Текст книги "Черный Кровавый Триллиум"

Автор книги: Андрэ Нортон

Соавторы: Мэрион Зиммер Брэдли,Джулиан Мэй
сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 68 страниц)

О том, что его собственная жизнь изменилась к худшему за время семилетнего правления бабушки-регентши, Ледавардис говорил без эмоций, как о привычном факте. И хотя юноша-король даже старался преуменьшить свои несчастья, было очевидно, что он одинок, что рэктамские придворные презирают его. Только когда ему разрешили отправиться в море, он изведал немного счастья благодаря нескольким старым капитанам пиратских кораблей, которым удалось избежать свирепой расправы королевы-регентши и которые оставались его верными друзьями. На море его тело калеки окрепло, и он чувствовал себя королем, а не беспомощным мальчишкой.

Когда Ледавардис наконец покинул якорный трюм, Ники и Джен признались друг другу, что напрасно называли его уродом. Но маленький Толо передразнивал странную походку горбуна, корчил гримасы, потешаясь над его уродством, и называл его нытиком и трусом, заявляя, что Ледавардис – не настоящий пират.

Джен открыла мешочек с провизией:

– Кого это волнует? Только его. Как любезно было с его стороны принести нам еду!

– Может быть, она отравлена,– скорчив рожу, сказал Толо.– Я не доверяю этому противному горбатому карлику.

Ники вытащил салфетку с завернутой в нее дичью, развернул и принюхался.

– Нет, вид вполне съедобный.– Он расстелил салфетку вместо скатерти на грязном полу и положил на нее еду.– Да, странно, что Ледавардис посетил нас, но еще более странно, что он так разоткровенничался.– Он взглянул на сестру, которая все еще держала в руках пустой мешок.– Что ты об этом думаешь?

– Я... я думаю, что король Ледавардис очень несчастлив, вот и все,– сказала она.

Ники руками разорвал птичье мясо и разделил его поровну. Все трое принялись за еду.

  Глава 9

Королева Анигель сидела в каюте наедине со своим горем и дурными предчувствиями. На палубе, под открытым небом, ей было бы легче переносить одиночество; там она чувствовала себя ближе к любимой семье. Но и капитан лабровендского флагмана, и Эллинис, и Ованон, и Лампиар, и Пенапат, несмотря на ее мольбы, возражали против того, чтобы она выходила наружу,– громадные волны легко могли смыть ее за борт.

Последние четыре дня она почти ничего не ела, спала вполглаза и допускала к себе только Имму. Все время отнимало у нее наблюдение за похищенными детьми и мужем. Без конца обращаясь за помощью к волшебной диадеме, она проверяла вновь и вновь, не причинено ли им еще какое-нибудь зло. Однажды ей удалось даже подсмотреть за Портоланусом, но самые критические моменты – его встречи с королевой Ганондри и адмиралом Джеротом – выпали из поля ее зрения, так что она понятия не имела о намерении Портолануса убить пленников сразу после получения выкупа.

Анигель была свидетельницей первого визита короля Ледавардиса к детям. Она была удивлена и тронута неожиданной добротой юноши. Она видела, как он пришел опять, в этот раз один, на четвертый день плавания и принес еще еды. Он целый час провел в трюме, расспрашивал Ники и Джениль о том, как их нежданно-негаданно увели с коронационного бала. Спрашивал он и о том, что они думают о Портоланусе. Несмотря на свои шестнадцать лет, Ледавардис не был наивным юношей. Анигель убедилась в этом, когда поняла, что он с подозрением относится к тузаменскому союзнику бабушки и боится будущего.

Ледавардис обмолвился об истории с охранниками королевы-регентши и с докторшей и рассказал о чудодейственной волшебной палочке колдуна, с помощью которой он сначала лишил их сознания, а потом опять привел в чувство. Слушая этот рассказ, Анигель с трудом сдерживала волнение: теперь ей стало ясно, что та же самая волшебная палочка поработала и над ее мужем Антаром. Значит, он не при смерти. Ведь именно этого она так боялась, когда в течение нескольких дней наблюдала за бесчувственным королем. Он всего лишь заколдован, и волшебник при желании может привести его в чувство.

Казалось, Ледавардису очень хочется запросто поболтать с равными ему по рангу сверстниками. Даже при самом благоприятном стечении обстоятельств жизнь королевского ребенка горька, а у этого юноши с искривленным позвоночником и обезображенными чертами лица она и вовсе была ужасна.

Анигель очень расстроилась, увидев, что маленький Толо продолжает издеваться над Ледавардисом и называть его принцем-карликом. Но ведь в конце концов ее младший сын – всего лишь неразумное дитя, жалкое и неуверенное в себе. Хотя Толо никогда не страдал от людской неприязни, не был таким отверженным, как рэктамский юноша, Анигель знала, как он завидует своему сильному и красивому старшему брату. Унижая Ледавардиса, Толо забывал о своих собственных недостатках.

Когда малыш вернется ко мне, решила Анигель, я должна приблизить его к себе, сказать, как я люблю его, вселить в него уверенность и добиться его расположения и доверия.

И я заставлю Антара сделать то же самое...

Антар...

Любовь и тревога за судьбу мужа вытеснили из души Анигели мысли о маленьком Толо. Она приказала талисману показать короля и увидела, что он лежит, все еще заколдованный, на грубой скамье в грязном трюме вместе с галерными рабами. Как всегда, она помолилась о его благополучии и счастливом возвращении. Теперь, когда ей было известно, что он не при смерти, ее даже радовало, что сознание его выключено и он не знает об отчаянном положении детей и своем собственном. Антар был гордым и вспыльчивым человеком, и, если бы он был вменяем, он бы обязательно бунтовал, подвергаясь за это жестоким пыткам.

Если бы он боролся или предпринял попытку побега, кто знает, что сделали бы с ним пираты?

А что они сделают, если она откажется отдать талисман?

«Как же мне поступить,– спросила она себя,– если Портоланус пригрозит Антару страшными мучениями или смертью?»

Она размышляла над этой ужасной возможностью уже много раз – как человек, у которого болит зуб: он знает, что каждое прикосновение вызывает новую боль, и тем не менее вновь и вновь трогает больное место. Когда она думала об этой дилемме, у нее невольно начинали литься слезы, хотя положение было безвыходным с самого начала, с того момента, когда она прочитала два слова, означающие цену выкупа:

«Твой талисман».

Она обещала Харамис быть твердой, но как могла она сдержать свое слово, понимая, что за сохраненный талисман придется заплатить криками пытаемого Антара и его мучительной смертью? Если она отдаст талисман Портоланусу, как королеве ей грош цена, поскольку тогда ее страна будет открыта для вторжения черной магии. Но если у нее отнимут Антара, она не переживет этого, а после ее смерти Лабровенда полетит ко всем чертям.

Она долго всматривалась в черты дорогого лица и давала выход своему горю. Потом изображение Антара затуманилось, несмотря на все попытки сделать его четче, и она услышала нетерпеливый голос Харамис:

– Ани! Слушай меня! Оглянись на свою флотилию и порадуйся!

Анигель схватила кожаный плащ и выбежала на палубу, не заботясь о том, чтобы ответить сестре.

Дождь прекратился, но с севера по-прежнему дул сильный ветер. Громадные волны, догоняющие их, казалось, вот-вот обрушатся и утащат все четыре корабля на морское дно. Но волны почему-то не рушились, и корабли скользили вверх-вниз по их зыбким бокам, как тележки, скатывающиеся с крутых горок. Раньше постоянная качка сбивала королеву с ног. Теперь она почти приспособилась к ней и довольно уверенно подошла к поручням. Встав у борта, Анигель дала талисману команду показать ей открытое море далеко позади лабровендской флотилии.

Их догоняло еще одно судно.

Затаив дыхание, она приказала приблизить изображение. Судно оказалось гораздо меньшего размера, чем ее флагманский корабль, всего четыре паруса раздувалось на двух дерзких мачтах, почти прижатых к корме. Оно мчалось по бушующему морю подобно стреле, пущенной из лука, и уже почти догнало последний из четырех лабровендских кораблей.

Несколько крошечных, работавших на палубе фигурок были странными на вид, и, вглядевшись, она поняла, что это вайвило. Среди них находилась стройная женщина с развевающимися на ветру золотисто-каштановыми волосами. На ее безрукавке был вышит знак Триллиума.

– Кади! – закричала королева.– Ты пришла? О, слава Владыкам воздуха!

Образ Кадии исчез, и внутренним зрением Анигель увидела лицо другой сестры, Харамис: в меховом капюшоне, на фоне объятого бурей неба.

– Выслушай меня, Ани! Теперь ты должна действовать заодно с Кадией. И ваши корабли, и корабли противника почти достигли широты Консульского острова. Завтра, приблизительно в полдень, пиратская трирема повернет на запад, к тому месту, где был потерян талисман Кадии. Портоланус здорово обогнал вас, и я боюсь, что твой флагман никогда не настигнет его. Ты должна пересесть на маленькое суденышко Кадии. Оно очень подвижно, и скорее именно оно обойдет рэктамские корабли еще до того, как ветер утихнет среди островов.

– Но в штиль,– возразила Анигель,– пиратская трирема сможет развить еще большую скорость на веслах...

– Большинство галерных рабов королевы Ганондри жестоко страдают от морской болезни. Корсары Рэктама привыкли плавать в прибрежных водах, к тому же Полуостров защищает Северное море от свирепых приливов. Подозреваю, что люди королевы никогда не имели дела со штормом, подобным тому, который вызвал Портоланус.

– Наш храбрый капитан Велинкир говорит, что и он никогда не видел ничего подобного. Несмотря на огромные волны, ветер, кажется, дует как раз на высоте, необходимой для быстрого передвижения кораблей, и держится на том уровне мощи, чтобы вовсю надувать паруса, но при этом не ломать мачты и не рвать паруса.

– Довольно,– нетерпеливо оборвала ее Харамис.– Самое главное – чтобы гребцы на пиратской триреме не оправились внезапно от своей болезни. Пока они наберутся сил, ты и Кадия на маленьком суденышке сможете обогнать их. Легкий неустойчивый ветерок у Виндлорских островов даст вам некоторое преимущество – на время.

– Значит, ты все-таки не уверена, что мы с Кади первыми доберемся до талисмана?

– Нет,– сказала Харамис.– Ты должна не только горячо молить Владык воздуха придать вам скорости, но и упросить свой талисман помочь тебе.

Анигель в отчаянии всплеснула руками:

– Я не умею обращаться с талисманом так, как ты! Я пользуюсь только обзором, а когда даю другие команды, иногда он подчиняется, иногда – нет. Я не Великая Волшебница!

Харамис вздохнула:

– Знаю, что для тебя и Кадии поведение талисманов по-прежнему остается загадочным. Просто мой талисман чуть более общителен. Но сейчас я в пути, и, может быть, мне удастся решить эту проблему...

– Хари, ты должна рассказать мне, куда отправилась. Я наблюдала за тобой и видела, что ты летишь над высокими горами на спине ламмергейера...

– Сестричка, пока я ничем не могу помочь вам. Забудь обо мне. Напряги все свои силы, весь ум и вытащи из моря Трехвекий Горящий Глаз. С каждым часом промедления мир все больше расшатывается. А теперь прощай, пусть Бог и Владыки воздуха защитят тебя от Портолануса.

Лабровендский флагман лег в дрейф, и матросы попытались спустить на воду шлюпку, которая доставила бы Анигель на «Литию». Но море было столь бурным, а ветер столь сильным, что, едва коснувшись воды, шлюпка тут же перевернулась, а вместе с ней оказался в море и смельчак, вызвавшийся сесть на весла.

– Этот способ безнадежен, мадам,– сказал капитан Велинкир.

Барахтавшегося в волнах матроса вытащили. «Лития» находилась в четверти лиги от флагмана, наполовину скрытая гигантскими водными валами. Анигель рассказала о своем намерении Джегану, а он передал Кадии и капитану Ли-Вунли.

– Значит, нам нужно придумать что-то другое, чтобы перенести меня на судно Кадии,– сказала Анигель.

Она переоделась в непромокаемый матросский костюм и накрепко приколола талисман к белокурым волосам.

Лаборнокский капитан покачал головой:

– Мадам, ничего не могу предложить вам.

– Тогда попросим Джегана посоветоваться со шкипером «Литии»,– упрямо заявила Анигель. Она закрыла глаза, обратившись к талисману, а когда через несколько минут снова открыла их, решение было найдено.– Капитан из Окамиса предлагает использовать спасательную люльку – или что-то вроде этого.

Окружающие ее моряки заговорили все разом – это предложение вызвало у них ужас. Сам Велинкир чертыхнулся и тут же стал неуклюже извиняться:

– Мадам, я слышал об этом приспособлении, но предлагать вам воспользоваться им – чистое безумие.

– Опишите его.

– Нам нужно будет опять плыть вперед с почти спущенными парусами. Окамисское судно должно очень аккуратно уравновесить свои штормовые паруса, чтобы его скорость точно совпадала с нашей, кораблям придется идти как можно ближе друг к другу. Потом мы должны, выстрелив из катапульты, перебросить на их корабль линь, который потянет за собой прочный трос и такелажное устройство. Оба корабля окажутся соединенными между собой подобием подвесного моста. Вам придется обвязаться чем-то вроде спасательного пояса с кольцом, которое будет прикреплено к тросу. Люди на «Литии» будут тянуть за канат и перетащат вас через бездну.

Во время объяснения капитана лицо Анигели стало белым, но она заставила себя улыбнуться.

– Я сделаю это.

– Нет, моя королева, ни в коем случае! – воскликнул Велинкир.– Если корабли внезапно разойдутся или один уплывет вперед из-за сильного порыва ветра, канаты оборвутся, и вы упадете в море. А если корабли неожиданно сблизятся, вы опять же упадете в море из-за того, что канаты провиснут, и вы будете раздавлены корпусами кораблей.

– Я должна сделать это,– просто сказала королева.– Это единственная возможность спасти короля и детей. Подготовьте все, капитан, а я свяжусь с Джеганом, чтобы на «Литии» тоже все было готово.

Плотник с флагмана тут же начал мастерить спасательную люльку – дубовый кружок не больше элса в диаметре с двумя отверстиями, сквозь которые были продернуты жгуты из прочной грубой холстины. Жгуты привязывались к тросу. Почти целый час корабли занимали нужную позицию. К этому времени стемнело. Велинкир сам встал к штурвалу, чтобы курс корабля был неизменным. «Лития» оказалась не столь послушной, она находилась на расстоянии около двадцати элсов, и ее бросало вверх-вниз, так что максимально выровнять скорости так и не удалось.

Теперь между помощниками капитанов двух кораблей велась бесконечная перекличка, их голоса заглушал завывающий ветер. Кадия с Джеганом и высоким вайвило подошли к борту. Они с Анигелью крикнули друг другу несколько подбадривающих слов. Для более пространного разговора с помощью талисмана не было времени.

Вместе с Имму, Эллинис и Ованоном Анигель наблюдала за тем, как перебросили первый линь. Потом было приведено в порядок остальное снаряжение. Первый помощник с флагмана заверил Анигель, что небольшие изменения в расстоянии между двумя кораблями могут регулироваться с помощью специального устройства. Конечно, возможны неожиданные толчки, способные напугать ее. Трое сильных матросов подошли к Анигели и преклонили колени, прося благословения. Потом они встали к лебедке, с помощью которой собирались натягивать или ослаблять трос при резких движениях и толчках.

На «Литии», чья палуба располагалась на десять элсов ниже палубы флагмана, трос прикрепили к основной мачте. Блок с такелажем располагались чуть ниже; сам Лумому-Ко вызвался тянуть Анигель настолько плавно, насколько будет возможно. Канаты трещали, люди, стоящие у лебедки, проверяли натяжение троса. Наконец первый помощник капитана решил, что подвесная дорога готова. Анигель поцеловала Имму, Эллинис и Ованона. Потом она ступила на дубовый круг, обвязала пояс вокруг талии, ее подняли в воздух и перенесли через поручни борта.

Флагман нырнул вниз, а «Лития» поднялась. На какой-то момент люлька, подвешенная к тросу, оказалась на одном уровне с огромной серой волной. Анигель окатывала вода, она болталась в воздухе, как марионетка. Потом флагман подпрыгнул, а «Лития» опустилась вниз. Трос над головой Анигели звякнул и напрягся, затем чуть-чуть провис. Анигель внезапно остановилась, покачиваясь, а потом опять стала медленно передвигаться. Теперь суда шли, словно по волшебству, на одной скорости и в одном и том же направлении, несмотря на бушующие волны, как пара странных, неравных, но опытных танцоров.

Люлька двигалась очень быстро, Анигель уже преодолела больше половины расстояния между кораблями. Она даже ухитрилась махнуть рукой столпившимся у борта «Литии» людям. Между корпусами кораблей на мгновение образовалась водяная яма – они были в самой нижней точке падения. Анигель легко скользила вниз по туго натянутому тросу, ее тащили не только мускулистые руки Лумому-Ко, но и сила гравитации. Потом корабли стали одновременно взбираться на гребень новой гигантской волны.

И вдруг ветер затих. Анигель показалось, что «Лития» несется прямо на нее. Трос, к которому крепилась люлька, провис, и, вместо того чтобы скользить по нему, Анигель стала медленно падать вниз, в воду. Она услышала, как на «Литии» закричали, и с ее собственного флагмана донесся вопль женщины-аборигенки. Два корабля сближались. Еще минута – и она коснется воды.

– Талисман, спаси меня! – закричала она.

Ветер завыл, выравнивая суда. С легким звоном трос снова напрягся. Лумому-Ко разжал руки и опрокинулся на палубу. Анигель как стрела понеслась к маленькому суденышку. Она понимала, что в следующее мгновение разобьется о палубу...

И вдруг она зависла в воздухе.

Ветра не было.

Не было ни бушующего моря, ни болтающегося корабля. И «Лития», и морские волны стали неподвижны, словно превратились в камень.

Анигель, казалось, спокойно висела в воздухе, над ее головой по-прежнему были канаты, но они застыли, как замороженные. Она не смела дышать. Сама жизнь замерла.

А потом было разрешено двигаться – но только ей одной в целом мире. Она добралась до «Литии», перемахнула через борт и мягко приземлилась, все еще держась за жгуты спасательной люльки. Вокруг нее толпились ошеломленные вайвило. Джеган напоминал маленькую статую с широко раскрытыми желтыми глазами и разинутым от изумления ртом, а Кадия...

Чудо кончилось так же внезапно, как и началось. Анигель тяжело рухнула на колени, споткнувшись о люльку и запутавшись в веревках. Кадия и другие вопили от радости, и с флагмана доносились еле слышные крики восторга.

Когда Анигель освободили от пут, она упала в объятия сестры, плача от переполнявшего ее чувства облегчения.

– Это мой талисман! Он спас меня! Кади... Кади...

– Да,– согласилась Кадия,– Несомненно, это он. Ты начала падать в воду, а в следующую секунду уже была здесь.

За спинами двух женщин первый помощник капитана отдал команде приказ немедленно отвязать канаты, прикреплявшие «Литию» к флагману. Корабли сразу же начали удаляться друг от друга. «Лития» плыла под двумя парусами. Установили третий, ветер надул его, и маленькое суденышко понеслось вперед быстрее лабровенской галеры. А когда подняли и четвертый парус, оно полетело как птица.

– Пошли вниз,– сказала Кадия, взяв сестру за руку, как ребенка.

Теперь королеву трясло от холода, ее непромокаемый костюм был облит водой, кровь отлила от лица и рук. Но она все еще улыбалась и попыталась прощально махнуть рукой оставшимся на палубе флагмана людям.

– Талисман,– снова сказала она.– Талисман спас меня!

Кадия открыла дверь в кубрик.

– Будем надеяться,– сказала она тихим голосом,– что он спасет и меня.

  Глава 10

Первым препятствием на пути к Кимилону были Охотанские горы. Оседлав огромных черно-белых ламмергейеров, Великая Волшебница и дорок Шики летели на запад. Еще две птицы несли их вещи. Великой Волшебнице удалось усмирить бушевавшую вокруг них бурю успешнее, чем Портоланусу, и Шики был поражен тем, как ему уютно и тепло, как легко и плавно летят ламмергейеры – внутри невидимого глазу воздушного пузыря затишья, которым кудесница окружила их с помощью своего всесильного талисмана.

Сначала Шики так робел перед Великой Волшебницей, что боялся вымолвить слово. Во время взлета он хранил благоговейное молчание, чтобы не мешать ее сосредоточению, а когда они приземлились для первой ночевки, вел себя очень скромно и старался быть незаметным. Из волшебной котомки Харамис достала горячую пищу для них обоих, а позже, когда гигантские птицы сгрудились вокруг двух крошечных палаток, талисман продолжал защищать их от стихии.

В середине ночи Шики проснулся, ему послышались странные звуки – словно причитал расстроенный чем-то человек. Когда он подал голос, слабые звуки прекратились, и он решил, что ему просто показалось,– теперь раздавались только завывания ветра. Утром он уже не помнил об этом и все последующие ночи крепко спал.

К тому времени, когда они миновали Латошские горы в Рэктаме и достигли границы Вечного Ледника, искусственная буря, вызванная Портоланусом, наконец закончилась, и небо расчистилось. Оставались только небольшие тучки, которые тянулись бесконечной вереницей над снежными равнинами, скапливаясь возле одиноких горных вершин, вырастающих из молчаливого пространства огромного ледяного материка.

Великая Волшебница так искусно правила своим ламмергейером, что Шики, летевший на птице, заменившей его старого друга, не мог удержаться от похвалы. Она не обиделась на его фамильярность, а, наоборот, выразила желание поболтать. Она сказала, что и раньше ей часто приходилось летать на ламмергейерах, когда она покидала башню, чтобы навестить сестер или встретиться с кем-то из людей или Народа, нуждавшимся в ее помощи. Она рассказала также, что ее научили управлять птицами давным-давно, еще до того, как она стала Великой Волшебницей. Ее наставницей была женщина-виспи по имени Магира, которая теперь служит домоправительницей в башне.

Эти откровения были еще одним сюрпризом для Шики, уверенного в том, что Белая Дама – богиня, знающая все на свете безо всякого обучения. Его признание развеселило Харамис, и она поведала ему кое-что о своей жизни. Она всего двенадцать лет была Великой Волшебницей и только-только начала понимать, как правильно выполнять свою работу. Шики робко спросил, что за работу она выполняет. Она ответила без утайки, что разрешает споры, помогает найти пропавших без вести, дает советы главам стран, оказавшимся в затруднительном положении, предупреждает о стихийных бедствиях. Все, что она делает, делается в интересах людей, которые просят ее о помощи и доверяют ей.

Шики удивился, услышав, что не в ее силах решить все проблемы. Еще больше поразило его открытие, сделанное раньше: она пила и ела, как обыкновенные люди, ее тело нуждалось в отдыхе, она иногда даже спала. Но самым странным показалось ему то, что она сама толком не знает, какую вещь собирается найти в Недосягаемом Кимилоне. Что-то очень важное – и только. Она боялась лететь туда и была рада его присутствию.

Маленький дорок понял, что его прежние представления о Белой Даме ошибочны. Конечно, она могла творить чудеса, но вовсе не была карающей богиней или бесплотным духом из легенд: она страдала, испытывала страх, мучилась дурными предчувствиями, как все смертные. Великая Волшебница оказалась существом из плоти и крови, очень похожим на него самого. Она была не уверена в себе и нуждалась в заботе и дружбе. Поэтому Шики становился все смелее и смелее, стал разговаривать с ней по-человечески и даже несколько раз пошутил. Она подробно расспрашивала его о жизни в горах Тузамена, и он рассказывал, как они с женой мастерили большие плоты из феролов – деревьев, растущих в долине гейзеров, как сплавлялись на них по реке в поисках питательных клубней и фруктов, из которых делали потом веселящий напиток. Зимой он ставил капканы на воррамов и других пушных зверьков, а жена пряла шерсть и вязала из нее красивые шарфы и шали. Связанные ею вещи и добытые им меха они продавали людям, живущим в низинах. Шики поведал о том, что его народ с незапамятных времен подружился с гигантскими птицами – вурами, или ламмергейерами, что дороки разговаривали с ними без слов и путешествовали на их спинах, если надо было навестить знакомых в других селениях.

– А теперь,– с горечью добавил он,– как я уже рассказывал вам, мы больше не сможем дружить с вурами из-за злого колдуна.– Он ждал, что Великая Волшебница будет разуверять его, пообещает помочь, уничтожив Портолануса.

Но она промолчала, только дотронулась пальцем до своего талисмана и стала пристально смотреть вдаль, на пустынный ледник, над которым пролетали птицы. Лицо ее, и так невеселое, стало еще печальнее.

Той ночью Шики опять услышал странные слабые звуки, напоминавшие плач. Но не могла же она плакать!

Через семь дней после вылета из башни Великой Волшебницы путешественники увидели впереди что-то, напоминающее темный холм округлой формы; он появился на горизонте среди бесконечного льда и снега неожиданно для них. По мере приближения холм стал похож на скопление грозовых туч, местами серых, а местами черных, как тушь,– тучи дышали и клубились, но казались гораздо более плотными, чем дождевые облака. Иногда яркие алые вспышки озаряли их изнутри.

– Это и есть Кимилон,– сказал Шики,– то самое место, которое дороки называют краем Огня и Льда. Обычно из огромного облака, окружавшего плато, струится легкий дымок и сыплется негустой пепел, но сейчас, боюсь, слишком много вулканов извергается. Надо помолиться о том, Белая Дама, чтобы раскаленная лава не залила внутреннюю территорию. Именно там находится то странное строение, которое мы ищем и в котором жил колдун Портоланус. Может ли ваш талисман показать, свободен ли доступ к этой земле?

Харамис вытащила из-под одежды жезл и приказала показать панораму Недосягаемого Кимилона. Когда она раньше с помощью талисмана пыталась посмотреть на свою башню, все детали внутреннего помещения были скрыты плотными облаками. И во время полета она не могла увидеть проплывавшие под ними места крупным планом. Так и теперь – изображение, возникшее в Трехкрылом Диске, было очень расплывчато. Невооруженным глазом сквозь завесу туч она видела почти такую же картину.

– Боюсь, нам придется подождать, пока мы сами не окажемся там – тогда и увидим, в каком состоянии находится это древнее хранилище,– сказала Харамис,– Кимилон пропитан могущественной магией. Мне странно, что ваш народ знает о его существовании.

Маленький человечек пожал плечами:

– В самых старых наших легендах говорилось о Кимилоне как о крае Огня и Льда, священном для Исчезнувших. Время от времени кое-кто из смельчаков-дороков испытывал непреодолимое желание наведаться туда на спине вура, но все они отлично знали, что там нельзя ни до чего дотрагиваться, иначе не вернешься домой. Нескольких героев так больше никто и не видел, говорили, что их околдовало запретное чудо Кимилона и они остались здесь навеки, превратившись в ледяные статуи. Так старые сказки бередили воспоминания дороков, не позволяя забыть путь к Кимилону.

– Интересно,– предположила Харамис,– может быть, ваш народ когда-то служил давно забытой Великой Волшебнице и по ее повелению перевез в Кимилон опасные магические инструменты? Ведь вы тесно связаны с виспи, народом Охоганских гор, а они с незапамятных времен служили моей предшественнице, Великой Волшебнице Бине.

– Белая Дама, мне ничего не известно о подобных вещах. Мы, дороки, всегда думали, что Великая Волшебница живет очень далеко от наших краев и ей нет до нас дела. Мой старый обожаемый друг Нанунцио напомнил мне, что вы являетесь нашей защитницей и опорой, и заставил меня прилететь к вам.

Харамис ощутила странный звон в ушах. Ламмергейеры! Она никогда не пыталась посоветоваться с ними...

Хилуро!

Слушаю, Белая Дама, и отвечаю.

Поговори со мной так, чтобы ни Шики, ни другие птицы нас не слышали.

Хорошо.

Хилуро, знаешь ли ты каких-нибудь ныне живущих Великих Волшебниц, кроме меня?

Да. Существует Великая Волшебница Моря, которая живет в морской крепости, а в небе живет Великий Волшебник Небес. Эти двое и вы сами – единственные, кто остался из Коллегии Великих Волшебников, учрежденной Исчезнувшими для противостояния злым Людям Звезды. Я ничего не могу сообщить вам об этих двух Великих Волшебниках, кроме их титулов и мест обитания. Я знаю, что они будут жить и действовать до тех пор, пока Звезда угрожает равновесию мира.

Спасибо, Хилуро.

Во всяком случае, он рассказал ей значительно больше, чем талисман. Харамис задумалась. Они подлетали к Кимилону. Когда заходящее солнце окружило Вечный Ледник розоватым ореолом, отбрасывая живописные отблески на серые облака, они наконец прибыли.

Недосягаемый Кимилон представлял собой небольшое плато диаметром около трех лиг, окруженное дюжиной высоких вулканических сопок. Над пятью, расположенными вплотную друг к другу, поднимался густой черный дымок, изредка они выплевывали в небеса раскаленную докрасна жидкую лаву. По склонам текли узкие ручейки расплавленной скальной породы. Еще два кратера слегка курились, но их легкие белые дымки сразу исчезали в темных клубах дыма соседних вулканов. Остальные дремали. Действующие вулканы имели зловещий вид, их извержение сопровождалось постоянным грохотом. Шики удивился, увидев, что рука Великой Волшебницы, обхватившая талисман, дрожит.

– Ветер сдувает и дым и пепел с Кимилонского плато,– сказала Харамис,– Это хорошо.

Четыре ламмергейера перелетели через отвесную пропасть на восточную часть плато, где вулканы спали, укрытые величественными ледяными одеждами, присыпанными золой и пеплом. Поверхность плато составляла застывшая лава, местами твердая, с мелкими дырочками, наподобие шлака, местами – более мягкая, по виду похожая на свернутые в кольца огромные канаты, груды каменных подушек и одеял, уложенных вплотную к черным скалам. Центр плато занимало внушительных размеров озеро, в котором отражалось мрачное небо. Оно образовалось из талой воды, стекавшей с ледяных шапок дремлющих вулканов. У западного берега, где земля трещала и дымилась, из воды с шипением поднимались фонтанчики, тут и там появлялись пузыри горячего воздуха, так что озеро напоминало кипящий котел, в котором варятся, смешиваясь, краски. Восточный берег казался твердым, хотя его устилал толстый слой белого пепла. На скалах росли лишайник, несколько скрюченных кустов и еще какие-то растения с сухой и обесцвеченной ядовитым дыханием вулканов листвой.

Четыре ламмергейера покружили над озером, а потом плавно опустились на землю около здания, стоявшего у подножья. В воздухе остро пахло серой, неприятно, но терпимо; было тепло и влажно. Ни на минуту не прекращался дождь из пепла. Он падал на землю и тут же поднимался и кружил, подхваченный легким ветерком. Когда Великая Волшебница и ее спутник встали на ноги, под подошвами ботинок зашуршали обломки пемзы. Почва слегка сотрясалась. Низкий, почти музыкальный рев действующих вулканов сменялся шипением водяных фонтанчиков и звуками падающей воды.