Текст книги "Повседневная жизнь Соединенных Штатов в эпоху процветания и «сухого закона»"

Автор книги: Андре Каспи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Радиостанции и программы

Радиостанции были частными предприятиями. Ни штаты, ни федеральное правительство не руководили станциями, так же как и не владели газетами. Это противоречило американским традициям. Изредка пытались рекомендовать ввести государственный контроль. Поначалу наблюдался полный хаос. Станции принадлежали производителям приемников, электрическим компаниям, газетам и создавались в любое время и любым путем. Затем, с 1926 года, начал устанавливаться определенный порядок Федеральная комиссия по радио занималась распределением длины волн. Общества радиотрансляции доминировали на рынке: треть из 612 станций находилась под их контролем.

Концентрация капиталов усиливается. Уже в 1922 году «Америкэн Телефон энд Телеграф Компани» инвестирует радио, не столько предвосхищая будущее, сколько из опасения, что новый медиум станет конкурентом телефона. В 1926 году R. С. А., владелец двух станций, объединился с компаниями «Дженерал электрик» и «Вестингхаус», чтобы создать национальную радиовещательную компанию National Broadcasting Company (TV.В.С.). На следующий год создается Columbia Broadcasting System (С.В.S.). С 1928 по 1931 год число станций, контролируемых N.В.С. и С.В. 5., возрастает от 64 до 150. Наряду с этими гигантами были и другие владельцы, как, например, учебные учреждения, церкви, газеты и, конечно, электрические компании.

Финансовая структура станций позволяет понять природу программ. Программа должна была доставлять удовольствие слушателю, информировать его и развлекать, чтобы рекламодатели покупали время и обеспечивали рентабельность станции. Таким образом, мы снова обнаруживаем важность рекламы и, кот нечно, то, что радио составляло конкуренцию газетам и периодическим изданиям. Но далеко не все программы привлекали рекламодателей. В 1930 году только треть из них была признана продуктивной и куплена; их называли спонсируемыми программами, то есть программами, имеющими спонсора. Эти программы передавались в прайм-тайм и добивались успеха, так как рекламный бюджет радио возрос с 1928 по 1930 год на 150 процентов. Генри Форд платил тысячу долларов в минуту за рекламу новой автомодели «А», а за рекламой в течение часа следовала программа варьете.

Подобная эволюция вызывала необходимость изучения рынка. Опросы, проводимые в начале тридцатых годов, показали, что три приемника из четырех работали ежедневно. В среднем передачи слушали в течение 2 часов 25 минут в день, но наибольшее число слушателей отмечалось между 20 и 22 часами. Когда приемники снабдили динамиками, примерно три человека слушали одновременно один и тот же приемник, что давало национальную аудиторию в 37–38 миллионов человек. Хотя радиус работы местных радиостанций географически был ограничен, приводились примеры, когда, как в случае станций Массачусетса, слушателей этих станций было гораздо больше в Мэне, чем в непосредственной близости от центра передачи. Таким образом, прекращение изоляции, нивелировка знаний и развлечений – это характерные черты массовой культуры. В очередной раз метрополии оказались в привилегированном положении. В Нью-Йорке и его окрестностях от 40 до 50 радиостанций транслировали передачи в течение дня, что, естественно, затрудняло выбор.

В феврале 1927 года программы в Нью-Йорке распределялись следующим образом: легкая музыка и танцы – 26,2 процента; другая музыка – 48 процентов; образовательные программы – 9,3 процента; религиозные программы – 5,3 процента; новости – 2,8 процента; театр и чтение – 2,6 процента; спорт – 1,8 процента; программы для детей – 1,1 процента; разное – 2,6 процента.

Как заметил один из американских историков: «То, что приносит радио в дома американцев в любой часдня, – это концерты и развлечения, от водевиля до классической музыки, и все это за деньги тех, кто хочет продать зубную пасту, пастилки от кашля, кофе, ковры, имбирный эль, матрасы, страховку жизни, пишущие машинки, бензин и прочее».

Следует отметить, что преобладающее место в программах в среднем занимала музыка, классическая и народная. К тому времени фонограф получил широкое распространение – половина американских семей приобрела патефоны, чтобы слушать пластинки. Они появились в американских домах даже прежде, чем туда массированно проникло радио. Слушать музыку, записанную на пластинки, стало привычкой в большинстве американских семей. В 1919 году индустрия пластинок познала свой первый бум, когда годовое производство достигло двух миллионов пластинок, а продажа – порядка 100 миллионов. Между радио и пластинкой – не брак по расчету, а любовь с первого взгляда. Не было ничего проще для диктора, чем включить проигрыватель, отдохнуть самому и дать отдохнуть аудитории под звуки музыки, ничего легче для радиостанции, чем предложить программу симфонической музыки, ничего более заманчивого для предпринимателя, чем ускорить продажу пластинок, представляя их новые названия многочисленным слушателям. К тому же американцы были большими ценителями всех видов музыкального искусства. Можно напомнить, что шесть симфонических оркестров было создано в период с 1900 по 1920 год, и они не были уделом только богатых, аристократов. Симфонические оркестры Филадельфии, Хьюстона, Лос-Анджелеса или Чикаго являлись неотъемлемой частью жизни общества. Они давали концерты, например, для детей и рабочих. К тому же оркестры возглавляли такие выдающиеся дирижеры, как Фриц Рейнер, Фредерик Сток или Леопольд Стоковский (Sablosky I. L. American Music. Chicago, The University of Chicago Press, 1969).

По счастливому совпадению, американская музыка в тот период тоже переживала расцвет. Среди известных композиторов следует назвать Чарлза Ивса и особенно Джорджа Гершвина, создавшего знаменитые «Голубую рапсодию», «Американца в Париже» и, чуть позже, «Порги и Бесс». Кроме того, миграция негров с Юга на Север способствовала распространению джаза. Правда, первая запись этой новой музыки была осуществлена белыми музыкантами – оркестром Original Dixieland Jazz Band. Но в Нью-Йорке и Чикаго негры и белые не замедлили записать новые диски, и выдающиеся негритянские музыканты стали звездами, как «король» Оливье и его корнетист, Луи Армстронг, и, конечно, оркестр, возглавляемый Дюком Эллингтоном. Справедливости ради надо отметить, что радио транслировало не только классическую музыку и джаз. Часто в программе звучали оперетты, как, например, «Сад Аллаха» и «Дикая утка». Музыкальное ревю «Фолли Зигфильда» и их песни пользовались также триумфальным успехом.

Появились радиосериалы, как, например, «Выдающиеся моменты истории», «Библейские драмы», «Правдивые истории» и очень знаменитый сериал «Амос и Энди». Если доля новостей в программах сокращалась, то это вызывалось тем, что газеты использовали все возможные способы, чтобы воспрепятствовать дальнейшему расширению конкурента. Но это уже не имело значения. Слушатели удовольствовались тем, что им предлагали, испытывая чувство общения с диктором. Радио давало им то, на что не способна была пресса, – впечатление беседы с диктором, который обращается к нему, слушателю. Устанавливалась какая-то особая связь между ними. Рассказывают, что в первое время радиостанции отказывались давать имена дикторов. «Это против правил нашей станции», – заявлял представитель W.H.AS. Луисвилля. Но постепенно выступающие по радио стали осознавать силу своего влияния. Артисты, вместо того чтобы петь и декламировать, как на сцене перед многочисленной публикой, начинали воображать индивидуальных слушателей. Дикторы тоже. На радиостанции стал поступать огромный поток писем от слушателей; впечатление свидания на расстоянии становилось все более очевидным. На радио появились монстры, как, например, тот служитель культа, который начинал свою передачу обычно с анекдота о себе самом. «Я должен вам признаться, – говорил он доверительным тоном, полным раскаяния, – этим утром я вытер мою бритву одним из самых дорогих полотенец хозяина». Так рождался новый тип общения, возможно, одностороннего, но придающего большую значимость речи по сравнению с печатным словом.

Радио в мире политики

Политические деятели очень быстро поняли, какую пользу им может принести радио. Само собой разумеется, первым воспользовался этим президент США: его выступления начали транслироваться. В 1924 году большим событием стала ретрансляция дебатов на съездах партий по выдвижению кандидата в президенты. Забавно, что два лучших корреспондента радио были спортивными комментаторами, причем один из них особенно прославился своими репортажами о матче между Демпси и Карпентье. Кампания президентских выборов 1928 года проходила, по большей части, в эфире.

Вдруг очень важным фактором стало то, насколько радиогеничным (хорошо звучащим по радио) был голос того или иного выступающего. Первое выступление президента Кулиджа 4 декабря 1923 года оставляло желать лучшего. Пять лет спустя Гувер уже намного лучше сумел воспользоваться услугами радио. Но, по правде говоря, только при Франклине Рузвельте радио в Соединенных Штатах стало инструментом политической власти – и насколько талантливо, эффективно оно использовалось! Тогда уже демагоги почувствовали, какую выгоду они могут извлечь из микрофона.

С 1927 года служитель культа отец Кофлин стал называться «жрецом радио». Он давал советы по любым вопросам и вмешивался в политику. Обосновавшись в окрестностях Детройта в храме, он получал в то время 4 тысячи писем в неделю. 14 февраля 1932 года он яростно нападал на президента Гувера – «Святого духа богачей, ангела хранителя Уолл-стрита», после чего получил полтора миллиона писем. С тех пор он стал получать в среднем 100 тысяч писем в неделю. Толпы слушателей реагировали на его выступления, словно на передачи музыки, игр или драматургических произведений. В самом деле, радио стало фундаментальным элементом повседневной жизни и одним из наиболее влиятельных средств массовой информации. А ведь прошло всего десять лет с момента первой опытной трансляции из Питсбурга.

Киноиндустрия

А кино? Можно было бы до бесконечности перечислять его влияние на поведение, вкусы, привычки и т. д. Кино в еще большей степени, чем пресса и радио, воздействовало на формирование новых ценностей в американском обществе. Оно одновременно индустрия, объект потребления и искусство, истинно американское.

Расцвет кино начинался вместе с XX веком. Когда Первая мировая война закончилась, США превратились в первую могущественную державу мира. В 1931 году в США насчитывался 22 731 кинозал с 11 миллионами мест в целом. Из них 14 тысяч кинотеатров функционировали, по крайней мере, два раза в неделю и, по оценке экспертов, приняли от 90 до 100 миллионов кинозрителей, тогда как в 1926 году – 50 миллионов, а в 1922-м – 40 миллионов.

В 1926 году в кино произошла революция, позволившая в следующем году выпустить первый звуковой фильм – «Певец джаза» с Элом Джолсоном – производства «Уорнер-студии». Некоторые залы не успели оборудовать звук, а пуристы оплакивали прекрасное время немого кино. Ретрограды. Ничто уже не могло остановить звуковое кино. Звук и изображение, изображение и звук..

Киноиндустрия заняла четвертое место среди бурно развивающихся отраслей. В индустрию кино было инвестировано полтора миллиарда долларов. Крупнейшими представителями кинобизнеса стали Адольф Цукор, Маркус Лоев, Уильям Фокс, Карл Лемль и некоторые другие, также игравшие влиятельную роль в кинобизнесе. Сам Уильям Р. Херст подключился к этому бизнесу, словно ему не достаточно было прессы. Джозеф П. Кеннеди, в свою очередь, тоже ринулся в киноиндустрию, и его фильм «Королева Келли», реализацию которого он доверил Эрику фон Штрогейму, а главную роль Глории Свенсон, стал одновременно его шедевром и его голгофой. Мэри Пикфорд, Дэвид Гриффит, Дуглас Фэрбенкс и Чарли Чаплин, стремясь выйти из-под контроля крупных студий, основали собственную компанию «Юнайтед Артисте», принимающую активное участие в кинопроизводстве и прокате фильмов. Голливуд создавал фильмы и мифы, был фабрикой звезд, приносил огромные прибыли. Но, за пределами этого блестящего и искусственного мира, повседневная жизнь которого подробно описана Чарлзом Фордом, [56]56
  Charles Ford. La vie quotidienne д Hollywood: 1915–1935. Hachette Literature, 1972.


[Закрыть]что представляло собой кино для среднего американца?

Кино как общественное зрелище

В Мидлтауне кинозалы были открыты каждый день с 13 до 23 часов. Программы менялись часто: два или три раза в неделю. В июле 1923 года один житель из двух, а часто и трое из четырех ходили в кино. Зимой посещаемость кинотеатров была еще более высокой, особенно в декабре. Причинами, удерживающими от похода в кино, могли быть необходимость сэкономить немного денег или малолетние дети.

Владельцы кафетериев, профсоюзные и масонские организации выражали недовольство. Кино стало настолько привлекательным для американцев, что они ради фильмов отказывались от своих привычных занятий.

Как только посещаемость кинозалов начинала снижаться, реклама спешила тут же стимулировать зрителей убедительными аргументами. «Идите в кино…, позвольте себе это удовольствие. Не отдавая себе отчета, вы переживаете другую жизнь, вы смеетесь, любите, ненавидите, вы сражаетесь, вы побеждаете! Любые приключения, романтические увлечения, удивительные впечатления, которых вы лишены в повседневной жизни, – все это вы увидите на экране. Это вам предоставит возможность совершить побег в новый, волшебный мир…, вырваться за пределы клетки каждодневного существования! Сделайте это после обеда или вечером!»

Документальные, а также образовательные фильмы не пользовались успехом. В кино шли прежде всего для того, чтобы развлечься, помечтать или, как утверждает реклама, вырваться из серости рутины. Достаточно почитать анонсы некоторых фильмов:

« Пансион». Блестящие мужчины, очаровательные красотки, бутылки шампанского, ночные балы, флирты на рассвете, все это заканчивается чудесным и наводящим ужас финалом, захватывающим дыхание.

« Мужья и флирты». Флиртуете ли вы? Знает ли всегда ваша жена, где вы? Верны ли вы ей?

« Женщины». Что вы делаете для любимого мужа? Знаете ли вы его? Беспокоитесь ли вы о нем? Не забывайте о флиртах женатых людей.

« Пылкая юность». Флирты, объятия, нежные и страстные поцелуи. Дочери, обезумевшие от счастья, матери, ищущие острых ощущений, представлены автором, не решившимся открыть собственное имя; правда без прикрас, совершенно обнаженная, сенсационная. [57]57
  LyndR. andH. Middletown. P. 263


[Закрыть]

Фильмы были самых разнообразных жанров. Приключенческие, как «Багдадский вор», «Робин Гуд», «Три мушкетера», где блистал Дуглас Фэрбенкс. Фильмы, как пышно поставленное зрелище, – «Парижский Нотр-Дам», «Призрак Оперы», «Безумия женщины». Обаятельный Рудольфо Валентино пленял публику в «Четырех всадниках Апокалипсиса», созданных на студии «Метро-Голдвин-Майер» в 1921 году. Бытовые комедии Сесила Б. де Милля, которому совершенно справедливо приписывали огромное влияниє на повседневную жизнь американцев. Его брат Уильям де Милль писал о Сесиле: «Он превратил ванную комнату в восхитительное место, что, несомненно, повлияло на оформление ванных всей нации. Ванна становится мистическим храмом, посвященным Венере, иногда Аполлону, а искусство принимать ванну представлено скорее как очаровательная церемония, чем простая гигиеническая необходимость. Раздеться больше не означало просто снять одежду. Это было раскрытие чарующей красоты, своего рода этюд снятия покрова».

В комедийных фильмах был свой гений – Чарли Чаплин, снявший «Собачью жизнь» в 1918 году, «Золотую лихорадку» в 1925-м, «Малыша» в 1920-м, «Огни большого города» в 1930-м. Не следует забывать и Бестера Китона, Гарольда Ллойда и У. С. Филда, которые тоже заставляли смеяться полные залы. В конце двадцатых годов появились первые мультипликационные фильмы. Эта характеристика была бы далеко не полной, если бы мы не упомянули Рамона Новарро, героя «Скарамуша», Кинга Видора, создавшего «Большой парад», Джона Джилберта, Джона Бэрримора, Мэри Пикфорд, Рекса Ингрэма и Дэвида Гриффита, снявшего в 1915 году «Рождение нации», чтобы искупить вину за расистский фильм «Нетерпимость».

Соединенные Штаты превратились в настоящую кинофабрику. В 1928 году в США было произведено около 850 фильмов, тогда как немцы сняли в том же году 200 фильмов, в СССР было снято 140, а во Франции – 90.

Голливуд, обитель порока

В те времена Голливуд стал для американцев «Новым Вавилоном». Мир кино отличался безнравственностью. Не потому, что американцы упрекали его в роскошном образе жизни. В сущности, ментальность той эпохи примирилась с тем, что предприимчивые деловые люди богатели и пользовались благами, предоставляемыми им деньгами. Суммы, зарабатываемые звездами, продюсерами и даже рядом режиссеров, были огромны, о чем можно было только мечтать. Причем в двадцатые годы эти суммы были намного выше, чем в последующий период. Зачастую звезда Голливуда зарабатывала за неделю то, что обычный американец мог заработать за год. Нет, то, что шокировало, – это скандалы, подлинные или мнимые, которыми пестрела хроника Голливуда, разводы, вечеринки, употребление, хотя еще не слишком частое, наркотиков, широко распространенное пристрастие к алкоголю в то время, когда в стране был введен «сухой закон». Словом, Голливуд имел скверную репутацию. Чтобы исправить ситуацию и поднять престиж Голливуда, продюсеры решили доверить моральный контроль среды и продукции добропорядочному политику У. Хейсу. [58]58
  Уитл Хейс – бывший министр почты и телеграфа США, которого Американская ассоциация кино пригласила в 1922 году стать ее президентом и осуществлять надзор за содержанием фильмов и поведением голливудских звезд. «Кодекс Хейса», своего рода свод цензурных правил для кино, был отменен лишь в 1968 году.


[Закрыть]«Офис Хейса» строго следил за производством фильмов, выражал одобрение или осуждение, если в картине было слишком много откровенного насилия и секса. «Фильм, – заявлял Хейс, – должен производить то же впечатление, что и речь пастора или хорошего педагога». С целью оздоровления кинопроизводства родилась идея ежегодно награждать лучшие фильмы и лучших деятелей кино. Так появилась премия «Оскар». По словам Чарлза Форда, имя статуэтке, вручаемой победителям, было выбрано случайно. Одна из секретарш, увидев ее, воскликнула: «Да он же похож на моего дядю Оскара!»

Впрочем, это и неважно, а существенно то, что Голливуд страдал из-за своей дурной репутации и стремился выглядеть более прилично. Тем не менее успех кино продолжал расти. В двадцатые годы американцы оказались под влиянием средств массовой коммуникации, одним из которых было кино. Пресса, радио и кино осаждали их со всех сторон и вносили свою лепту, каждый по-своему, в стандартизацию мышления масс. Именно в этом, возможно, кроется причина того, что американское общество той эпохи трудно сравнить с европейским. Соединенные Штаты вступили в новую эру В Западной Европе она наступит несколько позже.

ДЕМОКРАТИЗАЦИЯ СПОРТА

Историки уделяют мало внимания спорту. Зря. Особенно если это касается Соединенных Штатов, где в спорте произошли глубокие перемены в период между двумя мировыми войнами. Спорт в США становился массовым явлением. От школы до завода, от бейсбола до гольфа и, конечно, футбола, бокса, тенниса и многих других видов спорт приобретает двоякий смысл. Это то ли хорошо организованный спектакль, где господствуют финансы и реклама, где появляются звезды, часто более знаменитые, чем политики, то ли своего рода вероисповедание, охватывающее всех. В этом смысле спорт – одна из основных черт повседневной жизни американцев.

Бокс

Три вида спорта привлекали огромное количество зрителей и порождали необычайный энтузиазм: бокс, футбол и бейсбол. Особенно популярными в боксе были поединки тяжеловесов, словно других весовых категорий не существовало. К этому времени боксеры перестали сражаться голыми кулаками, что требовало от них гигантской выносливости. В 1856 году в Мельбурне поединок Келли и Смита продлился шесть часов пятнадцать минут. Несколько позже были введены, наконец, правила, требующие обязательное использование боксерских перчаток. Но это не привело к немедленному сокращению продолжительности боев. В 1893 году в Новом Орлеане Боуен и Берк сражались в течение ста десяти раундов: матч начался в 21 час 15 минут и закончился на рассвете в 4 часа 34 минуты, причем без победителя и побежденного. Напротив, бывали бои за звание чемпиона мира, не превышавшие двух раундов (1908) и даже одной минуты (1914, Нью– Йорк). Как бы то ни было, бокс имел недобрую репутацию. Слишком жестокий, слишком коррумпированный… Это спорт не для джентльмена.

Настоящим рождением бокса как бизнеса считается 21 июля 1921 года, когда на ринге, оборудованном на свежем воздухе в окрестностях Джерси Сити, встретились Джек Демпси и Жорж Карпентье. Демпси был настоящим бойцом, великолепным атлетом, не жалеющим сил. Каждый матч с его участием превращался в захватывающее зрелище. К тому же он только что отвоевал корону чемпиона мира у Джесса Вилларда. А Жорж Карпентье – чемпион Европы, «знаменитый французский джентльмен», красота которого покоряла одновременно и мужчин, и женщин. Одним из наиболее знаменитых его поклонников был Бернард Шоу. Журналисты не переставали восхищаться Карпентье и восхвалять его. То они сравнивали его с натурщиком, который привел бы в восторг самого Микеланджело, то с персонажем из комедии Шекспира «Как вам это понравится». Кроме того, поговаривали, что оба боксера по-разному вели себя в годы войны. Карпентье мужественно сражался в авиации, а Демпси изыскал возможность уклониться от мобилизации. Дирижировал журналистской кампанией организатор поединка, Текс Рикард, который перепробовал разные виды работ от Аляски до Невады, прежде чем нашел свое призвание. Рикард поставил перед собой цель: матч должен принести как минимум миллион долларов. Он понимал, что публикации в газетах различных сенсационных предположений и спорных мнений обеспечат успех матчу. Поединку должна была предшествовать широкая реклама. Согласно контракту Демпси получил 300 тысяч долларов, Карпентье – 200 тысяч. Деньги поступили от всех тех, кто ни за что на свете не хотел упустить «матч века» и поспешил заранее зарезервировать места. Вторые полмиллиона поступили в кассы Рикарда перед началом встречи, а вслед за ними и третьи полмиллиона.

Число зрителей достигло 80 тысяч. Это был подлинный триумф организатора. Спектакль принял международный размах. Парижане с нетерпением ожидали результата, объявление которого задумано было весьма оригинально: о победе Карпентье должны известить всех самолеты красными сигнальными ракетами, о поражении – белыми. Эксперты предсказывали, что Карпентье долго не устоит против натиска Демпси. Разумеется, по совету Рикарда, Демпси не должен был идти ни на какие уступки, но и не допускать никакой жестокости, чтобы поединок стал прежде всего захватывающим спектаклем. Поэтому следовало избежать любой непристойности и грубости. Вместо этого боксеры должны были продемонстрировать продуманную тактику, искусство, как назвали это журналисты.

Наконец наступил долгожданный день матча. В первом раунде Демпси разбил нос Карпентье. Во втором раунде Карпентье сломал правую руку о челюсть противника. В четвертом раунде Демпси отправил француза в нокдаун, а затем, после повторной атаки, нокаутировал его. Матч длился десять минут. Но когда читаешь газеты, где перечисляется масса деталей, то кажется, что он длился годы.

Рикард, впрочем, не имел никаких оснований останавливаться на этом. Его чемпион находился в отличной форме (и сохранял) свой титул до 1926 года. Техника рекламы – отработана. И вот даже наиболее консервативные штаты сдались и согласились значительно увеличить число чиновников, занимающихся контролем организации матчей. На матчах встречались представители высшего света, деловых кругов. Места раскупались по цене золота. Радиорепортеры поспешили присоединиться к представителям прессы, чтобы превратить это событие в настоящую эпопею.

Одна из карикатур той эпохи изображает радиорепортера, пытающегося изо всех сил создать у слушателей впечатление, будто они присутствуют на матче; автор карикатуры хотел показать, что истинным победителем был сам репортер.

В сентябре 1923 года Демпси встретился с Луисом Анжелем Фирпо, аргентинцем, удерживающим титул чемпиона Южной Америки. Фирпо получил гонорар в 600 тысяч долларов, а Демпси, несомненно, еще больше. Впрочем, это не так важно, так как публика готова была платить любую цену. Места, расположенные вдоль ринга, продавались за 27 долларов, о таких деньгах могли только мечтать многие рабочие и служащие. Но какое сражение! Фирпо игнорирует любые боксерские приемы. Он бьет изо всех сил и в первом же раунде загоняет Демпси на канаты. Более того, Демпси от яростного удара Фирпо вылетает за пределы ринга и оказывается среди журналистов. Но он собирается с силами, начинает атаковать, наносит удары и во втором раунде отправляет Фирпо в нокаут. Матч длился всего четыре минуты…

Неужели больше не было никого, кто бы мог стать достойным противником Демпси? 23 сентября 1926 года в Филадельфии Джин Танни, бывший моряк, чемпион Америки в полутяжелом весе, побеждает непобедимого Демпси. Сто двадцать тысяч зрителей, выручка – 1 миллион 900 тысяч долларов, проливной дождь на стадионе, не заставивший ни одного зрителя покинуть спектакль, беспрецедентный коммерческий успех. Матч длился пятнадцать раундов, и Танни превзошел Демпси. Естественно, наметился реванш, который произойдет через полтора года. На этот раз выручка Рикарда будет еще более баснословна – 2 миллиона 600 тысяч долларов, из которых Танни получит миллион. Оба боксера сражались в течение тридцати минут. Демпси наносил удары с необычайной яростью. Двенадцать раз ему удалось ударить противника в челюсть. В конце концов Танни – в нокдауне. Но Демпси не спешил удалиться от него. Арбитр, вопреки правилам, требующим разделения боксеров, начал считать только через пять секунд. Но Танни оставался на полу до счета девять. Журналисты назвали это «замедленным счетом». Если бы Демпси немедленно удалился, Танни, возможно, был бы в нокауте. Но он встал, и исход матча изменился. К тому же по маневренности Танни превосходил Демпси. Это позволило ему сохранить титул чемпиона.

Фактически это положило конец карьере Демпси; карьере Танни тоже. И не потому, что публика не требовала третьей встречи противников. Споры по поводу «замедленного счета» не прекращались в течение нескольких месяцев. Рикард, со своей стороны, безусловно, хотел организовать матч-реванш и надеялся собрать более трех миллионов. Но Демпси отказался. Часто получая удары в области глаз, он испугался потерять зрение и решил, пока не поздно, остановиться. Что касается Танни, то он покинул ринг в 1928 году, хотя и не потерял титула чемпиона. Кроме того, Танни, блестяще сражаясь на ринге, показал, что он способен не только наносить удары. Он читал и любил читать. Он сам рассказывал о том, что, переправляясь через Атлантику на поля сражений в 1918 году, он читал Шекспира и других авторов. Когда Танни тренировался, он не слушал джаз или варьете; он не играл в карты, как другие боксеры. Журналисты, присутствующие на его тренировках, не скрывали своего удивления, когда видели Танни с книгой в руке, и какой книгой! Боксер-интеллектуал… это невиданно. Танни, покинув бокс, стал вести светскую жизнь. Он женился на красивой женщине, любящей выходить в свет, поддерживал переписку с Бернардом Шоу и, что вообще невероятно, принял приглашение Йельского университета прочесть лекцию о Шекспире. Определенно, бокс был теперь совсем не тот, что прежде.

Будем тем не менее осторожны с поспешными выводами. Бокс по-прежнему оставался сферой, где царил бизнес. За ним стояли темные финансовые сделки: не так редко матчи фальсифицировались. Социальная напряженность задержала появление чернокожих чемпионов до того момента, когда Джо Луис заставил признать себя в конце тридцатых годов. Навязчивое присутствие денег не могло способствовать оздоровлению атмосферы. Пари, заключаемые легально или нет, приносили букмекерам [59]59
  Букмекер – человек, принимающий денежные ставки при игре. (Прим. ред.)


[Закрыть]колоссальные доходы, что, несомненно, являлось результатом определенных договоренностей. Что же касалось социальных условий боксеров-профессионалов, то они очень редко походили на положение Демпси или Танни. Суперчемпионы привлекали всеобщее внимание. Публика с жадностью читала все о своих кумирах. А рядовые боксеры жили и умирали в нищете или были вынуждены соглашаться на сомнительные сделки, чтобы достичь цели. Порой в кино оплакивали их участь. Слабое утешение.