Текст книги "Край, куда не дойдёшь, не доедешь"

Автор книги: Андре Дотель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Думаешь, мы что-нибудь найдем? – теребил Жером Гаспара.

– Я сегодня вечером все думал об Элен, – ответил Гаспар. – Никак не мог уснуть. Надо мне куда-то двигаться.

Он бесшумно спрыгнул с брички, держа башмаки в руках, сел на землю и обулся. Следом за ним спрыгнул Жером.

– Ты зубами клацаешь, – прошипел Людовик, приземлившись рядом.

Никлас храпел и даже не пошевельнулся. Мальчики уходили по дороге все дальше от деревни, через поля, и вскоре поднялись на холм к опушке леса. Пробравшись через колючие заросли ежевики, они оказались на просеке и пошли по ней в глубь леса.

Ветер почти совсем стих, и лишь изредка слышался шелест листвы на верхушках. Под деревья-* ми было темно – хоть глаз выколи. Лишь усеянная звездами полоска неба над тропой указывала путь.

– Не пойму я, чего ты хочешь, – шептал Жером.

– Эго мои края, – сказал Гаспар. – Я родился у самого леса.

Сам того хорошенько не понимая, он чувствовал, что все самое важное в его жизни даст ему лес. Ночная чаща дышала безмятежным и дружелюбным покоем. В потемках о лесе можно узнать куда больше, чем днем: малейшие шумы разносятся ночью очень далеко. Мальчики остановились, прислушиваясь к легкому шороху палой листвы: лесные жители пробирались к опушке. Вдалеке громко захрустели ветки.

– Кабан, – прошептал Гаспар.

Жером дрожал с ног до головы. Людовик больно дернул его за волосы. И тут на размытой дождем просеке раздались чавкающие шаги – это шел человек. Схватив друзей за руки, Гаспар потянул их в сторону, к небольшой, в несколько метров, полянке, густо заросшей кипреем. Нагнувшись, можно было разглядеть в свете звезд темные цветы. Мальчики юркнули в высокие заросли. Шаги приближались; вскоре человек прошел мимо. В темноте друзья не могли разглядеть его, но, когда хотели выбраться из своего убежища, увидели в начале дороги, у самой опушки, его отчетливую тень на фоне неба. Кто это был? Таможенник?

Прошло полчаса; ни один из троих не смел проронить ни слова. Наконец Гаспар шепнул едва слышно, что лучше отползти от дороги и потом выйти к опушке кружным путем. Медленно-медленно они стали пробираться в чащу, двигаясь с величайшей осторожностью, чтобы не хрустнула под ногами сухая ветка; им потребовался почти час, чтобы преодолеть двести шагов. К счастью, низкая густая поросль тянулась не очень далеко, и вскоре мальчики оказались среди стройных высоких буков, росших довольно редко; между стволами деревьев было чуть светлее. Мальчики шли параллельно кромке леса и, когда сочли, что достаточно удалились от просеки, свернули к опушке. Гаспар упустил из виду, что граница между лесом и полями – отнюдь не прямая линия; где-то лес выдается мысами, где-то образует как бы заливы. Друзья снова очутились в чаще, долго кружили по ней, и вскоре стало ясно: они заблудились. Людовик влез на дерево, чтобы сориентироваться по звездам. Деревня Трент была, по-видимому, где-то в западной стороне. Мальчики пошли в этом направлении, но очередной изгиб опушки снова сбил их с пути. Они вышли на тропу и отшагали больше километра. Потом вернулись назад и в конце концов решили, что лучше уж не сворачивать с тропы, куда бы она ни вела.

– Может быть, мы уже перешли границу, – сказал Гаспар.

– Что же делать? – застонал Жером.

– Завтра как-нибудь выберемся, – прошипел Людовик, скрипнув от ярости зубами.

Друзья миновали березовую рощу, после чего тропа затерялась среди акаций. Скоро мальчиков окружили колючие ветви – словно вдруг выросли со всех сторон. Чем дальше они продирались, тем сильнее запутывались.

– Надо выбраться отсюда и найти местечко, где бы поспать до рассвета, – решил наконец Гаспар. – Если будем блуждать дальше, только наделаем глупостей.

– Слушайте, – прошептал Жером.

Вдалеке раздался какой-то странный стук – как будто топот копыт. Он приближался, потом замер где-то в подлесках. Гаспару вспомнилась пегая лошадь.

– Призраки, – всхлипнул Жером.

– Да замолчи ты, – прорычал Людовик, выкручивая брату руку.

Они продолжали битву с колючими побегами; все трое изорвали одежду и сильно поцарапались. Вдруг Жером громко вскрикнул.

– Ну что там еще? – зашипел на него Людовик.

– Сюда, скорее! – пролепетал Жером, стуча зубами. – Я... Рукой... Там...

Он едва мог говорить. Людовик с Гаспаром двинулись на его голос, вытянув вперед руки. И вдруг – о чудо! – нащупали камни. Там была стена!

Мальчики пошли вдоль стены. Она оказалась довольно высокой и, должно быть, окружала большой парк. Местами кладка обрушилась, и замшелые камни валялись среди зарослей ежевики и акаций. То и дело спотыкаясь о камни, с трудом выпутавшись из колючек, мальчики увидели наконец пролом и нырнули в него. Одна мысль подгоняла их: выбраться из этого коварного леса. Они знали, что в чаще можно плутать много дней подряд, не встретив ни одной живой души, и так и не найти выхода.

По другую сторону стены росли высокие грабы, идти под ними было куда легче.

– Опять лес начинается, – захныкал Жером.

– Цыц! – прошипел Людовик.

Они услышали громкое журчание ручейка и пошли на этот звук. Теперь им надо было выбраться к берегу и идти по течению. Но сперва пришлось пересечь густые заросли ломоносов и колючего терновника. Ценой отчаянных усилий мальчики оставили их позади и вышли к ручейку, который журчал под темными елями. Еще час ходьбы – и путь им снова преградила непроходимая чаща.

– Придется ждать утра, – вздохнул Гаспар.

Все трое совсем выбились из сил. Они растянулись на мягкой траве и тотчас уснули. Но сон их был недолог: ночная прохлада скоро дала себя знать. Мальчики проснулись с первыми лучами рассвета и огляделись.

Они были на лужайке у самой опушки буковой рощи; перед ними возвышалась длинная, частая изгородь из бирючины. Ручеек в этом месте тек неспешно и походил на маленький канал. Друзья решили пробраться через кусты бирючины, чтобы не терять его из виду. Раздвигая ветви, они вдруг увидели, как впереди что-то блеснуло; еще минута – и совершенно неожиданная картина открылась перед ними.

Они были на берегу огромного пруда или, может быть, озера. Направо водная гладь уходила насколько хватало глаз; там и сям виднелись островки желтых кувшинок и белых водяных лилий, над ними взмывали большие серые птицы, сверкая оперением в первых лучах зари. У дальнего конца водоема, со всех сторон окруженного лесом, деревья были вырублены и вся растительность скошена, поэтому казалось, что вода соприкасается с линией горизонта. Но, повернув головы в другую сторону, мальчики были поражены еще больше.

Совсем недалеко от того места, где они вышли из-за кустов, водоем расширялся, образуя что-то вроде залива. Залив этот обступали дубы и березы; вода омывала кромку широкого песчаного берега, вдоль которого стояли в ряд большие кадки с апельсиновыми деревьями и пальмами. А за пальмами возвышались башни огромного замка.

Никто из мальчиков не произнес ни слова. Они долго стояли неподвижно, уставившись на пальмы, потом медленно окинули взглядом весь окружающий пейзаж.

По другую сторону озера продолжался лес, клубились зеленью гигантские кроны. Там и сям взмывали над зеленой массой вершины стройных буков, темных елей и пихт и, словно теряясь в бездонном небосводе, усиливали впечатление бескрайности водной глади. Озеро и само по себе было размеров довольно внушительных. По мере того как ярче становился свет зари, вода заиграла множеством оттенков; утренний ветерок гнал по ней легкие волны, и отражения леса множились до бесконечности в мерцании солнечных бликов. Когда солнце поднялось над кронами деревьев, постепенно заливая их светом, все окна замка ослепительно засверкали, а вода в озере стала ярко-синей. Никогда мальчикам и во сне не снилась такая красота.

– Это край Элен, – выдохнул Людовик.

– Тот самый край, – отозвался Жером.

– Дальний край, – прошептал Гаспар.

Они забыли даже о сосущей пустоте в желудках.

– Так прекрасно, что даже не верится, – сказал наконец Гаспар. – Надо пойти разузнать.

Он отмахнулся от Жерома, который говорил, что лучше бы сначала найти Никласа. Людовик обозвал брата жалким трусом, и все трое осторожно двинулись к замку.

Они постояли немного на опушке березовой рощицы, чтобы рассмотреть фасад, глядевший на озеро. Вблизи он оказался далеко не столь великолепным, сколь производил впечатление издали. Каменная кладка и окна в середине были прекрасны, как в сказке, огромное гранитное крыльцо – тоже, но оба крыла – куда в худшем состоянии. По ленам левого крыла змеились трещины, а многие жна были наспех заколочены фанерой – видно, владелец замка не мог содержать в порядке такое огромное строение. Идя вдоль кромки леса, мальчики обогнули замок. Сзади стены позеленели от плесени, край крыши густо оброс мхом. С этой стороны все выглядело мертвым, нежилым. Четыре ряда наглухо закрытых окон; многие из них зияли черными провалами на месте выбитых стекол. Друзья подошли ближе и двинулись вдоль бесконечно длинной стены, возвращаясь к левому крылу, ближайшему к озеру. Гаспар чувствовал: надо что-то делать, но не знал толком, что именно.

– Подсадите-ка меня, – решил он наконец. – Я попробую влезть в окно и посмотреть, что там внутри.

– Да зачем? – запротестовал Жером. – Если тебя поймают, то примут за вора и арестуют. Надо найти привратника или какого-нибудь слугу и расспросить его как ни в чем не бывало.

– Как ни в чем не бывало! – сердито передразнил брата Людовик. Иди-ка сам к своему привратнику, объясни ему, как ты сюда попал, посмотрим, поверит ли он, что ты нечаянно забрался в чужие владения.

– Я только гляну, – сказал Гаспар, – а потом сразу пойдем искать Никл аса.

Говорят, уж если ребенку что-то взбредет в голову... Что ж, дети почти так же любопытны, как взрослые, только они еще не знают, что любопытство и рок всегда идут в этой жизни рука об руку.

Прижимаясь к стенам, мальчики пробрались обратно к фасаду. Не доходя до угла, совсем близко от крыльца они заметили окно, рассохшиеся ставни которого висели совсем криво, – открыть их ничего не стоило.

– Покарауль, – шепнул Людовик Жерому. – Еще рано, все спят, нас никто не увидит.

Жером зашел за угол, чтобы держать в поле зрения крыльцо и оба крыла. Тишина, никаких признаков жизни. Может быть, хозяев и вовсе не было в замке?

Гаспар забрался на плечи Людовику. Как он и предполагал, открыть покосившийся ставень оказалось легче легкого. За ставнями не было ни стекол, ни даже рам. Гаспар понял, что замок сильно пострадал во время войны и его не успели еще полностью отремонтировать. При виде этих следов смутного времени по-новому правдивой представала история Элен. Гаспар вскарабкался на каменный подоконник. Внутри было довольно темно. Он повернулся, чтобы открыть второй ставень, и вдруг увидел нацарапанное на нем слово – длинные, тонкие буквы наполовину стерлись, но ему показалось, что это имя: Женни.

Была ли тому виной неожиданность, или Гаспар просто сделал неловкое движение, толкнув второй ставень? Так или иначе, он вдруг, потеряв равновесие, кувырком полетел вниз, тщетно пытаясь ухватиться за что-нибудь. Мальчик уже знал: его вечное невезение подстроило ему очередную ловушку. Как он теперь будет выпутываться?

Падению, казалось, не будет конца. Потом он ощутил – нет, не паркетный пол, а ступеньки лестницы, больно ударившись спиной и тем, что ниже. Натертая до блеска лестница была довольно крутой, и Гаспар кубарем покатился вниз, как с ледяной горки.

Не успев даже понять, что происходит, он оказался на другой лестнице, широченной, как крыльцо замка, и покрытой толстой ковровой дорожкой, но даже это не затормозило падения.

После нового головокружительного спуска он наконец остановился и обнаружил, что лежит ничком на самой середине пестреющего яркими красками персидского ковра.

Несколько секунд Гаспар не мог опомниться. Подняв наконец голову, он увидел, что ковер разостлан на полу огромной гостиной среди старинной, обильно украшенной позолотой мебели. На высоких двустворчатых дверях, на стенах, на потолке тоже сверкали золотые узоры. С потолка свисала, словно гигантский пчелиный рой, громадная люстра со множеством лампочек. Затем Гаспар увидел приближающегося к нему мужчину в зеленом с желтым халате, отделанном серебряным шнуром. Встать он даже не попытался: какой смысл? Мужчина обратился к нему:

– Разрешите представиться: Эммануэль Резидор. С кем имею честь?

Глава X
Несметные богатства Эммануэля Резидора

Гаспар с трудом поднялся, потирая ушибленные бока. Он едва смог пролепетать какие-то жалкие извинения.

– Присядьте, прошу вас, – сказал хозяин, указывая ему на мягкое кресло.

Гаспар, еле державшийся на ногах, буквально рухнул в кресло. Все тело у него болело, и он, не удержавшись, вскрикнул.

– Боюсь, что вы выбрали не самый лучший способ, чтобы войти сюда, – продолжал мужчина в халате.

– Я не знал... – выдавил из себя Гаспар.

– Вы грабитель?

Гаспар, возмутившись, хотел было вскочить, чтобы опротестовать обвинение, но не смог.

– Да будет вам известно, я обожаю подобную публику, – продолжал Эммануэль Резидор, – в особенности убийц. Так что, ради Бога, не стесняйтесь.

Он нажал на кнопку электрического звонка. Тотчас в дверях появился слуга в ливрее. Хозяин распорядился подать завтрак – он сказал по-английски “брекфаст” – для него и его гостя.

– Принесите сюда, – добавил Эммануэль Резидор. – Моего юного друга немного утомило тяжелое путешествие.

Слуга, нисколько не удивившись, уже через минуту вернулся с подносом, на котором стояли два чайника, чашки, вазочка с медом, блюдо со свежими булочками. Были там и поджаристые отбивные котлеты, и еще много всякой всячины. В мгновение ока к креслу Гаспара был придвинут столик, а г-н Резидор уселся напротив мальчика на стул. Гаспар смотрел на хозяина, не решаясь шевельнуться.

Как только этот человек назвал свое имя, Гаспар вспомнил Теодюля Резидора и ломал голову, следует ли упомянуть о знакомстве с ним. Нет, пожалуй, это будет неуместно. Может быть, лучше сказать, что его заинтересовали коллекции хозяина, например кошачьи усы? Совсем уж глупо. Но коль скоро его любезно пригласили позавтракать, он принялся за еду, радуясь отсрочке. Решительно, имея дело с Эммануэлем Резидором, следовало забыть о логике и здравом смысле.

– Кто же вы – просто бродяга, перекати-поле, скоморох из балагана? – продолжал хозяин расспросы.

– Вроде того, – ответил Гаспар.

– Странный ответ. Так вы имеете что-то мне продать или предложить?

– Что, простите?

– Это я вас спрашиваю, что. Например, я бы хорошо заплатил просто-напросто за идею. Я часто покупаю идеи.

Гаспар вытаращил от изумления глаза и поперхнулся куском булочки. Что же, в конце концов, за человек этот Эммануэль Резидор?

– Напрасно вы не попробовали отбивных, – продолжал тот. – Моему повару нет равных.

Бахвальство хозяина покоробило Гаспара донельзя; нет, решил он, истинного благородства этому господину недостает, как он ни пыжится, – никакого сравнения с г-ном Драпером. Неужели Элен – из семьи Эммануэля Резидора? Он взглянул в большое окно. Снова увидел зеркало озера в зеленой раме леса, березы и пальмы, залитые утренним солнцем. Красота была такая, что на глаза навернулись слезы. Да, это и есть дальний край. Но что делает среди этих чудес сидящий перед ним шут гороховый, и с какой стати он так подозрительно радушен, что и не подумал выбранить непрошеного гостя?

– Другого такого места нет на свете, – сказал Эммануэль Резидор. – Березы, пальмы, синяя вода – точь-в-точь море. Раньше здесь еще были яблони, но я приказал их срубить. Слишком близко росли к замку.

– У вас были яблони! – вырвалось у Гаспара.

Все сходилось, не хватало только черной земли.

– Почему это вас так удивляет?

Гаспар не мог больше молчать. Ради Элен он должен был узнать правду, – а для этого необходимо расспросить о женщине по имени Женни.

– Я хочу объяснить вам, почему я здесь, – начал Гаспар, – и почему пытался забраться в ваш замок.

– В добрый час! – радостно воскликнул хозяин. – Не скрывайте от меня ничего. Поверьте, у меня золотое сердце и я могу исполнить самые экстравагантные ваши желания, экстравагантные, заметьте, – с особенным удовольствием.

Гаспар решил про себя, что отец и сын Рези-доры стоят друг друга, но что на обоих можно рассчитывать, дай им только случай поразвлечься.

– Меня зовут Гаспар Фонтарель, – выпалил мальчик. – Я жил в гостинице “Большой олень” в Ломенвале.

– Очень интересно, – кивнул хозяин.

Эти слова Эммануэль Резидор мог бы повторять все время, пока Гаспар рассказывал мало-помалу свою историю, но его почему-то приводили в восторг лишь самые малозначащие детали. Гаспар кое о чем умолчал, сказав лишь, что служил одно время у богатого торговца бриллиантами из Антверпена и что во время путешествия на яхте воспитанница г-на Драпера поделилась с ним своей тайной и попросила помочь найти ее настоящую семью и родной край. Ни таланты Элен, ни ее побеги из дома, ни травма и болезнь, ни даже сохранившийся в ее памяти дальний край ничуть не удивили Резидора. Зато он встречал восторженными возгласами факты, не представлявшие, казалось, ничего особенного: возраст Элен, имя секретаря, название яхты, день отплытия на Бермуды и прибытия в Антверпен. В конце концов Гаспар совсем растерялся и умолк, не рассказав и половины.

– Благоволите продолжать, молодой человек, – подбодрил его Эммануэль Резидор. – Я обожаю увлекательные рассказы. Так вы говорили, что эта Элен – очень одаренная девочка, не так ли?

– Она училась музыке.

– Очень, очень интересно. Продолжайте же, я жду.

Гаспар рассказал о том, как он заблудился в лесу и попал в парк, как был поражен красотой озера в окружении берез и пальм – картиной, так живо напомнившей ему край, который описывала Элен. Упомянул мальчик и имя Женни, которое, как ему показалось, было нацарапано на ставне.

– Во времена немецкой оккупации в этом замке побывало немало всякого народу, – заметил г-н Резидор. – Но совпадение и впрямь удивительное. Сам я здесь хозяин с недавних пор. До меня в замке жила одна семья; никого из них не осталось в этих местах. Может быть, там была женщина по имени Женни, которую называли мамочкой Женни и у которой была дочь возраста Элен Драпер. Эти люди бежали отсюда, когда пришли немцы, и, кажется, никто из них не вернулся.

– Никто не вернулся, – эхом повторил Гаспар. – Не могли бы вы...

– Я мог бы навести справки у нотариуса, который оформлял сделку, – закивал г-н Резидор. – Но он вряд ли знает кого-нибудь, кроме человека, продавшего замок, – это был старый генерал, и звали его Тристан Раструб.

– Тристан Раструб, – пробормотал Гаспар.

Он снова повернулся к большому окну и долго смотрел на залитое солнцем озеро.

– Если Элен приедет сюда, – произнес он наконец, – она сама все узнает.

– Обожаю детское воображение! – воскликнул хозяин. – Но надо сразу сообщить обо всем господину Драперу.

– Не сообщайте ему ничего, прошу вас! – испугался Гаспар. – Он против того, чтобы Элен искала свою семью и свой край. Он не хочет отпускать ее от себя ни на минуту.

– Я вполне его понимаю – такая талантливая девочка! Господин Драпер просто не переживет, если она покинет его ради неведомо какой семьи и будет всю жизнь гоняться за грезой.

– Это не греза, – пылко возразил Гаспар.

– Как я люблю детскую непосредственность! – обрадовался г-н Резидор. – Ну и что же вы намерены делать, молодой человек?

– Я хотел бы дать знать Элен. Чтобы она приехала сюда без ведома господина Драпера.

– Баша история меня просто очаровала! – воскликнул г-н Резидор. – Как же вы меня порадовали, молодой человек, я давно не слышал ничего столь захватывающего. Похищение! Ромео и Джульетта!

– Не в этом дело, – сказал Гаспар и покраснел.

– Ладно, ладно, не в этом, но какой, однако, сюжет!

Гаспар не знал, радоваться ли бесцеремонности хозяина. Может быть, и вправду благодаря ему Элен сумеет отыскать свою семью, как ни противится ее желанию г-н Драпер, коль скоро Эммануэль Резидор рвется участвовать в этой, по его мнению, комедии...

– Я – продюсер, – объяснил г-н Резидор. – Финансирую фильмы. Создаю рекламу будущим звездам. Даю советы режиссерам. Иногда даже сам снимаюсь. Клянусь, я отдал бы целое состояние, лишь бы увидеть вашу Элен, если она хоть вполовину так красива и так талантлива. Молодой человек, надеюсь, вы познакомите меня с этим сокровищем?

Гаспар уже не сомневался в том, что Эммануэль Резидор не в своем уме, но с тех пор, как мальчик покинул Ломенваль, он убедился, что в этом мире правят чудаки и что главное – не перечить людям, с которыми сталкиваешься, ибо они желают тебе добра.

– Нас, видите ли, всегда влечет в мир фантазии, – продолжал Эммануэль Резидор. – Жизнь – не что иное, как кино, я не устаю повторять это всем.

– Нет, – покачал головой Гаспар. – Элен вправе искать свою семью и свой край.

– Посмотрите только на этого юношу – он разглагольствует о правах и обязанностях, – провозгласил г-н Резидор, словно обращаясь к невидимой аудитории. – Посмотрите только – он берет на себя смелость утверждать, что жизнь будто бы лучше, чем кино.

Наконец, после многословных и, в сущности, пустых речей, г-н Резидор заявил, что рад будет принять Элен и сделает это с особенным удовольствием, если она приедет без ведома своего опекуна.

– Хотите, я пошлю ей приглашение по всем правилам этикета? – спросил он.

– Я хотел бы сначала сам ей все рассказать, – замотал головой Гаспар. – Я ведь не знаю, что она решит и что вообще может сделать.

– Как вам будет угодно, молодой человек. Подготовьте сами нашу встречу. Не желаете ли взглянуть на мою коллекцию кошачьих усов?

Гаспар согласился. Последовав за хозяином, он смог составить полное представление о размерах и планировке замка. Они шли через комнаты, обставленные роскошной мебелью, но попадались и нежилые, затянутые паутиной и заваленные всевозможным хламом, непонятно как здесь оказавшимся. Странно было видеть собранными в одном месте раковины и обломки скал, стенные часы, цепы для молотьбы и печи, множество печей, странных и более новых, самого разного происхождения – русские, немецкие, фламандские.

– Здесь я черпаю вдохновение для моих фильмов, – объяснял г-н Резидор. – Мне нужны свидетели жизни всех эпох и всех уголков земли.

Они шли дальше по коридорам, украшенным картинами, скульптурами и конскими хвостами. Гаспар увидел головные уборы со всего света и даже щиты с дорожными знаками и указателями. Лестницы выводили их то на сверкающие мрамором площадки, то на совершенно обвалившиеся чердаки.

Наконец в каком-то дальнем уголке замка г-н Резидор распахнул низкую дверцу, за которой оказалась комната, вся обитая шелком. На стенах висели большие и маленькие рамки, и Гаспар смог увидеть кошачьи усы во всем их многообразии, приколотые булавками к подушечкам. Имелись здесь и усы других хищников семейства кошачьих; под рамками можно было прочесть их научные названия, написанные золотыми буквами.

– Смотрите, мой юный друг, смотрите, – повторял Эммануэль Резидор. – Вообразите себе этих котов, этих пантер и ягуаров. Взгляните: вот этот был, должно быть, задумчивым, а этот – очень злым. Длинные усы – признак горделивого нрава, а коротенькие говорят о надменности.

Хозяин продолжал разглагольствовать; лишь спустя час он счел, что с Гаспара довольно. После этого, проследовав через новый лабиринт коридоров и комнат, г-н Резидор вывел гостя на крыльцо замка. Гаспар снова во все глаза уставился на озеро среди леса, березы и пальмы. Огромный, длинный, похожий на гигантское веретено автомобиль бесшумно подкатил к ступенькам крыльца.

– Я распорядился, чтобы вас отвезли домой, почтенный Гаспар Фонтарель, – сказал Эммануэль Резидор. – Разрешите представить вам Синипуза.

Синипуз оказался круглым как шарик человечком в костюме в черную и серую клетку. Он сидел за рулем машины и вышел, чтобы поклониться Гаспару.

– Синипуз – моя правая рука, – объяснил г-н Резидор. – Он не раз выигрывал автомобильные гонки, соревнования по бобслею, привел к победному финишу мою яхту. Этот человек способен один вырубить за полдня целую рощу.

Всякого успел насмотреться Гаспар, но никогда еще он не был так ошеломлен. Да что же это за люди такие, и по каким законам они живут? Г-н Резидор любезно попрощался с Гаспаром и обратился к Синипузу:

– Отвези молодого человека в Ломенваль.

– Но мне не надо в Ломенваль! – запротестовал Гаспар. Мне надо в Бельгию, в деревню под названием Трент.

– Господин Синипуз, – кивнул Эммануэль Резидор, —вы отвезете господина Фонтареля, куда он пожелает, хоть во Владивосток, если ему будет угодно.

Совершенно ошалевший, Гаспар сел в машину, не зная, что и думать. Или Эммануэль Резидор начисто забыл о теме их утреннего разговора, или вообще все смешалось у него в голове – недаром ведь он был артистом. Гаспар вдруг встревожился: ему показалось, что Синипуз поехал не в ту сторону. И действительно, выжимая сто километров в час, он долго петлял по лесным просекам, но наконец каким-то замысловатым путем выехал в долину Мааса, и Гаспар вздохнул с облегчением. Границу пересекли без всяких сложностей: таможенники и Синипуз обменялись на ходу несколькими любезными фразами. В рекордное время автомобиль подкатил к Тренту. Гаспар попросил Синипуза остановиться на краю деревни и побежал к тому месту, где Никлас накануне разбил свой маленький лагерь.

Никлас сидел на бричке, свесив ноги. Жером и Людовик, очевидно, только что вернулись: они наперебой рассказывали о ночной вылазке, одновременно с жадностью поглощая хлеб с маслом. Завидев Гаспара, братья кинулись ему навстречу.

– Откуда ты взялся? Мы хотели дождаться тебя, но вышел слуга, и пришлось уносить ноги. Хорошо еще, нам посчастливилось найти дорогу.

– Ну и дела! – воскликнул Гаспар.

Он рассказал обо всем, что с ним произошло, упомянул и о том, как увидел нацарапанное на ставне имя Женни. Труднее всего ему было объяснить друзьям странное поведение Эммануэля Резидора.

– Теперь я должен известить Элен, – радостно заключил Гаспар.

Никлас сказал просто:

– Мне жаль, что мое предположение подтвердилось. Да, очень жаль. Озеро, березы и пальмы – как описала Элен. Такое и впрямь увидишь нечасто. Но вот замок и его хозяин что-то не внушают доверия.

Весь этот день они посвятили сбору сведений об Эммануэле Резидоре. На бельгийской земле он был личностью популярной. В сущности, никто толком не знал, что это за человек, но все сходились на том, что у него золотое сердце и чистейшая душа. Если в нем была нужда, он готов был отдать последнюю рубаху. По слухам, владелец замка залез в долги, чтобы помочь пострадавшим от наводнения, и будто бы даже едва не потерял на этом все свое состояние. По счастью, его выручила удачно подвернувшаяся сделка. Но ему самому все было нипочем; он знай себе посмеивался, и люди говорили, что у него мозги набекрень.

– Он примет Элен, – повторял Гаспар, – и поможет ей найти семью.

– Не знаю, не знаю, – качал головой Никлас. – Что до меня, я так не думаю.

– Я должен поговорить с Элен, – не отступался Гаспар.

И Никлас скрепя сердце согласился дать мальчику немного денег, чтобы тот мог поехать в Антверпен поездом. Не надо бы этого делать, думал Никлас про себя, но, как всегда, не смог долго противиться желанию сыновей, которые в один голос просили за Гаспара.

И вот Гаспар, несмотря на усталость, вскоре после полудня добрался автобусом до ближайшей железнодорожной станции. В купе он уснул и едва не проспал пересадку. Мальчик приехал в Антверпен, когда уже стемнело; ночь он провел в зале ожидания. И с рассветом отправился на поиски Элен.

Найти дом г-на Драпера не составило труда: Элен подробно его описывала. Гаспар решил спрятаться за углом и ждать, когда девочка выйдет. Он как-нибудь сумеет подать ей знак, а уж она найдет способ поговорить с ним. Не один час простоял он перед домом, но никто так и не вышел. Под вечер Гаспар решился спросить слонявшегося по улице мальчишку, не знает ли тот, где хозяева. Постреленок с гордым видом сообщил ему, что г-н Драпер уехал отдыхать в Темсхен. Больше Гаспар ничего от него не узнал. До Темсхена он добрался на пароходе.

Летняя резиденция г-на Драпера оказалась самой роскошной из вилл в этом курортном местечке. Первый же прохожий в богатом квартале без колебаний указал Гаспару дорогу. Вилла, обнесенная бетонной оградой, походила на испанскую крепость. Добротный каменный дом был отделан цветной керамикой. Перед фасадом наклонно сбегали вниз узкие газоны, так что ничто не заслоняло вида на реку из больших окон первого этажа. Бетонный барьерчик, окружавший газоны, был невысок, и перелезть через него не составляло труда. Гаспар прислонился к барьерчику плечом, как будто бы просто гулял здесь и вдруг задумался. Ему достаточно было слегка повернуть голову, чтобы держать в поле зрения сад и виллу.

Около шести у высоких ворот остановилась машина. Распахнулась дверца, и вышла Элен в сопровождении гувернантки. Девочка заметила Гаспара и, пропустив гувернантку вперед, слегка кивнула ему, давая понять, что она его узнала. Но Гаспару пришлось прождать еще целых два часа, прежде чем он увидел девочку в окне первого этажа. Высунувшись, Элен принялась загибать и разгибать пальцы, как это всегда делают дети, когда хотят показать цифры. Гаспар повторил ее движения, чтобы удостовериться, что речь идет о числе одиннадцать. Он вернулся к вилле в одиннадцать часов.

Элен уже ждала его за бетонной оградой. Через отверстие они протянули друг другу руки.

– За тобой не следят? – спросил Гаспар.

– Никто нас не увидит.

Ночь была довольно темная. На дорожке заскрипел гравий.

– Кто-то идет, – прошептал Гаспар.

– Никого нет, успокойся. Это просто собака, она меня знает. Я привязала ее к будке.

– Я видел твой край, – сказал Гаспар.

И шепотом поведал девочке о своих приключениях в замке Эммануэля Резидора. Элен слушала и по ходу рассказа задавала вопросы.

– Наверно, мне надо поехать туда, – сказала она наконец.

– Я только хотел дать тебе знать, – вздохнул Гаспар. – Понимаешь, я ни в чем не уверен. Но еще это имя – там было написано “Женни”... Может быть, г-н Драпер разрешит тебе поехать? Если бы он сам тебя отвез...

– Никогда, – покачала головой Элен. – Он теперь смеется надо мной. Нарочно все время повторяет, что я никогда не найду мой край и мою семью. Нет, я непременно должна поехать к этому господину Резидору.

– Мне, наверно, не следовало бы... – промямлил Гаспар.– Если я ошибся...

– Если ты ошибся, я вернусь сюда, вот и все. Да я так или иначе вернусь. Не хочу больше неприятностей, подожду, ведь буду же я свободной когда-нибудь.

Снова заскрипел гравий, на этот раз гораздо ближе.