыми или разбросанными. По слухам, чьё-то волшебство побеждало все усилия строителей башни.

Мирддин прислонился головой к стене. Он так устал, что больше не мог сопротивляться сну, и погрузился во тьму, более тяжёлую, чем тьма тюремной камеры.

Проснувшись, он увидел мерцающий свет и на мгновение решил, что сидит перед зеркалом, а светятся прямоугольники и цилиндры в пещере. Открыв глаза пошире и пошевелившись на скамье, он понял, что свет исходит от факела, вставленного в кольцо на стене справа от него. Под факелом стоял человек и рассматривал мальчика.

Мирддин ощутил внезапный порыв радости. Такую белую одежду он видел лишь на Лугейде в праздничные дни. Впрочем, у этого человека не было золотой спирали, которую Лугейд носил на груди. Но ведь существует братство бардов. Значит, перед ним друг. А Мирддин знает слова, с которыми можно обратиться за помощью. Он собирался произнести фразу, которой его научил Лугейд, но первым заговорил незнакомец:

– Сын демона, сын нелюди, запрещаю тебе использовать дьявольскую силу. Накладываю на тебя духовные узы повиновения, которые ты не сможешь порвать.

И он начал напевать заклинание, указывая на Мирддина жезлом, частично белым, частично ржаво-красным, как бы покрытым высохшей кровью.

Ощущение было такое, будто в нос мальчику ударила волна отвратительного зловония. Мирддин затряс головой, пытаясь избавиться от невидимого облака, окружавшего этого человека. Такой не может быть другом Лугейда. В то же время Мирддин понял, что все ранее испытанные страхи ничто перед тем, что он ощутил сейчас. Потому что теперь опасность грозила не только его телу, но всему его существу. И он начал выговаривать не слова приветствия, а другие, которым тоже научил его Лугейд.

Он увидел, как расширились глаза друида. Посох взлетел в воздух, как будто жрец хотел кого-то ударить. Поднятый им ветер коснулся грязного лица Мирддина. Но жест этот был лишь пустой угрозой. И поняв это, мальчик овладел собой и подавил страх.

– Чего тебе нужно от меня? – Мирддин сознательно не добавил никаких слов вежливости. Незнакомец мог носить такую же одежду, как Лугейд, но внутренний голос говорил Мирддину, что он не может быть похожим на Лугейда.

Красный конец посоха указывал на мальчика, как копьё, подготовленное для последнего смертельного удара.

– Ты, не знающий отца, всё же послужишь верховному королю. Мы, говорящие с Силами, установили, что башня не сможет стоять, пока в основание её не будет пролита кровь юноши, не знающего отца.

В глубине памяти Мирддина ожило какое-то воспоминание. Возможно, он узнал об этом в зеркале, а потом забыл. Он не всегда мог вспомнить, что показывали ему в пещере. Некоторые факты, казалось, глубоко погружаются в его сознание и лежат там, пока случайное слово или вид знакомого предмета не оживят их, не вызовут на поверхность.

И он знал! Не смерть, в этом он был теперь уверен. Он знал, что его привела сюда не только воля короля. Была и другая причина, связанная с задачей, которую он лишь смутно ощущал впереди.

Если друид ожидал, что мальчик испугается, будет молить о пощаде, то был разочарован. Потому что Мирддин, опираясь на свои знания, смотрел на него уверенно, высоко подняв голову.

– О каких Силах ты говоришь? – Снова он сознательно опустил слова уважения. – Твой голос исходит не от небесных существ, а повинуется желаниям людей.

Друид тяжело дышал; он смотрел прямо в глаза мальчику, пытаясь подавить его волю, сделать послушным, готовым повиноваться приказам. А Мирддин, собрав все свои знания, отвечал ему уверенным взглядом.

– Что ты знаешь о небесных существах? – спросил незнакомец голосом, лишённым прежнего высокомерия. Теперь в нём прозвучала нотка неуверенности.

– А ты? – ответил вопросом на вопрос Мирддин.

– Об этом запрещено говорить не владеющим тайнами! – Лицо незнакомца вспыхнуло гневом. – Что ты подсмотрел, дьявольское отродье?

– А где я мог подсмотреть это? – И Мирддин отчётливо произнёс слова узнавания, которым давно научил его Лугейд.

Но, к его удивлению, друид облегчённо засмеялся.

– Эти слова теперь бессмысленны. Мы слушаем новую Власть. Ты теперь никого не обманешь, болтая эти забытые слова. Входи! – Он чуть повернул голову, не отводя взгляда от Мирддина, будто опасаясь, что мальчик может оказаться более сильным противником. – Войди и возьми его!

Вошёл человек в изношенных латах, почтительно обходя друида. Мирддин не сопротивлялся, когда ему снова связали руки и подтолкнули к двери.

Друид уже вышел и теперь ждал их снаружи. Солнце заставило Мирддина мигнуть; он не мог поднять руку, чтобы защититься от сияния светила. Его окружило несколько стражников, а за ними мальчик увидел толпу жителей города и саксов. Они смотрели на него с нетерпеливым ожиданием.

Тот самый отвратительный запах, который сопровождал друида, теперь навис над всеми. Он должен был вызвать в человеке страх, победить его мужество, чтобы тот без сопротивления пошёл навстречу смерти.

И всё же, хотя мальчик весь внутренне съёжился, он шёл уверенно, без колебаний, полностью владея собой.

Дорога, по которой они шли, поднималась на холм, к грудам камней, из которых Вортиген собирался строить свою башню. На ходу Мирддин поглядывал направо и налево, но не потому, что хотел рассмотреть лица собравшихся, а как бы проникая взором вглубь земли.

Они остановились перед гладким камнем, накрытом вышитой тканью. На этом импровизированном троне сидел король.

Мирддин увидел человека, близкого по возрасту к своему деду, но в чертах его лица не было ни благородства, ни гордости. Лицо короля опухло, как будто он много пил. Глаза Вортигена, не останавливаясь, перебегали с одного лица на другое, словно он постоянно ожидал предательства. Руки короля покоились на рукояти меча, но по мягкости его тела, по вздутому животу, на котором с трудом застёгивалась перевязь меча, видно было, что он давно уже не воин.

За ним стояла женщина, грациозная, гораздо моложе короля, с золотой короной на волосах, жёлтых, как созревшая пшеница. Платье её всё было вышито золотом, так что она сверкала на солнце как металлическая. Несмотря на красоту, в лице её чувствовалась жёсткость обработанного золота, а не мягкость плоти.

В ней не угадывалось ни робости, ни неуверенности; она смотрела с лёгкой улыбкой, не смягчавшей высокомерного выражения. Когда её взгляд остановился на мальчике, в нём блеснуло жестокое нетерпение.

– Это тот мальчишка? – спросил король. – Доказано, что он сын нелюди?

– Господин король, – ответил друид, – об этом говорила сама родившая его. Один из мудрых расспрашивал её, и она не могла солгать. В ночь Самейна он был зачат каким-то демоном или дьяволом…

– Господин король! – Голос Мирддина звучал спокойно и уверенно. – Почему твои люди лгут тебе?

Друид повернулся, подняв жезл, и в этот момент ожило погружённое в сознание Мирддина знание. Одним взглядом он остановил жреца. Краска сбежала с лица друида, черты его лица расслабились. Он выглядел опустошённым.

Вортиген с выражением, близким к страху, следил за этой переменой.

– Что ты сделал, рождённый демоном? – И он скрестил пальцы, чтобы отогнать сглаз.

– Ничего, господин король Я лишь добился возможности рассказать, как плохо тебе служат твои люди.

Король облизал губы. Рука его сжала рукоять меча, наполовину обнажив его.

– И в чём же мне плохо служат?

– В строительстве этой башни. – Мирддин кивком указал на груду камней. – Прикажи раскопать здесь, и ты увидишь. Там ключ, вода смягчает почву, и земля поэтому не выдерживает тяжести камней. А в воде ты увидишь судьбу этой земли. Там скорчился белый заморский дракон. – Мальчик бросил взгляд на королеву. Та пристально смотрела на Мирддина, будто её взгляд служил ей оружием. Мирддин ощущал давление её воли. Но её сила была слаба по сравнению с тем, чему научило его зеркало.

– На другом краю бассейна – красный дракон Древних. И эти драконы ведут бесконечную битву. Сейчас силы белого дракона увеличиваются, и он теснит красного. Но близок день, ближе, чем ты думаешь, господин король, когда красный дракон начнёт побеждать. Пусть твои люди начнут копать. Всё будет, как я сказал.

Золотая королева протянула руку, как бы собираясь положить её на плечо Вортигена. И в тот же момент Мирддин, вооружённый знаниями зеркала, понял, что она его враг. Она не просто саксонская девка, соблазнившая короля, она…

Он нахмурился, ощутив угрозу, которой не понимал и с которой раньше не встречался. Встревоженный, он сосредоточил всё внимание на короле, инстинктивно чувствуя, что нужно напрячь всю волю.

– Прикажи копать, господин король!

Вортиген наклонился вперёд, так что королева не смогла его коснуться, тяжело кивнул и проговорил:

– Пусть копают.

Принесли лопаты, и под взглядом короля начали быстро копать землю. И вот со склона холма ударила струя воды. А вскоре обнаружилась небольшая пещера с подземным бассейном.

Мирддин напряг силы. На этот раз требовалось не просто затуманить разум своих сверстников. Нет, он должен создать иллюзию, которую никто не сможет позабыть.

С одной стороны бассейна вспыхнуло красное пламя, с другой – белое. Языки пламени тянулись навстречу друг другу. Мирддин удерживал иллюзию как мог долго, затем, опустошённый, позволил огням исчезнуть. На лицах окружавших был написан страх. Кто-то торопливо разрезал путы на его руках.

Король повернул к нему напряжённое, побледневшее лицо.

– Это правда… правда… – повторил он. Голос его громко прозвучал в тишине, опустившейся на холм.

– Я дам тебе и другую правду. – Из ничего Мирддин извлекал слова, которые – он знал это – должен был сказать. – Твои дни приближаются к концу, верховный король. Знай, что с вечерней звездой появится Амброзиус!