Текст книги "Черный Кровавый Триллиум"

Автор книги: Андрэ Нортон

Соавторы: Мэрион Зиммер Брэдли,Джулиан Мэй
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 68 страниц)

Харамис схватила амулет, подняла голову:

– Великий Бог и вы, Владыки воздуха, помогите мне не впасть в заблуждение, оберегите от обмана. Лучше погибнуть, чем поддаться чужой воле, утратить ясность разума. И умереть я не имею права... О Боже и вы, Владыки воздуха, не оставьте меня в трудную минуту!

Птицы уже не взмахивали крыльями, а медленно парили, снижаясь, держа курс на каменную башню, стены которой были сплошь покрыты вьюном. Наконец они мягко приземлились на просторном, пестром от цветов лужке. Неподалеку начинался ведущий к башне подъемный мост. Во рву, наполненном водой, плавали ярко-голубые кувшинки; приятный аромат ощущался в воздухе.

Харамис соскользнула с оперенной спины и, оказавшись прямо перед птицей, присела в реверансе.

– Я выражаю вам глубокую признательность, покоритель неба, за то, что вы доставили меня и моего слугу в это замечательное место. Путешествие было удивительно захватывающим.

Оба ламмергейера разом издали громкие крики, взмахнули крыльями и, поднявшись в воздух, скрылись за деревьями.

Узун подошел к принцессе. Вид у него был комический – свой роскошный берет он потерял в полете, волосы были растрепаны, знаменитый вельветовый сюртук порван и помечен пятнами грязи. Тем не менее глаза Узуна сияли.

– Мы все-таки добрались! – воскликнул он.– Позволь, я провожу тебя. Ламмергейеры уже известили о нашем прибытии.

Они не спеша пересекли благоухающую лужайку, направляясь к подъемному мостку.

Все здесь дышало красотой. Разрушенный город, казалось, изначально был построен так, чтобы оставить место и зеленому царству: даже на мостике росли цветы. В этом кажущемся бездумным буйстве природы, в остатках творений, созданных людьми, угадывался тонкий расчет, безукоризненный вкус, способный насытить душу человека тем, без чего он не может жить. Распахнутые, подернутые легкой дымкой дали, размеченные стволами одиноко растущих деревьев; редкий светлый лесок поодаль; Пойменные луга; излучина реки, и рядом – питающие память и думы развалины, чье безнадежное запустение было скрашено пологом одолевших камни плюща и мха, изобилием цветов – самых простеньких, полевых,– создающих ту необходимую пестроту, без которой устают глаза, а в мысли проникает отчаяние. Но и в пестроте была соблюдена мера – никакую линию, никакой пейзаж здесь нельзя было назвать центральными, ни с какой точки невозможно разом охватить окрестности. Если здесь что и отсутствовало, так это чрезмерность... Все естественно чередовалось, согласовывалось, посвечивало и позванивало в стройном тихом хоре.

У ворот башни их никто не встретил, никто не пожелал здоровья. Нигде не было примет человеческого жилья. Узун тем не менее уверенно шагал вперед, и Харамис, поспешая за ним, не уставала удивляться. Взгляд девушки без конца натыкался на резные рухнувшие карнизы, персты мраморных колонн, остатки стен, украшенных искусными барельефами; удивительной красоты мозаичный пол то тут то там выглядывал из-под густой травы. Они миновали полуразрушенный фонтан, обвалившуюся гигантскую арку, опоры которой были увиты диким виноградом... Башня, возле которой приземлились птицы, осталась далеко позади. Наконец Узун свернул в короткий тупичок и остановился у двери из полированного черного дерева, выглядевшей, в отличие от остального, совсем новой, с хорошо смазанными петлями, блестящими металлическими накладками и щеколдой из золота. В центре створа располагался резной медальон, снабженный платиновыми вставками. Собственно, это было изображение Черного Триллиума.

– Здесь она и живет, Великая Волшебница Бина,– подал голос Узун.– Войти сюда имеешь право только ты.– С этими словами он поклонился принцессе и сделал шаг назад.

Харамис колебалась.

– Но... ты должен сопровождать меня.

– Нет, моя принцесса, я подожду тебя у порога.

Девушка наконец решилась:

– Хорошо, будь что будет.

Она собралась с силами, робко позвонила в золотой колокольчик, и дверь сразу же мягко и бесшумно отворилась. Принцесса шагнула через порог.

В комнате отсутствовали окна, было сумрачно и жарко. Помещение оказалось заставленным мебелью, контуры предметов расплывались в полумраке. Массивный буфет, стенные шкафы и книжные полки, столы, забитые непонятными приспособлениями, обитые цветным войлоком табуретки и лавки. У противоположной стены – огромная кровать под темно-вишневым балдахином. В стенной нише устроен очаг, там пляшут робкие язычки пламени, перед очагом – украшенный резьбой столик. На нем столовый прибор для одного человека... Посуда из хрусталя, ложка, вилка и нож поблескивают позолотой. Еда в тарелках источает пар и необыкновенно вкусный аромат. Здесь же на столике стоят графин с вином и лампа – опаловое стекло нежно просвечивает. По обе стороны располагаются два кресла с резными подлокотниками. На столике рядом с графином – кованая прямоугольная шкатулка из тусклого драгоценного металла (платина, решила Харамис), чуть помятая и потускневшая от времени.

– Приветствую тебя, дитя,– неожиданно раздался мягкий и звучный голос.– Я так долго ждала тебя.

Харамис удивленно посмотрела по сторонам и только теперь заметила на кровати смутно белеющую фигуру. Девушка присела в глубоком реверансе.

– Подойди, помоги мне подняться. Я посижу с тобой, пока ты будешь есть.

Харамис набралась храбрости и спросила:

– Вы – Великая Волшебница Бина?

– Да. Не бойся... Я – та самая старуха, что стояла у постели твоей матери и помогла принять у нее роды. Это я вызвала тебя сюда. Как я ждала тебя и твоих сестер! Слава Всевышнему, что хотя бы ты прибыла в Нот.

– Что с моими сестрами? Кадия, Анигель... Они живы?

– Да. Не беспокойся о них. Каждая из твоих сестер должна одолеть свой путь, как то было предназначено и тебе. Подойди, помоги мне...

Харамис не могла сдвинуться с места. Ее неожиданно охватил необоримый ужас. На лбу выступили капельки пота. Ею овладела глубокая, не допускающая иных толкований уверенность, что, сделав этот шаг, она, желая того или нет, вступает в неизвестное. С этого легкого незначительного движения для нее начнется новая жизнь, длительное, опасное путешествие. Куда, зачем – она не могла объяснить. Просто начнется – и все!

Она внимательно вгляделась в лицо волшебницы. Его обрамляли густые, чуть вьющиеся седые волосы. Женщина, не дождавшись помощи от Харамис, улыбнулась, с трудом села и жестом подозвала девушку. Принцесса наконец шагнула вперед. Белая Дама улыбнулась еще раз. Кожа на ее лице была без единой морщинки, только темные глубоко садящие глаза выдавали срок, который провела эта женщина на бренной земле. Он был неисчислим... Взгляд этих глаз заворожил Харамис, и она, позабыв обо всем на свете, пошла ему навстречу. Не владея собой, она развязала узел на своем плече, достала корону и, уже держа ее в руках, приблизилась к постели. Тут страх неожиданно оставил ее, она вновь почувствовала себя свободной, и женщина на кровати стала казаться ей всего лишь дряхлой старушкой, нуждающейся в опеке. Харамис помогла ей накинуть халат.

– Пожалуйста, дитя, садись и поешь. Ты, должно быть, страшно голодна.

– А мой товарищ, музыкант Узун?

– О нем позаботится мой слуга Даматоль.

Едва сев за стол, Харамис почувствовала зверский аппетит. Суп, приправленный душистыми острыми пряностями, жареная дичь, запеченные с сыром клубни адопа, салат, пирог с начинкой из слив и еще каких-то незнакомых фруктов... По мнению Харамис, после такого угощения пирог – это было уже слишком.

Она налила немного вина, попробовала. Бина улыбнулась, и девушка, совсем освоившись, тоже засмеялась:

– Я даже руки забыла помыть. Прошу простить меня за недостаток хороших манер, госпожа Бина. И потом, я ела так быстро... Обещаю, что исправлюсь...

– Здесь, на севере,– ответила волшебница,– никто не обращает внимания на такие пустяки.

 Она взмахнула рукой, и грязная посуда исчезла со стола. Остались только графин с вином, кубок и шкатулка.

– Вы удивительная волшебница,– прошептала пораженная Харамис.

– Это так несложно,– с некоторой долей кокетства ответила Белая Дама.– Для этого не нужно особого умения. К сожалению, на более серьезные вещи,– она погрустнела,– моих сил уже не хватает.

– Но раз вы послали ламмергейеров, чтобы спасти меня и Узуна, значит, вы знали о том, что должно случиться?

– Покорители неба – свободные существа,– ответила волшебница.– Это правда, я просила их оказать мне услугу. Что касается твоего вопроса, могу ответить – да, я ведала о том, что должно произойти. Я все знала... Если бы ты только догадывалась, как я страдала от собственного бессилия.

Харамис изо всех сил старалась не выдать своих чувств.

– Ваше искусство оказалось недостаточным, чтобы противостоять чарам этого разбойника Орогастуса и короля Волтрика?

– Выходит, так. Я хочу сразу предупредить тебя, дитя, что нельзя недооценивать Орогастуса. Он далеко не тот шарлатан, который на базаре предсказывает будущее. Орогастус обладает основательными познаниями в магии. Он способен не только вызвать бурю, но и владеет тайнами других ужасных волшебств. Самое страшное, что он действует самым верным способом – повсюду, где только можно, отыскивает источники энергии и пытается сразу овладеть ими, чтобы черпать оттуда беспредельную мощь. Именно в этом отношении он превзошел меня, а также в ясновидении, для которого он использует волшебное ледяное зеркало, упрятанное в глубоком подземелье в его логове на горе Бром.

– Значит, вы не в состоянии помочь мне освободить рувендиан?

– Я этого не сказала. Но возрождение Рувенды возможно только при благоприятном решении триединой задачи, а для этого необходимо объединить усилия всех трех лепестков Черного Триллиума, и не как попало, а в строгом соответствии с предсказанным решением.

– Вы имеете в виду меня и моих сестер? – недоверчиво спросила Харамис.– Я, откровенно говоря, не верила, что в возрождении родины нам могут помочь древние легенды. Если это всерьез, то, боюсь, меня ждет большое разочарование. Когда погибла мама, мне пришлось силой удерживать Кадию, чтобы она не бросилась на врагов. Анигель же умеет только слезы лить.

– Тем не менее я вижу, что именно вы – все вместе! – назначены судьбой для свершения этого чуда. Если кто-то из вас погибнет, то все рухнет.

– Это же несправедливо! – воскликнула Харамис.

– Возможно,– мягко ответила Белая Дама.– Но так оно и есть.

Харамис с досадой коснулась пальцами своего медальона:

– Я считала, что этот знак, подаренный вами в день нашего рождения, обладает магической силой. Я решила подвергнуть его испытанию, но у меня ничего не вышло.

– Триллиум способен помочь только в момент смертельной опасности. К тому же его возможности ограничены.

– Эти талисманы должны сыграть какую-нибудь роль в решении задачи, которая поставлена перед нами?

– Я не знаю. Тебе придется раскрыть и этот секрет. Тебе многому еще придется научиться, познать то, что хранится в твоей душе, овладеть своими чувствами, побороть слабость и отчаяние, чтобы оказаться способной испытать судьбу. Одним словом, научиться правильно переживать...Вот что я знаю совершенно точно: когда закончится этап обучения, тебе будет дано знамение. У тебя появится новый талисман – Трехкрылый Диск. Тогда ты поймешь, что пора. Придет час сражения за Рувенду, за твою собственную душу...

– А мои сестры?

– Каждая из них должна будет исполнить то, что предначертано судьбой. Если все будет хорошо, они тоже получат знамения и обретут чудесные талисманы. Три лепестка священного Триллиума должны слиться воедино – тогда наступит великий час. Соотношение добра и зла в мире будет восстановлено!

– Вот значит как...– Харамис даже обмякла в кресле.– Можно сразу приступать к обучению? Я готова, только... Я бы не хотела показаться невежливой, но мне трудно поверить, что это все всерьез. Я даже – прошу простить меня! – не очень верю, что вы существуете на самом деле.

– Веришь ты или нет, не имеет никакого значения. Сейчас ты находишься под воздействием страха и печали. Ты скоро успокоишься, восстановишь душевное равновесие, станешь храброй и сильной. Тогда и поймешь, что я не более чем песчинка в игре, которую ведут судьба и время. Тебе придется довериться самой себе и Богу, который любит нас и заботится обо всех.

Харамис иронически усмехнулась:

– Я нуждаюсь в более действенной заботе и помощи.

– Тебе должны помочь народы, издавна проживающие в Гиблых Топях. Все, кто обитает в горах, в болотах, в лесах... Все, кто, как и рувендиане, почитают Черный Триллиум.

– И Узун пойдет со мной? Он ведь уже немолод...

– Он пройдет с тобой часть пути в том долгом странствии, которое тебе предстоит совершить. Такова его доля – по мере сил помогать тебе. Но главный вызов судьбы тебе придется встретить в одиночку...

Харамис задумчиво глядела на угасающий огонь в очаге и по-прежнему касалась пальцами амулета.

– Можете вы разъяснить мне смысл этой тяжелой духовной работы?

– Нет. Наступит день, и ты сама все узнаешь.

Харамис невольно повысила голос:

Можете вы помочь мне чем-то более существенным, чем еда и добрые советы?

– Да, это я могу...

Волшебница подошла к столу, села напротив девушки, открыла шкатулку и опустила туда обе руки. Затем, не вынимая рук, встала и каким-то неуловимым движением достала из шкатулки достаточно высокое зеленое растение, непонятно как умещавшееся в шкатулке. Это был живой Триллиум, ростом под стать Харамис. Корни его были обнажены, широкие листья глянцевито поблескивали, увесистые стручки полны семян. И самое удивительное – рядом со стручками стебель был усыпан распустившимися цветками, каждый величиной с детскую ладошку.

Харамис вскрикнула от изумления:

– Какая прелесть! А он живой? Он такой же, как и тот, что залит янтарем?

– Это последний живой Триллиум, известный в мире.

– И с помощью этого цветка мы сможем сокрушить короля Волтрика и Орогастуса? Я верю, Бина! – Харамис вскочила, подбежала поближе, принялась рассматривать удивительное растение, чьи цветки были одного цвета с ее волосами.

Волшебница протянула руку и что-то сняла с тыльной стороны одного из листьев, потом вдавила это «что-то» в ладонь Харамис. Затем ловко спрятала высокое растение в маленькую платиновую шкатулку, закрыла крышку.

Харамис недоуменно моргнула:

– Это... все?

Волшебница взяла ее за руку и повела к двери:

– То, что я вручила, поможет тебе, Харамис, на долгом и трудном пути. Королевская корона останется у меня – я сохраню ее. Никакой враг не прикоснется к ней. Помни только, что тебе противостоит Орогастус, а не король Волтрик. Он живет по законам магии, которые гласят, что каждое оккультное действие, каждое использование чар имеют следствием бессилие, на некоторое время неизбежно поражающее волшебника. Если ты сможешь определить его уязвимое место и скрыть свое, ты одержишь победу. Больше мне пока сказать нечего... Когда ты дойдешь до цели и станешь обладательницей Трехкрылого Диска, вернешься сюда, в Нот.

– Что представляет собой Трехкрылый Диск? – озабоченно спросила Харамис.

– Ты его сразу узнаешь, как только найдешь...– успокоила Бина.– А теперь в дорогу!

Неожиданно Харамис обнаружила, что стоит на лужайке перед увитой плющом башней. Рядом – Узун, одетый в новое походное платье. Принцесса с изумлением оглядела себя и обнаружила, что ее прежняя грязная одежда исчезла. Теперь на ней был костюм из тонкой белой шерсти федока-альбиноса, поверх которого на груди висел священный амулет. На ногах – такие же белые, удобные и мягкие башмаки. На траве лежали два вещевых мешка и два посоха с железными набалдашниками.

– Я готов, принцесса,– сказал Узун. Он улыбнулся ей, его круглые щеки порозовели.– Белая Дама подарила мне новую флейту, вырезанную из фипла, так что теперь мы не заскучаем в пути.

– Но куда мы направимся? – спросила Харамис и взмахнула рукой.

Тут она вспомнила о вещице, которую подарила ей Бина. Девушка разжала пальцы – на ладони лежал стручок Черного Триллиума. Сухой, лоснящийся... Она невольно сжала его покрепче, и стручок лопнул. На ладонь выкатилась горсть крылатых семян. Опять же неосознанно Харамис подкинула одно семечко. К ее удивлению, вместо того чтобы полететь по ветру, семя целенаправленно поплыло на север, к вздымающимся в той стороне горам. Принцесса растерянно оглянулась – только теперь она заметила узкую тропку, ведущую в том же направлении.

– Ну,– вздохнула она,– пора в дорогу. Вот у нас и проводник теперь есть. Лучше не придумаешь. Что ж, пошли...

  Глава 8

В полдень впередсмотрящий на флагманском судне неожиданно истошно закричал:

– Тревиста! Впереди Тревиста!

Лоцман Пелан, попечению которого была вверена наспех собранная флотилия лаборнокцев, поднял маленький золотой рожок. Звонкие звуки полетели над широко разлившимся Мутаром. Гребцы на всех четырнадцати ладьях подняли длинные весла, с судов в мутную воду упали якоря. Грохот цепей, всплески, крики...

Пелан подал еще один сигнал и приказал объявить отдых.

В ответ со всех судов донеслась ругань воинов. Несмотря на то что весь поход вверх по реке занял небывало короткое время, генерал Хэмил уловил что-то новенькое в проклятьях, что посыпались на голову проводника.

Вглядываясь в окружающую местность, Пелан расхаживал по палубе. Флагманское судно единственное из всех было свободно от повозок и тягловых животных, только на корме были привязаны боевые скакуны, неизвестно для чего понадобившиеся завоевателям в бескрайних болотах, лежащих вокруг Тревисты. Здесь же был уложен фураж, хранились запасы пищи для людей, а в кожаных чехлах и ножнах – оружие. Тут же на корме размещалась банда из двух десятков головорезов, называемых солдатами и слугами, которые всю дорогу резались в карты, храпели, отпускали непристойные шуточки в адрес гребцов.

Пелан на мгновение скрылся в маленькой рубке, устроенной на середине судна,– там у него была отдельная каюта, из которой его на время похода выселили Орогастус и двое приближенных колдуна. Снова появившись на палубе, лоцман приказал маркитанту выдать гребцам и воинской команде по порции вина. Потом он постарался незаметно проскользнуть мимо кучки младших командиров. Те со злыми недовольными лицами смотрели на негодяя рувендианина, смевшего остановить флотилию и лишить их дуновений прохладного ветерка. Теперь жарься на солнце! Пелан, не замечая этих взглядов, поспешил на переднюю палубу. Здесь был растянут защищающий от палящих лучей тент, под которым расселись самые высокопоставленные пассажиры – принц Антар со свитой, генерал Хэмил с группой высших армейских офицеров, которые сопровождали его в разведывательной экспедиции, а также хозяин караванов, важный сановник в торговой гильдии Лаборнока купец Эдзар, только что назначенный послом, представляющим корону на переговорах с племенами оддлингов.

Большинство молодых рыцарей разместились у бортов, обозревая окрестности и нетерпеливо ожидая появления легендарных развалин. В обычной одежде, без нарядных боевых доспехов, они больше напоминали оборванцев, чем знатных господ. Их блузы, выгоревшие на солнце, с белыми пятнами от пота, и поношенные клетчатые штаны были бы уместны для каких-нибудь жалких бродяг. Старшие офицеры мало чем отличались от более молодых соратников – разве что одежда у них была почище. Только дородный Эдзар выделялся роскошным нарядом. Доверенное лицо короля, один из немногих купцов, вхожих во дворец, он был облачен в расшитый золотом зеленый плащ, обычный для членов гильдии. Из-под плаща выглядывала тончайшая золотисто-оранжевая рубаха. Ансамбль довершала шикарная широкополая шляпа, украшенная букетом живых цветов.

– Эй ты, почему мы остановились? – грубо окликнул лоцмана генерал Хэмил.– Если это Тревиста, то вперед. Тебе было сказано, что мы должны добраться до нее как можно быстрее.

Флотилия тем временем покачивалась на якорях. Мутар в этом месте разливался так широко, что от одного берега до другого было не менее лиги.

Пелан поклонился рассерженному главнокомандующему:

– Согласно торговому договору, генерал, на этом месте мы должны ждать прибытия лоцмана-ниссома, который должен сопровождать нас до Тревисты.

– Что?! – воскликнул Хэмил.– Какой, черт тебя побери, договор! Мы что, коробейники какие-нибудь? Совсем рехнулся! Заруби себе на носу, мы – хозяева! Полновластные владельцы этих земель. Немедленно поднять якоря!

– Генерал, это не совсем мудрое решение. Если сейчас мы нарушим договор, то за последствия я не отвечаю.

Лицо рувендианина, загорелое, морщинистое, напоминающее истертую кожу старой куртки, в которую он был одет, напряглось. Он провел ладонями по покрытым седоватой щетиной скулам – чувствовалось, что Пелан удерживается от дерзости. Наконец он взял себя в руки и почтительно добавил:

– Этих оддлингов здесь тьма-тьмущая. Мне просто страшно подумать о том, что случится, если мы нарушим договор.

– Ты, недоносок! Тебе уже объяснили, что Рувенда в наших руках, и мы будем делать здесь все, что нам угодно...– Хэмил еще какое-то мгновение сдерживал гнев, потом неожиданно заорал: – Немедленно отдай команду на отплытие или я прочищу тебе мозги!

Пелан проигнорировал угрозу и, повернувшись к купцу, который угощал генерала и офицеров рассказами о таинственных, оставленных древним народом городах, попросил:

– Господин Эдзар, хоть вы скажите ему. Он, кажется, не совсем понимает, что говорит...

Пелан не успел закончить, как генерал Хэмил вскочил, схватил его за волосы и выхватил меч.

– Отставить! Генерал, я сказал – отставить! – закричал принц Антар, пытавшийся справиться с глубоким унынием и печалью, охватившими его, и по этой причине почти все три последних дня проведший без сна в кресле на верхней палубе.

Он пробился через толпу с радостью ожидавших пролития крови рыцарей и встал напротив громадного Хэмила. Выругавшись, генерал отпустил лоцмана. Тот сразу юркнул за спину принца.

– Позвольте объяснить вам, генерал,– сказал Эдзар,– что Пелан заботится исключительно об интересах Лаборнока.

– Если бы он не заботился,– огрызнулся Хэмил,– то давно бы очутился на дне Мутара с камнем на шее.

Рыцари расхохотались, а принц невозмутимо заметил:

– Продолжайте, Эдзар.

– Вон там лежит Тревиста.– Купец пальцем указал прямо по курсу корабля.

Вдали, за излучиной, раскинулась холмистая равнина, иссеченная зелеными и густо-пурпурными тенями. Горизонт подрагивал от колыханий расплавленного воздуха, и в этом мареве холмы, река, противоположный низкий берег казались подвижными, плавающими в полуденном нестерпимом зное массами.

– Город был построен на островах в месте слияния Виспара и Мутара,– разъяснил Эдзар.– Тревиста далеко не похожа на то, что мы, лаборнокцы, и сами рувендиане обычно считают городом. Так называемая местная ярмарка тоже не совсем то, что мы понимаем под торгом. Никто не может сказать, где она откроется в следующем году. Ярмарка как бы кочует по древнему городу, перебирается с острова на остров, причем место всегда предлагают ниссомы, и вряд ли кто догадается, что взбредет им в голову на этот раз. Даже самые опытные проводники, как наш уважаемый Пелан, и те не знают, пока туземцы не приведут их к выбранному месту.

Осоркон, гигантского роста рыцарь, правая рука Хэмила, хмыкнул:

– Ярмарка рядом, и вы не можете отыскать ее?

– Тревиста расположена не на одном острове.– Эдзар обвел рукой горизонт.– Она здесь повсюду:

Все замолчали. Наступила тишина.

– Этот город, точнее, то; что от него осталось, является вершиной искусства древних зодчих. По сравнению с воплощенным на этой болотистой низине замыслом, Цитадель – не более чем худо-бедно обработанная скала. Естественное убежище, в котором сгинувший народ пережидал удары судьбы. Вглядитесь, господа, на каждом из этих островов – а их сотни! – можно найти остатки некогда прекрасных зданий. Все кварталы-острова были связаны сетью судоходных каналов, по которым могли пройти самые громоздкие и тяжелые суда. Здесь была построена система шлюзов, поражающие своими размерами мосты, разрушенные теперь верфи, на которых, судя по фундаментам, могли закладываться корабли любой вместимости, любого предназначения. А развалины древних аркад! Стоит только бросить беглый взгляд на то, что сохранилось, и невольно начинаешь представлять воочию жилые дома, которые были возведены здесь. Я уж не говорю о дворцах и общественных зданиях! Теперь все поглотили джунгли... В некоторые зловещие места не отваживаются ступать даже ниссомы.

– Какие районы древнего города в настоящее время заселены аборигенами? – спросил принц.

– Этого никто не может сказать наверняка, ваше высочество. Дикие оддлинги не очень-то стремятся к общению с людьми. Если не сказать больше... Разве что ниссомы отчасти проявляют лояльность... В каком-то смысле они нас даже презирают. Мы, купцы, приезжаем на ярмарку, где имеем дело с отдельными, зачастую хорошо знакомыми туземцами. Те предлагают товары, которые, по их мнению, могут нас заинтересовать.– Стараясь не смотреть на Хэмила, Эдзар добавил: – Если наш караван вступит в пределы Тревисты без соблюдения общепринятых правил, некоего обряда-разрешения – заметьте, я не сказал «без предупреждения», потому что местные жители всегда бывают заранее извещены о нашем прибытии,– может случиться, что никто из ниссомов даже на глаза нам не покажется. Что касается вопроса о захвате древнего города, то, мне представляется, это пустая трата времени. Вся ценность этого места именно в ярмарке, в возможности обмениваться товарами. Поэтому мы просто вынуждены выказать по отношению к оддлингам добрую волю.

– Хорошо сказано, господин Эдзар.– Принц бросил многозначительный взгляд на генерала Хэмила.– Если мы завоюем их доверие, если докажем, что готовы продолжать отношения на прежних условиях, словно бы ничего не произошло, вы считаете, они станут сотрудничать?

– Можно надеяться на это, ваше высочество.

– Мы, черт побери, должны оставить в Тревисте гарнизон,– заявил Хэмил.– Это приказ короля Волтрика. И пусть эти болотные лягушки только попробуют сговориться с беглянками-принцессами!

– Дело ясное,– тихо, не обращая внимания на распетушившегося генерала, заметил принц.– Этим ниссомам принцессы, конечно, куда ближе, чем мы. Те пока олицетворяют для них королевскую власть. Значит, найти их тайное убежище мы можем только с помощью хитроумной уловки, но никак не демонстрацией силы. Например, купить эти сведения.– Лицо принца внезапно изменило выражение.– Все ясно? – Он в упор посмотрел на генерала Хэмила.

Тот невольно вытянулся:

– Так точно! – и, замешкавшись немного, прибавил: – Ваше высочество...

Сверху донесся крик впередсмотрящего:

– Ялик из Тревисты!

Рыцари бросились к борту. Странной формы маленькая лодчонка приближалась к флагманскому кораблю. Двигалась она без помощи весел или паруса, и все равно – скорость у нее была куда выше, чем можно было вообразить. На ялике находился только один пассажир – он стоял на цветах, которыми была завалена палуба. От носа до кормы лодку украшали гирлянды.

– Как же она двигается? – удивленно спросил Ованон.

Пелан вышел из-за спины принца и, держась подальше от генерала Хэмила, объяснил:

– Лодку тащат два риморика. Это существа, живущие в воде. Они чем-то напоминают больших перлигов. К несчастью, люди никак не могут их приручить. Даже среди ниссомов умельцы, способные совладать с ними, встречаются нечасто. Это искусство они переняли от своих сородичей уйзгу. Те тоже регулярно приезжают в Тревисту – кто посмелее... Они привозят товары, выменянные в самых северных областях Гиблых Топей.

Принц обнял купца за плечи и отвел его в сторону.

– Послушайте,– сказал он,– что вы имели в виду, говоря, что оддлинги уже предупреждены о нашем появлении? Вы намекаете, что они способны передвигаться с большей скоростью, чем мы? Ведь мы в два раза быстрее, чем купеческие караваны, добрались от Цитадели до Тревисты.

Купец пожал плечами:

– Они умеют передавать известия на большие расстояния, используя при этом какую-то особую бессловесную связь. Примерно так, как королевский маг Орогастус общается со своими Голосами.

В этот момент дверь, ведущая в рубку, распахнулась. Высокий, в черно-белых одеждах маг вышел на палубу. Капюшон, наброшенный на голову, закрывал верхнюю часть его лица. За Орогастусом следовали две другие, такие же таинственные, фигуры – одна была в голубых, другая – в красных одеяниях.

– Все верно,– подал голос колдун.– Эти экзотические существа используют самые примитивные методы телепатии. Они даже обладают зачатками ясновидения и дальновидения. Хотя в этих способностях они находятся на гораздо более низком уровне, чем я.

Принц тут же отослал купца и, когда тот удалился, холодно заметил:

– Вы, господин первый министр, никогда раньше не рассказывали мне об этом.

– Не было необходимости. Эти способности во время вторжения не понадобились. Мы же никогда не имели намерения воевать с аборигенами. С другой стороны... нам просто необходимо научиться использовать этих дикарей. С помощью кнута ли, пряника ли...

– Значит, у вас есть план, как нам заключить выгодный союз с этими племенами? Так же, как и со скритеками? Мой отец упомянул об этом во время штурма Цитадели.

Принц всегда держался с магом строго официально, беседовать старался только по государственным вопросам. Со своей стороны и Орогастус не слишком доверял наследнику, проведя четкую грань между ним и его отцом. Это раздражало Антара – ему уже стукнуло двадцать шесть, но ни разу ни венценосный отец, ни этот пришлый колдун не делились с ним своими планами.

– Придет время, и мы заключим договоры с некоторыми из этих племен.– Орогастус взмахнул рукой и, указывая окрест себя, добавил: – Но не с этими жалкими ниссомами. Они годны только для сбора лекарственных трав, специй и других болотных даров. Оддлинги интересуют нас как поставщики ценных вещей и механизмов, найденных в Тревисте и других разрушенных городах. Следует учесть, что среди всех других диких народов ниссомы теснее всего были связаны с династией рувендийских королей, так что вряд ли можно надеяться на их верность нам. Сомневаюсь, чтобы они стали в дальнейшем напрягать силы, дабы помочь Лаборноку. Однако мы любым способом должны подружиться с племенами, живущими в отдаленных частях Гиблых Топей, где, как мне известно, спрятаны совершенно сверхъестественные по своей эффективности машины древних. С их помощью лаборнокцы, надеюсь, закрепят свое господство над всем Полуостровом, а потом подчинят себе и весь остальной известный мир.

Принц почувствовал, как его сердце сжалось от страха. Вот почему Волтрик, вопреки советам лаборнокских старейшин, назначил этого выскочку главным министром двора! Но может быть, этот план – лишь уловка, чтобы привлечь внимание короля? Или Орогастус действительно верит в то, что говорит?