Текст книги "Рыцарь снов. Мохнатая магия"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Глава 13

Рамсей хорошо знал, что очень многое может подвести его в этом маскараде. Но он принял решение и закрепил его первым же отданным приказом видинской страже.

– Где его превосходительство верховный советник?..

– Он будет немедленно вызван, ваше высочество, – поворотом головы офицер отправил одного из солдат, и тот побежал по посадочной площадке.

Тут Рамсей услышал шум мотора флаера позади. Он чуть повернул голову и успел заметить поднимавшуюся в небо машину, его последнюю возможность отступления.

– Ваше высочество… – офицер подошёл чуть ближе. – Позвольте от имени всего Видина выразить признательность за ту честь, которую вы оказали нам, приехав в свой город, чтобы возвестить о себе. Слухи оказались лживыми, вы не мертвы… какая радость!..

Да, подумал Рамсей, а как же он избежал смерти? Он только надеялся, что укрытием для него послужат слухи о дворцовых интригах и контринтригах. Они прикроют неясности его рассказа.

– Когда у человека есть враги, – начал он, – необходима хитрость. В Видине, среди верных мне людей, я могу не опасаться, что у меня открыта спина.

Офицер выхватил меч из ножен.

– Принц приказывает – Видин повинуется! Так всегда было по клятве крови и верности!

– Я это хорошо знаю, – принял Рамсей слова офицера.

– Кто ты?..

– Я командир внутренней стражи, ваша светлость. Матрус из Дома Ликуса. Не хотите проследовать в Зал Совета? Так как верховный советник прибыл раньше, мы подготовились. И никогда не верили до конца тёмным слухам из Лома.

Вот и всё с телом, которое предъявил Мелколф, чтобы его погребли среди предков Каскара. Рамсей подозревал, что Очалл поддерживает сомнения среди жителей этой части Улада, которая верна принцу и может послужить плодородной почвой для будущего восстания.

– Меня ободряет, что вы не поверили, – заявил он вслух. – Для большей части Улада Каскар уже погребён. И есть причины, чтобы он не восстал слишком поспешно… – Рамсей улыбнулся, он редко улыбался с тех пор, как оказался в мире своих снов, так редко, что трудно стало растягивать губы.

Образовался почётный караул – Рамсей предпочёл считать его таковым, а не охраной пленника. Его не совсем успокоили слова командира стражи, который вполне вероятно мог быть человеком Очалла. Окружённый стражниками, Рамсей прошёл в лифт, который с крыши дома спустился на несколько этажей и остановился. Стражники вытянулись, и Рамсей, быстро выходя из лифта, увидел откровенное изумление всех, кто его заметил.

Всё, что он слышал о Каскаре, говорило, что его двойник (можно ли его назвать «alter ego?») не пользуется большим уважением. Но, по-видимому, в Видине это не так. Стражники и слуги были слишком дисциплинированы, чтобы нарушить тишину коридоров. Но Рамсей чувствовал, что все они очень возбуждены. Он не поворачивал головы, но слышал, что топот за ним становится громче, как будто процессия с каждым мгновением увеличивается.

Ещё стражники, приветствующие принца. Один распахнул дверь. Рамсей прошёл в длинную комнату, одну её стену прорезан ряд широких окон, обрамлённых красным и золотым. На противоположной стене блестели зеркала в тяжёлых резных позолоченных рамах, врезанных в стену. Пол, по которому громко стучали сапоги стражи, – мраморный, потолок и части стен, не занятые окнами и зеркалами, покрывал красный лак с эмалированными табличками.

Серебряные подсвечники высотой с человека протянулись двумя рядами, между которыми и прошёл Рамсей. По бокам окон и зеркал к стенам крепилось множество консолей, изготовленных в виде странных голов, увитых цветами и папоротником; все они сверкали позолотой, эмалью и драгоценными камнями.

Зеркала многократно отражали всё это великолепие и казалось, что здесь не один зал, а целая сказочная анфилада, уходящая в бесконечность.

Ряды подсвечников заканчивались у помоста с двумя ступенями. А на помосте стоял трон размером с небольшой диван. Он не был накрыт балдахином, как тот, что Рамсей видел в Ломе. Но всё равно производил сильное впечатление со своей золотой спинкой и подлокотниками и алой подушкой сидения. Командир стражи отступил, и Рамсей понял, что трон теперь – его законное место.

Он решительно поднялся по ступенькам и сел на трон. Рамсей надеялся, что сделал это достаточно уверенно, как человек, привыкший к такому действию. И впервые увидел, что за ним действительно собралась целая свита.

У подсвечников неподвижно, как статуи, застыли стражники. Но пришли и люди в богатой одежде, которые могли быть придворными этого миниатюрного двора или дворянством Видина.

Рамсею отчаянно не хотелось согласно придворному этикету здороваться с прежними знакомыми Каскара. Играть роль принца настолько плохо подготовленным было бы очень опасно, но ничего больше не оставалось.

– Верховный советник! – провозгласил громкий голос от далёкой теперь двери (Рамсей посмотрел на путь, который только что преодолел: зал из-за зеркал не только расширился, но и словно ещё больше удлинился).

Вошёл человек в короткой куртке слуги, но богато расшитой, чтобы подчеркнуть его важное положение при дворе. В правой руке он сжимал серебряный посох. Он торжественно поднял его и трижды со звоном ударил по полу.

Обратив таким образом внимание всех собравшихся к двери, он отступил и пропустил человека, которого и искал Рамсей. Это был настоящий Очалл из его сна, только сейчас в нём не так сильно чувствовалась жажда власти. Может, во сне эмоции обостряются, чтобы можно было почувствовать внутреннюю сущность человека?

Очалл, конечно, всё равно производил впечатление, но всё же это не та подавляющая фигура, каким сделали его слухи или сны. Внешне его манеры по отношению к Рамсею выражали искреннюю почтительность.

Не на такую встречу рассчитывал Рамсей. Если бы он увидел Очалла, сразу выйдя из флаера, и сумел разгадать первую реакцию верховного советника на драматичное воскрешение Каскара, это могло бы дать ему хоть какой-то ключ к пониманию положения Очалла. Но сейчас у советника было достаточно времени, чтобы подготовиться к избранной роли.

Очалл прошёл между рядами подсвечников, его длинная верхняя одежда едва не касалась пола. На поясе не было никакого меча, но на мощной шее лежал золотой воротник искусной работы, усаженный драгоценными камнями. И с воротника на могучую грудь свисал большой золотой ключ, вероятно, символ его поста.

Лёгкий гул, заполнивший зал, когда Рамсей сел на трон, стих. Не слышалось даже слабого шороха ткани, когда собравшиеся меняли позу, ни скрипа обуви, ни даже дыхания. Как будто приход Очалла остановил всю жизнь двора; присутствующие прекратили существование, пока министр не примет решения.

Рамсей подозревал, что такой эффект сознательно готовился Очаллом, питал его ощущение власти. Но если советник ожидает, что тем призовёт к порядку новую марионетку, – нет! Инстинктивной реакцией Рамсея стало сопротивление этой подавляющей личности.

– Приветствую тебя, верховный советник, – он старался говорить вежливо, хотя в собственных ушах голос его прозвучал странно. Но он должен был постараться взять в свои руки инициативу в этой встрече. – То, что ты верно ожидал меня здесь, при моём дворе, я считаю доказательством твоей усердной службы короне…

Он не знал, откуда у него берутся такие напыщенные слова. Возможно, самый воздух зала меняет речь. Но только самые формальные и громкие фразы кажутся вполне уместными в таком окружении. Больше всего ему нужен был сейчас хоть малейший намёк со стороны Очалла, о чём думает верховный советник. Но Рамсей знал, что Очалл ничего не выдаст, у него всё холодно рассчитано и нацелено только на собственную выгоду. Если неожиданное появление Рамсея и поразило Очалла, никто этого не заметит.

Очалл чуть склонил мощную голову.

– Его высочество хорошо знает, что Видин ему верен. Где же ещё собраться его друзьям, когда странные дела происходят в Уладе и многое заставляет тревожиться даже самых верных подданных? Мы постоянно молились о безопасности его высочества. То, что ваше высочество сидит на собственном троне, не изменившийся, невредимый… – Очалл поднёс руку к груди, коснулся золотого ключа, – это наша награда за веру в Провидение. Теперь, после мрачных часов и дней, тёмные слухи и угрозы позади.

Рамсей увидел, как под прикосновением руки Очалла ключ слегка качнулся, вперёд, назад. Внимание Рамсея переключилось от лица верховного советника на ключ, на его движения, на лёгкие покачивания…

Назад и вперёд, назад и…

Рамсей замигал, с усилием отвёл взгляд. Верны ли его подозрения? Игра верховного советника с ключом не просто привычка? Что рассказывают об Очалле? Что он держал Каскара в своём плену чарами. Гипноз? Возможно, наследник был приучен отвечать на внешне невинные движения ключа. То, что и его внимание было привлечено к ключу так быстро, – хорошее предупреждение.

– Твоя забота о благополучии короны, – ответил Рамсей, думая, поймёт ли Очалл двойной смысл его слов, – всегда признавалась нами. Представители имперской династии знают глубину твоей верности, высокое чувство долга, которое всем нам служит примером.

Рамсей считал, что во всём этом миниатюрном дворе только у верховного советника может хватить храбрости задать вопросы о прошлом имперского принца, который совсем недавно был публично погребён с самой пышной церемонией, а теперь спустился с неба в свои владения живым. Однако Рамсей сомневался, чтобы Очалл стал задавать такие вопросы публично. В этом заключался его единственный шанс распространить пошире объяснение, которое он наспех придумал на пути в Видин.

– Дни сегодня воистину тяжёлые, – он улыбнулся Очаллу. – Иногда трудно отличить друга от врага. И те, кто хотел бы видеть меня лежащим рядом с предками, должны это знать. Именно благодаря тебе, верховный советник, меня не постигла такая судьба. Твой план сработал хорошо…

Он с внимательностью охотника следил за невыразительным одутловатым лицом Очалла. Сейчас у него не было другого пути достигнуть даже чуточку понимания со стороны верховного советника, вызвать его ответ. Конечно, человек, которого публично благодарят за спасение принца-марионетки, должен попытаться узнать, что же произошло. Как получилось, что Каскар уцелел, что он жив, дышит и провозглашает это заслугой Очалла.

– Я служу… – Очалл отвечал, не моргнув глазом. Выражение его лица Рамсей не сумел разгадать. – И горжусь своей службой, ваше высочество.

– Твоя гордость, но выгода всего Улада, – продолжал Рамсей. – А теперь, милорды… – он оторвал взгляд от Очалла. Так просто раковину советника не вскроешь. Придётся изобрести более энергичное нападение. – Милорды, ваша верность, верность всего Видина поддерживала меня в эти дни. В этих стенах я рассчитываю найти поддержку, которая поможет мне овладеть моим наследием. Потому что сила человека не только в его руке и в оружии, не только в уме, но скорее в вере в него окружающих. А теперь… – Рамсей чуть подвинулся вперёд на сидении широкого трона, – наступают дни, когда наша взаимная вера подвергнется испытанию. Не стану скрывать от вас события во имя тайны и безопасности. Вы слышали, что Каскар умер и погребён. Наверное, некоторые из вас присутствовали при этом в Ломе.

Рамсей провёл взглядом по лицам дворян. Несомненно, он овладел их вниманием. Он видел хмурое выражение, видел и удивление и серьёзные лица ждавших разъяснений.

– Посмотрите на меня! – юноша встал и сделал шаг от трона. Блеск зеркал, яркость солнечного света не позволят ничего скрыть. Он высоко поднял голову, бросая вызов тем, кто мог бы крикнуть: «самозванец».

– Меня хотели убить и пытались хитростью добиться этого. Но не смогли. Мне пришлось в тайне покинуть Лом, чтобы никто не знал, где я скрываюсь. Я не мог отличить друга от врага, выдающего себя за друга, и потому не знал, куда обратиться.

До тех пор… – он решил нанести сильнейший удар, – пока случайно не попал к Просвещённым…

Впервые он заметил лёгкое, совсем незначительное изменение в лице Очалла. Окружавшие советника проявляли своё изумление более открыто. Послышался тихий гул, возбуждённые выдохи.

– Мне сделали предсказание, – неторопливо продолжал Рамсей. – Поэтому я и явился в Видин.

Гул слушателей стал громче. Очалл снова овладел своим лицом, но остальных охватило возбуждение.

– Ваше высочество, – вперёд вышел старик в воротнике, украшенном драгоценностями, и лишь чуть менее великолепном, чем у Очалла. – Это предсказание… – он колебался. Рамсей подумал, что догадывается, что скрывается за этой остановкой. Известно, что советы Просвещённых опасны и мудрым лучше их избегать.

Рамсей кивнул.

– Да, предсказание. Как хорошо известно, преподобные Просвещённые гораздо больше озабочены далёким будущим, чем результатами действий, от которых может произойти благо живущим теперь. Поэтому мы должны тщательно просеивать и отбирать советы. И надеяться, что выбрали верно. Поверьте, я буду действовать осторожно и ни одного верного мне человека не направлю по опасному пути. Я неопытен в государственных делах, но здесь находится человек, хорошо разбирающийся в людях, и я буду прислушиваться к нему. Разве верховный советник не на нашей стороне? Все дальнейшие планы мы будем обсуждать совместно. Но скажу вам одно: только с помощью Просвещённых сумел я добраться до Видина. Пока, я считаю, они принесли мне одно добро.

А теперь, милорды и верные мне люди, позволяю вам удалиться до того времени, как нам нужно будет собрать совет…

Ему хотелось побыстрее остаться с Очаллом наедине, и нетерпение во время этой церемонии, где он играет роль правящею принца, всё возрастало. Как можно распустить двор и остаться в одиночестве?.. Он был уверен, что упоминание о Просвещённых ошеломило Очалла, и следует быстро использовать это небольшое преимущество, пока верховный советник не воздвиг снова свой барьер.

Очевидно, Рамсей нашёл нужную формулу, потому что все поклонились и начали отступать от ряда канделябров. Пока всё шло очень гладко…

Но тут у дверей произошло какое-то столкновение. Выходящих начали расталкивать, оттолкнули и дворецкого с серебряным жезлом, который попытался преградить дорогу человеку в военном мундире. Его хватали за плечи. Но он небрежно отбросил пытавшихся удержать его и прошёл вперёд. Двор застыл, почувствовав, что такое нарушение формального порядка происходит по важной причине.

Офицер подошёл к основанию помоста. Судя по нашивкам, это был командир какого-то отряда, и очень молодой. На его смуглом лице играло возбуждение, он тяжело дышал, как будто явился во дворец бегом.

Подняв руку, он приветствовал Рамсея, тот догадался ответить. И тут же офицер объявил:

– Ваше верховное могущество! Наш великий император Пиран отошёл к Последним Вратам. В Ломе прозвучали прощальные трубы. Сейчас трубы призывают кровного наследника. Да будет правление вашего могущества долгим и ясным!

Итак, умирающий император наконец умер! Но в Ломе провозглашают императором не Каскара!

Рамсей взял себя в руки, заметив, что Очалл сделал два шага вперёд, как будто хотел отвести офицера в сторону и поговорить с ним наедине. Но времени для переговоров не осталось. У партии императрицы наготове Бертал, возможно, уже в эту минуту его коронуют. Шансы Рамсея на безопасность в этом мире уменьшились – наполовину, если не на две трети.

– Я думаю, там приветствуют не принца Каскара… – впервые Очалл взял инициативу в свои руки.

Офицер оскалил зубы в гримасе.

– Да, ваше достоинство. На Месте Флагов стоит принц Бертал. Но он ещё не дал клятву.

Послышались возбуждённые восклицания, двор загомонил. А Очалл опять задал вопрос, который был на уме и у Рамсея.

– Но ты, Джасум, явился в Видин, чтобы увидеть того, кто объявлен мёртвым. Что привело тебя сюда из Лома?

– Слово Просвещённых, ваше достоинство. Ко мне пришёл ночью Просвещённый со словами: наш принц на самом деле не мёртв, но скрывался и теперь находится в Видине. И поэтому, понимая, что он должен узнать… Ваше верховное могущество! – Джасум обратился непосредственно к Рамсею. – Скоро принесут присягу этому самозванцу. Уже готовится его коронование в Зале Света, а сразу вслед за этим – его брак с герцогиней Олироуна. Если он успеет короноваться и жениться, многие верные Каскару не станут поднимать оружие, чтобы не расколоть Улад.

Очалл погладил подбородок широкой ладонью.

– Проницательное наблюдение, Джасум. Интересно, почему это сообщение принёс только ты. Говорящие провода ничего не доложили в Видин. Но, конечно, возможно, это делается в Ломе специально, как ты и сказал, чтобы верные видинцы не имели времени для возражений. Ваше верховное могущество, – обратился он к Рамсею, – пусть распространится новость в Видине, пусть немедленно прогремят трубы. Самозванец не сядет на трон без единого слова протеста. А когда станет известно о протесте, столкновение с принцем Берталом станет неизбежным – может, Последний Вызов.

Рамсей понятия не имел, что имеет в виду Очалл в своей последней фразе, но тот произнёс эти слова настолько подчёркнуто, что Рамсей догадывался, что так называют провозглашение крайней вражды и сопротивления.

– Проведём совет, как и сказано, ваше верховное могущество. Надо дать знать тысячникам, нет, даже и сотникам, чтобы все собрались и проявили свою верность.

– Да будет так, – с готовностью согласился Рамсей, хотя у него появилось ощущение, что он утратил всякий контроль над ситуацией и власть снова незаметно перешла в руки Очалла, как и рассчитывал верховный советник. И потому с холодком внутри Рамсей снова распустил двор. Он смотрел, как один за другим придворные выходят из зала. Наконец они с Очаллом остались одни.

Как ни хотел недавно Рамсей этой встречи наедине, сейчас он с радостью отложил бы её. Но он понимал, что должен ждать, чтобы Очалл сам начал разговор. Юноша должен был понять, что собирается предпринять верховный советник.

– Время… – Очалл перестал гладить подбородок, теперь он двумя пальцами ущипнул толстую нижнюю губу. – Сколько у нас времени? Подсказали ли тебе что-нибудь, милорд, Просвещённые? Мы должны как-то выиграть время… – он как будто рассуждал вслух.

Но Рамсей полагал, что верховный советник никогда ничего не говорит зря, он постоянно следит и за своими словами и за тем человеком, которому они адресованы.

– Мне сказали, – Рамсей начал отвечать осторожно, решив хотя бы отчасти сказать правду, – сказали, что моя личность имеет огромное значение для будущих событий, что выбор, который я сделаю, в свою очередь приведёт к изменениям в будущем, которые сами Просвещённые не в силах предвидеть.

– Каскар… – Очалл намеренно неторопливо осмотрел его с ног до головы и с головы до ног. – Жизнь… вернее, смерть стали тебе известны так, как они не известны нам, простым смертным. Сначала ты умер и лежал в последнем сне в Зале Умерших Повелителей.

Затем с наступлением дня было обнаружено, что четыре стражника, явно околдованные, ничего не помнящие, охраняют пустой фоб. Невежды говорили, что Каскар воскрес. Говорили о чуде, таком, какие происходили в древности. Но если Каскар воскрес и снова прошёл по своей земле, его никто не видел.

Потом было обнаружено тело, на этот раз в таком состоянии, что только по одежде и некоторым особенностям фигуры было установлено, что это пропавший принц. Казалось, Каскар действительно восстал из мёртвых, может быть, ничего не сознавая, отошёл от своего фоба и выпал в окно. Может, встреча со смертью убедила его в том, что те, кто побывал у Последних Врат, достойные подражания люди больше не подчиняются ограничениям этого мира и могут свободно возноситься на небо. Поверив в это, полумёртвый принц решил доказать, что легенды говорят правду, но узнал только, что ещё не избавился от своего бренного смертного тела.

Итак, обнаружилось тело, которое торжественно погребли – с внешними выражениями печали, но с внутренним удовлетворением. Очалл, – советник мрачно улыбнулся, – был одурачен, переигран. Очень хитро сыграно, а те, у кого возникли подозрения, предпочли держать язык за зубами. Но вот потерянный Каскар… можно сказать, «погребённый», стоит в своём дворце в преданном ему Видине и готовится возглавить поход преданных ему людей против узурпатора.

Он бросил взгляд на Рамсея.

– Ты говорил о Просвещённых. Не стану сомневаться в твоих словах. Известно, что они играют в сложные игры, и не всякий может их разгадать. Они говорят, что ты Каскар. Нам приходится признать второе чудо. Но, возможно, даже Просвещённые не могут предвидеть все последствия чудес. Со временем мы это увидим.

Время… – советник вернулся к своему первому утверждению. – Нам нужно время. Никто не может заставить ветер, воду, флаер, корабль или рельсовый поезд двигаться быстрее, чем тот может. Я не тратил времени зря, верховное могущество. Я докажу, что Очалла не легко снять с игровой доски. Даже Просвещённым.