Текст книги "Рыцарь снов. Мохнатая магия"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

Несущие трубку

Воспользовавшись тем, что вороны улетели, они тут же пересекли реку и обошли подножие скалы, которая разделяла устье второго ручья. Жёлтая Ракушка остановился в удивлении, бросив взгляд на эту каменную колонну: намного выше того уровня, до которого он мог бы дотянуться, даже если он станет во весь рост, находилась глубокая вмятина в форме отметины какой-то лапы. Это не был, как он заметил после более внимательного изучения, след бобра, выдры или норки. Но всё же это был ясный след какого-то животного, оставшийся впечатанным в эту скалу, словно в мягкую землю.

По всей скале попадались следы древней краски, некоторые из них были нанесены в саму эту вмятину, показывая, что это символ действительно могущественной магии; должно быть, когда-то этот знак указывал на границу территории.

«Лапа…» – бобр плыл, стараясь догнать Сломанного Когтя, который сам всей душой стремился к месту их цели.

«Знак Великого Бога, Речного Духа, – ответил Сломанный Коготь. – Это великое волшебство. Если бы он был выдрой или бобром, то тогда норки не смогли бы пройти мимо него. Однако это знак для всех водных обитателей, и потому нам сейчас не поможет».

Ручей, который позади них разделялся в месте, где находилась эта колонна, оказался именно таким, какой и сам Жёлтая Ракушка выбрал бы, если бы искал убежище, чтобы избежать наблюдения за ними.

Потому что вскоре ручей превратился в узкую полоску воды, сплошь заросшую по берегам кустарником и ивами. И кроме того, было очевидно, что это была территория выдр. Они проходили мимо камней с отметинами выдр, не впечатанными в скалы, конечно же, как это сделал речной дух, но оставленными в рисунках из разноцветной глины повыше уровня воды. Отметины были сделаны не его племенем, и Жёлтая Ракушка не мог прочитать их. Но дважды Сломанный Коготь останавливался радом с некоторыми, которые казались посвежее остальных и во второй раз он просигналил:

«Многие возвращаются к племени. Возникла опасность… они уже, возможно, знают об этом».

Снова его дух желал больше, чем могло тело. И несмотря на то, что он, похоже, оказался достаточно силён, чтобы самостоятельно войти в ручей и плыть в нём против течения некоторое время без всякой помощи, вскоре он опять начал отставать и в конце концов зацепился за проходивший под водой корень дерева, и Жёлтая Ракушка снова стал помогать меньшему собрату.

Ручей привёл их к болоту, где росла высокая болотная трава и поблескивало множество водоёмов. Некоторые из них вдалеке покрывала пена по краям, оттуда весьма скверно воняло. Но в самом ручье вода была чистой, и Жёлтая Ракушка почувствовал себя в относительной безопасности – впервые с тех пор, как был захвачен в плен военным отрядом норок. А потом самец-выдра подтолкнул его, и бобр остановился там, где ручей расширялся в водоём, полузапруженный упавшим деревом и бревном, приткнувшимся к нему.

По жесту выдры Жёлтая Ракушка помог Сломанному Когтю взобраться на бревно. Крепко прижавшись раненой лапой к нему, он использовал вторую лапу, чтобы постучать по обломку ветки, всё ещё выступающему из бревна. Тот издал звук, который далеко разнёсся по болоту. Затем Сломанный Коготь помедлил: откуда-то издалека через всю эту залитую водой местность до них донёсся глухой стук-ответ.

«Они знают, что мы идём», – просигналил разведчик-выдра, соскользнув с дерева в воду. И Жёлтая Ракушка увидел знаки на бревне, которые говорили, что этот сигнал, должно быть, часто повторялся на нём.

Так они продолжили свой путь, и бобр не удивился, когда на поверхности реки, усеянной водорослями, вдруг появилась выдра для того только, чтобы взглянуть на них, а затем снова нырнуть, лишь на мгновение покрасовавшись перед глазами Жёлтой Ракушки разрисованной мордой, головным убором из перьев и бус из водорослей. Однако в лапе выдра сжимала копьё, и она несла его так, как воин, привыкший к умелому обращению с этим оружием.

Наконец они выплыли, вероятно, в центр этой болотистой местности, кусочек сухой земли, поднимавшейся как островок, отлично защищённый от обнаружения окружавшего его вокруг водного мира. Земля, большей частью глина с многочисленными камнями, была набросана кучами и располагалась, наверное, на каменистом основании. На ней сгрудились норы-кустарники, вместе с грязью, которая затвердела на солнце. Норы имели гладкие стены и полностью располагались над водой, но что-то в их виде напоминало норы бобров – словно они были скопированы с огромных домов народа Жёлтой Ракушки.

Выдры ждали их прибытия, впереди воины, позади них самки и детёныши, но это было почти ничего по сравнению с числом нор. Если, как верил Сломанный Коготь, племя снова собирается, ещё далеко не все из них добрались до этой твердыни на болоте.

Боевые шесты возвышались перед пятью норами, знаки боевой доблести свисали с них – не нити с зубами, как в деревне норок, но развевались перья или разноцветные нити из водорослей. Воины помогли Жёлтой Ракушке вскарабкаться на берег: эти последние несколько футов Сломанный Коготь, отказавшись от его помощи, преодолел самостоятельно. Двое первых из ожидавших поспешили к собрату, чтобы поддержать и провести через почти безлюдную деревню к норе посередине, которая была побольше остальных, со сложенными из глины боками, разукрашенной цветными рисунками и с разноцветными отметинами на мягкой поверхности, потом разрисованными черной или красной краской. Как на скале в устье ручья, некоторые из отметин поблекли и почти исчезли под воздействием непогоды, однако многие ещё ярко сверкали, словно их сделали совсем недавно. И Жёлтая Ракушка знал, что это записи о племени и клане, и, наверное, нора принадлежит не вождю племени, но тому, кто соответствует рангу мага-заклинателя.

Мимо Жёлтой Ракушки прошёл какой-то воин, чтобы отвести в сторону занавеску, которая была сплетена из сухих водорослей. И бобр остановился на несколько секунд, позволяя Сломанному Когтю и двум поддерживавшим его выдрам войти первыми. В центре норы был разожжён небольшой костёр, от него поднималась тонкая голубоватая и приятно пахнущая струйка дымка. С одной стороны присел на корточках очень старый выдра-жрец, его морда была почти белой. Когда голова его качнулась в их сторону, Жёлтая Ракушка увидел, что у него только один глаз, а другой обезображен длинным шрамом, правда, давно зажившим. Перед ним находился небольшой церемониальный барабан, сделанный из панцыря черепахи, с кожей из сёмги, высушенной и крепко натянутой поперёк панцыря. Время от времени этот старый самец тихо ударял по барабану, выбивая какой-то шуршащий звук, словно что-то в земле нашептывало ему.

Лицом к нему через костёр сидел самец-выдра помоложе, однако и он был куда старше годами Сломанного Когтя и даже воинов, которые привели своего раненого товарища в эту нору. Его глаза окружали нарисованные чёрные кружки, а на груди висел диск из кости, с резьбой и также разрисованный – знак верховного вождя. С передней лапы спускался на пол квадрат из водорослей, сплетённых вместе, с перьями, воткнутыми в это переплетение, образовывавшими яркое церемониальное одеяние.

Вождь взорвался быстрой речью на языке выдр, которую Жёлтая Ракушка не смог понять, а потом протянул лапу под край своего усеянного перьями одеяния и достал длинную трубку. С помощью двух когтей он умело выдернул горящую веточку из костра и вставил её в чашеобразную часть. От неё исходил душистый запах, и он поднял трубку в направлении крыши норы, неба, снова указал ею на землю, потом на восток, север, запад и юг, и, наконец, предложил стебелёк Жёлтой Ракушке.

Осторожно взяв его передними лапами, бобр сделал глубокий вдох, а потом медленно выдохнул, поворачивая голову в том же порядке, как и вождь выдр, предложивший трубку.

Передав трубку налево, в уже дожидавшиеся лапы старого жреца, который прекратил свои удары по барабану, чтобы взять её, вождь быстро произнёс она языке знаков:

«Нора Длинного Зуба – для нашего брата. Пища и питьё Длинного Зуба принадлежат и нашему брату. Пусть он отдохнёт, поест и напьётся: след, оставшийся позади него, был длинный и трудный».

Ковёр из водорослей, который служил дверью в нору, скользнул в сторону, когда самка, почти такая же старая годами, как и бьющий в барабан жрец, принесла чашу, которую она поставила перед Жёлтой Ракушкой, и вместе с ней – тыкву, которую теперь использовали как чашку, Из неё распространялся запах какого-то тушёного растения. Бобр наклонил голову к чаше и обнаружил свежую ольховую кору, приятную на вкус, вместе с луковицами водяных растений.

Пока он ел и пил, вежливо не замечаемый всеми остальными, Длинный Зуб разговаривал со Сломанным Когтем. А потом молодого самца увели его друзья, а вождь остался сидеть перед костром, пристально рассматривая его, и трубка теперь покоилась в его лапах, совсем потухшая. Старый жрец вернулся к тихому постукиванию когтем по натянутой на панцырь черепахи рыбьей шкуре.

Но вот наконец он что-то сказал вождю, и Длинный Зуб медленно кивнул. Старый самец протянул лапу к краю камина и выудил горсть серовато-белого пепла. Он разбросал его над барабаном, добавив вторую горсть к первой, так что теперь сверху барабана лежал тонкий слой порошка.

Потом, положив каждую из лап по бокам барабана, словно чтобы крепко удерживать его, он откинул назад голову, так что его серая морда обратилась прямо вверх к крыше над их головами, и начал монотонно напевать что-то голосом, который оказался тонким, старым и дрожащим. Однако, когда жрец продолжил, то Жёлтая Ракушка, прислушавшись, понял, что слышит заклинание могущественного мага, который может управлять великими силами. И поэтому бобр сидел спокойно, не смея пошевелиться.

Кори почувствовал, как крепко он зажат, став совсем крохотной частью Жёлтой Ракушки там, откуда нельзя сбежать, и это пугало мальчика. Но всё же вместе с этим чувством пришло и понимание того, что он будет присутствовать на какой-то важной церемонии, и он уставился, как и все остальные, на выдру-мага.

Дрожащее монотонное бормотание затихло, и жрец сделал глубокий вдох, втянув воздух лёгкими, словно собираясь нырнуть в воду и оставаться там долгое время. Задержав дыхание, он наклонился вперёд над покрытым порошком барабаном. А потом выдохнул из лёгких воздух, прямо над пеплом.

Кори ожидал увидеть, как весь он исчезнет в облаке пепла, однако этого не случилось. То, что осталось, образовало странный узор, очертания, грубые, но вполне признаваемые, какой-то птицы. И Жёлтая Ракушка узнал этот силуэт: он был привычным для всех речных племён, и, наверное, так обстояло дело и с племенами равнин, хотя с ними речные народы имели мало дел. Это был знак Орла, или скорее тотем Орла – Гром-птица.

Древний тотем, и Длинный Зуб посмотрел на каждого, кивнул, а потом вождь выдр знаками передал Жёлтой Ракушке:

«Ныне на реке творятся нехорошие вещи. Тут и там появляются норки. Они совершают набеги, захватывают пленников, и всегда перед ними, шпионя, летят вороны. Передвигаются кто-то ещё, возможно, духи; но кто видит духов, за исключением тех случаев, когда видишь сон, вызванный колдовством? Для таких, как Мы, не мудро смотреть на пути следования духов. Но всё же Изменяющийся – одновременно и дух, и плоть Народа, и то, что он делает, может навлечь на всех нас большую беду. Мы не знаем, что он делает. Говорят, что через некоторое время он придёт, чтобы взять власть над миром, и Народ станет рабом, если мы выживем. Хотя рабами кого – мы не знаем; возможно, злых духов. Наверное, теперь настало то время, когда он сможет выполнить это. И мы не можем сказать, найдётся ли кто-нибудь, достаточно сильный, чтобы противостоять Изменяющемуся, и кого мы могли бы призвать.

Но из всех нас Орёл живёт и летает выше всего, он ближе всех к Миру Небес. И если он поможет нам, тогда…»

Закончить он так и не успел: в этот момент старый жрец издал резкий крик. Жёлтая Ракушка так был поглощён словами вождя, что пристально смотрел только на говорящие лапы выдры, и теперь вздрогнул и бросил быстрый взгляд на лицо говорившего. Потом резко повернул голову и увидел, что старый самец пристально разглядывает его, Жёлтую Ракушку, изучая пришлого бобра.

В этот момент зашевелились скрючившиеся лапы жреца, дрожа, не так беспокойно, как лапы Длинного Зуба, однако с той же властностью, что и у вождя.

«Знак Изменяющегося на тебе! Ты присутствуешь здесь – и ты не бобр!»

Кори не знал нужного знака, однако его лапы бобра задвигались в ответе, который был правдив.

«Я есть я, и я не совсем бобр. Однако, – поторопился добавить он, – я не враг».

«Да, не враг, – согласился выдра-маг. – Ты друг для нас, для всех, кто противостоит Изменяющемуся. Слушай внимательно: если ты обнаружишь что-то, что повергнет его, то, может, тебе удастся разделить себя из сообщества бобра-с-другим снова на полностью бобра и полностью другого, а потому отправляйся к Орлу. Ибо это существо-дух, и Орёл знает больше, чем мы… Или, может, ещё Ворон знает, Ворон, чья танцующая музыка сотрясает воздух, который поёт песни-о-могущественной-силе для племени Орла».

Кори был охвачен нетерпением.

«Вы имеете в виду Орла… он сможет вернуть меня обратно?»

Но выдра-маг покачал головой.

«Только Изменяющийся может изменять. Однако есть способы, пути, силы могущества, чтобы заставить его… порой. И от Ворона, который обладает силой духа, ты, возможно, сможешь узнать то, что явится копьём для охоты на Изменяющегося».

«Мы посылаем трубку Орлу, – теперь заговорил Длинный Зуб, и его когти сверкали в свете костра, когда лапы зашевелились. – Если ты хочешь, то можешь отправиться вместе с несущими трубку. Мы в большом долгу у тебя за то, что ты привёл Сломанного Когтя назад, однако это путь духа, и потому по нему не стоит следовать, если к тому не призывает большая необходимость. Правда, если ты считаешь, что такая необходимость есть, то отправляйся вместе с нашими людьми в горы».

«Да», – ответ Жёлтой Ракушки был быстрым и уверенным.

«Тогда отдохни, – знаком передал выдра-маг. – Ибо путь предстоит долгий и трудный. И потребуется время для заклинания трубки. Будут песни и танцы силы, чтобы она была готова для использования».

Бобру указали на кипу травы – ложе в задней части норы вождя, чтобы он отдохнул там, и он с благодарностью свернулся там клубком, настолько уставший, что уже не мог держать глаза открытыми. Но когда он проваливался в сон, то спросил себя, что если человек грезит в своём родном мире – как это должно было происходить с Кори, – то как можно спать в собственном сне?

Его разбудил какой-то звук, и несколько мгновений он не мог вспомнить, где находится, однако сухая, приятно пахнущая трава под носом и телом, когда он шевельнулся, зашуршала, отчего мальчик тут же всё вспомнил. Итак, сон всё ещё продолжается, и он по-прежнему бобр Жёлтая Ракушка; ему не потребовалось глядеть на лапы, которые были его руками, или на мех своего тела, чтобы убедиться в этом.

Кори повернул голову. Старый самец-выдра отложил в сторону свой барабан и присел на корточки, скорчившись, у костра. Перед ним лежала метёлка связанных вместе ремешков, на которые были нанизаны бусы срезанных водорослей и семян, а также кусочки перьев. Над всем этим выдра-маг держал поднятыми передние лапы, и Жёлтая Ракушка понял, что это магическая сумка, а значит, один из его хозяев обладает великой силой. Часть этой силы теперь входила в выдру-мага. Он монотонно заклинал, но очень тихо и на языке выдр, который Жёлтая Ракушка не понимал.

Кончиками когтей старый самец-выдра разложил вокруг и над собой разукрашенную связку соединённых вместе рыбьих шкур, и над этим ещё одно плетение из травы, которое было ярко расписано краской и знаками могущества из разноцветной глины. После чего он встал, с какой-то неуклюжестью, будто ощущая сильную боль и затрачивая много сил, чтобы прикрепить метёлку обратно на перевязь, свисавшую с крыши норы.

Снова присев на корточках, жрец сидел, слегка касаясь передними лапами своей груди, тихо что-то напевая. Однако он не ждал долго. Дверь-занавеску откинули в сторону, и появился Длинный Зуб, неся длинный свёрток, раскрашенный наполовину красным, наполовину чёрным цветом, так что Жёлтая Ракушка понял, что это тоже магическая вещь.

За ним следом вошли ещё две выдры-воина, и каждый нёс боевой шест, который он вонзил в землю перед костром со стороны, где было его место.

Вождь положил свою связку на разукрашенный коврик и развязал первую из оберток, в то время как все они что-то бормотали нараспев. Вторая обёртка оказалась жёлто-синей, третья – вся красной, а последняя – белой, и каждую Длинный Зуб развязывал с величайшей заботой. А потом на свет объявилась и трубка.

Это была трубка для особых церемоний, очень старая, как понял Жёлтая Ракушка. Её чашечка была изготовлена из красного камня, который с потрясающей терпеливостью выдолбили так, чтобы тот принял форму головы выдры. Длинную рукоять украшали водоросли, семена-бусы, и она была выкрашена в чёрный цвет.

Когда трубку освободили ото всех обёрток, старый маг наклонился вперёд, чтобы взять её в свои сморщившиеся лапы и передать ей силу, которая втекала в него из магической связки. Кори заметил, что жрец больше не касался её, как и никто из остальных выдр, включая Длинного Зуба. Через несколько минут вождь снова завернул трубку в обёртки, которые свободно лежали под ней, – одна, две, три, четыре. Когда последняя была надёжно завязана, вождь уложил всё это в ящик, покрытый жирной рыбьей шкурой, – последнюю защиту для свёртка. И к ящику был приделан ремень для ношения, так что у того, кто его понесёт, лапы останутся свободными.

Жёлтая Ракушка привстал, трава его ложа зашуршала, и звук этот показался очень громким в норе, где уже перестали тихо напевать. Старый маг прошёл, раскачиваясь, обратно к ложу по свою сторону от костра и свернулся там клубком, словно вся эта работа чрезвычайно истощила все запасы его энергии.

«Солнце и сон имел ты здесь, брат, – знаком передал Длинный Зуб Жёлтой Ракушке. – Ты сейчас себя хорошо чувствуешь?»

«Да, младший брат. Я готов к путешествию по тропе».

«И тропа ждёт тех, кто понесёт трубку, – ответил Длинный Зуб. – Поешь из наших чаш, напейся из наших запасов, брат, а потом отправляйся с нашей благосклонностью».

Он, должно быть, сделал какой-то знак или издал звук, который Жёлтая Ракушка не заметил: тут же вновь вошла старая женщина с чашей, от которой исходил пар, и новой связкой водянистых корней и ольховой коры. И Жёлтая Ракушка съел всё, что смог запихнуть в себя, зная, что хорошо отправляться в долгое путешествие, насытившись до отвала: этим он оказывал честь хозяину норы.

Они выступили на закате. Несущими трубку оказались те самые воины, которые участвовали в церемонии в норе вождя, только теперь с их меха была смыта церемониальная краска, и они шли, имея только защитные белые круги вокруг глаз и на гребне у лба. Не было у них и копий: даже норки должны уважать врагов, путешествующих с магической трубкой, чтобы, подняв лапу на таких путешественников, не вызвать гнев всех духов на себя.

Жёлтая Ракушка подошёл к норе, где лежал Сломанный Коготь, его раны были покрыты лечебными грязью и растениями. Молодой воин, чьи глаза потускнели из-за лихорадки, с горячим желанием посмотрел на бобра.

«Я… бы… я тоже мог бы… отправиться… по этой тропе…»

– просигналил он медленными движениями своей неповреждённой лапы.

«Я это знаю, брат, – ответствовал Жёлтая Ракушка. – Но если в этот раз ты и не отправляешься по этой тропе, то будет другой раз, когда ты сможешь. Знай же, между тобой и мной – кровь и клятва, и мы – как два щенка одного помёта».

«Это… правда… и мы вместе выйдем на тропу войны против норок!»

Жёлтая Ракушка кивнул.

«Да, брат мой, духи желают этого!»

Трое покинули болото по водному каналу, настолько заросшему водорослями и кустарниками, что Жёлтая Ракушка догадался, что его скрывают намеренно. Местами проход был таким узким, что тело бобра едва протискивалось меж берегами, однако выдры проскальзывали без труда.

Ещё до наступления зари они оказались далеко от болота и пробирались по местности, представляющей большую опасность и поросшей лесами, направляясь к ручью, который должен был привести их к горам. Его спутники, похоже, были так уверены в тропе, что Жёлтая Ракушка следовал за ними без раздумий. Однако они шли со всей осторожностью сквозь лес, поев, прежде чем вступить на эту опасную территорию, из содержимого сумок из рыбьих шкур, где находился шалфей и другие сильно пахнущие растения, вместе с маслом, чтобы скрыть их запах от хищников.

Один раз им пришлось спрятаться, тесно прижавшись друг к другу, в дупле бревна, заросшего корнями, следя за тем, как мимо проходила пума. Она тихо рычала про себя к, хотя Жёлтая Ракушка не понимал языка большущих кошек, он мог догадаться, что та, должно быть, неудачно охотилась утром и теперь намеревалась компенсировать тот промах. Но то ли подействовала отталкивающая гадость, которой пропахли их тела, то ли оказал свою силу дух трубки, но зелёные глаза не повернулись в их сторону. И смерть на четырёх лапах прошла мимо и ушла прочь от того места, где они сидели в укрытии.

Жёлтая Ракушка вдруг понял, что ему трудно идти вровень с выдрами, хотя они опустились на четыре лапы. Они бежали, то сутулясь, то разгибаясь, в то время как он с трудом передвигался, неуклюже шаркая ногами. И он знал, что задерживает отряд, хотя посланцы ничего не говорили об этом.

Лес сплошь покрывал поднимавшийся вверх склон, и они направились в сторону этих высот. Кори вдруг понял, что слышит зов какой-то вороны, как во время их бегства по реке. В то же самое время он осознал, что видит вокруг себя больше, чем замечал до этого. Смотреть на мир глазами Жёлтой Ракушки – оказалось действительно видеть новый мир. Несмотря на то, что дальность видения ограничивалась близостью к уровню земли, даже при сравнительно большом размере тела бобра, острота зрения при этом была намного выше, чем у мальчика.

Они больше не останавливались, чтобы поесть; еда у них фактически кончилась. Жёлтая Ракушка нёс только копьё, которое Сломанный Коготь настоятельно посоветовал ему взять с собой, оно было короче и легче тех, какими он пользовался до этого, но с очень острым острием. А у его двух спутников – только трубка в обёртках, в свою очередь несомая на ремне, перекинутом через плечо.

На рассвете они вышли из леса на краю лощины, а ниже, в каньоне, бежал ручей, который они искали. Путники осторожно спустились по холму, и все трос с благодарностью бросились в воду, и выдры тут же начали переворачивать камни в поисках любимого лакомства – раков.

Жёлтая Ракушка не был так удачлив. Ему оставалось только надеяться, что впереди им попадётся что-нибудь, что наполнит его пустой желудок. Или же, если выдры планируют отдыхать днём, а путешествовать ночью, может, ему удастся исследовать ручей внизу по течению и вернуться назад.

Он знаком задал вопрос, и более старший из выдр ответил. Впереди их ждал заливчик с крутыми откосами, если берег там ещё не разрушился. Разведчики из деревни давно сделали этот залив местом отдыха. Что же касается поиска пищи внизу по течению реки… наверное, со стороны Жёлтой Ракушки было бы благоразумным попытаться осуществить это. Впереди им встретится совсем немного растительной пищи, и он может остаться голодным, так как не способен разделить с ними их добычу.

Залив благополучно сохранился, и выдры юркнули в его тень, вылезли из воды и принялись кататься на полосе песка, вытирая свой мех. Жёлтая Ракушка осторожно огляделся, отмечая в сознании приметы этого места. После чего снова нырнул в воду, на этот раз поплыв вниз по течению ручья.

Некоторое время ничего, кроме скалистых стен, не встречалось, и голод его стал ещё больше, потому что у него появился страх, что придётся совершить долгий путь назад натощак. Но наконец он вышел из теснины между скалами, которые образовывали как бы врата, и за ними увидел небольшой луг.

Олень фыркнул и ударил копытами, потревоженный его появлением на берегу, когда бобр направился к неплохой группе ив. В раннем утреннем небе не видно было чёрных крыльев, и он пополз от воды, надеясь найти что-нибудь себе на завтрак.

В конце концов ему удалось наесться до отвала, хотя пища оказалась похуже, чем в деревне выдр. К тому же после этого он нарезал себе куски коры, которые будет не слишком трудно нести, и связал их вместе крепкими корнями. Помня о предупреждении выдр, он подумал, что предусмотрительнее будет понести с собой еду в горы, и он надеялся, что этого количества окажется достаточно.